Роза Люксембург - Русская трагедия

После Брест-Литовского мира русская революция попала в весьма сложное положение. Политика, которой при этом руководствовались большевики, вполне очевидна: мир любой ценой, чтобы выиграть передышку, тем временем расширить и укрепить пролетарскую диктатуру в России, осуществить сколько возможно реформ в духе социализма и таким образом дождаться взрыва международной пролетарской революции, одновременно ускоряя ее примером России. Поскольку абсолютная усталость русских народных масс от войны и вместе с тем вызванная ею военная дезорганизация, оставленная в наследство царизмом, казалось, все равно делали продолжение войны бесперспективным обескровливанием России, не был возможен никакой иной выход, кроме быстрого заключения мира. Таков был расчет Ленина и его товарищей.

Он был продиктован двумя чисто революционными соображениями: непоколебимой верой в европейскую революцию пролетариата, как единственный выход и неизбежное следствие мировой войны, и столь же непоколебимой решимостью защищать однажды завоеванную власть в России до крайнего предела, чтобы использовать ее для самого энергичного и самого радикального преобразования.

И все же то был в значительной мере расчет без хозяина - а именно без германского милитаризма, на милость и немилость которого Россия отдавала себя сепаратным миром. Брестский мир явился в действительности не чем иным, как капитуляцией русского революционного пролетариата перед германским империализмом. Правда, Ленин и его друзья не обманывали насчет этого факта ни себя, ни других. Они без обиняков признали капитуляцию. Но в чем они, к сожалению, и впредь обманывались, так это в надежде ценой этой капитуляции купить действительную передышку, действительно спастись сепаратным миром от адского огня мировой войны. Они не приняли во внимание того факта, что капитуляция России в Брест-Литовске повлечет за собой огромное усиление империалистическо-пангерманской политики, тем самым как раз - ослабление шансов революционного восстания в Германии, и не только не приведет к прекращению войны с Германией, а откроет лишь новую главу в этой войне.

* Примечание редакции «Spartacusbriefe»: В статье высказаны опасения, неоднократно выражавшиеся и в наших кругах, - опасения, вытекающие из объективного положения большевиков, а не из их субъективного поведения. Мы публикуем статью преимущественно из-за ее выводов «без германской революции нет спасения русской революции, нет надежды на социализм в этой мировой войне. Остается только одно решение: массовой восстание германского пролетариата».

ведущаяся одной стороной: систематическое германское продвижение и молчаливое, шаг за шагом, отступление большевиков. Оккупация Украины, Финляндии, Лифляндии, Эстляндии, Крыма, Кавказа, все больших просторов Южной России - вот результат «состояния мира» после Брест-Литовска.

А это означало, во-первых, удушение революции и победу контрреволюции во всех революционных оплотах России. Ведь Финляндия, Прибалтика, Украина, Кавказ, Черноморское побережье - все это Россия, а именно территория русской революции, что бы ни болтала в противовес пустая мелкобуржуазная фразеология насчет «права наций на самоопределение».

Во-вторых, это означает отсечение также и великорусской части революционной территории от зерновых районов, от угольного бассейна, от рудной и нефтяной областей, т. е. от важнейших экономических жизненных источников революции.

В-четвертых - предоставление Германии роли третейского судьи в политических и экономических отношениях России со всеми ее собственными провинциями - Финляндией, Польшей, Литвой, Украиной, Кавказом, а также соседним государством - Румынией.

Общим следствием этого неограниченного хозяйничанья Германии в России было, естественно, невероятное усиление позиции германского империализма как внутри, так и вовне, а потому и само собою разумеющееся разжигание до белого каления сопротивления и воли к войне в странах Антанты, т. е. затягивание и обострение мировой войны. Даже более того: проявляемая Россией неспособность сопротивляться продвижению германских оккупантов должна была, разумеется, соблазнить также Антанту и Японию осуществить контракцию на русской территории, чтобы тем парировать огромный перевес Германии и одновременно утолить свои империалистические аппетиты за счет беззащитного колосса. Итак, Север и Юг Европейской России, а также вся Сибирь блокированы, и большевиков отрезают от их последних жизненных источников.

Но и внутри страны, на еще оставленной Германией большевикам территории они вынуждены катиться по наклонной плоскости. Покушения на Мирбаха и Эйхгорна* - это понятный ответ на террористическое господство германского империализма в России. Правда, социал-демократия издавна отвергала индивидуальный террор, но только потому, что противопоставляла ему массовую борьбу как более действенное средство, а не потому, что предпочитала ему пассивное терпение по отношению к господству реакционного насилия. Разумеется, утверждение, будто левые социалисты-революционеры осуществили эти покушения по под-

* Германский посол граф В. фон Мирбах-Харфф был убит в Москве 6 июля, а командующий германскими войсками на Украине генерал-фельдмаршал г. фон Эйхгорн - 30 июля 1918 г. в Киеве. Покушения имели целью спровоцировать войну с Германией. - прим. ред.

