Арриго Черветто Куба. Кризисы отторжения империализма США в Латинской Америке

Куба. Кризисы отторжения империализма США в Латинской Америке

Когда империализм стремится к миру, он кричит о войне, а когда он готовит войну, он кричит о мире. Пацифисты и сторонники войны также поочерёдно обмениваются своими ролями, в зависимости от момента или империалистической группировки, которой они подчинены, но остаются едиными в стремлении защищать всеми средствами политику империализма. Хор пропагандистов, более или менее сознательных, обширен и действительно полифоничен. Чтобы понять его мелодию, надо уметь слышать голос в отдельности.

Во времена Второго Интернационала реформисты и оппортунисты рабочего движения дали обещание международной всеобщей забастовки в случае войны. Революционеры же выдвинули лозунг - превращение империалистической войны в гражданскую. Мы находились ещё тогда в разгаре «золотого мира» капитализма, в эпоху «реформистского чуда» рабочего движения. В действительности, это был тот «мир», тот последний порыв капиталистического развития, который, сумев достичь пределов возможностей мирной экспансии капитализма, подготовил первую мировую империалистическую войну. Затем, когда разразилась война, «пацифисты» стали, в соответствии с их природой, самыми ужасными поджигателями войны, и лишь последовательные «антипацифисты», революционеры, выдвинули лозунг гражданской войны и напрямую вышли к Октябрьской революции.

С тех пор у международного пролетариата было научное подтверждение того, что единственная возможная стратегия против империализма, единственная, которая позволяет бороться против него как в мирное время, так и во время войны, должна быть лишена пацифизма. Если пролетариат не сумеет разбить пацифизм, если пролетариат не сумеет внутри себя искоренить эту буржуазную идеологию, он будет всегда безоружен перед лицом империалистической войны и даже станет её активным инструментом. Пролетариат не должен быть за мир или за войну (как будто он может выбирать одно или другое!), он должен быть против империализма, какой бы ни была конъюнктура. Революционная ось проходит вертикально через международные классы, а не горизонтально через государства, и она перемещается в соответствии с движением классов и соотношением их сил, а не в соответствии с движением государств.

Пацифизм оппортунистов II Интернационала не был только мелкобуржуазной утопией, но он показал, что являлся также тактикой империализма, выработанной чтобы разоружить пролетариат в критические моменты империалистического кризиса. В свою очередь сталинизм использовал эту тактику и сделал это в большей степени по мере того, как СССР становился империалистической державой. После двух гигантских империалистических войн, которые показали роль пацифизма, эта так-

тика также превратилась в фарс. Империализм открыл сегодня своё настоящее лицо силовой политики, он больше его не скрывает. И оппортунисты не играют больше комедии, угрожая… всеобщей забастовки в случае конфликта. Они стали простыми «плакальщиками» при дворе великих держав. Их игра отныне свелась, по сути, к тому, чтобы умолять сильных мира сего не нажимать на кнопку ядерной катастрофы.

Если бы мы всерьёз принимали пропаганду империалистов, если бы, действительно, думали, что находились на лезвии бритвы во время кубинского кризиса, если бы позволили убеждать себя официальными версиями, переполняющими мир, то мы немедленно должны были бы сжечь книги Маркса и Ленина и выступить с речью, в которой оппортунисты выглядели бы не теми опасными контрреволюционерами, каковыми они являются, а жалкими и заурядными шутами.

Подумайте немного, они собрали миллиарды подписей за мир, произнесли миллионы речей, создали гигантские партии, каждое утро за завтраком они кричат, что становятся всё сильнее и сильнее, они созвали десятки всемирных конгрессов для обсуждения того факта, что опасность войны отныне устранима, потому что, так называемый, социалистический лагерь огромен, и потому, что у народных масс всего мира достаточно сил ей помешать, иными словами, они основали всю свою политику на мирном сосуществовании и вдруг, в течение нескольких дней, они зависят от решения только двух человек, Кеннеди и Хрущёва. Весь мир теперь не в счёт, никто больше не консультируется ни с кем, никто не может ничего решить, лишь два колосса могут это сделать, только два «K»¹² могут провозгласить мир или войну и позволяют себе роскошь взять третьим для беседы такого девяностолетнего старика, как Бертран Рассел. Было бы от чего смеяться, если бы всё это было правдой!

