Шляпников 1917 год

Революционный архив

А. Г. ШЛЯПНИКОВ

КАНУН

СЕМНАДЦАТОГО ГОДА

СЕМНАДЦАТЫЙ ГОД

А. Г. ШЛЯПНИКОВ

СЕМНАДЦАТЫЙ ГОД

Москва

Издательство «Республика»

1992

Составители, авторы примечаний кандидат исторических наук А. С. Смольников, доктор исторических наук А. А. Чернобаев

Шляпников А. Г. Канун семнадцатого года. Семнадцатый год. В 3-х кн. Т. 2: Семнадцатый год. Кн. 1-2. — М.: Республика, 1992. — 496 с.

Во второй том воспоминаний А Г. Шляпникова «Семнадцатый год» вошли первая и вторая книги, в которых рассказывается о начале и победе Февральской революции 1917 г в России.

Адресуется всем интересующимся историей нашей страны и политических партий.

КНИГА I (ЯНВАРЬ, ФЕВРАЛЬ И ТРИ ДНЯ МАРТА)

I. НЕМНОГО О ХОЗЯЙСТВЕННОМ ПОЛОЖЕНИИ

          Экономический кризис, вызванный затянувшейся империалистической войной, особенно сильно дал себя почувствовать широким кругам народа в конце 1916 и начале 1917 года. В эти последние месяцы перед Февральской революцией товарный голод и продовольственный кризис добрался до самой северной столицы, до Петербурга *.
          Со столичного рынка и из богатейших магазинов исчезал один продукт за другим. Товаров становилось меньше, а цены росли с каждым днем, и многие предметы обуви, одежды и даже продукты питания переставали быть доступными рабочему люду.
          Некоторые фабрики и заводы разросшегося Петербургского промышленного района стояли перед угрозой закрытия ввиду недостатка топлива, металла и других видов сырья. Военные переброски перегружали железные дороги, и они были не в состоянии удовлетворить подвозом усиленные сырьевые нужды промышленности.
         Война производила огромные изменения в народном хозяйстве. Все крупные отрасли промышленности и значительная доля кустарного хозяйства были привлечены к работе на нужды войны. Текстильная промышленность отдавала на войну 70% своего производства, металлическая промышленность с каждым месяцем сокращала работы на частный рынок, сдавая свыше 80% лучших сортов стали и железа для военной промышленности. Удовлетворение нужд невоенного хозяйства и частного потребителя отодвигалось на задний план. Нужды войны покрывали все.
         Наблюдавшееся несоответствие между спросом и предложением продуктов промышленности должно было бы, по законам капиталистического хозяйства, повести

* В августе 1914 г., после начала первой мировой войны, Петербург был переименован в Петроград Ред.

к могучему увеличению промышленного производства, но в условиях военного времени этого не произошло. Хотя за время войны и наблюдался некоторый приток капитала в промышленность, но это происходило главным образом в пределах работы на оборону.
       В течение 1915 года открылось 136 новых акционерных обществ с капиталом в 189 миллионов рублей. По 1 октября 1916 года образовалось новых 159 акционерных обществ с капиталом в 210 миллионов рублей. Одновременно с этим происходил процесс реорганизации старых обществ и предприятий, а также переход их в новые руки. Происходило внутреннее перераспределение капитала, усиление отдельных промышленных районов и финансовых групп.
      Несмотря на усиленный спрос, который страна предъявляла к промышленности, последняя не только не увеличивала своей производительности, но, наоборот, обнаруживала довольно ощутимое и неуклонное падение. Особенно характерным было это падение для горной и металлургической промышленности, этих основ ведения хозяйства и войны. Так, например, добыча угля за второе полугодие 1914 года была равна 912 миллионам пудов угля, а за первое полугодие 1916 года уже только 856 миллионам пудов. Это- падение добычи угля происходило в то время, когда транспорт и промышленность предъявляли все возраставшие требования на топливо. Чтобы избежать катастрофической остановки работ, уже в 1915 году пришлось вести усиленные заготовки древесного топлива и этим путем покрыть недостаток в минеральном топливе.
       Не менее тяжело обстояло дело с черным металлом. Потребность страны в металле, по мирному времени, для 1914 года была исчислена в 25 миллионов пудов в месяц. Производительность же наших горнозаводских районов за время войны показывала стремление к постоянному падению. Так, производство чугуна за месяц январь 1914 года было по всей стране 24,3 миллиона пудов, январь 1915 года дал уже 20,1 миллиона пудов, в январе 1916 года выработка его была равна 19,3 миллиона пудов, а январь 1917 года дал только 18,3 миллиона. Подобное же колебание и уклон вниз наблюдался и в производстве полупродуктов железа и стали.
       Предприниматели объясняли это падение производства изменением качества рабочей силы. Благодаря усиленным мобилизациям на войну лучшие, приспособив-

шиеся к работам, гнались на фронт. На смену им шли женщины, подростки, и это приводило к падению производительности труда. Так, в каменноугольной промышленности за время войны добыча угля на долю одного рабочего в январе 1915 года была равна 786 пудам, в январе 1916 года - 721 пуду. а в октябре того же года уже только 606 пудам.
Одновременно с изменением рабочего состава промышленных предприятий происходило изменение правовых и бытовых условий рабочих. Предприниматели стремились к принудительному закреплению рабочих, лишению их права свободного перехода с одного предприятия на другое. Кроме того, требовали от военного ведомства предоставления для работы на рудниках и шахтах дешевой рабочей силы военнопленных. Принудительный труд, само собой разумеется, не мог дать той производительности, на которую был способен рабочий довоенного времени.
Жажда быстрой наживы толкала промышленников на поиски дешевой рабочей силы прежде всего. Труд подростков, женщин, военнопленных и китайцев (особенно на Урале) оплачивался значительно ниже, даже по сравнению с «прикрепленными» к заводам рабочими. Злоупотребление систематическим удлинением рабочего дня, при низкой заработной плате, недостаточном питаний, также приводило к истощению и рабочую силу, а через это и к падению производительности труда рабочих.

II. ПРОДОВОЛЬСТВЕННЫЙ КРИЗИС

Значительная доля заседаний Государственной Думы¹, общественных самоуправлений (городских дум и земских управ) конца 1916 и начала 1917 года была посвящена переживавшемуся страной продовольственному кризису. Вокруг продовольственного вопроса происходила борьба помещичьих интересов с интересами городской промышленной буржуазии. Царское правительство весьма ревниво оберегало интересы дворянского землевладения и этим вызвало против себя всю либеральную оппозицию.
Согласно статистическим данным того времени, в стране были довольно крупные запасы хлеба. Урожай 1916 года, принимая во внимание недосев, все же давал излишек в 444 миллиона пудов хлеба. Запасы прошлых

лет исчислялись в сумме до 500 миллионов пудов. Менее благополучно было дело с маслом, сахаром и крупой. Сравнительно благополучно было с мясом. Убыль скота была менее предполагавшейся.
        В деле организации продовольственного снабжения принимали участие: министерство земледелия, министерство внутренних дел, министерство путей сообщения, особое совещание по продовольствию, по транспорту и по обороне, Совет министров, совещание шести министров, председатель Совета министров, комитет по борьбе с дороговизной, военные власти, многочисленные уполномоченные, губернаторы, градоначальники и т. д. В результате такой организации происходила полная неразбериха.
      Буржуазия пыталась внести некоторую организованность в дело заготовки и урегулирование снабжения населения продовольствием, но правительство из политических соображений не допускало ни земства, ни города к организованному разрешению продовольственной задачи. Однако под угрозой голодных бунтов (кризис август-сентябрь 1916 г.) были изданы особые правила о закупке продовольствия организациями (правила от 10 октября 1916 г.), дававшие право участия в деле заготовок хлебных продуктов городским самоуправлениям и другим общественным органам. Вся суть этих правил заключалась в упорядочении организационной стороны дела. Либеральные круги предполагали созвать, на основании этой организации, особый продовольственный съезд. Помещики почуяли угрозу своим интересам и добились приостановки действия значительной доли этих правил от 10 октября.
       С появлением Протопопова во главе министерства внутренних дел началась «новая политика» свободной торговли. Опираясь на финансовые круги, Протопопов повел борьбу против привлечения «общественности» (т. е. промышленной буржуазии) к делу организации продовольственного снабжения. Попытки проведения общероссийского плана снабжения терпели неудачи.
        По данным «обследования продовольственного дела в городах Европейской России», произведенного Союзом городов, положение дела в конце 1916 и начале 1917 года было весьма критическое по всем крупным потреблявшим районам. Постепенно исчезал для бедноты сначала белый хлеб, а затем и черный.
       Средняя месячная норма выдачи муки петербургскому населению за 1916 год составляла:

Пшеничной муки — 762 172 пуд.

Ржаной — 514 453 пуд

В с е г о — 1 276 629 пуд

В % к выдаче

91%

47,6%

57,3%

Поступление же муки по нарядам в Петербург было:

В ноябре муки пшеничной — 886 000 пуд.

Ржаной — 285 430 пуд.

Всего — 1 171430 пуд

В декабре пшеничной муки — 470500 пуд

Ржаной — 135 970 пуд.

В с е г о — 606 470 пуд.

В январе пшеничной муки — 555 250 пуд.

Ржаной — 176 360 пуд.

Всего — 731 610 пуд.

        Не менее тяжелую картину показывало снабжение хлебом и Москвы. Суточная норма потребления в Москве белой и ржаной муки была равна 86 вагонам. Средний же суточный подвоз за декабрь месяц давал всего 47 вагонов, а в январе суточный подвоз муки упал до 39 1/2 вагонов.
        Исполнение нарядов для других городов предфронтовой и северной полосы было еще более плачевным. Так, Пскову было назначено в ноябре и декабре 321 вагон, а исполнено только в конце января 1917 года в количестве 76 вагонов. Для Новгородской губернии предназначалось 1800 вагонов, а прибыло в конце января только 10 вагонов. Вологодской губернии были даны наряды на 1080 вагонов, а фактически пришло только 200 вагонов. В Рязанскую губернию было предназначено в ноябре - декабре 582 вагона, а поступило в конце января всего 20 вагонов. Самой Рязани было дано нарядов на 64 вагона, а прибыло всего 3 вагона. Для Тулы было по нарядам отпущено 100 вагонов, а получено на месте всего 7 вагонов, да и то к концу января 1917 года.
       Из-за отсутствия зерна остановились мельницы в Царицыне, Тамбове, Нижнем и других местах.
       Из Иваново-Вознесенска сообщали в январе, что запасов муки в торговле у города нет. В других городах района положение было не лучше.
       Население некоторое время питалось своими запасами и сокращало потребление хлеба, заменяя его другими видами продуктов. У рабочего же населения эти запасы были чрезвычайно скромны, и семьи пролетариев особенно тяжело переносили этот кризис. Низкая же заработная плата не позволяла пускаться в погоню

за хлебными продуктами у спекулянтов, и нередки были случаи, когда рабочие днями не видели- хлеба. Такое положение, ухудшавшееся со дня на день, крайне волновало рабочих, подталкивало их на борьбу. Угроза голода висела над каждым промышленным городом и побуждала рабочих задуматься над своим положением и искать из него выход.

III. КОЛИЧЕСТВО И СОСТАВ РАБОЧИХ ПЕТЕРБУРГСКОГО РАЙОНА

        Начиная с первых дней войны петербургская промышленность стала быстро приспособляться к работе на оборону. К концу 1916 года заводы Петербургского района исполняли значительную долю военных заказов.
       Промышленность, работавшая полностью или частично на нужды войны, была впервые подробно учтена Заводским совещанием Петербургского района на 1 октября 1916 года. По данным анкетного обследования, было учтено 561 предприятие из общего числа приблизительно 600 промышленных предприятий.
        Во всех обследованных 561 предприятии было занято на 1 октября 1916 года 371317 рабочих. Если же принять во внимание те 40 предприятий, которые не дали о себе сведений, а среди них были и крупные, как, например: завод Боровского, завод Веттерстранд, Невский стеариновый, завод Т-ва «Проводник», завод Виденского, завод А. О-ва «Виннер», Салолин, Кронверкский, Арсенал и другие, то количество рабочих в промышленных предприятиях было близко к 400 000 рабочих.
       Эти учтенные 371 317 рабочих распадались по возрасту на 343427 взрослых, или 92,5%, и подростков 27890, или 7,5%. По половому признаку это же количество делилось таким образом: рабочих мужчин было 251 380 (67,7%) и работниц - 119937 (32,3%). Приблизительно та же пропорция по половому составу существовала и для подростков. Так, из общего числа 27890 подростков было 18645 мальчиков (или 66,8%) и 9245 девиц (или 33,2%).
       О том, как распределялись по производствам эти 371 317 рабочих, дает указания нижеследующая таблица (см. на с. 11).
       Из этой таблицы видно, что огромная доля всей учтенной рабочей массы, 61,6%, или свыше 3/5 всего коли-

Группы производств	Число учтенных заводов по данной группе	В них рабочих
		Всего	% к итогу	в том числе
				Взрослых		Подростков
				число человек	% к числу рабочих в группе	число человек	% к общему числу рабочих в группе
1. Обработка металлов	305	228802	61,6	214911	93,9	13891	6,1
2. Химическое	57	43811	11,8	40885	93,3	2926	6,7
3. Обработка волокн. веществ	44	38142	10,8	33524	87,9	4618	12,1
4. Бумагоделат. и полиграфич.	27	14 107	3,8	12127	87,0	1980	14,0
5. Кожевен, и шорное	25	11268	3,0	9993	88,7	1 2Й5	11,3
6. Электрич. и электротехнич.	14	8010	2,1	7221	90,2	739	9,8
7. Обработка питат. и вкусовых вещ.	10	7735	2,1	6882	89,0	853	11,0
8. Обработка минерал, вещ.	21	7436	2,0	6470	87,0	966	13,0
9. Смешанные произв.	4	4442	1,2	4410	99,3	32	0,7
10. Обработка дерева	38	4432	1,2	4090	92,3	342	7,7
11. Изгот. предм. воен. снаряжения и обмундирования	16	3132	0,9	2914	93,0	218	7,0
Итого	561	371 317	100,0	343 427	92,5	27890	7,5

чества рабочих, была занята в производствах, связанных с обработкой металлов. Следующие, занимающие видные места в этой таблице по количеству рабочих, идут производства: химическое, в котором занято около 12%, обработка волокнистых веществ - около 11%. Этим трем отраслям промышленности принадлежало в Петербурге почти 84% всей учтенной рабочей силы.
Предприятия, принадлежащие к первой учтенной группе, занимающей преобладающее значение, в свою очередь, могут быть разделены на родственные подгруппы в таком виде:

Подгруппы производств	Число заводов в данной подгруппе	В них всего рабочих	В том числе подростков	% их к общему числу рабочих
1. Чугуно-литейное, сталелитейное, медно-трубопрокатное, механическое, машиностроительное, слесарно-кузнечное, проволочно-гвоздильное и др. металлические производства	245	154945	9728	6,3
2. Специально-снарядное производство	20	38902	1964	5,0
3. Судостроительное	8	20074	1318	6,6
4. Произв. инструментов, приборов (физических, хирургических и оптических)	18	5062	264	5,2
5. Авиационное производство	7	4191	295	7,0
6. Паровозовагоностроит.	2	3658	224	6,1
7. Автомобильное	5	1970	98	5,0

Из первой таблицы известно, что общее количество работниц на учтенных предприятиях равно 32,3% всех занятых рабочих. Однако этот процент далеко не одинаков для всех производств. По целому ряду отдельных производств этот процент значительно повышался, как, например, в текстильном деле - до 78,2%, в производствах по изготовлению предметов военного снаряжения и обмундирования - до 72%, в предприятиях по производству питательных и вкусовых веществ - до 71%, и понижался в металлообрабатывающей промышленности до 18% и в группе смешанных производств - до 17%. Наглядную картину распределения рабочей силы по полу и возрасту можно видеть из нижеследующей таблицы (см. с. 13).

Группы производств	Всего рабочих на заводах данной группы	В том числе рабочих женского пола		Взрослых рабочих			Подростков рабочих
		В том числе рабочих женского пола		Всего	В т. ч. женщин		Всего	В т. ч. женского пола
		число	% к общему числу	Всего	число	% к общему числу	Всего	число	% к общему числу
1. Обработка металлов	228 802	42466	18,6	214911	41571	19,3	13891	895	6,5
2. Химическое	43811	20172	46,0	40885	18409	45,0	2926	1763	60,2
3. Обработка волокн. веществ	S8142	29842	78,2	33524	26290	78,4	4618	3552	76,9
4. Бумагоделат. и полиграфич.	14107	7378	52,3	12127	6324	52,1	1980	1054	53,2
5. Кожевен, и шорное	11268	6142	54,5	9993	5300	53,0	1275	842	66,0
6. Электрич. и электротехнич.	8010	1981	24,7	7221	1864	35,8	789	117	14,8
7 Обработка питат. и вкусовых веществ	7735	5490	71,0	6882	4042	71,8	853	548	64,2
8. Обработка минерал, ве ществ	7436	2271	30,6	6470	1988	30,7	?66	283	29,3
9. Смешанные производства	4442	772	14,4	4410	758	17,2	32	14	43,7
10. Обработка дерева	4432	1 175	26,5	4090	1098	26,8	342	77	22,6
11. Изгот. предмет, военного снаряжения и обмундирования	3132	2248	71,8	2914	2148	73,7	218	100	45,4
Итого	371 317	119937	32,3	343 427	110692	32,2	27890	9245	33,2

Тот же материал Заводского совещания дает весьма интересные данные о заводах по числу рабочих. Из этой сводки, охватывающей 561 предприятие, видно, какой высокой степени концентрации достигла петербургская промышленность. Из нижеприведенной таблицы видно, что 14% всех предприятий занимали у себя около 77% всех рабочих района.

Группы предприятий по числу рабочих	Число предприятий в данной группе	% их итогу	В них всего рабочих	% их к итогу
Имеющих менее 100 рабочих	247	44,0	10425	2,8
» от 100 до 399 »	175	31,2	35 821	9.6
» » 400 » 699 »	34	6,1	17 301	4,7
» » 700 » 999 »	27	4,8	23099	6,2
» » 1000 и более »	78	13,9	284671	76,7
Всего	561	100	371 317	100

На 247 предприятиях с числом рабочих менее 100 было занято всего 10 425 человек, т. е. почти столько же, сколько их работало на одном Обуховском заводе². Эта группа предприятий может быть разделена еще на следующие подгруппы по числу рабочих:

	Число заводов в данной группе	% к итогу	В них всего рабочих	% к итогу
Имеющих менее 25 человек	78	13,9	1147	3,1
» от 25 до 49 »	76	l3,6	2749	7,4
» » 50 » 74 »	55	9,8	3246	8,7
» » 75 »99 »	38	6,8	3283	8,8

Крупные предприятия с числом рабочих более 1000 на каждое группировались на 1 октября 1916 года таким образом: (См. таблицу на с. 15.)
Из общего числа учтенных заводов до открытия военных действий существовало 426 (не считая Путиловского завода³, сведения о котором поступили в Заводское совещание только в 1916 году) Количество рабочих, занятых в этих 426 предприятиях, на 1 марта 1914 года было равно всего 208000, В сентябре того же 1914 года число рабочих на этих предприятиях сократилось до 197300.

Группы предприятий по числу рабочих	Число заводов в данной группе	% к итогу	В них всего рабочих	% к итогу
Имеющих от 1 000 до 1 999	40	7,1	57648	15,5
» » 2000 » 2999	13	2,3	31355	8,4
» » 3000 » 3999	5	7,9	17343	4,7
» » 4000 » 4999	3	7,5	13148	3,5
» » 5000 » 5999	3	0,5	15868	4,3
» » 6000 » 6999	4	0,7	25975	7,0
» » 7000 » 7999	3	0,5	22191	6,0
» » 8000 » 8999	2	0,35	16644	4,5
» » 9000 » 9999	—	—	—	—
» » 10000 и более	5	0,9	84479	22,8

         На 1 сентября 1915 года количество рабочих поднялось уже до 248400, увеличившись по сравнению с весной 1914 года на 19,1%. На 1 сентября 1916 года количество рабочих на тех же 426 предприятиях возросло до 297 700, т. е. на 41,3%. В течение одного месяца сентября 1916 года на этих же 426 предприятиях количество рабочих увеличилось до 305 000. На 59 предприятиях, возникших к 1 сентября 1915 года, работало тогда только 8309 человек. Через год на 1 октября количество рабочих на них более чем удвоилось, достигнув 17892.
        Одновременно с ростом общего числа занятых в промышленности рабочих увеличивался и процент занятых на фабриках и заводах женщин. В марте 1914 года среднее количество работниц на предприятиях было равно 28,1%, а к 1 октября 1916 года эта средняя поднялась уже до 34%.
        Таковы были силы промышленного пролетариата накануне Великой Революции. Вне этого учета осталось огромное количество рабочих железнодорожных мастерских, депо, рабочих городского трамвая и пригородных дорог, типографий и других предприятий печатного дела, не связанных с работой на войну. Не вошли в учет рабочие и служащие торгово-промышленных предприятий и служащие правительственных и общественных учреждений. Заполнить эти пробелы, к сожалению, не смог, но смею утверждать, что в деле борьбы рабочего класса с царизмом, особенно за последние годы войны, служащие частных и правительственных учреждений массового участия не принимали. Вся тяжесть этой гигантской борьбы лежала на промышленном пролетариате. Приве-

денные справки о состоянии пролетариата в этой промышленности помогут пониманию многих событий первых месяцев 1917 года в Петербургском районе.

IV. РАЗВАЛ ЦАРСКОЙ МОНАРХИИ

Несмотря на спасительную поддержку, которую оказывала царизму патриотическая буржуазия и разночинная интеллигенция, развал дома Романовых достиг неописуемых размеров. Многомиллионное население страны было отдано на поток и разграбление всякого рода мародерам военного времени, и этого не могли скрыть, загладить патриотические фразы. На громких делах, получавших скандальную известность по всей стране, рабочий и крестьянский народ видел, что между всеми спекулянтами, хищниками фронта и тыла, наживавшими состояния, чины и ордена на кровавом деле войны, и царственной кликой существовало трогательное единство. Легкая нажива и грабеж объединяли банкира еврея Рубинштейна с отъявленным черносотенцем и погромщиком попом Питиримом, взяточника Манусевича-Мануйлова с главой Совета министров Штюрмером, а все вместе они находили приют и защиту у придворного пророка Распутина. Огонь войны обнажил всю гнилость, пороки и разврат двора царя-последыша, осветил перед всем народом полную непригодность царских людей, неспособность их справиться с задачами военного времени. Буржуазия, заинтересованная в победоносном завершении войны, отчетливо понимала грозившую ей от царских порядков опасность, но больше всего, даже больше поражения, ее пугал красный призрак революции. Состояние буржуазии определялось молвой, приписывавшей П.Н. Милюкову выражение «Лучше поражение, чем революция». Оппозиционность буржуазии никогда не поднималась выше критики отдельных явлений и лиц. Она умышленно избегала критики всей царской системы управления. Свою борьбу с царизмом либеральная буржуазия вела под знаменем «единения царя с народом», освобождения Николая-последнего из плена «темных сил» двора. Торгово-промышленная буржуазия и шедшая у нее на поводу разночинная интеллигенция готовы были идти на компромисс с царизмом, прикрыть его позорную наготу во имя «победы освободительной войны». Но развал царско-помещичьей власти зашел слишком далеко,

чтобы его можно было поправить, остановить соглашением с либералами.
          Развитие событий конца шестнадцатого года в Государственной Думе и вне ее стен убеждало всех, что патриотическая буржуазия, даже организованная в единый «прогрессивный блок», не способна справиться с «темными силами», душившими страну в кроваво-спекулянтских объятиях. Военная политика царизма, его борьба с либеральной, весьма робкой буржуазией, внутреннее разложение имели столь откровенно антинародный характер, что широкие круги рабочей и крестьянской (солдаты) демократии усваивали достаточно полно и твердо необходимость свержения царизма. Идеи монархизма, царской, самодержавной власти, за время войны разоблачили свою сущность, потеряли в глазах даже отсталой деревенской массы свою божественность и свой святой авторитет.
          Наиболее дальновидные представители дворянства и монархии понимали опасности, угрожавшие господству их класса, и примкнули к расплывчатой оппозиции «прогрессивного блока». Недовольство поведением двора охватило и часть царедворцев. Убийство Распутина оправдало слухи и ожидания дворцового переворота.
          Расстройство всех областей народного хозяйства, тяготы войны и вызванная ею дороговизна жизни выбили из обычной колеи даже терпеливые элементы народа, побуждали его задумываться над создавшимся положением и искать из него выход. Поиски выхода сказались в виде всеобщего недовольства существовавшим положением вещей. Эта видимость всеобщности недовольства окрыляла надеждами вожаков думского «прогрессивного блока». Свалив при помощи союзников Штюрмера, наши «прогрессисты» готовились одержать еще ряд «мирных» завоеваний, но, встретив отпор со стороны твердого курса «темных сил», вынуждены были отступить и даже предать своих ближайших последователей слева: народников и социал-демократов меньшевиков, исключив их из Думы. Последний акт «прогрессивного блока» подействовал благотворно на оборонческие круги социалистов, проводивших идеи «прогрессивного блока» в рабочей среде и демократии.
         Однако все благие пожелания «прогрессивного блока» и дальновидных представителей дворянства спасти монархию от падения были напрасны. Революционное движение делало громадные успехи, захватывая с каж-

дым днем все новые и глубокие слои народных масс. Антицаристское настроение рабочих передавалось и другим демократическим слоям города и деревни. Непримиримая политика царя и его двора только укрепляла революционное настроение. Царская власть готовилась расправиться с «народным бунтом», подготовляла кадры полицейских пулеметчиков для кровавой бани. Со сцены Таврического дворца борьба переходила на фабрики, заводы, в казармы. Правительство готовилось к бунту, рабочие ожидали, готовились к революции.

V. ПЕРЕД ДЕВЯТЫМ ЯНВАРЯ

        Уже в конце шестнадцатого года для нас, революционных социал-демократов, подпольных работников того времени, было ясно видно приближение революционной бури, неизбежность ее наперекор сопротивлению буржуазии и оборонческих элементов интеллигенции. Перед нашей партией, перед партийными работниками стояли сложные задачи по приближению революционного момента, вовлечению в это движение широких масс рабочих и особенно солдат, могущих обеспечить падение царизма и положить конец войне.
        На собраниях Бюро Центрального Комитета ⁴, на заседаниях Петербургского Комитета⁵, во время многочисленных моих свиданий с товарищами рабочими питерских районов, а также на совещаниях с отдельными представителями провинции неоднократно были попытки конкретизировать надвигавшиеся революционные события. Обмен мнений вращался вокруг трех вопросов: 1) о месте, где вероятнее всего произойдет «прорыв» революционной бури; 2) о движущих силах в грядущих событиях; 3) о тактических задачах нашей партии до революции и в период ее. Беседы по этим вопросам велись в плоскости учета сил революционного движения. Никто из нас не предполагал заранее наметить «план революции», но все считали необходимым осмыслить развертывание событий и наметить линию своего поведения в них.
         Относительно места возможного прорыва революционных настроений было два предположения: Москва и Петербург. Москва в конце 1916 и начале семнадцатого года переживала революционно-патриотический подъем. Значительная доля этого подъема была вызвана борьбой «истинно патриотической» общественности против гер-

манофильского петербургского правительства и двора. В Москве собирались все съезды Мининых и Пожарских нашего времени, горевших желанием спасти Россию и получить Дарданеллы и Константинополь. Среди студенчества также наблюдалось революционное настроение. Рабочие не отставали от настроений мелкобуржуазных элементов, но патриотических восторгов не выявляли.
         В то время как в Москве тон всем настроениям и общественному движению задавали торгово-промышленные круги и мелкобуржуазная интеллигенция, в Петербурге дело было иначе. Несмотря на то что в Питере заседала Государственная Дума, вели борьбу военно-промышленные комитеты, тон всего движения определяли рабочие фабрик и заводов. Хотя состав рабочих за время войны и был изменен не в пользу пролетарских элементов, тем не менее рабочее движение все время сохраняло, в общем, независимость от буржуазных влияний. Отношение петербургских рабочих к царской политике, к царизму было отрицательное, революционное. Война не встречала патриотической поддержки в большинстве питерского пролетариата. Борьба рабочих с предпринимателями не прекращалась с самого начала войны. Присутствие на фабриках и заводах случайных элементов военного времени, укрывавшихся от мобилизации, оказалось неспособным разбить боевую солидарность рабочих. Стачки экономические и политические проходили единодушно, дисциплинированно и организованно, несмотря на полицейские мероприятия.
        К началу семнадцатого года настроение и отношение петербургских рабочих к развертывавшимся событиям можно определить как сознательно революционное. Большинство работников партии сходилось на том, что исходным пунктом движения, революционных событий будет Петербург. Взоры всех революционных пролетариев были обращены на питерский пролетариат, от последнего ждали инициативы во всех выступлениях, по нему равнялись пролетарии других промышленных районов.
         Вопрос о движущих силах приближавшейся революции был разрешен в нашей партийной литературе, испытан на опыте революции 1905 года. Соотношение классовых сил со времени первой революции мало изменилось. Оправдались вполне наши предвидения относительно поправения российского либерализма, руководимого конституционно-демократической партией. Положение в стране осложнялось войной, но все сложности,

противоречия и трудности военного времени способствовали обострению классовой борьбы, как между промышленниками и помещиками, так и со стороны рабочих против царской и капиталистической кабальной системы.
Все мы, большевики того времени, были единодушны в том, что основными двигателями грядущей революции во время войны будут пролетарии и крестьяне, одетые в серые шинели. Союз этих сил должен был определить успех революции, ее размах и глубину преобразований. Эти положения отделяли нас от всех социалистов других направлений. И меньшевики, и социалисты-революционеры (типа Дана, Керенского, Пешехонова) полагали основной силой надвигавшихся событий организованную буржуазию. В расчете на нее они строили и свою тактику поддержки «прогрессивного блока», организации «общественных сил» вокруг Думы и т. п.
Тактические задачи имели для нас непосредственный практический интерес. Много бесед, групповых и одиночных, было посвящено вопросу о том, как втянуть в революционную борьбу переполнявшую города крестьянскую массу, переодетую в серые шинели, обезличенную военной муштрой и дисциплиной. Связи между казармами и рабочими были. Велась и революционная работа, особенно успешно среди матросов Балтийского флота. Однако, от кружковой работы до участия воинских масс в революционном движении было далеко. А события развертывались в масштабе, требовавшем массового действия. Организационно охватить весь Питерский гарнизон⁶ никто из нас не смел и думать - при наших силах и средствах нам едва-едва удавалось вести работу среди рабочих, уделяя работе в армии лишь небольшие силы. Работу в войсках наши комитеты возлагали главным образом на членов партии, мобилизованных репрессивно (за стачки, протесты и т. п.). а также и взятых в войска в общем порядке⁷. Текучий состав гарнизона затруднял работу, особенно часто нарушал органическую связь с частями. Выпускавшиеся листовки для солдат попадали даже в те части, с которыми не было организованных сношений. Это дело шло в порядке агитации самой рабочей массы среди своих солдат, земляков или случайных знакомых. Самую ожидавшуюся революцию мы представляли себе как стихийный процесс, захватывающий своим развитием даже те массы, которые менее пролетариата способны к самоорганизации.

В конце 1916 года Бюро Центрального Комитета нашей партии, состоявшее из пишущего эти строки, представителя и члена Центрального Комитета (по кооптации) и товарищей В. Молотова и П. Залуцкого, предложило Петербургскому Комитету, Московскому Областному Бюро обсудить вопрос об уличных выступлениях и всеобщей стачке. До этого времени преобладавшей формой борьбы была стачка. Можно сказать, что за время войны стачки были универсальным средством борьбы нужно добиться прибавки на заработок или же отразить удар военной эксплуатации - стачка; не уступает предприниматель, поддерживаемый обществом заводчиков и фабрикантов, - стачка солидарности; судят матросов за революционную работу - политическая стачка-протест. Однако это движение не выходило за пределы рабочих кварталов, хотя и были случаи рабочих манифестаций по близлежащим к предприятию улицам.
Наше предложение сводилось на практике и по существу к переходу от разрозненных выступлений экономического характера и случайных политических выступлений к организованной массовой политической борьбе. Начальной формой политической борьбы мы считали уличные демонстрации под нашими лозунгами борьбы с войной, дороговизной жизни, царской монархией, за 8-часовой рабочий день и землю крестьянину и др. Уличные демонстрации, вовлекая широкие массы рабочих и городской демократии, неизбежно вели к обострению борьбы с царизмом. Развитие этой борьбы должно было заставить правительство пустить в дело армию, втянуть ее в борьбу с рабочими. Последнее, мы это отчетливо представляли, должно было разложить войсковые части, а наши революционные лозунги — способствовать присоединению солдат к рабочим. Путем уличной, борьбы мы надеялись вовлечь в революционное движение всю недовольную войной и своим положением солдатскую массу. Это вовлечение шло через доведение борьбы до наивысшего предела - уличных битв, кровавых жертв. И наши противники, от кадетов до меньшевиков и социал-революционеров, осыпали нас упреками в том, что мы затеваем кровавую авантюру, запугиваем и отталкиваем от себя прогрессивные элементы буржуазии и этим наносим вред всей «демократии». Называясь революционерами, они как огня боялись революционных действий, предпочитая идти за «прогрессивным блоком» и его лозунгами в ожидании «бескровных побед». Мы не питали подобных

мещанских иллюзий и не обманывали рабочих несбыточными надеждами на победы без жертв.
Предложения Бюро Центрального Комитета были приняты без всяких оговорок. Всем работникам подполья был ясен предлагаемый нами путь. Вынесенный на обсуждение наших заводских кружков и коллективов, а через них и на широкие собрания рабочих, вопрос об уличных выступлениях получил всеобщее одобрение. Успех был настолько большой, что оборонческие элементы меньшевиков и социалистов-революционеров, шедшие на поводу у «прогрессивного блока» Государственной Думы, вынуждены были изменить свое отношение к тому, что они перед этим считали нашей «авантюрой».
Петербургский Комитет и Московский Комитет РСДРП решили произвести первую пробу уличных выступлений 9 января. К этому дню велись традиционные приготовления, и почва для забастовки в этот день была подготовлена.

VI. ДЕВЯТОЕ ЯНВАРЯ 1917 ГОДА

Конец декабря и начало января ознаменовались в целом ряде промышленных районов стачками рабочих на экономической почве. 29 декабря возникла итальянская забастовка в Иваново-Вознесенске. 30 декабря она превратилась почти во всеобщую стачку текстильщиков Ива-ново-Вознесенска за основное требование выдачи единовременного пособия на дороговизну в размере четырехмесячного жалованья. Рабочими Сормовского завода были предъявлены требования о повышении заработной платы. В Петербурге дело было также неспокойно, рабочие были взволнованы толками о приостановке предприятий за отсутствием топлива и сырья. В Москве положение рабочих было не лучше, конфликты на экономической почве возникали и нередко принимали форму стачки. Таковы были условия, в которых нам приходилось вести подготовительную работу по проведению забастовки и демонстраций в день 9 января.
Из-за провала нелегальной типографии в Новой Деревне, а также ареста техников, печатавших в типографии Альтшуллера захватным путем 4-й номер «Пролетарского голоса»⁸, Петербургскому Комитету не удалось выпустить листовки о 9 января. Небольшое количество листовок было выпущено только Выборгским районным

комитетом, а раньше этого был выпущен листок, посвященный этому событию, на латышском языке в количестве 2000 экземпляров. Кое где на заводах были распространены листовки «Межрайонного комитета» и некоторое количество печатных листков Инициативной группы социал-демократов меньшевиков Листок меньшевиков предлагал петербургским рабочим «отметить забастовкой этот памятный день... связать это массовое политическое выступление с событиями нынешнего дня. Мы предлагаем превратить наш ежегодный траурный праздник в первое активное выступление в борьбе за мир».
       Однако, выдвигая лозунг борьбы за мир, меньшевики не указывали путей и способов борьбы. Прокламация содержала много ходячих фраз о борьбе «со старыми отжившими силами», но не содержала ни одного слова о необходимости именно революционной борьбы.
       Листок «Межрайонного комитета», посвященный 9 января, был гораздо содержательнее листка Инициативной группы. Значительная доля листовки в агитационной форме объясняла причины и цели войны, ее антирабочий, империалистический характер. Разоблачая хищнические намерения русской буржуазии и помещиков на Ближнем Востоке, листок указывает на обманный характер «обороны отечества», доказывая, что в этой хищной войне нет обороняющихся, а все, движимые жаждой грабежа, наступают. Только одну защиту отечества признает листок, это защита его от царизма и тех бандитов, которые затеяли войну, желая расстроить ряды борющегося пролетариата. Обращаясь к деятельности рабочих групп при военно-промышленных комитетах, листок называет членов этих групп предателями рабочего класса за то, что они призывают его к объединению с буржуазией, проводя все то, что выгодно буржуазии. В заключение листок от имени «большевиков и меньшевиков» призывает пролетариат к «созданию единой социал-демократической рабочей партии», устройству однодневной стачки с протестами против войны и под революционными лозунгами.
       Провал техники, невыход прокламации не помешали празднованию 9 января. Партийные кружки и коллективы вели по всем районам энергичную агитацию, и забастовочное движение в этом году приняло небывалые за время войны размеры. Официальные сообщения Исполнительной комиссии Петербургского Комитета в Бюро Центрального Комитета говорили, что «блестящий успех забастовки превзошел самые смелые ожидания».

        По районам забастовка имела следующий характер:
        Выборгский район - всеобщая стачка; Невский (включая Обухове) - всеобщая; Петербургская сторона - бастовало большинство предприятий; Городские - стачка на большинстве предприятий; Московский - почти всеобщая; Васильевский остров - слабовато. Из крупных предприятий бастовали Путиловский, Обуховский, СПБ Арсенал, Невский судостроительный и др. К забастовке примкнули и печатники многих типографий, благодаря чему не вышли газеты «Речь», «День», «Современное слово» и др. По неполным и непроверенным сведениям Исполнительной Комиссии ПК, бастовало 9-го от 160000 до 200 000 рабочих.
      Рабочая группа» при Центральном военно-промышленном комитете⁹ сообщала в своем письме провинциальным группам следующее о движении 9 января в Петербурге: «По имеющимся у нас сведениям, забастовка охватила большинство фабрик и заводов Петрограда. Московская застава, Выборгская и Петроградская стороны стали почти целиком. Бастовал ряд предприятий и в других районах города, в том числе наиболее крупные заводы Петрограда - Путиловский, Обуховский, Франко-Русский, Невский судостроительный и др. Не работало также значительное число типографий, вследствие чего 10 января не вышли некоторые газеты. Всего 9 января бастовало в Петрограде, по приблизительным нашим подсчетам, до 200000 рабочих».
      Эти цифры «Рабочей группы» и Петербургского Комитета я тогда же оспорил и заявил, что они преуменьшены. Один перечень крупных заводов давал свыше ста тысяч рабочих. В Петербурге же в то время было занято в крупной и средней промышленности, а также в городском хозяйстве и торговле свыше 500 000 человек. Более близкой к истине, но все же минимальной цифрой являлось 300 000 рабочих, бастовавших в этот день.
      О характере движения 9 января то же письмо «Рабочей группы» говорит, что «начавшаяся политическая кампания (речь идет о кампании поддержки Государственной Думы. - А. Ш.) совпала с традиционной для русского рабочего движения датой - днем 9 января. Те воспоминания, которые связаны с этим днем, в современных условиях приобрели, по-видимому, особенную остроту. И 9 января было отмечено в этом году рабочим классом не только как традиционная дата. Основной темой речей, прозвучавших в этот день на заводских митингах, был

вопрос о преодолении в интересах демократии назревшего политического кризиса, а самое выступление рабочих рассматривалось ими как первый шаг к такому преодолению».
         Исполнительная Комиссия ПК, давая сообщение о ходе движения 9 января, указывала, что «с митингов рабочие выходили с пением революционных песен, а кое-где и с красными флагами».
        О том, что рабочие смотрели на движение 9 января в 1917 году не как на традиционный траурный день рабочего класса, говорит и письмо Исполнительной Комиссии за № 1 в Центральный Комитет. «Некоторые товарищи, - сообщает Исполнительная Комиссия, - при обсуждении вопроса о том, как отметить день 9 января в этом году, высказывались за то, чтобы на этот раз выступление развернулось вглубь и вширь, вплоть до решительного сражения».
        Бюро ЦК и работники Петербургского Комитета не ожидали от 9 января «решительных сражений». Мы рассматривали этот день лишь как начало, как первую организованную попытку массовой политической борьбы. Демонстративные шествия и попытки пройти к центру города были главным образом на Выборгской стороне. Петербургские власти имели наготове крупные полицейские силы, но они держались не вызывающе, и стычек с рабочими было, сравнительно с размерами движения, мало. Успех стачки и первых попыток выхода на улицу с красными знаменами ободряюще действовал на рабочую массу. Много дней после этого выступления темой бесед и разговоров на фабриках и заводах, в трамваях и очередях были события 9 января. О Государственной Думе, ее борьбе уже и не вспоминали. Дума же не могла напомнить о себе, так как «была на рождественских каникулах».
        Москва на этот раз также отметила день 9 января массовыми выступлениями. За некоторое время до этого дня Московский Комитет нашей партии выпустил листок, в котором призывал рабочих отметить этот день митингами по фабрикам и заводам, а также уличными демонстрациями. Листок оканчивался революционными лозунгами: «Да здравствует Революция!», «Долой самодержавие!», «Да здравствует Демократическая Республика!»
         Подобный листок был выпущен приблизительно одновременно несколькими нашими с.-д. группами Москвы, так как Московская организация к этому времени еще

не была вполне восстановлена и некоторые районы работали самостоятельно. Технические средства Московского Комитета были слишком слабы, чтобы воспроизвести многотысячное количество листков, необходимое для удовлетворения потребностей всех районов. Да и аппарат распространения был также слабо налажен, и в силу этого некоторые группы и районы вынуждены были обслуживать себя своими силами и средствами.
        О готовящейся забастовке, о необходимости ее в день 9 января, говорили по предприятиям за много дней до наступления 9 января.
       В день 9 января, после утренних митингов по фабрикам и заводам, бросили работу следующие предприятия: заводы «Бромлей», «Добров-Набгольц», «Изнсков», «Зуккау» (б. «Гакенталь»), «Михельсон» (б. «Гоппера»), «Динамо», «Бари», «Густав Лист»; фабрики Хишина, Цинделя и др. Бастовали портные и много мелких предприятий. Всего, по минимальному подсчету, не работало с утра 20% всех рабочих Москвы, а после обеда количество бастовавших увеличилось до 30%.
       По приглашению Московского Комитета нашей партии на Тверской бульвар явилось тысяч до трех рабочих, среди них было десятка три студентов Полиция была собрана заранее в большом количестве, а поэтому демонстрировать было невозможно. Начались набеги и аресты при попытках запеть революционные песни. На бульваре появились отряды конной полиции. Товарищи, сговорившись, небольшими группами направились на Театральную площадь.
      В начале третьего часа на Театральной площади собралась толпа рабочих с небольшим количеством студентов. Запели «Марсельезу» и с развернутым Красным знаменем, на котором было написано «Долой войну!», «Да здравствует РСДРП!», прошли от Неглинной улицы до половины Охотного ряда и обратно. Толпа выросла до 1000 человек, и движение трамваев по этому узлу приостановилось. Прохожие останавливались, образуя большие толпы наблюдающих. Слышались одобрительные возгласы от проходивших в толпе солдат. Около гостиницы «Метрополь» дорогу демонстрантам преградили полицейские офицеры, и навстречу толпе бросились два прапорщика с обнаженными шашками. Полицейские также обнажили шашки и били демонстрантов плашмя. Появились отряды конных городовых с боков и сзади. Демонстранты, согласно ранее данным указаниям, быст-

ро рассеялись. Несколько человек было арестовано. Всего за этот день на улицах во время демонстраций арестовали человек 15. Кроме демонстрации на Театральной площади, демонстрации с Красным знаменем и пением революционных песен происходили у Красных ворот, на Лубянской площади, на Елоховской улице, где человек двести двинулись от здания Союза потребительских обществ по Рыкунову переулку и были остановлены и рассеяны полицией на Елоховской площади. Там же были произведены также аресты Происходили демонстрации и на Пресне.
        Вслед за этим движением начались стачки на экономической почве. Кое-где рабочие устраивали демонстрации с караваем хлеба и требованием «хлеба». У Даниловской заставы произошло на этой почве серьезное столкновение рабочих с полицией. Столкновения рабочих с полицией имели место и на Калужской площади.
        Демонстрации и забастовки очень приподняли настроение московских рабочих. Работа организации пошла успешнее.
        Вслед за празднованием 9 января наступил праздник учащейся молодежи - Татьянин день - 12 января. Этот праздник студенты отметили вечерним собранием у памятника Пушкину. Полиция разогнала. Позднее большая толпа учащихся обоего пола собралась на Моховой улице, около студенческой столовой. Пели революционные песни. Приехал к ним полицмейстер, предложил хоть раз пропеть национальный гимн. На это предложение ему ответили крепким словом. Лишь поздним вечером разошлись учащиеся.
       Конец декабря и начало января я провел в дороге, посетив Московскую организацию, побывав в Нижнем, Сормове и в родном районе, на Выксунском горном заводе - в Досчатом. Из Петербурга я уехал перед 9 января умышленно, чтобы не попасть под обычные, перед 9 января массовые, обыски и аресты и этим временем ознакомиться с работой организаций Московского промышленного района.
       По Питеру слежка за мной была основательная, назойливая и многочисленная. Некоторые из моих квартир были уже выслежены, я узнавал об этом по дежурным агентам и филерам. Однако знание города и особенно пригородных мест (Выборгской стороны, Лесного района, Невской заставы, Васильевского острова), комбинации с переодеванием и домашней «контрразведкой»

помогали мне удачно выходить из агентурной, филерской слежки.
Поездка по железным дорогам в то время была также связана с риском - любое железнодорожное, полицейское или жандармское начальство могло потребовать паспорт с приложением документов по отсрочке от воинской службы. Дезертирство принимало уже тогда массовый характер, и бывали частые проверки поездов. На случай всякой неожиданности я раздобыл себе настоящий финляндский паспорт на имя Эеро Иоганнес Пеккаринен, выданный Куопиоским полицейским управлением. Паспорт имел четыре прописки в Петербурге и освобождал меня от предъявления документов о воинской повинности, как финляндского гражданина.

VII. ДВА ПУТИ

В то время как наши подпольные организации вели революционную агитацию и сплачивали массы в подготовке революционных событий, бок о бок с нами вели работу другие организации, внося раскол в единую пролетарскую семью, стремясь подчинить революционное рабочее движение интересам и целям империалистической буржуазии. Во все время войны, как и в довоенный период, в рабочем движении на каждом крупном вопросе или событии сталкивались два направления. В моменты обострения классовой борьбы особенно отчетливо было различие целей и интересов, стоявших за этими двумя направлениями.

Конец шестнадцатого года обнаружил полную политическую несостоятельность «прогрессивного блока». Расплывчатость его программы скрывала классово-разношерстный элемент, неспособный к действительной и решительной борьбе с правительством. Не видели этого только наши оборонческие элементы, организовавшиеся вокруг лозунга «поддержки» Государственной Думы. Все свои силы, организованные вокруг легальных военно-промышленных комитетов, оборонцы сосредоточили на поддержке «прогрессивного блока». В целях руководства оборонцами других мест «Рабочая группа» при Центральном военно-промышленном комитете издавала бюллетени и письма. Подъем настроений после выступления в день 9 января оборонцы решили использовать для усиления и «поддержки» Государственной Думы. По этому

поводу было выпущено специальное «письмо «Рабочей группы» Центрального военно-промышленного комитета», которое сообщает, что

«с 5 января в Петрограде началась полоса заводских митингов, отразивших пробуждающуюся активность рабочих масс Петрограда. Также митинги состоялись, насколько нам известно, на Обуховском заводе, заводе «Вулкан», в Арсенале и т. д. Все они заканчивали вынесением резолюций в Государственную Думу и требующих от нее отказа от половинчатой политики и немедленно вступления на путь решительной борьбы с властью». Далее в письме сообщается в виде скрытой директивы: «...в организованных рабочих кругах полагают, однако, что проявления рабочей активности, имевшие пока своим завершением забастовку в день 9 января, этим отнюдь не закончатся. По их мнению, перед рабочим классом стоит неотложная задача организованного вмешательства в ту политическую кампанию, которая началась в связи с близящимся возобновлением занятий Государственной Думы. Отмечая повсюду приподнятое настроение рабочих масс, круги, о которых мы говорили, считают необходимым направить это настроение в сторону энергичного воздействия на политическую жизнь страны. По имеющимся у нас сведениям, вновь началась полоса заводских митингов, выносятся и направляются в Государственную Думу резолюции и т. д. Все это дает основание указанным выше кругам полагать, что в дальнейшем такое участие рабочих масс в начавшемся политическом движении примет еще более широкий характер».

Письмо писалось Всероссийским оборонческим центром, конспиративно скрытым под «организованными рабочими кругами». Написано оно в первой половине января месяца и содержит всю программу действий оборонческого блока того времени. В этот блок входила фракция меньшевиков Государственной Думы, а также и трудовики. Официально связь с «рабочей группой» поддерживали Чхенкели, Хаустов, Чхеидзе, Скобелев, Керенский.

Однако Чхеидзе и Керенский стыдились своего участия в работе оборонческого центра и при свидании у Н. Д. Соколова отрицали свою солидарность с деятельностью «Рабочей группы» ЦВПК. Свою связь они объясняли необходимостью информации. И Чхеидзе и Керенский заявляли себя сторонниками Циммервальда и Кинталя, искали блока с нами, чтобы завершить «единство демократии» против царизма.

Письмо «Рабочей группы» правильно отмечает начало кампании, предпринятой оборонцами всех оттенков на заводах. Уже в конце шестнадцатого года (в декабре) по заводам и фабрикам распространялось воззвание в пользу поддержки требований Государственной Думы. В противовес нашим революционным лозунгам против

войны, против царизма, за Временное революционное правительство, 8-часовой рабочий день и Учредительное собрание меньшевики и социалисты-революционеры выдвигали прикрашенные фразами требования «прогрессивного блока». Воззвание содержало два основных пункта: «...1) немедленное и решительное преобразование существующего строя и организация опирающегося на народ, на Думу, на все существующие — рабочие и демократические — организации — правительства спасения страны; 2) немедленное объявление всеобщей и полной амнистии, и в первую голову освобождение и восстановление в правах сосланных с.-д. депутатов второй и четвертой Государственных Дум».

Кое-где на заводах эта резолюция-воззвание была принята. Однако создать на почве поддержки Государственной Думы массовое движение даже при прямой поддержке легальных организаций и печати было невозможно. Государственная Дума лишь на миг сумела приковать к себе внимание, но так же быстро и оттолкнула от себя. Классовое содержание Государственной Думы, ее стремления к сделке с царизмом даже не скрывались и вождями «прогрессивного блока». Рабочие же знали и помнили лучше либеральных журналистов сущность политических партий IV Думы и не обманывались показной стороной «борьбы». Ни питерский пролетариат, ни сознательная часть так называемой «революционной демократии» (разночинная интеллигенция, студенчество, военные) не могли избрать своим центром, своим вождем и руководителем «прогрессивный блок». Дальнейшие события показали правильность наших предположений и утопичность надежд оборонческого блока. Революционное рабочее движение развивалось под нашими лозунгами, не шло в объятия либералов.

Почти всеобщая забастовка питерских рабочих в день 9 января, несмотря на энергичное противодействие оборонческих элементов, призывавших к сплочению вокруг Думы, свидетельствовала о громадном росте революционного настроения и активной воле к борьбе. Январское движение показало также ничтожность влияния шовинистов всех мастей на петербургских рабочих. Грандиозность выступления пролетариата в Москве и Петербурге в день 9 января, рост революционных настроений рабочих масс, солдат и даже обывателей ясно указывали, в каком направлении будут развиваться события. Эти обстоятельства заставили оборонцев переменить свое отно-

шение и изменить линию поведения по отношению к массовому стачечному и революционному движению. Проповедь классового мира во имя войны и ее опасностей не встречала согласия эксплуатируемых рабочих масс. Однако для либеральной, империалистической буржуазии было очень желательно надеть узду на поднимавшуюся революционную стихию и через своих социалистических спутников — оборонцев — пристегнуть ее к колеснице «единения» с Государственной Думой, чтобы вернее и быстрее подкатить Милюкова, Гучкова и К° к портфелям «ответственного» министерства в правительстве «спасения страны».

В первой половине января «Рабочая группа» ЦВПК — с благословения меньшевистского центра и фабрикантов Бюро Центрального военно-промышленного комитета — повернула свою политическую ладью по ветру революционной стихии. Учтя настроение рабочих, их жажду борьбы и готовность на жертвы, либеральные политики задумали оседлать движение и направить его на пользу «прогрессивного блока». Представители «Рабочей группы» и их единомышленники оборонцы (плехановцы, меньшевики, социалисты-революционеры и т. д.) повели агитацию за выступление в день открытия заседаний Государственной Думы после рождественских каникул.

Никто из нас, работников подполья, не был удивлен такой быстрой переменой тактики оборонцев. Для всякого хоть немного политически грамотного человека в январе семнадцатого года было ясно видно, что вся страна, и особенно Петербург, находится накануне грандиозных революционных событий. С тактикой осторожности, послушания и отказа от борьбы на время войны к питерской массе подходить было уже нельзя. И еще вчерашние противники «вспышкопускательства» «стачечного азарта» и тому подобных жупелов, выступавшие против нас все время осенью и в январские дни, теперь сами повели агитацию за выступления, за стачку, за манифестации вокруг Думы, за поддержку требований «демократии» и т. п.

Нашим Бюро Центрального Комитета и Петербургским Комитетом было решено повести решительную борьбу с лозунгами «единения с Государственной Думой», с посылкой ей петиций и резолюций. Нами была принята резолюция-тип для агитаторов, предложенная членом Исполнительной Комиссии ПК т. Михаилом (К. И. Шут-ко), следующего содержания:

«Мы, рабочие, ...... (завода, фабрики), обсудив свое отношение к выступлению Государственной Думы, считаем необходимым заявить: с самого начала войны мы находим, что единственный правильный путь, для того чтобы ввергнутый в войну народ не погиб, состоит в борьбе за прекращение войны.

Затяжной характер войны разоблачил тех, кому выгодно ее продолжение, — клики капиталистов и помещиков с их правительством во главе. Поэтому борьба за прекращение войны требует от нас усилий, направленных к низвержению царского правительства.

Политические партии заинтересованных в войне классов, в лице Государственной Думы, стремясь использовать движения народных масс против правительства с целью дележа с ним власти, бессильны принести народу облегчение, так как их заветные желания — продолжать войну до конца. Находясь под влиянием буржуазии, шовинистические группы рабочих, обращаясь с призывом к борьбе за создание правительства спасения страны, вносят новую политику, стремясь ослабить движение революционного пролетариата. Господствующие классы готовы спасать страну от внешней опасности, с тем чтобы беспощадно давить восстающие к свободе народные массы внутри страны.

Лозунг «спасения страны», скрывая действительные намерения тех, кому он на руку, является новой ложью и оправданием этого кровопролития и всех его ужасов. Только переход власти от низверженного царского правительства в руки рабочих и крестьянской бедноты в лице Временного революционного правительства обеспечит — через созыв Учредительного собрания — политическую свободу и положит конец этой войне.

Исходя из этого, мы выражаем готовность отдать свои силы на борьбу, к которой нас зовет Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия во имя провозглашаемых ею лозунгов».

Этой резолюцией мы не только отмежевывались от империалистической буржуазии и ее патриотической оппозиции, но и, отвергая ее предложения «правительства спасения страны», противопоставили нашу борьбу за низвержение царского правительства. Вместо «правительства спасения страны», под которым разумелся дележ власти и сотрудничество с царизмом или в лучшем случае — выбор правительства из среды членов «прогрессивного блока» или ответственность его перед зубрами 4-го созыва, мы выдвинули требование рабочей и крестьянской демократии — Временное революционное правительство, как результат революционной победы рабочих и крестьян. Вместо петиции и подачи резолюций, вместо хождений к Думе и т. п. либеральных путей мы вели агитацию за уличные демонстрации против правительства, и не около Таврического дворца, а в центре города, по революционной традиции, на Невском проспекте и у Казанского собора. Перед рабочими стояли две тактики, два пути, различные способы борьбы и взаимно

исключающие друг друга лозунги. Классовое сознание и революционное чутье подсказали пролетариям наш путь, наши методы, наши лозунги.

VIII. АРЕСТ «РАБОЧЕЙ ГРУППЫ» ЦВПК

Общий подъем настроений и возбужденное революционное состояние рабочих масс имели сильное воздействие на верхи оборонческих организаций. Члены «Рабочей группы» и их единомышленники качнулись заметно влево. В середине января «Рабочая группа» приняла воззвание и наметила план действий, по-прежнему концентрируя все силы и все внимание на поддержке «прогрессивного блока» Государственной Думы.

По своему характеру воззвание также значительно отличалось от предыдущих патриотических выступлений «Рабочей группы». Беря за исходную бедствия войны, порождающей продовольственный кризис, несущей рабочему классу закрепощение, воззвание обвиняет правительство в том, что оно своей политикой безмерно увеличивает народные бедствия. Впервые за все время войны оборонцы поставили вопрос об окончании войны. «Ликвидация войны и мир, которого жаждет утомленная страна, не выведет народ из бедственного положения, — говорится в воззвании, — если ликвидировать войну будет не сам народ, а теперешняя самодержавная власть». Все сторонники обороны и войны до конца вынуждены были уже в начале 1917 года признать, что народные массы жаждут мира. Успех наших антивоенных лозунгов ставил перед ними ребром вопрос о том, чтобы и на этом пути, через туманные лозунги, вроде «ликвидировать войну должен сам народ», занять руководящее массами положение.

Политика царского правительства, дезорганизовавшая народное хозяйство и поставившая страну перед катастрофой, побуждает группу признать, что «рабочему классу и демократии нельзя больше ждать. Каждый пропущенный день опасен. Решительное устранение самодержавного режима и полная демократизация страны является теперь задачей, требующей неотложного разрешения, вопросом существования рабочего класса и демократии». Такая поспешность и нетерпение совершенно

не вязались с обычной для оборонческих кругов политикой «умеренности и осторожности».

По отношению к Государственной Думе оборонческий центр уже изменил свою политику поддержки «прогрессивного блока», заявляя в воззвании, что «нынешнее столкновение имущего буржуазного общества с властью создает момент особенно благоприятный для активного вмешательства рабочего класса, что столкновение Думы с правительством может быть использовано народным движением в интересах решительного удара по самодержавию». В этих положениях проводится мысль об использовании столкновения помещиков и царя с фабрикантами м купцами в интересах «народа», т. е. других групп и классов страны. До этого времени все меньшевики и социалисты-революционеры оборонцы давали себя в распоряжение и использование имущим классам, Поворот был вынужденный, тогда же нами и был учтен как таковой.

Резолютивная часть воззвания предлагает рабочим: «...немедленно приступить к сплочению и организации своих сил и избрать заводской комитет; сговориться с товарищами других фабрик и заводов; на ряде собраний выясните всем товарищам исключительную важность момента; сообщить о своих решениях на другие заводы. К моменту открытия Думы мы должны быть готовы на общее организованное выступление». Противники подпольной работы, певцы использования легальности, вынуждены были ходом событий стать на нелегальный путь борьбы.

Когда царскому правительству стало известно, что «Рабочая группа» при Центральном военно-промышленном комитете организует «народ» вокруг Государственной Думы и становится на нелегальный путь, Протопопов решил арестовать ее. «Рабочая группа» ЦВПК вместе с группой Областного в. п. комитета состояла из 16 членов. Наиболее активными из них были К. А. Гвоздев, И. Е. Врейдо, И. И. Емельянов, Ф. Я. Яковлев, И. В. Васильев и В. Абросимов, оказавшийся провокатором. Во второй половике января Протопопову удалось произвести арест части «Рабочей группы».

Этот арест внес большое возмущение в круги, связанные с военно-промышленными комитетами и деятелями «прогрессивного блока». 29 января происходило заседание Центрального военно-промышленного комитета с представителями прогрессивных фракций Государствен-

ной Думы. Гучков сообщил об аресте «Рабочей группы» ЦВПК и указал, что группа под влиянием современного режима занималась политическими вопросами. Политическая деятельность группы была комитету известна, и в общих чертах комитет был с ней солидарен.

Когда среди членов заседания поднялся вопрос относительно основательности предъявленных группе обвинений, то член Государственного совета Гурко заявил, что в настоящее время к этому аресту нельзя подходить с юридической меркой, что положение вещей в России таково, что даже умеренные политические партии и буржуазно-дворянские организации вынуждены вступить на путь открытой борьбы с правительством. И было бы странно, если бы рабочие организации в такое время остались бы в стороне от политической борьбы. «Рабочая группа» военно-промышленного комитета не явилась исключением и в этой борьбе, которую она вела, и военно-промышленному комитету следовало бы, по его мнению, заявить себя солидарным с «Рабочей группой».

Большую сенсацию произвело на этом заседании выступление П. Н. Милюкова, который разошелся с общим настроением заседания, выразил удивление, что военно-промышленный комитет стоит еще на старой точке зрения, согласно которой общественные организации, подобные Земскому союзу, Союзу городов и военно-промышленным комитетам, могут играть политическую роль. По мнению Милюкова, такую точку зрения следовало бы давно оставить. Союзы должны заниматься исключительно теми культурно-техническими задачами, для которых они созданы. Руководство же политической жизнью страны должно остаться у единого в настоящее время в России «прогрессивного блока» Государственной Думы. Его взгляды не нашли сторонников на собрании и вызвали отрицательное отношение большинства. Предложение солидаризоваться с оценкой переживаемого страной политического момента было принято.

Правительственное сообщение от 30 января, обвинявшее «Рабочую группу» в революционной деятельности, дало прекрасный материал и повод для выступления Центрального военно-промышленного комитета с обширным разъяснением. В этом публичном разъяснении дана правильная оценка деятельности «Рабочей группы», точная аттестация ее идейному направлению.

«...Правительственное сообщение о революционной деятельности «Рабочей группы» ЦВПК и о возбуждении

судебного преследования против членов группы освещает вопрос о деятельности этой группы неправильно и односторонне, — заявляет Центральный военно-промышленный комитет, руководимый Гучковым и Коноваловым. — Правительственное сообщение причисляет всех членов «Рабочей группы» к членам революционных партий. Такая характеристика политических воззрений группы является, однако, совершенно неверной». Так определяют направление и мировоззрение оборонческих вождей деловые политики из военно-промышленного комитета, работавшие с «Рабочей группой» бок о бок. Как доказательство непричастности членов «Рабочей группы» к революционной партии приводится фактическая справка о той роли, какую они играли в момент выборов в военно-промышленные комитеты. О борьбе двух течений в рабочем классе, «оборонческом» и «пораженческом», буржуазным дельцам было очень хорошо известно. «Одно из них (т. е. течений. — А. Ш.) стояло за совместную работу с другими классами общества (т. е. буржуазией, помещиками. — А. Ш.) на пользу обороны, другое — совершенно отвергало эту работу. Победило первое течение, и одно уже это обстоятельство свидетельствует о том, что в уполномоченные и в члены группы попали не самые крайние представители рабочего класса, а, напротив, более умеренные элементы». Члены Центрального военно-промышленного комитета очень хорошо знали, когда помогали благополучному ходу вторичных выборов в конце 1915 года. Они поддерживали «более умеренных» против представителей нашей партии, не соглашавшейся идти на классовое сотрудничество и надеть на рабочий класс ярмо «обороны отечества» Романовых. Эта поддержка, оказываемая буржуазией за время войны направлению и деятельности «Рабочей группы», отнюдь не носила характер особого «личного» доверия буржуазии к членам группы. Нет, поддержка и доверие относились ко всему крылу меньшевизма. «Члены «Рабочей группы», насколько можно судить по их деятельности в комитете, ближе всего примыкали по своим воззрениям к так наз. «меньшевикам», т. е. одному из более умеренных политических течений среди русских рабочих. Деятельность «Рабочей группы» протекала открыто и была далека от методов борьбы, обычно применяемых революционными партиями для достижения своих целей», — разъясняет Бюро ЦВПК.

Далее заявление перечисляет услуги, которые были

оказаны «Рабочей группой» делу обороны. Особенно подчеркивается «самое деятельное содействие по предупреждению стачечного движения в среде рабочих, занятых на предприятиях, работающих на оборону. При этом группа решительно высказывалась против всяких эксцессов, на которые подчас толкали рабочую массу некоторые элементы». Из истории нашей борьбы мы знаем, о каких «эксцессах» идет речь. Дело идет о «политических эксцессах», демонстрациях против войны, стачках протеста против суда над балтийскими моряками и т. д., противниками которых являлись оборонческие круги. Свою солидарность с «Рабочей группой» Бюро Центрального военно-промышленного комитета выражает следующим образом: «Расходясь подчас с «Рабочей группой» в ее политических и социальных воззрениях, комитет в то же время согласен с этой группой в оценке нынешнего политического режима и правительственного курса и признает существующую власть неспособной обеспечить победу России над внешним врагом».