стрекательству или по заданию Антанты, - лишь официозная фальшивка. Эти покушения либо должны были стать сигналом к массовому восстанию против германского господства, либо были просто импульсивным актом мести, отчаяния и ненависти к кровавой германской диктатуре. Как бы они ни замышлялись, они создали серьезную опасность для дела революции в России, а именно раскол внутри до тех пор правящей социалистической группировки. Они вбили клин между большевиками и левыми социалистами-революционерами, более того, вырыли пропасть и вызвали смертельную вражду между обоими крыльями армии революции*.

Разумеется, и социальные различия, противоречия между имущим крестьянством и сельским пролетариатом, а также другие факторы тоже раньше или позже привели бы к раздору между большевиками и левыми социалистами-революционерами. Но до покушения на Мирбаха дело не казалось зашедшим так далеко. В любом случае факт, что левые социалисты-революционеры оказывали большевикам поддержку. Октябрьская революция, которая привела большевиков к рулю власти, разгон Учредительного собрания, проведенные до сих пор реформы большевиков едва ли были бы возможны без участия левых социалистов-революционеров. Только Брест-Литовск и его последствия вбили клин между обоими крыльями.

Германский империализм оказывается теперь третейским судьей в отношениях большевиков с их вчерашними союзниками в революции, так же как он был третейским судьей в их отношениях с окраинными провинциями России и соседними государствами. То, что это усиливает огромное сопротивление господству большевиков и проводимым ими реформам, что значительно сократился базис, на котором основывается их господство, совершенно очевидно. Вероятно, такой внутренний конфликт и раскол гетерогенных элементов революции был неизбежен сам по себе, как это происходит при прогрессирующей радикализации в любой восходящей революции. Но теперь возник действительный конфликт из-за господства германской сабли над русской революцией. Германский империализм - это стрела, засевшая в теле русской революции.

Но и это еще не все опасности! Железное кольцо мировой войны, казавшееся прорванным на Востоке, снова полностью смыкается вокруг России и всего мира: Антанта подступает с чехословаками, а японцы - с Севера и Востока. Таково естественное, неизбежное следствие продвижения Германии с Запада и Юга. Пламя мировой войны перебрасывается на русскую землю и в ближайший момент охватит русскую революцию. Вырваться из мировой войны - пусть даже ценой величайших жертв - в конечном счете оказывается для России невозможным.

И вот большевикам как конечный пункт их тернистого пути грозит самое ужасное: подобно зловещему привидению, близится союз большевиков с Германией! Это было бы самым последним звеном той роковой цепи, которую мировая война накинула на

шею русской революции: сначала отступление, потом капитуляция и наконец союз с германским империализмом. Тем самым русская революция оказалась бы лишь отброшенной мировой войной, из которой она хотела любой ценой вырваться, к противоположному полюсу - со стороны Антанты при царе на сторону Германии при большевиках.

Славным деянием русского революционного пролетариата остается то, что первым его жестом после начала революции был отказ сражаться в военной свите франко-английского империализма. Но служить войску германского империализма - это, учитывая международную обстановку, дело куда худшее.

Троцкий будто бы заявил, что если бы России предоставился выбор между японской и германской оккупацией, она выбрала бы последнюю, ибо Германия гораздо более созрела для революции, чем Япония. Вымученность расчета очевидна. Речь ведь идет не только о Японии, как противнике Германии, но и об Англии и Франции, о которых никто сегодня не смог бы определенно сказать, благоприятнее ли их собственные внутренние условия для пролетарской революции, чем в Германии, или нет. Однако резонерские соображения Троцкого вообще ложны, поскольку перспективы и возможности революции в Германии как раз подрываются любым усилением и каждой победой германского милитаризма.

Но затем следует учитывать и совсем иные аспекты, чем эти якобы реалистические. Союз большевиков с германским империализмом явился бы самым страшным моральным ударом для интернационального социализма, какой только мог бы быть ему нанесен. Россия была единственным, последним уголком, где еще котировались революционный социализм, чистота принципов, идеальные ценности, куда устремлялись взоры всех честных социалистических элементов как в Германии, так и во всей Европе, чтобы прийти в себя от того отвращения, которое вызывает практика западно-европейского рабочего движения, чтобы вооружиться мужеством все это выдержать и верой в идеальные свершения, в святые слова. Вместе с гротескным «спариванием» Ленина с Гинденбургом был бы погашен моральный источник света на Востоке. Совершенно очевидно, что германские властители приставляют пистолет к груди Советского правительства и используют его отчаянное положение, чтобы навязать ему этот чудовищный альянс. Но мы надеемся, что Ленин и его друзья не поддадутся такому предложению ни за какую цену, что они категорически заявят: до сих пор и не дальше!

