Роза Люксембург - [Февральская] Революция в России

Война отодвинула на несколько лет, но не смогла помешать тому, что ощутимо надвигалось еще до ее начала: новая вспышка революции. Русский пролетариат уже после 1911 г. стал преодолевать свинцовый груз периода контрреволюции и год от года все чаще вновь подымал в экономических и политических забастовках революционное знамя 1905 г. Русский пролетариат позволил лишь два с половиной года дезорганизовывать себя империалистической войной, порабощать диктатурой сабли, сбивать с толку национализмом. Он снова восстал, чтобы сбросить ярмо абсолютизма, и заставил сейчас русскую буржуазию шагать вперед.

Если ныне революция в России победила так быстро, в течение нескольких дней, то это единственно и целиком потому, что она по своей исторической сути только продолжение великой революции 1905-1907 гг. Контрреволюции удалось подавить ее лишь на короткое время, но нерешенные задачи революции требовали решения, а неисчерпаемая классовая энергия вспыхнула вновь в самых трудных условиях. Свежесть воспоминаний о 1905-1906 гг., о почти неограниченном политическом господстве пролетариата в России, о его смелых атаках, о его крайне революционной программе - вот что побудило русскую буржуазию так поразительно быстро принять решение встать во главе движения. То был страх перед необузданным размахом народной революции, которая показала буржуазному классовому господству в 1905-1907 гг. свою голову Медузы. Он побудил Родзянко, Милюкова и Гучкова сразу встать на сторону революции и со своей стороны выдвинуть решительную либеральную программу. Это - попытка одураченной десять лет назад имущей буржуазной России овладеть революцией и, выполнив ее задачи в буржуазно-либеральной форме, исключить этим ее решительно демократические, а также социальные тенденции.

Здесь прежде всего проявилось - вопреки всем всезнайкам, умно-осторожным советчикам и маловерам-пессимистам, - что дело революции 1905 г. не погибло, что жертвы, которых она тогда стоила, были принесены не напрасно, что отважно-револю-

ционный характер требований, выдвинутых социалистическими рабочими, оказался весьма «практичной» политикой. Сегодняшние мужество и энергия русской либеральной буржуазии - всего лишь слабый отблеск огненных сполохов 1905-1907 гг. Тогда размах мощи пролетариата через короткое время бросил буржуазию в объятия контрреволюции, сегодня он в первый же момент побудил ее сразу встать во главе движения именно для того, чтобы предотвратить повторение подобного развертывания этой мощи.

Революция в России, таким образом, с первого натиска победила бюрократический абсолютизм. Но эта победа - не конец, а лишь слабое начало. Ведь, с одной стороны, рано или поздно начнется попятное движение буржуазии со своей выдвинутой в данный момент вперед позиции решительного либерализма. Это с неизбежной логикой вытекает из ее общего реакционного характера и ее классового противостояния пролетариату. С другой стороны, однажды разбуженная революционная энергия русского пролетариата со столь же неизбежной исторической логикой должна вновь повернуть в русло решительно демократического и социального действия и снова развернуть программу 1905 года: демократическая республика, восьмичасовой рабочий день, отчуждение помещичьей собственности и т. д. Но прежде всего для социалистического пролетариата России отсюда вытекает самый настоятельный лозунг, неразрывно связанный со всеми другими: конец империалистической войне!

Здесь программа русского революционного пролетариата вступает в острейшее противоречие с русской империалистической буржуазией, которая грезит о Константинополе и наживается на войне. Действие ради мира именно в России, как и везде, может развернуться только в одной форме: это революционная классовая борьба против собственной буржуазии, борьба за политическую власть в государстве.

Такова неотвратимая перспектива более отдаленного развития русской революции. Будучи далека от завершения своего дела, она пока исполнила лишь краткую увертюру, за которой последуют мощнейшие классовые бои за мир и радикальную программу пролетариата.

Огромная историческая драма на Неве не обошлась без сопутствующих ей милых игр сатиров на Шпрее. Если память нам не изменяет, лозунг, выдвинутый 4 августа 1914 г., гласил: освобождение России от царского деспотизма. Это якобы было священной целью бойни народов, и будто именно ради этой «старой программы Маркса и Энгельса» мужи германской социал-демократической фракции решились поддержать войну.

А сейчас? Где же ликование по поводу достигнутой цели ведущейся Германией войны? Где же триумф в правительственной прессе: «Мы этого добились, ура!»? Словно подмоченные пудели, взирают германские «освободители» на дело русской революции, не в силах даже сделать приличную гримасу, «хорошую мину» при плохой игре. Комедия первых месяцев войны, этот инсце-

нированный немецкой социал-демократией и для немецкой социал-демократии фарс с целью надувательства народных масс настолько позабыты, что актеры больше и не пытаются хоть как-то прикрыть свое испорченное настроение извлеченными из-под слоя пыли масками.

Пронизывающий до костей страх перед усилением России в результате ее внутреннего обновления, страх перед бросающимся в глаза и вызывающим насмешки сравнением между освободившейся собственными силами Россией и освобожденной «германским кулаком» «независимой Польшей»[2], страх прежде всего перед дурным русским примером, способным испортить добрые нравы германского пролетариата, - вот что, как чертово копыто, вылезает отовсюду наружу. А в газетке свободомыслящих, издаваемой Моссе, некое светило германского либерализма с полной наивностью хочет привести утешительное и успокоительное доказательство того, что великолепное «освобождение России», то самое, которое являлось священной целью войны Германии, все равно разобьется вдребезги из-за внутренних трудностей и погибнет в разгуле анархии.

Но и германский пролетариат тоже поставлен событиями в России перед вопросом о своей чести и судьбе. До тех пор, пока во всех воюющих странах царит кладбищенская тишь и слепое повиновение, бездействие пролетариата - это интернациональная солидарная вина, общая мировая беда, которая делится на всех солдат, хотя и не в одинаковой мере. Но поскольку в России пролетариат расторг «гражданский мир» открытой революцией, германский пролетариат, и дальше спокойно поддерживая военную акцию, наносит ему удар прямо в спину. Теперь сражающиеся на Востоке германские войска воюют уже не против «царизма», а против революции. И поскольку русский пролетариат у себя дома развертывает борьбу за мир - а она уже наверняка началась и с каждым днем будет все сильнее, - застывшее пребывание германского пролетариата в положении послушного пушечного мяса превращается в открытое предательство им русских братьев.

«В России прогремел первый выстрел». Россия сама освобождает себя. Но кто же освободит Германию от диктатуры сабли, остэльбской реакции и империалистической бойни народов?

[1] Статья была напечатана в «Spartakusbriefe» («Письма Спартака») № 4 в апреле 1917 г. без подписи.

[2] Германия и Австро-Венгрия 5 ноября 1916 г. провозгласили создание земель, входивших в состав Российской империи, но занятых их войсками, Королевства Польши. Новое государство должно было быть связано с центральными державами тесными узами.

Источник: Роза Люксембург "О социализме и русской революции", М., Политиздат, 1991, стр. 296-298