По Питеру ходили тогда слухи о том, что Протопопов замышлял арестовать и буржуазную верхушку Центрального военно-промышленного комитета.

Работе «Рабочей группы» ЦВПК было посвящено несколько статей в либеральной московской и петербургской печати. Все они сходились в общей оценке с цитированным выше письмом Бюро Центрального военно-промышленного комитета. Однако протесты буржуазии не были в силах освободить сидевших из тюрьмы. Протопопов собирался создать «дело».

В рабочих районах не было никакого отклика на арест «Рабочей группы». Однако брошенная ими мысль о движении в день открытия Государственной Думы развивалась оставшимися на свободе членами «Рабочей группы», а также их единомышленниками, встречая поддержку и в рядах оппозиционных обывателей.

Дело об аресте «Рабочей группы» при Центральном военно-промышленном комитете было перенесено в Государственную Думу. Часть членов Государственной Думы предъявила правительству запрос. С обширной, мотивированной речью по существу запроса выступил один из руководителей Центрального военно-промышленного комитета А. И. Коновалов.

Либеральный политик, душа военно-промышленных социалистов, А. И. Коновалов взял под свою защиту рабочие организации, отмечая весь административный про-

извол и своеволие царской власти. «Среди величайших ошибок власти, совершенных ею за время настоящей войны, — сказал Коновалов, — разгром рабочего представительства в общественной организации, ставящей своей единственной целью помощь армии и делу национальной обороны, должен быть осужден нами со всей беспощадностью и решительностью». Опровергая правительственные сообщения о причинах ареста «Рабочей группы», А. И. Коновалов торжествующе опирается на заявление представителя московских оборонцев Федорова-Девяткина: «Я не стану останавливаться на самом содержании обвинения... в стремлении создания какой-то социал-демократической республики, совершенно непонятной рабочему классу. Бессмысленное обвинение в нелепом стремлении лучше всего характеризует совершенное непонимание правительством стремлений и задач рабочего класса». В процессе соглашательской работы эти господа оборонцы отбросили все, что отделяло социалиста от простого либерального рабочего политика. А. И. Коновалов, как свидетель «деятельности» «Рабочей группы», отмечает ее глубокий патриотизм и преданность, несмотря на гонения, делу национальной обороны. Он с негодованием отвергает все обвинения «Рабочей группы» в том, что будто она преследовала свои классовые выгоды и интересы, умело доказывая, что представители рабочих в военно-промышленных комитетах служили делу защиты страны. С фактами в руках А. И. Коновалов доказывает депутатам Государственной Думы, какую пользу приносили рабочие группы в деле обеспечения нормального течения заводской жизни.

Ценные услуги оказывала «Рабочая группа» Центрального военно-промышленного комитета в деле умиротворения политических страстей, притупления классовой борьбы рабочих во время войны. Коновалов в своей речи привел ряд воззваний «Рабочей группы», при этом последнее имело уже отношение к движению от 14 февраля.

Не забыты были и законодательные потуги «Рабочей группы», стремившейся оживить умерший закон о фабрично-заводских старостах, а также ввести в России «примирительные камеры».

Останавливаясь на вопросе об отношении рабочих к войне, А. И. Коновалов под аплодисменты депутатов и крики «браво» оглашает заявление все того же Федорова-Девяткина, что «рабочие стремятся к ликвидации вой-

ны но не к заключению мира, независимо от условий и от того, кем он будет заключен. И тогда, когда за спиной народа правительство открыло торг, стремясь заключить сепаратный мир, широкие рабочие массы не могли не заняться этим вопросом, который, может быть, тяжелее всего отозвался бы на интересах самих рабочих. Сепаратный мир для рабочих масс недопустим» и т. д. и т. п.

Арест «Рабочей группы» при Центральном военно-промышленном комитете нанес большой удар влиянию либеральных промышленников на рабочие массы. Правительство, запирая наиболее активных оборонцев, лишило либеральную буржуазию ее верных, искренних и преданных сторонников, проводивших под флажком умеренного социализма дешевенькую политику либерализма в рабочей среде.

IX. ВОКРУГ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

В начале февраля было уже окончательно известно о дне созыва Государственной Думы после рождественских, довольно продолжительных каникул. Открытие назначалось на 14 февраля. Начатая еще в январе агитационная кампания за стачку и манифестации к Таврическому дворцу получила теперь и твердую дату.

Перемена позиции меньшевиков и других оборонческих элементов по отношению к массовым выступлениям не вызывала ни восторгов, ни удивления среди членов нашей организации. Мы прекрасно понимали, что это радикальное изменение есть лишь тактический шаг в борьбе за массы, новый подход оборонцев к рабочей массе.

По январь 1917 года оборонцы всех мастей старались убаюкать рабочих высокими интересами «отечества», требованиями «обороны» и прочими обманами, направленными к тому, чтобы рабочие покорно несли бремя войны и эксплуатации, не устраивали протестов и стачек. Царская война, война помещиков и буржуазии эа свои барыши, рассматривалась как дело «всей демократии» и особенно как «дело рабочего класса». Резолюция, выпущенная в Конце января, впервые заговорила о ликвидации войны силами самого народа. Но недоговоренность формулировки, как ликвидировать войну, указывала ка то, что этот пункт, как и многое в воззвании, был взят «напрокат» для собирания возможно больших сил вокруг Государственной Думы.

Бюро Центрального Комитета нашей партии решило поддержать призывы к демонстрациям, принять участие в этом движении, но отнюдь не подчинять наши ряды лозунгам инициаторов, а, наоборот, противопоставляя им наши, углубляя их, призывая рабочих и солдат к низвержению царской монархии, установлению демократической республики на развалинах монархических установлений, объявлению войны войне.

Вместо хождения к Таврическому дворцу с резолюциями в Думу мы выдвинули предложение идти на Невский с нашими требованиями, под красными знаменами революции.

По поводу готовящегося выступления снеслись с Москвой.

Предложили им наше решение, которое ими было принято.

Петербургский Комитет был вполне солидарен с нами как по вопросам оценки движения, так и относительно нашего участия в нем. Приняв общие лозунги, выпустив прокламацию с оценкой лозунгов хождения к Думе, Петербургский Комитет нарушил решение относительно даты. В напечатанном по этому случаю воззвании в количестве 12000 экземпляров ПК призывал к стачке в день суда над нашими депутатами — на 10 февраля 10. Выбирая эту дату, ПК хотел отмежеваться не только выбором лозунгов и места демонстраций, но и вообще от затеи хождения к Думе. Однако, отмежевываясь так усердно, товарищи из Петербургского Комитета упустили маленькую деталь: с 9 февраля начиналась масленица и заводы останавливались. Лишь немногие предприятия работали 10-го, да и то только до двух часов пополудни. День получки мешал и на них провести забастовку. За такой шаг Бюро Центрального Комитета вынесло Петербургскому Комитету порицание. Последний и сам признал свою ошибку и дал директивы держаться в районах в духе наших решений.

Воззвание Петербургского Комитета, написанное тов. Михаилом (К. И. Шутко), было посвящено отношению Государственной Думы к войне и политике царя: «Наступает сокращение работы, идет голод. Двухлетняя бойня, ведущаяся в угоду сильным мира, вывела из круга жизни во всех воюющих странах до 15 миллионов человек. Какое неслыханное преступление!.. Великий и трудный долг лежит на нас, рабочем авангарде, порабощенной демократии, льющей свою кровь за чуждое ей

дело, — остановить это преступление». Государственной Думе воззвание бросает обвинение, что своим пособничеством войне она способствует разорению страны и закабалению народа. Напомнила прокламация и отношение «зубров» 4-го созыва к аресту 5 депутатов с.-д. большевиков. «Когда из среды Государственной Думы были выхвачены наши депутаты и после быстрой расправы изгнаны в далекую холодную Сибирь, в Государственной Думе помещики и капиталисты потирали руки от удовольствия... Два года молчит Дума о попрании ее прав. Она смолчит и в день двухлетней годовщины изгнания наших депутатов». Останавливаясь на внесенных оборонцами в рабочую среду вожделениях думских либералов, листок дает следующую оценку: «Теперь, ко дню предполагаемого созыва Государственной Думы 14 февраля, в рабочей среде ходят самые прихотливые слухи о намерениях Государственной Думы. Нетрудно разглядеть, что ничего нового делать Государственная Дума не собирается, но еще раз не прочь думские либералы помахать кулаками за спиной поднявших голову рабочих».

Кончается листок развитием наших революционных лозунгов и призывом к стачке на 10-е, а затем измененное на 13 февраля.

Отрицательную оценку движению 14 февраля дала и пресловутая «Питерская межрайонка». «Межрайонным комитетом» была вынесена и отпечатана гектографическим способом следующая резолюция:

«Принимая во внимание:

1) что выступление широких рабочих масс, приуроченное безответственными политиканами ко дню открытия Третьеиюньской Думы, сыграет на руку оппозиционной буржуазии, самым ярким требованием которой являются требования министерства, опирающегося на большинство Государственной Думы, занявшей явно враждебную позицию по отношению к народу, предавшей самодержавию наших депутатов и провозгласившей своим лозунгом бойню до конца;

2) что рабочий класс не вполне организован, что его вождь — Российская Социал-Демократическая партия переживает тяжелый организационный кризис, что нет еще единства действия революционных с.-д.;

3) что армия, без выступления которой революционное движение обречено на разгром, не связана тесно с рабочими организациями и что в данный момент нет оснований рассчитывать на ее активную поддержку;

4) что преждевременное выступление рабочих масс может нанести тяжелый удар всему революционному движению, может создать погромное движение несознательных масс и тем самым повести их по ложному антиреволюционному, непролетарскому пути;

5) что, готовясь к решительному выступлению против царизма, ведя самую широкую агитацию в армии, организуясь в единую Росс. Соц.-Дем. Рабочую Партию, пролетариат решит свою революционную задачу, одним ударом сметя Государственную Думу и царское самодержавие, он выдвинет из недр восставшего народа Временное революционное правительство, которое созовет Учредительное собрание, а последнее заменит самодержавный строй демократической республикой.

Петербургский межрайонный комитет призывает вас, товарищи рабочие, не поддаваться на удочку слуг буржуазии, зовущих вас 14 февраля к стачке и демонстрациям перед Государственной Думой, а одновременно протестовать против суда над социал-демократическими депутатами, показать всему миру свою солидарность с томящимися в Сибири рабочими представителями, зовет вас организовывать митинги протеста, сборы в фонд нелегальной печати и в пользу депутатов.

Долой войну! Да здравствует мир! Долой самодержавие!

Да здравствует революция!

Да здравствует Временное революционное правительство!

Да здравствует Учредительное собрание!

Да здравствует демократическая республика!

Да здравствует международная солидарность пролетариата!

Да здравствует социализм!

Петербургский Межрайонный комитет Российской Социал-

Демократической Рабочей Партии.

Февраль 1917 года».

Наше внимание тогда же остановила обычная слезница объединенцев — это относительно отсутствия единства в РСДРП. Однако, идя все время нога в ногу с нами, «межрайонцы» предпочитали жить особливо, не сливаясь с нами, хныкать о единстве. Эта резолюция, предостерегая рабочих от опасностей, содержит в себе ряд вредных уклонов. Так, второй пункт резолюции ставил под сомнение всякое выступление рабочих, так как РСДРП переживает... кризис. С таким положением мы согласиться не могли и считали, что лучшим целителем от всяческих болезней является действие.

Пункт третий не давал исхода, не указывал путей, могущих сплотить армию с рабочим движением. Мы не разделяли опасностей, что солдаты нас не поймут, но не страдали и излишним оптимизмом, что все обойдется без жертв. Втянуть солдат в революционное движение мы предполагали и проводили это через революционные действия, уличные выступления.

Четвертый пункт повторил лишь старую оппортунистскую погудку, и даже не на новый лад — «преждевременно», «рабочие не созрели», «армия не поспела» и т. д. Упоминание о погромах свидетельствовало об отсутствии учета и понимания тех настроений, коими жил Питер в

эти дни. Маленькая группа, каковой была «Межрайонка», оказалась напуганной грандиозностью предстоявших событий и предлагала стихии обождать, когда она достигнет «единства» и организует пролетариат. Да и само дело организации рабочих масс наши объединенцы мыслили по-ингеллигентски, вне борьбы, вне изменчивых исходов ее.

Петербургская Инициативная группа социал-демократов меньшевиков также выступила с оценкой агитации «Рабочей группы» при Центральном военно-промышленном комитете за поддержку Государственной Думы в ее конфликте с властью. В довольно пространном листке, размноженном на пишущей машинке, Инициативная группа давала подробную характеристику борьбе «прогрессивного блока» и его лозунгам 11.

Сама агитация «Рабочей группы» нашла пренебрежительную оценку — «распространяется даже неизвестно кем выпущенная бумажка, призывающая рабочих Петербурга идти к Таврическому дворцу в день открытия Государственной Думы и тем самым спаять освободительное движение рабочего класса с оппозиционной борьбой буржуазии и Государственной Думы во имя ее политических требований».

Листки с проектом резолюции действительно распространялись без подписи, но происхождение их было всем известно. Анонимные, возможно в силу конспирации, они тем не менее распространялись и поддерживались частью тех же работников Инициативной группы, примыкавших к оборонческим кругам меньшевиков. Их организационным центром была «Рабочая группа» при Центральном военно-промышленном комитете.

Далее Инициативная группа задает вопрос о том, могут ли рабочие признать «нынешнюю Думу действительным борцом за народные интересы и вождем народных масс в их борьбе с господствующим самодержавным режимом». И на этот вопрос, как и на вопрос о том, можем ли мы в своей борьбе за полное раскрепощение России рассчитывать на поддержку Думы, листок дает отрицательный ответ.

Давая правильную оценку Государственной Думе, как представительству противонародных сил, листок переходит к указанию на действительное отношение этой Думы к борьбе рабочего класса. «Дума не останавливается перед клеветой и ложью, лишь бы втоптать в грязь действительную борьбу рабочих за народные интересы. Нашу

славную борьбу против войны и против военного суда над нашими товарищами-матросами, наше массовое выступление в октябре прошлого года, когда пришло в движение до 130 тысяч рабочих Петербурга, Государственная Дума вместе с буржуазными организациями и «Рабочей группой» военно-промышленного комитета назвала делом рук провокации и призывала правительство к самой решительной борьбе с нами».

По вопросу о войне листок указывает на антинародную политику Думы, желающей вести войну без конца, а во внутренней политике стремящейся сохранить все привилегии имущих. Приведя эти соображения, Инициативная группа высказывается против поддержки Государственной Думы и ее лозунгов. Однако из отрицания этой поддержки, предупреждает Инициативная группа, не следует игнорировать борьбу буржуазии с правительством. Она высказывается лишь против того, чтобы в угоду этой буржуазии урезывать политические требования рабочего класса.

Инициативная группа высказывалась против того выступления, которое исходило от «Рабочей группы» военно-промышленного комитета, не только потому, что оно было неприемлемо по своим лозунгам. Социал-демократы меньшевики считали, так же как и «межрайонцы», момент и настроения рабочих неподходящими для массовых выступлений. «Мы не имеем права в угоду буржуазии с легким сердцем звать пролетариат на открытое массовое выступление, если не будем уверены, что оно является результатом накопившейся революционной энергии рабочего класса», — говорит листок. В ответ на призыв меньшевиков-оборонцев к хождению к Таврическому дворцу меньшевики-интернационалисты ответили:

«Мы не последуем за безответственными и политически недобросовестными группами, которые нашу славную массовую борьбу за прекращение войны в октябре клеймят провокацией, а в январе призывают нас к массовому выступлению для борьбы против той же войны и аннексионистских вожделений нашей буржуазии».

Относясь отрицательно к лозунгам и выступлению рабочих в поддержку требований «прогрессивного блока» Государственной Думы, Инициативная группа сама ничего, кроме обычных фраз о собирании сил и необходимости готовиться к борьбе, не выдвигала. «Мы будем собирать свои силы, организовываться и готовиться к решительной борьбе во имя наших, чисто пролетарских клас-

совых задач и интересов», — говорилось в листовке. Но каковы же были эти «чисто пролетарские» требования? Листок выдвигал обычные наши революционные демократические лозунги созыва Учредительного собрания, установления демократической республики, считать которые «чисто пролетарскими» мы не могли.

Такое отрицательное отношение к выступлениям вообще, проявленное «межрайонцами» (или объединенца-ми), а также меньшевиками-интернационалистами, было глубоко ошибочным и показывало, что эти группы слишком оторваны от рабочих низов, поэтому оказались неспособными учесть революционное настроение рабочих масс и согласовать его с наметившейся революционной ситуацией в стране. Меньшевики-оборонцы были гораздо ближе к массам, они видели и понимали, что фабрично-заводская масса настроена чрезвычайно революционно и готова идти в бой. Это стремление масс к активной борьбе оборонцы всех мастей и пытались эксплуатировать в интересах буржуазии. В последнем случае у нас с ними интересы расходились, и мы вели против них жестокую борьбу.

Мы несколько иначе подходили к оценке перемены оборонческого фронта в сторону активной борьбы. Отметая их лозунги, решительно борясь против подчинения движения руководству и влиянию либеральной буржуазии, наше Бюро Центрального Комитета высказалось за активное выступление рабочих, отнюдь не связывая этого движения с показной, словесной борьбой Государственной Думы.

Ввиду того что все политические группы и организации подполья были против выступлений в ближайшие месяцы 1917 года, наша организация оказалась единственной, которая выступила против оборонцев не с простым отрицанием, но с положительной практической программой действий. В период первых двух недель февраля, когда по фабрикам и заводам шла борьба двух лозунгов: оборонческого — к Государственной Думе и нашего — на Невский, к революционным демонстрациям, нам удалось одержать победу только наполовину: массы не пошли к Думе, устроили забастовку, но также не пошли и на Невский. После этих дней вопрос об активных выступлениях не был снят, а только отодвинут.

Правительство было немало встревожено настроениями рабочих масс и петербургского населения, включая и ту часть, которая именовалась «обществом». Ночью

с девятого на десятое февраля по городу было расклеено знаменитое воззвание генерала Хабалова, характерное для пережитой нами эпохи, следующего содержания:

«Рабочие Петрограда!

На некоторых заводах столицы рабочие призываются к забастовке в день открытия Государственной Думы, с тем чтобы скопом пойти к Таврическому дворцу для предъявления политических тpeбований.

Истинный сын родины на это не пойдет.

Коварный злобный враг вторгся в пределы России, опустошил Польшу и часть Западного края. Доблестная армия наша, верная своему долгу перед царем и родиной, грудью своей остановила натиск врага. После неисчислимых жертв русского народа силы врага наконец надломлены. Осталось, быть может, последнее усилие.

Помните, что без единодушия внутри страны, без непрерывной работы на оборону всех и каждого в тылу армии все ее боевые подвиги, все жертвы народа пойдут прахом.

Каждая забастовка уменьшает число снарядов, отнимает у нашей армии оружие. Тот, кто бастует теперь, изменяет своему отечеству, предает своих братьев, находящихся в окопах.

Большинство из вас — военнообязанные. И вы должны были стать в ряды армии и ежеминутно рисковать своей жизнью. Вас оставили здесь при ваших семьях, при вашей привычной работе.

Для чего?

Для того, чтобы вы ковали то оружие, которое необходимо армии, недостаток которого увеличит потери армии и затянет окончание войны.

Не предавайте же ваших братьев!

Петроградские рабочие!

Я обращаюсь к вашему здравому рассудку, к вашей совести.

Не слушайте преступных подстрекателей, которые зовут вас к измене. Оставайтесь при ваших станках, исполняя тем ваш долг перед вашими братьями, которые заменили вас в окопах. Берегите нашу общую мать — нашу родную Россию.

Тем же, кто останется глух к моему обращению, я напоминаю, что Петроград находится на военном положении и что всякая попытка насилия и сопротивления законной власти будет немедленно прекращена силой оружия.

Подписал: командующий войсками Петроградского военного округа генерал-лейтенант Хабалов».

Царское правительство решило проявить твердость и жестоко наказать за уличные демонстрации. У того же генерала Хабалова в канцелярии «работал» жандармский генерал Гордон, обложенный картами и подробными планами Петербурга, на которых он отмечал места, улицы и перекрестки, где должны быть поставлены ко времени ожидавшихся выступлений рабочих как полицейские и воинские команды, так и пулеметы. Об этих приготовлениях нам было известно. Тогда же нам сообщили, что правительство считало Питерский гарнизон не-

благонадежным и уже тогда стягивало в столицу казачьи полки. В частности, ожидался Текинский казачий полк и так называемая Дикая Кавказская дивизия, набранная из кавказских горцев-мусульман.

Одновременно с хабаловским выступлением появилось в газетах письмо вождя кадетской партии П. Н. Милюкова, разоблачавшего «коварные замыслы врага»:

«Письмо в редакцию*.

До сведения моего дошло, что неизвестное мне лицо, называвшее себя членом Гос. Думы Милюковым, вело в последние дни агитацию на фабриках (в частности, Лесснера), убеждая рабочих выступить в день возобновления сессии Гос. Думы, 14 февраля, на улицах Петрограда с требованием более решительного образа действий от Гос. Думы и с протестом против войны. Из того же источника я узнал, что какие-то люди, именующие себя членами Гос. Думы, раздают рабочим оружие.

Спешу предупредить лиц, поверивших подобным заявлениям, что они сделались жертвой самого грубого обмана. Мое отношение к войне и к работе на оборону слишком хорошо известно, чтобы мне нужно было опровергать мнения, высказанные якобы от моего имени. Обращу лишь внимание рабочих на то. что дурные и опасные советы, распространяемые в их среде такими низкими средствами, очевидно, исходят из самого темного источника. Последовать этим советам — значит сыграть на руку врагу. Поэтому я обращаюсь с убедительной просьбой ко всем, услышавшим эти советы и увещания, не принимать участия в демонстрациях 14 февраля и оставаться в этот день спокойными. Своим спокойствием они расстроют планы своих врагов и лучше всего поддержат своих друзей. Сознательность отношения рабочих кругов к тому тяжелому моменту, который мы переживаем, дает мне надежду, что мой предостерегающий голос будет услышан и коварный замысел не удастся.

Член Государственной Думы Милюков».

Этот исторический документ является показателем контрреволюционных отношений Милюкова к наметившемуся народному движению. Всякое проявление политической активности в народных низах он приписывал «коварному замыслу врагов» — немецким шпионам. Только один «прогрессивный блок» мог заниматься политическими вопросами, все, что было вне его, то от лукавого немца. Такая позиция П. Н. Милюкова вызывала удивление даже у «зубров» IV Государственной Думы. Поведение П. Н. Милюкова и его отношение к революционному рабочему движению нашло должную оценку на собраниях рабочих фабрик и заводов. Агитаторы Петербургского и районных комитетов беспощадно клеймили поведение лидера кадетской партии.

* Цитирую по «Речи». — А.Ш.

В номере втором «Осведомительного листка», издаваемого Бюро ЦК РСДРП (б), в маленькой «передовой» была также дана оценка провокационному поведению Милюкова.

«Провокаторство и демагогия Милюковых,

За последнее время учащаются выступления отдельных либералов с гнусной клеветой на организованных рабочих. Пользуясь вынужденным молчанием открытой рабочей печати, либералы в союзе с черной бандой провоцируют несознательных рабочих, опубликовывая в печати и заявляя на заседаниях Государственной Думы и т. д., что революционное движение в России выгодно теперь немцам и вызывается какими-то темными источниками. Эта чисто полицейская точка зрения (вспомните, кстати, что революцию 1905 — 1906 гг. прихвостни правительства «объясняли» «японскими деньгами») совершенно не считается с тем, что причин для растущего недовольства народных масс в порабощенной царским правительством России слишком много. Либералы демагогически выступают в качестве заботливых опекунов рабочих, встречая в этом поддержку царского правительсгва.

Особенно широко этот гнусный прием провокации и демагогии использует кадетский лидер Милюков.

Перед последним выступлением рабочих (10 — 15 февраля), которое обсуждалось с.-д. рабочими организациями Петербурга и некоторых других городов (см. известия в этом номере «Осведомительного листка»), появилось в газетах до наглости самоуверенное и лживое письмо Милюкова с предупреждением о «коварном замысле» кого-то, какого-то «темного источника». При этом провокатор-клеветник не имеет смелости назвать прямо, кого он имеет в виду.

Не знающие меры своему холопству Милюковы должны встретить самый решительный отпор со стороны не только с.-д. организаций, но и oт всякого честного демократа. Между тем приходится указать, что к этим же презренным средствам прибегала «Рабочая группа» Центрального военно-промышленного комитета и даже депутаты левых фракций в Государственной Думе Керенский, Чхеидзе и др. в октябре 1916 года.

Товарищи рабочие, разъясняйте всем гнусные приемы демагогии и провокации».

X. 10 — 14 ФЕВРАЛЯ

В течение января и начала февраля я имел несколько свиданий с Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Керенским. Некоторые свидания были у Н. Д. Соколова, а февральское — у присяжного поверенного Гальперна с участием представителей партии социалистов-революционеров.

На всех наших совместных совещаниях стоял всегда вопрос о контакте, о согласовании действий в рядах «революционной демократии», как говорили мы тогда. Уже

не один раз собирались мы за время войны с представителями фракции меньшевиков и партии социалистов-революционеров, много было потрачено времени и сил, чтобы отыскать линию единства действий. И Н. С. Чхеидзе, и А. Ф. Керенскому я поставил ряд условий, выработанных нашим Бюро ЦК и Петербургским Комитетом, выполнение которых считал непременным и обязательным для установления действительного единства действий. Главными из поставленных нами условий были: разрыв с шовинистами-оборонцами, осуждение их тактики подчинения рабочего движения воле и видам империалистической буржуазии; поддержка с думской трибуны революционной борьбы рабочих против войны. Однако дальше обсуждения наших условий, дипломатических обходов друг друга дело не шло. На свои предложения я получал длиннейшие и скучнейшие объяснения, сводившиеся к тому, что в основном «они согласны со мной», но что их положение, как представителей «всей демократии», обязывает их вести контакт со всеми антицаристскими силами. Конечно, мы их прекрасно понимали, что они сами были кость от кости социал-шовинизма. Их выступления в Думе достаточно ясно говорили об этом. Поэтому и контакт с ними возможен был лишь информационный, технический и от случая к случаю, не больше.

Не имея никакого интереса стать игрушкой в буржуазных руках, я не шел ни на какое формальное соглашение, обязывающее наши организации согласовать свою волю и действия с намерениями других организаций. Конечно, меня осыпали упреками в узости, обвиняли в том, что мы не желаем объединить для борьбы с царизмом «всей демократии», в стремлении сектантски изолировать рабочий класс и его борьбу, чем и погубить дело его освобождения.

Внутри наших партийных центров — в Бюро ЦК и в Петербургском Комитете — все работники были единодушны в оценке других группировок, все являлись сторонниками сохранения полной независимости в том движении, которое нарастало в стране, и также едины в проведении без колебаний той революционной политики против царизма и войны, которую питерский пролетариат проводил в жизнь от начала войны. На все вопли об «изоляции», нежелании идти на Единство с большой буквы, мы отвечали усилением нашей революционной деятельности в массах и укреплением наших подпольных организаций. И мы считали, что решительностью своей

борьбы мы объединим гораздо прочнее наиболее активные элементы революционной демократии вокруг наших знамен, чем путем дипломатических соглашений, идущих в сторону притупления нашей борьбы.

Собрание у Гальперна было посвящено предполагавшемуся выступлению в день открытия Государственной Думы. На нем присутствовали: от фракции меньшевиков — Н. С. Чхеидзе, Скобелев; от социалистов-революционеров — А. Ф. Керенский и Александрович (он же Пьер Ораж); от большевиков был один я. Там же присутствовали: Н. Д. Соколов, хозяин квартиры Гальперн и еще несколько человек, имена и фамилии которых не сохранились в моей памяти.

На этом собрании мне поставили вопрос о том, как мы относимся к тому движению, которое подготовляется в населении Петрограда и связывается с днем открытия заседаний Государственной Думы. Я сообщил собравшимся, что наше официальное отношение к либеральному движению в пользу «правительства спасения страны» за поддержку Думы и зовущее рабочих к единению с ней — отрицательное. Я заявил, что наша партия решительно не согласна обманывать рабочих надеждами на Государственную Думу и ее «прогрессивный блок». Мы будем выступать, как и раньше, с разоблачением политики Государственной Думы; в противовес единению с ней и борьбе через нее будем призывать к немедленной борьбе с царизмом, путем политической стачки, уличных демонстраций будем вовлекать в нашу борьбу солдатские массы и всю прочую «демократию Питера», если имеется еще таковая, кроме рабочих и солдат, готовая идти на борьбу.

Мое заявление вызвало горячее возражение со стороны А. Ф. Керенского, который боялся, что наше отрицательное отношение к думской оппозиции может «повредить демократии». Н С. Чхеидзе проявил полную растерянность, но все вместе просили меня дать ответ на то, как мы намерены держаться по отношению к движению «14 февраля».

Само собой разумеется, заявил я, мы не будем препятствовать выступлению 14-го, в эти дни сами поведем агитацию за другие лозунги, но поддерживать хождения к Думе своим авторитетом не будем. Представитель с.-р Пьер Ораж (Александрович) также стоял на моей точке зрения, чем и охлаждал истерический пыл А. Ф. Керенского. Долго совещаться не пришлось, и мы с Алек-

сандровичем, оба нелегальные, покинули собрание у Гальперна.

Каковы были намерения и надежды буржуазии на выступления рабочих в день открытия Думы, сказать трудно. Несомненно лишь одно, что о выступлении в день 14 февраля говорили всюду и открыто как о непременном, решенном деле. Подготовляла ли буржуазия некоторый военный переворот к этому моменту, используя возбужденное состояние города и оппозиционное настроение командного состава, решить нам тогда было трудно.

Все же целый ряд косвенных данных говорил за то, что некоторые круги «прогрессивного блока», либеральных придворных и военные готовились к каким-то событиям. Н. Д. Соколов говорил мне еще в начале 1917 года, что «кто-то» из либеральной и военной оппозиции подготовляет дворцовый переворот. Поступок Сумарокова и Пуришкевича, организовавших убийство Г. Распутина, был очень популярен в известных кругах. Этот путь для буржуазных политиков был более приемлемый, чем революция.

План заговорщиков состоял в том, чтобы, опираясь на верхи воинских частей, арестовать Николая II, принудить его к отречению от престола в пользу сына Алексея. При Алексее предполагалось организовать регентство с Михаилом Александровичем во главе, а кн. Львова поставить во главе министерства, пользующегося доверием «общества».

Об этом заговоре было известно некоторым лицам из «прогрессивного блока». Указывали, что близкими к центру этого дела являются А. И. Коновалов, А. И. Гучков, великий князь Кирилл и, кажется, из военных генерал Крымов, участник корниловского восстания, застрелившийся в кабинете у Керенского после его неудачи.

В курсе этого дела были Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелев, И. А. Чхенкели, А. Ф. Керенский. Они были не только в курсе этого заговора, но, подобно всем другим, ожидали спасения от этого дворцового переворота. К. А. Гвоздев, бывший министр труда, передавал мне впоследствии, что между их группой деятелей при военно-промышленном комитете и фракцией Чхеидзе произошел разрыв на почве воззвания к выступлению в день открытия Государственной Думы. Скобелев открыто выражал свое негодование не только по поводу содержания воззвания и постановки вопроса о войне, но и по поводу самого факта его появления. Думские меньшевики боялись, что

народное движение сможет расстроить планы дворцового переворота. Этакое отношение меньшевиков-«марксистов» свидетельствовало о крайней их растерянности. Лично я не помню ни одного свидания с Чхеидзе, на котором бы он не был «растерянным», но в этой растерянности была своя логика и, пожалуй, «линия». За время войны фракция совершенно оторвалась от массового рабочего движения и попала целиком в лагерь буржуазной оппозиции.

Подготовлявшееся к открытию Думы движение на 14 февраля, в силу указанных мною выше причин, растянулось с 10 по 15 февраля. День 14 февраля прошел по Петербургу в таком виде: Невский район — забастовка на Обуховском, было устроено два митинга; бастовали Карточная фабрика, у Торнтона, на «Атласе» и других мелких предприятиях. В городских районах прошло спокойно. На Выборгской стороне бастовали «Айваз», «Эк-валь», «Рено», «Новый» и «Старый Лесснер», «Парвиайнен», «Эриксон», «Феникс», Металлический, «Про-мет», «Лебедев» и др. На некоторых заводах рабочие вышли с пением революционных песен, а новолесснеровцы небольшой группой, человек двести, в присутствии угрожающей полиции, с криками «Долой войну!» и «Хлеба!» демонстративно шли в город и были рассеяны только обнаженными шашками.

В Московском районе: демонстрация у «Скорохода» была рассеяна нагайками полиции. За Нарвской: пути-ловцы вышли с двумя красными знаменами и надписями на них: «Долой правительство, да здравствует республика!», «Долой войну!» Произошла стычка с полицией, были аресты. Настроение рабочих приподнятое. Администрация назначила некоторых рабочих к расчету, предстояла борьба.

Васильевский остров. Уже с 9 февраля на Трубочном было неспокойно, шли митинги. На Кабельном были 14-го митинги и забастовка, все шло под нашими лозунгами. Бастовало много мелких предприятий.

Студенты также проявили себя кое-чем в эти дни. 13-го была сходка в Политехническом институте, присутствовало 500 человек, была принята наша общеполитическая резолюция, а также протест против суда над депутатами и объявлена трехдневная забастовка. Была сходка и в Лесном институте, на которой объявлена двухдневная забастовка. Стебутовские курсы: сходка и объявление однодневной забастовки. Разошлись с демонст-

ративным пением революционных песен. На курсах Лесгафта была созвана сходка, на которой произошло объявление трехдневной забастовки, которая на другой день была сорвана. На сходке в университете студенты раскололись на вопросе о том, под какими лозунгами идти и куда идти демонстрировать. После дебатов вынесли решение: одна часть — идти к Таврическому дворцу, другая — на Невский. Политехнический институт: 14-го студенты устроили вторую сходку и решили идти на Невский.

День 14 февраля я провел на улицах. Чтобы избежать подозрений, принял «буржуазный» вид, пригласил с собою одну из работавших по поручению Бюро Центрального Комитета курсисток и долго бродил около Таврического дворца, ожидая поддержки Государственной Думы. Я провел в районе водокачки. Смольного около пары часов, но не было видно «массового движения» ни по Шпалерной улице, ни по другим. Только встревоженные обыватели щупали любопытными глазами окрестности Таврического дворца, да прислуга барских домов, денщики из казарменных квартир, дворники по «долгу службы» стояли робкими кучками на некоторых уголках, вдали от здания Государственной Думы, ожидая «беспорядков». Полицейских сил не было видно, очевидно, они были припрятаны. Так и не удалось мне видеть «массовой поддержки» Государственной Думы. Другим посчастливилось. После этих дней мне товарищи сообщали, что небольшая группа, до 500 человек, собралась около Таврического дворца, но была рассеяна полицией. Невский же проспект весь день кишел конной и пешей полицией, а также учащейся молодежью, певшей песни, ходившей большими группами. Полиция пыталась производить аресты, но встречала усиленное сопротивление и, несмотря на усердие, смогла арестовать всего около двух десятков демонстрантов. По нашим сведениям, всего бастовало в этот день около 80000 рабочих.

В Москве план выступления на 13 — 14-е, предложенный Бюро ЦК, как я уже сказал, был принят. Московский Комитет выпустил листок, но всего лишь в количестве 500 экземпляров. И это немногое число было крайне плохо распространено, помешали массовые обыски и аресты. 13 — 14-го бастовала Симоновская слобода: заводы «Динамо» и «Бари», куда, главным образом, и попали листки. Бастовали Сокольничьи мастерские военного снаряжения и несколько мелких предприятий. Усилен-

ные наряды полиции разгоняли по улицам собиравшиеся толпы народа.

Как и следовало ожидать, призыв к поддержке Государственной Думы, той Думы, которая все время поддерживала правительство в его борьбе с рабочими, помогала царской власти душить деревню, — этот призыв не мог зажечь сердца питерских рабочих энтузиазмом борьбы и самопожертвования. Мы использовали эти дни для развертывания наших лозунгов революционной, уличной, политической борьбы с царизмом.

Несколько дней спустя после этих событий я встретился с А. Ф. Керенским у Н. Д. Соколова буквально в дверях. Керенский был очень возбужден и истерическим тоном осыпал меня градом злых упреков. Я совершенно не ожидал такой встречи и был немало удивлен такому состоянию А. Ф. Керенского.

«Вы разбили подготовленное с таким трудом движение демократии!..

Вы играли на руку царскому правительству!..

Все было подготовлено для торжества демократий, а вашей политикой вы его сорвали!..»

В течение нескольких минут на меня лились обвинения, сыпались упреки. Я быстро понял, что имею перед собой истерика, спор был бесполезен.

Как ни возмутительны были упреки, я выдержал себя и не горячась спросил, а чем же мы помешали «их революционной демократии» прийти и пасть к стопам Родзянко?

«Если масса не пошла к Думе, — продолжал я, — то винить нас за это вы можете, но я лично считаю это нашей заслугой перед революцией.

Вы недовольны нами, но мы, наши организации, никогда не обязывались проводить ваши лозунги, ваши мысли в жизнь, в массы.

Где же вы были раньше? — спросил я. — Где были вы и ваши организации в эти дни, чтобы вести массы к Думе?

Шли бы к этой массе на фабрики и заводы и там убеждали бы ее поступить по вашему желанию, так же, как делали это мы».

Мое спокойствие подействовало на него, но все же мы смотрели друг на друга очень враждебно. К удивлению любезного хозяина, Н. Д., мы обменялись еще несколькими взаимными резкостями и разошлись враждебно, не пожав друг другу руки.

Этот разговор, особенно заявление А. Ф. Керенского, что «все было готово», навело меня на мысли о том, что заговорщики также задумали использовать эти дни для приведения в исполнение своих планов. Это было только мимолетное предположение. Выяснять это дело не было ни времени, ни желания.

О работе революционного подполья правительство было хорошо осведомлено. Тайная агентура давала частенько знать о себе нашим партийным организациям, предавая наши руководящие органы. Деятельность социал-демократических организаций по подготовке уличных выступлений рабочих, солдат и учащейся молодежи обеспокоила царское правительство. Зная о том, как относится рабочее население к агитации за революционные выступления, видя по докладам явной и тайной полиции, какой успех имеют среди масс призывы «на Невский», «к Казанскому», под лозунгами «Долой войну и царское правительство!», власти начали готовиться к борьбе. Для борьбы с революционным рабочим движением в Питере и его окрестностях был организован особый штаб «внутреннего фронта» при Петроградском военном округе, начальником коего состоял генерал Хабалов.

В начале 1917 года особенно энергично проявилось стремление царских ставленников к подготовке «надежных» воинских и полицейских команд. Петроградский гарнизон считался недостаточно надежным, и принимались меры стягивания к столице свежих казачьих и других полков из Дикой Кавказской дивизии.

Кроме того, генерал Хабалов подготовлял к уличной борьбе специальные полицейские части. На это дело борьбы с «внутренним врагом» уходило немало лучшего вооружения. Подобная же система борьбы проектировалась и во многих других промышленных городах и местечках. Военные власти передали полиции большое количество пулеметов, из которых полицейские отряды учились стрельбе. Вопрос о передаче полиции пулеметов, необходимых для действующих частей на фронте, поднимался в Особом совещании по обороне. На заседании Особого совещания по обороне от 21 января Родзянко и член Государственного совета Карпов указывали военному министру на факты передачи полиции пулеметов в Петербурге, Москве и других городах. Военный министр Беляев оправдывался незнанием.

В штабе Петербургского военного округа кипела работа по разработке плана, вернее, «планов» борьбы с

возможными, ожидавшимися революционными выступлениями рабочих. Еще в январе нас предупреждали о том, что в штабе округа «работает» жандармский генерал Гордон над изучением рабочих районов, путей к центру и на особых картах наносит пометки о том, где должны стоять пулеметы, воинские команды и полицейские части. Город был разделен на особые районы, охрана которых была поручена особым начальникам из стоявших в Питере воинских частей. Надежные части гарнизона, учебные команды были расписаны по этим районам.

Принимавшиеся меры по подготовке подавления революционного движения на улицах Петербурга вполне оправдывали ходившие по городу слухи о том, что вчерашний блокист и друг Милюкова министр внутренних дел Протопопов решил жестоко расправиться с рабочей вольницей. Военные мероприятия власти окончательно подорвали в рабочих кругах всякий кредит «мирным иллюзиям» на исход надвигавшейся борьбы. Питерский пролетариат, а вместе с ним и рабочий класс всей России, вступая в битву, был свободен от либеральных надежд на полюбовное соглашение с царизмом.

XI. ИЗ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ РСДРП(б)

Основная партийная работа в январе .семнадцатого года сосредоточивалась на проведении наших лозунгов в движении 9 января. Петербургскому Комитету приходилось одновременно вести борьбу и против лозунгов оборонцев, начинавших говорить революционные фразы, но на деле проводивших либеральную политику в рабочие массы.

Во многих местах Центрального промышленного района происходили экономические стачки. Стачечное движение охватило подмосковный текстильный район: Иваново-Вознесенск, Шую, Кохму и другие местечки.

В Туле бастовал тульский ружейный завод. Были экономические конфликты и в Нижегородском районе.

В начале января повсеместно были традиционные — перед 9 января — обыски и аресты.

Руководство стачечным движением также падало на наши организации. За время войны профессиональные союзы были уничтожены. Защита интересов труда про-

исходила неорганизованно. Партийные организации не могли заменить собой повседневную работу профессиональных союзов.

Бюро Центрального Комитета совместно с Петербургским Комитетом и Московским Областным Бюро пришлось решать ряд вопросов, связанных с политическими выступлениями вокруг Государственной Думы. Из предшествующей главы результаты работы наших организаций видны.

Связи Бюро ЦК с местными организациями росли. Центральный промышленный район был связан через Москву. На юге работал посланный от Бюро Ю. Лутовинов. Связь с Поволжьем держали через Москву (а Москва — через т. Милютина) и непосредственно через тов. Вадима (т. Тихомирнова). Сношениями с далекой Сибирью ведала вернувшаяся временно из ссылки Е. Д. Стасова. Из Сибири нам была доставлена выпущенная там прокламация нашего направления за подписью «Комитет Рабочего Союза». Листок печатный с нашими лозунгами помечен январем 1917 года и был выпущен, по нашим предположениям, в г. Канске.

Развертыванию работы не позволяла наша бедность. Привезенная мною небольшая сумма денег из Америки быстро иссякла. За время же от 1 декабря по 1 февраля мы имели поступлений всего 1117 рублей 50 копеек. На содержание «профессионалов», каковыми являлись все трое членов Бюро ЦК, расходовалось в месяц не более ста рублей на человека, несмотря на колоссальную дороговизну. Больших расходов требовал транспорт литературы от финских границ до питерских явок. По Финляндии все расходы несла финляндская социал-демократия.

Заграничная литература не могла удовлетворить все запросы внутрироссийской работы. И мы с конца шестнадцатого года вели подготовительную работу по организации печатного дела внутри России. Мы предполагали поставить издание Центрального органа внутри страны и всю работу по технике поручили В. Молотову. Остановка была за средствами. Нужно было для начала от 5 до 10 тысяч рублей, а их-то у нас и не было. Организовать сборы по заводам было трудно — пришлось бы говорить, хотя и узкому кругу лиц, о целях, на которые нужны эти средства.

Пошел к А. М. Горькому за советом о том, как и где добыть денег. Алексей Максимович обещал, и через пару дней я получил от него три тысячи рублей, которые и

сдал на хранение Н. Д. Соколову. Так было положено начало нашему фонду партийной печати.

Вспомнил разговор с представителем еврейского общества в Нью-Йорке, которому я передал материал о еврейских погромах за 500 долларов в 1916 году, согласно которому я мог еще получить денег, такую же сумму, и в Питере. Поделился этим с Н. Д. Соколовым. Указанное мне лицо, Л. И. Брауде, чиновник Публичной библиотеки в Питере, было ему известно, и он взял на себя переговоры относительно получения от него денег.

Переговоры закончились на этот раз также удачно: от Брауде за мою работу по вывозу документов удалось получить 1000 рублей. Таким образом, к началу февраля у нас было уже 4000 рублей специального фонда для печати. Дальнейшим финансовым операциям помешали надвинувшиеся события начала февраля.

Не затрагивая этих сумм, мы вели подготовительные работы по организации солидной типографии. Оборудование было легко достать через партийных печатников. В январе было изготовлено несколько сложных переносных наборных касс для шрифта. Кассы исполнялись на заводе Эриксона т. В. Н. Каюровым и на аэропланном заводе Лебедева т. Д. А. Павловым, работавшим там мастером.

Не дожидаясь окончательной организации техники, Бюро Центрального Комитета решило издавать «Осведомительный листок», размножая его примитивными способами — на пишущих машинках, гектографе. Нужда в информации была огромная. К нам стекалось много сведений, о которых необходимо было, хоть парой строк, извещать ваши организации. Выполнять работу по составлению «Осведомительного листка» пришлось лично мне, а техническую работу взяли на себя Е. Д. Стасова, Д. А. Павлов и ряд других добровольцев. Уже тогда мы намечали т. Стасову, а также других товарищей, имевших возможность размножать, в технические секретари Бюро Центрального Комитета.

Первый номер «Осведомительного листка» вышел 22 января и был посвящен информации о 9 января. Во вступлении мы находим следующие строки: «Выпуская «Осведомительный листок». Бюро ставит своей задачей посильное ознакомление российских социал-демократических организаций с положением дела в партии, с характером рабочего и общественного движения отдельных мест обширной России. В интересах полноты сведений

Бюро предлагает всем организациям регулярно присылать информацию».

Трудно давалась нам организация регулярной связи с нашей заграничной частью Центрального Комитета. Во время своего проезда через Швецию и Финляндию в Россию мне удалось установить пути сношения. Литературу удавалось получать, но регулярную отправку и получение писем так и не пришлось наладить за отсутствием средств. Переписка Бюро с заграничной частью Центрального Комитета РСДРП шла нерегулярно и в микроскопических размерах. Материалы же о нашей работе и литературные легальными и нелегальными путями мы высылали из России в большом количестве. Часть отправлений мне удалось найти на наших старых явках за границей во время моей поездки туда в 1920 году и привезти в Россию. Среди документов имелось мое письмо от 11 февраля 1917 года в Центральный Комитет, находившийся в то время в Швейцарии, следующего содержания:

«Петроград, суббота 11 февраля 1917 г.

Дорогие друзья!

Пересылаю вам кое-что из материалов. Легальное и нелегальное. В декабре было отправлено вам, получили ли вы? От вас получил только одно письмо «Льву»12. Новой литературы еще нет. Старая получается. Почему не шлют новую?

Очень сожалею, что подолгу оставляю вас без вестей, но ничего не могу поделать. Все товарищи перегружены работой. Обещают и только. Организационные дела у нас не плохи, но могли бы быть куда лучше, если бы были люди. Теперь успешно организуем Юг, Поволжье, Урал. Основано Московское Областное Бюро. Ждем известий с Кавказа. Требуют людей и литературы. Постановка производства последней внутри России — очередная задача БЦК. Публику удалось подобрать хорошую, твердую и способную. По сравнению с тем, как обстоят дела у других, — у нас блестяще. Можно сказать, что Всероссийская организация в данное время есть только у нас. Есть «дикие» группки, кружки, но это всегда было. Кое-где в Питере и провинции меньшевики, объединении и пр. отколовшиеся вновь вступают в ряды партии. Мы приветствуем такую мобилизацию пролетарских сил. «Центры» (Инициативная группа и Объединенный Межрайонный комитет) ведут речь о создании общей организации. Мы предлагаем им вступать в наши ряды.

Нет времени много писать, но все же нужно, хоть кратко, черкнуть, что делается.

Политическая борьба с каждым днем обостряется. Недовольство бушует по всей стране. Со дня на день может вспыхнуть революционный ураган... Правительство гнет свою «политику», дезорганизовало всю страну. Кое-где становятся заводы за недостатком угля. В городах не бывает хлеба, а дороговизна принимает характер «голодовок»... В морозы — сидят без дров.

Настроение угрожающее. В обывательской массе еще есть иллюзии на Думу. Эти иллюзии питаются «оппозицией» Думы, но мы боремся с этим миражем. «Прогрессивный блок» ведет антинародную политику. Всякое проявление массового недовольства буржуазия а 1а Милюков старается дискретировать, представить в виде провокации...

В конце прошлого месяца из гвоздевских кругов вышла прокламация-резолюция, призывавшая рабочих к демонстрации 14 февраля вокруг Думы. Среди обывателей циркулируют слухи относительно «революции» от 14 февраля. Действительно, психология массы очень подготовлена к уличным демонстрациям, хотя организованности былых времен нет. Демократия распылена, рабочие «разбавлены» различными спасающимися от позиции элементами:

дворниками, лавочниками, домовладельцами и мужичками. Много женщин и детей. Все же необходимо приучать массы к уличной активной борьбе, и мы стояли за использование этих дней для выступления. И в противовес гвоздевщине проводить движение не по линии поддержки Думы, в том «лукаво-демонстративном виде, как хотели гвоздевцы, а под своими знаменами и против Государственной Думы.

Я был в Москве, и москвичи разделяют эту позицию. С того времени гвоздевцев убрали. Организации, которая могла бы провести «хождение к Думе», нет, хо1я возможна стихия. Наши товарищи стояли за всеобщую стачку в день суда над пятью депутатами (10 — 12 февраля 1915 г.), но Бюро было за перенесение на 13-е, хотят стачку приспособить к годовщине суда. 10 — 12-го — масленица. Некоторые заводы кончили работу 9-го, а большинство 10-го в 2 часа дня.

Объявлять забастовку на праздники — это уж глупо. Но эту глупость сделали. Когда Петербургский Комитет получил наше послание — у него уже был заготовлен листок (приложен), довольно неудачный. Но, как мы и предвидели, 10-го стачка не состоялась. Бросили работу за 1 — 2 часа до окончания всего не больше пяти заводов. Таким образом, наносится небольшой удар Петербургскому Комитету, но это сгладится выходом второй листовки и забастов-,кой в день 13 февраля.

Правительство уже угрожает. Читайте приложенную «хабалов-щину». Милюков в виде «разъяснения» от своих блокистов говорит о провокации, о депутатах, «которые раздают оружие», и т. д. Его ссылка на завод Лесснера 13, где якобы выступали от его имени, — ложь, все остальное — тоже подлая ложь. Сделаем соответствующее опровержение, если «хзбаловщина» разрешит.

Либералы, а из них Милюков ведет себя подлецом по отношению к революционному движению. Клеймите его перед лицом демократии всего мира!

Ну, пока будет.

9-го забастовал завод в Колпино. Подробности готовящегося движения сообщу в следующей близкой почте.

Привет и лучшие пожелания.

Ваш С.

Р. S. Предложите Г. Зиновьеву отмежеваться по телеграфу от «Волны» 14. Он причиняет йред организации, и все последствия падут на него.

Пишите статьи!»

В постскриптуме дело идет относительно участия Гр. Зиновьева в организованном Л. Старком и М. Черно-

мазовым (провокатор) издательстве «Волна», куда он направил, по неосведомленности, свою рукопись. Эта посылка дала повод Л. Старку и М. Черномазову спекулировать на том, что Центральный Комитет был против отстранения их от партийных организаций.

Январские и февральские дни повлекли за собой многочисленные аресты наших партийных работников. В Питере, где особенно грандиозно развертывались события, Петербургский Комитет был очень ослаблен провалами. Однако районы стояли сравнительно крепко, и провалы, имевшиеся там, не нарушали работы организаций. Такое положение в низах придавало нам бодрости и уверенности в преодолении всех затруднений.

Самым крепким и богатым работниками районом являлась в то время Выборгская сторона. В этом районе были расположены новейшие заводы, устроенные по последнему слову техники, требовавшие много рабочих высокой квалификации. Заработная плата на них была выше, чем в других районах. Это условие привлекало в район наиболее развитых и предприимчивых пролетариев, среди которых мы имели очень много наших активных работников. Жилищные полудачные условия и сообщение по Финляндской ж. д. давали возможность работать на Выборгской стороне многим из товарищей, не имевших возможности свободного житья в пределах Питера. Условия местности позволяли лучше, чем где-либо, конспирировать квартиры и даже технику.

Работники Выборгского района того времени являлись, по существу, руководителями и самого Петербургского Комитета. Нередки были случаи, в истории подполья военного времени, когда Выборгскому районному комитету приходилось нести работу всего Петербургского Комитета. Исходя из такой роли Выборгского района, а также на Выборгской стороне, кочуя с одной квартиры на другую.

В конце шестнадцатого года Бюро ЦК уже твердо закрепилось в «штаб-квартире» Д. А. Павлова, в доме № 35 по Сердобольской улице. Благодаря умелой конспирации М. Г. и Д. А. Павловых эта квартира продержалась без провала до дней Февральской революции.

Пребывание в рабочем районе давало мне возможность быть в курсе всей пролетарской жизни столицы, а через связи отдельных рабочих со своими коллегами других городов иметь помимо связи с организациями

и непосредственную информацию о положении дела в пролетарской среде различных концов страны.

Помимо официальных свиданий и встреч с членами Петербургского Комитета я имел много частных совещаний с отдельными группами рабочих, ведших партийную работу в различных местах. На этих беседах, носивших исключительно товарищеский характер, все работники делились своими сомнениями, своим опытом и пытались коллективно разрешить волновавшие нас уже в конце января и начале февраля вопросы революционного движения в стране. Многих волновал вопрос о вооружении. Как бы добыть оружие, как бы организовать, в противовес полицейским силам, свои вооруженные дружины? Не меньше этого обсуждался вопрос о том, как втянуть в революционное движение солдат. Все понимали, что без армии, без активного содействия солдат революция в условиях военного времени победить не сможет.

Нередко по целому ряду вопросов возникала оживленная дискуссия. Я помню случаи, когда споры поднимались до вопросов о характере нашей грядущей революции. Многим товарищам было не по душе ограничение задач нашей революции рамками буржуазного порядка. В Харькове, как нам сообщали, на почве теоретической оценки характера революции в нашей стране возникли разногласия. Часть товарищей рассматривала надвигающуюся революцию как начало социалистической эпохи. Другая — ограничивала ее задачами буржуазной демократии.

Из участников наших бесед помню В. Н. Каюрова, Г. И. Осипова, Н. И. Назарова, Д. А. Павлова, Чугури-на, Куклина, И. М. Бубнова (Афанасьев-Климанов15), Н. Г. Полетаева, Шурканова, Скороходова, Лебедева и многих других, имена которых утратил.

По вопросам вооружения рабочих мы держались того взгляда, что оружие рабочие должны добыть от солдат. Я решительно возражал тем товарищам, которые думали, что революцию можно обеспечить боевыми дружинами. Только массовый переход войск на нашу сторону может обеспечить победу, говорил я. Отсюда и вытекали наши задачи. Они шли не в сторону организации дружин, а в направлении связи с казармами, работы среди солдат. В то время, когда рабочее движение выльется в уличные политические демонстрации, а к этому мы шли быстрыми шагами, правительству не хватит полицейских сил, и оно вынуждено будет втянуть в борьбу и войска. На-

строение же войск нам было сравнительно хорошо известно: тяготы войны не были по душе крестьянину, одетому в серую шинель. Технические же части войск, в которых были мобилизованные рабочие, по своему настроению ничем не отличались от рабочих фабрик и заводов. В моменты обострения борьбы рабочих с правительством мы не сомневались в том, что эти части будут с нами. Уже в конце шестнадцатого года были случаи, когда запасные солдаты выражали активно свою солидарность с рабочими, в частности во время стачки завода «Новый Лесснер». При столкновении же рабочих с полицией симпатии солдат были всецело на стороне рабочих. Запасные солдаты питали жгучую ненависть к полицейским, которых они рассматривали как укрывавшихся от войны. От нас, революционных социал-демократов, требовалось умение подойти к солдатской массе, чтобы втянуть эту силу в борьбу с царизмом. И Бюро Центрального Комитета, на совместных совещаниях или свиданиях с представителями Исполнительной Комиссии ПК, подчеркивало необходимость втягивания солдат при всяком нашем выступления. По этим вопросам у нас было полное единодушие с работниками Петербургского Комитета. Регулярную личную связь с нами в период января — февраля поддерживал товарищ Михаил (К. И. Шутко), состоявший членом Исполнительной Комиссии Петербургского Комитета.

События, имевшие место в начале февраля, вызвали у целого ряда товарищей печаль по поводу нашей неорганизованности. Многие товарищи высказывали свои соображения: целесообразно ли призывать рабочих к революционным действиям, когда наши организации не смогут овладеть движением? Не обождать ли, не преждевременно ли вызываемое нами революционное движение? Такие мысли приходилось встречать отнюдь не у пессимистически настроенных товарищей. У товарищей объе-диненцев, среди которых были отнюдь не пессимисты и не умеренные элементы, эти соображения откровенно выражены в резолюции о движении в день 14 февраля. Происходило же это оттого, что товарищи рассматривали приближавшиеся с неотвратимой неизбежностью революционные события с точки зрения их технической, организационной подготовки.

В наших организациях того времени мы имели только очень тонкий слой наиболее отважных, сознательных рабочих. На умении, авторитете их среди рабочих росло

и крепло влияние нашей партии. Конечно, нашу подпольную организованность нельзя было и сравнивать с организованностью буржуазии. Буржуазия великолепно и умело использовала войну для самоорганизации. У нас же не было ни политических, ни профессиональных, ни просветительных свободных организаций даже в той степени, как имела их буржуазия нашей страны. Но именно поэтому-то и развивалось у нас революционное движение, которое в первую очередь должно было освободить пути к организации рабочего класса. Приходилось указывать товарищам, что перед нами стоит еще стихийный революционный процесс. Мир еще не видел организованной революции. В этом стихийном процессе организующее значение имеют наши лозунги, наши кружки и партийные организации. В момент стихийной борьбы, каковой являлась ожидавшаяся нами революция, роль и значение крепких пролетарских организаций будет огромна. За примерами идти далеко не приходилось:

у каждого рабочего они были на памяти, по опыту наших стачек, протестов и демонстраций. Стойкая, сплоченная и энергичная группа рабочих, революционных социал-демократов, в моменты выступлений рабочих всегда оказывалась во главе движения. Еще большее значение должны будут иметь наши организации, наши заводские и рабочие кружки, военные коллективы в момент решительных боев с царским правительством. Наши заводские, фабричные и прочие партийные кружки и коллективы должны будут объединять вокруг себя все беспартийные рабочие и солдатские массы и являться проводниками партийного руководства в революционные массы.

Давая такое определение роли и значению организованности в момент революционных схваток, нам приходилось опровергать и бороться с некоторыми заблуждениями и иллюзиями товарищей относительно преувеличения сил рабочего класса в надвигавшейся борьбе. Некоторые товарищи полагали достаточным одних пролетарских сил для успешного завершения революции. К Петербургскому Комитету, к Бюро Центрального Комитета они предъявляли требования на оружие, имея в виду организацию боевых дружин. В своих мотивах эти товарищи опирались на высокую солидарность питерских рабочих, их энтузиазм и на возможный нейтралитет и дезорганизацию войск. Отнюдь не преуменьшая роли пролетариата в предстоявших событиях, мы решительно возражали товарищам, что победоносная всероссийская ре-

волюция, а не восстание в том или ином центре возможна лишь при активном участии в ней солдатских масс. И все просьбы о добыче, приобретении оружия я сознательно отклонял, предлагая желающим, жаждущим оружия, получить его «по знакомству» в казармах. Мы не питали обманчивых надежд, что можем соперничать своим вооружением с воинскими частями, а понятную нам жажду вооружения тактически сочетали с необходимостью связи рабочих с казармами, предлагали поощрять массовое знакомство в войсках, братания с солдатами в моменты уличных встреч и т. д.

В наших товарищеских дискуссиях нередко подходили мы и к вопросу о власти. Однако все разговоры о власти, ее классовом составе носили отвлеченный, «принципиальный» характер. Все прекрасно понимали, что вопрос о власти, о ее характере будет решен реальным соотношением сил в той борьбе, которая развертывалась перед нами. Попытки конкретизировать вопросы власти не встречали живого отклика среди наших работников. Все детали и обсуждения такого порядка встречали ироническое отношение — «нельзя делить шкуру еще не убитого зверя». Однако это вовсе не означало, что наши организации были равнодушны к основному вопросу революции: о составе власти. Принципиальная сторона вопроса была решена еще в эпоху первой русской революции, и никаких сомнений или отклонений в нашей среде не замечалось. В наших воззваниях, листовках мы выдвигали лозунги Временного революционного правительства, осуществляющего немедленно основные требования нашей социал-демократической программы-минимум, с добавлением к нему пунктов о прекращении войны. Мы знали и понимали, что буржуазия попытается крепко уцепиться за власть, использует в целях удержания ее в своих руках весь свой «оппозиционный» капитал и соглашательские способности как направо, так и налево. Но мы знали и понимали еще задолго до решительных боев, что буржуазное правительство из состава даже левой части «прогрессивного блока» Государственной Думы не в состоянии будет осуществить требований нашей революции, особенно в вопросе о войне. Классовый характер «прогрессивного блока», его империалистический уклон стояли в прямом противоречии с требованиями революционного народа.

Обсуждая вопросы власти, мы логически подходили к правительству «революционной демократии», создающе-

муся на началах соглашения между существующими в стране тремя основными революционными и социалистическими партиями — Социал-Демократической Рабочей Партией — большевиков, Социал-Демократнческой Рабочей Партией — меньшевиков и Партией Социалистов-Революционеров. Однако при первой же попытке конкретизировать основы междупартийного соглашения для организации Временного революционного правительства мы вскрывали глубокие разногласия между политическими группировками по одному из основных вопросов революции — по вопросу о войне. Вопросы войны становились краеугольным камнем всей политики, к требованиям войны приспосабливали всю внутреннюю политику, вся экономическая жизнь строилась применительно к потребностям войны. А единства по отношению к военной политике русской буржуазии среди социалистов не было. Большую тревогу испытывали мы, когда останавливались на том, какие огромные разрушения произвела война, даже царская война, в рядах русских социалистических партий. Правда, мы были уверены в том, что именно наши антивоенные лозунги встретят наибольший отклик в революционных массах, так как они, эти лозунги, правильнее других отвечают экономическому положению трудящихся. Наша уверенность отнюдь не была кабинетной, измышленной, досужей фантазией человеколюбия, нет, она явилась в результате нашего подпольного опыта. За два с половиной года войны мы имели возможность много раз убедиться в том, как принимает и правильно оценивает наши лозунги широкая рабочая масса. Не меньшие успехи имела ваша кампания и среди крестьян-солдат. Те «освободительные» мотивы, гуманитарные идеи борьбы с милитаризмом, под которыми вели на бойню западноевропейских рабочих, не могли иметь того же значения на почве русского варварского царизма. Так было, но трудно было определить, как будет в момент переворота и после него. Русская буржуазия имела некоторые способности по использованию опыта своих европейских коллег. Нам, еще в подполье, приходилось считаться с этим во время выборной кампании в военно-промышленные комитеты. И мы допускали, что победа революционного движения может способствовать проявлению так называемого «национального самосознания» в виде усиления патриотизма. И все же мы были уверены в том, что конечная победа в вопросе о войне, несмотря на возможный взрыв патриотизма, будет принадлежать нашим лозун-

гам, единственным, отвечавшим материальным интересам трудящихся нашей страны. Как организация, как партия мы были достаточно сильны, чтобы обеспечить себе полную свободу пропаганды наших идей, наших лозунгов борьбы с патриотизмом и оборончеством. Этого одного нам было бы достаточно для обеспечения успеха и победы нашим лозунгам.

После январских выступлений (9 января) наши питерские организации росли и крепли. Все крупные предприятия, особенно металлообрабатывающей промышленности, были связаны сетью кружков и заводских партийных коллективов. В связи с организацией оборонческими (меньшевистскими и эсеровскими) элементами движения вокруг Государственной Думы работа наших заводских кружков, коллективов и районных партийных комитетов била ключом. В гуще питерского пролетариата, по всем фабрикам и заводам, велась усиленная агитация и борьба вокруг двух лозунгов: 1) единения вокруг Гос. Думы и 2) выход на улицу для борьбы с царским самодержавием и его приспешниками. К Государственной Думе — с петициями и резолюциями — звали меньшевики и эсеры-оборонцы. На Невский — к солдатам, к оружию — звали наши большевики.