Социалистическая революция, сидящая на германских штыках, пролетарская диктатура под протекторатом германского империализма - это было бы самым чудовищным, что мы можем когда-либо пережить. А сверх того это было бы чистой утопией. Не говоря уже о том, что сам моральный престиж большевиков в стране был бы уничтожен, они потеряли бы всякую свободу действий и независимость также и во внутренней политике, чтобы в кратчайший

срок вообще исчезнуть со сцены. Ведь любой ребенок давно видит, что Германия лишь медлит и выжидает случая, чтобы вместе с Милюковым, какими-нибудь гетманами и с бог весть еще какими темными ставленниками и марионетками положить конец большевистскому правлению, а самого Ленина и его товарищей задушить, когда те, как украинцы Любинский и компания, сыграют свою роль троянского коня.

Именно и только тогда все прежние жертвы, в том числе и огромная жертва Брестского мира, оказались бы принесенными напрасно: ведь конечная цена, за которую они куплены, означала бы моральное банкротство. Любую политическую гибель большевиков в честной борьбе против превосходящей силы и неблагоприятной исторической ситуации следовало бы предпочесть этой моральной гибели.

Большевики наверняка совершили в своей политике различные ошибки и, возможно, совершают их еще и теперь - о, назовите нам революцию, - в которой не совершалось бы никаких ошибок! Представление о революционной политике без ошибок, да сверх того в этой совершенно беспримерной ситуации, настолько пошло, что было бы достойно только немецкого начетчика. Если так называемые вожди немецкого социализма в необычной ситуации теряют свои так называемые головы уже перед простым голосованием в рейхстаге, где путь им ясно предписан элементарной азбукой социализма, и душа у них уходит в пятки, так что они забывают весь социализм, словно плохо выученную лекцию, то как же можно хотеть, чтобы партия не совершала никаких ошибок в неслыханной ситуации, идя по усыпанному шипами совершенно нехоженому пути, который она впервые открывает миру?

Однако то роковое положение, в котором находятся ныне большевики, само является, вкупе с основной массой их ошибок, следствием принципиальной неразрешимости той проблемы, перед которой они поставлены международным, в первую очередь германским, пролетариатом. Осуществить пролетарскую диктатуру и социалистический переворот в одной отдельной стране, окруженной со всех сторон жестким господством империалистической реакции, вокруг которой бушует самая кровавая во всей истории человечества мировая война, это - квадратура круга. Любая социалистическая партия должна была бы потерпеть неудачу в решении этой задачи и погибнуть - все равно, делает ли она путеводной звездой своей политики волю к победе и веру в интернациональный социализм или же самоотречение.

Мы хотели бы увидеть на месте большевиков всех этих мягкотелых плакальщиков, Аксельрода, Дана, Григорьянца и прочих, как бы они ни звались, которые теперь с пеной у рта обличают большевиков и за рубежом жалуются на свое горе, находя - смотри-ка! - сострадание в груди таких немецких героев, как Штрёбель, Бернштейн и Каутский! Все их умничанье, разумеется, было бы исчерпано альянсом с Милюковым в стране и с Антантой вовне, к чему внутри прибавился бы еще и сознательный отказ

В этом как раз и состоит ложная логика объективной ситуации: любая социалистическая партия, которая придет сегодня к власти в России, должна следовать ложной тактике до тех пор, пока она как часть интернациональной пролетарской армии брошена на произвол судьбы главными силами этой армии.

Вину за ошибки большевиков несет в конечном счете международный пролетариат и прежде всего беспримерная в своем упорстве подлость германской социал-демократии, той партии, которая в мирное время делала вид, что шагает во главе мирового пролетариата, претендовала на то, что способна поучать и возглавлять весь мир, та партия, которая, насчитывая в собственной стране, самое меньшее, десять миллионов приверженцев обоего пола, вот уже целых четыре года, подобно продажным ландскнехтам средневековья, по указке господствующих классов двадцать четыре раза на дню распинает социализм на кресте.

Известия, приходящие из России, и положение большевиков - это потрясающий призыв к последней искре чести немецких рабочих и солдатских масс. Они хладнокровно позволяют рвать на куски русскую революцию, окружать ее, обрекать на голодную смерть. Но пусть они хотя бы, когда уже бьет двенадцатый час, спасут ее от самого ужасного: от морального самоубийства, от альянса с германским империализмом.

Есть только одно разрешение трагедии, в которую впутана Россия: восстание в тылу германского империализма, выступление немецких масс как сигнал к международному революционному окончанию бойни народов. Спасение чести русской революции в этот роковой час идентично спасению чести германского пролетариата и интернационального социализма.

Источник: Роза Люксембург "О социализме и русской революции", М., Политиздат, 1991, стр. 301-306