На самом деле, за угрозами и обращениями скрывается эпизод мирного сосуществования, конкуренции и империалистического раздела, который ещё один раз доказывает, как это мы уже показали, что США по-прежнему играют основную роль. Для нас, марксистов, урок не нов, так как мы никогда не верили словам пропаганды той или иной империалистической державы, не полагали никогда, что война или мир являются результатом «воли» человека, класса или государства, так как мы всегда, также, как это делал Ленин, анализировали каковы объективные экономические причины, вызывающие борьбу между империалистическими державами.

С помощью анализа империалистических тенденций мы многократно показывали, что мирное сосуществование - результат данной фазы развития мирового рынка, ещё оставляющей империализму пространство для выживания и дающей возможность старым и новым группам мирно бороться за передел рынка, попытка решать эти проблемы войной ещё не созрела. Нынешний ход империализма разрешается во всемирных рамках и в объективных условиях рынка, которые не могут ещё спровоцировать мировую войну. Как мы это покажем в дальнейшем (и как мы это

докажем в ближайшее время, оценивая картину мировой торговли и влияния, которое имеют в ней различные группы), борьба и отношения между тремя главными экономическими блоками империализма (США, Общий рынок и СССР) находится ещё на стадии, не угрожающей превосходству американского империализма и показывающей, что, так называемая советская конкуренция это больше процесс интегрирования советской экономики в европейскую, чем сколько-нибудь реальная угроза.

Для тех, кто этого ещё не понял, мы четко и ясно повторяем (открыто приглашая опровергнуть нас, если кто-то в состоянии это сделать): Советский Союз ни в малейшей степени не в состоянии соперничать на мировом рынке с экономической мощью Соединенных Штатов и других империалистических держав. Более того, в той степени, в какой увеличивается его взаимообмен с империалистическими державами, ровно настолько сокращается доля обмена со слаборазвитыми странами по отношению к общему объёму его торговли. Так за прошлый год китайско-советская торговля сократилась на 5%.

Молодой советский империализм ещё не может составить угрозу для западных империалистических блоков. Ему нужны многие годы экономического развития, и это будут годы, в течение которых для борьбы за раздел рынков западными группами будет ещё возможность мирного соперничества. По сути, формула Хрущёва, имеющая сталинское происхождение, отражает не только советские стремления, но, главным образом, мировую ситуацию. СССР знает, как он может интегрироваться в неё. В сущности, Россия Сталина была государством более всего «сосуществовавшим» с миром, однако, несмотря на это она должна была пережить войну, потому что кризис империалистических держав дошел до такой точки, что далее для них не было возможности мирного сосуществования. Изоляция «социализма в одной стране», которая была квинтэссенцией «мирного сосуществования», использовалась только до тех пор, пока западная экономика не привлекла все свои мирные резервы, и политика классового сотрудничества народных фронтов не смогла задержать этот гигантский кризис.

Сегодня, как и тогда, сосуществование и война не являются продуктом односторонней политики и односторонних отношений, они являются продуктом многосторонней политики и многосторонних отношений. Хрущёв обобщил конкретную наличную ситуацию и в своей пропаганде возвёл её на уровень стратегии. В действительности его пропаганда и его стратегия «мирного сосуществования» имеют малое значение. Что важно, так это сама реальность, нынешнее состояние всех тенденций империализма и уровня их развития, которое не провоцирует ещё военного взрыва. Хрущёв не навязал, таким образом, «мирного сосуществования», так как оно уже существовало и будет существовать до тех пор, пока это будет возможным.

Многие считают, что наш анализ неполон, так как он рассматривает только экономический аспект империализма и не затрагивает аспекта военного. Они фактически, утверждают, что не важно, что доля советского блока в мировой торговле всего лишь 10%, если его военное могущество эквива-

лентно или даже превышает западное. Это типично «идеалистическая» концепция. Военное могущество является ничем иным, как военной организацией экономического могущества, и война также отражает это отношение. Это не означает, что война возникает между эквивалентными экономическими державами; напротив, она берёт свое начало в конъюнктуре нарушения равновесия между экономическими державами, так как, если бы имело место равновесие, мы имели бы статус-кво в разделе мира; иначе говоря, мы имели бы абсурдную гипотезу неподвижного империализма или своего рода сверхимпериализм а-ля Каутский. Именно потому, что мир, находящийся под господством империализма, основывается на непрерывном движении тенденций, исходящих из центров капиталистического производства, равновесие - это всегда очень подвижное условие, которое устанавливается в силу конъюнктуры и становится возможным только в силу предшествующего равновесия. С этой точки зрения империализм всегда живёт в состоянии войны.