В эти годы войны, и в частности в эти предреволюционные месяцы 1917 года, наша Российская Социал-Демо-кратическая Партия (большевиков) была сильнейшей партией подполья. Как ни пытались меньшевики и социал-революционеры, поддержанные всеми легальными средствами буржуазных организаций, подчинить рабочие массы своему влиянию, им это не удавалось. Движение к Государственной Думе, организованное ими, наглядно показало слабость их влияния. Питерский пролетариат не пошел к «прогрессивному блоку». В этом мы видели наши успехи и по этим признакам судили о степени нашего влияния на пролетариев фабрик и заводов.

Однако мы не почили на победных лаврах, а предложили всем организациям усилить работу по агитации за лозунги уличных выступлений. От нехождения масс к Государственной Думе до выхода на Невский, на Казанскую площадь было еще далеко. За время войны нами впервые практически ставился перед рабочими массами вопрос об уличных демонстрациях, об уличной борьбе. Нужно, требовалось время для его усвоения, а когда вопрос об уличных демонстрациях будет всеми осознан, тогда дело пойдет самоходом. Когда это произойдет,

от какого события и дня, мы не гадали, даже не ставили перед собой такого вопроса, а вели упорно и последовательно нашу работу. Победа наших лозунгов оказалась не за горами.

XII. НА БОЙ С ЦАРИЗМОМ

Во второй половине февраля, числа 18-го, вспыхнула забастовка в одной мастерской Путиловского завода. Стачка возникла из-за солидарности, в виде протеста и поддержки произвольно увольняемых администрацией рабочих. По всем мастерским состоялись митинги, на которых была подвергнута суровой критике деятельность администрации. Была избрана особая делегация с наказом добиваться возвращения на прежние места работы уволенных товарищей.

Делегация от мастерских ходила к директору, но уступок не добилась. Директор не только не обещал удовлетворить требования рабочих, но грозил расчетом и всему составу делегации от рабочих. По мастерским каждый день происходили митинги, а 21-го был устроен общезаводской митинг, который настаивал на возвращении уволенных. В эти же дни «верфь» Путиловских заводов предъявила экономическое требование о повышении заработной платы на 20 — 60%. В виде подкрепления своих требований рабочие начали «итальянить», т. е. каждый находился у своего дела, но ничего не делал. 22-го стали на работу, но администрация объявила рабочим локаут.

Рабочие встретили объявление локаута дружным решением не уступать и избрали стачечный комитет. Стачка солидарности и экономическая превращалась в политическое событие огромной важности. Остановка завода-гиганта в 30 тысяч рабочих рук в столице, переполненной оппозиционным настроением рабочих и солдат, не могла пройти без вмешательства в эту борьбу всего питерского пролетариата. Сами путиловцы решили обратиться за поддержкой ко всем рабочим Петербурга.

Кое-где в рабочих районах в эти дни отсутствовал хлеб, постепенно исчезали и другие продукты питания. На рынках рабочих кварталов цены на продукты поднимались. Это положение чрезвычайно тяжело отзывалось прежде всего на работницах, многие из которых были одновременно и хозяйками дома, имели детей или других членов семьи на попечении.

Наступавший «женский день», или «день работницы»,

имел уже подготовленную жизнью тему для протеста. Организованные нашей партией женщины требовали от Выборгского районного комитета, чтобы в день 23 февраля были устроены митинги. Тема для ораторов была: «Война, дороговизна и положение работниц». Нелегальная типография Петербургским Комитетом еще не была налажена, а поэтому листовки, посвященной «женскому дню», выпущено не было. По городу кое-где ходил один листок «Межрайонного комитета», посвященный этому дню.

XIII. ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ ФЕВРАЛЯ

Митинги в день 23-го были устроены на многих заводах и фабриках, где эксплуатировался женский труд. Собрания всюду проходили удачно, с подъемом и под нашими революционными и антивоенными требованиями. Напряженная атмосфера последних дней выражалась в боевых предложениях. Пущенный и пропагандированный нами лозунг борьбы — «на Невский» — прививался в сознании широких масс. Женщины, работницы Выборгской стороны, были первыми активными проводницами этого нашего решения. Митинги закончились приостановкой работ, съемкой работающих. По выборгским улицам ходили толпы демонстрировавших работниц. По пути к городу они снимали работающих и с криками «Долой войну!» и «Хлеба!» направлялись к центру города. Кое-где были стычки с полицией. На мостах, соединяющих Выборгскую сторону с другими частями города, и особенно на Литейном, были сосредоточены усиленные отряды конной и пешей полиции, не пропускавшие никого из рабочих в город. Производились аресты. Над городом, особенно над его рабочими кварталами, навис полицейский террор.

Большую часть этого дня я провел на квартире Бюро Центрального Комитета по Сердобольской улице, д. 35, у Павловых. Туда стекались сведения со всего Выборгского района. Постоянными посетителями были старые партийные руководители района и представители Петербургского Комитета нового состава: товарищи Скороходов, Каюров, Чугурин, Александров, Куклин и др. К вечеру известия с заводов говорили о том, что на следующий день район Выборгской стороны будет весь охвачен забастовкой. Настроение было бодрое, революционное и боевое не только у рабочих, но и у работниц.

Часу в шестом вечера я покинул квартиру и двинулся в путь, в город, чтобы там получить сведения о положении дела в других кругах, о готовящихся мероприятиях власти. На углу Сердобольской взял трамвай «двадцатку», переполненную рабочими и работницами, едущими в город. На Литейном мосту, у дома Хабалова, стояли большие полицейские части. Каждый едущий в город вагон трамвая останавливали посредине моста, в вагоны входили околоточные, городовые и проверяли едущих. Проверка, сортировка пассажиров, которым разрешалось ехать в город, происходила на глаз. Околоточные делили публику по одежде и рукам: рабочие руки, рабочая одежда — изгонялись из вагона. Возражавших выводили или арестовывали. Ехать могла только «чистая публика». Я лично был одет достаточно чисто, на моих руках уже с год как исчезли мозоли, поэтому меня оставили и я свободно проехал в город.

Однако эта полицейская мера не могла предохранить центр от проникновения крамольных рабочих. Прежде всего, и в самом городе их было достаточно. Из Выборгского же и других районов рабочие шли тропинками по льду, обходя расставленные на мостах полицейские рогатки.

По Невскому проспекту в этот вечер бродило много рабочих. В прилегающих к нему улицах были расположены скрытые полицейские отряды. Обычная публика Невского проспекта наблюдала с некоторым страхом и любопытством все таинственное для нее, совершавшееся в центре города. Кое-где патрули городовых под руководством приставов и околоточных «очищали» и «сортировали» публику на самом Невском. Рабочих, ходивших группами или даже в одиночку, изгоняли с Невского. Эта работа вызывала скопление зрителей, а рабочая молодежь занималась своеобразной игрой в прятки с полицейскими.

По всем мероприятиям царских властей, расположению полицейских сил нетрудно было видеть, что правительство хорошо осведомлено о нашей работе, о наших призывах к борьбе в центре, к демонстрации и митингам на Невском и готовилось дать нам беспощадный бой.

За много недель перед этим полицейские части обучались обращению и стрельбе из пулеметов. Говорили даже о готовности правительства создать полицейские «артиллерийские» команды. Надежды на Питерский гарнизон у царских слуг не было. Нам было очень хорошо

известно о приготовлениях царских слуг для борьбы на «внутреннем фронте». Нам передавали даже некоторые детали. У начальника Петербургского военного округа, генерала Хабалова, в его канцелярии «работал» жандармский генерал Гордон, обложенный картами и точными планами Питера. На картах он делал пометки с указанием о том, где, на каких отдельных улицах, перекрестках и т. п. должны быть поставлены полицейские части и пулеметы. Ввиду малой надежности Питерского гарнизона, предполагалось стянуть к городу казачьи части. Говорили даже о привозе Дикой дивизии.

Факт передачи военным ведомством большого количества пулеметов в распоряжение полиции в Питере, Москве и других крупных промышленных центрах был установлен еще 21 января на заседании Особого совещания по обороне, состоявшемся под председательством военного министра Беляева, членом Государственного совета Карповым и председателем Думы Родзянко.

Чрезвычайно интересную картину начала движения дают полицейские сводки сведений по участкам города. Вступительная характеристика движения указывает также и на переход дела подавления революционного движения в руки военных властей.

Начальником охраны города оказывается уже не генерал-лейтенант Чебыкин, а полковник Павленко.

Нижеприводимые сводки разбиты по отделениям и участкам в том порядке, как указано в приведенном мною стратегическом плане в главе «Подготовка подавления революции».

Свод сведений

о ходе рабочих беспорядков в городе Петрограде, возникших 23 февраля 1917 года

23 февраля

23 февраля с утра явившиеся на заводы и фабрики рабочие Выборгского района постепенно стали прекращать работы и толпами выходить на улицу, выражая протест и недовольство по поводу недостатка хлеба, который особенно чувствовался в названном фабричном районе, где, по наблюдениям местной полиции, за последние дни многие совершенно не могли получить хлеба. Движение рабочих масс, как видно из доклада начальника отделения по охранению общественной безопасности и порядка в столице, в большинстве носило настолько демонстративный характер, что их приходилось рассеивать нарядами полиции.

Вскоре весть о забастовке разнеслась по предприятиям Других районов, мастеровые которых также стали присоединяться к бастующим. Рабочие Выборгского района около часу дня, выходя толпами на улицы с криками: «Дайте хлеба!», стали одновременно производить в разных местах беспорядки, снимая с работ работавших товарищей и останавливая движение трамваев, причем демонстранты отнимали у вагоновожатых ключи от электрических двигателей и били стекла в некоторых вагонах. Забастовщики, энергично разгоняемые нарядами полиции, рассеиваемые в одном месте, вскоре собирались в других, проявляя в этом особое упорство. Попытки рабочих Выборгского района перейти толпами в центральную часть города предупреждались в течение всего дня нарядами полиции, охранявшими мосты и набережные, но к четырем часам дня часть рабочих все-таки перешла поодиночке через мосты и по льду реки Невы на большом ее протяжении и достигла набережной левого берега, где рабочим удалось сгруппироваться в боковых, прилегающих к набережной улицах и затем почти одновременно снять с работ рабочих некоторых заводов и далее произвести демонстрации на Литейном и Суворовском проспектах, где рабочие вскоре были разогнаны. Чины полиции при рассеивании скопищ рабочих подвергались нападению и насилиям со стороны демонстрантов.

Около двух часов дня охрана порядка и спокойствия в столице была принята военными властями и в лице начальника охраны полковника Павленко.

В течение дня были прекращены работы, по сведениям участковой полиции, в 50 фабрично-заводских предприятиях, где забастовали 87 534 рабочих, а по данным охранного отделения, бастовало 43 предприятия с 78 443 рабочими.

До настоящего времени поступили следующие официальные донесения о беспорядках 23 февраля:

По первому отделению.

Первый участок Адмиралтейской части.

Около четырех часов дня городовой, стоявший на посту у Верхне-Лебяжьего моста, замечив скопление людей и услышав крики и свист у часовни Спасителя и у въезда на Троицкий мост, тотчас же сообщил об этом в управление участка. До прибытия немедленно высланного из участка наряда рабочие около 200 человек прошли через мост по направлению к Михайловскому мосту.

Первый участок Казанской части.

В 4 часа 40 минут дня к Казанскому мосту на Невском проспекте со стороны Михайловской улицы подошла с пением песен и криками: «Давайте хлеба!» — толпа приблизительно из 1000 человек, преимущественно женщин и подростков. Толпа эта немедленно при содействии чинов полиции и жандармов, а также 2 взводов 9-го запасного кавалерийского полка, под руководством полицмейстера первого отделения д. с. с. Значковского была рассеяна, причем пострадавших не было. После этого Невский проспект освещался конными патрулями от кавалерийского полка и жандармского дивизиона.

Второй участок Спасской части.

В пятом часу дня толпа рабочих до 150 человек, преимущественно молодежи, вышла с Садовой улицы на Невский проспект с пением рабочей «Марсельезы», направляясь к Адмиралтейскому про-

спекту, но была рассеяна полицейскими нарядами и казачьим разъездом. Часть рабочих успела против здания городской думы снять и унести с трех моторных вагонов трамвая рукоятки.

Первый участок Литейной части.

Около 5 часов дня толпа численностью до 200 человек подступила к запертым воротам Орудийного завода (Литейный проспект, № 3) и, сорвав засов, ворвалась в раздевальную, откуда была удалена при содействии полицейского надзирателя Шавкунова, который обнажил шашку и вынул револьвер, заставив этим толпу отхлынуть. Однако часть толпы успела проникнуть в мастерские и снять рабочих в числе 1900 человек. При удалении толпы из раздевальной было похищено 10 пальто и разбито около 20 стекол. В то же время другая толпа, проникнув со стороны Шпалерной улицы в мастерские гильзового отдела завода, сняла там с работы около 3000 человек, преимущественно женщин. Одновременно новая толпа забастовщиков числом до 200 человек направилась к воротам завода со стороны Сергиевской улицы с намерением ворваться в мастерские, но, встреченная полицейским надзирателем Волковским, обнажившим шашку и вынувшим револьвер, и городовым Коваленко, отхлынула на противоположную сторону улицы и с криками: «Хлеба!», «Хлеба!» — направилась по Литейному проспекту, где была настигнута конным полицейским нарядом под руководством полицмейстера 5-го отделения полковника Шалфеева, причем была рассеяна.

Спустя около часа времени рабочие образовали на Литейном проспекте толпу около 1000 человек, которая и направилась к Невскому проспекту, держась наравне с казачьим разъездом до 15 человек с офицером во главе, следовавшим по тому же направлению. У дома № 59 по Литейному проспекту толпа была встречена и остановлена чинами полиции 1-го участка Литейной части, 1-го участка Московской части и 2-го участка Литейной части и при содействии вышеупомянутого казачьего разъезда, а также и другого разъезда, оказавшегося поблизости, была по приказанию пристава 1-го участка Московской части рассеяна, причем младшим помощником пристава 1-го участка Литейной части штабс-капитаном Кубенем был задержан за демонстративный отказ расходиться рабочий Путиловского завода Александр Ядринцев, 23 лет. При рассеивании толпы часть таковой, прижимаясь к стенам домов, выдавила стекла в 3 магазинах.

По второму отделению.

Второй участок Коломенской части.

22 февраля на Франко-Русском заводе (Набережная реки Пряжки, № 17) рабочие литейной мастерской в количестве 306 человек забастовали и предъявили к администрации требование об увеличении заработной платы на 100%. Администрация завода предлагала увеличить плату по одному рублю в день к получаемой ныне рабочими в размере от 5 до 8 рублей в день. Соглашение не было достигнуто, и рабочие вечером удалились вместе с ночной сменой, не приступившей к работам.

23 февраля около 6 часов вечера в механической мастерской того же завода собрались рабочие всех отделений завода в числе 3000 человек и устроили митинг. Выступавшие ораторы говорили главным образом о недостатке хлеба, произносились речи и за и против войны, равно как и за и против беспорядков. Окончательное

решение вопроса о выступлении было отложено, и рабочие спокойно разошлись. Для охраны завода прибыла рота лейб-гвардейского Кексгольмского полка.

Четвертый участок Нарвской части.

Рабочие Петроградского вагоностроительного завода (Забалкая-ский проспект, № 99) в числе 2000, 23 февраля, ссылаясь на неполучение ими ответа на свое требование, предъявленное 20 февраля, об увеличении заработной платы на 50%, к работам не приступили. Администрация завода вывесила объявление, что в случае невозобновления работ завод с 24 февраля будет закрыт и всем рабочим будет выдан расчет.

Петергофский участок.

23 февраля в мастерских Путиловского завода и Путиловской верфи были вывешены объявления директоров завода генерал-майора Дубницкого и верфи полковника Кутейникова о закрытии завода и верфи с того же числа и о расчете рабочих, причем в объявлении по Путиловской верфи отмечено, что мастерские закрываются на неопределенное время ввиду непрекращающихся нарушений рабочими нормального хода работ, несмотря на неоднократные предложения администрации верфи приступить к работам. Прибывающие рабочие мастерских верфи допущены туда не были.

По третьему отделению.

Четвертый участок Литейной части.

Получив около часу дня сведения, что на Выборгской стороне во время обеденного перерыва рабочие, вышедшие с заводов, группируются и производят беспорядки на улицах, пристав немедленно явился с нарядом полиции к Александровскому мосту, куда вскоре прибыли вызванные части от конно-полицейского и жандармского дивизионов. Около 5 часов дня толпа рабочих в несколько сот человек, долго сдерживаемая конным заслоном на стороне Александровского моста, прорвалась на мост и хлынула на Литейный проспект, причем мелкие конные части не могли сдержать напора толпы, к которой затем присо...*

Вскоре прибыл эскадрон кавалерийского полка, при помощи которого под личным руководством полицмейстера третьего отделения д. с. с. Мораки Литейный проспект был разделен на несколько частей заставами, причем путь к центру города был отрезан. Постепенно толпа рабочих была оттеснена обратно за Александровский мост, и порядок на улицах был восстановлен.

Второй участок Литейной часта.

чинами полиции второго участка Литейной части совместно с чинами других участков была встречена и рассеяна толпа демонстрантов у дома № 56 по Литейному проспекту (см. сведения по 1-му отделению 1-го участка Литейной части).

Около семи часов вечера на Невском проспекте, со стороны Знаменской площади, появилась толпа рабочих, которая у Пушкинской улицы остановила встречные трамваи, успела снять ключи с 5 вагонов и выбить в 3-х вагонах по стеклу. Толпа эта была рассеяна конным нарядом.

* Пропуск в тексте. Ред.

Первый участок Рождественской части.

Около шести часов вечера толпа, направлявшаяся по Суворовскому проспекту на Невский, преследуемая командированным из участка пешим полицейским нарядом, успела по пути следования разбить в 3-х магазинах 8 стекол и отнять у вагоновожатых 5 ключей.

Второй участок Рождественской части.

Около семи часов вечера толпа, преимущественно из женщин и подростков, проходя по Суворовскому проспекту к Николаевскому вокзалу с криками «ура!» и требованиями хлеба, останавливала Трамваи и отнимала ключи, остановив 15 вагонов. Участковой полицией толпа была разогнана. По пути рабочие разбили стекла в трех торговых заведениях, причем в овощной лавке Соколова, в д. № 31 по Болотной улице, расхитили товара и выручки всего на сумму 75 рублей.

Трети участок Рождественской части.

Часть толпы, учинившей беспорядок на Невских мануфактурных фабриках и фабрике Бехли, появилась около 8 часов вечера на Смольном проспекте, где, разбив стекло в часовом магазине еврея Лихаевского, ограбила ювелирных изделий на сумму 360 рублей. Полицией задержан один из участников грабежа, проживающий в том же доме, в котором находится означенный магазин, кр. Порфи-рий Матюхин, 16 лет, в квартире которого и была обнаружена часть похищенного.

Первый участок Московской части.

Около сема вечера во время беспорядков на Невском проспекте появившаяся со стороны Знаменской площади толпа демонстрантов выбила передние стекла в 2-х трамвайных вагонах и сняла ключи с 5 моторных вагонов. Толпа немедленно была рассеяна нарядом пешей и конной полиции.

По четвертому отделению.

Первый участок Петроградской части.

В 2 часа 45 минут дня толпы рабочих, преимущественно из подростков, сняли рабочих с картонажной фабрики Киббель (на Большой Ружейной ул.) и пытались также сиять рабочих Трубочного завода на Кронверкской ул., 7, где силою сорвали одну половину ворот, и фабрики конторских книг «Ф. Кан» на той же улице № 21, но не успели в этом, так как подоспевшими нарядами полиции были рассеяны.

Второй участок Петроградской части.

Около трех часов пополудни толпа до 200 человек, ожидавшая очереди около булочной Филиппова, в доме № 61 по Большому проспекту, после заявления, что весь хлеб распродан, разбила в трех окнах булочной двойные зеркальные стекла и внутри магазина — несколько стеклянных витрин, испортив ври этом часть товара. До прибытия полицейского наряда толпа разбежалась. Установлено, что эта булочная, несмотря на уменьшение отпуска хлеба покупателям, не могла удовлетворить всех ожидавших в очереди.

Третий участок Петроградской части.

Около трех часов дня с Выборгской стороны через Сампсониев-ский мост прошла толпа рабочих около 4000 человек, но на углу Большой и Малой Дворянских ул. была рассеяна нарядом конных

городовых. Часть толпы успела пройти на Троицкую площадь, где была встречена полицмейстером четвертого отделения полковником Спиридоновым, который при содействии конных городовых рассеял толпу и не допустил ее к Троицкому мосту, причем был задержан кр. Петр Утан за подстрекательство толпы к неисполнению требований полиции.

Четвертый участок Петроградской части.

Около семи часов вечера толпа рабочих Литейного завода «Вулкан» до 1500 человек, остановившись у ворот Механического завода 1-го Российского товарищества воздухоплавания, на Корпусной ул., стала ломиться в ворота. Бывший здесь полицейский надзиратель Вашев после тщетных требований от демонстрантов разойтись вынул револьвер. Окружив моментально Вашева и выбив из его рук револьвер, рабочие избили его палками и, проникнув на завод, сняли рабочих. Полицейскому надзирателю Вашеву причинены серьезные ушибы и перелом нижней челюсти. Он отправлен в больницу.

Гаванский участок.

В Василеостровском трамвайном парке дневная смена кондукторов и вагоновожатых перед отправлением на линию заявила администрации требование озаботиться о снабжении их хлебом. Из расспросов полицией выяснилось, что при парке имеются две продовольственные лавки, отпускающие хлеб служащим трамвая в числе 1670 человек Между тем 23 февраля хлеба было доставлено только 5 пудов.

По пятому отделению.

Первый и второй участки Выборгской части.

С утра и во время обеденного перерыва в районе второго участка Выборгской части прекратили работу рабочие многих фабрик этого района, числом свыше 30 000 человек. Забастовавшие толпами направлялись по Большому Сампсониевскому проспекту, выражая протесты по поводу недостатка хлеба. Около первого часа дня старший помощник пристава названного участка надворный советник Каргельс, наблюдая за правильным движением трамвая на углу Финского переулка и Нижегородской улицы, пытался задержать рабочего, отнявшего ключ от мотора у вагоновожатого, но тут же был окружен толпою, из которой нанесен был ему сильный удар по голове каким-то твердым предметом, причинивший надворному советнику Каргельсу рассеченную рану в теменной части головы длиною в 5 сантиметров. Пострадавший был отправлен в бессознательном состоянии в клинический военный госпиталь, где поранение признано тяжким, но для жизни неопасным.

В то же время при рассеивании все возраставшей толпы, направлявшейся от Нижегородской улицы к Финляндскому вокзалу, был сбит с ног младший помощник пристава первого участка Выборгской части коллежский секретарь Гротгус, пытавшийся задержать одного из рабочих, причем коллежскому секретарю Гротгусу причинены рассеченная рана на затылочной части головы, пять ушибленных ран головы и поранение носа. По оказании первоначальной помощи пострадавший был отправлен в свою квартиру. Степень причиненных ему повреждений определить пока не представлялось возможным.

От Финляндского вокзала часть толпы направилась к Арсеналу (по Симбирской ул.), откуда вышли рабочие и присоединились к демонстрантам. Далее около двух часов дня прекращены были ра-

боты и на других крупных заводах района первого участка Выборгской части.

Около 4 часов дня огромная толпа рабочих подступила к снаряжательному отделу Петроградского Патронного завода (по Тихвинской ул., № 17), где и сняла рабочих 5000 человек. Администрацией завода задержано и доставлено в участок 19 человек, которые ворвались на завод и, бегая по мастерским, снимали рабочих. Подоспевшим нарядом полиции толпы рабочих, собравшихся у означенного завода, были рассеяны. Однако на Симбирской улице рабочие снова собрались и направились к Александровскому мосту, где нарядом конно-полицейской стражи при содействии казаков и эскадрона Драгунского полка были рассеяны. Отсюда, прорвавшись, часть толпы направилась на Литейный проспект.

В 7 1/2 часов вечера по Лесному проспекту (в районе второго участка Выборгской части) на остановке трамвая группа рабочих отцепила прицепной вагон и опрокинула его. Нарядом полиции вагон был поднят, и движение было восстановлено.

В 9 часов вечера небольшая толпа рабочих снова собралась у Арсенала (в районе 1 участка Выборгской части) и не допускала ночную смену на работу. При появлении наряда толпа, равно как и смена рабочих, разошлась.

Лесной участок.

На заводе «Айваз» (Выборгское шоссе, 21/25), на котором работает 2123 человека, в два часа дня обсуждался вопрос о забастовке, каковая и была объявлена под влиянием подстрекательства работающих там женщин, несмотря на заявление администрации завода о том, что заводом организована выпечка хлеба для своих рабочих до 1500 фунтов в день.

Охтинский участок.

Около пяти часов пополудни толпа рабочих около 1000 человек направилась по Больше-Охтинскому проспекту к заводу Снарядный цех Морского ведомства, где предложили рабочим прекратить работу, причем брошенными из толпы какими-то твердыми предметами были побиты стекла в окнах ремонтно-механической мастерской, не пожелавшей примкнуть к забастовке. В вышедшего к толпе мастера Ивана Кузьмина, в ответ на его увещевания, было брошено из толпы несколько твердых предметов, которыми ему причинены легкие поранения головы. На заводе Снарядный цех имеется самостоятельная охрана и караул из 14 человек от 86-й пешей Вологодской дружины.

Полюстровский участок.

Около трех часов дня направлявшиеся по Полюстровской набережной к Охте бастующие рабочие комьями снега выбили несколько стекол в окнах завода «Промет».

К вечеру 23 февраля усилиями чинов полиции и воинских нарядов порядок повсемесгно в столице был восстановлен.

XIV. ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТОЕ ФЕВРАЛЯ

В пятницу 24 февраля по фабрикам и заводам всей Выборгской стороны были устроены митинги. Рабочие призывались к забастовке и демонстрациям в центре

города. Наши товарищи выступали с предложениями братания с солдатами, проникновения к ним в казармы. Рабочая масса с энтузиазмом приветствовала эти предложения и, в свою очередь, непосредственно проводила их в жизнь. Вокруг солдатских казарм, около часовых, патрулей и цепей стояли кучки рабочих и работниц, дружески перекидывались словами.

Весть о локауте на Путиловских заводах разнеслась по всему городу, вызывая всеобщее возмущение рабочих во всех районах. Стачки, митинги и демонстрации стали разливаться по всем районам. Выборгский район и Пути-ловский завод уже не были одиноки в борьбе с правительством.

Все экономические, вернее, профессионально-копеечные интересы отошли за задний план. Боевым кличем этих дней стали наши лозунги — долой царское правительство, да здравствует Временное революционное правительство, Учредительное собрание, 8-часовой рабочий день и прекращение империалистической войны.

Наше Бюро Центрального Комитета в составе трех товарищей — П. Залуцкого, В. Скрябина и пишущего эти строки — собиралось в эти дни очень часто. События развивались с головокружительной быстротой. В связи с развитием стачечного движения, принявшего определенно революционный, антицаристский характер, замечалось левение и оппозиционной интеллигенции, буржуазии и даже обывателей, т. е. мелких ремесленников, чиновников, лавочников и т. п. людей. Государственная Дума продолжала свое оппозиционное ухаживание за Николаем Романовым, и можно было ожидать от нее какого-нибудь антинародного сюрприза.

Движение с каждым часом росло вширь и вглубь, вовлекая десятки тысяч рабочих, и никто не был в силах, кроме наших партийных организаций, его остановить. Мы приняли решение развивать движение в сторону вовлечения в него солдатской массы и отнюдь не ограничивать это выступление каким-либо механическим постановлением, определяющим всеобщую стачку трехдневной, как это было в моде у Петербургского Комитета. Проведение этого решения в Петербургском Комитете поручили нашему представителю в Петербургском Комитете т. П. Залуцкому. Петербургский Комитет в лице отдельных членов — товарищей Кирилла Шутко, Скороходова — был согласен с нами по вопросу о необходимо-

сти развития движения до максимальных размеров. Конечно, никто из нас не был уверен, что «это будет последний и решительный бой» царскому режиму. Такой уверенности у нас не было, и когда мы говорили о необходимости развития революционного движения до крайних пределов, то имели в виду и учитывали лишь силы стихии. Крайними пределами нам представлялись схватки вооруженных рабочих и солдат с полицейскими и верными трону войсками, схватки, за которыми могла последовать и кровавая баня, а после нее — некоторый отлив. И этот момент организация должна учитывать и, не доводя выступления до развала, закончить его организованно.

О намечавшемся движении в Питере решено было послать курьера в Москву с информацией и пожеланием, чтобы и московские рабочие отозвались на выступление петербургского пролетариата. Ближайшие к Питеру города и рабочие поселки информировались силами Петербургского Комитета или непосредственно рабочими связями. На всех заводах и фабриках в окружности Питера настроение также было повышенное, и заводы один за другим примыкали к стачке. Днем то тут, то там, на берегах Невы или на льду, посредине реки, образовывались летучие митинги, кучки спорящих, на глазах как будто равнодушных часовых у мостов, тропинок через Неву или у правительственных зданий.

Несмотря на правительственные и полицейские угрозы, невзирая на патрули, цепи солдат и тому подобные препятствия на путях и переходах из рабочих районов к центру города, вечером в пятницу, 24 февраля, весь Невский проспект был заполнен рабочими, полицией и казаками. Вся чистая, франтоватая, фланирующая вечерами по Невскому публика испуганно исчезала. Рабочие останавливали трамваи, отбирая у неподчиняющихся вожатых пускные ключи. Полиция старалась оградить трамвайных рабочих, но последние не соглашались работать под охраной полиции и возвращались в парк с пустыми вагонами. Магазины, торговавшие обычно предметами роскоши и яствами до глубокой ночи, а также рестораны, кафе закрывались. Дыхание отваги, мужества и решимости сопровождалось жутким веянием смерти. Одиночные посты городовых исчезли. Городовые появлялись то тут, то там уже организованными группами. Одних полицейских сил уже не хватало, чтобы подавить движе-

ние, и на помощь были призваны казаки. Небольшие отряды казаков взводами разъезжали уже вечером в тот же день по главным улицам Питера.

Вечер этого дня я провел также на Невском, среди кучек рабочих, в публике и около патрулей. Гуляющих солдат и даже офицеров уже не было. Очевидно, военное положение поставило в боевую готовность казарменную жизнь столицы. Движение трамваев, извозчиков и автомобилей сокращалось с каждой минутой. Улицы были полны только пешеходами, собиравшимися в кучки. Кучки эти росли, превращались в громадные, останавливающие всякое движение толпы. Одна такая группа, возникшая по Невскому проспекту недалеко от Литейного, быстро выросла во всю ширину улицы. Появился над толпой агитатор. Это был первый открытый митинг на Невском. Оратор призывал граждан к борьбе с самодержавным правительством, к борьбе со всеми бедствиями, которые несла и порождала война.

Во время речи на толпу шагом двигался взвод казаков. Толпа не дрогнула. Только лица, стоявшие близко от тротуаров, потеснились ближе к домам. Оратор смолк, все ждали, как поведут себя казаки. Наступила глубокая тишина, раскалываемая звоном конских подков. Тысячи глаз следили за каждым движением подъезжавших казаков. Как будто инстинктивно все придавали этой встрече рабочих с казаками определяющее дальнейшее не только сегодняшнего дня. Казаки — это была часть армии, наиболее чуждая рабочему классу и революционному движению. Понятен был всеобщий интерес к этой небольшой, но многозначительной встрече. Не знаю, что подействовало на казаков — передалось ли им напряженное состояние тысяч устремленных на них, молчаливых, но много говорящих взглядов или то был сознательный шаг, но только взвод тихим шагом рассыпным строем, разделившись одиночно, но порядком прошел через толпу. Может быть, это была их казачья воля, их решение избегать столкновений, испуга ни с той, ни с другой стороны не было здесь. Для многих тротуарных зрителей этот маленький исторический эпизод был нечто вроде красивого жеста казаков, который заслуживал театрального одобрения. С тротуаров последовали возгласы «браво» и аплодисменты. Но в густой толпе к этому отнеслись иначе. Там почувствовали, что и под казачьим мундиром бьется недовольное, возмущенное царистской политикой сердце. Армия с нами, пронеслось в толпе. Рабочие вновь

сомкнулись, оратор продолжал свою речь о вовлечении армии в революционную борьбу.

Эта встреча рабочего митинга с казаками наводила на размышления. Поведение казаков показывало, что тревога, думы и недовольство проникли и в казачьи казармы. В этот момент правы были товарищи рабочие митинга на Невском, что на этот раз армия будет с нами, с восстающим народом, с рабочими районами. И эти тысячи блузников, революционных застрельщиков с удесятеренной энергией бросились в борьбу, призывая заводские массы и солдат к общей борьбе с царским режимом. Покидая Невский и другие улицы центра города, рабочие призывали друг друга назавтра опять на Невский, приводить туда всех и, прощаясь, кричали друг другу: «До свиданья на Невском, до завтра!»

Во многих местах в этот день произошли стычки с полицией, прибегавшей к холодному оружию. Много рабочих было арестовано на улицах и на дому. Однако это не ослабляло движения и не понижало того энтузиазма и решимости к борьбе, которые охватили всю пролетарскую демократию. Движение становилось настолько прочным и массовым, что жалкими мероприятиями царской власти остановить его было уже нельзя,

Опьяненный мечтами и мыслями о победе над царизмом, пошел я на свидание с своими товарищами по Бюро Центрального Комитета и работниками Петербургского Комитета. Однако было уже поздно искать их по квартирам, и я отправился на свою любимую ночевку к добрейшей М. Г. Павловой.

Там нашел уже целую группу партийных работников, Чугурина, Каюрова, Павлова и хозяйку М. Г. Павлову, и также, кажется, Куклина и еще члена Петербургского Комитета А. К. Скороходова. Товарищи делились впечатлениями пережитого дня, комментировали события, сообщали новости и делали предположения. Для всех было ясно, что революция началась, Россия «тронулась». Революционное движение охватило столь широкие круги, что никто уже не сомневался в том, что наступает решительный бой. Последнее слово ожидали только от солдатской массы. На этом собрании товарищи указывали на целый ряд фактов, свидетельствовавших о неспокойном состоянии казарм. Необходимо было в этом направлении усилить работу, проникать в казармы, завязывать уже боевые связи с солдатами. Оружие должно стать на сторону народа.

В полицейских и воинских сводках за 24 февраля находим подробные сведения о развитии движения за этот день.

24 февраля на фабрично-заводских предприятиях столицы бастовало 197000 рабочих (по сведениям Охранного отделения, в этот день не работало 151 предприятие с 158583 рабочими). В течение дня беспорядки рабочих выразились в следующем:

По первому отделению.

Первый участок Литейной части.

С 8 часов утра к Орудийному заводу, накануне временно закрытому, стали сходиться рабочие этого завода. В то же время к Литейному мосту стали стекаться рабочие с Выборгской стороны. Здесь группировки рабочих не допускались разъездами от жандармского дивизиона и конно-полицейской стражи и были совершенно рассеяны прибывшими казаками. Около 10 часов утра движение рабочих с Выборгской стороны усилилось. Огромная толпа, заняв Литейный мост во всю его ширину, двигалась к д. № 1/2 по Литейному проспекту. Остановленная в конце моста кавалерийскими частями и конно-полицейской стражей, толпа шумела и с криком «ура!» бросилась на конные части. Прорвав оцепление, часть толпы до 5000 человек мужчин и женщин густою массой хлынула к дому № 2 по Литейному проспекту, но, встреченная приставом полковником Шебеко и чинами участка, обнажившими шашки, раздвоилась, причем одна часть повернула на Воскресенскую набережную, а Другая направилась к зданию Окружного суда. Из этой последней, повернувшей обратно, стали бросать в пристава и городовых кусками сколотого льда, лопатами и т. п., причем полицейскому надзирателю Лучкину куском льда была причинена рассеченная с кровоизлиянием рана и ссадина левой щеки. Оставшаяся на Литейном мосту толпа, численностью до 10000 человек, шумевшая и выкрикивавшая: «Кровопийцы, хлеба!», была затем рассеяна конными жандармами и оттеснена на Выборгскую сторону. Некоторые из них перебрались с Выборгской стороны через лед и вышли на Французскую набережную. Образовавшаяся здесь группа от 400 до 500 человек направилась по Гагаринской улице, намереваясь, как это можно было понять из отдельных возгласов, пойти к зданию министерства внутренних дел по Фонтанке, но, встреченная приставом и взводом 9-го запасного кавалерийского полка на углу Сергиевской улицы, была рассеяна и оттеснена к Литейному проспекту.

К 11 часам утра на Невском образовалась громадная толпа, рассеянная конными частями. Затем на Невском проспекте в течение всего дня до позднего вечера появлялись толпы, вследствие чего их приходилось разгонять много раз нарядами полиции и конных частей.

Первый участок Казанской части.

В 11 часов 10 минут дня на Казанском мосту, на Невском проспекте, собралась толпа рабочих числом до 1000 человек, преимущественно женщин и подростков, выкрикивавшая: «Дайте хлеба, хотим есть!» Толпа эта вскоре разогнана была казаками и пешими городовыми.

В 12 часов 45 минут дня со стороны первого и второго участков Спасской части к Казанскому мосту продвинулась толпа рабо-

чих числом до 3000 человек. Эта толпа была встречена на мосту полсотней казаков и двумя взводами 9-го зап. Кавалерийского полка, которым и удалось рассеять толпу окончательно лишь к 1 часу 45 мин. дня. Толпа эта в течение часа группировалась на участке Невского проспекта между Казанским и Полицейским мостами, а главным образом — у Казанского собора. В толпе этой пели «Марсельезу», «Вставай, поднимайся, рабочий народ» и помимо криков: «Давайте хлеба!» — произносили революционные возгласы: «Долой царя!», «Долой правительство!», а также выкидывали красные флаги. Наконец толпа, значительно увеличившаяся, была рассеяна по боковым улицам.

В три часа дня на Невский проспект прибыл начальник участка войсковой охраны командир 3-го стрелкового запасного батальона полковник Шалковников который в дальнейшем и руководил действиями войсковых частей и полицией по рассеиванию толп на Невском проспекте.

В 4 часа 20 минут дня к Казанскому мосту снова подошла толпа, состоявшая из рабочих и подростков числом до 3000 человек, с пением революционных песен. Встреченная у моста вышеупомянутыми частями войск и полуротой 3-го стрелкового его величества полка, толпа эта в течение полутора часа была разгоняема, причем участники толпы, удаленные с одного места, сейчас же группировались в другом месте. К пяти часам 50 мин. дня толпа была окончательно рассеяна. В разгоне этого скопища принимал участие и взвод жандармского дивизиона, прибывший затем со стороны первого участка Адмиралтейской части.

В 7 часов 50 минут вечера к Казанскому мосту опять стянулась толпа численностью до 1000 человек, которая в течение 15 минут была рассеяна по боковым улицам двумя взводами жандармского дивизиона и 12 конными городовыми стражи под руководством офицеров Петроградского жандармского дивизиона штабс-ротмистров Дементьева и Подобедова.

В первых трех случаях скопления рабочих отдельные личности отнимали ключи у вагоновожатых.

Во всех 4 случаях оружие в дело не пускалось и пострадавших не было.

По второму отделению.

Второй участок Коломенской части.

Около 12 часов дня преждевременно прекратившие работы рабочие Адмиралтейского завода (на Галерном Островке) стали скопляться у выхода, но рассеивались полицейским нарядом. Тогда, скопившись у Калинкина моста, толпа бросилась к проходившим вагонам трамвая с намерением перевернуть таковые, но также была рассеяна конным и пешим полицейским нарядом. В последнем случае были брошены в чинов полиции твердые предметы, которые попали приставу Водопьянову в правую ногу и городовому Куле-бякину, не причинив им ушибов. Один из бросавших, задержанный чинами полиции, оказался рабочим Франко-Русского завода Владимиром Розенбергом, 17 лет, и объяснил, что он бросал железные гайки.

Второй участок Нарвской части.

В три часа дня толпа рабочих около 200 человек пыталась проникнуть на завод резиновой мануфактуры «Треугольник» (по Обводному каналу) с целью снять рабочих этого завода, но нарядом

полиции она на территорию завода допущена не была и немедленно была рассеяна.

Петергофский участок.

Около пяти часов вечера группа подростков на Петергофском шоссе начала останавливать трамваи Ораниенбаумской электрической железной дороги и бросать в вагоны осколками льда, причем разбили два стекла. При появлении разъездов казаков толпа рассеялась.

По третьему отделению.

Четвертый участок Литейной части.

Чины участка, не находившиеся в распоряжении участковой полиции, части конно-полицейской стражи жандармского дивизиона 9-го запасного кавалерийского полка участвовали в рассеянии толп на Литейном мосту и проспекте (см. сведения по 1 Отделению 1 уч. Литейной части).

Первый участок Рождественской части.

Около 8 часов утра группа рабочих до 100 человек на Суворовском проспекте останавливала трамвайное движение, но участковой полицией и подоспевшим нарядом от соседнего участка была рассеяна.

Второй участок Московской части.

Около 12 часов дня на Коломенской улице собралась толпа женщин и подростков числом до 1500 человек и, направляясь к Пушкинской улице, разбила по пути шествия стекла в 4 магазинах. Толпа немедленно была рассеяна чинами участковой полиции, которыми вместе с тем были задержаны трое участников беспорядка, из коих двое уличены в грабеже, а один — в подстрекательстве толпы. Особенную энергичную деятельность при этом проявили полицейские надзиратели Пеизин, Ярошевич и Орса.

Третий участок Московской части.

Утром на Глазовой, Боровой и Разъезжей улицах появились группы подростков-хулиганов, которые выбили стекла в 19 магазинах. Мерами полиции задержаны двое, изобличенных в разбитии стекол.

По четвертому отделению.

Первый участок Васильевской части.

Около 11 часов утра к табачной фабрике «Лаферм» по Среднему проспекту подошла толпа бастующих рабочих, к которым присоединились и рабочие этой фабрики. Нарядом полиции соседнего второго участка и конными городовыми толпа была оттеснена к гавани. Около двух часов дня на углу Среднего проспекта и 5-й линии у остановки трамвая толпа подростков стала останавливать вагоны, но нарядом участковой полиции была рассеяна.

Около 4 часов дня от Среднего проспекта на Большой проспект вышла толпа, состоявшая из подростков и учащихся высших учебных заведений, с пением «Марсельезы». Толпа эта была рассеяна казаками. Около 5 часов дня толпа из подростков и женщин, направлявшаяся по 8-й линии к Николаевской набережной, на углу 6-й линии была встречена полусотней 1-го Донского казачьего полка, которая, не разогнав толпу, пропустила большую часть ее к Николаевскому мосту. Здесь толпа была остановлена нарядом от Финляндского пехотного полка и совместно с нарядом полиции рассеяна.

Второй участок Васильевской части.

Около 9 часов утра толпа мужчин и женщин остановилась перед зданием завода «Сименс и Гальске» (6-я линия, 61), вызывая рабочих криками и свистками, но прибывшим нарядом полиции в числе 19 человек собравшиеся были рассеяны. Позже были получены сведения, что к забастовке присоединились и вышли на улицу рабочие означенного завода. Образовавшаяся толпа до 5000 человек направилась к Среднему проспекту с пением: «Вставай, подымайся, рабочий народ». Конный отряд городовых врезался в толпу, дабы рассеять ее. В это время появился патруль казаков в 9 человек под командой урядника, к которому бывшие в полицейском наряде помощники пристава второго участка Васильевской части титулярный советник Евсеев и поручик Пачогло обратились за помощью. Патруль сначала последовал за толпой, не принимая участия в действиях конных городовых, и, доехав до Среднего проспекта, скрылся.' На погонах казаков были инициалы «Н. 2». Рассеянная полицией толп? эта в большинстве направилась в район Гаванского участка.

Первый участок Петроградской части.

С утра у мелочных лавок наблюдалось большое скопление публики в ожидании очереди. В некоторых местах выражалось злобное настроение по поводу недостатка продуктов и хлеба, в результате оказались в некоторых лавках выбиты стекла, а мясная лавка Уткина (в д. № 19 по Съезжинской ул.) подверглась разграблению. Разграбленные в этой лавке окорока, куры, рыба и масло частью найдены в соседних домах.

Чинами полиции задержана мещанка Андреева, 21 года, изобличенная в разбитии стекла в булочной Чекулаева.

Появившиеся в районе участка толпы рабочих рассеивались чинами участковой полиции или военными патрулями, появившимися на улице к вечеру.

Второй участок Петроградской части.

В 9 часов утра толпа рабочих около 3000 человек скопилась на Большом проспекте. Наряд полиции, встретив толпу на углу Большой Гребецкой ул., не мог по своей малочисленности остановить движения, и толпа двинулась дальше до Каменноостровского, где свернула в направлении Троицкого моста. Вызванный казачий разъезд совместно с конными городовыми приставом был направлен окольными путями навстречу толпе, которую и рассеял. В толпе помимо рабочих были воспитанники средних учебных заведений. В толпе раздавалось недружное пение «Марсельезы». Еще раньше на углу Большого проспекта и Введенской ул. рабочими были сняты рукоятки с двух моторов трамвая.

В 2 часа дня толпами, ожидавшими очереди у хлебопекарни Барского у Лахтинской ул. и хлебной лавки Ярофеева по Геслеров-скому переулку были выбиты стекла. При попытке толпы ворваться в мелочную лавку Колчина по Геслеровскому переулку подоспевшим полицейским надзирателем Прейсером толпа была разогнана.

Около 6 часов вечера старший помощник пристава 2 участка Петроградской части титулярный советник Васильев, проезжая на передней площадке вагона — после того, как вагон был остановлен толпой, — потребовал от вагоновожатого продолжать движение. В ответ на это из толпы стали бросать камнями и кусками сколотого льда, которыми титулярному советнику Васильеву причинены

две глубокие рассеченные до костя раны в затылочной области головы.

Около тою же времени были опрокинуты 2 вагона трамвая на углу Введенском и на углу Съезжинской улиц.

В 8 часов вечера толпами были выбиты стекла в окнах трех фруктовых магазинов.

Третий участок Петроградской части.

Около 11 часов утра толпа из 607 000 человек, имея впереди мальчиков и девочек, двинулась по Каменноостровскому проспекту. Пристав, ввиду неисполнения участниками толпы требования его прекратить шествие, приказал наряду конно-полицейской стражи рассеять толпу. После того как улица была очищена и следовавшие по ней рабочие отошли на панель, из публики, стоявшей у дома № 4 по Каменноостровскому проспекту, был произведен безрезультатный выстрел из револьвера в наряд полиции. Спустя короткое время из публики, стоявшей у дома № 8 по Малой Посадской ул., был произведен второй выстрел, которым смертельно ранена в голову неустановленная женщина, скончавшаяся по доставлении ее в Петропавловскую больницу. Около 4 часов дня в ту же больницу поступил на излечение с огнестрельной раной левого бедра мещанин Андрон Грабовский, заявивший, что ранение ему нанесено конным городовым, ранившим женщину, причем пуля, пробив якобы голову женщины, попала ему в бедро. Изложенное показание Грабовского не заслуживает доверия, так как ранение в голову скончавшейся женщины не сквозное. Полицмейстером 4-го отделения полковником Спиридоновым задержан молодой человек, назвавшийся учеником реального училища Протасова Алексеем Титоренко, 17 лет, который, указывая на городового конно-полицейской стражи Марчука, уверял публику, что застрелил женщину именно этот городовой. При осмотре полицмейстером револьвера городового Марчука все патроны оказались в наличности и пороховой нагар в канале ствола совершенно отсутствовал. Титоренко привлекается к ответственности за распространение заведомо ложных слухов.

Четвертый участок Петроградской части.

Утром полиция 4 участка Петроградской части содействовал ч в поддержании порядка полиции 2 участка той же части.

Отделившаяся от толпы группа разбила стекла и разграбила мясную лавку в доме № 47 по Большой Спасской улице и чайный магазин в д. № 43 по той же улице. Подоспевшими городовыми толпа была рассеяна и задержаны участники грабежа — две женщины и подросток.

В 6 час. вечера собравшиеся у Петроградского Механического завода рабочие вечерней смены до 1500 человек, не приступившие к работам, были рассеяны нарядом полиции. При этом из толпы рабочих были брошены в городовых конно-полицейской стражи Фому Долгова и Илью Кулемина комья мерзлого снега, причинившие первому ушиб подбородка и второму ушиб спины. Ушибы незначительны, и городовые эти остались на службе.

В 8 час. вечера были разбиты стекла в мелочной лавке в д. № 29 по той же улице, причем в последней толпа расхитила остаток хлеба и около 50 рублей выручки. На месте грабежа задержаны полицией два мальчика-подростка.

Гаванский участок.

В начале двенадцатого часа дня толпа рабочих женщин и подростков числом до 5000 человек подошла к воротам Петроградского военно-подковного завода г. с криком: «Бросай работу!» — пыталась сломать н ворваться в завод, но приставом с чинами 7-й роты столичной полиции была оттеснена. Причем из толпы в наряд было брошено несколько кусков сколотого снега. Толпа выбила стекла в мелочной лавке Горшкова (на углу Среднего проспекта и 18-й линии) и, ворвавшись в лавку, разбросала по улице хлеб. Та же толпа пыталась опрокинуть остановленный ею трамвайный вагон, но была рассеяна взводом запасного батальона лейб-гвардии Финляндского полка.

В 12 часов дня рабочие военно-подковного завода, выходя из завода, кричали: «Хлеба, хлеба!», а затем разошлись. В это время вблизи завода, прикомандированные к Гавайскому участку губ. секретарь Семенов и городовой Либавской полиции Стриковский задержали молодого человека, назвавшегося студентом психоневрологического института Константином Левантовским, 21 года, который пытался обратиться к толпе с речью. При обыске у него найдена записка следующего содержания: «Долой войну. Да здравствует мир и социал-демократическая республика».

Полицией также задержаны Николай Бурнашев, 16 лет, за попытку остановить трамвай и Лазарь Ерохнн, 17 лет, за подстрекательство к забастовке.

Суворовский участок.

В течение всего дня рабочие собирались на улицах большими партиями, но собрание их прекращалось полицейскими и воинскими нарядами.

Около двух часов дня толпа разбила стекла и расхитила часть товаров в мелочной лавке Андреева (на углу Среднего проспекта и 17-й линии).

Новодеревенский участок.

На красильной фабрике Пеклие по Строгановской набережной явившаяся толпа бастующих рабочих сняла рабочих этой фабрики, разбив два стекла в мастерских.

Толпа рабочих до 2000 человек заводов на Комендантском аэродроме, следовавшая по Ланскому шоссе, была рассеяна приставом с нарядом полиции, причем брошенным из толпы камнем было разбито два стекла в хлебопекарне Воротилова.

По пятому отделению.

Первый участок Выборгской части.

В 9 часов утра к Александровскому мосту стянулись бастующие рабочие Выборгского района числом до 40 000 человек. У моста находились: наряд полиции, две с половиной сотни казаков и две роты запасного батальона лейб-гвардии Московского полка, которыми толпа эта была рассеяна и на мост не допущена.

Второй участок Выборгской части.

Рабочие заводов «Русский Рено», «Новый Лесснер» и Снарядного выходили на улицу, шумно пытаясь петь «Марсельезу», но тут же у заводов были рассеяны нарядами казаков, жандармов и полиции.

Лесной участок.

Около 9 часов утра явившиеся на завод «Айваз» 3500 рабочих собрались в помещении мастерской автомобильного отдела и устроили сходку, на которой посторонние ораторы произносили речи, выражавшие недоверие. У правительству и призывающие рабочих к сплочению, энергичному выступлению с требованиями к Государственной Думе об устранении настоящего правительства. В заключение была вынесена резолюция: «Требовать устранения правительства».

Охтинский участок.

Около 8 часов утра толпа рабочих и подростков свыше 500 человек разбила стекла в двух мелочных лавках, причем вынесла из лавки Якунева около 10 пудов хлеба, а затем расхитила товар в двух мелочных лавках, по заявлению владельца на сумму свыше 9000 руб. Вызванным конным нарядом означенная толпа была рассеяна.

По шестому отделению.

Первый участок Александро-Невской части.

Около 3 часов дня толпа, двигавшаяся по Невскому проспекту по направлению к Знаменской площади, впереди которой рассыпным строем ехали казаки (около полусотни), прорвалась на площадь. Толпа эта была встречена 15 городовыми конно-полицейской стражи, пытавшимися ее рассеять, но, встреченные визгом, свистом, криками и градом поленьев, камней и осколков льда, лошади испугались и понесли своих всадников назад. На месте остались казаки, в присутствии которых у памятника императору Александру III произошло митинговое собрание, откуда слышались возгласы: «Да здравствует республика, долой войну, долой полицию!», а также крики «ура!» по адресу бездействовавших казаков, которые отвечали толпе поклонами.

При столкновении с толпой был поранен поленом в правую щеку конный городовой Боков и получил ушиб левой руки вахмистр Орешкин.

Второй участок Александро-Невской части.

Около 10 часов утра на Лиговской улице собралась значительная толпа, которая мерами полиции была быстро рассеяна. По той же улице в 6 мелочных лавках убегавшими подростками были разбиты стекла.

Третий участок Александро-Невской части.

В восемь с половиной часов утра у фабрики «Новая бумагопрядильня» по Обводному каналу собралась большая толпа, до 1500 человек, из которой бросали в окна фабрики камнями. К этой толпе присоединились рабочие упомянутой фабрики в числе до 2000 человек. Приставом при содействии конных городовых и наряда пешей полиции толпа была немедленно рассеяна. В то же время толпа разбила стекла в нескольких вагонах трамвая и в нескольких лавках. За разбитие стекол задержана фабричная рабочая Матае-ва, 17 лет.

По донесению пристава, особой энергией при рассеянии толпы отличался вахмистр 6-го отделения конно-полицейской стражи полицейский надзиратель Орешкин (этот чин полиции около 3 час. того же дня при столкновении с толпою на Невском проспекте получил ушиб (см. выше сведения по 1 уч. Александро-Невской части).

XV. ДВАДЦАТЬ ПЯТОЕ ФЕВРАЛЯ

В субботу 25-го утром имели заседание Бюро Центрального Комитета. От Петербургского Комитета получили предложение дать боевую листовку. В порядке дня стояли вопросы исключительно текущего момента. Проектов листовок у нас было несколько, но мы остановились на одном 16, присланном товарищем М. С. Ольминским. Приняв его за основу, решили исправить его таким образом, чтобы он мог служить руководящей нитью в текущем выступлении. Выставляя на первый план необходимость открытой борьбы с царизмом, мы решили организованно спаять распыленную, живущую и действующую вне всякого плана рабочую и солдатскую массу вокруг наших партийных организаций, предлагая устраивать «социал-демократические комитеты» по заводам, районам, городам и областям, по всей России. Кроме того, решили немедленно принять меры к тому, чтобы питерское движение нашло отклик по всей России. Постановили включить лозунг Всероссийской всеобщей забастовки, послать в Москву гонца с предложением московским товарищам немедленно выступить с агитацией за поддержку питерских рабочих, за революционные лозунги путем всеобщей стачки. Совместно с товарищем В. М. Молотовым мы исправили прокламацию в желанном направлении, дополнили ее лозунгами и призывом к открытой борьбе и тут же вручили товарищу, присланному Петербургским Комитетом.

В окончательном виде прокламация была следующего содержания:

«Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия.

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

Жить стало невозможно. Нечего есть. Не во что одеться. Нечем топить.

На фронте — кровь, увечье, смерть. Набор за набором. Поезд за поездом, точно гурты скота, отправляются наши дети и братья на человеческую бойню.

Нельзя молчать!

Отдавать братьев и детей на бойню, а самим издыхать от холода и голода и молчать без конца — это трусость бессмысленная, преступная, подлая.

Все равно не спасешься. Не тюрьма — так шрапнель; не шрапнель — так болезнь или смерть от голодовки и истощения.

Прятать голову и не смотреть вперед — недостойно. Страна разорена. Нет хлеба. Надвинулся голод. Впереди может быть только хуже. Дождемся повальных болезней, холеры...

Требуют хлеба — отвечают свинцом! Кто виноват?

Виновата царская власть и буржуазия. Они грабят народ в

тылу и на фронте. Помещики и капиталисты на войне наживаются;

не успевают считать барыши. Тянут войну без конца. Ради военных барышей и ради захвата Константинополя, Армении и Польши гонят на бойню народ. Нет конца их жадности и зверству.

По доброй воле они не откажутся от наживы и не прекратят войну. Пора укротить черносотенного и буржуазного зверя.

Либералы и черносотенцы, министры и Государственная Дума, дворянство и земство — все слилось во время войны в одну озверелую шайку.

Царский двор, банкиры и попы загребают золото. Стая хищ-ных бездельников пирует на народных костях, пьет народную кровь. А мы страдаем. Мы гибнем. Голодаем. Надрываемся на работе. Умираем в траншеях. Нельзя молчать!

Все на борьбу! На улицу! За себя, за детей и братьев!

В Германии, в Австрии, в Болгарии поднимает голову рабочий класс. Он борется там против своей озверелой буржуазии, за мир и свободу. Поможем ему и себе. Поможем борьбой против своих угнетателей. Поднимайтесь все! Организуйтесь для борьбы! Устраивайте комитеты Российской Социал-Демократической Рабочей Партии по мастерским, по заводам, по районам, по городам и областям, по казармам, по всей России. Это будут комитеты борьбы, комитеты свободы. Объясняйте крестьянам, горожанам, солдатам, что их спасение только в победе социал-демократов.

Надвинулось время открытой борьбы. Забастовки, митинги, демонстрации не ослабят организацию, а усилят ее. Пользуйтесь всяким случаем, всяким удобным днем. Всегда и везде с массой и со своими революционными лозунгами.

Пусть приспешники капитала назовут наши действия стачечным азартом и вспышкопускательством. Спасение в немедленной и повседневной борьбе, а не в откладывании ее на дальний срок.

Всех зовите к борьбе. Лучше погибнуть славной смертью, борясь за рабочее дело, чем сложить голову за барыши капитала на фронте или зачахнуть от голода и непосильной работы. Отдельное выступление может разрастись во всероссийскую революцию, которая даст толчок к революции в других странах.

Впереди борьба, но нас ждет верная победа. Все под красные знамена революция! Долой царскую монархию! Да здравствует демократическая республика! Да здравствует 8-часовой рабочий день! Вся помещичья земля народу! Долой войну! Да здравствует братство рабочих всего мира! Да здравствует Социалистический интернационал!»

Тут же получил через своего маленького секретного курьера сообщение о том, что у Н. Д. Соколова предполагается быть вечером в этот день собрание представителей от различных фракций, мое присутствие считалось необходимым. Обсудили этот вопрос и решили, что время для дипломатических переговоров, соглашений уже прошло. Настала пора действий. Следовательно, программа соглашений могла быть одна — активное действие, поддержка уличных выступлений рабочих, призыв к демонстрациям и вооруженной борьбе с полицейскими силами и т. п. Путешествие на квартиру Н. Д. Соколова, свидание с Чхеидзе, Керенским и другими интеллигента-

ми уже не имело существенного интереса. Поэтому товарищи согласились со мною, что не следует придавать большого значения этим свиданиям, и поручили мне быть там, если позволит время.

Движение в этот день приняло характер всеобщей стачки питерского пролетариата. К движению примкнули самые отсталые заводы, трамвайные парки, трамвай и все типографии, мелкие мастерские и торговые заведения. С самого утра рабочие районы находились в состоянии необычного возбуждения. Полиции в одиночку не видно. Все черные силы реакции сконцентрировались по отдельным участкам, ходили группами или целыми взводами. Митинги, собрания, кучки собеседников покрыли все окраины. Власти приняли все меры к тому, чтобы волны бушующей пролетарской стихии не перекатывались в центр города, расставили полицейские барьеры, цепи воинской охраны. Оцеплены были мосты, тропинки через реку, особо охранялись правительственные здания, Тюрьмы, почта, телеграф. Но напрасны были все полицейские барьеры и солдатские штыки. Перед обеденным временем началась усиленная тяга из районов в центр города. «Сегодня — к Казанскому собору!» — проносилось по всем рабочим районам. И рабочие вместе с работницами и своими женами, обходя все препятствия, прокладывая новые дороги по льду, проникали тысячами в центр города. По улицам Невского, Литейного и по прилегающим к ним, а также на Знаменской, Казанской площадях проходили и стояли пешие и конные части. Город принимал вид военного лагеря, далеко не мирного времени. Известно было, что в участках, на пожарных каланчах и на некоторых домах производится установка пулеметов. Полиция вооружилась. Правительство решило дать бой. Об этом свидетельствовали не только хабаловские объявления и приказы, но и маневренное развертывание полицейской и жандармской, конной и пешей силы. Однако для борьбы с восставшим народом одной полиции было слишком мало. Приходилось прибегать к помощи войск. Поэтому центральное внимание всех было направлено на солдат. Завоевание революцией солдат — вот был наш лозунг дня. Судьбу этих дней решало поведение этих тысяч серых шинелей, так стройно шагавших по городу или находившихся наготове в своих казармах.

Многие товарищи рабочие и представители районов обращались ко мне в эти дни с требованиями добыть

оружие. «Хоть несколько револьверов, товарищ», — умоляли меня пролетарии. Достать можно было, и сравнительно легко, однако ведь не револьвер решал дело. Вооружением царское правительство было богаче нас, и надо было его оружие использовать и овладеть им. Боялся я, что нетактичное направление приобретенного таким путем оружия может только повредить делу. Разгоряченный товарищ, пустивший револьвер в ход против солдата, мог бы только спровоцировать какую-либо воинскую часть, дать повод властям натравливать солдат на рабочих. Поэтому я решительно отказывал в поисках оружия всем, самым настоятельным образом требовал вовлечения солдат в восстание и этим путем добыть оружие и всем рабочим. Это было труднее, чем приобретение нескольких десятков револьверов, но в этом была целая программа действий. Обострение уличной борьбы возбуждало у рабочих великую жажду вооружения. Все, даже массовики, понимали, что это было единственное средство к победе, к закреплению каждой новой позиции в происходившей борьбе. Оружие рабочий-революционер мог достать только у солдата — рабочего и крестьянина в серой шинели, колебавшегося в своей верности присяге и боровшегося со страхом и оковами дисциплины, но показавшего тысячами случаев, что он всем сердцем и душой с нами, с революционным народом, но нужно сделать еще шаг друг к другу, чтобы это единение из сочувственного превратилось в действующее. И этот шаг, по моему мнению, должны были сделать сами рабочие. Практически я мыслил это и предлагал представителям Петербургского Комитета и работникам Выборгского районного комитета осуществить на местах по районам и казармам таким образом. Наши товарищи, пользуясь партийными и личными связями с солдатами, расположенными в их районе, проникают, несмотря на риск и трудности, в казармы, устраивают массовки с участием солдат там, где нельзя будет проникнуть в казармы. На этих собраниях ставить вопросы внутреннего положения о тягостях войны, ее целях и необходимости свержения царской власти и прекращения войны. Звать к активности и присоединению к народу, к поддержке революционных требований. Во время уличных встреч следовало быть крайне осторожным и не нападать на воинские солдатские части, а стараться сливаться с солдатами, вступать в разговоры, обращаться к ним с речами, стремиться к уличному братанию, распылению их в толпе,

изолированию от них офицеров. Возможны были все же столкновения с солдатами и при такой тактике, которую рисовал и предлагал я товарищам, так как правительственная власть постарается бросить на рабочих прежде всего самые верные части, вроде унтер-офицерских, учебных команд и т. п. Но приходить в отчаяние от той или иной неудачи, основывать на ней отрицание необходимости подобной тактики было бы пагубно. События этого и последующих дней подтвердили верность такой позиции.

Впервые после двенадцати лет реакции и борьбы Петербург видел в этот день такой массовый наплыв рабочих в центр города. Тысячные толпы со всех районов, по всем улицам и закоулкам стремились прорваться к месту боевого сбора — Казанскому собору. Несмотря на всю энергию полиции, как конной, так и пешей, ей не удавалось сдерживать наших рабочих, и в обеденный час там, около Казанского собора, собралась огромная толпа. Немало было там и полицейских сил. Для полноты военной картины не хватало только артиллерии. Конные городовые, жандармы устраивали на площади «мельницы», бросались в атаку на толпу. Тут же стояла и пехота, мрачная, недовольная. Под натиском вооруженных полицейских сил толпа переливалась с одного места на другое, разбегалась и смыкалась вновь. Во многих случаях зверские атаки встречали сопротивление. На конных городовых и жандармов сыпались камни, бутылки, палки. Была беспорядочная стрельба по безоружной толпе. Были раненые, убитые и арестованные.

Оказывая самое упорное сопротивление жандармам и полиции, этим продажным шкурам, как характеризовали основную силу царской власти рабочие, они всячески избегали столкновений с солдатами. К пехоте все стремились приблизиться, и были случаи, когда по команде офицеров солдаты брали ружья наперевес, чтобы разгонять толпу, но за их винтовки хватались женщины, поднимался такой шум и крик, что солдаты терялись, этим мгновением толпа разъединяла их, превращала воинскую часть в кучки спорящих, волнующихся, упрекающих друг друга солдат и рабочих.

На Знаменской площади была такая же картина. Та же давящая толпу «мельница» конницы, тот же свист нагайки, те же приемы и угрозы стрельбой, такие же стычки. Под вечер Знаменская площадь была запружена многотысячной толпой рабочих и работниц. Полиция на-

чала применять энергичные меры по разгону демонстрантов. То в одном, то в другом конце огромной площади происходили схватки. Пролилась пролетарская кровь. Зверский разгон возмутил некоторых казаков, и между полицейскими и казачьим отрядом произошла стычка, в результате которой один полицейский чин был ранен шашкой. И так по всему городу, по всем районам. Казаков в этот день было немного, очевидно им был дан отдых от работы в предыдущие дни, а возможно, что их не выпускали за проявленную ими легкость по отношению к демонстрациям и митингам. Впервые в этот день раздались выстрелы по безоружным демонстрантам. Стреляли у Литейного проспекта и около Михайловской улицы. На крышах домов и пожарных каланчах были установлены пулеметы в ночь на двадцать пятое. Правительство готовилось к бойне.

Только под вечер удалось полиции очистить город от наплывших туда рабочих. Однако это не означало победы над восставшими рабочими. Общий голос расходившихся по домам призывал на другой день к новым, еще более многолюдным демонстрациям. Все переживали необыкновенный подъем настроения, заразивший даже обывателя. Три дня уличных встреч, борьбы и общей опасности спаяли десятки тысяч рабочих, сделали их борцами и агитаторами за революцию. Рассказы о том, что было, что делалось на том или другом конце Невского, на площадях и закоулках, выслушивались с затаенным дыханием, вызывали в глазах печаль и месть, если гибли наши силы, и огоньки восторга, когда враги попадали в скверное положение. Особенный интерес проявили слушатели ко всякой мелочи в поведении солдат. От коллективной наблюдательности массы не ускользнули даже оттенки той внутренней борьбы, которую переживали солдаты патрулей и воинских усмирительных частей. Решительное действие войск, или, вернее, их отказ от решительного действия против рабочего народа должен был завершить эти дни полным торжеством революции.

В этот день мне не удалось зайти на совещание партийных представителей (меньшевиков, социалистов-революционеров), поэтому я не был в курсе всех предположений других организаций. Однако эти совещания и свидания при сложившихся партийных отношениях нам, большевикам, ничего не давали. Встречи носили случайный характер и отличались расплывчатостью бесед и не-

определенностью задач. Частенько сходились представители противоположных мировоззрений, потерявших за время войны даже былые революционные традиции подполья. Легалисты и оборонцы всех направлений приходили на эти совещания для того, чтобы выведать, узнать от своих противников ближайшие шаги и намерения подполья. Все острые вопросы революционной и классовой политики собиравшиеся, в большинстве интеллигенты, дипломатически обходили. У меня было очень мало надежды на то, что эти круги смогут оказать активную поддержку восставшим рабочим. То, что я видел на улице, что я узнавал от рабочих, что я слышал в кучках собеседников, было важнее кабинетных размышлений, а потому и не оказалось у меня особых побуждений к встрече и совещанию с представителями интеллигентских кружков.

Петербургская Дума, напуганная революционным движением, устроила заседание вечером 25 февраля. Собрание было посвящено обсуждению продовольственного вопроса. Обсуждение продовольственного вопроса превратилось в обсуждение политического положения страны. С политическими речами выступали сначала Шингарев, Шнитников, представитель рабочих кооперативов с.-д. меньшевик Волков. Потом на собрание пришли Керенский, Скобелев, также выступали с речами, бичевали царское правительство. На заседание прибыло много демонстрантов — рабочих и интеллигенции. Дума приняла резолюцию с требованием свободы слова, печати, собраний и свободы выборов в учреждения, ведавшие делами продовольствия. Во время заседания в Думу приносили раненных на улице рабочих. Это вызывало шумные антиправительственные манифестации присутствовавших.

Вечером в этот день (25 февраля) мы имели заседание Бюро Центрального Комитета в квартире т. Павлова. Нашим представителем в Петербургском Комитете т. П. Залуцким было сделано сообщение о положении дел в районах Петербургского Комитета нашей партии. Из полученных им данных положение дел и состояние организации было очень благоприятное. Повсюду работники наших подпольных коллективов стремились охватить движение, направляя его на путь революционных демонстраций и братания рабочих с солдатами. Стачка проходила блестяще, приняла всеобщий характер и протекала при повышенном и боевом настроении рабочих. Представители районов сообщали Петербург-

скому Комитету о том, что рабочие решили закончить стачку лишь по достижении победы над царским правительством. Связи с казармами у Петербургского Комитета и по районам налаживались. Особенно энергично действовал в этом направлении Выборгский район. Там стояло несколько запасных полков и команды самокатчиков, среди которых наши товарищи начали вести усиленную агитацию. Привлечь солдат на нашу сторону, поднять хоть часть их из казарм было мечтой всех организованных и беспартийных пролетариев фабрик и заводов. Вокруг казарм ходили в одиночку и кучками рабочие, стараясь всячески связаться с солдатами. Офицерство всячески стремилось помешать сношению казармы с «волей», часто угрожая стрельбой по ходившим и собиравшимся около казарменных зданий рабочим. За жизнью и деятельностью солдат в казарме следили тысячи рабочих. От них не укрылось царившее в казармах беспокойство, малейшие признаки неподчинения солдат бодрили и вселяли надежды на победу.

День 25 февраля был фактически первым днем всеобщей стачки. В сводках начальника охраны города мы находим подробное описание выступления рабочих, а также «доблестных» действий полицейских и воинских частей. Во всех полицейских сводках имеются открытые выражения недовольства полиции действиями казачьих частей.

«25 февраля

25 февраля забастовка рабочих продолжала разрастаться. По сведениям полицейских участков, бастовало 240000 рабочих. Этот день следует отметить как чрезвычайно тяжелый в действиях столичной полиции по прекращению уличных беспорядков, по жертвам, принесенным ею при исполнении долга службы (убит пристав, тяжело ранен полицмейстер, ранено несколько других чинов), а также по тем отдельным случаям проявления войсковыми частями, участвовавшими в нарядах, пассивности и даже нетерпимости в отношении к деятельности чинов полиции по восстановлению нарушенного порядка я спокойствия в столице.

В течение дня уличные беспорядки выразились в следующем:

По первому отделению.

Первый участок Казанской части.

С 11 часов утра в центральной части Невского проспекта стали появляться в одиночку, небольшими группами бастующие рабочие, которые до 12 часов дня рассеивались конными городовыми, бывшими в распоряжении участковой полиции в числе 40 человек под командой полицейского офицера корнета Доморацкого.

Около часа дня к Казанскому мосту подошла с пением революционных песен толпа рабочих, которая была встречена бросившимися в атаку, с обнаженными шашками, вышеупомянутыми конны-

ми городовыми под командой корнета Доморацкого и сотней 4-го Донского казачьего полка. В рассеивании этой толпы принимали участие и 1 1/2 поты 3-го стрелкового запасного батальона. На набережной Екатерининского канала против д № 21 из толпы были брошены в казаков и конных городовых пустые бутылки, а также было произведено до 6 отдельных выстрелов.

Выстрелами, произведенными из толпы, были ранены городовые 3-го отделения конно-полицейской стражи Илья Кулемин в живот (отправлен в Обуховскую больницу), Нефед Павлов — в левую сторону головы у левого уха с причинением рассеченной раны глубиною в сантиметр. Кроме юю, брошенными бутылками причинены ушибы правой руки корнету Доморацкому и ушибы головы стрелку 3-го стрелкового запасного батальона Нестеренко. Корнет Доморацкий во время рассеивания толпы произвел в нее против выше-упомянутого дома два выстрела из револьвера, результаты коих неизвестны.

Около двух часов дня к Казанскому мосту снова подошла толпа численностью до 5000 человек с красным флагом и пением революционной песни. Часть этой толпы подошла к дому № 3 по Казанской ул., во дворе коего содержались до 25 человек арестованных участников уличного беспорядка под охраной городовых, причем намеревались освободить Этих задержанных. К толпе подъехал взвод казаков 4-го Донского казачьего полка с офицером, который въехал во двор дома и освободил арестованных, причем казаки нанесли удары ножнами шашек окарауливавшим арестованных городовым Шупову и Крогулецу. По показанию одного из городовых, один из казаков въехавших во двор, где находились арестованные, ударяя шашкой городовых, ругал их бранными словами и говорил: «Служите вы за деньги».

Означенная толпа была окончательно разогнана казаками при помощи подоспевшего отряда конных жандармов под командой штабс-ротмистра Подобедова.

За подстрекательство к уличным беспорядкам задержан рабочий Арсенала, состоящий на учете военнообязанный Николай Козырев, 27 лет.

Первый участок Литейной части.

В районе этого участка, на Невском проспекте, в течение всего дня также двигались толпы рабочих, подростков и учащихся, большею частью студентов психоневрологического института. Толпы эти рассеивались войсковыми конными частями, конными жандармами и конно-полицейской стражей, действовавшими изредка холодным оружием. Отношение толпы к чинам полиции было весьма враждебно.

Около 4 часов дня на углу Невского и Литейного проспектов в разъезд конных жандармов был брошен разрывной снаряд, разорвавшийся с большим шумом, но никому вреда не причинивший.

В это же время при рассеивании толпы на полном карьере против дома № 72 по Невскому пр. упал вместе с лошадью корнет 6-го Уланского Его Величества полка Мордовии, получивший при этом тяжелые ушибы и повреждение правой ноги. Пострадавший корнет Мордовии был выведен из толпы помощником пристава ппабс-капитаном Кубенем и отправлен в автомобиле домой.

Второй участок Спасской части.

В 12 часов дня пристав получил сведения, что по Невскому проспекту со стороны Николаевского вокзала продвигается большая

толпа, и, находясь у д. № 45 по названному проспекту, послал полицейского надзирателя к командиру пехотной части, находившемуся поблизости в Гостином дворе, с просьбой немедленно прислать, как это было между ними заранее условлено, воинскую команду для охраны арестованных, которые в числе до 60 человек были временно задержаны во дворе вышеупомянутого д. № 45. Через 20 мин., в течение которых воинская команда не прибыла, толпа подошла к означенному дому и остановилась, требуя освобождения задержанных. Пристав увещевал разъяренную толпу, наседавшую на него и на бывших с ним 4 полицейских надзирателей, стараясь оттянуть время в надежде, что ему будет оказана помощь со стороны воинского наряда, находившегося в Гостином дворе, откуда было видно, что происходит напротив. Тщетно прождав этой помощи, пристав прорвался через враждебно настроенную к нему толпу в Гостиный двор и обратился к сотнику 6-й сотни 4-го Донского казачьего полка с усиленной просьбой оказать содействие, но тот ответил, что он имеет задачу охранять лишь Гостиный двор. Тогда другой офицер со взводом казаков согласился помочь, но оказалось, что было уже поздно, так как к тому времени толпа успела ворваться во двор и освободить арестованных.

Во дворе д. № 46 толпа набросилась на полицейского надзирателя Тройникова, повалила его на землю и избила до потери сознания, ударив поленом по голове и причинив ему много кровоподтеков на голове н лице. Врачами признано, что хотя полученные полицейским надзирателем Тройниковым повреждения не особенно тяжки, но заранее определить исход их невозможно. Пострадавший отправлен в больницу.

В 2 часа 10 минут толпа демонстрантов, отступая под давлением конных отрядов от Казанского моста, пыталась проникнуть в булочную и кофейную «Пекарь», но туда не была допущена находившимся у булочной по наряду полицейским надзирателем Берви-новым. Тогда из толпы полетели бутылки и камни, которыми были разбиты 3 оконных стекла в булочной. Участники толпы сорвали шашку с вышеназванного полицейского надзирателя и поломали ее, а также обезоружили постового городового Лисовского, окружив его и отняв у него револьвер и шашку.

По второму отделению.

Третий участок Нарвской части.

Около 9 часов утра подоспевшим отрядом рассеяна была группа рабочих, пытавшихся проникнуть с целью прекращения работ на Невскую ниточную мануфактуру (Лифляндская ул.). На самом же заводе задержаны двое рабочих, остановившие несколько машин.

Четвертый участок Нарвской части.

Бастующие рабочие в местности за Путиловским железнодорожным мостом приперли казачий разъезд в тупик между канавой и забором. Тотчас по получении об этом сведений в управление участка была выслана оставшаяся в резерве часть сотни, которая под руководством командира сотни подъесаула Силкина в несколько минут рассеяла значительную толпу.

За день в районе участка толпа подростков отобрала ключи от нескольких моторных вагонов трамвая. По наблюдению полиции, в этих случаях можно предполагать снисходительную податливость со стороны самих вагоновожатых.

По третьему отделению.

Второй участок Литейной части.

В 9 часов утра толпа бастующих рабочих проникла в помещение типографии газеты «Новое время» (Эртелев пер., 13), разбила в окнах несколько стекол и сняла рабочих типографии. Прибывшим вскоре нарядом конных жандармов скопление рабочих было рассеяно.

Первый участок Московской части.

Около 4 часов пополудни толпа демонстрантов в несколько тысяч человек, следовавшая по Невскому проспекту по направлению к Николаевскому вокзалу с красными флагами, на Аничковом мосту окружила городового Дубневского и обезоружила его, отняв у него шашку и револьвер «Наган».

Из той же толпы, на углу Пушкинской улицы и Невского проспекта, демонстранты набросились на стоявшего около тротуара младшего помощника пристава коллежского секретаря Юхневича, нанесли ему несколько ударов кулаками в спину, грудь, бока и, держа его за руки, плечи и голову, обезоружили, вытащив у него из ножен шашку и из кармана револьвер «Браунинг» малого калибра, а затем подхватили его на руки и при угрожающих возгласах оттащили его на Пушкинскую улицу и втолкнули в подъезд д. № 4.

На углу Лиговской улицы и Лиговского пер. демонстранты отняли револьвер у городового Шиша.

Около 5 часов пополудни на углу Невского и Владимирского пр. толпа окружила полицейских надзирателей Живца, Иванцева и Расторгуева и пыталась последних обезоружить. Защищая Расторгуева, Живец выстрелил, а Иванцев обнажил шашку и замахнулся на нападавшего. В это время из толпы был произведен выстрел, причем пулею ранило полицейского надзирателя Иванцева в правое плечо навылет. Пострадавший отправлен в больницу; рана для жизни неопасна.

В то же время и на том же пункте толпа избила городового Кадиса и отняла у него шашку и револьвер. У Кадиса разбита голова и обезображено лицо. Пострадавший в тяжелом состоянии отправлен в военный госпиталь.

Третий участок Московской части.

За попытки снять с работ задержано 4 молодых людей, причем у одного из них найдено два металлических шара.

Участок Александро-Невской части.

Около 1 часу дня на углу Невского проспекта и Михайловской ул. толпа демонстрантов остановила извозчика, на котором городовой Ерошин вез подкинутого ребенка в воспитательный дом, и, набросившись на Ерошина, выхватила у него из кобуры «Наган» с патронами.

По четвертому отделению.

Суворовский участок.

Около 8 часов утря у дома № 5 по Косой линии толпа набросилась на городового Франца Ваха, 53 лет, и, избив его, отняла у него шашку и револьвер «Наган». У него оказались рассеченные раны на правой стороне лба, на левой брови и на нижней губе, а также выбиты 2 зуба.

Второй участок Васильевской части. В 11 часов утра при появлении забастовщиков в Петроградском Трубочном заводе была вызвана начальником завода рота Лейб-Гвардейского Финляндского запасного батальона под командою подпоручика Иосса. Ввиду неуместных шуток и неповиновения толпы подпоручик Иосс произвел из револьвера выстрел, которым был убит слесарь Дмитриев. Труп убитого по распоряжению военного начальства был отправлен в Николаевский военный госпиталь в сопровождении конвоя казаков из 7 человек, которые, не исполнив отданного им приказания, без всякого противодействия допустили толпу взять сопровождаемый ими труп и внести в покойницкую св. Марии Магдалины у Тучкова моста. Тут же у моста стояла охранная полурота под командой подпоручика Вустина, которому, однако, казаки не доложили о сущности полученного ими приказания и о самоуправстве толпы. Впоследствии тело убитого рабочего было отвезено по месту назначения. В связи с вышеуказанным случаем был задержан за демонстративное отношение к офицеру по поводу приказания его разогнать толпу ученик 6-го класса реального училища Эмилий Бем, у которого оказался револьвер казенного образца, заряженный двумя патронами.

Второй участок Петроградской части.

Около 10 часов утра толпа численностью до 800 человек подошла к зданию Государственной типографии с целью снять рабочих, но подоспевшим нарядом пеших и конных городовых была рассеяна. До прибытия воинской охранной команды при Государственной типографии были оставлены патрули от чинов полиции.

Третий участок Петроградской части.

В 9 часов утра в булочной швейцарского гражданина Крузи, по Каменноостровскому проспекту, стоявшими в очереди покупателями были выбиты три больших стекла после того, как им было заявлено, что булок больше нет, а таковые были обнаружены публикой уложенными на телегу для вывоза. По распоряжению пристава обнаруженные булки в количестве 300 штук были тут же проданы.

В 10 часов утра на Каменноостровском проспекте полицией задержан бастующий вагоновожатый Никифор Попов за отнятие моторной ручки у другого вагоновожатого.

По пятому отделению.

Первый участок Выборгской части.

Около 10 часов утра огромная толпа в несколько тысяч человек продвигалась по направлению к Александровскому мосту с целью проникнуть в город. Навстречу этой толпе с полусотней казаков и городовыми конной стражи выехал полицмейстер пятого отделения полковник Шалфеев, который, устроив у Симбирской улицы заслон из казаков и конных городовых, подъехал к толпе и предложил ей разойтись. Здесь толпа набросилась на полковника Шалфеева, стащила его с лошади и стала наносить ему удары ломиком и толстой палкой, причинив ему перелом лучевой кости правой руки, раздробления переносицы и несколько повреждений кожных покровов на голове. Поднятый городовыми полковник Шалфеев в тяжелом состоянии отвезен в военный госпиталь.

Та же толпа набросилась на чинов конно-полицейской стражи, кинувшихся на выручку полицмейстеру, причем какой-то человек атлетического сложения поднял над головой вахмистра конной стра-

100

жи Лисина большой ком с целью нанести удар, но Лисин выхватил револьвер, ударил им в лицо злоумышленнику и свалил его с ног.

В то же время из толпы стреляли и бросали разными тяжелыми предметами в конных городовых, которые также ответили выстрелами. После первых выстрелов казаки 4-й сотни 1-го Донского полка, стоявшие в заслоне вместе с городовыми, отступили и оставили против толпы лежащего на мостовой полицмейстера и около него 10 человек конно-полицейской стражи. Вскоре толпа была оттеснена от моста и постепенно рассеяна конными частями и нарядами полиции.

В то время, когда из толпы раздались выстрелы, оказавшийся на панели у дома № 11 по Нижегородской ул. городовой 1 участка Выборгской части Москалев, видя, что ему из толпы не выбраться, вошел в ворота этого дома. Вбежавшие вслед несколько рабочих побили Москалева и отобрали у него шашку и револьвер.

Лесной участок.

Около 9 часов утра рабочие завода «Айваз» устроили на заводе сходку, на которой ораторы предложили продолжить забастовку до 1 марта, заявив, что к ней примкнут все мелкие предприятия, а также железнодорожные рабочие. Кроме того, было предложено устроить мирную демонстрацию у Казанского собора.

По шестому отделению. Александровский участок. В 9 часов утра рабочие Обуховского сталелитейного завода, на котором работает до 14 000 человек, бросив работы, вышли на улицу с красным флагом и пением революционных песен. Толпа направилась к городу, снимая по дороге рабочих с других предприятий (карточная фабрика, императорский фарфоровый завод и др.), которые частью и присоединились к ней. Встреченная на проспекте Михаила Архангела нарядами полиции толпа была рассеяна с применением к неповиновавшимся нагаек и обнаженных шашек, которыми наносились удары плашмя. При этом чинами полиции был отобран у демонстрантов красный флаг и задержан флагоносец, оказавшийся рабочим Обуховского завода, состоящим на учете Михаилом Масальским, 18 лет, флаг длиною 2 1/2 аршина и шириною 13 вершков, на нем надписи белыми буквами: «Долой самодержавие, да здравствует демократическая республика!»

XVI. ВОСКРЕСЕНЬЕ 26 ФЕВРАЛЯ

Утром 26-го предполагалось собрать пленум Петербургского Комитета нашей партии, на котором должны были подвести итоги движению и наметить линию дальнейшего действия. Движение развивалось, росло. Наши предположения о вовлечении солдатской массы в движение начинали оправдываться: в казармах было неспокойно. Сторожевые посты солдат легко вступали в разговоры. В их поведении чувствовалась глубокая тревога.

101

Государственная Дума, ее оппозиция была уже забыта, отошла на задний план. Благодаря всеобщей стачке газеты не выходили и никто не знал о том, что делается в мире буржуазной оппозиции. Внимание всех было направлено на улицы Питера, все чувствовали и понимали, что там, на площадях и в закоулках, решаются судьбы революции. Необходимо было обеспечить максимум успеха за восставшими рабочими в уличной борьбе с верными царизму отрядами полицейских, жандармов и воинских учебных и иных команд. Все наши помыслы были прикованы к уличной, грандиозно развертывавшейся борьбе. Для победоносного завершения всеобщей стачки и революционных демонстраций требовалось немного активного участия в борьбе со стороны хотя бы незначительной части войск. Уже в субботу 25-го чувствовалось, понималось нами, что для победы над имевшимися у правительства надежными частями нужна небольшая воинская часть, активное выступление которой совместно с восставшими рабочими решало борьбу в пользу победы революции. Найти такие части, привлечь их к борьбе рабочих было делом наших организаций, делом и заботой каждого члена нашей партии. В казармы, к солдатам! Такие давались нами лозунги на эти дни. Вопросы боевой практики отодвигали на задний план все задачи по оформлению движения, созданию «всеми признаваемого» центра по руководству борьбой и на случай победы. Та доля руководства и влияния на борьбу, которую имели наши партийные организации снизу доверху, нас достаточно удовлетворяла. Техника уличной борьбы и демонстраций под красными знаменами революции не требовала кабинетных соглашений между различными политическими группировками того времени. Мы сознательно не выставляли лозунгов по созданию какого-либо непартийного органа для руководства полустихийным движением, выдвигая для этой цели наши испытанные в борьбе, дисциплинированные и централизованные партийные коллективы. Для боевого объединения рабочих этих центров было вполне достаточно.

При победе восстания, даже при первом его успехе, мы предполагали созыв Совета рабочих депутатов. Как он создается, для рабочих очень хорошо было известно по опыту 1905 года. Другого, более авторитетного центра трудно было и выдумать. Солдат местного гарнизона также было бы легко ввести в рамки представительства в Совет. Идеи создания Совета рабочих депутатов в Пи-

102

тере возникали во время войны (1915 — 1916 гг.) неоднократно, почти при каждом крупном забастовочном движении. И Бюро Центрального Комитета нашей партии совместно с Петербургским Комитетом пришло к заключению, что руководство восстанием должно сосредоточиваться в наших нелегальных партийных центрах. Однако большинство наших заводских коллективов, в силу их боевой роли, потеряли в эти дни свой «нелегальный», т, е. секретный, подпольный характер, превратившись в легальное представительство всех рабочих. Кое-где на заводах металлической промышленности были созданы заводские комитеты. На них в эти дни лежала забота по наблюдению за предприятием, удовлетворение материальных нужд рабочих, сношения с администрацией и т. п.

Двадцать шестое февраля, второй день всеобщей стачки, был день праздничный, воскресный. С самого раннего утра рабочие кварталы столицы были переполнены празднично одетыми группами рабочих. Всюду господствовало оживление и боевое, антиправительственное возбуждение. Из рабочих кварталов тянулись людские потоки к центру города. Улицы, переулки, ведущие из рабочих кварталов к центру, были заняты усиленными нарядами полицейских и воинских частей. Мосты, тропинки через замерзшую Неву и каналы, проложенные ногами экономных пешеходов, также были под зоркой охраной и наблюдением вооруженной охраны.

«Дальше нельзя!»

«Переходить запрещено!»

«Назад!» — раздавалось при первой попытке пройти «нормальными» путями в центр города. Но все эти усиленные кордоны, солдаты, стучавшие прикладами винтовок об утоптанный снег, бессильны были преодолеть волю восставших рабочих. Охраняемые места обходили, прокладывали тысячи новых дорог, тропинок и вереницами, группами и в одиночку, продвигались к Невскому, к Знаменской и Казанской площадям. Около воинских патрулей, солдатских цепей, преграждавших путь, толпились возбужденные рабочие, работницы. Солдаты попадали под влияние массовой пропаганды, охотно беседовали с прохожими, выражали свое сочувствие и нередко отворачивались, чтоб «не видеть» прорывов охранной цепи.

В этот день войсковых частей, привлеченных к делу подавления революции, было значительное количество, намного превышало то количество сил, которое было

103

использовано правительством за предыдущие дни. По решению штаба округа город был разбит на участки. К каждому участку была приписана воинская часть, а начальниками участков были назначены командиры полков.

Первой моей заботой в этот день была посылка курьера в Москву для осведомления Московского Областного Бюро относительно всего происходящего у нас в Петербурге и с предложением выступить во что бы то ни стало на поддержку начавшегося движения в Петербурге. Послал своего маленького курьера К. Тютерева по явкам на поиски за работавшими при Бюро Центрального Комитета курсистками, назначив свидание на вечер за несколько часов до отхода вечернего поезда на Москву.

Из-за Невской заставы перебираюсь по переполненным улицам предместий района Песков, Выборгской стороны на нашу штаб-квартиру Бюро Центрального Комитета, на Сердобольскую улицу.

Из Лесного и Выборгской стороны, несмотря на раннее утро — не было еще и 10 часов, празднично одетые пролетарии спешили к центру города. Жизнь фабричного района совершенно замерла. Не слышно ни фабричного шума, ни гула металлических военных заводов. Все лавочки, базары закрыты. На улицах нет ни одного извозчика. Не слышно дребезжащих звонков трамвая — на линиях не видно ни одного вагона. По Финляндской дороге, громыхая через мосты, движутся к городу переполненные пассажирами поезда.

На квартире Д. А. Павлова узнал, что собравшийся рано утром в этот же день Петербургский Комитет на квартире тов. Куклина, по Большому Сампсониевскому проспекту, был арестован 17. В руки полиции попали кое-какие документы о состоянии работы в районах и написанная Бюро Центрального Комитета прокламация. Впоследствии оказалось, что несколько членов Петербургского Комитета избежали ареста. Арест указывал на провокаторскую руку, но не приходилось и думать о поисках и тратить время на догадки. Арест Петербургского Комитета в момент разгара движения мог внести расстройство в ряды организации, и тотчас же нужно было заменить арестованный центр другим. Была большая опасность в том, что районные работники, лишенные руководства, могли повести массы вразброд. Эта опасность усиливалась еще намерениями оборонческих кругов вес-

104

ти агитацию за ликвидацию движения. Собирать районы и производить новые выборы Петербургскою Комитета в такой боевой момент было совершенно невозможно. Общее руководство движением и партийной работой в Питере с момента ареста автоматически ложилось на Бюро Центрального Комитета.

До обеда удалось найти кое-кого из членов Выборгского района и договориться с ними относительно создания нового Петербургского Комитета. Помню, что кроме Павловых, Афанасьева на совещании были В. Н. Каюров, Чугурин и, кажется, К. Лебедев. Я предложил Выборгскому комитету, как самому мощному, взять на себя обязанности Петербургского Комитета и совместно с Бюро Центрального Комитета руководить движением. В нашей подпольной практике существовал некоторый обычай — равняться по Выборгскому району, и во время стачек масса очень часто равнялась по Выборгской стороне, по ее фабрикам и заводам. Кроме того, Выборгский комитет, благодаря личной и территориальной связи с Петербургским Комитетом, был наиболее других районных комитетов в курсе общепитерской работы. Совещание согласилось с моим предложением, и в тот же день поспешили оповестить всех заинтересованных в создании центра товарищей. Бюро Центрального Комитета в тот же день также одобрило предложенные мною организационные мероприятия по созданию нового Петербургского Комитета. Таким образом, была парализована возможность расстройства наших боевых рядов в эти дни. И на этом заседании товарищи Выборгского района поднимали вопрос относительно вооружения и создания боевых дружин. Арест Петербургского Комитета полицией дал новый толчок просьбам и требованиям на оружие. Особенно «грызли зубы» местные рабочие на полицейский участок, вкрапленный как заноза в пролетарский квартал. Полицейские посты исчезли давно, и городовые, вооруженные винтовками, сидели в части. Выбить их из этой части было большим желанием рабочих.

Указал еще раз товарищам на единственный верный путь к оружию — привлечение солдат, дружба с казармами, в которых было достаточно хорошего вооружения.

С Сердобольской улицы направился к центру города. Был второй час дня, рабочие густыми вереницами стекались к Литейному мосту. По мосту проходить не давали. Пришлось спуститься к реке и пройти в обход, в направлении «Крестов», и оттуда переправиться на ту

105

сторону Невы. По набережным и у дорог стояли часовые. По улицам города сновали конные отряды городовых, жандармов. Изредка показывались казаки и другие конные части войск гарнизона. Рабочих сгоняли со всех дорог, мостов, переходов, ведущих в город. Воинских и полицейских сил в эти дни было значительно больше, чем раньше. Но, как и в предыдущие дни, все эти полицейские рогатки, воинские заставы были беспомощны задержать народный поток. Уже с обеденного часа Невский проспект был заполнен пролетарской публикой. На Знаменской площади, на углу Литейного проспекта и Невского, а также на перекрестке Невского и Садовой появились манифестации с красными знаменами. Но наиболее крупная манифестация происходила у Казанского собора, на традиционной площади революционного движения нашей столицы. Там были сосредоточены большие полицейские и воинские силы. За Полицейским мостом через Мойку была расположена какая-то воинская часть, среди манифестантов говорили, что это была учебная команда Павловского полка. Между воинскими частями и публикой, пехотой и манифестантами происходили постоянные переговоры, разговоры и агитация. Действия конницы приводили к тому, что рабочие, работницы и прохожие граждане теснились около пехоты. Раздававшаяся время от времени стрельба из винтовок со стороны Мойки залпами и в одиночку заставила демонстрантов искать прикрытия за углами и очистить середину Невского проспекта.

В различных концах площади слышатся звуки «Марсельезы», кое-где поют: «Дружно, товарищи». Появляются красные знамена. Этого не выдерживает полицейское око, и начинается атака и разгон. Демонстранты оказывали сопротивление кто чем мог, что попало под руку. Ни стрельба, ни разгон не помогали: демонстранты тысячными толпами, сбитые в одном месте, собирались в другом.

Был уже третий час дня, когда я проходил от Литейного по Невскому проспекту. По обеим сторонам проспекта двигалась густая масса пешеходов. Тут были чиновники, военные врачи, учащиеся, прислуга, дворники и группы рабочих и работниц При звуках стрельбы все стремительно бежали в ворота домов или жались к подъездам. Стреляли со стороны Казанского собора по направлению к Знаменской площади вдоль Невского проспекта. Середина проспекта быстро очистилась, превра-

106

тилась в белую пустынную полосу, окаймленную по сторонам черной движущейся лентой людской толпы. Стрельба стихала, тротуары приходили в оживленное состояние. Смельчаки выбегали на середину проспекта, иные спешили использовать затишье для перебежки на другую сторону Невского.

Где-то вдали слышны залпы, один, другой...

Тра-та-та... раздается где-то близко, со стороны Знаменской площади, чеканно-звонкий треск пулемета.

Все останавливаются, как будто замирают на месте, прислушиваясь с тревогой к отдаленным звукам смерти. Снова беспорядочная пальба со стороны Садовой, и плавный шепот пулемета со Знаменской...

Опять все ищут защиты во дворах домов, на углах пересекающих Невский улиц и в карнизах домов...

Паники, страха не наблюдалось, но возмущение против правительства, допустившего стрельбу по безоружной толпе, было огромно и захватило все слои населения.

Беспорядочная пальба из винтовок и мерный пулеметный чок прекратились через несколько минут. Снова все осторожно выходили на тротуары Невского и устремляли свои взоры вдоль по проспекту.

Вдали, на укатанной снежной мостовой, недалеко от Литейного проспекта, а также ниже Аничкова дворца, виднелись небольшие, мешкообразной формы предметы... То были первые жертвы царизма в этот день. Разбойная рука полицейских била по всякой цели, попадавшейся на глаза. Полицейские пулеметчики, рассаженные по засадам на крышах домов и пожарных каланчах. поливали свинцовым дождем демонстрировавшие массы рабочих.

Опять залпы вдалеке заглушают рокот пулемета. Снова перекличка пулемета Знаменской (вернее, с каланчи Александро-Невской части) со стрелками от Мойки.

Я забрел на угол Знаменской площади и Невского проспекта. Цепь солдат преградила дорогу. Просят, умоляют толпу вернуться в улицу и пройти в обход, другими путями. Площадь была закрыта, но прилегающие к ней улицы и переулки были полны рабочим людом.

На прилегающих к Знаменской площади улицах послышалось пение революционных песен. Там собрались текстильщики и металлисты Невской заставы. Со стороны Невского, обходным путем, по направлению песен, тянулись рабочие. В этом районе было много полицей-

107

ских и воинских сил, расположенных в участке, в Cеверной гостинице, на Николаевском вокзале и прямо на площади. По площади ездили казаки, не смешиваясь с полицией, держась особняком.

Появление толпы, пение и демонстрации представляли удобный случай для расправы, и полиция поспешила ринуться на безоружных рабочих и работниц, рубя, давя лошадьми, стреляя из револьверов. Сцена была столь дикая, что возмутила казаков, и последние тут же выступили против полиции. В толпе передавали, что один казак зарубил командира полицейских сил (пристава Александро-Невской части). Этот случай передавали из уст в уста как самую радостную новость. Однако как ни приятна была в то время эта новость, все же верилось с трудом, чтобы казаки, сами казаки, даже казаки, этот оплот царизма, были с нами, с восставшими пролетариями и возмущенными гражданами. Казаков поспешили убрать...

На пожарной каланче Александро-Невской части разгуливали городовые с винтовками, изредка постреливали по Смольному проспекту, выбирая кучки собравшихся, стреляли по группам детей, гулявших по улицам. Были убитые.

С угла Невского и Знаменской направляюсь на Пески, на одну из Рождественских улиц, где назначил явку курьеру для поездки в Москву. Переход через Смольный проспект совершался вперебежку, так как с Александро-Невской части стреляли городовые. За углами, под прикрытием домов и заборов, стояли рабочие, работницы, жители этого района и громко обсуждали создавшееся положение.

Моими попутчиками были рабочие с Обуховского, Невского и других заводов. Все наперебой делились своими впечатлениями, рассказывали о том, как той или иной группе рабочих удалось привлечь на свою сторону солдат. Сообщали радостно о том, как солдаты около Казанского собора не были в состоянии выполнить приказа о разгоне демонстрантов, как при попытке наступления солдаты были разобщены и потерялись, растаяли в массе.

На явке нашел курсистку «товарища Соню», которой и предложил немедленно отправиться в Москву, сообщить о начавшейся всеобщей стачке и об уличных выступлениях. Передал наше предложение Бюро Московской области о необходимости их выступления. Дал де-

108

нег, явку в Москва и снова побрел по улицам, па свою ночевку.

С наступлением темноты стрельба прекратилась. Начался отлив демонстрантов из города. Путь на Выборг-скую сторону был усеян кучками тихо шедших рабочих и работниц. На устах у всех — события текущего дня. От наблюдений массовиков не укрылось состояние войск. Переживания солдат, их поведение служили предметом разговоров и предположений. Все по опыту убедились, что солдаты в народ стрелять не будут. В этот день отличались зверством только одни пьяные конные и пешие городовые. Были разговоры и об особых учебных командах, принимавших участие в стрельбе по народу.

Уже во время моего прохождения по Пескам слышал сообщения о том, что рабочие начали избивать жандармов и городовых, возвращавшихся в одиночку «со службы» домой. Было несколько случаев расправы толпы с прислужниками царизма.

Улицы Выборгской стороны кишели народом. Полицейских сил не было. Казармы, вернее, входы в них охранялись усиленными нарядами. Солдат не выпускали из казарм, но обо всем, что происходило в городе, они информировались через часовых и через заборы, вступая в разговор с прохожими.

На квартире Д. А. Павлова застал ряд товарищей, пришедших сообщить о виденном и слышанном. Среди присутствовавших были тт. Чугурин, Каюров, Лебедев, Бубнов (Афанасьев). Все были восхищены и поражены грандиозностью движения. Д. А. Павлов и М. Г. Павлова много рассказывали о том, что видели и слышали, чему были свидетелями и участниками около Казанской площади. Из всех рассказов пришедших товарищей, побывавших за день в различных местах, можно было прийти к одному: наши лозунги к уличным выступлениям осуществились полностью. Однако все мы сознавали, чувствовала это и вся многотысячная масса рабочих, что сделана только половина должного. Трудный момент выхода в бой, начало сражений было положено, но что же дальше?

На тему о том, что же дальше, завязался оживленный разговор, перешедший вскоре в спор. В некоторых кругах, близких к оборонческим центрам, поговаривали о том, что нужно ликвидировать движение. Оставшаяся на свободе часть членов «Рабочей группы» военно-промышленного комитета открыто высказывалась за окон-

109

чание всеобщей забастовки. Среди участников нашей дискуссии не было сторонников ликвидации движения, но все старались подойти поближе к вопросу о том, что мы можем ждать от событий. Учитывая события прошлых дней, товарищи ставили вопрос о том, каковы наши дальнейшие лозунги, как мы намерены были бы направить движение. Углублять и уточнять вопрос любил т. Каюров, и он упорно, с разных сторон подходил все к тому же: что же дальше?

Товарищ Чугурин высказывал предположения, что, если бы у рабочих было хоть немного оружия, можно было бы организовать боевые дружины, а с ними легко было бы одержать верх над полицейской ратью. Зная во мне противника такой точки зрения, добрейший товарищ Чугурин бросал злые взоры и колкости в мою сторону. Я знал, что мнение т. Чугурина разделяется значительным количеством членов партии на Выборгской стороне, и мне пришлось особенно подробно остановиться на его точке зрения.

События, в которых мы имели активную долю, все же учили нас тому, что один пролетариат, без прочного союзника, одержать верх над царизмом не сможет. Даже принимая во внимание успех боевых дружин против питерской полиции, эта основная задача не была бы решена. Было известно, что правительство перебрасывает войска к Питеру, против которых были бы бессильны даже великолепные дружины товарища Чугурина. И опять мы вернулись к вопросу о том, что присоединение армии к революционному движению решает дело, и тогда Петербургу не могут быть страшны никакие «дикие дивизии». Что же дальше? — Будем продолжать борьбу, примерами привлекать массы рабочих и работниц к дезорганизации войск, стараться вовлекать их в движение, призывая от сочувствия к активной борьбе. Случай с казаками на Знаменской был характерным показателем настроений казарм.

Не могу сказать, чтобы мои собеседники были особенно удовлетворены моими ответами, но никто не предложил другого, а продолжать борьбу, обострять ее этим все были согласны.

В беседе выяснилось, что стрельба по безоружным, дикая расправа полицейских сил над демонстрировавшими рабочими происходила по всему центру города. Стрельба по Невскому проспекту возобновлялась несколько раз, но ее пеpecтали бояться, умело спасаясь за

110

прикрытиями. А кроме того, смерти уже перестали бояться — на таком миру и смерть была красна.

Воодушевление, энтузиазм были огромны, и столь же велико было желание победы. Расходясь по домам, товарищи рабочие прощались «до завтра», мечтая на другой день продолжать борьбу еще более решительно. Против царского правительства были не только рабочие и работницы, но и обыватели. Правда, обыватель не шел на активную борьбу, но своим сочувствием и порицанием действий власти создавал благоприятную моральную обстановку для борьбы в буржуазной части города.

Утром в воскресенье по городу было расклеено объявление генерала Хабалова, командующего Петроградским военным округом, в котором он предлагал рабочим возобновить работы и угрожал применением военной силы в случае непринятия его предложения и продолжения уличных «беспорядков».

Во многих местах солдаты проявили признаки недовольства, а командный состав терялся. Власти теряли уверенность в борьбе и возможности руководить войсками против революционного народа. Размеры массового выступления разрушали все репрессивные намерения генерала Хабалова. Его утреннее воззвание и угрозы презрительно срывались. На язык пулеметов, которым заговорили с рабочими царские генералы, пролетарии мечтали ответить тем же.

После ухода товарищей из квартиры Д. А. Павлова засел за работу по окончанию составления очередного номера второго «Осведомительного листка», издававшегося Бюро Центрального Комитета. Имевшиеся сведения нужно было формулировать сжато, чтобы иметь возможность поместить как можно больше. В этом номере поместил «предварительные сведения о революционном движении с 23 февраля». Эти сведения еще носят отпечаток конспиративных соображений и чрезвычайно кратки. Утром должен был зайти курьер для передачи всего материала второго номера Е. Д. Стасовой, имевшей возможность «тиснуть» его на пишущей машинке.

Нижеприводимая сводка охранного отделения от 26 февраля с описанием некоторых эпизодов из борьбы рабочих с правительственными полицейскими и воинскими силами, единственная за 26 февраля, попавшая в архив. Во всем революционном движении Охранное отделение видело только «буйство». Говоря об арестованных, Охранное отделение сообщает об аресте пяти членов

111

Петроградского Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (большевиков). Этот арест был произведен на квартире у товарища Куклина, жившего на Большом Сампсониевском проспекте. Арестовано было 4 члена Петроградского Комитета и пятый — хозяин квартиры Куклин. В аресте принимало участие большое количество конной и пешей полиции. Это собрание Петроградского Комитета было предано Охранному отделению провокатором Я. М. Оссисом, жившим в то время на Васильевском острове, по Большому проспекту в доме № 88в.

Собрание радикальной интеллигенции действительно предполагалось, но адрес мне был дан на квартиру Н. Д. Соколова.

Кому адресован доклад Охранного отделения, в оригинале не указано. Нет и обычных подписей.

«В устранение возможности революционным деятелям использовать в своих целях стихийно возникшие в столице беспорядки, в ночь на 26-е сего февраля было арестовано около 100 членов революционных организаций, в том числе 5 членов Петроградского Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии.

Кроме того, на состоявшемся 25 февраля вечером в помещении Центрального военно-промышленного комитета собрании арестованы два члена Рабочей группы названного комитета, избегнувшие задержания во время ликвидации в минувшем январе месяце этой преступной группы. Прочим участникам того же собрания было предложено разойтись.

Сегодня, 26 февраля, в 3 1/2 часа дня, близ городской думы собралась толпа, по которой было произведено три залпа холостыми патронами, после чего толпа рассеялась.

В то же время происходила стрельба боевыми патронами по Литовской улице, где были раненые.

Значительные скопища, стекавшиеся из разных улиц на Знаменскую площадь, также были встречены боевой стрельбой, в результате чего оказались убитые и раненые.

Помимо сего, стрельба боевыми патронами производилась на углу Невского и Владимирского проспектов, где собралась толпа в количестве около 1000 человек, я также на углу Невского проспекта и Садовой улицы, где скопище достигло приблизительно 5000 человек. В последнем пункте убитых и раненых на месте не оказалось, так как толпа, по-видимому, унесла их с собой.

В 4 1/2 часа дня Невский проспект на всем его протяжении был очищен от толпы, причет на Знаменской площади чинами полиции подобрано около 40 убитых и приблизительно столько же раненых. Одновременно на углу Итальянской и Садовой улиц обнаружен труп убитого прапорщика лейб-гвардии Павловского полка с обнаженной шашкой в руке; личность и обстоятельства, при которых он погиб, выясняются.

В 5 часов дня на углу 1-й Рождественской улицы и Суворовского проспекта произведенным войсками по собравшейся толпе

112

залпом 10 человек было убито и несколько человек ранено, причем часть их, по-видимому, унесена их товарищами.

Во время происходивших сегодня беспорядков наблюдалось в разных пунктах столицы появление воспитанников средних учебных заведений, которые, имея широкие повязки Красного Креста на рукавах форменных пальто и белые передники под верхней одеждой, группами направлялись к Невскому проспекту для уборки (в качестве добровольцев-санитаров) раненых и подачи им первоначальной помощи. В тех же целях и слушательницы высших женских учебных заведений проникали в места доставки раненых, где вели себя по отношению к чинам полиции, стремившимся их оттуда отдалить, в высшей степени (зачеркнуто: «вызывающе») дерзко.

Во время беспорядков наблюдалось (как общее явление) крайне вызывающее отношение буйствовавших скопищ к воинским нарядам, в которые толпа в ответ на предложение разойтись бросала каменьями и комьями сколотого с улиц снега. При предварительной стрельбе войсками вверх толпа не только не рассеивалась, но подобные залпы встречала смехом. Лишь по применении стрельбы боевыми патронами в гущу толпы оказывалось возможным рассеивать скопища, участники коих, однако, в большинстве прятались во дворы ближайших домов и по прекращении стрельбы вновь выходили на улицу.

Надлежит отметить, что в числе убитых на Знаменской площади были двое в солдатской форме, причем так как толпа унесла их с собой, то обстоятельство это дает повод предположить, что, по всей вероятности, убитыми оказались не солдаты, а переодетые в форму нижних чинов демонстранты.

После рассеяния скопищ с Знаменской площади буйствующие стали накапливаться по Невскому проспекту в части его, называемой «Старым Невским» (от Знаменской площади к Александро-Невской лавре), и по Гончарной улице, причем притаившись за угловыми домами (зачеркнуто: «за углами улиц и оттуда стрелять»), стреляли оттуда из револьверов в воинские наряды (зачеркнуто: «разъезды»).

По полученным Охранным отделением агентурным сведениям, сегодня в 8 часов вечера в доме Елисеева на Невском проспекте предположено устройство тайного собрания представителей революционных организаций с участием члена Государственной Думы Керенского и присяжного поверенного Соколова для обсуждения вопроса о наилучшем использовании в революционных целях возникших беспорядков и дальнейшем планомерном руководительстве таковыми. Собрание это предположено арестовать.

26 февраля 1917 года».

XVII. ПОНЕДЕЛЬНИК 27 ФЕВРАЛЯ

Было очень рано, не было еще и 7 часов утра, когда на квартиру нашего Бюро Центрального Комитета, служившую мне и ночевкой, явился товарищ Чугурин. М. Г. Павлова, усомнившаяся в деловом характере столь раннего посещения, не выказывала желания указать ему, где обретался я. Однако указания товарища Чугурина

113

на партийную необходимость победили сопротивление нашей преданной делу хозяйки.

Подняв меня с постели, товарищ Чугурин заявил, что пришел по настоянию членов Выборгского комитета, исполнявшего обязанности Петербургского Комитета нашей партии, поговорить о работе сегодняшнего дня. Рабочие уже стекаются к заводам, устраивают собрания и решают продолжать всеобщую забастовку. Требуют листков, а их пока нет. Все, что было, и старое и новое, уже разошлось. Предложил мне написать тотчас же коротенькую листовку, которую постараются тиснуть или будут просто читать на собраниях.

Относительно направления деятельности партийных организаций продолжили наш предшествовавший вечерний обмен мнений. По моему предположению, деятельность наших членов должна была в этот день заключаться в том, чтобы призывать рабочие массы к братанию с солдатами. Товарищ Чугурин был настроен более примиренчески и соглашался со мной на том, что солдат нужно привлечь во что бы то ни стало и как можно скорее, пока движение не пошло на убыль. Мы подробно остановились на том, как это нужно сделать, например, на Выборгской стороне, по отношению к Московскому и другим полкам. Я предложил устраивать поблизости казарм, если нельзя прямо в самом казарменном дворе, летучие митинги, от имени которых обращаться к стоящим там солдатам. Находящимся внутри казарм пересылать записки или, еще лучше, направлять гонцов. Одним словом, всячески будоражить казармы, разрушить ту умышленную изоляцию войск от народа, которую практиковало офицерство.

В заключение нашей беседы я набросал и передал товарищу Чугурину маленькую листовку. Привожу ее по сохранившемуся у меня черновику.

«Товарищи, граждане, солдаты!

Царская власть привела Россию на край гибели. Страна разорена, народ обворован, мучается на фронте и в тылу. Нет хлеба, нет дров, нет угля, нет железа. Нечего есть, нечем работать, не на что жить. А власть Николая II своей душительской политикой старается увеличить все растущее горе.

В ответ на рабочие требования — остановили заводы, тысячи выбросили на мостовую. Это произошло в Питере, Колпине и др. городах. В Москве, Нижнем и многих других местах закрывают заводы за отсутствием топлива и сырья. Черносотенная власть занята ограблением в тылу и на фронте, не способна дать народу хлеб и работу. Нас давят, не дают говорить, не дают писать, не дают собираться, чтобы обсудить, как выйти из великой беды.

114

Вот уже три дня, как замерла в городе вся трудовая жизнь. Рабочий люд не хочет больше терпеть насилия, грабежей, разруху. На требования рабочих и нерабочих граждан Питера, заявленные демонстрациями по городу, ставленники самодержца-царя отвечают свинцом. Нашлись и палачи-солдаты для стрельбы по безоружной толпе. Пусть проклятие народа, сотен убитых, их жен и детей сопровождает всю жизнь их пьяную совесть.

Царская власть не способна удовлетворить нужды народные. Она ведет себя, как в завоеванной стране. Пользуется войной для укрепления трона. Тысячи томит по тюрьмам, в каторге, ссылает в Сибирь, расстреливает на улицах.

Необходимо свергнуть этy власть!

Настало время решительной борьбы! Всеобщая всероссийская стачка — наше главное оружие. Для борьбы с конными и пешими народными палачами вам должны помочь наши друзья всех родов оружия. Пусть солдаты, ваши братья и дети, идут в наши ряды с оружием в руках. Тогда пробьет последний час романовской монархии!

Долой царскую монархию! Да здравствует Народная Республика! Всю помещичью землю — народу! 8-часовой рабочий день — рабочему люду! Да здравствует Российская Социал-Демократиче-ская Партия! Да здравствует Временное революционное правительство! Долой бойню!»

Получив листок, товарищ Чугурин быстро исчез. Заходившие немного позднее товарищи с завода Айваза, Эриксона, Лебедева и кое-кто из Выборгского районного комитета сообщали, что по заводам идут митинги, принимаются решения продолжать борьбу до полной победы над царским правительством. Кое-где происходили братания рабочих с солдатами. О возобновлении работ никто и не думал. Все помыслы были направлены на борьбу. Из других районов сообщали, что митинги, общезаводские собрания всюду прошли с громадным воодушевлением. Работа производилась не полностью только в некоторых мастерских военного характера. Из городского района извещали, что Орудийный завод (на Литейном проспекте) также продолжал работать. Снять рабочих не могли, так как район находился под охраной.

Между десятью и одиннадцатью часами утра на явку вновь буквально прибежал товарищ Чугурин и от имени Выборгского районного комитета нашей партии предъявил мне требование рабочих добыть им немедленно оружие и тут же заявил, что в противном случае все дело погибнет. Его взволнованный в возмущенный вид встревожил всех бывших в это время в нашей штаб-квартире.

«Что произошло?»

«В чем дело? Что его так волнует?»

«Почему дело гибнет?»

115

Чугурина засыпали вопросами. Все интересуются тем, что произошло там, в районе, что взволновало его и за ставляет говорить о гибели всего выступления.

Из отрывочных фраз можно было уяснить лишь одно, что рабочие Выборгской стороны, руководимые нашими товарищами, взялись всерьез за дело «завоевания солдат». И партийные и беспартийные рабочие и работницы решили во что бы то ни стало объединиться с солдатами. Решили и тотчас же приступили к делу. Устроили около казармы Московского полка митинг, который был разогнан пулеметным огнем. Нечто подобное же произошло и у Запасного полка, казармы которого соприкасаются с заводом «Новый Лесснер». Стреляли офицеры. Эта неудачная попытка сближения с солдатами так озлобила наших товарищей, что они готовы были идти с револьверами против пулеметов и винтовок.

И на этот раз я ответил отказом содействовать созданию боевых дружин, предлагая им получить оружие у солдат в казармах и, разоружая городовых, добыть его в участках. Между нами завязался короткий, но решительный спор, в котором я настаивал на необходимости повторения попыток вовлечения в наши ряды солдат, не останавливаясь и перед жертвами. Только таким путем можно было «завоевать солдат» и побудить их к активной борьбе на стороне революции. Только через них можно было прочно завоевать вооружение для рабочих. Я еще раз повторил свои соображения насчет неосновательности надежд на боевые дружины. Вопрос решался не десятком револьверов, которые мог бы приобрести я, а присоединением к движению всей или наиболее активной массы солдат.

Долго спорить было некогда, и товарищ Чугурин, немного раздосадованный, поспешил к ожидавшим его районным товарищам. Не знаю, как отнеслись другие товарищи к моему ответу и предложению, но помню, что через пару часов к нам пришел неутомимый товарищ Чугурин с винтовкой в руках и лентой патронов через плечо, весь перепачканный, но сияющий и победный. Наша взяла!

Он первый сообщил нам, что солдаты по частям, с оружием в руках, переходят к нам 18. Кое-где рабочим удалось соединиться с солдатами, проникнуть в казармы и получить винтовки и патроны.

Добыв оружие, винтовки и патроны, рабочие Выборгской стороны совместно с наиболее решительной частью

116

солдат наметили план действий. Ближайшей задачей вооруженных рабочих и солдат был захват полицейских участков, в которых засели вооруженные городовые, разоружение всех полицейских чинов, освобождение рабочих, сидевших в участковых казематах. Дальше предполагали двинуться к тюрьмам: «Крестам», «предварилке», освободить сидевших там политических заключенных и развернуть борьбу с полицейскими отрядами в самом городе, соединиться со стоявшими там воинскими частями и рабочими других районов.

После т. Чугурина забегали еще товарищи и сообщали радостные вести о наших победах — появились броневики. Рабочие водрузили на них красные знамена и разъезжали по району, приводя в изумление и ужас всех не покорявшихся революции. Из других районов за утро вестей не было. Значило, что Выборгская сторона и в этом деле продолжала идти впереди.

После обеда двинулся в город, предполагая обойти другие части города или повидать товарищей других районов, чтобы иметь полную картину всего движения, чтобы быть в курсе всего, узнать, что делается в других кругах, чем располагают и что предполагают делать наши враги?

XVIII. ИЗ ДОНЕСЕНИЙ ПРОТОПОПОВА В СТАВКУ

Когда моя работа по писанию этой книги приходила уже к концу, заведующие Архивом Октябрьской революции нашли в делах папку с материалами, относящимися к периоду Февральской революции. Документы были собраны, очевидно, Чрезвычайной следственной комиссией, назначенной еще первым Временным правительством, для выяснения виновников событий 23 — 27 февраля на улицах Петрограда. Среди документов имеются две телеграммы последнего министра внутренних дел царского правительства Протопопова. Первая из них, датированная 25 февраля 1917 года, следующего содержания:

«Шифр.

Военная.

Ставка.

Дворцовому коменданту.

Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи предстоящем якобы ограничении суточного отпуска выпекаемого хлеба взрослым по фунту, малолетним половинном размере вызвали усиленную

117

закупку публикой хлеба, очевидно в запас, почему части населения хлеба не хватило. На этой почве двадцать третьего февраля вспыхнула столице забастовка, сопровождающаяся уличными беспорядками. Первый день бастовало около 90 тысяч рабочих, второй — до 160 тысяч, сегодня — около 200 тысяч. Уличные беспорядки выражаются демонстративных шествиях, частью красными флагами, разгроме некоторых пунктах лавок, частичном прекращении забастовщиками трамвайного движения, столкновениях полицией. 23 февраля ранены два помощника пристава, сегодня утром Выборгской стороне толпой снят лошади, избит полицмейстер полковник Шалфеев, ввиду чего полицией произведено несколько выстрелов направлении толпы, откуда последовали ответные выстрелы. Сегодня днем более серьезные беспорядки происходили около памятника Императору Александру III на Знаменской площади, где убит пристав Крылов. Движение ноет неорганизованный стихийный характер, наряду с эксцессами противоправительственного свойства буйствующие местами приветствуют войска. Прекращению дальнейших беспорядков принимаются энергичные меры военным начальством. Москве спокойно. МВД. Протопопов. № 179. 25 февраля 1917 года».

Эта телеграмма наглядно показывает, как далеко было правительство от действительности. Неверно объяснение Протопопова, что движение вызвано недостачей хлеба некоторой части населения. Движение было начато стачкой и митингами работниц по случаю Международного женского дня, как называли мы его тогда. Требования об урегулировании продовольственного дела были, но не носили основного характера. Для многих заводов продовольственный кризис вовсе не существовал, так как администрация предприятий производила для рабочих специальные заготовки продуктов.

На Выборгской стороне стачечники начали прежде всего снимать работавших, а разгромами лавочек совсем не занимались. Кроме того, рабочие не оставались со своими требованиями в своих кварталах, а стремились массами в центр, и это стремление было со всех районов. Последнее обстоятельство особенно хорошо подчеркивало победу наших лозунгов борьбы против царского правительства, против войны, как причины дороговизны.

Вторая телеграмма имеет подпись того же Протопопова, но без указания числа и номера. Однако по содержанию этой телеграммы видно, что она была отправлена не ранее вечера 26 февраля.

«Военная.

Шифр.

Ставка.

Дворцовому коменданту.

Сегодня порядок в городе не нарушался до четырех часов дня, когда на Невском проспекте стала накапливаться толпа, не подчинявшаяся требованию разойтись. Ввиду сего возле Городской Думы

118

войсками были прооизведены три залпа холостыми патронами, после чего образовавшееся там сборище рассеялось. Одновременно значительные скопища образовались на Лиговской улице, Знаменской площади, также на переселениях Невского Владимирским проспектом и Caдовoй улице, причем всех этих пунктах толста вела себя вызывающе, бросая в войска каменьями, комьями сколотого улицах льда. Поэтому, когда стрельба вверх не оказала воздействия на толпу, вызывая лишь насмешки над войсками, последние вынуждены были для превращения буйства прибегнуть стрельбе боевыми патронами по толпе, в результате чего оказались убитые, раненые, большую часть коих толпа, рассеиваясь, уносила с собой. В начале пятого часа Невский был очищен, но отдельные участники беспорядков, укрываясь за угловыми домами, продолжали обстреливать воинские разъезды. Около шести часов вечера четвертая рота Павловского полка, возмущенная участием учебной команды тога же полка подавлении, беспорядков, самовольно пошла с оружием под командой унтер-офицера навстречу учебной команде, желая с ней расправиться, но, встретив разъезд конных городовых, открыла по нему огонь, причем, один. городовой убит, другой ранен. Затея эта рота возвратилась ы свои казармы, куда явился батальонный командир полковник Экстен, который был ранен. По сему поводу производится расследование военными властями. Рота усмирена вызванными преображенцами.

Охранным отделением арестовано запрещенное собрание 30 посторонних лиц помещении группы Центрального Военного Комитета и 136 человек партийных деятелей, а также революционный руководящий коллектив из пяти лиц. Моему соглашению командующим войсками контроль распределением, выпечкою хлеба, также учетом использования муки возлагается на заведующего продовольствием Империи Ковалевского. Надеюсь, будет польза. Поступили сведения, что 27 февраля часть рабочих намеревается приступить к работам. В Москве спокойно. Протопопов. МВД».

На отдельном листке бумаги, рукою того же Протопопова, как бы в дополнение к этой телеграмме, написано:

«Войска действовали ревностно, исключение составляет самовольный выход четвертой эвакуационной роты Павловского полка».

Сообщение Протопопова, что порядок в городе не нарушался до четырех часов, неверно. Демонстрации в этот день начались часов с двенадцати дня, и с этого же часа происходили столкновения с полицией и войсками. Я лично в этот день был на Невском около 2 часов дня и был свидетелем ряда столкновений, обстрелов демонстрантов и т. п.

Напечатанное жирным в тексте телеграммы было зачеркнуто. Сообщение, что арестован «революционный руководящий коллектив из пяти лиц», имеет в виду арестованных на квартире т. Куклина членов Петербургского Комитета, у которых была взята написанная нами накануне этого дня листовка. Слухи о возобновлении работ

119

могли исходить из оборонческих кругов, близких к Военно-промышленному комитету, так как оставшаяся часть работников на свободе раньше высказывалась и в печати против стачечного движения.

Среди документов имеется чиновная «Ведомость о происшествиях по городу Петрограду», без подписей. Очевидно, составлялась в градоначальстве для доклада министру, следующего содержания:

«Ведомость о происшествиях по городу Петрограду,

27 февраля 1917 года.

26 февраля в 4 часу ночи, в управление 4-го участка Московской части явился в нетрезвом состоянии поручик 88-го пехотного Петровского полка Евгений Забелло и потребовал от дежурного полицейского надзирателя Вознесенского, чтобы тот принял от него заявление, но вместо этого стал ругать всех чинов полиции грабителями, бунтовщиками, мародерами и т. п., высказывая при этом сожаление, что среди полиции мало пострадало при беспорядках. Затем, увидя на столе объявление командующего войсками Петроградского военного округа о воспрещении скоплений на улицах, произнес бранные слова, добавив: «Лучше бы дал населению хлеба». Уходя из управления участка, сказал, что если бы его послали усмирять толпу, то он прежде бы перестрелял всех чинов полиции.

26 февраля, ввиду праздничного дня, работы на фабриках и заводах столицы не производились.

Около 2 часов дня демонстративно настроенные группы рабочих и публики пытались проникнуть на Невский проспект, собираясь в толпы на прилагающих улицах, но пешими и конными воинскими частями и нарядами полиции демонстранты были немедленно же разгоняемы, при этом на Невском проспекте, у здания городской думы, на Садовой улице, на Гончарной улице, на Литейном проспекте и на Знаменской площади войска неоднократно открывали по демонстрантам огонь. По предварительным сведениям, в больницы поступило 14 убитых и 55 раненых.

Во время столкновения с демонстрантами, из числа чинов полиции получили поранения 1 полицейский надзиратель и 2 городовых».

Ведомость уделяет гораздо больше внимания пьяному офицеру, чем происходившим на улицах города событиям. Такое отношение характеризует не только чиновничьи низы, но и само правительство, и даже Охранное отделение, которые рассматривали грандиозное революционное движение как «голодное буйство», и только. Помечена 27 февраля; утром того же дня началось восстание воинских частей 19. Так учитывали события охранники господствовавших классов.

120

XIX. НА ПЕТЕРБУРГСКОЙ СТОРОНЕ

С квартиры Павловых, находившейся посредине Сердобольской улицы, я направился на Петербургскую сторону, проход куда был совершенно свободен от всяких полицейских заграждений. В районе Каменноостровского проспекта все было тихо. Не видно было ни скопления людей, ни воинских патрулей, ни городовых. Уличная жизнь, предоставленная самой себе, не теряла от этого ни своего порядка, ни своей живости.

Лишь вдали, в районе Петропавловской крепости, виднелись воинские части и городовые. Свернул на Кронверкский проспект, на котором встретил целый ряд товарищей, сообщивших бодрые вести с Васильевского острова, Нарвской заставы. Недалеко от Церковной встретил М. И. Ульянову, возвращавшуюся из охранного отделения, куда она ходила за получением разрешения на свидание со своей сестрой А. И. Елизаровой, арестованной несколько дней до этого. М. И. Ульянова уже в охранке поняла, что дела Николая II плохи. На ее глазах Охранное отделение начало пустеть, находившиеся там были очень смущены. На просьбу о свидании «сотрудники» охранки заявили, что скоро освободят всех.

С товарищем Ульяновой мы зашли к моему земляку, бывшему большевику, А. Н. Рябинину, жившему на Церковной. В квартире А. Н. Рябинина поделился всеми радостными событиями, о которых знал. К вечеру, шутя, обещал своему земляку, что займем и охранку. Оба мои собеседника были мало осведомлены о том, что происходит и как происходит, и мои сообщения для них были сюрпризом.

После этой встречи пытаюсь проникнуть в центр города через Биржевой мост к Дворцовому. На Биржевом мосту стояла цепь солдат и пропускала только едущих из города. Сквозь цепь проходили только чиновники всех ведомств, рангов и чинов. Этим людям не было никакого дела до той борьбы, которая развертывалась на улицах города.

Вдали, в направлении Выборгской стороны, Финляндского вокзала, поднимался к небу высокий черный столб дыма. Взоры всех обращались на этот дым. Встревоженные чиновники тихо делились друг с другом новостями.

Пробую уговорить солдат, чтобы пропустили в город. Образуется маленькая толпа желавших, как и я, пройти в город. Солдаты охотно вступали в разговоры с нами,

121

но в пропуске через цепь в город любезно отказывали. Прохожие передали, что восставшие подожгли здание Окружного суда.