Поэтому военное могущество может оказаться определяющим фактором в момент, когда равновесие не может быть установлено в соответствии с конъюнктурой, и только если оно представляет соответствующую экономическую державу. В противном случае оно будет, разумеется, лишь военным фактором. Как это было в случае Германии. Но военная мощь не сможет быть никогда определяющим фактором в установлении нового раздела мира. Германия является действительным примером подобного рода, а СССР, разумеется, не обладает концентрацией капитала и империалистической зрелостью, которая, спровоцировала бы милитаризацию немецкой экономики. У СССР ещё нет способности проникновения на рынки, Германия же от этого была отлучена.

Тезис военного могущества СССР может быть принят во внимание только теми, кто не видит производственной машины, которая создаёт вооружения. Как без этого оценить степень экономического могущества и произвести сравнения? Оторванное от экономического анализа суждение оказывается жертвой самого слепого субъективизма, самых фантастических гипотез и неконтролируемых побуждений. Следуя этому критерию, делается вывод о перспективе всеобщего атомного уничтожения, то есть возникает гипотеза, которая нивелирует причины самих войн, и практически отбрасывают всякий, хотя бы минимальный анализ империализма. Не случайно, что эта гипотеза составляет агитационное оружие, к которому прибегают все империалистические группы. Каждый эпизод империалистической борьбы оправдывается пугалом атомной смерти, описанной пропагандой с избытком ужасающих деталей, перед которыми бледнеет самая необузданная научная фантастика. Возможно ли, чтобы империализм обрёк себя на саморазрушение? Возможно ли, чтобы империализм сам себя высек?

В соответствии с марксизмом, империализм взращивает внутри себя одного-единственного смертельного врага - пролетариат, и основывает всю свою революционную стратегию на этой основе. Представлять более или менее апокалипсический конец империализма, как конец всего человечества, есть ничто иное, как лишение класса, предназначенного похоронить

империализм, научной концепции, всяческой политической воли и какой бы то ни было уверенности. Это означает отбросить пролетариат в фаталистическое мракобесие, в котором отдельные таинственные силы могут спровоцировать конец света. В данной перспективе атомная мощь - это политическая сила, то есть, оружие, используемое для оказания давления, господства и классовых репрессий. Действительно, сегодня, как никогда империализм не мог бы сохранить своё господство одной лишь вооруженной угрозой, так как сегодня, как никогда вооружения империализма являются выражением огромного и повсеместного экономического господства.

Рассмотрим, например, кубинский кризис. Действительно ли СССР угрожал США? В военном плане подобный вариант следует исключить. В экономическом тем более. В настоящее время и в ближайшем будущем империалистическое господство США в Латинской Америке не может быть оспорено конкуренцией других группировок, а тем более Советским Союзом. Противоречия, сотрясающие империализм США в Латинской Америке, связаны с тенденциями типичными для полуколониальных экономик, находящихся на пути к развитию национальных капиталистических рынков и освобождающихся от гегемонии США. Критическая точка заключается в серьёзном кризисе сельского хозяйства и падении экспортных цен на сырьё, экономической нестабильности, обусловленной монокультурой в экономике и односторонним обменом. В конечном итоге все эти кризисные явления, способствовавшие вспышке кубинской революции, представляют собой большой внутренний кризис империализма США. Это кризис, который показывает, как молодой национальный капитализм разрывается в невозможности осуществить достаточные накопления для собственной индустриализации. Это кризис, исключающий из-за отсутствия поддержки международного пролетариата социалистический вариант и который в своей высшей точке дошел до кастризма, то есть, до латиноамериканского варианта буржуазно-демократической тактики использования крестьянских масс для решения капиталистических задач аграрной реформы и индустриализации. Это кризис, который американский империализм старается сдерживать не потому, что он представляет ему непосредственную угрозу, а чтобы замедлить тенденцию, ведущую к тому, что завтра на ту же дорогу встанет молодой бразильский капитализм, имеющий совсем иной вес, нежели чем кубинский.

В этом кризисе присутствует и советская роль. И тот факт, что кризис произошёл, показывает, помимо незрелости кубинских руководителей, пределы всей полуколониальной революции в Латинской Америке и её запоздалость. Он показывает силу американского империализма. Это центральный пункт латиноамериканского кризиса.

Второстепенный момент, который, впрочем, не нов, состоит в том, что показывает, как СССР пытается использовать колониальные и полуколониальные революции для шантажа, обменивая их крайне бессовестным образом на ничтожно малое участие в банкете западного империализма.

705

Примечание:

¹² - Арриго Черветто пишет два «К», потому что в итальянской транскрипции Хрущёв пишется – Kruscev, второй «К» - Кеннеди.