Вокруг Петропавловской крепости совершались какие-то военные приготовления. Из крепости были выведены несколько рот солдат, прошли вдоль стены, вышли на лед. Часть этих солдат раскинулась цепью вокруг стен, на некотором отдалении от них. На крепостных стенах, обычно погруженных в тишину и безлюдье, на этот раз было заметно оживление. Шли какие-то приготовления, смысл которых был очевиден. Крепостные власти ждали нападения на крепость и готовились к ее защите.

Столб дыма над Выборгской стороной становился все черней и черней. Эхо доносило слабые звуки стрельбы из винтовок. Иногда треск далекого пулемета резал притихший воздух. Улицы Пеюрбургскбй стороны пустели.

После безуспешных попыток попасть в центр города решил зайти к Алексею Максимовичу Горькому и узнать от него, что делается в рядах «прогрессивного блока», у наших врагов и т. д. У дома № 23 по Кронверкскому проспекту не видно больше дежурных филеров (шпионов).

Алексей Максимович был дома. У него встретил т. Тихонова (Сереброва), какого-то молодого военного, Суханова (Гиммера). От них узнал, что Государственная Дума распущена царем и что Совет Старейшин Государственной Думы сегодня в ней постановил: Государственной Думе не расходиться, всем депутатам оставаться на своих местах. Там же получил сообщение, что совещание членов Государственной Думы, или Совета Старейшин, избрало особый Исполнительный Комитет Государственной Думы20, имевший задачи «водворения порядка в Петрограде и для сношений с учреждениями и лицами».

Исполнительный Комитет Государственной Думы состоял из следующих лиц: М. В. Родзянко, А. Ф. Керенского, Н. С. Чхеидзе, В. В. Шульгина, П. Н. Милюкова, М. А. Караулова, А. И. Коновалова, И. И. Дмитрюкова, В. А. Ржевского, С. И. Шидловского, Н. В. Некрасова, В. Н. Львова и полковника Энгельгардта.

Из царского лагеря сообщали о большой панике, развале. Министр внутренних дел Протопопов, пулеметы которого оказались бессильными победить революционный народ, заболел. Председатель царского Совета министров Голицын (князь) подал в отставку.

Крушилось царское самодержавие. В самой столице не видно было ни одной крупной силы, которая угрожа-

122

ла бы революционной победе. Лишь суета, молчание Петропавловской крепости, имевшей значительный гарнизон и артиллерию, смущали всех.

Относительно отношения фронта к победе революции сомнений было мало. Слишком хорошо было известно глубокое недовольство и возбужденное настроение армий. Из других городов известий еще не было.

XX. В ТАВРИЧЕСКОМ ДВОРЦЕ

Рассказав Алексею Максимовичу и бывшим у него гостям о событиях, имевших место на Выборгской стороне, я решил направиться в Государственную Думу. Из Выборгского района по телефону сообщали, что кое-где рабочие выбрали депутатов и посылают их в Таврический дворец. Там предполагалось собрание депутатов и организаций Совета Рабочих Депутатов. Идти в Таврический дворец вместе со мною выразили желание тт. Тихонов и Суханов. С обоими я несколько раз встречался у Алексея Максимовича Горького, но был мало знаком.

Был уже шестой час, наступали сумерки, когда втроем мы вышли из квартиры товарища Горького. Ни в подъезде, ни у подъезда, ни у трамвайной остановки не видно было ни одного шпика.

В молчании прошли мы мимо Петропавловской крепости, перешли Троицкий мост и уже около Летнего сада встретили грузовики, переполненные вооруженными солдатами и рабочими. К одному из них я подошел и попросил их направиться к Охранному отделению и занять его.

Вечерняя мгла покрыла Орудийный завод, около которого было много вооруженных винтовками рабочих и солдат. На углу Литейного и Шпалерной улицы у горевшего здания Окружного суда стояли пожарные части. Из окон огромного, охваченного дымом здания било пламя, освещая красным огнем огромную толпу любопытных, наблюдавшую безнадежные попытки пожарных утишить огненную стихию.

На перекрестке Захарьевской улицы Литейный проспект был забаррикадирован. Вдоль Литейного, в сторону Невского проспекта смотрели два пушечных жерла. Около орудий стояли артиллеристы и на страже, с оружием в руках, рабочие и солдаты. За прикрытием, на углах Захарьевской, лежали ящики со снарядами. Несколько полевых орудий было выкатано из мастерских

123

Орудийного завода и стояли в проезде, отделенные от снарядных ящиков. Вдали по Литейному слышалась беспорядочная ружейная перестрелка.

Первое укрепление и заставу революционных солдат и рабочих мы прошли безо всяких затруднений. Улицы этого аристократического, крупнобуржуазного района, примыкавшего к Таврическому саду, были малолюдны. В разных направлениях шли группы солдат. В районе Песков была слышна усиленная трескотня винтовок.

На углу Шпалерной и Таврического сада стоял грузовой автомобиль с установленным на площадке пулеметом. Около него находился вооруженный патруль. Здесь начиналась охрана подступов к зданию Государственной Думы.

Около Таврического дворца — большое скопление солдат. У входа в здание заседаний Государственной Думы происходила толкотня. Часовые с трудом удерживались на ногах от давления с обеих сторон. В дверях, среди толпы, потерял своих спутников и поиски собравшихся делегатов делаю уже в одиночестве. У некоторых дверей стояли воинские посты, кажется из 1-го Запасного полка. В Екатерининском зале было много солдат, интеллигенции, из которой выделялись депутаты IV Думы, державшиеся как «у себя дома». Рабочих не было видно.

Прошел Екатерининский зал и через него в комнату № 11, в которой встретил суетившегося Н. Д. Соколова. В следующей комнате, № 12, на длинном столе лежали нарезанные из красного сатина ленты. Кто-то из присутствовавших подвел меня к этому столу и нацепил на рукав моего пальто красный бант.

Направо от входа стоял стол, за которым я увидел группу стоявших рабочих и интеллигентов, среди которых узнал Хрусталева-Носаря, Гвоздева. Оказалось, что это были оборонцы всех мастей, освобожденные в этот день из «Крестов».

Н. Д. Соколов познакомил меня с Эрлихом, отрекомендовавшимся бундовцем. Последний также выказывал большую расторопность, бегая из одной комнаты в другую. В комнату приносили стулья, приспособляли ее для заседания. Из рабочих районов не видно еще никого, не было видно также никого из наших партийных товарищей, членов Бюро Центрального Комитета.

Собравшиеся поговорили о том, что следовало бы находящимся здесь взять на себя инициативу учреждения

124

Совета Рабочих Депутатов и выбрать руководящий центр, могущий быть всеми признанным.

Я предложил не спешить с учреждением Совета и подождать для этого представителей рабочих районов. Н. Д. Соколова убедил в необходимости приступить к открытию не иначе как при наличии двух-трех десятков представителей от рабочих. Большего в этот день невозможно было и ожидать. Согласились повременить пару часов, а этим временем приспособить комнату к открытию заседания Совета.

Оставшееся до открытия Совета время я постарался использовать для предупреждения наших товарищей об ожидавшемся открытии Совета. Телефоны работали слабо, и мне с большим трудом удалось позвонить кое-куда и предупредить товарищей, пригласить их в Таврический дворец.

Однако ожидать большого наплыва наших представителей от фабрик и заводов не приходилось, так как большинство товарищей было занято уличной борьбой. Еще во многих местах города приходилось вести бой с засевшими в засадах городовыми. В некоторых казармах заперлись верные царю офицеры и отбивались пулеметным огнем. Наиболее активные товарищи были в рядах тех, которые добивали остатки сопротивлявшегося царизма.

Освобожденные из тюрем, участков и Охранного отделения наши партийные товарищи, в том числе и члены Петербургского Комитета, тотчас же встали на партийную работу. В то время, когда оборонческие элементы и радикальная мелкобуржуазная интеллигенция спешили в Думу в надежде на получение «исторических ролей», становились бок о бок со своими буржуазными друзьями из «прогрессивного блока», наши товарищи продолжали руководить уличной массовой борьбой рабочих и солдат и работать среди них, разъясняя им значение и смысл происходящего.

Комната, в которой предполагалось открытие Совета Рабочих Депутатов, мало-помалу наполнялась делегатами и интеллигентской публикой. Особенно много было интеллигенции, искавшей мандатов в качестве представителей в Совет. Во избежание переполнения комнаты, пришлось поставить часового и отдать распоряжение о пропуске только представителей заводов, фабрик и организаций. Появились в Таврическом дворце многие из «бывших», игравших когда-то некоторую роль в нашей

125

Российской Социал-Демократической Партии, но отошедшие за последние годы в неизвестность. К победившим рабочим и солдатам потянулись все, до этого дня чуравшиеся их борьбы, а теперь наперебой предлагали свои услуги в качестве «вождей». Освобожденные из тюрьмы представители «Рабочей группы» Центрального военно-промышленного комитета использовали свой аппарат для мобилизации своих представителей в Таврический дворец. Думская социал-демократическая фракция Н. С. Чхеидзе также собрала весь цвет меньшевизма. К. А. Гвоздев, выйдя из «Крестов», сумел дать на некоторые заводы «своим ребятам» телефонограмму о собрании Совета на 7 часов вечера.

Время приближалось к девяти часам. Несколько десятков рабочих, представителей от фабрик и заводов, разместились на приготовленных местах. Среди них, поближе к тем, в которых я чувствовал своих единомышленников, занял местечко и я. Среди окружающих «зрителей» вижу товарищей В. Молотова и П. Залуцкого и знаками прошу их подойти поближе ко мне, имея в виду возможную необходимость совещания.

XXI. ОТКРЫТИЕ ЗАСЕДАНИЯ СОВЕТА РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ

В конце девятого часа вечера в комнате № 12 собралось человек сорок — пятьдесят рабочих — представителей от различных районов. Никакой проверки прибывших делегатов не было. Не было также и никакой регистрации представителей. Большинство, если не все поголовно, имели «устные» мандаты, без всяких удостоверений от заводов. Да и кто же мог проверять? Предполагалось всеми, что сегодняшнее собрание является инициативным, а настоящее, с нормальным представительством, мыслилось впоследствии.

Кто мог, спешил занять место. Около стола группировалась оборонческая компания во главе с К. А. Гвоздевым. Ни Чхеидзе, ни Керенского или кого-либо из депутатов Государственной Думы не было видно ни за столом, ни среди беседующих групп.

Рабочие-делегаты, пришедшие из районов, требовали скорейшего открытия заседания, так как все спешили в свои районы. Никому из рабочих не хотелось оставаться в этих стенах, вне массы, вне борьбы. Еще не чувствова-

126

лось, а еще менее понималось, что борьба с улиц переносится в стены Таврического дворца.

Мысль об устройстве фракционного, чисто большевистского совещания пришлось покинуть ввиду крайне малого числа единомышленников, пришедших сюда. Другие партийные группировки, очевидно, были не в лучшем состоянии, так как вели дело по-«беспартийному».

Открытие первого заседания первого Петроградского Совета Рабочих Депутатов21 произошло коллективно, сумбурно, одновременно целой группой лиц, в которой были Н. Д. Соколов, К. А. Гвоздев, Эрлих, Панков и другие, имена коих не сохранились в моей памяти. Наконец Н. Д. Соколову удалось уже одному открыть собрание и предложить избрать председателя.

Некто из группы оборонцев-меньшевиков, стоявших прочной стеной за столом, выдвигает кандидатуру «бывшего председателя Совета Рабочих Депутатов в 1905 году товарища Хрусталева-Носаря». Многие из присутствовавших рабочих не были осведомлены относительно послереволюционной деятельности Хрусталева-Носаря, и в общем сумбуре, при поддержке меньшевиков-оборонцев, пришедших на это собрание всей своей рабочей и нерабочей группой, этот господин мог бы пройти в члены Исполнительного Комитета. Не зная настоящего политического лица Хрусталева, рабочие могли принять его кандидатуру, как желанную, напоминавшую им одну из славных страниц исторической борьбы петербургского пролетариата. Но был бы величайший позор для питерского пролетариата, если бы он допустил избрание в свой центр одного из позорнейших ренегатов.

Чтобы не допустить этого позора, я вношу предложение избирать не только президиум, но и весь деловой, руководящий орган, тут же названный «Исполнительным Комитетом». Николай Дмитриевич Соколов, очевидно понявший, в чем дело, соглашается с моим предложением, и оно принимается без голосования. Тут же определяется временный, до завтрашнего заседания, и состав Временного Исполнительного Комитета в 11 человек. Приступили к намечению кандидатов.

И опять то же лицо из оборонческих кругов выдвинуло первым имя Хрусталева-Носаря. Н. Д. Соколов, как послушный председательствующий, поставил было эту кандидатуру на голосование, но я потребовал слова по поводу этой кандидатуры.

127

Прежде всего, я выразил свое удивление и негодование по поводу того, что один из ренегатов социализма, ставший сотрудником «Нового времени», клеветник и антисемит, присутствует на открытии первого боевого, революционного рабочего органа, и не просто присутствует как зритель, а как почетный член собрания. От имени Российской Социал-Демократической Партии (большевиков) потребовал немедленного исключения Хрустале-ва-Носаря из состава учредителей Совета Рабочих Депутатов, а не голосования его в состав Временного Исполнительного Комитета.

Кроме того, я предложил проверить присутствовавших и выяснить, кто имеет право и честь быть среди инициаторов, учредителей Совета.

Оборонцы встретили мое выступление крайне враждебно, но никто не осмелился выступить в защиту ренегата. Мои предложения, «как наиболее радикальные», ставились на голосование первыми и получили 33 — 35 голосов, т. е. около 3/4 голосов присутствовавших делегатов. Против предложений голосовали человек десять оборонцев.

Мандатная комиссия была избрана в количестве трех: Н. Д. Соколова, Эрлиха и К. А. Гвоздева. Для проверки присутствующих был объявлен коротенький перерыв. Проверка происходила в соседней (№ 11) комнате и продолжалась не более четверти часа. Делегатов от рабочих было человек 40 — 45, не больше. Хрусталев-Но-сарь был устранен, но по открытии собрания потребовал было слово для объяснений. Однако собравшиеся рабочие не пожелали его выслушать и своими разумными протестами предупредили председательствовавшего, намеревавшегося запросить собрание, угодно ли ему выслушать Хрусталева.

После исключения Хрусталева-Носаря меньшевики выдвинули Н. С. Чхеидзе, социалисты-революционеры (Сурин и др.) — А. Ф. Керенского, кто-то поставил кандидатуру М. Скобелева. За этими именами пошли выдвижения с «мест», в случайном, неорганизованном порядке. Ставились на голосование социалист-революционер П. Александрович (Пьер Ораж), К. А. Гвоздев. Наши товарищи выдвинули пишущего эти строки, работавшего тогда под фамилией Александра Беленина; я лично поставил на голосование кандидатуру рабочего Петра Залуцкого. Моя кандидатура была вызовом для оборонцев, и они голосовали против, но тем не менее я получил боль-

128

шинство голосов. Всего за меня голосовало человек 25. Из этого следует, что присутствовало делегатов и «правомочных» инициаторов не более 45 человек. Н. Д. Соколов, которого до этого времени считали большевиком, был выдвинут нашими товарищами. Меньшевики (Инициативная группа) выдвинули Гриневича и рабочего-металлиста Панкова. Социалисты-революционеры пожелали выдвинуть в Исполнительный Комитет тоже одного рабочего и провели Сурина (от «Айваза»), оказавшегося агентом Охранного отделения. Всего, таким образом, было выбрано 11 человек. При этом было принято, что настоящие выборы произойдут на другой день, на полном и более правомочном собрании Совета Рабочих Депутатов. Время созыва Совета определили на 12 часов дня 28 февраля.

Вслед за выборами Временного Исполнительного Комитета я вношу предложение усилить Исполнительный Комитет введением в него партийного представительства. По этому вопросу я успел перекинуться своими соображениями с т. П. Залуцким и В. Молотовым и сделал свое предложение от имени Бюро Центрального Комитета. Оно не встретило ни принципиальных, ни деловых противников и было принято без голосования. Далее я внес уже детальные дополнения к основному, только что принятому решению о количестве и порядке представительства. После краткого обмена мнений было принято, что три политические партии: 1) Российская Социал-Демократическая Партия (большевиков), 2) Российская Социал-Демократическая Партия (меньшевиков) и 3) Партия Социалистов-Революционеров — посылают с решающим голосом по три делегата каждая. Из этих трех одно место обязательно должно быть предоставлено петербургским комитетам партий. Кроме того, каждая национальная организация этих трех партий имеет право послать по одному представителю, также с правом решающего голоса.

Внося это предложение, мы считали нужным усилить партийное влияние во Временном Исполнительном Комитете, в который стремились всевозможные господа, независимые от социализма и революционных рабочих организаций. Быть представителем победоносного революционного пролетариата было и лестно и выгодно. И если в тяжелые времена подпольного житья и борьбы мы чувствовали, как многие из интеллигентов, «бывших» членов партии, сделавшись директорами заводов, ушедших

129

на службу в Союзы городов и земств, делали все, чтобы никто не напомнил им о прошлом, то в эти дни им было выгодно взять обратное направление, спекулировать на «грехах своей молодости»!

Покончив с организационными вопросами, связанными с выборами Исполнительного Комитета, собрание заслушало краткое сообщение о продовольственном положении города. Положение в этой области отнюдь не было катастрофическим. Было выяснено, что общественные организации (главным образом Союзы земств и городов), а также интендантство имели значительное количество продуктов питания. Собрание решило использовать для питания армии и населения все как интендантские, так общественные и частные запасы продовольствия. Для проведения этого постановления в жизнь, а также и для организации всего дела снабжения продовольствием города была образована продовольственная комиссия во главе с товарищем Громаном. Следующий вопрос, также поставленный и решенный Советом в спешном порядке, был вопрос об издании «Известий»22. Питер уже три дня не видел печатного, даже уродливого слова, а революция вызвала такой живой интерес ко всему происходившему даже у обывательских элементов. По улицам ходили огромные толпы собирателей новостей и слухов. Выходивших из Таврического дворца осаждали, требовали сообщений о ходе революционного движения, как в самом городе, так и в провинции и в армии, и отпускали только после удовлетворения просьбы толпы. Совет решил немедленно приступить к печатанию своей газеты — «Известий», заняв для этой цели лучшую типографию в городе. Все это дело издания и связанная с ним реквизиция типографии были тут же поручены троим социал-демократам: Б. В. Авилову, работавшему тогда с нами, В. Д. Бонч-Бруевичу, владельцу книгоиздательства «Жизнь и знание», и Ю. Стеклову. Все трое находились среди гостей в комнате заседаний Совета. Все дали свое согласие и немедленно отправились организовать порученное им дело.

Во время обсуждения вопроса о печати появились в собрании Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Керенский, М. Скобелев. Очевидно, они были на заседании Комитета Государственной Думы. Н. Д. Соколов передал председательствование Чхеидзе.

После решения вопроса об издании своей газеты я поставил вопрос о работе в районах. Старая власть была

130

разрушена, и Совет должен был дать указания, как рабочим организоваться в районах. Однако детально обсуждать этот вопрос делегаты не хотели, так как все спешили вернуться в свои районы, но поручили Исполнительному Комитету послать в каждый район своих полномочных представителей для организации рабочих и местных органов власти. Во время обмена мнений по этому вопросу впервые было пущено в ход слово «комиссар». Рабочие представители спешили в свои районы, и первое заседание первого Совета Рабочих Депутатов, учредителей великого революционного органа питерского пролетариата, на этом закрылось. Следующее заседание было назначено на другой день, т. е. на 28 февраля, в 12 часов дня, в Таврическом дворце.

XXII. ПЕРВОЕ ЗАСЕДАНИЕ ИСПОЛНИТЕЛЬНОГО КОМИТЕТА

Тотчас же после закрытия заседания Совета Рабочих Депутатов начал свои действия Временный Исполнительный Комитет. Первое заседание первого Исполнительного Комитета состоялось в соседней с № 12 комнате, отделенной занавеской от той, в которой только что заседал Совет.

Перед открытием заседания Исполнительного Комитета мы, трое членов Бюро Центрального Комитета РСДРП, П. Залуцкий, В. Молотов и пишущий это, вошедший в Исполнительный Комитет под кличкой А. Бе-ленин, устроили маленькое совещание. На совещании мы кратко наметили наш план действий — выдвигать мероприятия, обеспечивающие победу революции и дающие возможность немедленной организации рабочих вокруг Совета. В. Молотова решили ввести в Исполнительный Комитет от Бюро Центрального Комитета, одно место предложили Петербургскому Комитету, но в тот вечер он не мог им воспользоваться. Третье место у нас оставалось в запасе, за отсутствием подходящего кандидата мы решили использовать его по приезде к нам подкреплений.

Заседание Временного Исполнительного Комитета открыл Н. С. Чхеидзе. К порядку конструирования Исполнительного Комитета я заявил, что Бюро Центрального Комитета вводит в его состав товарища В. Молотова. Вслед за этим поступило аналогичное заявление

131

от Инициативной группы, вводившей в Исполнительный Комитет Батурского. От имени «Межрайонного комитета» Российской Социал-Демократической Рабочей Партии была внесена просьба дать представительство их Петербургскому Комитету. Ввиду того что «межрайонцы» стояли на родственной с нами платформе, мы поддержали их, и один представитель от них был допущен в состав Исполнительного Комитета. Мандат на представительство «межрайонки» имел товарищ Юренев.

А. Ф. Керенского и М. И. Скобелева на заседании Исполнительного Комитета не было.

В порядок дня заседания были внесены не решенные Советом вопросы, как-то: об организации районов, а также вопрос о вооружении рабочих, внесенный мною от имени Бюро Центрального Комитета, и делегирование представителей в Военную комиссию при Комитете Государственной Думы.

По вопросу об организации районной власти было решено назначить членов Исполнительного Комитета и других лиц, по рекомендации членов Исполнительного Комитета, в качестве «комиссаров для установления народной власти в районах Петрограда». Тотчас же состоялось назначение, и мне был поручен Выборгский район. В соседний — Лесной район — был назначен социалист-революционер Сурин. На пост комиссара Петербургской стороны социалисты-революционеры выдвинули Пешехонова, как жившего там и знавшего хорошо район. Комиссары обязаны были образовать районные комитеты.

По вопросу о вооружении рабочих были небольшие прения, но в общем вопрос прошел без особых разногласий, постановили вооружить 10% питерских рабочих. Мне было поручено выступать по всем вопросам, связанным с делом вооружения рабочих и организации милиции.

После переговоров с представителями районов были намечены сборные пункты для вооружения рабочих и не прикрепленных к казармам солдат. За эти дни борьбы в Питере оказалось очень много солдат, отбившихся от своих частей или пришедших из ближайших к Петрограду городов и местечек. Для Выборгского района было отведено помещение Общества потребителей и Больничной кассы завода Парвиайнен. Петербургский — назначил место сбора в Бирже труда, по Кронверкскому проспекту. Василеостровский район также выбрал помещение местной Биржи труда, на 13-й Линии, д. 46. Рождест-

132

венский (включая Пески — Смольный) район устроился в столовой местного попечительства по Мытнинской улице. Рабочий район Невской заставы объявил местом сбора вечерние классы для рабочих в с. Смоленском. Нарв-ский район выбрал помещение Больничной кассы Путиловского завода.

За работой Военной комиссии рекомендовалось наблюдать всем членам Исполнительного Комитета, кроме того, решили послать туда для связи Н. Д. Соколова и П. Александровича — социал-революционера интернационалиста.

Во Временный Комитет Государственной Думы делегировали Н. С. Чхеидзе и А. Ф. Керенского. Оба они были членами этого комитета, но приняли на себя представительство и от Исполнительного Комитета. Давая мандат на представительство, Исполнительный Комитет поручил им следить за тем, чтобы ни одно мероприятие, ни одно решение правительственного характера не исходило бы без ведома Исполнительного Комитета Совета Рабочих Депутатов. Они должны были наблюдать за деятельностью комитета Государственной Думы и не допустить до того, чтобы господа Милюковы и Родзянко за спиной восставшего народа столковались с остатками царизма.

Несмотря на бурлившее настроение и всеобщий энтузиазм, первое заседание первого Временного Исполнительного Комитета отличалось деловитостью и отчетливостью. Пока дело шло о технических средствах и способах укрепления революции, между нами, представителями различных политических партий и групп, разногласий в этот день не было. Но мы не скрывали и не боялись появления наших старых разногласий, разделивших во время войны единый международный социализм на два враждебных лагеря.

Н. С. Чхеидзе во время заседания держался растерянно, молчаливо, машинально ставил на голосование то или иное предложение. Казалось, что происшедшее падение царизма, торжество революции пришибло его своей быстротой и грандиозностью. Он очень часто исчезал из комнаты заседания Временного Исполнительного Комитета. О каком-либо влиянии его на решения Исполнительного Комитета или руководстве событиями через этот революционный орган не могло быть и речи. Его растерянный вид, ответы невпопад говорили красноречиво о том, что претензий вождя или партийного руководителя он в тот день не имел.

133

Несмотря на сравнительное единодушие в работе Временного Исполнительного Комитета за первый день, все же мы, большевики, могли определить, что в этом составе Исполнительного Комитета можем располагать поддержкой лишь небольшого числа его членов. Кроме нас троих голосовали и поддерживали нас социал-демократ, меньшевик-интернационалист Панков, социал-революционер П. Александрович, представитель «межрайонки» Юренев. Из остальных в этот день были с нами Н.Д.Соколов и Гриневич. Последний рекомендовал себя интернационалистом.

Очень поздно, под утро следующего дня, Исполнительный Комитет закончил заседание, но не исчерпал порядка дня. Во время заседания приходили различные делегаты и делегации с докладами и требованиями директив. Было постановлено подыскать для приема делегатов особую комнату и установить очередное дежурство членов Исполнительного Комитета.

По окончании работы Исполнительного Комитета было устроено совещание районных комиссаров. Все комнаты были заняты, и нам удалось найти место на галерке в зале заседаний Государственной Думы. В совещании приняли участие человек пять-шесть. На нем мы обменялись мнениями по вопросу об организации власти в районах. Опыта у нас еще не было, а потому совещание носило теоретический характер и было посвящено главным образом вопросу о том, как провести в жизнь постановление об организации вооруженных сил и «обеспечении» революционного порядка в столице.

Кому-то из членов Исполнительного Комитета было поручено организовать при нем канцелярию, и в ту же ночь был создан маленький аппарат. В канцелярии появился шрифт «карманной типографии» из каучука, из него была скомбинирована печать Временного Исполнительного Комитета.

После закрытия заседания Исполнительного Комитета и совещания районных комиссаров мы, «большевистская тройка» Исполнительного Комитета, устроили совещание нашего Бюро Центрального Комитета. Нас волновал вопрос о том, как пройдут выборы в Петроградский Совет. Собрание делегатов-учредителей показало нам, что наши товарищи увлеклись боевыми задачами и упустили выборы. П. Залуцкому поручили снестись с Петербургским Комитетом и побудить его к большей

134

активности. В Таврическом дворце решили организовать постоянную «явку», дежурство секретаря или членов Бюро Центрального Комитета. Мне было поручено сговориться с Е. Д. Стасовой в целях использования ее для этой работы. Со всех сторон ожидали мы в ближайшие дни подмоги партийными силами. Сами мы, «нелегалы», как члены Бюро Центрального Комитета, так и работники Петербургского Комитета, были основательно потрепаны нелегальным житьем. Я лично жил в Питере от конца октября 1916 года, не имея постоянного «своего» угла, ночуя изо дня в день по ночевкам. Не в лучшем положении были и другие. Наши же противники, не знавшие нелегальной работы и жизни, вошли в работу громадными свежими силами. Мы надеялись получить пополнение от освобожденных из тюрем, ссылки и от прибывавших из-за границы.

Во время нашей беседы ко мне пришел дежурный от телефонной будки и сообщил о нападении на квартиру А. М. Горького. Кто сообщал, неизвестно. Окончив наше совещание, вероятно, часу в пятом утра, я решил отправиться на Кронверкский проспект осведомиться о положении А. М. Горького. По выходе из Таврического дворца, несмотря на темноту, раннее утро и порядочный мороз, около дворца было очень много вооруженных солдат. Я обратился к стоявшим кучкам солдат с вопросом, имеются ли здесь автомобили. Ответили утвердительно и, пропуская меня вперед, повели к выходу, у которого стоял крытый автомобиль. Разбудили шофера. «Чей автомобиль?» — спрашиваю я. «Военного министра Беляева», — ответил проснувшийся шофер.

Сообщив шоферу, что являюсь членом Исполнительного Комитета, приказал завести машину.

«Кто из вооруженных согласен ехать на Петербургскую сторону?» — спросил я стоявших около автомобиля солдат. Отвечают согласием десятки голосов, не спрашивая куда и зачем, предложили свои услуги. Троих впускаю на автомобиль, а двое легли у подножек по обеим сторонам, вытянув винтовки вперед.

Был уже пятый час утра, когда мы направились на Кронверкский проспект. Несмотря на раннее утро, город не спал. По улицам, во всех направлениях, бродили группы вооруженных и безоружных людей. Наш автомобиль останавливали в пути несколько раз, предлагая сообщить новости о ходе революции. Кроме победного шествия революционного движения по всей стране,

135

сообщать было нечего, и эти успехи чрезвычайно радовали всех, и в ответ нам кричали «ура!» и пели «Марсельезу».

Кое-где к нам подходили переодетые полицейские чины, дрожавшие от холода и страха, просили арестовать их и спасти от самосуда или указать, куда они могут направиться для ареста. Указывали Таврический дворец и Михайловский манеж, как место, куда могут идти и там сдаться.

На Кронверкском проспекте все было спокойно. Однако солдаты, узнавшие причину моего беспокойства, заинтересовались судьбой А. М. Горького и просили меня подняться к нему и узнать о его положении. Звоним. Швейцар медлит открывать, но, увидя штыки, стал торопиться. Все поднялись на верхний этаж. В квартире А. М. Горького все было спокойно, и мы тотчас же вернулись обратно в Таврический дворец.

Шофер министерского автомобиля просил освободить его от работы, так как он провел весь день и всю ночь на автомобиле и больше работать не в состоянии. Отпустили его, но без автомобиля. О принятии в ведение Исполнительного Комитета его автомобиля выдали расписку. Тут же в толпе солдат нашлись двое автомобилистов, согласившихся заменить ушедшего.

Таврический дворец гудел, как пчельник. Люди толпились, спорили, делились уличными победами, вспоминали удалые моменты. Несмотря на ранний утренний час, здание Государственной Думы все наполнялось и наполнялось народом. Екатерининский зал напоминал военный бивуак, огромную спальню, где расположились на отдых, положив под головы винтовки или сумки, солдаты Петербургского и окрестных гарнизонов, отбившиеся от своих частей. Вся эта вооруженная солдатская масса была действующей революционной частью в эту ночь на 28 февраля. По первому требованию Исполнительного Комитета или Военной комиссии быстро строились отряды охотников, боевые отряды для вышибания полицейских из засад, патрули для разгона хулиганов и ареста контрреволюционеров, или, как тогда еще называли, приверженцев старого режима.

Таврический дворец с 27 февраля стал не только территориальным, но уже и идейным центром революции. Для собирания наших сил нужно было переносить и нам подпольный центр в здание Государственной Думы. Это предстояло сделать немедленно.

136

XXIII. НА ВЫБОРГСКОИ СТОРОНЕ

Выборгский район я покинул после полудня 27 февраля и уже только на другой день смог побывать там. Товарищи поделились со мной своей работой и переживаниями за вторую половину дня 27-го. Рабочие и работницы Выборгской стороны проявили в этот день много революционной решимости и героизма. Неоднократные, повторные попытки вовлечь солдат, соединиться с ними дали свои результаты. Сначала присоединялись к рабочим одиночки, затем приходили группами. Удавалось проникнуть и в казармы.

Для проникновения в казармы рабочие и присоединившиеся к ним вооруженные и безоружные солдаты устраивали собрания, тут же на улице выбирали «депутации» и направляли их к упорствовавшим солдатам. Так удалось вовлечь стоявшую на Выборгской автомобильную роту и часть самокатчиков, но без офицеров. Офицеры засели в казармах и обстреливали манифестантов.

В полдень собралось достаточное количество вооруженных рабочих и солдат и совершилось наступление на полицейских в районе Сампсониевского моста, но особенно серьезные силы были вблизи Литейного моста. Наши партийные товарищи руководили многотысячной массой рабочих, работниц и солдат, стремившихся соединиться с восставшими по ту сторону Литейного моста. Против этой массы выступил отряд городовых под командой полицмейстера, но восставшие не отступили, открывая свои груди навстречу полицейским угрозам стрельбой. Метким ударом полицмейстер был убит, толпа прорвала цепь городовых. С той стороны Невы, вдоль Литейного и по выходящим на него улицам и переулкам, действовали восставшие полки — Волынский, Литовский и Преображенский. Часть этих полков разогнали барьеры городовых около Орудийного завода, согнали их с Литейного и соединились с рабочими, работницами и солдатами Выборгской стороны. Мимоходом выгнали из мастерских Орудийного завода работавших рабочих. По пути были случаи расстрела офицерских и генеральских чинов. Напротив Орудийного был убит генерал Матусов.

Разогнав городовых, рабочие и солдаты бросились освобождать тюрьмы — «Кресты» и «предварилку». Тюремная охрана не оказала сопротивления. Одной угрозы взорвать динамитом ворота тюрьмы было достаточно, для того чтобы взять «Кресты».

137

В группе рабочих и солдат, бравших «Кресты», находился один наш товарищ — страховик А. Н. Падерин, — служивший в то время в Преображенском полку. Он участвовал в освобождении Гвоздева и других, сидевших там в то время.

Приблизительно таким же образом была взята народом и «предварилка», в которой также было много политических заключенных.

Многие полицейские участки подверглись разгрому, некоторые были преданы огню. Под вечер Петроград был иллюминован заревом пожаров. Горело здание Окружного суда, пламя пожирало особняк Губернского жандармского управления, пылала Александро-Невская часть, горело тюремное управление. Литовский замок и т. д.

Многие из политических заключенных тотчас же становились в ряды революционного народа и отправлялись сражаться с засадами городовых, офицеров и т. п. реакционными элементами.

В то время, когда я совершал обход петербургских районов и путешествовал от А. М. Горького в Таврический дворец, победоносные товарищи Выборгской стороны искали меня по явкам и квартирам или кого-либо из других членов Бюро Центрального Комитета. Мы были нужны для разрешения целого ряда вопросов, связанных с воссозданием организации, переходом партии от подпольной работы к широкой легальной организации. Кроме того, товарищи Выборгского района считали необходимым издание партийного манифеста, определяющего ближайшие наши задачи в революции. Ища нас по нелегальным квартирам, товарищи (Каюров, Хахарев, Лебедев, Павлов, Чугурин и др.) не догадались заглянуть в Таврический дворец, на заседание Совета Рабочих Депутатов, в котором мы принимали все трое активное участие. Не найдя нас, товарищи Хахарев, Лебедев и Каюров отправились на квартиру к последнему и там принялись писать проект манифеста. Рано утром на следующий день (28 февраля) проект манифеста был доставлен нам для редактирования в Бюро Центрального Комитета. Ознакомившись с манифестом, мы приняли его за основу, внесли ряд исправлений и поручили В. М. Молотову окончательную выправку, а также и сдачу в печать.

Выборгская районная организация нашей партии начала открыто работать уже с вечера 27 февраля. Пар-

138

тийная жизнь била ключом. По заводам проходили собрания партийных коллективов. На 28 февраля утром были назначены общезаводские собрания, на которых должны были произойти выборы в Совет Рабочих Депутатов. Одновременно (или почти одновременно) с выборами в Совет производили организацию заводских комитетов.

То же самое происходило и по другим рабочим районам. Рабочие всюду спешно организовывались. По всем фабрикам, заводам и мастерским устраивались митинги, деловые собрания, посвященные экономическим вопросам, выбирались заводские комитеты и различные комиссии, как-то: продовольственные, милиционные. Происходили выборы в Совет. Открывали свои действия и партийные ячейки. Рабочая жизнь била ключом. Питерский пролетариат в эти дни развил большую самодеятельность.

XXIV. СОЛДАТЫ И РЕВОЛЮЦИЯ

От начала войны (19/VII 1914 г.) до февральских событий на улицах Петрограда в 1917 году прошло более двух с половиной лет. За этот промежуток времени ура-патриотизм первых месяцев войны выдохся. В то же время тяжести войны — в виде дороговизны, исчезновения продуктов, лишения многих миллионов семей их последних кормильцев и работников — возрастали с каждым днем, ложась тяжелым бременем на плечи трудового народа. Буржуазия и правительственная пресса поддерживали лозунги войны до конца, до полной победы. Но положение армии, грандиозные поражения и потери отодвигали самую возможность победы в неизвестную даль времен.

Набор за набором сгоняли в города жителей деревенских просторов, полей и лесов. Сначала города и деревни отдавали только молодых, цветущих, но не хватало их. Высокая немецкая техника по истреблению людей быстро уничтожала наши кадры, подсекая под корень и самый «неиссякаемый источник живой силы», как писали тогда наши лжепатриотические продажные журналисты. Технические недостатки русской армии, бездарность командного состава, ее общую отсталость стремились поправить обилием человеческого материала, «живой силой», т. е. пушечным мясом.

139

Бессмысленность этой войны, царской затеи, сознавалась многими солдатами. Даже отсталая масса солдат инстинктивно чувствовала глубоко враждебный характер этой бойни. Лишь жестокая дисциплина, поповский и патриотический обманы были причиной тому, что антивоенное настроение не выливалось в казарменные бунты.

К началу 1917 года Петербург был превращен в крупную резервную базу Северо-Западного фронта23. Все полки гарнизона были развернуты в запасные и некоторые из них насчитывали свыше 16000 солдат, т. е. по 1000 солдат в роте, не считая хозяйственных частей. Казарм «мирного времени» не хватало, были заняты частные дома. Все помещения были приспособлены для вмещения возможно большего количества солдат. Внутри казарм были трехэтажные нары. Содержались солдаты плохо. Обращение командного состава было жестокое. На этой почве у солдат было огромное недовольство.

Революционная работа среди солдат Петербургского гарнизона велась все время войны. Однако в силу переменного состава солдат, прочного организационного закрепления связей с организацией было все же мало. Значительно лучше было дело во флоте. Там наша партия имела крепко организованное ядро. Центром флотской организации был Кронштадт. Работу среди моряков не нарушили и последние провалы Военной организации, имевшие место в 1916 году. Связи Военной организации (или «Военки», как тогда называли ее) среди моряков и крепостных артиллеристов были обширны. Они обнимали не только Кронштадт, со стоявшими там судами и учреждениями, но имелись и в Ораниенбауме, на Красной Горке, в Сестрорецке, на форте Ино, в Гельсингфорсе, Свеаборге. Всей деятельностью «Военки» руководил Петербургский Комитет.

Относительно работы среди моряков другими партийными организациями (меньшевиками и эсерами) у нас сведений не было. Ни социалисты-революционеры, ни социал-демократы меньшевики о своей работе среди войск Петербургского гарнизона не говорили, ни о какой попытке координировать деятельность в этой области между нами не было и речи. Из этого мы заключали тогда, что ни одна из других партий подпольной работы среди военных не вела24.

Для патриотических, оборонческих элементов «воздержание» от пропаганды в армии было в порядке вещей, так как они прекрасно понимали, что антиправи-

140

тельственная пропаганда среди солдат неизбежно подорвет «боеспособность» армии, а это не входило в их задачи. Интернационалисты же в этих партийных (эсеровских и меньшевистских) организациях были очень слабы и малоактивны. Оборонческие центры их подавляли как организационно, так численно и авторитетом.

К настроениям солдатской массы рабочие Питера чутко прислушивались. В Петербургский Комитет бывало много сообщений, шедших непосредственно от заводских коллективов, относившихся к характеристике казарменной жизни солдат, их настроениям и отношению к борьбе рабочего класса.

Рабочие Петербурга имели уже неоднократные свидетельства о том, что казарменный люд, сжатый тисками военной дисциплины, недоволен своим положением пушечного мяса. Часто солдаты выражали свои массовые симпатии к борьбе рабочих, и далеко не платонически. Еще в октябрьские дни 16 года солдаты 181-го Запасного полка участвовали в отражении нападения полицейских на стачечников завода «Новый Лесснер». Во время стачки и демонстраций 9 января 1917 года солдаты в некоторых местах выражали открыто и шумно чувства солидарности.

Выдвигая лозунги уличной борьбы с царским самодержавием, мы уже учитывали происшедшее изменение среди обитателей казарм военного времени. Запасной солдат, оторванный от своей земли, батрацкой работы, от фабричного станка или иной службы, был близок по своим настроениям населению рабочих кварталов, так называемой демократии. Правда, эти солдаты, так же как и молодежь, покорно сносили все унижения военной службы и дисциплины, но, по нашему мнению, их трудно было использовать для борьбы против своего брата, рабочего народа. Наоборот, мы ожидали, что в моменты обострения этой борьбы часть солдат с оружием в руках станет на сторону борющихся рабочих. Яркий пример этому был у нас в памяти, в дни всеобщей стачки конца октября 1916 года, на Выборгской стороне, когда солдаты в борьбе против полиции неорганизованно, но активно стали на сторону рабочих.

Положение солдат в казармах и вне их было настолько тяжелое, бесправное и возмутительное по унизительности, что не могло не возбуждать солдат. В сохранившемся у меня проекте прокламации к солдатам, написанном в феврале месяце 1917 года и переданном мне

141

товарищем солдатом, членом нашей партии, описывается положение солдата. «Долго ли мы будем сносить жестокости и оскорбления военной службы, будем терпеть кулачные побои да розги, будем голодать или есть ту гадость, которой нас кормят, будем гнить по тесным вонючим казармам да грязным окопам?»

О том, что в армии процветала кулачная расправа и порка, было известно всем. Такое обращение с защитниками отечества не могло способствовать развитию в них любви к отечеству розги.

Материальное положение солдат страдало от традиционных краж, принявших за время войны легендарные размеры.

Вне казарм солдаты подвергались всякого рода унижениям. Помимо обычных отданий «чести» солдат на улице подвергался всякого рода гонению. Усталый, голодный, он не имел права зайти даже в простую чайную, чтобы утолить голод и жажду. Получив увольнение из казармы на несколько часов, солдат не имел права ехать даже на площадке трамвая. Особые патрули следили за солдатами на улицах. Около остановок трамваев дежурили особые военно-полицейские посты, изгонявшие и ловившие солдат за пользование трамваем. За всякое нарушение унизительных для человеческого достоинства правил солдата тащили в комендантское управление, а там его ждали арест и другие скорпионы.

Такие условия существования солдатской массы — на фоне военного грабежа, наживы и патриотической лжи — создавали благоприятную почву для нашей антивоенной и революционной пропаганды. Однако, в силу материальной бедности, нам не удалось поставить широко организационную и агитационную работу среди войск. Этот недостаток мы стремились пополнить путем привлечения самих рабочих, прежде всего членов наших заводских коллективов и кружков, к ведению пропаганды и агитации среди солдат. Многие казармы были расположены в рабочих районах, и рабочим было сравнительно легко завязывать связи и знакомства среди солдат. Кроме того, были пущены в ход и земляческие связи рабочих с приезжавшими из родных мест солдатами. Нашей задачей этого периода было вовлечение самой рабочей массы в дело агитации среди солдат Петербургского гарнизона.

Полицейские и военные власти вели решительную борьбу против революционной пропаганды в войсках.

142

Всех, замеченных в склонности к выражению недовольства, немедленно отправляли на передовые позиции. Под огонь передовых позиций было отправлено также немало рабочих-стачечников военного периода. Но никакие репрессии не способны были подавить нараставшее в стране недовольство царским правительством и его внутренней военной политикой. Армия была лишь частью того же народа, и как ни стремилось правительство изолировать войска от народного недовольства, особенно от проникновения в казармы пропаганды революционных рабочих идей, ему этого достичь не удалось.

В моменты выступлений петербургских рабочих, в дни стачек и демонстраций солдаты задерживались по своим казармам, отпусков не давали. Но все такие мероприятия, проводимые с намерением держать казарменное население столицы в полном неведении того, что делается кругом, приводили как раз к обратному. Закрытие казарм, лишение солдат права выхода в свободное время в город и оставление без отпусков заставляли даже апатичных к общественной борьбе того времени интересоваться причинами такого положения. А от причин уже недалеко было до интереса о целях того возмущения и «бунтов» рабочих, слухи о которых проникали сквозь казарменные стены. И, как показывали события, солдаты не оставались безучастными к борьбе рабочего класса, живо интересовались всем, что происходило за воротами их казарм.

На другой день после выступления рабочих и работниц сначала Выборгской стороны, а затем и других районов, т. е. с 24 февраля, солдаты Петербургского гарнизона не выпускались на улицы вне служебной надобности. А с 25-го числа, когда город был разделен на участки, во главе которых для усмирения были поставлены командиры полков, началось активное применение воинской силы для борьбы с революционным движением. В первые моменты солдат употребляли для заградительной «работы», ставили патрулями у мостов, переходов и путей, ведущих из рабочих окраин в центр города. Усмирение же оружием было возложено на полицейские части. На помощь им и по традиции были приданы казачьи части. Однако размеры движения превзошли все ожидания полицейских стратегов, и уже на другой день всеобщей стачки выяснилась картина беспомощности полиции, ее бессилие подавить движение. Были пущены в дело сначала учебные команды воинских частей, а потом

143

посылались уже целыми ротами, главным образом из полков, стоявших в самом городе.

Привлечение солдат к подавлению восстания рабочих, безоружных революционных демонстраций на улицах столицы породило глубокую тревогу в умах и сердцах солдат. Мне лично на улицах города приходилось наблюдать поведение воинских частей при заставах, патрулей и стоявших у дорог и тропинок часовых. Солдаты не могли скрыть внутренних переживаний, волнений и сомнений, которые одолевали их. Их внутреннее состояние отражалось на поведении по отношению к толпам демонстрантов. Имея в руках винтовки, они умоляли, упрашивали демонстрантов разойтись и очень часто поглощались толпой, беспомощно теряясь в ней.

Первые расстрелы на улицах Петербурга, имевшие место 25-го в субботу и воскресенье 26 февраля, вызвали возмущение солдат 4-й роты Павловского полка. До солдат этого полка, расположенного на Марсовом поле, дошли вести о расстрелах рабочих близ Казанского собора, о бесчинствах полиции над безоружными демонстрантами. В полку волновались, но больше всего возмущались в 4-й роте. Раздавались голоса за присоединение к восставшим рабочим.

После полудня к Павловским казармам подошла группа рабочих и рассказала дневальным о том, что происходит на Невском проспекте. Рассказы о расстрелах и слезы рассказчиков произвели сильное впечатление на солдат. Рабочие передавали, что среди стрелявших видели солдат в форме Павловского полка.

Известие о том, что павловцы стреляют в народ, быстро распространилось по казарме, вызывая всеобщее негодование и возмущение. Солдаты заволновались, послушались предложения идти на улицу и самим стать на сторону народа. Достаточно было одного крика «Одеваться! Все на улицу!», чтобы нары опустели и солдаты двинулись к воротам, вышли на улицу. Они были без оружия, шли без винтовок, вооруженные лишь одним охватившим их возмущением. За возмутившимися солдатами погнались офицеры и, обнажив шашки, принудили безоружных солдат вернуться в казармы.

В помещение роты явились офицеры во главе с ротным командиром для допроса солдат о причинах волнений. На вопрос: «В чем дело?», заданный ротным командиром, десятки голосов возмущенно отвечали вопросами о том, кто приказал павловцам стрелять? Понеслось тре-

144

бование снять с улиц посты павловцев. Гулко катилось по казарменным сводам заявление солдат о том, что они не будут, не хотят стрелять в народ. В это время раздался выстрел, содравший со стены штукатурку. Офицеры поспешили убраться.

Раздались призывы к винтовкам, но у солдат их не было. Бросились во двор к цейхгаузу, разбили его, но там оказалось всего 30 штук винтовок. Разобрали их по рукам, захватили патроны. И вся рота, имея всего 30 винтовок, выступила вторично на улицу, на подмогу восставшим рабочим. Все усилия офицеров и батальонного командира, пытавшихся остановить роту, оказались бесплодны. Солдаты направились к Екатерининскому каналу на Невский проспект. Со стороны Михайловской площади на павловцев мчались конные городовые и открыли стрельбу из револьверов. Солдаты-павловцы рассыпались цепью, залегли и открыли стрельбу по конным городовым. Городовые, потеряв несколько человек, ускакали обратно. Первая преграда на пути к Невскому была сметена. Но вдруг павловцы заметили большую опасность впереди: из-за угла Конюшенной площади на них шла с винтовками в руках целая рота солдат. Глухо доносилась до них трескотня барабана. На павловцев двигалась цепью рота Преображенского полка. Раздался сигнал для стрельбы... Павловцы тихо приближались к цепи преображенцев, раздираемые сомнениями, поднимется ли рука солдата против солдата. Из рядов павловцев понеслись горячие призывы к преображениам. Десятки голосов задавали вопросы, неужели они, преображенцы, будут стрелять в своих братьев?

Преображенцы были смущены этой встречей и, вскинув винтовки за плечи, закричали, что не будут стрелять. Преображенцев быстро увели.

Надвигался вечер. Павловцы уже расстреляли все свои патроны, потеряли примкнувшего к ним командира. Демонстранты покидали центральные улицы. Борьба на этот день кончалась. Солдаты решили вернуться назад, позвать и остальных оставшихся в казармах товарищей на борьбу за общее народное дело. С печалью покинули они бурные улицы борьбы и направились в свои казармы.

В казармах 4-ю роту встретил батальонный командир Экстен, пытавшийся успокоить солдат и давший солдатам обещание снять с улиц все посты из Павловского полка. По выходе из ворот казармы полковник Экстен

145

был убит выстрелом из толпы демонстрантов, прибывших к казарме с Невского проспекта.

Неудача первого выступления 4-й роты, без поддержки других частей этого полка, посеяла печаль и уныние среди солдат, участников возмущения. Не удалось им прорваться на Невский, не удалось соединиться с революционными рабочими и работницами и привелось вернуться назад, во власть военной дисциплины.

Высокие своды казармы, переделанные из конюшен придворного ведомства, тяжело давили познавших свободу солдат. Слышны призывы на ужин, но из 4-й роты никто не думает о еде. Помыслы всех были направлены на улицы столицы. Сами павловцы считали свое дело проигранным и ждали строгой расправы.

Вечером в их казармы явилось большое количество офицеров. Был отдан приказ отобрать у 4-й роты винтовки. Обороняться было нечем, патронные сумки были пусты, и солдаты сдали винтовки. Казарма была окружена. Цепи солдат и расставленные против казармы пулеметы были видны сквозь обмерзлые стекла окон. Военные власти решили жестоко наказать бунтовщиков, чтобы окончательно терроризировать солдат. Начали искать зачинщиков. Поздно ночью, когда тяжелый сон утишил казарму, поодиночке, обманным путем вызывали зачинщиков в канцелярию и немедленно подвергали аресту. Толпа офицеров и тесное кольцо конвоиров с винтовками наперевес встречали каждого арестованного. Их было всего девятнадцать человек. Построили. Пригрозили беспощадной расправой прикладами за разговоры и повезли по Марсовому полю, через Троицкий мост, в Петропавловскую крепость. Холодный Трубецкой равелин принял их в свои могильные своды. Утром, 27-го, стоявшие у Павловской казармы (4-й роты) патрули арестовали еще 16 человек, вернувшихся из города в казармы, и отправили под арест в батальонную гауптвахту.

Рано утром приехал на гауптвахту Павловского полка сам генерал Хабалов и лично производил допрос всем шестнадцати солдатам, задержанным утром. К обеду Хабалов заглянул и в казарму 4-й роты. Там он производил допрос отделенным и взводным, расточая угрозы. Так закончилось первое революционное выступление на помощь восставшим рабочим героев солдат 4-й роты Павловского полка.

Тревога и мучительные переживания не были чужды солдатам и других полков, на которых царское прави-

146

тельство возложило палаческую задачу. В то время, когда солдаты 4-й роты Павловского полка, в бурном порыве возмущения, безоружные, пошли на помощь народу, в другой части города солдаты Волынского полка, поставленные лицом к лицу с восставшими рабочими Песков, Лиговки и Невской заставы, не пожелали быть палачами своих братьев, отказались стрелять по демонстрантам.

Волынский полк, его учебная команда уже 25 февраля была приведена в боевую готовность, разделена на две ротные единицы и выведена на улицу. С раннего утра 25 февраля 2-я рота была направлена на Знаменскую площадь, где ей было приказано оставаться до 12 часов ночи, не допускать на площади скопления народа. 1-я рота была оставлена в казарме, в виде резерва, готовая к выступлению по первому требованию 2-й роты.

2-ю роту разместили повзводно в дворницких и сараях домов на Кирочной улице. Командиром (солдатским) 2-й роты был фельдфебель Тимофей Кирпичников, взводными были унтер-офицеры: Иван Зайцев, Плиссе, Мирон Кирпичников и ефрейтор Сероглазов.

Около обеда того же дня ротный командир вызвал 2-ю роту на улицу. Перед глазами солдат развернулась величавая картина рабочей демонстрации, направлявшейся со знаменами и пением революционных песен по Невскому проспекту на Знаменскую площадь. Роту выстроили напротив памятника Александру III. Демонстрация широким потоком разлилась по Знаменской площади-. Сотни голосов обратились к солдатам, призывая их присоединиться, не стрелять в своих братьев, не быть палачами народа. Рабочий люд медленно окружает памятник, на который взбирается оратор, и также водружается Красное знамя.

Офицер отдал команду «приготовсь», которая механически была исполнена. Однако командиры из солдат, в частности сам фельдфебель Т. Кирпичников, были против стрельбы по рабочему люду. Т. Кирпичников обходил цепь солдат, предупреждая о том, чтобы подумали, больше думали, в кого они будут стрелять.

Один молодой офицер, завидя Красное знамя и оратора на памятнике, взял один взвод и пошел в толпу. Прапорщик, желая снять Красное знамя, поскользнулся на гранитном фундаменте и упал. Солдатам с большим трудом удалось вырвать его из толпы демонстрантов, бросившейся на него. Многотысячная толпа окружила всю

147

роту. И волынцы, с винтовками на изготовку, просили толпу войти в их положение... Ни одного выстрела в этот раз волынцы не сделали по рабочей демонстрации. В полночь роту увели в казармы.

Поведение 2-й роты, не давшей ни одного выстрела, ни одного удара прикладом, взволновало реакционное офицерство Волынского полка. Командир 1-й роты учебной команды сообщил своим солдатам, собранным в казарме, о «недостойном» поведении 2-й роты, предлагая 1-й роте на другой день «загладить пятно», наложенное на волынцев поведением 2-й роты.

В воскресенье 26 февраля обе роты учебной команды Волынского полка были выведены из казарм и размещены: 1-я — в подвальном этаже Северной гостиницы и 2-я — в домах по Николаевской улице. На Знаменской площади были поставлены дозоры, которым было приказано не пропускать никого на Невский проспект, не допускать до скоплений, немедленно разгонять.

Рабочий люд начал стекаться на Знаменскую площадь и прилегающие к ней улицы с самого утра. Дозорные довольно вяло предупреждали группы рабочих о запрещении останавливаться и проходить на Невский проспект. Среди дозорных были проявления недовольства на почве навязанной солдатам полицейской обязанности разгонять народ. Были отказы выполнить распоряжения офицера — командира роты, следившего за дозорными.

В полдень демонстрации происходили во многих частях города. Центрами скопления демонстрантов были Невский проспект, Казанская площадь, Знаменская площать и прилегавшие к ним пути. Главная масса демонстрантов с Лиговки, из-за Невской заставы, двинулась с пением и красными знаменами по Гончарной улице на Знаменскую площадь. Роту Волынского полка (учебной команды), стоявшую в Северной гостинице, вывели, развернули цепью и повели вдоль Гончарной улицы, с ружьями наперевес, навстречу поющим, медленно подвигающимся вперед демонстрантам. Рабочие-демонстранты видели направленный на них стальной блеск штыков, но смело двигались вперед. Солдаты двигались машинально, подавленные своей палаческой ролью. Командир роты отдал команду стрелять залпом. Солдаты, не глядя на приближавшуюся толпу, стараясь поднять винтовку повыше, дали залп в воздух. В то же время как эхо прокатился по улице грохот пулемета. Со всех сторон подня-

148

лась пальба, и демонстранты бросились спасаться во все стороны. Кое-где на снегу виднелись упавшие люди. Гончарная опустела, но, несмотря на это, только часа в три пополудни было отдано распоряжение прекратить стрельбу.

На долю 2-й роты того же полка выпала задача по «охране порядка» на Знаменской площади со стороны Невского проспекта. Командир 2-й роты также пылал желанием расправы над демонстрантами, но взводные и отделенные, также и фельдфебель Кирпичников, знавшие близорукость офицера, удачно использовали этот недостаток всякий раз, когда офицер видел вдали Невского проспекта толпу. На его команду стрельбы по толпе унтер офицеры отвечали обманными заверениями, что это движется не толпа демонстрантов, а кавалерия.

Вечером Знаменская площадь и прилегающие к ней улицы были «очищены» от рабочих демонстрантов. Однако еще много участников демонстраций и прохожих скрывались от выстрелов по дворам домов, по тротуарам улиц, под воротами и у парадных подъездов домов. Многие прямые пути на окраине города были закрыты воинскими частями, и люди целыми часами искали возможности выхода из окружения. При соприкосновении с солдатами граждане упрекали солдат за их поведение в этот день.

Только в час ночи был получен приказ вернуться в казармы. Перед входом в казармы (Виленский переулок) командир 1-й роты остановил солдат и обратился к ним с речью: «Вот вам была практика сегодня, так и на войне бывает. Только вы плохо работали, нужно лучше, гораздо лучше. Ну да ладно, спасибо!»

Несколько голосов из рядов ответили нестройным: «Рады стараться!»

О том, как вели себя роты, особенно 1-я, на Гончарной улице, солдатам других рот было известно. Многие из солдат не верили, чтобы волынцы могли расстреливать рабочий народ. Несмотря на поздний час, солдаты других рот старались выяснить действительное положение дела и истинное поведение солдат своего полка. Ночное время не помешало солдатам обсудить создавшееся положение.

Особенно сильное впечатление произвели уличные события на непосредственных участников, солдат учебной

149

команды. Несмотря на строгое распоряжение спать, чтобы на другой день быть готовыми, многие не могли сомкнуть глаз, вели беседы на темы пережитого дня. Все приходили к выводу, что на следующий день никто не должен идти против народа. Теми же думами жили и «солдатские командиры» — унтер-офицеры. Взводные 2-й роты устроили небольшое совещание у фельдфебеля Т. Кирпичникова, на котором приняли решение не идти на другой день против народа. Кроме того, решили поднять команду на час раньше назначенного командиром роты для выступления срока.

27 февраля казарма ожила с раннего утра. Взводные устроили собрания своих взводов, объяснили им о состоявшемся ночью решении. Все солдаты выразили свою солидарность и готовность стать на сторону народа. Тотчас же решили солидно вооружиться и обеспечить себя хорошим запасом патронов. Из полкового цейхгауза были взяты ящики с патронами и разобраны по рукам. Раздача происходила под наблюдением инструктора И. Дренчука. Солдаты набивали патронами сумки, карманы шинелей и клали даже за воротник рубах. В роте создалось боевое настроение. В семь часов утра рота была построена в «образной» зале. С незамысловатой речью к товарищам выступил старший унтер-офицер Т. Кирпичников, задал вопросы, будут ли они слушать его команду. Дружное «будем» послышалось в ответ. Все солдаты согласны были с необходимостью «загладить» совершенный накануне грех, то пролитие крови, в котором они явились участниками.

К назначенному для выхода часу явились все офицеры. Солдаты концентрировали ,всю ненависть на командире 1-й роты и встретили 'его заявлением о том, что больше стрелять не будут. В добавление к своему решению прокричали «ура». Офицер заметил, что о нежелании роты стрелять кричал унтер-офицер Марков, побежал к нему, но последний взял винтовку на изготовку и заставил командира отбежать. Две сотни солдат наблюдали эту сцену, готовые прийти на выручку Маркову. Все стихло, как будто чувствовалась приближавшаяся гроза. Командир роты из грозного повелителя стал жалким. Вынул из кармана бумажку, заявил, что это телеграмма от царя, гласившая: «Немедленно всеми средствами успокоить волнения». Однако солдаты не пожелали слушать дальше его речи. Раздался удар прикладов о каменный пол, и грозные голоса: «Уходи от нас вон, мы

150

не хотим тебя видеть» — были ответом на телеграмму царя. Сотни голосов подхватили, и столько же прикладов опустились на плитняки, вызывая грозный гул по всему коридору казармы. Командир съежился, побледнел и, как битый, выбежал вон. Многие бросились к окнам. Чей-то меткий выстрел догнал бежавшего, уложив его навеки в белый снег во дворе казармы. Т. Кирпичников выводит свою роту во двор. Часть взводных и солдат направилась подымать остальные команды Волынского полка. На дворе радостное возбуждение охватило волынцев, раздались выстрелы вверх, пальба смешивалась с победными криками «ура». Горнисты играли тревогу, сливаясь с тысячеголосым эхом приветствий свободе и «ура».

Через несколько минут весь двор покрылся колючей щетиной штыков. Весь Волынский полк был в сборе. На призыв 2-й роты отозвались все команды. Не видно было офицеров. С «мятежниками» им было страшновато, и они предпочли скрыться. Перед полком со словами призыва «вперед» и командой выступил Т. Кирпичников. Его призыв к преображенцам, к литовцам был принят всеми, и части двинулись в боевом порядке, сохраняя дисциплину, снимать соседние полки.

Первым был поднят ими соседний Преображенский полк. На зов солдат Волынского полка первыми вышли солдаты 2-й роты, расположенные в Таврических казармах. Солдаты этой роты побывали уже на передовых позициях, повидали много горя и на себе испытали все прелести войны за царское отечество и были очень чутки к той борьбе, которая развертывалась на их глазах по улицам Петрограда.

Следом за преображенцами были выведены из казарм и солдаты Литовского полка. Солдатами был открыт цейхгауз Литовского полка, в котором были сложены ящики с патронами. Быстро разобрав их, послали небольшой отряд с лошадьми на Госпитальную улицу, в цейхгаузы Преображенского полка. Оттуда было привезено четыре пулемета, тысяча винтовок и 30 тысяч патронов. Все стремились вооружиться и запастись боевыми патронами.

Настроение солдатской массы было крайне возбужденное. Восторг и энтузиазм выливался в криках «ура», стрельбе, в призывах идти на улицы, идти к демонстрантам, идти к другим полкам и освобождать тюрьмы. Офицерство не показывало глаз. Только низший командный

151

состав, унтеры, редко фельдфебели, был вместе с готовой к борьбе солдатской массой.

Разобрав склады с оружием, все три полка, захватив с собой музыку, двинулись к Литейному. Многотысячная лавина штыков выкатилась на широкий Литейный проспект. По дороге снимали, выгоняли из казарм попадавшиеся расположения воинских частей. У саперных казарм завязалась маленькая перестрелка. Уличная борьба, изгнание из казарм и тому подобные действия расстроили первоначально принятую строевую организацию. Полки смешались, строй распался, на улицах, в борьбе этой стройности и не требовалось. Бывалые фронтовики своим примером показывали, как нужно действовать в уличной борьбе.

«К Московскому полку, к московцам!» — раздался призыв к солдатам и тысячеголосым эхом прокатился по каменным глыбам домов, покрытых морозным утренним туманом.

«На Выборгскую!» — звенели голоса, трещали затворы, гремели металлы оркестра. Щетина штыков, тысячи серых шинелей выравнялись по широкому проспекту и стройной лавиной двинулись к Неве. Маленькая задержка около Окружного суда, около Арсенала. Сняли караулы, выстрелами по мастерским вызвали рабочих на улицу.

Вот и пустынный Литейный мост. За ним — Выборгская сторона. По ту сторону чугунного моста укрепилась полицейская засада. Меткий огонь поражал всякого смельчака, попытавшегося пройти через мост. Но то, что было не под силу отдельным смельчакам, то оказалось легким и доступным лавине отточенных штыков.

На таком миру и смерть была красна. Не помог засевшим за мостом их пулемет. Его треск лишь на миг смутил, задержал наступавшую волну. Несколько жертв было вырвано из передних рядов, но их кровь подействовала бодряще на других, явилась призывом к мести, к победе. Несколько минут — и мост пройден, застава сметена, полицейские в панике скрылись, частью засели в участках.

Перевалив Литейный мост, расчистив дорогу от засад, восставшие солдаты слились с рабочими Выборг-ской стороны и направились к казармам Московского полка. Оттуда надвигавшуюся толпу встретили огнем. В ответ на это и наступавшие открыли частую ружейную стрельбу. Смельчаки работали прикладами, разбивая за-

152

бор и ворота казарменного двора. Московцы в одиночку, различными путями выбирались из казарм и присоединялись к восставшим рабочим и солдатам. Стреляли офицеры и учебная команда, но и те и другие вынуждены были скоро замолчать, разбежались и сдали винтовки. Около этой казармы жертв было много.

После взятия казарм Московского полка вооруженный поток разделился на многочисленные ручейки, которые начали затоплять щетиной штыков весь Выборгский район. Часть откатилась назад, к Литейному, где занялась установкой баррикад и орудий против невиданного врага, но ожидавшегося со стороны Невского проспекта.

Великие чудеса творила восставшая стихия. Самодеятельность вооруженных рабочих и солдат была необычайно велика. Каждый человек, каждый отряд находил себе дело, разбивая в прах всю организацию подавления революции. О самодеятельность и стихийную силу разбилась вся жандармская и полицейская стратегия царских генералов.

Разбиты склады оружия, обезоружены колебавшиеся, неустойчивые и трусливые воинские части. Среди серых солдатских шинелей все чаще и многочисленнее становятся черные рабочие куртки, увешанные патронными лентами и сумками. Рабочие быстро вооружились и повели наступление на тюрьмы.

Взяты участки, взяты «Кресты», взята «предварилка». В пылу борьбы подожжено здание Окружного суда. Густой черный дым оповестил столицу о победе рабочих и солдат в районе Литейного, Выборгской стороны. Вооруженные рабочие и солдаты пошли к Таврическому дворцу. Здание Государственной Думы занимается революционными войсками.

Весть о победе на Выборгской, в районе Литейного и Таврического сада, а также о восстании солдат и присоединении их к восставшему рабочему люду быстро пронеслась по всему Питеру. Правительственные и общественные учреждения закрывались. Вооруженные рабочие и солдаты захватывали один район за другим.

Полиция и открытые сторонники царской власти засели в некоторых домах, участках и поливали пулеметным и винтовочным огнем вооруженных рабочих и солдат. Восставшие быстро справлялись с засадами, уничтожали врагов на месте. Полицейских, жандармов, сановников арестовывали и приводили в Таврический дворец.

В вечерних сумерках восстание зарделось румянцем

153

пожарищ. Горели Окружный суд, Губернское жандармское управление, Литовский тюремный замок, Александ-ро-Невская часть и много других участков. Всюду сверкало оружие, щелкали затворы, воздух резали винтовочные удары. Восставший Питер долго гудел в темноте ночной. Поднявшаяся стихия улеглась лишь после того, как овладела всем городом, обезопасив себя от наступления разбитого, но еще не добитого врага. В руках врагов был маленький островок в центре города: Зимний дворец, Адмиралтейство. Петропавловская крепость загадочно молчала. Командный состав крепости не был в состоянии идти против восставших рабочих и солдат, так как сочувствие гарнизона было на стороне революционного народа. Примкнуть же к движению они опасались, так как не были уверены в его победе.

XXV. ВОССТАНИЕ СОЛДАТ

В ОРАНИЕНБАУМЕ. ГЕЛЬСИНГФОРСЕ

И КРОНШТАДТЕ

Известия о вооруженном восстании рабочих и солдат в Петербурге быстро докатились до ближайших к Питеру гарнизонов и крепостей. Вечером 27 февраля начались волнения в гарнизоне г. Ораниенбаума. Волнения начались во 2-м пулеметном полку и быстро перешли в восстание. В течение небольшого времени примеру 2-го пулеметного полка последовали и другие воинские части и команды гарнизона. Были разбиты склады с оружием и патронами, и войска вооружились. Офицерство пыталось противодействовать, внести раскол среди восставших, но потерпело неудачу и вынуждено было скрыться.

Восставшие решили в ту же ночь идти на помощь боровшимся рабочим и солдатам Петрограда. На пути к железнодорожной станции были обстреляны из пулеметов, потеряли убитыми и ранеными около двух десятков людей. Все же, несмотря на преграды, захватили станцию железной дороги, заставили администрацию приготовить поезда, но затем раздумали, опасаясь умышленных крушений, решили идти к Питеру пешим порядком.

Путь на Петроград держали по шоссе, через целый ряд местечек, в которых были расположены войсковые части. И ораниенбаумские товарищи на пути своем снимали все части, поднимали их на восстание, разбирали оружейные склады, запасались провиантом и двигались

154

дальше, увеличивая свои силы с каждой верстой приближения к столице.

Колонны войск буквально всех родов оружия растянулись в пути более чем на 20 верст. Шли в полном боевом порядке, руководимые только низшими командирами. Зрелище было захватывающее. Все эти войска вступили в город утром 28 февраля через Нарвскую заставу, переполненную восставшими рабочими Путиловского гиганта завода. Встреча рабочих с солдатами была трогательная и полна высокого энтузиазма. Оркестр военной музыки играл «Марсельезу», которую подхватывали тысячные толпы демонстрантов. По пути к центру войска выдержали несколько огневых атак со стороны засевших в домах городовых.

Все движение в Ораниенбауме проходило под влиянием наших социал-демократов, служивших в различных частях гарнизона этого города. По их инициативе состоялось и грандиозное шествие тысяч вооруженных солдат на помощь рабочим Петрограда. С некоторыми из этих товарищей, членами нашей партии, мне пришлось разрешать целый ряд вопросов, как в Петербургском Комитете, так и в Бюро Центрального Комитета, а также и в Исполнительном Комитете.

Чрезвычайно бурные формы приняло революционное движение в Кронштадте. Известия о событиях в Петербурге туда пришли с большим опозданием. Адмирал Вирен держал в терроре весь Балтийский флот и весь гарнизон Кронштадта и его укреплений. Все же, как ни пытались скрыть совершившийся в Питере переворот, известия дошли до рабочих, матросов и солдат. Движение началось 1 марта. Во главе его стали товарищи, оставшиеся от разгромленной военной организации Кронштадта. На особом собрании, сравнительно узком, представителей судовых команд был создан «Комитет Движения», взявший на себя руководство борьбой с царским режимом и его сторонниками в первые дни марта месяца. Силами вооруженных революционеров-матросов, рабочих порта и солдат гарнизона были тотчас же обезоружены наиболее крупные враги революции и преданные сторонники царского строя. Адмирал Вирен и некоторые из офицеров, известные своим зверским отношением к матросам и солдатам, были убиты. Сидевшие в военных тюрьмах, на гауптвахтах матросы и солдаты были освобождены, а на их места были посажены ненавистные, шедшие против народа офицеры.

155

По мере расширения революционного движения создавались в Кронштадте и еще организации. Необходимость объединения побудила создать Комитет морских частей. Рабочие организовали Совет Рабочих Депутатов. В организации власти и в деле объединения революционных сил получился некоторый параллелизм. Выход из него был найден в слиянии воинских организаций с Советом Рабочих Депутатов. Для этой цели были избраны депутаты от воинских частей, моряков, артиллеристов и крепостных пехотинцев. Этот Совет Воинских Депутатов соединился с Советом Рабочих Депутатов, и этим путем был изжит вопрос о параллелизме работы.

Положение в Кронштадте весьма беспокоило Комитет Государственной Думы, а также и правую часть Исполнительного Комитета Петербургского Совета. В революционных действиях матросов и солдат Кронштадта Временное правительство видело «самочинные» действия и «анархию». Комитет Государственной Думы направил туда своего комиссара В. Пепеляева, но последний не мог внести успокоения в бушевавшую стихию. Для этой роли он не обладал политическим авторитетом и не мог расположить к себе доверие матросской и солдатской массы. В его действиях они быстро увидели стремление спасти от наказания ненавистных должностных лиц, и только.

Исполнительный Комитет был немного обеспокоен и тем антиправительственным настроением, которое преобладало среди матросов, рабочих и солдат окружавших Питер крепостей. Для урегулирования взаимоотношений между солдатами и командным составом была послана особая комиссия в составе М. И. Скобелева и других членов Совета. Исполнительный Комитет поручил им «разъяснить» создавшееся положение, объяснить взаимоотношения между Временным правительством и Петербургским Советом. Комиссия Петроградского Совета выезжала в Гельсингфорс, устраивала на судах и в крепости митинги и приняла все меры к урегулированию взаимоотношений между моряками и командным составом. Таким путем Петроградскому Совету временно удалось укрепить взаимоотношения между Временным правительством, солдатами и моряками Балтийского флота, находившимися в Финляндии.

Временное правительство было чрезвычайно встревожено тем, что армия и флот начали демократизироваться помимо и против воли военной власти. Матросы

156

и солдаты, свергая свое старое начальство, не ожидали пришествия варягов для управления, а тут же, на общих собраниях, производили выбор новых начальников. Против этого вели борьбу комиссары Временного правительства, помогали им в этом и комиссии Исполнительного Комитета.

В Гельсингфорсе и Свеаборгской крепости революционное движение развивалось подобно кронштадтскому. Инициатива выступления принадлежала морякам. Движение также сопровождалось истреблением наиболее ярых сторонников царских порядков. Командовавший Балтийским флотом адмирал Непенин был убит, многие офицеры, особенно на судах, были арестованы.

В этот район Исполнительный Комитет также посылал свою комиссию для «успокоения». Однако комиссия не обнаружила «беспорядков», о которых трубила буржуазная печать. Моряки и солдаты крепости сумели быстро организоваться, не поддались на националистическую и пьяную провокацию, подготовленную жандармами. Организации сумели войти в полное соглашение с финляндскими социал-демократами и общими усилиями вели борьбу с остатками царской власти.

В Кронштадте в первые же дни революции нам удалось быстро наладить партийную организацию. Петербургский Комитет нашей партии послал туда своих представителей. Кроме того, туда же направились освобожденные в конце 1916 года моряки, т. Ульянцев и др. Наше отношение к войне, к Временному правительству, наши лозунги: демократическая республика, 8-часовой рабочий день, конфискация помещичьих, кабинетских и монастырских земель — встречали живейший отклик и поддержку кронштадтских масс.

В Финляндии, в частности в Гельсингфорсе, также вели работу наши социал-демократы большевики. Наша деятельность вызывала глубокое беспокойство буржуазных кругов. Организованная буржуазия и ее Временное правительство пытались всяческими средствами препятствовать объединению рабочих и солдат, но терпели крах во всех своих попытках.

XXVI. 28 ФЕВРАЛЯ

Вернувшись в Таврический дворец из поездки на Петербургскую сторону, я уже никого не нашел в комнатах Исполнительного Комитета. Пошел через покрытый

157

усталыми; спящими солдатскими телами Екатерининский зал в Военную комиссию при Комитете Государственной Думы.

С первого дня занятия войсками и Советом Рабочих Депутатов Таврического дворца произошло территориальное разделение здания и помещений бывшей Государственной Думы. Одна половина дворца, правая от входа, включая буфет, Екатерининский зал и комнаты по обе стороны большого зала заседаний занимались Исполнительным Комитетом Совета, его органами и партийными организациями. Левая же часть Таврического дворца, библиотека, кабинеты председателя и другие службы Государственной Думы находились в распоряжении Временного Комитета.

В одной из комнат левой части здания заседала Военная комиссия, туда направился я в целях осведомления с положением дела в гарнизоне. Военная комиссия работала всю ночь. Несмотря на ранний час, нашел в комнате комиссии полковника Энгельгардта, окруженного членами Государственной Думы, офицерами Генерального штаба и членами Исполнительного Комитета Н. Д. Соколовым и П. Александровичем. На столе лежала карта-план Петрограда. При мне шли телефонные переговоры с комендантом Петропавловской крепости, медлившим и колебавшимся присоединиться к революции. Уже несколько часов велись переговоры с некоторыми лицами из командного состава крепостного гарнизона. Были пущены в ход все административные распоряжения, личные связи и знакомства, чтобы окончательно сломить упорство коменданта и офицерства. Часть министров и царских сановников засели в Адмиралтействе и окружили себя воинскими частями с пулеметами и артиллерией. Были попытки взять Адмиралтейство, но, выяснив вооружение засевших, решили не штурмовать, а взять измором и разложением.

В остальных частях гарнизона дело было благополучно. Семеновский полк, оказавший было некоторое сопротивление революционным войскам, вынужден был подчиниться и присоединился после небольшой осады и недолгой перестрелки. В некоторых частях офицерство не желало присоединиться, заперлось, вооружившись винтовками и пулеметами, отстреливалось от солдат и рабочих.

Всего опаснее было загадочное поведение Петропавловской крепости. Присоединение ее решало участь Адмиралтейства. Все присутствующие считали необходи-

158

мым добиться от начальника крепости бескровного, мирного подчинения революционной власти. В обсуждении этого вопроса, помнится, принимал живое участие генерал Юревич, будущий общественный градоначальник Петебурга. Деталей переговоров уже не помню, но дело удалось благополучно ликвидировать, и крепость присоединилась к революционному народу.

Конечно, офицерство во главе с комендантом подчинилось революции не потому, что их сумели «уговорить», но потому, что прекрасно понимали настроение своего гарнизона, видели, что солдаты крепостного гарнизона не оставались спокойными зрителями, а, наоборот, живо интересовались всем, что происходило кругом, выражали большую радость по случаю народной победы. Рассчитывать на солдат в борьбе с восставшими рабочими и солдатами против царизма офицерство крепости не могло, а потому и вынуждено было после долгих переговоров подчиниться новому порядку. Так же удачно удалось ликвидировать засады в Адмиралтействе и арестовать значительную часть скрывшихся там сановников. Находившиеся в Адмиралтействе на охране сановников воинские части быстро деморализовались. Кроме того, в этих зданиях, где помещаются всевозможные канцелярии, службы и квартиры, не было провианта для питания вызванных частей, а поэтому многие из них вынуждены были самовольно сняться.

Арестованных сановников, царских министров и наиболее матерых реакционных генералов и полицейских чинов препроводили в Таврический дворец и разместили в павильоне, а также на хорах большого зала заседаний. В тюрьмы этих господ отправлять еще не решались, хотя свободные места там и были. Связи, знакомства и, по существу, единая душа у вчерашних царских холопов, а ныне преступников с большинством «зубров» четвертого созыва, заседавших в Комитете Государственной Думы, делали свое дело. Представители новой, народившейся в эти дни власти были чрезвычайно мягки и предупредительны по отношению к подлинным и заклятым врагам народа. Все это оправдывалось «бескровностью» революции и отвращением победившего народа к жесто-костям. На самом деле революция в первые дни восстания далеко не была бескровной для рабочего люда. Погибших рабочих и присоединившихся к ним солдат насчитывали в каждом районе города по многу десятков, а по всему городу жертвы полицейской стрельбы насчитыва-

159

лись сотнями убитых, и, кроме того, было огромное число пораненных. Но как только победил народ, так была выдвинута фраза о «бескровности», носившая, несомненно, классовый характер и была рассчитана на обман рабочих и солдат. Буржуазия боялась массовых репрессий над реакцией, представители коей были родственны ей. И часто можно было наблюдать, как некоторые члены Государственной Думы встречали приводимых арестованных, как старых знакомых и гостей.

XXVII. УТРО 28 ФЕВРАЛЯ НА ВЫБОРГСКОИ СТОРОНЕ

Из Военной Комиссии направился на Выборгскую сторону. Военные шоферы лихо погнали автомобиль по Шпалерной улице, обгоняя и обходя отряды вооруженных солдат, рабочих, шедших в различных направлениях на поиски врагов революции. Здание Окружного суда продолжало гореть, выбрасывая огромное количество дыма и пара.

Несмотря на ранний утренний час, рабочий район уже бодрствовал. По улицам и переулкам Выборгской стороны деловито сновали рабочие. Появились уже вооруженные посты. Около казарм самокатчиков, недалеко от завода Лесснера, толпились рабочие. Вся площадь Большого Сампсониевского проспекта, приблизительно от завода Эриксона и до моста Финляндской железной дороги через тот же проспект, была безлюдна. Когда мы в автомобиле подъехали к этому району, вооруженные пролетарии предупредили нас о том, что вся часть этих улиц находится под пулеметным огнем офицеров-самокатчиков, засевших в одной из казарм.

Рабочие и солдаты готовились к ликвидации засевших офицеров. Весь район предусмотрительно был оцеплен патрулями, предупреждавшими всех пеших и конных относительно опасности. Около злополучной казармы, откуда регулярно раздавалось чоканье пулемета, собрались части с различными средствами борьбы. Тут были пулеметчики, бомбометы и даже артиллерия. Подготовка к штурму казармы велась удивительно организованно и деловито, хотя и не было видно в толпе привычных «господ командиров». Под прикрытием забора той же казармы солдаты налаживали бомбомет. Огромная толпа рабочих, работниц и молодежи всех возрастов, рискуя

160

получить пулю, следила с живейшим интересом за этой «маленькой войной». Бомбомет выплевывал сноп искр, за которым следовали удары взрыва по ту сторону забора. В ответ на это из казармы рокотал пулемет.

Эта картина массовой самодеятельности невольно приводила к сравнению с тем, что я видел в Военной Комиссии. Там, в глубинах Таврического дворца, шел торг с врагами, здесь — жестокая расправа со всяким, кто посмел поднять вооруженную руку против рабочего, восставшего люда.

Ждать исхода борьбы у казармы у меня не было времени, а помощи нашей не требовалось, и мы поехали в объезд по направлению к Сердобольской улице по Лесному проспекту. Подъехав к Большому Сампсониевскому проспекту из переулка фабрики Ландрина, мне пришлось покинуть автомобиль, так как он являлся слишком крупной мишенью для стрельбы. Отпустив автомобиль в поиски за бензином, я один уже направился через Большой Сампсониевский проспект, огородами, по старым тропинкам, на Сердобольскую улицу. Идти пришлось вперебежку, прячась от выстрелов за заборами, в ямах и за деревьями. Пулеметы трещали со стороны казарм от завода Н. Лесснера и из казармы самокатчиков, с чердака угольного дома по Сердобольской улице. О направлении стрельбы можно было угадывать по падавшим на меня веткам березки. При первом же выстреле я ложился, выжидал перерыва и вновь бежал. И добрался благополучно до квартиры Бюро Центрального Комитета.

Наша тихая конспиративная квартира была неузнаваема. На столах и на стенах висели красные знамена, плакаты с революционными партийными надписями. Литература, древки, краски, патроны, винтовки, шашки и прочее разнообразное оружие были разложены по углам и на столах. Квартира превратилась в мастерскую и клуб свиданий революционных работников района.

Наша партийная организация Выборгского района легализовалась уже 27 февраля. Выборгский комитет спешно стягивал свои силы. На заводах, на фабриках и в казармах предстояла грандиозная работа, борьба с враждебными нам силами и идейными направлениями. Условился с представителями Выборгского районного комитета относительно своих «комиссарских» обязанностей по району. Вся революционная и организационная деятельность районного комитета была перенесена в квартиры Больничной кассы завода «Старый Парвиайнен».

161

С раннего утра начались выборы в Совет Рабочих Депутатов, а также и другие органы заводской жизни и работы. На вечер предполагалось несколько собраний, в том числе собрание делегатов от фабрик и заводов Вы-боргской стороны. Районный комитет на этот же вечер созывал общее собрание своих членов. Мне предлагали побывать на обоих, но если не смогу попасть на оба, то постараться быть на делегатском собрании района, чтобы ознакомить делегатов с работой Исполнительного Комитета.

Все товарищи были втянуты в работу. Организация выходила из подполья и, руководя уличной борьбой, организуя рабочих и ведя работу среди солдат, одновременно приспособлялась к новым, открытым условиям существования. Этот переход совершался быстро, настолько быстро, что отдельные работники не успевали приспособиться и сохраняли целый ряд приемов подполья. Выходя на общественную работу, наши активные работники продолжали называться кличками, все еще старались сохранять ненужную конспирацию. Было отрадно видеть, как наши товарищи быстро перешли от кружковой работы подполья к открытому руководству массами- И все мелкие пережитки подполья сглаживалась умением подойти к самой толще пролетарской массы, знанием ее быта и способностью организовать ее для общего действия.

На квартире Бюро Центрального Комитета встретил ряд товарищей, членов Выборгского районного комитета, а также и членов Петербургского Комитета. Познакомил их с первыми шагами Исполнительного Комитета и, в свою очередь, узнал о положении дела в этом боевом районе. Товарищи говорили о громадном подъеме рабочих масс, о колоссальной работе, проделанной за первые, еще не полные сутки восстания. На всей Выборгской стороне и в Лесном вся власть принадлежала рабочим организациям. Полиция была выбита в течение дня и вечера 27-го, а борьба с засевшими офицерскими группами кончалась в часы моих разговоров.

Долго беседовать не было времени. Надо было спешить в Таврический дворец, встретиться с членами Бюро Центрального Комитета, обменяться мнениями по ряду неотложных вопросов, принять решения к предстоящему заседанию Совета и т. д.

На обратном пути, проезжая мимо казармы, на месте утренней борьбы не видел больше ни пулеметов, ни бом-

162

бометов и артиллерии. Казарма была подожжена, засада истреблена.

Заехал к Е. Д. Стасовой, предложив ей взять на себя секретарскую работу, организацию дежурств (явку) Бюро Центрального Комитета в Таврическом дворце.

XXVIII. УТРО 28 ФЕВРАЛЯ В ТАВРИЧЕСКОМ ДВОРЦЕ

Часам к десяти утра я закончил поездку на Выборгскую и повидался со Стасовой. Несмотря на сравнительно ранний час, улицы были людны. В направлении к Таврическому дворцу шли пестрые толпы народа. Тут были и воинские части, построенные и в порядке шедшие к Думе, тут были и отряды вооруженных рабочих, студенты и солдаты-одиночки. Под вооруженными конвоями рабочих и солдат водили в Таврический дворец полицейских, жандармов и охранников.

Около Таврического дворца огромное скопление народа. Целый ряд полков, воинские команды и училища юнкеров строились перед Таврическим дворцом, проходили внутрь здания, выслушивали представителей Комитета Государственной Думы, иногда кого-нибудь из Совета и выражали готовность поддержать новый порядок.

Внутри Таврического дворца была великая толчея. Помимо воинских частей, входивших туда в строевом порядке, там находили приют и отдых сотни и тысячи солдат-одиночек и групп, оторвавшихся от своих частей или пришедших в одиночном порядке на помощь восставшему Питеру.

В комнатах Исполнительного Комитета нашел В. Молотова, а также делегата от Выборгского комитета с проектом манифеста25. Вдвоем с товарищем Молотовым мы обсудили манифест, внесли ряд поправок и исправлений и решили напечатать его от имени Центрального Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии.

Манифест «Ко всем гражданам России», извещая о свержении царской монархии, выдвинул на первый план, как немедленную и непосредственную задачу рабочего класса и восставшей армии, создание Временного революционного правительства, которое должно обеспечить в стране республиканский строй и провести в жизнь все рабочие и крестьянские требования: ввести 8-часовой

163

рабочий день, конфисковать земли и созвать Учредительное собрание. Кроме того, Временное революционное правительство должно было обеспечить армию и городское население продовольствием. Для этого мы предлагали конфисковать все частные запасы, а также заготовленное прежним правительством и самоуправлениями. В тексте манифеста в этом пункте сделана опечатка и пропуск слова. Вместо частных запасов, напечатали «полные запасы», искажающее смысл.

Тому же Временному революционному правительству вменялось в обязанность вхождения «в сношения с пролетариатом воюющих стран для революционной борьбы народов против своих угнетателей... и для немедленного прекращения кровавой человеческой бойни...». Так была формулирована нами антивоенная платформа революционной власти.

В отличие от других группировок (меньшевиков-интернационалистов, социал-революционеров левых, пацифистов-интеллигентов), мы не выдвигали лозунга простого «мира». Мы считали своей задачей достичь революционного окончания мировой войны, а не простое подталкивание господствующих классов воюющих стран к заключению выгодного им мира.

Выдвигая лозунг создания Временного революционного правительства, мы вплотную подошли к вопросу о характере и составе, классовом составе революционного правительства. Утро 28 февраля нам показало, что уличная борьба закончилась полным торжеством восставших рабочих и солдат в Петрограде. В самом городе и его окрестностях не было ни одной сколько-нибудь серьезной воинской части, которая могла бы угрожать победе революции. В результате этой победы почти одновременно возникли и оформились две силы: Комитет Государственной Думы и Совет Рабочих Депутатов. Первый тотчас же, вполне продуманно и сознательно, стремился стать государственной властью. Второй, не ставя вопрос о государственной власти, принял ряд решений, организующих на местах эту власть «самочинно», снизу. Рабочая и солдатская масса, выбирая делегатов в Совет, признавала последний органом власти, подчиняясь всем его распоряжениям, преследовала всех, кто смел идти против его решений.

Правда, это было пока только в Петрограде. Но для нас не было сомнений в том, что за питерскими рабочими и солдатами пойдет и вся рабочая и сермяжная Россия.

164

Поэтому мы нисколько не смущались формальными нарушениями «демократии», когда выдвигали лозунги создания питерскими силами всероссийского правительства.

Кто же должен практически, на деле, создать это Временное революционное правительство? Комитет Государственной Думы как начало новой власти для нас не был приемлем. В то время он был еще подозрителен и по монархизму. Мы ожидали с его стороны сговора с монархией и следили за каждым его движением. По своему социальному составу и всей программе он не считался нами способным осуществить революционные требования рабочих и крестьян. В вопросе о войне он был орудием империализма и его лозунгов «войны до конца». Другая сила, могущая создать правительство, был Совет Рабочих Депутатов. В тот день, когда мы обсуждали манифест, должен был собраться пленум Совета Рабочих Депутатов. Его политическая физиономия нам была еще неизвестна, но по прошлому заседанию мы могли предполагать, что большинство в нем будет не наше. И все же другого органа, способного создать революционное правительство, не было, и мы решили проводить в Петербургском Комитете, а также и в самом Исполнительном Комитете Совета наш взгляд на создание Временного революционного правительства из недр революционной демократии, организованной в Совете. На деле мы предполагали возможным создание революционного правительства из тех социалистических партий, которые окажутся большинством в Совете. Мы считали возможным осуществление требований революции — даже в рамках того, что определяли границами «буржуазной» революции, — только руками самой революционной демократии, опираясь на созданные ею организации.

Обсудив манифест, внеся в него поправки, окончательная редакционная правка, а также сдача в печать были возложены на т. В. Молотова. В прибавлении к № 1-му «Известий Петроградского Совета Рабочих Депутатов» наш манифест был напечатан в тот же день и выдержал несколько изданий. Меньшевики были смущены таким быстрым появлением манифеста, но ничего не могли возразить ни по существу, ни по поводу его появления в «беспартийном» органе.

«Межрайонный комитет» и партия социалистов-революционеров выпустили листок к солдатам за подписями обеих организаций. В этом листке, написанном Юреневым и Александровичем (Пьером Оражем), солдаты

165

призывались к организации и совместным действиям с народом против царского правительства. Кроме того, листок призывал солдат к захвату в «свои руки» телеграфа, телефонной сети, вокзалов, электрических станций, Государственного банка и министерств. Обе организации предлагали солдатам выбирать своих представителей для Временного революционного правительства.

Наряду с предложениями захвата органов власти, связи и городских учреждений был наивный призыв к солдатам «не расходиться по казармам, не оставлять города... ждать листков». Все эти призывы оказались уже запоздалыми. Вслед за первыми победами в городе и его окрестностях начали создаваться различные комитеты и коллективы, движение начало принимать организованные формы. Через эти комитеты и коллективы — начали вести свою работу различные политические партии нашей страны.

Заседание Исполнительного Комитета в то же утро было непродолжительное. На двенадцать часов дня было назначено заседание первого пленума Совета, и Исполнительный Комитет едва успел наметить порядок дня. Первым решили поставить отчет Временного Исполнительного Комитета, выборы Исполнительного Комитета, а также ряд информационных сообщений о положении продовольственного и прочих дел.

XXIX. ПЕРВОЕ ПЛЕНАРНОЕ СОБРАНИЕ СОВЕТА

Людно и шумно в стенах и за стенами Таврического дворца. Размеренный топот, лязг оружия, медноголосые звуки «Марсельезы», речи призывы, крики «ура» — все смешалось и катилось из одного конца громадной Екатерининской залы в другой. С самого раннего утра к Таврическому дворцу тянулись серые колонны воинских частей. Дворец напоминал в эти часы огромный военный бивуак.

Около полудня, назначенного часа заседания Совета Рабочих Депутатов, на сером фоне массовых посетителей Таврического дворца появились черные пальто. В одиночку и группами начали прибывать представители фабрик и заводов. Все направлялись в те комнаты, где расположилась канцелярия Исполнительного Комитета. Заседание Совета решили устроить в комнате № 11, могу-

166

щей вместить пару сотен депутатов, и путем открытия двери в соседнюю комнату использовать и ее для тех, кому не хватит места в первой.

Единственным помещением в Таврическом дворце, приспособленным для массовых собраний, был зал заседаний Государственной Думы. Но этот зал, вернее его хоры, был отведен для содержания арестованных чинов царского правительства. Поэтому этим залом нельзя стало пользоваться для собраний. Возможно, что это было сделано умышленно, чтобы не допустить использования этого помещения для устройства мигингов и собраний. Государственная «мудрость» Комитета Государственной Думы была именно такого свойства, что допускала подобное предположение. И первому собранию пленума Совета Рабочих Депутатов пришлось состояться в не приспособленных для этого маленьких комнатах.

После 12 часов дня комната № 11 забивается пришедшими депутатами-рабочими. К дверям становятся часовые, на обязанность которых возлагается контроль над проходящими. Эта задача была крайне трудная, так как ни Совет, ни Исполнительный Комитет не имели никаких однообразных билетов или мандатов, и часовой превращался в простого привратника, растворявшего дверь и не допускавшего простого хождения.

В первом часу дня Н. С. Чхеидзе открыл заседание Совета. Первым был заслушан доклад Исполнительного Комитета о своей работе. Доклад свелся к простой информации собравшихся относительно того, как произошло накануне, в соседней комнате, инициативное собрание и был выбран Исполнительный Комитет. По докладу были выступления, но значительная доля их не имела прямого отношения к отчету. Выступали солдаты — представители некоторых полков с приветствиями и поздравлениями с «победой народа». Благодаря этим выступлениям заседание Совета быстро превратилось из делового в митинговое. Хотя порядок дня и был принят, но выступавшие, особенно представители воинских частей, не могли сдерживать своих чувств и под громовые аплодисменты битком наполненной залы излагали корявыми словами свои красивые, пробудившиеся чувства солидарности всего трудового народа.

Несмотря на страшнейшую тесноту, жару и духоту, собрание не уменьшалось и не понижалось в своих настроениях. Председатель уже не руководил собранием, оно плыло» захваченное великим энтузиазмом и минута-

167

ми торжественного единения революционных рабочих и солдат. Все же отчет Исполнительного Комитета был обсужден. Состав Временного Исполнительного Комитета был утвержден, и, кроме того, Совет решил пополнить его тремя-четырьмя представителями «левого направления».

Около Таврического дворца раздается пулеметная пальба. Звуки выстрелов проникают и в комнату собрания, долетают и до чутких ушей солдат. Моментально создается паника, люди бросаются сплошною массою к дверям, волной выкатываются в Екатерининский зал. Солдаты, находившиеся в этой огромной зале, также стремились к выходу в различных направлениях. Некоторые бросились бить окна, выходящие в сад, намереваясь выпрыгнуть через разбитые стекла.

Во время паники я стоял недалеко от председательского стола; хлынувшие к выходу буквально вынесли-^Яе-ня в Екатерининский зал. В Екатерининском зале раздался крик, что Государственную Думу расстреливают. Члены Исполнительного Комитета успокоили Совет, а мы, выжатые из комнаты, где заседал Совет, устыдили тех солдат, которые готовились уже вылезти в сад через разбитые окна. Эта паника показывала, насколько тревожно и неуверенно было настроение солдатской массы. В то же время этот панический случай заставил нас обратить более серьезное внимание на охрану Таврического дворца и входа в него. Произведенным тотчас же расследованием было установлено, что какая-то патрульная или караульная воинская часть произвела около Таврического сада «пробу» своего пулемета. Паника скоро улеглась, и суматоха в Екатерининском зале пошла своим чередом.

После успокоения попытался пробиться вновь в глубину заседания Совета, но безуспешно. Плотная стена депутатских спин решительно сопротивлялась. Комната была настолько плотно набита людьми, что люди стояли, не имея возможности даже свободно повернуться, не потревожив своих соседей.

Кто-то вносит предложение о воззваниях к народу, к офицерам и т. д. Все принимается без прений, без голосований. Пытаются поставить вопрос о возобновлении работ, о движении трамвая, но это встречает единодушный отпор и, как несвоевременное, отклоняется.

Докладчик от Продовольственной комиссии сообщает о благополучном положении дела с хлебными продуктами, предлагает установить контроль над товарным дви-

168

жением железных дорог, а также согласование движения с нуждами снабжения фронта и столицы. Все предложения комиссии проходят, не встречая возражений, и все нужные полномочия даются.

Первый пленум Петербургского Совета оставил в памяти весьма сумбурное впечатление. Праздник революции. победа народа, как говорили тогда, отвлекала его от задачи непосредственного руководства теми событиями, которые развертывались в стране. И деловая работа из Совета автоматически переносилась в Исполнительный Комитет.

XXX. ЛИЦА «ЛЕВОГО НАПРАВЛЕНИЯ» В ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ КОМИТЕТЕ

После окончания заседания Совета Рабочих Депутатов собрался Исполнительный Комитет. Заседание Исполнительного Комитета было перенесено из комнаты с занавеской в другую, более просторную, имевшую два выхода и удобный длинный стол.

На этом заседании, третьем по счету, появился целый ряд новых членов. Петербургский Комитет прислал своим представителем Демьянова (К. И. Шутко), Бунд был представлен Эрлихом, от социалистов-революционеров появились, кажется, Зензинов и Пешехонов, от народных социалистов — Брамсон, от меньшевиков были Б. Богданов, Батурский. Кроме того, в качестве «лиц левого направления» вступили в Исполнительный Комитет Н. Суханов (он же Гиммер), Ю. Стеклов (он же Нахамкис), Красиков-Павлович, Капелинский и Соколовский.

Некоторые члены Исполнительного Комитета, в том числе и пишущий эти строки, были очень удивлены появлению этой новой пятерки в Исполнительном Комитете. Суханов принадлежал к тому кругу радикальной интеллигенции, которая объединялась вокруг A.M. Горького, и был известен в этой среде как противник войны и, пожалуй, считался «пораженцем». Ю. Стеклова знали по изданиям «Прибой», считали, по прошлому, большевиком. Красикова-Павловича считали также большевиком. Относительно того, как были выбраны они в Исполнительный Комитет, никто толком не знал. По поводу Соколовского и Капелинского говорили, что они оба, или кто-то один из них, были выбраны от кооперации. В Исполнительном Комитете сообщили, что они добавлены

169

на пленуме Совета в качестве представителей «левого направления».

По поводу появления новых членов, особенно с большевистским прошлым, мы, члены Исполнительного Комитета — большевики Демьянов, Залуцкий, Молотов и пишущий это, тут же обменялись мнениями и решили держаться по отношению к ним выжидательной тактики. Ближайшие дни должны были показать на деле, с кем пришли эти «лица левого направления» * в Исполнительный Комитет и с кем намерены они идти. До этого времени дело шло лишь о мероприятиях технического и организационного порядка, в обсуждении которых хотя и было разномыслие, но остроты и принципиального расхождения еще не наблюдалось. Важнейшие вопросы политики были еще впереди, обсуждение их невидимо стояло в порядке дня. И по тому, кто и как будет относиться к вопросу о власти, о войне не на словах, а на деле, и мы будем определять свое отношение к ним.

В порядке дня заседания Исполнительного Комитета Совета стояли — по-прежнему, и всегда «неотложные», и никогда не кончаемые — вопросы «обороны революции». После окончания заседания Совета с Николаевского вокзала было получено сообщение о движении в Петроград воинского эшелона Георгиевских кавалеров под командой генерала Иванова, с контрреволюционными намерениями. Некоторые члены Исполнительного Комитета быстро поддавались беспокойству, так как считали питерские полки еще недостаточно организованными после переворота и поэтому мало способными к бою. Все же были приняты военные и агитационные меры. Но, к счастью, дело обошлось без столкновений. Солдаты, привезенные для подавления «беспорядков», присоединились к войскам и народу тотчас же по выходе из вагонов. Делегация Георгиевских кавалеров была в Исполнительном Комитете, и контрреволюционная попытка сорвалась.

В Исполнительный Комитет приходили группами делегации от солдат, выбранные в Совет. Все были крайне взволнованы воззваниями и распоряжениями Комитета Государственной Думы относительно офицеров. Вечером в одной из комнат Исполнительного Комитета собралось несколько десятков солдат различных полков и просили Исполнительный Комитет войти в положение солдат.

* Так были отмечены их выборы в опубликованном № 2 «Известий» от 2 марта 1917 г,

170

Возвращавшиеся офицеры по-прежнему повели работу по царскому уставу, с чем солдаты-революционеры мириться уже не могли. Многие солдаты высказывали опасения, что офицеры, вернувшиеся под влиянием распоряжений Комитета Государственной Думы, будут мстить солдатам и поведут провокационную работу против революции, против завоеванных народом прав. Настроение было ярко антиофицерское.

Исполнительный Комитет вынужден был поставить вопрос о солдатах, и в первую очередь вопрос об организации солдат. В то время как Комитет Государственной Думы принимал энергичные шаги по объединению офицеров, солдаты еще не были сплочены так, как этого требовало создавшееся положение. Среди членов Исполнительного Комитета возник спор относительно организации солдатской массы в Совет.

Около солдатских представителей увивались меньшевики и народные социалисты. Из первых большую активность развивал Богданов, стремился изолировать и монополизировать солдат и подчинить их своему влиянию. По его следам пошел Ю. Стеклов. Из наших работал среди представителей войсковых частей П. Залуцкий, отстаивая идею общего Совета для рабочих и солдат. Эта идея создания общего Совета Рабочих и Солдатских Депутатов не встречала сочувствия и поддержки в рядах оборонческих групп. Все они боялись вовлекать армию в политическую борьбу, мотивируя свое отрицание различным образом. Одним из аргументов был тот, что Питерский гарнизон имел текучий характер, делегаты, однажды выбранные, по уходе войск потеряют с ними связь, и, наконец, кончали откровенными соображениями о том, что включение солдат в состав Совета повлечет за собой агитацию и борьбу за армию со стороны всех партий, а это может разложить ее. Были и другие соображения, с виду более «принципиального характера», вроде нежелания и недопустимости «засорять» чисто пролетарский орган мелкобуржуазными элементами. Правые же оборонцы, не скрывая, высказывали опасения, что революционная работа и политика могут сделать армию небоеспособной, а поэтому и не спешили привлекать солдат в организацию.

Такое отношение оборонцев к делу организации солдат в политическую силу было чрезвычайно опасно. За влияние на гарнизон, на армию отчаянную борьбу вела буржуазия. Правда, последняя была слишком реакцион-

171

на, чтобы суметь привлечь к себе крестьян, но тем не менее существовала опасность раскола внутри казарм и усиления неорганизованных действий и анархических настроений. Мы предлагали допустить солдат в Совет, пролетарская чистота его от этого, конечно, пострадает, но революция выиграет. Что же касается до «чисто пролетарских» организаций, через которые рабочий класс может себя выявить, мы полагали, что такими могут и должны быть профессиональные союзы и партия. После долгих колебаний и в значительной мере под давлением солдат было постановлено организовать при Совете Рабочих Депутатов Солдатскую секцию. Была намечена и норма представительства — по одному на роту. Рабочие имели на каждую тысячу человек одного представителя, поэтому, когда выдвигали предложение одного представителя от солдат на каждую роту, имели в виду запасные полки, в которых роты были по 1000 и более солдат. На деле же получилось очень широкое представительство для солдат, так как многие воинские части и командиры, хотя и с малым числом солдат, все же посылали по одному, а иногда и более представителей. И получилось огромное число солдатских представителей, в котором рабочие совершенно потонули.

Дипломатические ухищрения Богданова оказались неспособными сломить настойчивое требование солдатской массы на представительство в Совет. Тогда для обработки солдат в оборонческом духе меньшевиками были брошены многочисленные силы. Б. О. Богданову и его коллегам-оборонцам удалось настроить солдат против большевиков, особенно в «штатском», и на одном собрании, в одной из комнат Таврического дворца, мне, как большевику, солдаты не давали говорить, чему особенно радовались оборонцы-меньшевики.

Что же касается изменения правовых и бытовых условий казарменной, служебной и внеслужебной жизни солдат, то разработка необходимых мероприятий была поручена группе представителей гарнизона, взявшей на себя инициативу организации солдат. В этой группе солдат были товарищи, стоявшие на нашей точке зрения, как-то: Садовский, Падерин, Борисов и один матрос, фамилии которого не помню.

Сами мы мыслили внутреннюю организацию солдатской жизни по фабрично-заводскому типу. Выборность начальников мы поддерживали, но не делали из этого принципиального вопроса. В отношении изменения пра-

172

вовых норм мы агитировали за отмену всех стеснений, связанных со словами «нижний чин», а равно и уничтожение самого названия «нижний чин». В этом направлении вели работу наши партийные товарищи. Солдаты особенно хорошо и доверчиво относились ко всем, кто носил серую солдатскую шинель, гимнастерку и сапоги. Одетых таким образом солдаты считали за своих и часто ошибались, попадали на удочки всяческим мобилизованным адвокатам, служившим в воинских канцеляриях и учреждениях, выбирали их как «своих» в Совет.

XXXI. ГОСУДАРСТВЕННАЯ ДУМА И РЕВОЛЮЦИЯ

Уличные демонстрации, схватки рабочих с полицейскими и солдатами на центральных улицах Питера, всеобщая стачка, приостановившая всю промышленную, торговую и общественную деятельность в столице, сосредоточили внимание всего населения на борьбе рабочих с силами царского строя. Газеты не выходили. О том, что Государственная Дума распущена царским указом от 25 февраля, рабочее население не знало, да и не могло особенно интересоваться жизнью и деятельностью Государственной Думы, чуждой рабочему люду.

Отношение наиболее видных деятелей этой Думы, ее «прогрессивного блока», к революционному рабочему движению было крайне враждебное и отрицательное. Всем рабочим было известно отношение П. Н. Милюкова к наметившемуся движению в начале февраля. Однако все попытки представителей «прогрессивного блока» отмежевать свою «оппозицию» от революционной позиции рабочего класса перед лицом представителей дворянско-помещичьих, придворных клик и полюбовно столковаться потерпели неудачу, разбились о непримиримость дворцовой камарильи. Царское самодержавие, направляя вооруженные силы против восставших рабочих, одновременно задумало — под звуки барабанов и пулеметов на улицах — уничтожить и верноподданническую оппозицию в Государственной Думе. Этим актом царское правительство нейтрализовало часть даже своих сторонников и приподняло в глазах политически малосведущего населения авторитет Государственной Думы.

Сообщение о роспуске Государственной Думы было получено 26 февраля. Экстренное заседание Совета

173

Старейшин, созванного по этому случаю, постановило: «Государственной Думе не расходиться. Всем депутатам оставаться на своих местах». Это было все, чем ответила Государственная Дума на вызов Николая II.

Положение на улицах в Питере было в то время еще неопределенное. Весь рабочий Питер был на улицах. Демонстрации были грандиозные. Воинских и полицейских сил было развернуто много, но все же их не хватало для подавления движения даже в центре города. Жертв было уже много, но исход определить даже для этого дня было невозможно. Вечером рабочие покинули центральные кварталы, сами ушли из них, они не были выбиты силой штыков и пулеметов.

Неопределенность результата борьбы сегодня, неизвестность, что принесет завтрашний день, — все это оказывало свое действие на организованную буржуазию. Сделка с царизмом до восстания не состоялась, но возможности этой сделки могли быть после. Об этом говорят и те телеграммы, которые отправил председатель Думы М. В. Родзянко царю. Его первая телеграмма, после роспуска Государственной Думы, 26 февраля, в Ставку, сообщала Николаю II:

«Положение серьезное. В столице анархия. Правительство парализовано. Транспорт, продовольствие и топливо пришли в полное расстройство. Растет общее недовольство. На улицах происходит беспорядочная стрельба. Частью войска стреляют друг в друга. Необходимо немедленно поручить лицу, пользующемуся доверием страны, составить новое правительство. Медлить нельзя. Всякое промедление смерти подобно. Молю бога, чтобы в этот час ответственность не пала на венценосца».

В этом обращении к царю ярко сквозит тревога буржуазии за будущее. Дана в нем и оценка революционного движения, которое характеризуется как анархия, верх непорядка, и только. Для борьбы с этой «анархией» нужно было «новое» правительство и г. Родзянко требует его. Свое верноподданническое ходатайство председатель Государственной Думы сопроводил предупредительными телеграммами к командующим армиями генералам:

Брусилову, Рузскому, прося их поддержать перед царем его предложение. Но, несмотря на давление генералитета, царь не сдавал позиции.

Вторая телеграмма тем же М. В. Родзянко была отправлена утром 27 февраля: «Положение ухудшается. Надо принять немедленно меры, ибо завтра будет уже

174

поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии».

Тот момент, когда восставшие рабочие братались с солдатами, момент, решавший революцию, у г. Родзянко зафиксирован в телеграмме как «положение ухудшается». Это было верно по отношению к Николаю Романову, но обратное было для восставших трудящихся масс. С этого момента положение революции стало непобедимым.

Со стороны Государственной Думы и ее «прогрессивного блока» не было сделано ни одного шага, даже ни одного простого жеста поддержки восставших, поддержки движения. Одна мысль объединяла «зубров» 4-го созыва — это страх перед революционным народом, и этот страх побуждал думских деятелей буржуазии искать соглашения с царизмом. Это соглашение против народа не состоялось не по вине буржуазии. Она сделала в первые дни все, что могла, для сохранения царской монархии.

Поворот Государственной Думы по отношению к революционному движению, своеобразное признание членами Государственной Думы революционного переворота совершилось уже тогда, когда революционные рабочие и солдаты разбили главные силы своих врагов и победа революционного движения была обеспечена. Сама Государственная Дума, порождение царской монархии, умерла одновременно с ней.

Члены распущенной Государственной Думы собрались 27 февраля под председательством М. В. Родзянко, но уже на «частное совещание». Они не посмели отвергнуть указ своего коронованного повелителя, объявить его низложенным. Эти шаги были слишком революционны для них. На этом совещании господа члены Государственной Думы больше всего заботились о «порядке и спокойствии». В целях установления этого порядка и спокойствия было выдвинуто предложение о создании Временного Комитета Государственной Думы. Выбор этого комитета был поручен Совету Старейшин. Выборы состоялись в тот же вечер. Официальное сообщение, помещенное в «Известиях» — органе Комитета думских журналистов, гласило, что создан Комитет Государственной Думы для водворения порядка в Петрограде и для сношения с учреждениями и лицами. В состав Временного Комитета вошли: 1) М. В. Родзянко, 2) Н.В.Некрасов, 3) А. И. Коновалов, 4) И. И. Дмитрюков,

175

5) А. Ф. Керенский, 6) Н. С. Чхеидзе, 7) В. В. Шульгин, 8) С. И. Шидловский, 9) П. Н. Милюков, 10) М. А. Караулов, 11) В. Н. Львов, 12) В. А. Ржевский.

В ту же ночь на 28-е Комитет окончательно сформировался с дополнением 13-го члена, полковника Энгель-гардта. От имени этого комитета появились два воззвания к населению Петрограда. Первое воззвание обращалось к жителям города с призывом щадить государственные, общественные учреждения, фабрики, заводы, а также всякое имущество. Второе воззвание комитета, напечатанное в первом номере «Известий Совета Рабочих Депутатов», носило характер правительственной декларации. Его ближайшие задачи были определены в нем\сле-дующим образом: «Временный Комитет членов Государственной Думы при тяжелых условиях внутренней разрухи, вызванной мерами старого правительства, нашел себя вынужденным взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Сознавая всю ответственность принятого им решения, Комитет выражает уверенность, что население и армия помогут ему в трудной задаче создания нового правительства, соответствующего желаниям населения п могущего пользоваться его доверием».

Это воззвание в тогдашних условиях развития революции было первой попыткой буржуазии заявить свои права на самодержавное наследство. Не достигнув желанного соглашения с царем, «прогрессивный блок», переменивший вывеску, оказался «вынужденным» взять в свои руки восстановление государственного и общественного порядка. Эта вынужденность была удобной, хитрой классовой маскировкой, сыгравшей крупную роль в деле создания первого Временного правительства. Среди социалистов того времени было немало беспокойства по поводу того, что буржуазия «не хочет взять власти».

Организованный Комитет Государственной Думы повел энергичную работу в направлении сплочения около себя буржуазных организаций и представителей командного состава армии и флота. Для популяризации себя и своей работы среди революционного населения Комитет получил и печать в виде «Известий», выходивших в первые дни под фирмой Комитета петроградских журналистов. Кроме того, его лидеры — П. Н. Милюков и М. В. Родзянко — выступали перед приводимыми к Таврическому дворцу полками, призывая их слушать и повиноваться Комитету Государственной Думы,

176

Первые два дня представители Комитета Государственной Думы были монопольными ораторами для солдат, приводимых к Таврическому дворцу или вводимых в Екатерининский зал. Речи членов Комитета 'Государственной Думы не блистали красноречием, были не глубоки по мысли, но характерны по существу. Солдаты приходили к Государственной Думе как центру революции. Им всячески пытались внушить, что Дума боролась за «права народа» и что теперешние вожди ее Комитета являются настоящими друзьями народа.

Очень часто в эти первые дни мне приходилось видеть выступления членов Государственной Думы, членов их Комитета, слышать, хотя и мимоходом, их речи. То были не обычные собрания граждан, рабочих и солдат. Нет, это были различные воинские части, в большинстве гвардейские части, приходившие во дворец со своими знаменами, с музыкой, стройными рядами, в ногу. Митинг открывался под команду «смирно», и который-нибудь из «старых солдат», преимущественно М. В. Родзянко, П. Н. Милюков вкупе с А. И. Гучковым, В. Н. Львовым, брал на себя выступление с приветствиями, пожеланиями, непременными предложениями поддерживать Комитет Государственной Думы.

Два мотива красной нитью проходили в речах «прогрессивного блока», каждый был приспособлен и поучителен для слушателей — один для офицеров и другой — для солдат. Так, в речи будущим офицерам-артиллеристам, юнкерам Михайловского артиллерийского училища, М. В. Родзянко приветствовал их приход к Государственной Думе и видел в нем «желание помочь усилиям Государственной Думы водвори гь порядок в том разбушевавшемся море беспорядка...». «Я приветствую вас еще и потому, что вы — молодежь, основа и будущее счастье великой России». Тут же предлагалась и программа действий: «Сейчас надо найти друг друга, найти своих офицеров и ждать приказаний Временного Комитета Государственной Думы. Это единственный способ победить».

Тот же М. В. Родзянко, приветствуя пришедших лейб-гренадеров, предлагает им поддержать «традиции доблестного российского полка», слушаться офицеров, «ибо без начальников воинская часть превращается в толпу, неспособную водворить порядок».

К офицерам того же полка г. Родзянко обращается иначе, от них он ожидает помощи.. «Вы должны помочь нам организовать власть, которой бы доверяла страна».

177

К солдатам — призывы к послушанию, дисциплине, к согласию с начальниками. Одно и то же, на десятки различных ладов. «Я прошу вас подчиниться и верить вашим офицерам, как мы им верим», — говорил г. Родзян-ко «православным воинам»-преображенцам. «Возвращайтесь спокойно в ваши казармы, чтобы по первому требованию явиться туда, где вы будете нужны».

Гораздо более содержательными были речи кадетского лидера П. Н. Милюкова. В своих выступлениях г. Милюков ставил ребром вопрос о власти. Утром 28 февраля в офицерском собрании 1-го Запасного полка П. Н. Милюков выступил с речью, в которой заявил, /что «в настоящий момент есть единственная власть, которую все должны слушать, это Временный Комитет Государственной Думы. Двоевластия быть не может». Относительно недопустимости «двоевластия» начали говорить на другой день после организации буржуазного центра — Комитета Государственной Думы и центра «революционной демократии» — Совета Рабочих Депутатов. Взаимоотношения между этими центрами не были определены, и оба выступали в первые дни как органы власти. Буржуазия понимала и видела в Совете Рабочих Депутатов своего классового противника и конкурента на власть.

В той же речи г. Милюков следующим образом определял задачи Комитета: «Восстановить порядок и организовать власть, выпавшую из рук старого правительства. Для этого Временному Комитету необходимо содействие военной силы, которая не должна действовать разрозненно, а в том организованном виде, в каком он видит эту часть...» Обращаясь к солдатам того же полка, г. Милюков особенно внушительно подчеркивал, как «необходимо быть солдатам в данный момент вместе с офицерами, которые пойдут об руку с Государственной Думой». Кроме того, г. Милюков заявил, что они должны подчиняться исключительно приказаниям, которые исходят от принявшего на себя обязанности начальника Петроградского гарнизона, члена Государственной Думы полковника Энгельгардта.

«Найдите своих офицеров, которые стоят под командой Государственной Думы, и сами станьте под команду», — предлагал г. Милюков собравшимся в Екатерининском зале лейб-гренадерам. Эти постоянные призывы подчиняться офицерам, слушать их вносили глубокое смущение в солдатскую среду. В моменты переворота очень немногие офицеры оставались вместе с солдатами.

178

Большинство питерского офицерства сбежало из казарм, попряталось и не хотело идти нога в ногу с солдатами. Кроме того, среди офицеров было много явных врагов переворота и немало ненавистных солдатам за грубое, бесчеловечное отношение к ним. Многих подобных офицеров солдаты сами изгнали из казарм. Солдаты слушали речи гг. Родзянко, Милюкова и прочих советников, даже кричали «ура», но, приходя в казарму, не могли мириться с огульным возвращением офицеров. Тех, которые были с ними в эти решающие часы и дни, они помнили, доверяли им и ценили их, но значительную долю других они встречали как своих врагов и поступали с ними, как с врагами народа.

В советах П. Н. Милюкова и М. В. Родзянко была незамысловатая политика, имевшая целью обработку солдат авторитетом Государственной Думы и революции, подчинение их своему влиянию и закрепление этого влияния через командный состав. Со стороны Совета и Исполнительного Комитета не было никакой попытки борьбы с той пропагандой, которую вели члены Государственной Думы. Порою с той же трибуны вслед за г. Милюковым или г. Родзянко выступали и социалисты А. Ф. Керенский, М. И. Скобелев, Н. С. Чхеидзе, но их речи были того же либерального покроя.

Нередко речи господ из «прогрессивного блока» умершей Государственной Думы были явно и грубо шовинистическими, пропитанными империалистскими аппетитами. «Мы должны разделаться с немцем внешним и покончить с немцем внутренним». Так определил г. Милюков «революционные» задачи власти в области внешней и внутренней политики.

Некоторые члены Исполнительного Комитета, разделявшие «интернационалистские» положения, возмущались агитацией Комитета Государственной Думы. Я же поставил своей задачей найти подходящего человека для постоянной агитации среди солдат, прибывающих в Таврический дворец. Это дело тогда представлялось очень серьезным, так как была опасность провокации со стороны противника. Некоторую работу среди солдат, представителей полков, вел П. Залуцкий, но его работа была иная. Он подталкивал солдат к организации в Совет. Для агитации желателен был военный человек, которому, как мы наблюдали, солдаты доверяли больше, чем штатскому. Такой человек скоро нашелся и по внешности подходил вполне. Это был солдат М. Лашевич, обтрепанный и корявый.

179

Одновременно с обработкой армии, ее командного состава, Временный Комитет Государственной Думы решил овладеть и остальными механизмами государственной власти. Решением этого Комитета от 28 февраля во все министерства были направлены особые комиссары, члены Государственной Думы. В № 4 «Известий» думских журналистов был опубликован следующий список назначенных комиссаров: «Министерство внутренних дел: 1) Гр. Д. П. Капнист, 2) А. М. Масленников, 3) И. Н. Ефремов, 4) М. И. Арефьев. Почта: 5) А. А. Барышников, 6) К. К. Черносвитов. Телеграф: 7) П.П.Гро-нский, 8) М. Д. Калугин. Министерство военное и морское: 9) Н. В. Савич, 10) А. П. Саватеев. Петроградское градоначальство: 11) П. В. Герасимов, 12) В. Н. Пепе-ляев. Министерство земледелия: 13) Н. К. Волков, 14) И. П. Демидов, 15) Кн. Васильчиков, 16) Гр. Капнист 1-й. Министерство юстиции: 17) В. А. Маклаков, 18) М. С. Аджемов, 19) В. П. Басаков. Министерство торговли и промышленности: 20) С. Н. Родзянко,

21) Н. А. Ростовцев. Министерство финансов:

22) В. А. Виноградов, 23) И. В. Титов. Сенат:

24) И. В. Годнев».

Таким образом, состоялся организационный подход буржуазии к овладению государственной властью. Разговоры о составе фактического, «именного» правительства начались в тот же день, но уже после назначения Комитетом своих комиссаров. Какое действительное участие в переговорах и решениях Комитета Государственной Думы принимали социалисты А. Ф. Керенский и Н. С. Чхеидзе, Исполнительному Комитету подлинно не было известно.

XXXII. В ПЕТЕРБУРГСКОМ КОМИТЕТЕ НАШЕЙ ПАРТИИ

В первые дни своей открытой деятельности Петербургский Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (большевиков) нашел себе пристанище в центральной городской Бирже труда, на Кронверкском проспекте26. Ее заведующий т. Михайлов (Политикус) предложил Петербургскому Комитету свои услуги для партийной работы, а равно предоставил в распоряжение организации и помещение Биржи труда.

Члены нелегального Петербургского Комитета последней формации в большинстве были арестованы утром

180

26 февраля. После разгрома тюрем и участков 27 февраля они быстро начали разыскивать друг друга, и во вторник 28 февраля Петербургский Комитет начал приступать к работе.

Первой и неотложной задачей Петербургский Комитет поставил стягивание и сплочение вокруг организации прежде всего кадров своих старых работников. Их было много разбросано по фабрикам, заводам и учреждениям, а также освободилось от сидки в тюрьмах. Время было горячее, надо было действовать быстро и решительно, чтобы не оказаться позади событий.

В Петербургском Комитете я нашел К. И. Шутко, В. Шмидта, Михайлова, а также целый ряд представителей районов и солдат, членов партии, пришедших из Ораниенбаума со своим гарнизоном на помощь столичным рабочим. Товарищ из Ораниенбаума, раненный в ногу, рассказывал различные эпизоды из «похода на Петроград», картинно изображая движение солдат, охваченных революционным порывом.

Вскоре информационный разговор об отдельных эпизодах борьбы последних дней был прекращен, и товарищи перешли к беседе о состоянии партии и ее ближайших задачах. Некоторые из присутствовавших товарищей были в тот день на заседании Совета и были удивлены тому, что видели очень мало членов нашей партии. Наше Бюро Центрального Комитета в этот день имело уже свой «явочный стол» в Таврическом дворце и служило справочным местом для всяческих партийных нужд. Однако среди членов Совета мы в этот день насчитывали очень мало членов нашей партии. Присутствовавшие на собрании в помещении Петербургского Комитета пытались выяснить причины, которые привели к такому положению. Во время подполья, вплоть до самых последних дней восстания, наша организация была наиболее мощная из всех других, работавших тогда нелегально. Поэтому все были очень поражены слабостью представительства в Совете и искали этому объяснения. Некоторые товарищи высказывали предположения, что слабое представительство наших районных организаций в Совете произошло потому, что наиболее передовые и решительные члены партии были увлечены всякого рода боевой работой и в пылу увлечения не заботились о выборах. Другие объясняли нашу слабость тем обстоятельством, что арестами 26 февраля нарушено было партийное руководство районами и выборы шли неорганизованно. Все

181

выступавшие товарищи искали объяснений главным образом в организационной стороне дела. Из этих предположений делались выводы, которые также шли по линии совершенства организационной связи, и предложения о привлечении к работе всех активных членов подпольных организаций. Объяснения товарищей и их практические выводы мне казались очень однобокими и недостаточно продуманными. Нужно было внимательно отнестись к создавшемуся в результате переворота положению дел в Питере, учесть не только наши организационные недочеты, но подойти и к оценке наших лозунгов и приемов агитации в совершенно иной, чем это было всего лишь два дня назад, обстановке. Революция всколыхнула самые дремучие низы, призвала их к активности, втянула в битву солдатскую массу, разночинную интеллигенцию и даже обывателя. Таким путем движение, начатое как пролетарское и под пролетарскими и революционными «народными» лозунгами, по мере своего расширения принимало все более и более «общенародный характер». И наши ближайшие задачи не могли быть только организационными. Обмен мнений на эту тему грозил затянуться, мне же, как и многим другим, не было в этот час времени, и мы предложили Петербургскому Комитету собрать своих активных работников 1 марта вечером27, в Бирже труда, и поставить один вопрос о наших ближайших задачах, обещая выступить с докладом на эту тему.

XXXIII. НА ЗАСЕДАНИИ РАЙОННОГО СОВЕТА

Из Петербургского Комитета я направился на Выборгскую сторону, в здание Больничной кассы завода «Старый Парвиайнен». Помещение кассы было наполнено рабочими района. Откуда-то привозили оружие, и тут же происходило его распределение.

Меня провели в небольшую комнату, в которой происходило совещание представителей от заводов и фабрик Выборгской стороны. В порядке дня стояли различного рода вопросы об организации революционной власти на Выборгской стороне. Мне предложили сделать доклад о работе Исполнительного Комитета Петроградского Совета. В своем докладе я информировал товарищей о проделанной Исполнительным Комитетом работе, указав, что крупные вопросы, как организация власти и ее прог-

182

рамма, еще не обсуждались. Наше отношение к власти и ее ближайшие задачи были намечены в манифесте Центрального Комитета, который был уже в тот день роздан всем делегатам.

Из всей деятельности Исполнительного Комитета первых двух дней вопрос о вооружении рабочих, об организации рабочей милиции28 был наиболее популярным. В эти дни все прекрасно понимали, что каждая винтовка в руках пролетария является наилучшим способом защиты революционных завоеваний.

Интересовались собравшиеся участью Николая II. Все знали, что он находится в Ставке, и предполагали, что ведет подготовку движения войск на подавление «мятежного Петрограда». В Исполнительном Комитете Совета не было еще известий о том, что бывший всероссийский самодержец покинул Ставку. Все делегаты высказывали пожелания, чтобы вся царская семья была немедленно изолирована, арестована и вместе с Николаем II предана суду революционного народа.

Затронули товарищи выборжцы и вопрос о том, каков должен быть у нас политический строй. По этому вопросу мнение рабочих было единодушное: таким желанным строем должна быть демократическая республика, с выборностью всех правительственных должностей. В этом единодушии не было ничего удивительного. Единомыслие по этому вопросу было результатом десятилетий социал-демократической пропаганды.

После моего доклада и вызванных им вопросов и обмена мнений приступили к делам организации власти в Выборгском районе. Организация новой власти началась здесь, как и в других местах, с установления порядка, в самом «широком» смысле этого слова, разумея охрану личности и имущества. Для этой цели с утра 28 февраля был организован Милиционный комитет, которому передана была вся гражданская власть в районе. Во главе милиции, состоявшей из рабочих, был поставлен товарищ Дюмин (рабочий, кажется, с Металлического завода).

Силами Милиционного комитета и рабочими организациями была взята и пущена маленькая типография. О своем возникновении Милиционный комитет поставил в известность всех граждан путем расклейки особого «воззвания», написанного, как мне помнится, товарищем Дюминым.

В соседнем Лесном районе организация власти находилась в руках рабочих завода Айваза, а также актив-

183

ных студентов Политехнического института. Институт в эти дни был центром всех организаций, в нем происходили митинги и собрания партийных организаций.

XXXIV. ПЕРВОЕ МАРТА

Утро 1 марта ознаменовалось чрезвычайным волнением Петербургского гарнизона. В Исполнительный Комитет Совета с раннего утра прибывали представители различных воинских частей, заявивших целый ряд протестов и жалоб на действия возвратившихся в казармы офицеров. Среди всех сетований особенно характерное было одно, принявшее всеобщий характер и выражавшееся иногда шумно: «Нас разоружают».

На двенадцать часов дня было назначено заседание Совета, пока все еще Рабочих Депутатов, но с представителями от воинских частей. Однако ввиду большого наплыва воинских делегатов Исполнительный Комитет уполномочил ряд своих членов и поручил организовать особое совещание солдат, на котором выяснить создавшееся положение.

На этом собрании было установлено, что благодаря агитации и прямым распоряжениям Комитета Государственной Думы, его призывам к «дисциплине, порядку» и безусловному подчинению офицерам возбуждение в казармах достигло высшего напряжения и могло вылиться в избиение офицеров. Сами офицеры, привыкшие к точному и неуклонному исполнению приказов и устава, не поняли, что вместе с царизмом пали и все его уставы и приказы, обезличивавшие солдата-человека. У многих офицеров не оказалось даже элементарного такта по отношению к своим подчиненным. В некоторых частях командный состав неодобрительно относился к «самочинному» захвату солдатами оружия. Солдаты быстро поняли все это как наступление враждебных им сил и понесли свои беспокойства в Исполнительный Комитет.

Военная Комиссия также отозвалась на беспокойное состояние гарнизона, выпустила объявление за подписью председателя, члена Государственной Думы Энгельгардта, в котором указывалось, что слухи о разоружении солдат офицерами по проверке оказались ложными. В то же время оно предупреждало офицеров, что, если ими будут допущены подобные случаи, против них будут приняты самые решительные меры, вплоть до расстрела.

184

Поведение Комитета Государственной Думы вызвало большое недовольство среди членов Исполнительного Комитета. Предстоящее заседание Совета решили посвятить целиком солдатским вопросам. Члены Исполнительного Комитета пытались выяснить у Н. С. Чхеидзе и у А. Ф. Керенского подлинные намерения Комитета Государственной Думы, а также их личное отношение ко всем приказам и воззваниям, исходящим от того же Комитета, загоняющим солдат под прежнее иго бесчеловечной и противународной дисциплины, но ничего толкового не получили в ответ.

Заседание Совета открылось с некоторым запозданием. На заседание прибыло уже значительное количество депутатов от воинских частей. Ввиду присутствия вновь избранных представителей в Совет, от имени Исполнительного Комитета был сделан информационный доклад об организации Совета и наметившихся взаимоотношениях между Исполнительным Комитетом и Комитетом Государственной Думы. По докладу прений не было, тотчас же перешли к обсуждению волновавшего всех солдатского вопроса. Наметили план обсуждения, установили такой порядок:

1) отношение солдат к возвращающимся офицерам;

2) о выдаче оружия;

3) о Военной комиссии и пределах ее компетенции. По всем этим вопросам было предоставлено слово многим представителям гарнизона. Накипевшее возмущение выливалось в криках негодования по отношению к Комитету Государственной Думы. Однако благодаря предварительному обсуждению частью представителей от солдат всех вопросов солдатского положения заседанию был предложен на обсуждение ряд практических мероприятий. Таким путем заседание Совета не расплылось в простых излияниях горечи, а обсудило и наметило ряд конкретных мер.

Поведение Комитета Государственной Думы, который организовал и поддерживал офицерство полностью, безо всякой чистки, который под личиной дисциплины гнал солдат под прежнее ярмо и бесконтрольную власть офицеров, нашло достойную оценку и отповедь. Один выступавший товарищ охарактеризовал поведение Временного Комитета Государственной Думы угрожающим по отношению к революционному войску. Позиция Комитета Государственной Думы в солдатском вопросе была явно контрреволюционная. В некоторых выступлениях

185

солдат этот антиреволюционный момент был отмечен, но характерно то, что со стороны самого Исполнительного Комитета, вернее его большинства, не было дано должной оценки действиям Комитета Государственной Думы.

После длительного и горячего обсуждения были приняты следующие положения:

1) Солдаты не выдают оружия никому.

Этот пункт имел в виду имевшие место попытки отобрать у воинских частей приобретенное ими «захватным путем» (из цейхгаузов своих частей, а также из арсенала и у полиции) оружие: винтовки, револьверы, пулеметы Попытки эти были в замаскированном виде, как возвращение в склады или тем частям, от которых оно было отобрано.

2) Солдаты выбирают своих представителей в Совет по одному на роту. '

3) В своих политических выступлениях солдаты подчиняются только Совету.

4) Подчинение солдат офицерам должно быть только во фронте (т. е. во время занятий). Вне фронта (службы) солдаты и офицеры являются равноправными гражданами.

5) Воинские части подчиняются распоряжениям Военной комиссии до той поры, пока эти распоряжения не расходятся с постановлениями Совета.

Принимая эти решения, Совет Рабочих и Солдатских Депутатов становился на путь конфликта с Комитетом Государственной Думы. Принятые положения были переданы Исполнительному Комитету для более подробной обработки и опубликования.

На этом же заседании Совета были избраны представители от солдат в Исполнительный Комитет, е оговоркой: «Временно на три дня». В этот срок предполагалось закончить выборы депутатов в Совет от всего гарнизона и тогда, на более крупном собрании, произвести выборы от солдатской части в Исполнительный Комитет.

Первыми представителями солдат в Исполнительный Комитет были избраны следующие товарищи: 1) Садовский, 2) Падерин, 3) Баденко, 4) Линде, 5) Соколов (матрос), 6) Кудрявцев, 7) Борисов, 8) Климчинский, 9) Барков,10) Вакуленко.

В Военной комиссии Государственной Думы в этот день произошли некоторые изменения. Согласно постановлению Временного Комитета Государственной Думы полковник Эигельгардт был назначен начальником Петербургского гарнизона, а на пост председателя Военной комиссии был поставлен А. И. Гучков. О своем назначении он известил «приказом», кроме того, в тот же день отдал следующее распоряжение;

186

«Приказываю:

1) Всем командирам отдельных частей ежедневно к двенадцати часам доносить мне о наличном составе частей и их состоянии.

Первое донесение представить к 18 часам второго марта в Государственную Думу.

2) Всем командирам час гей представить мне списки офицеров, вернувшихся к исполнению своих обязанностей.

3) Завтра, второго марта, начальникам Главных управлений военного министерства начать правильные занятия в управлениях, штабах и во всех заведениях.

4) Распространить среди гг. офицеров и нижних чинов прилагаемые при сем воззвания председателя Государственной Думы.

5) Районным начальникам, кроме общего наблюдения за порядком в своих районах, назначить особые посты, коим, находясь в определенных им пунктax, принимать решительные меры к прекращению беспорядков.

6) Никоим образом не допускать отбирания у офицеров оружия, нужного им при несении своих обязанностей по службе.

Настоящее распоряжение касается как оружия, носимого офицерами на улице, так и находящегося у них на квартире их.

7) Моим помощником назначается генерал-майор Потапов.

Председатель Военной комиссии А. И. Гучков».

Комитет Государственной Думы принимал различные меры к тому, чтобы вернуть офицерство в казармы. Ведя агитацию среди солдат в пользу соглашения их с офицерами, члены Комитета издали особый «Приказ», которым предлагали офицерам «явиться 1 и 2 марта в зал Армии и Флота для получения удостоверений на повсеместный пропуск и точной регистрации, для исполнения поручений Комиссии по организации солдат, примкнувших к представителям народа для охраны столицы». Тот же приказ предупреждал, что «промедление явки гг. офицеров к своим частям неизбежно подорвет престиж офицерского звания». Под этим приказом-воззванием была помещена подпись «Председатель Государственной Думы М. Родзянко». Очевидно, авторитет Комитета Государственной Думы был недостаточен.

От имени офицеров было выпущено воззвание к солдатам, которое уверяло, что «свобода родины нам дороже всего». Составленное в вульгарном тоне, спекулировавшее на борьбе с немцем и на общности интересов солдат и офицеров, стремлений к победе «над врагом, как на фронте, так и внутри России», листок этот успеха среди солдат не имел, хотя и носил на себе печать «Государственной Думы».

187

XXXV. В ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ КОМИТЕТЕ

Приказ номер первый29

Заседания Исполнительного Комитета в этот день начались с раннего утра и, с небольшими перерывами по приему делегаций и всякого рода просителей и ходоков, продолжались весь день. Когда настало время открытия заседания Совета, туда была направлена часть членов Исполнительного Комитета для открытия и проведения. При этих посылках членов Исполнительного Комитета для проведения заседаний Совета оборонческие элементы действовали сплоченно, не доверяя никаких выступлений членам Исполнительного Комитета с «большевистскими» уклонами.

После обсуждения в Совете вопроса о правах солдат и организации гарнизона все принятые решения были принесены в Исполнительный Комитет для окончательной обработки и редактирования. Всему наличному составу членов Исполнительного Комитета пришлось еще раз обсудить все выдвинутые предложения. Политически вопрос стоял о том, кто должен опираться на революционный Петроградский гарнизон; революционная демократия, организованная в Совете, или же буржуазия, организованная вокруг Комитета Государственной Думы. Опыт показал, что согласованная работа обоих этих органов в армии невозможна. Буржуазия не хотела лишиться тех привилегий, которые она и ее дети имели в армии. Она не выражала никакого желания хоть кое-как почистить ряды командного состава, ограничившись по отношению к офицерам требованием формального признания власти Комитета Государственной Думы. Отношение Комитета Государственной Думы к солдатам было столь возмутительное, что даже наиболее покладистые оборонцы, как Богданов (от меньшевиков), высказывались за необходимость положить конец двусмысленным выступлениям Комитета.

После обмена мнений по существу предложенных мероприятий по организации казармы и обеспечению прав солдата решили объединить в одно целое и опубликовать в виде приказа. Составление и редактирование приказа поручили группе товарищей, членов Исполнительного Комитета, работавших в Военной Комиссии, и солдат, делегированных в Исполнительный Комитет.

188

Всякий раз, когда я вспоминаю происхождение приказа номер первый, передо мною ярко развертываются некоторые моменты из заседания Исполнительного Комитета в тот день. Это дело было как раз в тот же день, когда мы перебрались в другую комнату, занятую когда-то Финансовой комиссией Государственной Думы. За длинным столом, покрытым зеленым сукном, заседали члены Комитета. На одном из концов стола с листом бумаги в руках сидел глубоко штатский человек, Н. Д. Соколов, окруженный представителями от солдат, среди которых помню: А. Падерина, Садовского, В. Баденко, Ф. Линде, диктовавших Н. Д. Соколову параграфы приказа. Остальные члены Исполнительного Комитета не вмешивались в их техническую работу, выжидая, когда приказ будет закончен и целиком поставлен на обсуждение.

Частенько в группе возникали споры, тогда все вставали, переходили к окну, выходящему в запушенный снегом сад, садились у окна и вновь продолжали писать. Наконец приказ готов, предложен Исполнительному Комитету.

Н. Д. Соколову предлагается зачитать. Торжественно и внятно читает Николай Дмитриевич приказ, приковывая внимание всех к его содержанию. Приказ имел восемь разделов, обнимавших совокупность всей жизни солдата, как в казарме, так и вне ее, вне службы. Ни одного принципиального возражения не было высказано в этот день. Казалось, что все правильно, права солдата ограждены. Так был принят в Исполнительном Комитете знаменитый приказ номер первый. Той же группе товарищей предложили провести его и на собрании Совета, еще не разошедшегося, хотя время было под вечер.

Солдаты и рабочие заслушали приказ в торжественной тишине. Нужно было видеть лица солдат, чтобы понять, какое революционное значение имел тогда этот приказ. Гул одобрения, как будто гигантский вздох облегчения, раздался в душных, набитых комнатах Совета. Солдаты были вне себя от восторга. Предаваться наблюдениям было некогда, и я вернулся снова в комнату Исполнительного Комитета.

На другой день «Приказ номер первый» появился в «Известиях Совета Рабочих и Солдатских Депутатов», № 3 от 2 марта *.

* Вот полный текст этого приказа:

189

Значение этого приказа было огромное. Действие его на буржуазные круги и командный состав было убийственное. Комитет Государственной Думы и все буржуазные организации отнеслись к нему с ожесточением и негодованием. Для его опровержения было написано много воззваний, приказов и всяческих «поправок», но никакими мерами вытравить его не удалось. Большинство Исполнительного Комитета под давлением возмущения буржуазии начало бить отбой. И впоследствии немало было заседаний, на которых выплывал приказ номер первый, вызывая споры.

Появление этого приказа внесло значительное успокоение в ряды разбушевавшейся солдатской массы. В этом приказе солдаты получили все необходимые им указания, как организовываться в политическую силу, как устроить свой быт внутри казармы. Этот же приказ резко оттенил недоверие к офицерскому составу петроградского гарнизона. Вся его деятельность стала под общественный контроль ротных, батальонных, полковых и других комитетов, избранных самими солдатами.

«Приказ № 1

1 марта 1917 года.

По гарнизону Петроградского округа всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для немедленного и точного исполнения, а рабочим Петрограда для сведения.

Совет Рабочих и Солдатских Депутатов постановил:

1. Во всех ротах, батальонах, полках, парках, батареях, эскадронах и отдельных служб разного рода военных управлений и на судах военного флота немедленно выбрать комитеты из выборных представителей от нижних чинов вышеуказанных воинских частей.

2. Во всех воинских частях, которые еще не выбрали своих представителей в Совет Рабочих Депутатов, избрать по одному представителю от рот, которым и явиться с письменными удостоверениями в здание Государственной Думы к 10 часам утра 2-го сего марта.

3. Во всех своих политических выступлениях воинская часть подчиняется Совету Рабочих и Солдатских Депутатов и своим комитетам.

4. Приказы Военной комиссии Государственной Думы следует

исполнять за исключением тех случаев, когда они противоречат приказам и постановлениям Сов. Рабочих и Солдатских Депутатов.

5 Всякого рода оружие, как-то: винтовки, пулеметы, бронированные автомобили и прочее, должно находиться в распоряжении и под контролем ротных и батальонных комитетов и НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ВЫДАВАТЬСЯ ОФИЦЕРАМ даже по их требованиям.

6. В строю и при отправлении служебных обязанностей солдаты должны соблюдать строжайшую воинскую дисциплину, но вне службы и строя в своей политической, общегражданской и частной жизни солдаты ни в чем не могут быть умалены в тех правах, коими пользуются все граждане.

190

Буржуазные круги и высший командный состав своим отрицанием и пренебрежением к приказу номер первый только способствовали его популярности. Солдаты, самые широкие армейские низы, приняли приказ как манифест об освобождении от гнуснейших сторон милитаристического ига. Действие его распространялось далеко за пределы Петроградского гарнизона. Приняв этот приказ, Исполнительный Комитет разом завоевал доверие солдатских масс и сдунул, как ветер былинку, все агитационные махинации Комитета Государственной Думы.

Приказ помечен номером первым вполне сознательно. Солдаты высказывали соображения, что впереди еще возможны случаи, когда Совету придется издавать приказы помимо обычной командной линии. Никто из членов Исполнительного Комитета в тот день не посмел возражать по существу предложений солдат, никто не высказывал сомнений относительно приказов по войскам в будущем. Атмосфера борьбы еще не улеглась, поэтому многие предложения боевого характера проходили в эти дни сравнительно единодушно.

XXXVI. О НИКОЛАЕ II И ЕГО СЕМЬЕ

Одновременно с солдатским вопросом обсуждался в Исполнительном Комитете и вопрос о царе. Утром было получено сообщение о прибытии царских поездов на ст. Псков. Одновременно же было указано, что принятыми мерами поезда задержаны. От имени Комитета Государственной Думы поступило предложение разрешить составить поезд для поездки к царю. Железнодорожные власти, к которым обратился Комитет Государственной

В частности, вставание во фронт и обязательное отдание чести вне службы отменяется.

7. Равным образом отменяется титулование офицеров: ваше превосходительство, благородие и т. п. — и заменяется обращением: господин генерал, господин полковник и т. д.

8. Грубое обращение с солдатами всяких воинских чинов, и в частности обращение к ним на «ты», воспрещается и о всяком нарушении сего, равно как и о всех недоразумениях между офицерами и солдатами, последние обязаны доводить до сведения ротных комитетов.

Настоящий приказ прочесть во всех ротах, батальонах, полках, экипажах, батареях и прочих строевых и нестроевых командах.

Петроградский Совет Рабочих

и Солдатских Депутатов».

191

Думы, предложили ему принести разрешение от Совета, постановление которого им было необходимо для столь ответственного дела.

Исполнительный Комитет отнесся весьма недоверчиво к желанию членов Думы поехать к царю. Все выражали соображения, что Комитет Государственной Думы, посылая к царю свою делегацию, способен на закулисную сделку с монархией. Исходя из этих соображений, Исполнительный Комитет отклонил просьбу Комитета Государственной Думы.

После этого перед Исполнительным Комитетом стал вопрос о судьбе самого Николая II и наиболее видных членов его семьи. В прениях все соглашались в том, что пребывание Николая II на свободе недопустимо, что он неизбежно будет центром объединения контрреволюционных сил. Мы высказывались за изоляцию всего дома Романовых, смещения с военных и прочих постов великих и малых князей. С этим соглашались все, но «пока что» решили принять меры изоляции только против Николая II и его семьи. Группе членов Исполнительного Комитета, из которых помню одно имя, К. А. Гвоздева, было поручено произвести арест царя и его семьи.

Отказ Исполнительного Комитета дать поезд членам Думы не помешал последним отправиться к Николаю II. Тогда же сообщалось, что они направились туда на автомобилях. События опередили ту группу членов Исполнительного Комитета, которой был поручен арест Николая.

XXXVII. СДАЧА ВЛАСТИ

Еще вечером 28 февраля в Исполнительном Комитете в частном порядке велись разговоры об организации всероссийской власти, о составе правительства. Утром 1 марта эти разговоры приняли уже определенную форму. Комитет Государственной Думы «взял на себя» почин организации правительства. Некоторые члены Исполнительного Комитета, как, например, Н. Суханов, Н. Д. Соколов, Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелев, держали весьма тесную связь с Комитетом Государственной Думы и служили не только передаточным звеном между организацией буржуазии и революционной демократией, но и проводниками многих «пожеланий» буржуазии в самом Совете. Они принесли сообщение, что буржуазные партии решили наконец осчастливить революцию и взять

192

власть в свои руки. Особенно волновался и радовался этому событию Н. Суханов.

К моменту обсуждения вопроса о характере и составе власти положение в крупнейших городах, а особенно в Петербурге и в Москве, уже определилось. Революционное движение протекало в них настолько быстро и могуче, что никто не ожидал более каких-либо серьезных контрреволюционных сюрпризов, попыток стать на сторону романовской монархии. Революция развивалась закономерно и совершалась по всей стране буквально с телеграфной скоростью. Старая самодержавная власть, низвергнутая в центре, легко свергалась на местах. Власть выпала из рук старого правительства, говорил Милюков еще 28-го. Она не просто «выпала», а была выбита восставшим народом. Восставшие рабочие и солдаты не ждали, пока найдется добрый молодец, чтобы поднять эту «выпавшую власть», а забирали ее в свои руки, правда не всегда сознательно, не всегда организованно, но в этом направлении шло дело.

Первые заседания Исполнительного Комитета, как 27-го, так и в следующие дни, были заседаниями органа власти революционной демократии. И казалось, что те лозунги, которые были выдвинуты нами в манифесте Центрального Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии о Временном революционном правительстве, получают свое выражение в действиях и намерениях Исполнительного Комитета. Наш манифест и его лозунги в те дни не только никем не опровергались, но даже и распространялись органом Совета. Поэтому мы встретили все разговоры о составе власти из недр Государственной Думы как сдачу занятых революционной демократией позиций.

Вопрос о власти в виде предложения Комитета Государственной Думы был поставлен в порядок дня заседания Исполнительного Комитета еще днем, но ряд, как всегда, «неотложных» вопросов оттеснил обсуждение его на самый конец. В течение дня было несколько попыток всесторонне обсудить создавшееся положение и принять решение по существу предложений Комитета Государственной Думы.

На заседаниях Исполнительного Комитета в этот день участвовало уже не менее двадцати членов. Протоколы заседания велись отрывочно, кажется с.-д. меньшевиком Капелинским. До обсуждения вопроса о власти среди членов Исполнительного Комитета в предварительных

193

беседах уже наметились три основные линии: первая — социалисты не могут взять власть в эпоху буржуазной революции, вторая — поддерживаемая оборонцами — социалисты должны войти в соглашение с буржуазией и принять участие в правительстве, и, наконец, третья — позиция тогдашних с.-д. большевиков, предлагавших взять дело управления страной в руки революционной демократии путем выделения Временного революционного правительства из состава большинства Совета.

Выступал с видом государственного человека, свободного от партийной «узости», Н. Суханов, предупреждая Исполнительный Комитет и особенно кивая в нашу сторону, что наша агитация может отпугнуть буржуазию, и она не согласится взять власть. Из этого он делал вывод: не обострять отношений с Комитетом Государственной Думы, не вести «левой» (то есть нашей) антидумской и антивоенной агитации, иначе дело революции погибнет. Все эти пошленькие мысли сопровождались ссылками на то, что он все время войны был интернационалистом, сам разделяет наши взгляды, но считает агитацию за них преждевременной.

Социал-демократы меньшевики из Инициативной группы, как Гриневич, высказывались пространно, пытаясь обосновать марксистски недопустимость участия социалистов в... буржуазном правительстве. В общем, все «социалистические» говоруны того времени рассуждали так: наша революция — буржуазная. В ее задачи входит освобождение страны от остатков феодализма, разрешение земельного вопроса и установление политических свобод. Эти задачи должна и сможет выполнить сама буржуазия. Социалисты же своим участием во власти могут повести к распространению в рабочих массах иллюзий социалистического характера, затем разочароваться, увидя, что их желания не получают удовлетворения и что напуганная красным призраком буржуазия откажется от ведения всех дел.

Немного было нас, членов Исполнительного Комитета, разделявших взгляды революционной социал-демократии о социальном составе Временного революционного правительства и о задачах социалистов в нашей революции. Из числа членов Исполнительного Комитета, приближавшегося к 30, нас было: А. Белении, П. Залуц-кий, В. Молотов, М. Демьянов (К. И. Шутко), солдаты А. Падерин, Садовский и социалист-революционер П. Александрович (Пьер Ораж), да объединенец Юре-

194

нев. Только восемь человек стояли за власть самой революционной демократии. Нам казались смешны страхи и опасения Н. Суханова по поводу того, что буржуазия откажется от власти. Из истории мы знали, что никакой класс добровольно от власти не отказывался. Наоборот, вся история говорила о том, что каждый класс отстаивал свою власть и не отдавал ее добровольно своему врагу. Что же касалось нашей российской буржуазии, то уже по действиям Временного Комитета Государственной Думы мы могли судить о том, что она хочет власти и способна за нее бороться. Именно это стремление к власти толкало ее в оппозицию царскому правительству. Если же Милюковы, Коноваловы, Гучковы и К° при разговорах с Н. С. Чхеидзе, М. И. Скобелевым, Н. Сухановым и жеманились, много говорили о тяжести власти и ответственности момента, так это делалось лишь для того, чтобы сделать более покладистыми представителей революционной демократии в виде Чхеидзе, Керенского и других, боявшихся революционной постановки вопроса о власти.

В нашем манифесте Центрального Комитета, который составлялся еще до выборов в Совет и писался под ружейный и пулеметный гул, говорилось, что «рабочие фабрик и заводов, а также восставшие войска должны немедленно выбрать своих представителей во Временное революционное правительство». По существу, так и происходило. Восставшие рабочие и солдаты посылали своих представителей в Совет, который, избрав Исполнительный Комитет, располагал фактически всей полнотой власти, и ему принадлежала вся реальная, наличная в Петербурге вооруженная и безоружная сила. Совет и его Исполнительный Комитет были действительными органами революционной власти, хотя и не приступали к овладению бюрократическими аппаратами государственной власти. Правда, проявление этой власти, благодаря господству мелкобуржуазного, неустойчивого большинства членов руководящего органа, находилось в постоянных колебаниях и противоречиях. Мелкобуржуазные вожди, окрашенные в социалистический цвет, стремились доктринерски и внешне формально сохранить свою принципиальную чистоту и непримиримость — воздержание от власти во время «буржуазной» революции, — а на деле вступали в откровенный блок с буржуазией, передоверяя власть классовым врагам пролетариата и врагам революции.

195

Благодаря наплыву всевозможных «неотложных» дел Исполнительный Комитет отодвигал все дальше и дальше обсуждение официального предложения Комитета Государственной Думы. Возможно, что эта оттяжка происходила по причине партийных совещаний социал-демократов меньшевиков и социалистов-революционеров. Из отрывочных бесед и обмена мнений было уже ясно, что большинство социал-демократов меньшевиков и социалистов-революционеров было против образования Временного правительства из представителей большинства Совета. Вечером этого дня я должен был ехать в Петербургский Комитет на собрание активных работников партии, где был поставлен мой доклад. Но прежде чем отправиться туда, я решил переговорить с Чхеидзе и Гриневичем о том, как официально, как члены партии, решили они вопрос о власти.

Член Исполнительного Комитета Гриневич был представителем левой части Инициативной группы. Из бесед с ним мне удалось установить, что Инициативная группа высказывается против вхождения в состав буржуазного правительства, считая подобное вступление изменой принципам революционной социал-демократии. Она была также против того, чтобы взять власть силами одной революционной демократии. Гриневич, Скобелев и Чхеидзе были против того, чтобы их партия, в коалиции с социалистами-революционерами, взяла власть в свои руки.

Когда в беседе с Н. С. Чхеидзе я указал на то, что считаю крупной ошибкой передачу власти в руки буржуазной Думы, что она не способна выполнить требования революции, то получил в ответ, что революционная демократия будет подталкивать ее. Один только вопрос о взятии власти силами самой революционной демократии пугал представителей социал-демократов меньшевиков. После разговоров с различными представителями революционной демократии у меня получалось такое впечатление, что как будто наша революционная победа была для этих групп большой неприятностью, которую нужно не развивать и завершать, а как можно скорее ликвидировать, свести к буржуазной законности и порядку.

Н. С. Чхеидзе принес из Комитета Государственной Думы сообщение, что без вхождения представителей левых партий последний составить правительство не может. Наши государственные мужи а 1а Н. Суханов, Ю. Стеклов, Гриневич и т. д. были смущены. Министер-

196

ский кризис создавался раньше, чем образовался сам кабинет министров. Только среди оборонческих элементов было некоторое ликование: они надеялись, что упорство буржуазии поможет им осуществить желанную коалицию.

Перед поездкой на собрание в Биржу труда (первое помещение Петербургского Комитета) мы договорились с В. Молотовым и П. Залуцким относительно общей линии, которую они должны были от имени Бюро Центрального Комитета нашей партии проводить на заседании Исполнительного Комитета. Разногласий по вопросу о составе власти и ее задачах в нашей среде не было. Мы предлагали Исполнительному Комитету составить Временное революционное правительство из рядов тех партий, которые входили в Совет того времени. Его программой должно быть осуществление минимальных требований программ обеих социалистических партий, а также решение вопроса о прекращении войны. Мы соглашались с социал-демократами меньшевиками в том, что переживаем момент революционной ломки феодальных крепостнических отношений, что на смену им идут всяческие «свободы», свойственные буржуазным отношениям. Разногласия у нас были не в том, что мы ставили непосредственной задачей нашей революции немедленное осуществление социализма, а они были бы против. Так вопрос не стоял. Мы, социал-демократы большевики, не были «максималистами». Мы отказывались понимать буржуазный характер нашей революции в том вульгарно-урезанном виде, как хотели того другие. Мы считали вредными надежды социал-демократов меньшевиков и большинства социалистов-революционеров на проведение через буржуазию и ее руками революционных требований рабочих и крестьян. Для развития пролетарского движения было далеко не безразлично, в какой мере произойдет революционная ломка крепостнических отношений. Правые круги социалистических партий того времени надеялись достичь максимального (в пределах «буржуазных» отношений) размаха революционной ломки путем «постоянного и неуклонного давления на буржуазию и подталкивания ее влево». Эту тактику мы считали ошибочной и указывали и доказывали на примерах даже убогого прошлого в нашей стране, как обманчивы надежды на реальные достижения путем «подталкивания» буржуазии.

XXXVIII. ПРИЕМ ДЕЛЕГАЦИИ

Около дверей Исполнительного Комитета толпились десятки различных делегатов и ходоков. Каждого выходившего из дверей обступали, требуя различных указаний, советов или распоряжений. На долю каждого члена Исполнительного Комитета приходилось по нескольку часов приемов и дежурств. Ко мне приходили, первые дни особенно много, по вопросам организации милиции, по делам вооружения и охраны «порядка». Приносились даже своеобразные отчеты о деятельности. В бумагах сохранился один экземпляр донесения о состоянии и порядке организации охраны Василеостровского района следующего содержания:

«28 февраля в Горном институте избран Организационный Комитет, который вступил через своих представителей в сношения с Временным Революционным Правительством и был утвержден вечером 28 февраля комендатом Государственной Думы.

Организационный Комитет, выделив Милиционную Комиссию, принял на себя с вечера 28 февраля вооруженную охрану части Васильевского острова. Служба состояла в следующем:

1) Охрана порядка:

а) запрещать беспорядочную стрельбу; б) отбирать оружие у малолетних и пьяных; в) арестованных городовых направлять в Тринадцатую линию, дом 46; г) в случае недоразумений улаживать дело в очередях; д) останавливать автомобили и требовать пропуска.

2) Охрана постов состоит в расставлении часовых. Служба студентов распределяется по сменам так: от 8 утра до 2 час. дня; от 2 дня до 8 час. вечера; от 8 до 12 час. вечера; от 12 час. ночи до 4 час. утра и от 4 час. утра до 8 час. утра и т. д.

Солдаты на службе стоят три часа. Смена происходит так: студент оставляет патруль, приходит в институт, получает сменяющего себя, последний идет в полк, берет новую смену солдат без оружия, идет к оставленному патрулю, который передает свои ружья новой смене, и т. д.

Васильевский остров от гавани до 5 — 4-й Линий включительно разбит на следующие участки:

посты: 1) Андреевский рынок — 2 студента, 20 человек солдат; 2) Малый проспект — рынок — 2 студента, 20 солдат; 3) угол 21-й Линии и Среднего проспекта — склады 180-го полка — один студент и 17 часовых; 4) арестованных охрана, 12-я Линия, д. 46, — 4 чел. студентов и 30 солдат; 5) угол 15-й Линии, д. 90, — склады Максимова — Дровяной склад;

патрули: 1) набережная от Горного до Николаевского моста; 2) Большой проспект от гавани до Горного; 3) Большой проспект от Горного до 6-й Линии; 4) Средний проспект от гавани до парка; 5) Средний проспект от парка до 8-й Линии; 6) от 8-й Линии до Кадетской Линии; 7) Малый проспект и по одному патрулю на каждую из остальных линий. Все патрули состоят из 10 человек солдат под начальством студентов.

198

Порядок на Васильевском острове в указанном районе соблюдался образцово.

Организационный комитет района Васильевского острова утром 1 марта принял на себя организацию солдат Финляндского полка, устроил совещание офицеров и делегатов от солдат, содействовал правильному, организованному выступлению полка вместе со своими офицерами.

В обеспечение активной деятельности своей Милиционной Комиссии Организационный Комитет запасся патронами и винтовками через Военную Комиссию Государственной Думы.

Организационный Комитет района Горного института захватил в свои руки несколько грузовых и легковых автомобилей.

С Милиционной Комиссией Организационного Комитета вошла в связь Милиционная Комиссия революционного пролетариата Васильевского острова».

Принимал делегатов от Шлиссельбургского порохового завода, пришедших с весьма показательными, характерными мандатами: «Центральный Комитет Шлиссельбургского порохового завода поручает товарищу Туркину Павлу войти в сношения с Временным революционным правительством в Петрограде для получения сведений и директив». Мандат был за подписями и датирован 1 марта 1917 года. От этих товарищей мы узнали о взятии народом Шлиссельбургской крепости 28 февраля и об освобождении из нее 67 политических заключенных. Сведения об этом были переданы в «Известия», а товарищам Туркину и другим я дал требуемые разъяснения.

Из самого мандата и со слов товарищей было ясно, что они не имели и тени сомнений относительно правительственной роли Совета. Исполнительный Комитет, у дверей которого они простаивали долгими часами, и был для них желанным Временным революционным правительством. Но большинство членов Исполнительного Комитета расходилось с мнением широких масс относительно своей роли и задачи, склоняясь к тому, чтобы его считали просто «общественной организацией».

XXXIX. НА СОБРАНИИ В БИРЖЕ ТРУДА

Когда я пришел в помещение Биржи труда на Кронверкском проспекте, в кабинете ее заведующего собралось уже несколько десятков товарищей, бывших членов Петербургского Комитета и работников, представлявших различные районы. Значительная часть активных работников подполья присутствовала там. Даже с Вы-

199

боргской стороны было несколько товарищей, несмотря на то что у них там в этот же вечер было свое районное собрание. Из всех собравшихся в тот вечер в памяти осталось немного имен: тт. Антипов, Михайлов, Хахарев, Шмидт, Толмачев, Павлов.

В своем докладе я познакомил собравшихся товарищей с деятельностью Исполнительного Комитета, а также с позицией Бюро Центрального Комитета по отношению к тем вопросам, которые проходили или ставились нами (вопрос об организации местных, районных органов власти, об организации рабочей милиции, об организации солдат и т. д.) на обсуждение в нем. Особенно выделил, поставленный в тот же вечер на обсуждение Исполнительного Комитета, вопрос о власти. Вопрос о Временном революционном правительстве, как органе власти революционной демократии, был схематично поставлен в нашем манифесте. Мне пришлось применить его к тем конкретным условиям, в которых приходилось фактически его решать. Действительное положение вещей было таково: все органы революционной демократии находились в руках оборонцев или полуоборонцев.

И если мы хотим иметь Временное революционное правительство, оно должно быть составлено из с.-д. меньшевиков и социалистов-революционеров. Отказываться от него, несмотря на это, мы не должны. Такое правительство революционной демократии мы должны будем, в известных пределах, поддержать. Правительству же, выдвигаемому Комитетом Государственной Думы, зная хорошо его социальную основу, мы доверять не можем и должны будем повести против него массовую кампанию. Самой желанной системой правления был бы Совет, как полномочный революционный орган, выделяющий из себя Временное революционное правительство, опирающееся на всю организованную демократию. Однако все наши соображения и «хорошие мысли» разлетались в прах от соприкосновения с суровой действительностью. Ни социал-демократы меньшевики, ни социалисты-революционеры не хотели власти, боялись ее. В этом мы видели продолжение политики единения классов. Уже в те дни нам приходилось наблюдать, как легко поддавались широкие рабочие массы на удочки «всенародного братства» или единства «революционной демократии», в лоно которой попали и петербургские промышленники, и московские купцы. Поддаваться разочарованию и тяжелым чувствам мы не рекомендовали. А эти настроения сквозили во все

200

щели. В Совете мы были горсточка, ничтожная по количеству, но мы не унывали, не боялись такого меньшинства. Солдаты и отсталые слои рабочих размякли под влиянием первых побед, увлеклись «братством», единством всех «живых сил», опасностями для революции со стороны германского империализма, пошли за нашими политическими противниками. Для нас был большой урок, но я рассматривал его не как «урок поражения». Я высказывался против тех соображений, что мы, социал-демократы (большевики), ведя массы на бой, организуя демонстрации, собрав в период с 23 по 27 февраля под своими лозунгами большинство петербургского пролетариата, будто вышли из битвы побежденными, так как в Совете нас оказалось меньшинство. Между нашей дореволюционной работой и деятельностью в революционный период нужно было положить границу, провести красную черту. Для жизни партии начиналась новая эпоха. Политические выводы были такие: наши лозунги не укорачивать в угоду сегодняшнего дня. Помнить, что политическая практика единения классов быстро рассеет этот всенародный обман. Классовая борьба, по которой мы должны равняться, разрушит самообман общности интересов. Тактические выводы сводились к приспособлению приемов нашей работы к новым условиям, а наша количественная слабость ставила перед нами необходимость бросить все силы организации в рабочие и солдатские массы. Для этого нужно было укрепить петербургский партийный центр и собрать вокруг него все силы. И на третий день победоносной революции первыми нашими лозунгами были: в массы, к рабочим и солдатам, с неурезанными требованиями рабочей и революционной демократии.

После доклада открылись прения. В обсуждении его приняли участие многие товарищи, но содержание выступлений помню крайне смутно. Никто из выступавших не оспаривал моих положений, как по вопросу о власти, так и по предложениям организационного характера. Обмен мнениями длился несколько часов и, благодаря малой твердости председателя, угрожал расплыться и затянуться до бесконечного и пустого говорения. Но этому положили конец присутствовавшие члены бывшего нелегального «Пека» (Петербургского Комитета), предложившие закончить дискуссию и разойтись, приняв основные предложения доклада к немедленному руководству.

201

После закрытия большого собрания осталась небольшая группа товарищей, среди которых помню Антипова, Шмидта, Михайлова, Хахарева, Толмачева. Позднее на это собрание пришли В. Молотов, К. Шутко, В. За-лежский. На этом собрании было решено немедленно привлечь старых членов Петербургского Комитета к работе, усилив его состав кооптацией. Принять меры к организации районов и созыву городской конференции, на которой произвести выборы Петербургского Комитета. Так было положено начало работы первого Петербургского Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии (большевиков) в новых революционных условиях.

XL. ПАРТИЙНОЕ СОБРАНИЕ НА ВЫБОРГСКОИ

Общее собрание членов Российской Социал-демократической Рабочей Партии (большевиков) Выборгского района, намеченное на 28-е, смогло состояться лишь поздно вечером 1 марта. Об этом собрании я был осведомлен целым рядом товарищей, в том числе основным докладчиком районного комитета — К. И. Шутко (т. Михаил).

Собрание созывалось при помощи расклейки афиш, и на него приглашались только члены партии. Но, несмотря на это, помещение Сампсониевского братства было переполнено народом. Среди присутствовавших было много не только не членов партии, но даже таких, которые не имели никакого понятия о том, кто и по какому случаю собирается. От имени Выборгского комитета было дано разъяснение, что состоится заседание партийной организации, а не митинг и что правом голоса и выступать имеют право только члены РСДРП (б). Этим случаем воспользовались некоторые социал-демократы меньшевики и выступали с возражениями против такого недемократического отношения к рабочим, требуя для всех присутствовавших совещательного голоса. Но ввиду того что это было еще первое и учредительное собрание для легальной организации Выборгского района, этого допустить было нельзя. Собрание было открыто в присутствии нескольких сот беспартийных. Открыто обсуждался и был утвержден порядок дня: текущий момент и выборы районного комитета партии.

202

В докладе по текущему моменту дело касалось успеха и дальнейшего развития восстания. Основная мысль докладчика сводилась к тому, что в целях закрепления революции необходимо создать такой орган восстания, который был бы в состоянии эту петербургскую победу расширить во всероссийскую, вовлекая для этого все новые и новые ряды пролетариев. По мнению докладчика, выступавшего от имени районного комитета (еще подпольного), таким органом должно быть Временное революционное правительство, выделенное Петербургским Советом. Это Временное революционное правительство должно подчинить себе всякие другие организации (имелся в виду Комитет Государственной Думы).

В духе доклада была внесена резолюция. Подлинника этой резолюции мне добыть не удалось, а поэтому привожу ее по записи, данной мне К. И. Шутко: «В целях победоносного .завершения дела великой борьбы за освобождение трудящихся России необходимо создать единый орган восстания, для чего, вбирая все новые и новые ряды восставших рабочих и солдатских масс, перестроить заново армию, заменяя оставшийся и остающийся верным царскому режиму офицерский состав представителями революционных рабочих и крестьян. Петроградский Совет должен объявить себя Временным революционным правительством. Чтобы обеспечить политическую свободу и возможность создания демократической республики, Временное революционное правительство должно установить все политические права и вольности, низложить основанную на контрреволюционном избирательном законе Государственную Думу, созвать Учредительное собрание на основе четырехчленной формулы».

Эта резолюция была принята общим собранием членов партии единогласно, при общем и живейшем сочувствии присутствовавших на этом собрании беспартийных рабочих и работниц. Ее политическое содержание и отношение к развертывавшимся событиям резко отличалось от всего того, что мы видели и слышали в Исполнительном Комитете от представителей других партий. Взгляд на состав Временного революционного правительства и его задачи, развитый на партийном собрании, в основном совпадал с позицией, занятой по этому же вопросу Бюро Центрального Комитета. В то время как оппортунистические элементы партии социал-демократов (меньшевиков) и социалистов-революционеров вели

203

торги и переторжки за кулисами Исполнительного Комитета, передовые рабочие Выборгской стороны, не будучи еще осведомлены об их деятельности, правильно оценивали положение и решали вопрос о правительстве действительно революционно. В революционном движении снова появляются две линии, два подхода, как и во времена подполья, но уже в других внешних условиях.

XLI. УТРО ВТОРОГО МАРТА

Морозное утро. На улицах празднично. Не слышно призывных рабочих гудков. Не видно звенящих трамваев. Несмотря на ранний час, город, особенно рабочие кварталы, уже ожил. На перекрестках улиц и у обычных постов нет больше городовых — этих символов царского самодержавия. Около фабрик и заводов снуют рабочие, стоит своя, пролетарская вооруженная охрана. Кое-где по улицам проходят патрули солдат и рабочих, наблюдая за порядком.

Около Таврического дворца обычная сутолока. Екатерининский зал переполнен солдатами. В комнатах Исполнительного Комитета еще пусто. По коридорам устанавливались столики для продажи литературы. Наше Бюро Центрального Комитета также имело свой стол, который за отсутствием литературы служил «явочным» местом для партийных дел. Около места «явки» я нашел членов Бюро В. Молотова и П. Залуцкого. Тотчас же устроили совещание.

За эти дни революции, начиная с 27 февраля, нормальных заседаний Бюро устраивать не приходилось. Заседания и совещания имели буквально летучий характер. Многие вопросы, возникавшие в процессе нашей работы в Исполнительном Комитете, приходилось решать, как говорят, на ходу. О записях, протоколах не приходилось и думать. Последнее нас беспокоило, но таковы были условия, в которых мы оказались в первые дни нашей работы во время революции.

В этот день мы обсудили вопрос об организации партийной газеты. Решили восстановить «Правду», погибшую в борьбе с царским правительством в 1914 году. Для получения типографии постановили обратиться в Исполнительный Комитет. Все заботы по делу организации газеты, подысканию сотрудников и технических работников поручили В. Молотову. Для заведования хо-

204

зяйством газеты решили пригласить К. М. Шведчикова.

Подвергли обсуждению и действия каждого из членов Бюро за последние дни. Каждому из нас приходилось часто действовать в одиночку и без предварительного сговора. Во время же заседаний Исполнительного Комитета мы понимали друг друга с полуслова и в своих выступлениях никогда не противоречили друг другу. Со стороны делегата от Петербургского Комитета (в те дни им был К. И. Шутко) мы имели полную поддержку и взаимное понимание. Подведя итоги нашей работы, мы намечали и некоторые вехи для будущей. В этот же день предстояло определить еще раз наше отношение к вопросу о передаче власти в руки крупной буржуазии.

Закулисные переговоры в этот день были в полном разгаре. Н. Суханов и Ю. Стеклов обнаружили недюжинные маклерские способности, сумели «пробить» тот ледок, который существовал между Комитетом Государственной Думы и революционной демократией и мешал этим представителям соглашательства убедить буржуазию в том, что Исполнительный Комитет не поведет против нее борьбы. Ко всем этим торгам мы, Бюро Центрального Комитета, относились отрицательно. На всех заседаниях Исполнительного Комитета в последний день, когда обсуждался вопрос о власти, мы выступали со своими предложениями о том, чтобы исходным началом власти был Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Письменных формулировок этих предложений не сохранилось, протоколов в Исполнительном Комитете также не велось, а поэтому не сохранились и устные наши предложения. Отчетливо помню и до сих пор — это резко отрицательное отношение к этим предложениям большинства членов Исполнительного Комитета, и особенно со стороны тех, которые считали себя «тоже большевиками», как Ю. Стеклов и Красиков-Павлович, и «тоже» интернационалиста Н. Суханова. От первых двух мы слышали возгласы возмущения нашей позицией и «угрозы» рассказать Ленину, когда он приедет, о нашем немарксистском поведении. Работать приходилось в атмосфере вражды, которая началась между нами и другими представителями партий с момента обсуждения вопроса о власти.

На заседании Бюро Центрального Комитета мы еще раз попробовали обсудить создавшееся положение, проверить свои выступления и пришли к заключению, что взятая нами линия правильна и ее же надо выдвинуть и

205

защищать на заседании Совета. Выступления решили согласовать с представителем от Петербургского Комитета. Кроме того, нами было постановлено: при выступлении и мотивировке нашего положения о том, что власть должна быть сосредоточена в Совете, не упустить возможности критической оценки того соглашения, которое будет положено в основу при окончательном соглашении с буржуазией.

Немало смущало нас то обстоятельство, что наша борьба по вопросу о власти замыкалась пределами Таврического дворца. Широкие круги рабочих еще не были втянуты в эту борьбу. Нам необходимо было найти опору в рабочей среде, в казармах, среди солдат, испытать наши лозунги на массе, подвергнуть их оценке снизу. Но Петербургский Комитет еще только развертывал свой аппарат, из районов же наилучше организованным был Выборгский, по которому я числился «комиссаром Исполнительного Комитета». Мы сговорились попробовать хоть в этом районе вынести вопрос о власти на обсуждение рабочих. Это дело я взял на себя, так как имел постоянную партийную и личную связь с работниками Выборгской стороны.

Наши противники уже выносили вопрос о власти на суждение революционной демократии. В номере «Известий» от того же 2 марта мы находим статью, озаглавленную «Участие демократии во Временном правительстве», в которой развивался взгляд на необходимость участия демократии во Временном правительстве. Статья полна самых неожиданных и противоречивых выводов и, можно сказать, вполне отражает позицию тогдашних руководителей Совета. Так, характеризуя буржуазные партии как враждебные революции, для которых «самым любезным исходом был бы компромисс со старым порядком, возвращение к власти Николая II в роли конституционного монарха», статья указывает, что под давлением демократии буржуазии пришлось выйти за пределы этих границ. В чем бы вы думали «вышла» буржуазия за пределы желанных ей границ: «Временному Комитету пришлось стать Временным правительством, санкционировать аресты министров и других агентов старой власти». Из прямой нужды, перед которой стала российская буржуазия, редакция делала добродетель и приписывала себе «победы», Дальше из той же статьи явствует, что этот «революционный» путь может стать контрреволюционным, и для предотвращения этого пре-

206

вращения предлагала демократии «с неослабной энергией участвовать в дальнейшем преобразовании страны (демократия. — А. Ш.) должна войти в состав Временного правительства». Программа демократии определялась ролью «толкача» буржуазии к тем реформам, которые необходимы стране. Большую опасность видела редакция в возможной оторванности Совета от Временного правительства. Этот разрыв, по мнению редакции, будет способствовать отходу буржуазии в лагерь врагов революции. Демократия же не может построить своими силами всего аппарата государственной власти и идти против коалиции всех буржуазных сил. «Тактика абсолютного обособления не сулит нам ничего, кроме скорого и верного краха всенародной революции. Принять эту тактику было бы роковой ошибкой, граничащей с самоубийством». Так заканчивалась статья и конец ее был заострен против нас, которых обвиняли и в «узости», и в стремлении «расколоть» революционную демократию, изолировать ее от передовой буржуазии и т. д.

Буржуазия великолепно учитывала эту слабость руководящих кругов, их неверие в силы пробужденного революцией народа, неспособность действительно по-революционному решить вопрос о власти. Признание своей неспособности, своего бессилия толкало оппортунистические элементы Исполнительного Комитета в плен цензовой буржуазии

XLII. КОНФИСКАЦИЯ ПРОКЛАМАЦИИ

Когда мы пришли в комнаты Исполнительного Комитета, заседание еще не начиналось. Члены Исполнительного Комитета были в большом волнении. Особенно громко выражали негодование Керенский, Стеклов, Суханов. В чем же дело? Кое-кто имел в руках большого формата печатный листок, набранный крупным шрифтом и начинающийся обращением: «Товарищи солдаты!»

Узнаем, что возмущение вызвано появлением обращения к солдатам, за подписью «Межрайонного комитета» Российской Социал-Демократической Рабочей Партии и Партии социалистов-революционеров, помеченное 1 марта 1917 года. Авторами были тт. Юренев и Александрович.

Некоторые члены Исполнительного Комитета требовали сейчас же обсудить вопрос об этом воззвании

207

и вносили уже предложения о немедленной конфискации его.

Прежде чем высказаться по поводу произведения нового блока, мы решили познакомиться с этим обращением. При беглом знакомстве с содержанием стало понятно, что оно явилось ответом на те мысли и тревоги, которые были выражены солдатами на заседании Совета, посвященном вопросам о правах солдат, от 1 марта. По существу, прокламация имела яркий агитационный характер и была направлена против политики замалчиваний, которую проводил Комитет Государственной Думы. Первым был поставлен вопрос о земле для крестьян и о воле для рабочих. «Вот уже два дня, как Петроград во власти солдат и рабочих, — говорилось в воззвании, — два дня, как распущенная Государственная Дума выбрала Временный Комитет и называет его Временным правительством; но до сих пор вы не слышали ни от Род-зянко, ни от Милюкова ни одного слова о том, будет ли отнята земля у помещиков и передана народу». Далее солдаты призывались быть настороже как по отношению к Государственной Думе, так и по отношению к офицерам.

Некоторые фразы об офицерах, как, например: «Солдаты! Теперь, когда вы восстали и победили, к вам приходят вместе с друзьями также и бывшие враги — офицеры, которые называют себя вашими друзьями. Солдаты! Лисий хвост и нам страшнее волчьего зуба». Такой оборот дал многим повод спекулировать насчет провокационного натравливания на офицеров, обвиняли составителей в демагогии, в огульном походе на офицеров и т. д.

Мы не видели опасности в распространении обращения двух социалистических организаций. С политической частью мы солидаризировались, но этого было мало. Большинство испугалось обращения по политическим соображениям и приговорило его к уничтожению. Кажется, ни Александровича, ни Юренева при этом на заседании не было.

Кому-то из оборонцев было поручено составить воззвание против этой листовки. В тот же день в экстренном выпуске «Известий» появилось следующее сообщение:

«Товарищи солдаты и рабочие! Исполнительному Комитету Совета Рабочих и Солдатских Депутатов стало известно, что по городу распространяются слухи и расклеиваются воззвания, призывающие

208

к насилиям над офицерами. Исполнительный Комитет не сомневается в том, что означенные рабочие и солдаты не только не последуют за этими возмутительными призывами, но и будут всячески противодействовать их распространению, так как они являются новой попыткой посеять смуту и раздробить революционные силы. Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов».

После конфискации обращения заседание Исполнительного Комитета приняло частный характер. Чхеидзе, Скобелев, Керенский, Стеклов и Суханов ожидали приглашения от Комитета Государственной Думы для продолжения переговоров о передаче власти. Комитет Государственной Думы и представитель кадетской партии П. Н. Милюков не соглашались составить правительство без участия, в качестве членов Совета министров, некоторых деятелей Совета, членов партии социалистов-революционеров и социал-демократов меньшевиков. На посту министра юстиции буржуазия хотела иметь А. Ф. Керенского, а во главе нового министерства труда желала видеть Н. С. Чхеидзе.

Буржуазии нужны были министры-социалисты, нужны для того, чтобы прикрыть собою империалистическую политику буржуазии. Не случайно было то обстоятельство, что представители революционной демократии, в том числе и «циммервальдисты» Н. Суханов и Ю. Стеклов, во время переговоров с Комитетом Государственной Думы не обмолвились ни одним словом о войне, ни одним намеком о земле. Эти люди сознательно избегали всего того, что могло бы нарушить то национальное единение, которое проводили оборонцы всех мастей. Буржуазные политики очень хорошо учли это молчание. На деле этим соглашением разрешение всех вопросов, во имя которых совершалась революция, отдалялось до Учредительного собрания.

И все же, несмотря на уступчивость представителей революционной демократии, утром 2 марта среди большинства Исполнительного Комитета существовало некоторое беспокойство по поводу того, что буржуазия «не хотела брать» власть без участия в правительстве представителей от Совета. Ю. Стеклов, Н. Суханов «искали» выход... Эти поиски выхода заключались, в сущности, в уговаривании А. Ф. Керенского вступить в правительство.

Во время обмена мнений по вопросу о составе правительства, опять-таки в частном порядке, мне пришлось быть свидетелем разговоров между А. Ф. Керенским

209

и Ю. М. Стендовым. Стеклов, комментируя желание буржуазии иметь социалиста в качестве представителя Совета в правительстве, предлагал Керенскому принять портфель министра юстиции. Когда же Керенский поставил вопрос о том, почему же и Чхеидзе не войти в состав Временного правительства, то получил от Стеклова любопытнейший ответ: «Социал-демократы имеют уже партийное мнение по этому вопросу, даже постановление, запрещающее кому-либо из членов партии участвовать в этом правительстве. Вы же — совершенно свободны, решением партии не связаны и можете вступить». Таков был смысл всех его уговоров. Не помню, что ответил на это в тот момент А. Ф. Керенский. Его вхождение выручало большинство Исполнительного Комитета из того кризиса, в который влекла его политика отношения к власти.

Вскоре после этих бесед переговорщики пошли на думскую половину для продолжения начатых накануне торгов о передаче власти. Оставшиеся члены Исполнительного Комитета были поглощены различными приемами делегаций, подготовкой к заседанию и т. п. делами. В Таврический дворец начали собираться депутаты на обычное заседание Совета. Исполнительный Комитет, не помню, под каким предлогом, решил предварительно устроить заседания Совета посекционно, собрав солдат отдельно от рабочих. Разъединение было сделано с политической целью — обработать каждую группу депутатов отдельно, применительно к тем постановлениям, которые были намечены большинством членов Исполнительного Комитета. Убедить солдат в необходимости соглашения с буржуазией было очень важно и пока еще нетрудно, так как солдаты были заражены энтузиазмом единения, братства, свободы и т. п. словесной мишурой. Докладчиком на Солдатской секции был намечен Б. О. Богданов, крайний правый оборонец. Кто руководил секцией рабочих депутатов, теперь уже не помню.

XLIII. ПЕРВЫЕ ЛОЗУНГИ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Переговоры тянулись. В Исполнительном Комитете суетились по мелким делам. В секциях Совета ждали результата переговоров. Я решил воспользоваться оставшимся временем до обсуждения Советом соглашения с

210

буржуазией по вопросу о власти, чтобы побывать на Выборгской стороне.

В районном комитете нашей партии встретился и познакомился с целым рядом вернувшихся из тюрьмы товарищей, в том числе и с осужденным за социал-демократическую пропаганду в октябре 1916 года моряком Балтийского флота Ульянцевым.

Наши партийные подпольщики широко развернули работу. Митинги по заводам и фабрикам организовывались каждый день. Там же создавались вооруженные отряды рабочей милиции. Рабочий район жил самостоятельно, пролетарии захватили в свои руки все административное управление в районе. Я, как назначенный к ним «комиссар Исполнительного Комитета», был только содействующим лицом в той громадной самодеятельности и инициативе, которую проявляли пролетарии этого района.

В районном комитете тогда работали товарищи Каюров, Чугурин, Моисеев (Ершистый), Женя (Егорова) в качестве секретаря и целый ряд других товарищей, в том числе и Дядя (Лацис). Центр района был тогда еще в помещении Больничной кассы30 заводов Парвиай-нена31.

Мне нужно было договориться с товарищами из района относительно развития митинговой кампании в пользу массовой поддержки наших лозунгов и путей организации Временного революционного правительства. Все члены районного комитета, помню, были солидарны с Бюро Центрального Комитета по вопросу об организации власти и ее программе, а поэтому мне не приходилось тратить времени на убеждение и уговоры товарищей в необходимости массовой кампании за наши лозунги.

На этом собрании решили выработать резолюцию, которую и пустить через агитаторов по собраниям в районе. В основу были положены те предложения, которые были приняты накануне, на общем собрании членов партии Выборгекой стороны, по докладу К. И. Шутко.

В конечном итоге этого заседания была отредактирована резолюция в следующем виде:

«Граждане, солдаты и рабочие!

Митинги солдат и рабочих, собирающихся в Петрограде, принимают следующие резолюции:

1) Вся власть до созыва Учредительного собрания должна быть сосредоточена в руках Совета Рабочих и Солдатских Депутатов,

211

как единственно революционного правительства. 2) Армия и население должны исполнять только распоряжения Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и считать распоряжения Исполнительного Комитета членов Государственной Думы недействительными. 3) Все чиновничество и офицерство, служившее старому режиму, должно быть обезврежено и устранено от управления. Точно так же должны быть устранены от управления страной и городом все лица и организации, которые не солидарны с Советом Рабочих и Солдатских Депутатов. 4) Совет Рабочих и Солдатских Депутатов должен позаботиться о созыве Всенародного Учредительного Собрания, которое решит вопрос о новом государственном строе и о прекращении войны. 5) Совету Рабочих и Солдатских Депутатов поручается приветствовать революционный германский пролетариат, ставший на борьбу со своим правительством.

Принятые резолюции решено довести до сведения Совета Рабочих и Солдатских Депутатов».

Эта резолюция была размножена на ротаторе и роздана агитаторам. По сообщению К. И. Шутко, первым агитатором, проведшим эту резолюцию на собрании в Сампсониевском братстве, был Н. Толмачев. Впоследствии Петербургский Комитет запретил распространение этой прокламации, как идущей вразрез с позицией Петербургского Комитета.

Сведения о германской революции тогда шли из агентских телеграмм, и «Известия» были первыми, распространившими эту радостную ложь. Впоследствии удалось выяснить, что весть о революции в Германии, да притом еще кровавой, произошла потому, что цензура исковеркала телеграмму из Кронштадта, зачеркнув по «военным обстоятельствам» указание города, а газета поместила это под городом «Берлин».

Первый пункт о том, что вся власть должна принадлежать Совету, требует пояснений. Мы тогда еще не выдвигали власти Советов как особой системы управления государством. При выставлении этого положения мы, члены Бюро Центрального Комитета, а также и наши сторонники в Петербургском Комитете держали курс только на осуществление требований революционной демократии. Мы рассматривали Совет как орган революционной демократии, единственно правомочный дать стране то Временное революционное правительство, которое было необходимо для окончательной ликвидации царско-помещичьего режима и установления действительной демократии. И все же эта резолюция является исторически первой, отчетливо поставившей лозунг власти Советам.

212

XLIV. ПОСЛЕ ПЕРЕГОВОРОВ

Переговоры представителей Исполнительного Комитета с Комитетом Государственной Думы о составе правительства и его программе закончились только часа в три пополудни. Екатерининский зал и все прилегавшие к нему комнаты и коридоры были переполнены посетителями. Тотчас же после окончания переговоров начались митинги. Первым оратором, поведавшим собравшимся о достигнутом между Исполнительным Комитетом и Комитетом Государственной Думы соглашении по вопросу о власти, был П. Н. Милюков. Его речь носила программный характер, как и все его речи за этот период. Характеризуя создавшееся положение в стране, Милюков призывал ко всеобщему единению во имя победы над силами старого порядка. Особенно много говорил он о единстве внутри армии. Вся речь его прерывалась возгласами и аплодисментами. Он дал характеристику многих министров и первый поведал о вхождении А. Ф. Керенского в состав правительства. Во время характеристики новых министров Милюков назвал их «представителями русской общественности», и голоса из толпы бросили в дополнение: цензовой. Этим крикам Милюков противопоставил нецензового представителя А. Ф. Керенского. Гучкова Милюков рекомендовал как... «организатора уличных побед. Коновалова и Терещенко он представил как представителей той либеральной группы русской буржуазии, которые первые в России попытались организовать представителей рабочих». Когда в ответ послышались недоуменные вопросы, он указал, что А. И. Коновалов организовал «Рабочую группу» при Центральном военно-промышленном комитете, а М. И. Терещенко сделал то же в Киеве.

На вопрос из толпы о том, что думает правительство о династии, П. Н. Милюков заявил, что «старый деспот, доведший Россию до границы гибели, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть перейдет к регенту, великому князю Михаилу Александровичу». После такого заявления поднялся такой шум, протесты и крик: «Да здравствует республика! Долой династию!», что Милюков в течение нескольких минут не мог продолжать свою речь. Далее Милюков развивал идею о парламентской конституционной монархии, которую слушавшая толпа встретила

213

весьма враждебно. О восстановлении династии никто не хотел и слушать.

Когда речь Милюкова о регентстве и восстановлении династии Романовых стала известна рабочим и солдатам, возмущение было огромное. Комитет Государственной Думы, Исполнительный Комитет Совета, каждый его член были буквально засыпаны вопросами относительно судьбы династии. «Этот единодушный протест был тотчас же учтен кадетской партией, и она начала бить отбой. Сам Милюков был вынужден дать объяснение своим словам о регентстве, заявив, что «его слова о временном регентстве великого князя Михаила Александровича и наследовании Алексея являются его личным мнением».

Таким образом, потерпела крах первая попытка вернуть ненавистную революционному народу Романовскую династию.

XLV. ВОПРОС О ВЛАСТИ НА ПЛЕНУМЕ СОВЕТА

Когда я вернулся с Выборгской стороны, на пленарном заседании уже шли прения по докладу Исполнительного Комитета о результатах переговоров с Временным Комитетом Государственной Думы о составе и программе Временного правительства. Докладчик комиссии, ходивший на переговоры (кажется, Ю. Стеклов), изложил Совету взгляд Исполнительного Комитета на вопрос о создании власти, а равно и мотивы, по которым Исполнительный Комитет отказался от участия во Временном правительстве. В заключение была оглашена следующая программа новой власти, выработанная на совместных совещаниях членов Исполнительного Комитета с членами Комитета Государственной Думы:

«1) Полная и немедленная амнистия по всем делам: политическим, религиозным, террористическим покушениям, военным восстаниям и т. п.

2) Политическая свобода во всех формах: свобода слова, печати, союзов, собраний и стачек. Свободы эти должны быть распространены и на военнослужащих на действительной военной службе.

Оба эти требования были приняты думским комитетом. Не принято было предложение: 3) Об устроении армии на началах самоуправления, так как думский комитет считал невозможным в момент войны вводить в войска порядок, не испробованный ни в одной армии мира. В результате переговоров думский комитет согласился на следующую формулировку этого пункта: при сохранении строгой воинской дисциплины в строю, устранение для солдат всех ограни-

214

чений в пользовании всеми общественными правами, предоставленными всем остальным гражданам России.

4) Организация народной милиции для несения службы по охране порядка с подчинением ее местным самоуправлениям, избранным на основах всеобщего, равного и тайного голосования.

5) Отмена всех сословных, национальных и религиозных ограничений.

6) Гарнизон Петрограда остается в городе и не разоружается. Все эти требования были приняты думским комитетом единогласно.

Отвергнут был вопрос о немедленном введении демократической республики, так как форма управления Российским государством должна быть установлена Учредительным собранием, созыв которого является ближайшей целью учреждаемого Временного правительства».

После докладчика на трибуне появился А. Ф. Керенский, которому было дано слово для внеочередного заявления. Речь его носила довольно сумбурный характер, с истерическими взываниями о доверии, о готовности умереть, а предложение свелось к просьбе утвердить его решение принять на себя пост министра юстиции. Этот фарс вызвал у многих глубокое возмущение и отвращение к А. Ф. Керенскому, но большинство Совета, малоискушенное в политике, покрыло его речь аплодисментами и этим утвердило его в качестве представителя революционной демократии во Временном правительстве.

Во время открывшихся по вопросу о власти прений выявились три точки зрения. Позиция большинства Исполнительного Комитета — неучастие во Временном правительстве и неприятие власти на себя, эта позиция была центром. Позиция слева была нашей. Мы отрицали всякую возможность контакта с Комитетом Государственной Думы и требовали создания Временного революционного правительства Советом Рабочих и Солдатских Депутатов. Справа выдвигали принцип коалиции, или, как говорили тогда, посылки представителей во Временное правительство для сотрудничества с буржуазией.

В опубликованном протоколе заседания Совета Рабочих и Солдатских Депутатов32 от 2 марта, в который занесены решения Совета по докладу Исполнительного Комитета, очень путано сказано относительно имевших место прений. Существа прений, хотя бы в отдельных выдержках, совершенно нет. Протокол указывает только некоторые имена участников прений: Петров, Молотов, Демьянов, Канторович, Дюбуа, Павлович, Иванович, Заславский, Орлов, Борисов, Грибков, Смирнов, Павленков, Петревиц, Юренев, Воронков, Беленин, Анин,

215

Ионасов, представители литовских организаций — Жуков, Ерманский, Пометов и некоторые другие.

Наши выступавшие товарищи начали свои речи с критики той программы, которая легла в основу соглашения с Комитетом Думы о составе Временного правительства. Особенно настойчиво указывали на отсутствие в программе отношения к войне и на то, что ни одного слова не сказано в программе правительства о земле крестьянам. Эти указания встречались аплодисментами депутатов. Упущен был и вопрос о 8-часовом рабочем дне. Все последующие ораторы выступали против нас. Не смея оспорить основательность наших программных требований, они козыряли Учредительным собранием, которое должно решать все эти важные вопросы.

После прений были поставлены на голосование все предложения Исполнительного Комитета и, как идущее против этих предложений по существу вопроса о власти, наше предложение о создании власти Советом. Предложение о коалиции на голосование не ставилось. Из всех присутствовавших в обеих комнатах, вероятно человек до 400, за наше предложение голосовали всего 19 человек. Многие из членов нашей партии, члены Совета, поддались тому враждебному настроению, которое было создано речами противников против нас, и не только не голосовали за наше предложение, зачитанное товарищем Демьяновым (К. И. Шутко), но даже голосовали против нас, как мы тогда видели (случай с В. Ивановым). В нашей фракции в те дни было уже человек сорок. Если допустить, что некоторые не могли попасть на это собрание, то и тогда число политически «убоявшихся» было значительно. После голосования основных предложений Исполнительного Комитета были приняты еще следующие дополнения:

«1) Временное правительство оговаривает, что все намеченные мероприятия будут проводиться, несмотря на военное положение.

2) Манифест Временного правительства должен быть одновременно за подписью М. Родзянко и Временного правительства

3) Включить в программу Временного правительства пункт о предоставлении всем национальностям прав национального и культурного самоопределения.

4) Образовать наблюдательный комитет за действиями Временного правительства из состава Совета Солдатских и Рабочих Представителей».

Таким образом, решался и разрешился вопрос о власти. Наше предложение о составе власти, а также программные дополнения по вопросам о войне, о земле и

216

8-часовом рабочем дне были отвергнуты, и не просто отвергнуты, а с мотивами как «опасное», могущее повести к краху революции. Однако такое отношение к нам не обескуражило нас, членов Бюро Центрального Комитета. Мы боялись лишь одного — дезорганизации наших собственных рядов вследствие чрезвычайно тяжелой атмосферы, которая создавалась против нас. Поведение некоторых товарищей, вроде В. Иванова, голосовавшего против предложения представителя Петербургского Комитета, нас очень обеспокоило.

В этот день начались аресты провокаторов, в том числе М. Черномазова, В. Шурканова, «бывших» большевиков. Все эти случаи муссировались в кулуарах Государственной Думы, враги пользовались этими провокаторами, для того чтобы бросить тень на всю нашу партию.

Весь вечер в Екатерининском зале Таврического дворца происходили митинги, на которых выступали члены Временного правительства и лидеры большинства Исполнительного Комитета. Керенский много говорил о своих намерениях и просил у солдат содействия. В то же время предупреждал их о том, чтобы они не слушали «призывов, исходящих от агентов старой власти. Слушайтесь ваших офицеров». Этот кивок был направлен против авторов известного обращения к солдатам, конфискованного в этот день.

Выступавший Чхеидзе назвал эту прокламацию прямо провокаторской. Впоследствии, по настойчивому требованию тт. Юренева и Александровича, он был вынужден опровергнуть свое обвинение, заявив, что имел в виду другие прокламации.

После заседания Совета мы, члены Бюро Центрального Комитета и некоторые члены Петербургского Комитета, устроили краткое совещание по вопросу об отношении к решению Совета, а также и по вопросу об отношении к тому Временному правительству, которое с этого дня начинало управлять страной. Не помню точно место, где было это небольшое заседание, но хорошо запомнил те мысли, которые были высказаны там. Линия Бюро Центрального Комитета после решения Совета оставалась прежней: вести агитацию за создание революционного правительства, единственно способного вести страну по пути революционного преобразования всех учреждений, повести страну к миру, решить рабочий и крестьянский вопрос. Очень хорошо помню, как К. И. Шутко выступил в развитие нашей позиции и довел ее до

217

необходимости немедленной агитации за вооруженное выступление против Временного правительства. Но он тогда оказался одиноким. Соотношение сил не позволяло ставить вопрос в плоскость борьбы с оружием в руках. У Временного правительства тогда оружия было куда больше, чем у нас. Не было никакой нужды форсировать события, бросаться в явно невыгодную авантюру. В то же время появились и другие взгляды, примирявшиеся с решением Совета, предостерегавшие от опасности слишком уйти от Совета. Члены Петербургского Комитета нашей партии решили созвать Комитет на 3 марта 33 и посвятить заседание вопросу об отношении к Временному правительству. На этом и разошлись. Участвовали: К. И. Шутко, В. Молотов, П. Залуцкий, В. Шмидт, А. Шляпников и, кажется, В. Залежский, К. Лебедев.

XLVI. В ПАРТИЙНЫХ ОРГАНИЗАЦИЯХ

В партийной социалистической среде в эти дни развивалась кипучая организационная деятельность. Подполье вполне легализовалось. В социалистическом лагере происходили новые перегруппировки. Меньшевики всех направлений объединились в одну организацию, и среди них исчезло былое деление на интернационалистов и оборонцев. На заседаниях Исполнительного Комитета мы видели уже единую, сплоченно действующую группу социал-демократов меньшевиков. Правда, борьба внутри организации была, это мы знали и частенько отмечали ее проявления и на заседаниях, особенно между крайним правым крылом оборонцев, возглавлявшихся Б. Богдановым, и левым — Гриневичем.

Социалисты-революционеры сумели уже 2 марта созвать городскую конференцию и вынести ряд решений. Пьер Ораж (Александрович) был тогда весьма нелестного мнения по поводу этой конференции. Конференция высказалась «за поддержку Временного правительства, за широкое развитие творческой организационной работы социалистов-революционеров для подготовки Учредительного собрания, за укрепление сил революционного народа и армии».

Эта же конференция обсудила вопрос о выпуске от имени партии социалистов-революционеров, совместно с «Межрайонкой», прокламации «К солдатам». Конференция «резко осудила ее, как неудачно составленную, все-

218

ляющую в народные массы взаимное недоверие и рознь и к тому же изданную без всякого ведома правомочных партийных учреждений». Таким образом, действия левого крыла не нашли поддержки среди собравшихся социалистов-революционеров, и официальные учреждения (фракция Совета, Петербургский Комитет партии) оказались в руках правых элементов, типа Пешехонова-Чайковского.

После этой конференции я имел неоднократно беседы с Пьером Оражем по поводу тактики партии социалистов-революционеров. Он весьма отрицательно относился к Пешехонову, Керенскому, Филипповичу и другим официальным представителям партии, доходя до отрицания за ними права на название социалиста. Все свои надежды он возлагал на приезд В. М. Чернова, с которым он поддерживал переписку. Пока же продолжал в голосованиях поддерживать нашу позицию.

Легализация привела в Совет еще одну группу — народных социалистов, правый отколок от партии социалистов-революционеров. Она возглавлялась неким Брамсоном, домогавшимся представительства, в Исполнительном Комитете. Ничего нового в революционном мире того времени эта группа не представляла, колеблясь в своей политике между кадетами и социал-революционерами, являясь глубоко враждебной нашей партии.

От имени «Межрайонного комитета» Российской Социал-демократической Рабочей Партии действовал т. Юренев. Он уже с первых дней марта почувствовал и понял организационную двусмысленность своего положения, и лишь фракционная косность и желание особой самостоятельности мешали ему слиться полностью с нашей Петербургской организацией. Во всех политических выступлениях он шел вместе с нами.

К первым дням марта относится и политическое оживление в различных национальных социалистических партиях. Бунд, по традиции, был с меньшевиками. Польские социал-демократы послали своим представителем присяжного поверенного Козловского, пошедшего вместе с нами.

Латышские социал-демократы выдвинули представителем в Исполнительный Комитет товарища Стучку. Он был нашим подпольным работником, и в лице его наша группа приобрела активного работника.

Первые дни работы социалистических партий были посвящены вопросам и делам самоорганизации. Все

219

старые принципиальные споры, расхождения хотя и не были ни забыты, ни изжиты, но изменение условий, а также еще не закончившаяся борьба против непосредственного, еще близкого общего врага отодвигала их.

Первые и весьма обостренные разногласия выявились на вопросе об организации власти в стране. В «частных» переговорах оживали и все остальные жгучие разногласия по вопросам военного времени34. Вопросы войны требовали ответа. Политика умолчания, на которую встало большинство членов Исполнительного Комитета, долго продолжаться не могла. Все наши попытки поставить этот вопрос на обсуждение Совета наталкивались на отпор по мотивам — «еще несвоевременно». Не находя путей для постановки вопроса о войне организованно сверху, мы прибегли к испытанному и оправданному давностью средству — непосредственному обращению к массам рабочих и солдат. На этой арене бой был для нас наиболее выгодным, и мы его повели.

XLVII. ТРЕТИЙ ДЕНЬ МАРТА

Утренний номер «Известий Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов», а также «Известия» Комитета так называемых «думских» журналистов отвели первые колонки своих первых страниц декларациям Временного правительства и Исполнительного Комитета35. Голод на газеты был огромный, а поэтому «Известия» расходились быстро, брались буквально с бою.

В то же утро вышли специальные номера этих же двух газет с известиями об отречении Николая Романова от престола в пользу своего брата Михаила. Последний также последовал примеру своего брата — в свою очередь отрекся от предложения Николая II

Представители буржуазии неоднократно за эти дни пытались популяризировать имя регента Михаила Романова в качестве желанного преемника на царский престол, но встретили решительный отпор со стороны народных масс и вынуждены были отступить.

Члены Совета, особенно пролетарии, были очень обеспокоены монархической агитацией Родзянко, Милюкова и других вождей буржуазии и требовали от Исполнительного Комитета принятия мер по прекращению этой двусмысленной политики.

220

В Исполнительном Комитете собравшиеся до его открытия члены делились впечатлениями от состоявшегося накануне заседания Совета. Все давали отрицательную оценку выступлению Керенского, протащившего против воли Исполнительного Комитета министерский портфель через пленум Совета. Мы предлагали возмущавшимся поставить вопрос о его поведении в порядок дня, обсудить его и дать по поводу его выступления мнение Исполнительного Комитета. Предложение было столь логичное, что, казалось, не могло найти противников. На деле же получилось иное. Очевидно, все возмущавшиеся меньшевики и социалисты-революционеры выражали свое негодование только по неведению действительного положения дела. Поэтому, когда вырабатывался порядок дня заседания, вопроса о поведении Керенского никто и не отстаивал. Нам же была известна закулисная сторона дела, и выделять Керенского из всего этого фарса не было никакого смысла. Обсуждение на собрании могло бы разоблачить «уговорщиков», но этого-то они и не допустили, отвергнув постановку вопроса в порядок дня.

XLVIIL ОБ АРЕСТЕ ЧЛЕНОВ РОМАНОВСКОЙ ДИНАСТИИ

Помимо настойчивых требований, шедших со стороны рабочих и солдат, о лишении свободы членов романовского дома, до Исполнительного Комитета дошли кое-какие сведения о том, что Комитет Государственной Думы и члены Временного правительства согласились на выезд Николая II из России в Англию. Выпускать кого-либо из видных членов династии за границу, а равно и оставлять их на свободе на деле означало прямое пособничество контрреволюционной работе монархистов. Исполнительный Комитет понял грозящую революции монархическую опасность и на заседании от 3 марта еще раз подверг обсуждению вопрос о судьбе Романовского дома.

На заседании этот вопрос был поставлен прямо об аресте Николая II и членов династии Романовых. Во время обсуждения «союзники» из соглашательского лагеря очень нелестно отзывались о тех, с которыми они только сутки тому назад заключали договор об управлении страной. Помню, что многие оборонцы (типа Б. Богданова) не скрывали своих подозрений в монархических

221

симпатиях и комбинациях со стороны деятелей Комитета Государственной Думы и Временного правительства. После обсуждения было принято следующее решение:

«1) Довести до сведения рабочих депутатов, что Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов постановил арестовать династию Романовых и предложил Временному правительству произвести арест совместно с Советом Рабочих Депутатов. В случае же отказа запросить, как отнесется Временное правительство, если Исполнительный Комитет сам произведет арест. Ответ Временного правительства обсудить вторично на заседании Исполнительного Комитета.

2) По отношению к Михаилу произвести фактический арест, но формально объявить его лишь подвергнутым фактическому надзору революционной армии.

3) По отношению к Николаю Николаевичу, ввиду опасности арестовать его на Кавказе, предварительно вызвать его в Петроград и установить в пути строгое за ним наблюдение.

4) Арест женщин из дома Романовых производить постепенно, в зависимости от роли каждой в деятельности старой власти.

Вопрос о том, как произвести аресты, и организацию арестов поручить разработать Военной комиссии Совета Рабочих Депутатов. Чхеидзе и Скобелеву поручено довести до сведения правительства о состоявшемся постановлении Исполнительного Комитета Совета Рабочих Депутатов».

Это решение, доведенное до сведения рабочих, устранило то беспокойство, которое росло по мере усиления агитации за конституционную монархию со стороны кадетской и иной контрреволюции.

Вторым вопросом, поставленным в порядок дня на обсуждение, был вопрос о приказе № 1. На почве его толкования, а главное — ввиду непрестанного и организованного сопротивления командного состава при проведении его в жизнь, возникали недоразумения. Комитет Государственной Думы, а также Временное правительство (в лице своего военного министра А. И. Гучкова) относилось отрицательно к этому приказу, видя в нем только разлагающее влияние.

Первой попыткой ограничить действие этого приказа явилось объяснение, что действие приказа номер первый распространяется только на Петербургский гарнизон. Однако этот приказ получил столь широкое распространение и был так радостно встречен всеми солдатами, особенно строевыми, что все попытки ограничить его действие не давали желанных результатов.

Солдаты требовали от правительства официального его распространения на всю Россию, в том числе и на действующую армию. Перетрусившим вожакам из лагеря оппортунистов стоило больших трудов убедить деле-

222

гацию «повременить» с проведением приказа .№ 1 в действующих армиях. Я помню несколько делегаций офицеров и солдат, с тревогой запрашивавших Исполнительный Комитет о том, каково его отношение к продолжению войны. Среди делегаций были и такие, которые понимали, что дальнейшее ведение войны — в революционных условиях, при наличии явной мечты солдат о мире, усталости и начавшейся разрухи — может повести к гибельным последствиям. В Исполнительном Комитете им не давали ответа. Помню, что на все вопросы о том, что думает Исполнительный Комитет по вопросу о мире, какова его международная политика, солдаты и офицеры получали неизменный ответ: Исполнительный Комитет еще не обсуждал этого вопроса. В то же время Исполнительный Комитет заявлял, что он является противником «простого втыкания штыка» в землю.

Во время приема таких делегаций, пользуясь их запросами, мы пытались поставить вопрос об отношении к войне в полном объеме при изменившихся, благодаря революции, условиях. Но эти попытки были безуспешны. Когда нашим товарищам удавалось высказать свои соображения о необходимости активной борьбы за мир, тогда наши речи объявлялись «частным мнением» — и только.

Для всякого военного человека, имевшего намерение продолжать войну, была совершенно непонятна двусмысленная политика большинства членов Исполнительного Комитета. Особенно непонятно было таким людям отношение Исполнительного Комитета к приказу № 1. Несмотря на энергичные домогательства со всех сторон, Исполнительный Комитет не соглашался на отмену этого приказа, давая в каждом случае особое толкование. И на этот раз было принято решение, что, «ввиду возникших недоразумений в связи с приказом номер первый по Петербургскому гарнизону, поручено Военной Комиссии разъяснить этот приказ».

Приемы воинских делегаций были возложены на особую группу членов Исполнительного Комитета, куда умышленно не ввели ни одного сторонника прекращения войны. Этим пытались изолировать нас от возможностей влияния на приезжающих фронтовиков, а также и присутствовать при тех путаных объяснениях, которые давались делегатам оборонцами всех направлений.

По городу началась уже агитация за прекращение стачки. Частично этот вопрос встал в Исполнительном

223

Комитете по вопросу о пуске трамвая. Принимая во внимание, что революционная власть уже достаточно организовалась, пришли к решению, что трамвайное движение следует возобновить. Вопрос о 8-часовом рабочем дне был отложен до обсуждения вопроса о возобновлении работ на всех предприятиях Петербурга.

Только на этом заседании от 3 марта Исполнительный Комитет уделил некоторое внимание собственной организации. Впервые за все дни начали вести протокольную запись решениям. Кроме того, было принято решение организовать при Исполнительном Комитете комиссии в следующем составе:

1) Продовольственная — Громов, Франко-Русский, Волков и Чайковский (все не члены Исполнительного Комитета. — Л. Ш.).

2) Канцелярская — Богданов, Соколовский, Капелинский.

3) Агитационная — Эрлих, Павлович, Беленин.

4) Районная — Соколовский, Гриневич.

5) Железнодорожная и Почтово-телеграфная — Свентицкий (не работал и комиссия была поручена мне. — А. Ш.).

6) Издательско-литературная — Стеклов.

7) Комиссия по возобновлению работы — Гвоздев, Панков, Соколовский.

8) Финансовая — Гвоздев, Брамсон.

9) Автомобильная — Гвоздев, Линде.

10) Информационная по текущим делам — Борисов, Батурский, Эрлих.

11) Комиссия по рассмотрению вопроса о выходе периодических изданий — Стеклов, Суханов и Петр Александрович.

На беглом обсуждении работ этих комиссий и закончилось заседание Исполнительного Комитета. Начинался прием различных делегаций, входивший в текущую работу Исполнительного Комитета. Ко мне отсылали всех, приходивших по вопросам милиции, охраны и т. п. дел.

XLIX. ПРИЕМ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ

Представители районов, делегации от воинских частей, депутации от граждан пригородных местечек кучей толпились около дверей Исполнительного Комитета, часами простаивая в ожидании встречи с кем-либо из чле-

224

нов Исполнительного Комитета. Обычно посетители старались поймать хоть кого-нибудь из членов его, осаждая всех, выходящих из комнаты заседаний

«Мы из Шувалова, Озерков, Парголова», — обступили меня представители и представительницы «обывательского комитета» этих местечек. Они приехали в Исполнительный Комитет за полномочиями и содействием. Тотчас же засыпали меня вопросами и требованиями. В качестве доказательства своей революционной деятельности вручили мне маленькое, но характерное по тому времени воззвание следующего содержания:

«Граждане!

Россия стала свободной!

Поддерживайте правительство свободной страны!

Первые шаги его чрезвычайно трудны.

Ему нужна поддержка населения, которое должно объединиться вокруг временно избранных обывательских комитетов.

По призыву исполнительных комитетов Государственной Думы и Совета Рабочих Депутатов собрание обывателей Шувалова. Озерков и Первого Парголова избрало первого сего марта обывательский комитет в составе следующих комиссий:

1) Продовольственная комиссия.

2) Комиссия гражданской милиции.

3) Комиссариат.

На обязанности продовольственной комиссии лежит: снабжение населения продуктами первой необходимости и справедливое распределение их между всеми.

На обязанности гражданской милиции лежит: охрана порядка и имущества граждан.

Комиссариа! разбирэет все спорные вопросы и дает все необходимые справки.

Граждане

Шувалова, Озерков и Первого Парголова!

Поддерживайте обывательский комитет вашей местности и обращайтесь к нему во всех затруднительных случаях.

Вы обязаны также немедленно передать в комитет под расписку его представителей все имеющееся у вас оружие.

Лица, не сдавшие или скрывшие оружие, считаются врагами народа.

Комитет и комиссариат помещаются: Шувалове, Старо-Орловская улица, д. № 1, кинематограф «Жизнь», где принимаются записи милиционеров и сотрудников других комиссий».

Представители этих местечек требовали от Исполнительного Комитета полномочий на организацию милиции, просили дать им воинскую силу для охраны железнодорожных путей, а также назначения кандидатов на местные ж.-д. станции. Требовали оружия, патронов.

Эти местечки служили убежищами для подпольной и полулегальной рабочей братии. Там же селились многие

226

рабочие предприятий Выборгской стороны. Рабочие хотели знать, могут ли они не являться на работу и оставаться при исполнении обязанностей в различных комитетах. Интересовались и материальной стороной дела. Приходилось давать разъяснения, что работа в организации, если она не может быть совмещена со службой или работой в предприятии, должна оплачиваться из местных средств. У Исполнительного Комитета не было финансовой возможности для поддержки каких-либо революционных организаций и органов власти. Что же касалось до оставлений места служба, то мы высказывались против военного прикрепления рабочих, а в эти дни особенно. По вопросам вооружения и предоставления воинской части направляли в Военную Комиссию.

С докладом в письменном виде пришел ко мне пути-ловский рабочий Григорьев. Он был один из активных работников нашей партийной организации на заводе. Вел работу в связи со стачкой с 18 февраля. Вот его доклад, сохранившиеся у меня:

«З/III — 1917 г,

Доклад

Нижеподписавшийся с вечера 28 февраля по 2 марта был представителем исполнительной рабочей власти в Нарвском районе (на

Путиловском заводе).

Вместо сборного пункта (Больничная касса) рабочий центр перенесен был на территорию Путиловского завода в здание конторы.

Организован был Рабочий Комитет с комиссиями: милиционной, продовольственной и автомобильной. В распоряжении комитета находится весь Путиловский завод, ему подчиняется даже и комендант завода казачий подъесаул Решетик, присланный от Военной комиссии Государственной Думы.

Вся административная власть в районе всецело находилась в наших руках. В целях лучшей концентрации предполагалось организовать военно-рабочий штаб Нарвского района. Но районное рабочее собрание пришло к выведу, что власть эта слишком диктаторская, а поэтому я сложил с себя полномочия и ныне предлагаю свои услуги Совету Рабочих Депутатов для более подробной информации.

Одновременно ставлю себя в распоряжение Исполнительной комиссии».

Не помню теперь, куда направил я его, но, кажется, в Петербургский Комитет. Мы, члены Бюро Центрального Комитета, были против того, чтобы делать из наших товарищей технических работников Совета или Исполнительного Комитета. Наших работников на местах среди рабочих было слишком мало, чтобы мы могли позволить себе роскошь рассеивать их по канцеляриям Таврического дворца.

226

Мой прием приходил к концу, когда меня вызвали к телефону. Звонил А. Ф. Керенский и, когда узнал, кто говорит с ним из Исполнительного Комитета, усиленно просил меня предотвратить разгром оружейных складов Петропавловской крепости. Не знаю, откуда он получил такие сведения, будто рабочие решили «разгромить» склады. Я навел справки, и из крепости мне сообщили, что с окрестными рабочими они живут в мире и дружбе и сами солдаты отпустили часть оружия, по предложениям Военной Комиссии, для рабочих. Через некоторое время получил еще телефонограмму:

«Министр юстиции Керенский просит Совет Рабочих Депутатов немедленно командировать кого-либо из членов Совета Рабочих Депутатов на автомобиле в Петропавловскую крепость к Арсеналу для предотвращения разгрома. Оружие находится под охраной революционного правительства и принадлежит ему».

Убедившись из разговоров, что никакой опасности «разгрома» Арсеналу не угрожает, я не принял никаких мер против попыток рабочих теми или иными путями найти себе оружие. Временное правительство я считал совсем нереволюционным и его охрану не считал надежной.

L. О ПАРТИЙНЫХ ДЕЛАХ

Решение вопроса о сдаче власти партиями социалистов-революционеров и социал-демократов меньшевиков в руки цензовой буржуазии способствовало установлению более ясных взаимоотношений между социалистическими партиями. Между социал-демократами меньшевиками, социалистами-революционерами и всеми их спутниками создался фактический блок. За пределами этого блока была только наша партия. Наше положение в Исполнительном Комитете было положением оппозиции слева. Правой оппозиции внутри Совета или Исполнительного Комитета не было. Все, что было правее народных социалистов, находилось вне Совета, а народные социалисты шли в ногу со всеми правыми социалистами. Это же решение и поведение при этом социал-демократов меньшевиков (интернационалистов) нанесли решительный удар агитации за объединение всех социал-демократических элементов в одну партию.

Вечером предполагалось заседание Петербургского Комитета, на котором должно было обсуждаться отно-

227

шение нашей партии к Временному правительству. Перед этим мы устроили заседание Бюро Центрального Комитета, на котором обсудили ряд партийных дел.

Работа по организации газеты «Правда» подвигалась вперед быстро. Была взята типография бывшей газеты «Сельский вестник»36, на Мойке, 32, там же нашли и помещение для редакции. Кроме того, принимались меры к возобновлению издательства «Прибой»37.

На заседании Петербургского Комитета поручили выступить в защиту позиции Бюро Центрального Комитета В. М. Молотову. Помнится мне, что тут же была обсуждена и принята нами резолюция в таком виде:

«Резолюция Бюро Центрального Комитета РСДРП

об отношении к Временному правительству.

Находя, что Временное правительство является классовым представительством крупной буржуазии и крупного землевладения и стремится свести настоящую демократическую революцию к замене одной правящей клики другой кликой, а потому не способно осуществить основные революционные требования народа, Совет Рабочих и Солдатских Депутатов признает, что:

1) Главнейшей задачей является борьба за создание Временного революционного правительства, которое только и сможет осуществить эти основные требования.

2) Совету Рабочих и Солдатских Депутатов необходимо оставить за собой полную свободу в выборе средств осуществления основных требований революционного народа и, в частности, в выборе способов воздействия на Временное правительство.

3) Установление же контроля над Временным правительством в виде особой Контрольной Комиссии от Совета Рабочих и Солдатских Депутатов является паллиативной мерой и не достигает поставленной цели контроля кад осуществлением основных требований революционной демократии».

Эта резолюция у меня сохранилась от того времени. Не знаю, была ли она опубликована в печати или нет. В духе этой же резолюции вносили мы и наши предложения на пленуме Совета, когда обсуждался вопрос о сдаче власти Временному буржуазному правительству. К. И. Шутко припоминает, что оглашенная им резолюция от имени Бюро Центрального Комитета совпадает, по существу, с этой же резолюцией.

Бюро Центрального Комитета полагало, что мы не должны отказываться от выдвинутых лозунгов Временного революционного правительства и путей его осуществления — через Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, несмотря на то что Совет данного состава и был против наших предложений38. Программа Временного пра-

228

вительства и его социальный состав подтверждали нас в убеждении, что такое правительство не может осуществить народные требования, идущие вразрез с его классовым господством.

Мне не удалось быть на том заседании Петербургского Комитета в этот вечер, когда обсуждался вопрос об отношении к Временному правительству. И дало справку об этом по передаче В Молотова, К. Шутко и В. Залеж-ского.

Собрание Петербургского Комитета было многочисленное, с представителями от районов и членами агитационной коллегии. Докладчиком от Бюро Центрального Комитета выступал В. Молотов. В докладе он дал пояснения позиции Бюро Центрального Комитета во время обсуждения вопроса о власти в Исполнительном Комитете, а также на пленуме Совета. Дал обстоятельную критику поведения соглашательских партий и характеристику классового состава членов Временного правительства и его программы. В заключение развил наше понимание Временного революционного правительства как органа власти только революционной демократии и огласил приведенную выше резолюцию Бюро.

Прения приняли весьма оживленный характер. Работники Петербургского Комитета, за исключением Вы-боргской стороны, заметно качнулись вправо. Очевидно, та победа социал-демократов меньшевиков и социалистов-революционеров на последнем пленуме по вопросу о власти и послужила этим психологическим толчком для Петербургского Комитета, двинувшим его направо. В результате обсуждения Петербургский Комитет разделился на две части. Меньшинство стояло на позиции Бюро Центрального Комитета (К. Шутко, М. Калинин, Н. Толмачев и др.) и большинство, предложившее другую резолюцию (В. Залежский, В. Шмидт, Михайлов, Федоров, Антипов, Стучка и др.).

Резолюция, принятая Петербургским Комитетом, гласила:

«Петербургский Комитет Российской Социал-Демократической Рабочей Партии, считаясь с резолюцией о Временном правительстве, принятой Советом Рабочих и Солдатских Депутатов, заявляет, что не противодействует власти Временного правительства постольку, поскольку его действия соответствуют интересам пролетариата и широких демократических масс народа, и объявляет о своем решении вести самую беспощадную борьбу против всяких попыток Временного правительства восстановить в какой бы то ни было форме монархический образ правления».

229

Эта резолюция своим острием была направлена против Выборгского районного комитета, в котором были сторонники немедленной (и даже вооруженной) борьбы всеми способами против Временного правительства. Выборжцы были несколько склонны к форсированию событий, но их позиция была по принципу более родственна нам, чем позиция Петербургского Комитета. Мы расходились с Выборгским районным комитетом лишь в том, что призывали сначала вести подготовительную работу, организовать силы, а потом уже идти в бой39.

В порядке дня нашей работы стояли вопросы реорганизации нашего Бюро, а также и о Всероссийском партийном совещании. На последнем настаивали и члены Петербургского Комитета. Все эти вопросы мы решили отложить до собрания Бюро с представителями Петербургского Комитета. Партийное же совещание требовало некоторой подготовительной работы, а у нас еще не была налажена даже газета. Созвать его в ближайшие недели не было возможности.

Вопрос о редакции «Правды» решался также в этот день. Первая редакция центрального органа партии была утверждена нами в составе: В. Молотов, М. Ольминский, К Еремеев, М. Калинин. Последний входил в редакцию как представитель Петербургского Комитета.

КНИГА II (МАРТ)

I. НИКОЛАИ II, СТАВКА И ПЕРЕВОРОТ

Николай II чрезвычайно интересовался развитием стачечного и революционного движения в Петроградском районе40. О стачечном движении и всяческих волнениях в рабочей среде министр внутренних дел, информированный охранкой и департаментом полиции, ставил царя в известность. Стачечное движение конца февраля 1917 года застало Николая II в Ставке41, в г. Могилеве.

В начале года в Ставке был решен вопрос о переброске в Петроград гвардейских полков «для отдыха». Помимо обычного отдыха, отвод войск с фронта в Петроград имел в виду усиление гарнизона надежными частями. Выполнение этого решения встретило затруднения в размещений этих полков. Все казармы столицы и многие частные здания были переполнены запасными. Разместить новые полки петроградские власти отказались и просили повременить с их переброской.

В начале февраля генерал Рузский просил Ставку вернуть в его распоряжение стоявшие в Петрограде 1-й и 4-й Донские казачьи полки. Ставка отдала распоряжение округу о возвращении полков в свои дивизии. Просьба генерала Рузского вызвала большую переписку между Ставкой и военным министром Беляевым. В письме на имя генерала Клембовского, замещавшего в Ставке генерала Алексеева, военный министр мотивирует невозможность отправки казачьих полков ожидавшимися уличными беспорядками42.

Донесения царю о положении дел в Петрограде шли по нескольким направлениям. Протопопов, последний министр царя-последыша, сообщал шифрованными телеграммами в Ставку, на имя «дворцового коменданта», обо всех событиях, а равно и обо всех принимаемых им мерах борьбы. Командовавший военным округом генерал Хабалов доносил в Ставку по военной линии. Военный министр Беляев в свою очередь осведомлял Ставку.

231

Однако в делах царских министров, в бумагах царя и Ставки Верховного главнокомандующего мы находим очень мало документов, из которых можно было бы увидеть царский план борьбы с революционным движением. В материалах Чрезвычайной следственной комиссии, образованной Временным правительством в марте месяце, мы нашли только ряд донесений Протопопова, Охранного отделения и часть распоряжений командовавшего округом генерала Хабалова, сущность которых изложена в первой книге*. Более подробных данных об отношении царя и его окружавших к событиям в Петрограде в архивах Ставки и Временного правительства, доставшихся нам после Октября, найти не удалось. Сам Николай II уничтожил много документов, то же делали и другие, боявшиеся улик в сочувствии или связи с контрреволюционными намерениями и действиями Ставки первых дней революции.

Поэтому заслуживают большого интереса воспоминания и документы, опубликованные генералом Лукомским в «Архиве Русской Революции», издаваемом в Берлине. Лукомский был весьма активным деятелем контрреволюции, во время Февральской революции он был «генерал-квартирмейстером» при Ставке Верховного главнокомандующего. Как свидетель и участник, Лукомский дал весьма ценные сведения о последних днях царя, его намерениях и действиях. Приводимые им телеграммы и переговоры по проводам также заслуживают доверия **. Мы попытались проверить их по имеющимся архивным материалам, но среди документов Ставки ни подлинников, ни копий не оказалось. Выяснилось, что многие материалы за время от 20 — 25 февраля и по 5 — 10 марта 1917 года во всех штабах и армейских управлениях из дел умышленно изъяты еще во время господства генералов. Однако по номерам, которыми помечены телеграммы Ставки, а также по косвенным данным можно определить их достоверность. Приводимые генералом Лукомским телеграммы своими номерами и фактическим содержанием вполне соответствуют действительности того времени. Переговоры по прямому проводу и обмен телеграммами между председателем Государственной Думы Родзянко, Ставкой и генералами, командовавшими тогда фронта-

* См. настоящий том. С. 111 и др.

** См.: Архив Русской Революции. Кн. 2 и 3, изданные Гессеном в Берлине.

232

ми, смутно были известны тогда Исполнительному Комитету, но точное содержание всех переговоров скрывалось.

До 26 февраля все телеграммы и донесения Протопопова, Беляева, Хабалова заканчивались уверениями, что принимаются энергичные меры к подавлению восстания рабочих. Революционным кругам того времени не была известна упоминаемая в воспоминаниях Лукомского телеграмма М. В. Родзянко, в коей он просил о присылке надежных войск в Петроград ввиду начавшегося перехода солдат местного гарнизона на сторону рабочих. Военные власти в лице военного министра Беляева и генерала Хабалова с 26 и 27 февраля начали требовать присылки надежных частей с фронта. Последняя телеграмма военного министра Беляева, адресованная в Ставку начальнику штаба Верховного главнокомандующего, с копией главнокомандующему Северным фронтом, гласила: «Положение в Петрограде становится весьма серьезным; военный мятеж немногими, оставшимися верными долгу, частями погасить пока не удается, напротив того, многие части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары, бороться с коими нет средств. Необходимо спешное прибытие действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города. 197. Беляев. 27 февраля».

По содержанию этой телеграммы можно сказать, что она была составлена не раньше четырех часов вечера, когда начался первый пожар, оповестивший огромным дымовым столбом о победе революции в районе Выборгской стороны, Литейного проспекта и Таврического сада. Горело здание Окружного суда, подожженное, вероятно, уголовными элементами. Другие районы были захвачены позднее.

Вечером 26 и утром 27 февраля М. В. Родзянко телеграфировал царю о создавшемся в столице положении в «очень мрачных красках», как пишет генерал Лукомский. Эти «мрачные краски» дали Родзянко возможность поставить царю политические требования: увольнение в отставку всех царских министров, объявление выпуском манифеста об ответственности нового состава министров перед Государственной Думой. Для поддержки своих требований М. В. Родзянко обратился с особой телеграммой к генералу Рузскому, который переслал ее со своими пожеланиями «принять срочные меры, которые

233

могли бы успокоить население, вселить в него доверие и бодрость духа».

Начальник штаба генерал Алексеев доложил Верховному главнокомандующему, Николаю II, телеграммы председателя Государственной Думы и генерала Рузского. В ответ на них Николай II (и последний) приказал Алексееву послать для подавления революции генерала Н. И. Иванова, дав в его распоряжение «надежную часть». Получив царское приказание, генерал Алексеев отдал распоряжение главнокомандующим Северным 43 и Западным44 фронтами о подготовке для отправки в Петроград надежных частей. На долю Северного фронта приходилось подготовить к отправке: два кавалерийских полка, два полка пехоты и одну пулеметную команду Кольта. Генерал Иванов назначался на смену Хабалову. Самой надежной частью в Могилеве был Георгиевский батальон, во главе его и был отправлен генерал Иванов в Петроград для выполнения кровавых замыслов последнего царя.

«Мрачные краски», которыми описывал М. Родзянко царю события в столице, были все же бледнее действительности. Никакой царский манифест спасти положение уже не мог. 27 февраля с утра в Петрограде происходили уличные бои, на стороне рабочих были солдаты различных частей. Соглашение Николая с Родзянко на «ответственном министерстве» могло удовлетворить только кадетские элементы, вроде П. Н. Милюкова, роль которых в уличных схватках, решавших дело, была равна нулю. Ни Родзянко, ни царь и его генералы не учитывали действительного положения. Все их поведение говорило о том, что они рассматривали восстание рабочих и солдат в столице как преходящий эпизод, «мятеж» местного значения.

Все старания думской оппозиции склонить царя на уступки не давали положительных результатов. По сообщению генерала Лукомского, утром 27 февраля генерал Алексеев был вызван к прямому проводу великим князем Михаилом Александровичем. Брат Николая II в своем сообщении подтверждал сведения, данные М. Родзянко, и указывал царю тот же выход: отставка министров и назначение ответственного перед Государственной Думой правительства. На место председателя Совета министров, ответственного перед Государственной Думой, Михаил выдвигал двух кандидатов: М. Родзянко и князя Львова. Сообщения и пожелания Михаила были тотчас

234

же доложены Николаю, на что последний предложил Алексееву благодарить своего брата за совет, но что «он сам знает, как надо поступить».

Революционные события развивались с такой быстротой и успехом, что дезорганизовали всю царскую правительственную верхушку. Сам председатель Совета царских министров в своей телеграмме царю указывал, что «события принимают катастрофический характер», умолял Николая немедленно уволить в отставку весь Совет министров. Глава царского правительства старик князь Голицын действовал в согласии с великим князем Михаилом и М. Родзянко, давая те же самые советы, указывая тех же самых лиц в качестве своих преемников.

М. В. Родзянко в своих воспоминаниях, напечатанных в «Архиве Русской Революции», рассказывает достаточно подробно о том, как он старался умиротворить страну, предотвратить революцию и спасти царскую монархию *. 27 февраля по просьбе Родзянко в Петроград приехал брат царя Михаил, у которого в тот же день произошло совещание о создавшемся положении. Помимо Родзянко и Михаила Романова на совещании присутствовали еще члены Государственной Думы Некрасов, Дмитрюков и Савич. Собравшиеся предлагали Михаилу Романову спасти положение путем принятия на себя, явочным порядком, диктатуры над Петроградом, «понудить личный состав правительства подать в отставку и потребовать по телеграфу, по прямому проводу, манифеста государя императора о даровании ответственного министерства», пишет Родзянко. Такой смелый ход против Николая Михаилом привел последнего в замешательство. Михаил Романов выполнил лишь одну часть предложений М. В. Родзянко: он переговорил с царем по прямому проводу. При этих переговорах был председатель царского Совета министров князь Голицын, от которого собравшиеся на совещание потребовали ухода в отставку.

Наличие таких сведений и ходатайств склонило и штабных воротил в лице начальника штаба Ставки генерала Алексеева и генерал-квартирмейстера Лукомского на сторону М. Родзянко и других сторонников «ответственного министерства». Генерал Алексеев попробовал уговорить Николая II согласиться на просьбу генерала Голицына, но безуспешно. «Государь со мной просто

* См.: Государственная Дума и Февральская 1917 года революция. — Архив Русской Революции. Кн. 6. Берлин.

235

не хотел и говорить», — заявил Лукомскому генерал Алексеев, вернувшись после доклада царю.

В ответ на мольбу князя Голицына об отставке и назначении «ответственного министерства», которая была продиктована страхом перед победоносным революционным движением и жаждой самосохранения, царь ответил телеграммой, составленной им собственноручно, В этой телеграмме, по воспоминаниям генерала Лукомского, царь указывал, что при создавшейся обстановке он не допускает возможности производить какие-либо перемены в составе Совета министров, и требовал «принятия самых решительных мер для подавления революционного движения и бунта среди некоторых войсковых частей Петроградского гарнизона». В той же телеграмме царь Николай предоставлял князю Голицыну «диктаторские» права по управлению в империи вне района, подчиненного Верховному главнокомандующему». Далее князю Голицыну сообщалось об отправке карательного отряда во главе с генералом Ивановым, которого царь тоже снабжал «диктаторскими» полномочиями.

Передавая телеграмму Лукомскому для Алексеева, царь предупредил, что в ней изложено его «окончательное решение», которое он не изменит, а потому предлагал не докладывать ему ничего по этому вопросу. Однако, несмотря на категорическое заявление царя, оба генерала, Алексеев и Лукомский, решили еще раз «умолять» Николая пойти навстречу советам из Петрограда, шедшим из трех различных источников. Но и эта попытка успеха не имела, царь был непоколебим, своего решения подавить революционное движение, потопить его в крови рабочих и солдат не менял. В силу этого решения начальник штаба Ставки генерал Алексеев послал приказание главнокомандующему Северным фронтом генералу Рузскому о немедленной отправке подготовленных частей в Петроград.

Из всех посланных по приказанию царя воинских частей карательного назначения добралась до Царского Села45 только одна: батальон Георгиевских кавалеров. Вдогонку генералу Иванову из Ставки посылали телеграммы, которыми рекомендовали ему избегать кровавых столкновений и междоусобицы. В дальнейшем все посланные фронтами части по дороге, в частности на станции Луга, силами местного гарнизона разоружались или поворачивались назад. Батальон же Георгиевских кавалеров по прибытии в Царское Село был взят в аги-

236

тационную обработку. Кроме того, революционные войска окружили вокзал, заняли все выходы и повели окружение поезда, прибывшего с эшелоном Георгиевских кавалеров. Местные власти из опасения расправы над прибывшими предложили «диктатору» отвести назад свои войска. Боевая предосторожность и агитация сделали свое дело. Батальон скоро перешел на сторону революции.

Отдав распоряжения председателю своего Совета министров о подавлении революции и генералу Алексееву о направлении в Петроград надежных частей войск, Николай II решил и сам отправиться в Царское Село. Свое пожелание и распоряжение о приготовлении поездов царь передал через дворцового коменданта генерала Воейкова вечером 27 февраля. Очевидно, «соглашательское» поведение двух генералов Ставки, малая воля и недостаточная активность, проявленные ими в деле защиты его самодержавных прав, ускорили царский отъезд из Ставки. Генералы Алексеев и Лукомский находили отъезд царя опасным и пытались его отговорить. Но он мотивировал свой отъезд желанием видеть свою семью и уговору не поддался.

Генерал Лукомский пишет в своих воспоминаниях, что он через генерала Алексеева предлагал Николаю, если он не хотел идти на уступки, направиться в «Особую армию», состоявшую из гвардейских полков, находившуюся в привилегированном положении даже на фронте, и на нее опереться в борьбе с революцией. Не знаем, что помешало царю последовать совету генерала Лукомского, но можно с уверенностью сказать, что эта попытка кончилась бы тем, что Николай II был бы приколот значительно раньше теми же самыми гвардейцами. Утром 28 февраля царь выехал из Могилева.

В то время, когда царь собирался уезжать из Могилева, в Петрограде организовался Совет Рабочих Депутатов, и значительная часть гарнизона активно была на стороне революции. В ту же ночь начались аресты министров и сановников царя. Железные дороги, все петроградские вокзалы были в руках восставших частей и рабочих. Все население с напряженнейшим вниманием ожидало наступательных действий со стороны царской Ставки. В Таврическом дворце образовалась Военная комиссия, пытавшаяся организовать революционные войска и принявшая ряд мер в направлении сглаживания конфликтов между солдатами и офицерами.

237

После отъезда царя из Могилева обмен телеграммами между М. В. Родзянко и Ставкой не прекратился. Утром 28-го Родзянко сообщил Алексееву о победе революции, об арестах толпою министров и полной дезорганизации правительственных учреждений. Генерал Алексеев в свою очередь разослал по всем фронтам информационную телеграмму, изображавшую события сквозь штабные очки:

«Сообщаю для ориентировки *: двадцать шестого в тринадцать часов сорок минут получена телеграмма генерала Хабалова о том, что двадцать пятого февраля толпы рабочих, собиравшиеся в различных частях города, были неоднократно разгоняемы полицией и воинскими частями. Около семнадцати часов у Гостиного двора демонстранты запели революционные песни и выкинули красные флаги. На предупреждение, что против них будет применено оружие, из толпы раздалось несколько револьверных выстрелов и был ранен один рядовой. Взвод драгун спешился и открыл огонь по толпе, причем убито и ранено десять человек. Толпа мгновенно рассеялась. Около восемнадцати часов в наряд конных жандармов была брошена граната, которой ранен один жандарм и лошадь. Вечер прошел относительно спокойно. Двадцать пятого февраля бастовало двести сорок тысяч рабочих. Генералом Хабаловым было объявлено о воспрещении скопления народа на улицах и подтверждено, что всякое проявление беспорядка будет подавляться силой оружия. По донесению генерала Хабалова, с утра двадцать шестого февраля в городе спокойно. Двадцать шестого в двадцать два часа получена телеграмма от председателя Государственной Думы Родзянко, сообщавшего, что волнения, начавшиеся в Петрограде, принимают стихийный характер и угрожающие размеры и что начало беспорядков имело в основании недостаток печеного хлеба и слабый подвоз муки, внушающий панику. Двадцать седьмого военный министр всеподданнейше доносит, что начавшиеся с утра в некоторых войсковых частях волнения твердо и энергично подавляются оставшимися верными своему долгу ротами и батальонами. Бунт еще не подавлен, но военный министр выражает уверенность в скором наступлении спокойствия, для достижения коего принимаются беспощадные меры.

Председатель Государственной Думы двадцать седьмого около полудня сообщает, что войска становятся на сторону населения и убивают своих офицеров.

Генерал Хабалов двадцать седьмого около полудня всеподданнейше доносит, что одна рота запасного батальона Павловского полка двадцать шестого февраля заявила, что не будет стрелять в народ. Командир батальона этого полка ранен из толпы. Двадцать седьмого февраля учебная команда Волынского полка отказалась выходить против бунтовщиков, и начальник ее застрелился. Затем эта команда, с ротой этого же полка, направилась в распоряжение других запасных батальонов, и к ним начали присоединяться люди этих частей. Генерал Хабалов просит о присылке надежных частей

* Телеграмма начальника штаба Верховно о главнокомандующего генерала Алексеева на имя всех главнокомандующих, посланная 28 февраля (13 марта).

238

с фронта. Военный министр к вечеру двадцать седьмого февраля сообщает, что батарея, вызванная из Петергофа, отказалась грузиться на поезд для следования в Петроград. Двадцать седьмого февраля между двадцатью одним часом и двадцатью, двумя дано указание главнокомандующим Северным и Западным фронтами отправить в Петроград с каждого фронта по два кавалерийских и по два пехотных полка с энергичными генералами во главе бригад и по одной пулеметной команде Кольта для Георгиевского батальона, который приказано направить двадцать восьмого февраля в Петроград из Ставки.

По высочайшему доведению главнокомандующим Петроградским военным округом с чрезвычайными полномочиями и подчинением ему всех министров назначен генерал-адъютант Иванов.

Двадцать седьмого около двадцати четырех часов мною сообщено главнокомандующим о необходимости подготовить меры к тому, чтобы обеспечить во что бы то ни стало работу железных дорог.

Двадцать седьмого после девятнадцати часов военный министр сообщает, что положение в Петрограде становится весьма серьезным. Военный мятеж немногими верными долгу частями погасить не удается, и войсковые части постепенно присоединяются к мятежникам. Начались пожары. Петроград объявлен в осадном положении. Двадцать восьмого в два часа послана телеграмма от меня главнокомандующим Северным и Западным фронтами о направлении в Петроград сверх уже назначенных войск еще до одной пешей и конной батарее от каждого фронта.

Двадцать восьмого в три часа мною послана телеграмма командующему войсками Московского военного округа46 о принятии необходимых мер на случай, если беспорядки перекинутся в Москву, и об обеспечении работы железнодорожного узла и прилива продовольствия.

Двадцать восьмого февраля в час от генерала Хабалова получена телеграмма на высочайшее имя, что он восстановить порядка в столице не мог. Большинство частей изменило своему долгу, и многие перешли на сторону мятежников. Войска, оставшиеся верными долгу, после борьбы в продолжение всего дня понесли большие потери.

К вечеру мятежники овладели большей частью столицы и оставшиеся верными присяге небольшие части разных полков стянуты у Зимнего дворца.

Двадцать восьмого февраля в два часа военный министр сообщает, что мятежники заняли Мариинский дворец и там находятся члены революционного правительства. Двадцать восьмого февраля в восемь часов двадцать пять минут генерал Хабалов доносит, что число оставшихся верными долгу уменьшилось до шестисот человек пехоты и до пятисот всадников при пятнадцати пулеметах и двенадцати орудиях, имеющих всего восемьдесят патронов, и что положение до чрезвычайности трудное.

Головной эшелон пехотного полка, отправляемый с Северного фронта, подойдет к Петрограду примерно к утру первого марта.

Государь император в ночь с 27 на 28 февраля изволил отбыть в Царское Село. По частным сведениям, революционное правительство вступило в управление Петроградом, объявив в своем манифесте о переходе на его сторону четырех гвардейских запасных полков, о занятии Арсенала, Петропавловской крепости, Главного артиллерийского управления.

239

Только что получена телеграмма военного министра, что мятежники во всех частях города овладели важнейшими учреждениями. Войска под влиянием утомления и пропаганды бросают оружие, переходят на сторону мятежников или становятся нейтральными. Все время на улицах идет беспорядочная стрельба; всякое движение прекращено; появляющихся офицеров и нижних чинов на улицах разоружают.

Министры все целы, но работа министерств, по-видимому, прекратилась.

По частным сведениям, председатель Государственного совета Щегловитов арестован. В Государственной Думе образовался совет лидеров партий для сношений революционного правительства с учреждениями и лицами; назначены дополнительные выборы в Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов от рабочих и мятежных войск.

Только что получена от генерала Хабалова телеграмма, из которой видно, что фактически влиять на события он больше не может. Сообщая об этом, прибавлю, что на всех нас лег священный долг перед государем и родиной сохранить верность долгу и присяге в войсках действующих армий, обеспечить железнодорожное движение и прилив продовольственных запасов. Алексеев. 28 февраля.

В архивных материалах Ставки мы не нашли тех сведений, которые послужили генералу Алексееву основанием для составления подобной телеграммы. Содержание ее не соответствовало действительному положению дел даже на утро 28 февраля. Часть министров и сановников была арестована уже ночью с 27-го на 28-е. Солдаты не просто бросали оружие, а переходили на сторону рабочих, а если выказывали колебания, то разоружались.

Весь день 28 февраля царь пробыл в дороге. Утром 1 марта стало известно о его приезде на станцию «Дно». Опасаясь контрреволюционных намерений царя, железнодорожники станции «Дно» решили дальше царя с поездами не пропускать до распоряжения из Петрограда. После переговоров железнодорожники получили распоряжение направить царские поезда в Псков. Когда Николай II двигался с поездами по Царскосельской линии и стоял у станции «Дно», Временный Комитет Государственной Думы составил особую депутацию, которую решил отправить навстречу царским поездам для переговоров с царем. Поездка предполагалась секретная. Однако отказ железнодорожников составить поезд для Гучкова и других и требование согласия на эту поездку Исполнительного Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов вынудили их договориться о целях поездки с Чхеидзе, Скобелевым,

240

Керенским и другими представителями соглашательского большинства Совета. Подача поезда была разрешена 2 марта.

Положение дел в Петрограде с 27 февраля до 2 марта значительно изменилось. Революция одержала полную победу, министры и многие сановники были арестованы, полиция разбита, охранка разгромлена, органы власти захвачены врагами царизма. М. В. Родзянко сообщает генералу Алексееву в. Ставку, что образование нового, ответственного министерства не может спасти положения. Чтобы избежать анархии и сохранить возможность ведения войны, необходимо отречение Николая II от престола. Другого выхода из создавшегося положения, по мнению деятелей Комитета Государственной Думы, не было.

По мнению же бравого генерала Лукомского, был и другой выход. Хотя революционное движение из Петрограда и перебросилось в другие города, охватило уже Москву и быстро распространилось по всей стране, генералы типа Лукомского указывали царю «единственный» путь спасения — это отъезд в район Особой армии, где было свыше 60 тысяч штыков войск гвардии. Чтобы «потушить революционное движение», а, по уверению генерала Лукомского, потушить его тогда было возможно, только нужно было для этой цели снять с фронта несколько дивизий. Воинские массы, хорошо подготовленные, нужно было бы бросить на Петроград и Москву, и, по уверению генерала, победа царя была бы возможна. На проведение такого плана в жизнь требовалось еще дней десять — двенадцать времени.

Что же останавливало командный состав от такой кровавой поддержки русского царизма? Не сожаление о жертвах, не боязнь крови, залить которой Петроград и Москву входило в генеральские планы подавления. Не это беспокоило их, а те последствия, которые могли создаться для продолжения войны. «Решение подавить революцию силою оружия, залив кровью Петроград и Москву, — пишет генерал Лукомский в своих воспоминаниях, — не только грозило прекращением на фронте борьбы с врагом, а было бы единственно возможным только именно с прекращением борьбы, с заключением позорного сепаратного мира. Последнее же было так ужасно, что представлялось неизбежным сделать все возможное для мирного прекращения революции — лишь бы борьба с врагом на фронте не прекращалась». Сепаратное пе-

241

ремирие с немцами для подавления революции все же могло спасти царскую монархию лишь на время. Революционное движение, по мнению Лукомского, вспыхнуло бы опять и смело бы «не только правительство, но и династию». Идя на соглашение с революцией, монархический командный состав питал надежды таким путем сохранить династию и продолжить войну «до полной победы».

Вечером 1 марта царские поезда прибыли с Николаем II в Псков. Весь день 1 марта происходил оживленный обмен телеграммами между Родзянко и Ставкой, с одной стороны. Ставкой и главнокомандующими фронтами — с другой. Результатом этих переговоров явился проект манифеста об образовании «ответственного министерства», составить которое поручалось М.В.Родзянко. Военные представители союзных правительств при Ставке также вмешались в переговоры47. Английский представитель Хенбри Вильяме обратился через Ставку с личным письмом к царю, в котором он давал Николаю II ряд верноподданных советов следующего содержания:

«1/14 марта 1917 г. * Ваше величество! Ваше императорское величество не сомневаетесь, что я не посмел бы обратиться к Вашему величеству ни в это, ни в какое-либо другое время с письмом, если бы преданность моя императору и императрице России не заставляла меня поступить так.

Я не дипломат в не политик, а старый солдат, который пережил много в Великобритании и на войне.

Россия, я хорошо это знаю, страна, не допускающая тех же способов действий, какие были бы уместны в других странах, но во всех государствах бывают времена, когда необходимо иметь «бархатную перчатку на железной руке».

Я слышу много, говорю мало и многое обдумываю. По моему скромному мнению, я убежден, что ближе всего сердцу Вашего величества лежит победоносное окончание этой войны. Я вижу опасность в том, что армия, которая предана желанию разбить врага, может сказать: «Мы не можем продолжать сражаться против немцев, если нам нужно сражаться против собственного народа и если для этого нас уводят с фронта».

Упускают из виду, что Ваше величество и окружающие Вас лица так же горячо желают продолжения войны, как каждый солдат, находящийся в рядах армии.

Не знают и того, что старые и верные слуги, окружающие Вас, как граф Фредерике, суть русские до глубины сердца.

Ваше величество — самодержавный монарх, но и самодержец может управлять в настоящее время только с помощью хороших советников, народ же желает знать, что советники эти избраны из числа лиц, коим он верит.

* Перевод с английского. Копия снята в Военно-Ученом Архиве.

242

Во время всех волнений, которые я видел в разных государствах, всегда лучшим средством было иметь «отдушину».

Это подобно нарыву на теле, который надо вырезать, чтобы дать выход яду.

Свобода слова в парламенте или Думе, казалось, могла бы служить той отдушиной, через которую народ будет знать, что он выскажет государю свои чувства при посредстве своих избранников.

Не подлежит сомнению, что в основе настоящих волнений имеются немецкие козни, но козни эти могут быть уничтожены, если сказать народу, что Ваше величество доверяет ему указать на необходимые меры, которые должны быть приняты в настоящее время, и что Вы соглашаетесь принять правительство, которое им избрано.

Мне кажется, что настало время призвать народ Ваш помочь Вам нести ту громадную тяжесть, которая лежит на Ваших плечах.

Я вполне сознаю, что Ваше величество может сказать, что не мне вмешиваться в эти дела и что мне следует вернуться к себе на родину, но я имею полное убеждение и веру в то, что Ваше величество преданы делу союзников, и только это мое сознание при беспредельной и искренней преданности Вашему величеству и государыне императрице дают мне смелость говорить, несмотря на то, что такой поступок сам по себе неправилен и что я рискую быть отправленным на мою родину.

Но что бы ни случилось, никто не может сказать, что в России имеется, как среди русских, так и среди союзников, человек, более искренно преданный счастью Вашей страны.

Я служил здесь с самого начала войны с той же преданностью Вашему величеству, с какой я служу моему собственному королю:

эта же преданность обоим монархам дает мне смелость писать настоящие строки.

Верю, Ваше величество, что мне будет прощено, что я говорю то, что так близко моему сердцу.

Вашего величества всепокорнейший и всепреданнейший слуга Хенбри-Вильямс».

В делах не сохранилось никакого следа о том, как ответил царь на такое ходатайство. К этому времени дела царской монархии были уже решены. Вечером 1 марта проект манифеста48, составленный в Ставке, был передан генералу Рузскому на усмотрение Николая II. Последний согласился его подписать, но события далеко опередили намерения царя. Буржуазные думские деятели уже не могли отстоять Николая II и только пытались выдумывать для дальнейшего всяческие пути спасения самой династии. Этот выход ими был найден: они решили пожертвовать Николаем для спасения династии и монархии, передав престол сыну царя49.

Все эти переговоры совершались под покровом военной тайны. В Исполнительном Комитете о существе переговоров было мало известно, но были догадки о том, что происходил сговор верхов командования с руково-

243

дителями блока Государственной Думы, составлявших ее Временный Комитет. В делах Временного правительства среди документов Временного Комитета Государственной Думы и в архивах Ставки переписки и телеграмм, относящихся к переговорам того времени, не сохранилось. Дополняют утраченные документы личные воспоминания М. В. Родзянко, Лукомского, Шульгина, бывших активными участниками при сговорах во время смены царской власти.

Ко времени приезда царя в Псков М. В. Родзянко осведомил о положении в Петрограде генерала Рузского, ожидавшего приезда Николая II в штаб Северного фронта. Рузский договорился со Ставкой, ссылкою на Положение о полевом управлении войск убедил генерала Алексеева вступить в фактическое исполнение обязанностей Верховного главнокомандующего и в качестве такового дать оценку происходящим в стране событиям. Генерал Лукомский в воспоминаниях таким образом описывает действия Ставки:

«Генерал Алексеев поручил мне составить телеграмму главнокомандующим фронтами с подробным изложением всего происходящего в Петрограде, с указанием о том, что ставится вопрос об отречении государя от престола в пользу наследника цесаревича с назначением регентом великого князя Михаила Александровича и с просьбой, чтобы главнокомандующие срочно сообщили по последнему вопросу свое мнение».

Лукомский развертывает дальше чрезвычайно интересную картину отношений к перевороту со стороны различных генералов, командовавших фронтами того времени. В ответ на запрос генерала Алексеева генерал Эверт, главком Западного фронта, сообщил, что даст свое заключение лишь после того, «как выскажутся генералы Рузский и Брусилов». Только после того, как ему были сообщены ответы обоих генералов, генерал Эверт выразил большое сожаление, что не присоединился к мнению обоих генералов, стоявших за отречение царя. За отречение Николая высказался и его дядя Николай Николаевич, командовавший тогда Кавказским фронтом50. Главком Румынского фронта51 генерал Сахаров ответил «двухэтажной» телеграммой. В первой части он ругал Комитет Государственной Думы, называл членов его «шайкой разбойников, захвативших в свои руки власть» и выражал пожелание их разогнать. Но далее та же телеграмма признавала необходимым отречение царя от престола. Все мнения главнокомандующих фронтами бы-

244

ли пересланы генералу Рузскому. Генерал Алексеев также высказался за отречение Николая.

Во время пребывания Николая II в Пскове к вечеру 2 марта все командные головки высказались за поддержку требований Родзянко. Генерал Рузский на основании всех переговоров с Петроградом и Ставкой сделал царю доклад. Последнему не оставалось другого выхода, как отречение от престола, что он и согласился исполнить в пользу своего малолетнего сына. Ночью на 2 марта генерал Рузский сообщил в Ставку приказание царя составить проект манифеста об отречении. Генерал Алексеев поручил генерал-квартирмейстеру Лукомскому и начальнику дипломатической части при Ставке Базили составить проект царского отречения.

В то время, когда происходили все переговоры, изготовлялись проекты отречения царя и изобретались мероприятия по спасению династии Романовых, петроградские рабочие и солдаты высказывались решительно против царской монархии. «Долой царя! Арестовать царя! Почему царь на свободе?» — вот какие лозунги дня были тогда в столице. Попытка Милюкова днем позже выступить за конституционную монархию вызвала такую бурю возмущения, что кадетской партии пришлось бить отбой, опровергать заявления П. Н. Милюкова.

После прибытия Николая II в главную квартиру Северного фронта между генералом Рузским и председателем Государственной Думы Родзянко произошел многочасовой разговор по прямому проводу, достаточно правдиво излагавший положение дел в Петрограде и в стране в те исторические дни:

«Доложите генералу Рузскому, что подходит к аппарату председатель Государственной Думы Родзянко» *.

«У аппарата генерал-адъютант Рузский.

Здравствуйте, Михаил Владимирович, сегодня около 7 часов вечера прибыл в Псков государь император.

Его величество при встрече мне высказал, что ожидает вашего приезда.

К сожалению, затем выяснилось, что ваш приезд не состоится, чем я был глубоко огорчен. Прошу разрешения говорить с вами с полной откровенностью — этого требует серьезность переживаемого времени. Прежде всего я просил бы вас меня осведомить, сообщив

* Разговор по прямому проводу опубликован генералом Лукомским в книге 3 «Архива Русской Революции» в Берлине. Начало разговора 3 ч. 30 м. 2 марта 1917 г. Разговор окончен в 7'/2 часов утра 2 марта и передан в Ставку начальнику штаба Верховного главнокомандующего.

245

истинную причину отмены вашего прибытия в Псков. Знание этой причины необходимо для дальнейшей беседы Рузский».

«Здравствуйте, Николай Владимирович, очень сожалею, что не могу приехать, с откровенностью скажу — причины моего неприезда две: во-первых, эшелоны, высланные вами в Петроград, взбунтовались, вылезли в Луге из вагонов, объявили себя присоединившимися к Государственной Думе, решили отнимать оружие и никого не пропускать, даже литерные поезда, мною немедленно приняты были меры, чтобы путь для проезда его величества был свободен, не знаю, удастся ли это.

Вторая причина — полученные мною сведения, что мой приезд может повлечь за собой нежелательные последствия, так как до сих пор верят только мне и исполняют только мои приказания. Родзянко».

«Из бесед, которые его величество вел со мной сегодня, выяснилось, что государь император сначала предполагал предложить вам составить министерство, ответственное перед его величеством, но затем, идя навстречу общему желанию законодательных учреждений и народа, отпуская меня, его величество выразил окончательное решение и уполномочил меня довести до вашего сведения об этом — дать ответственное перед законодательными палатами министерство, с поручением вам образовать кабинет. Если желание его величества найдет в вас отклик, то спроектирован манифест, который я сейчас же передам вам. Манифест этот мог бы быть объявлен сегодня, 2 марта, с пометкой «Псков». Не откажите в ваших соображениях по всему изложенному. Рузский».

«Я прошу вас проект манифеста, если возможно, передать теперь же. Очевидно, что его величество и вы не отдаете себе отчета в том, что здесь происходит: настала одна из страшнейших революций, побороть которую будет не так легко. В течение двух с половиной лет я неуклонно, при каждом моем всеподданнейшем докладе, предупреждал государя императора о надвигающейся грозе, если не будут немедленно сделаны уступки, которые могли бы удовлетворить страну. Я должен вам сообщить, что в самом начале движения власти в лице министров стушевались и не принимали решительно никаких мер предупредительного характера. Немедленно же началось братание войск с народными толпами, войска не стреляли, а ходили по улицам, и толпа им кричала «ура». Перерыв занятий законодательных учреждений подлил масла в огонь, и мало-помалу наступила такая анархия, что Государственной Думе вообще, а мне. в частности оставалось только попытаться взять движение в свои руки и стать во главе, для того чтобы избежать такой анархии, при таком расслоении, которое грозило бы гибелью государству.

К сожалению, мне это далеко не удалось: народные страсти так разгорелись, что сдержать их вряд ли будет возможно; войска окончательно деморализованы, не только не слушаются, но убивают своих офицеров; ненависть к государыне императрице дошла до крайних пределов, вынужден был, во избежание кровопролития, всех министров, кроме военного и морского, заключить в Петропавловскую крепость. Очень опасаюсь, что такая же участь постигнет и меня, так как агитация направлена на все, что более умеренно и ограничено в своих требованиях; считаю нужным вас осведомить, что то, что предполагается вами, — недостаточно и династический вопрос поставлен ребром.

Сомневаюсь, чтобы с этим можно было справиться. Родзянко».

«Ваши сообщения, Михаил Владимирович, действительно рису-

246

ют обстановку в другом виде, чем она рисовалась здесь, на фронте. Если страсти не будут умиротворены, то ведь нашей родине грозит анархия надолго, и это прежде всего отразится на исходе войны, между тем, затратив столько жизней на борьбу с неприятелем, нельзя теперь останавливаться на полдороге и необходимо довести ее до конца, соответствующего нашей великой родине; надо найти средство для умиротворения страны.

Прежде передачи зам текста манифеста не можете ли вы мне сказать, в каком виде намечается решение династического вопроса. Рузский».

«С болью в сердце буду теперь отвечать, Николай Владимирович. Еще раз повторяю — ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам и войскам, решил твердо — войну довести до победного конца и в руки немцам не даваться.

К Государственной Думе примкнул весь Петроградский и Царскосельский гарнизоны, то же повторяется во всех городах, нигде нет разногласия, везде войска становятся на сторону Думы и народа, и грозные требования отречения в пользу сына, при регентстве Михаила Александровича, становятся определенным требованием.

Повторяю, со страшной болью передаю вам об этом, но что же делать? В то время, когда народ в лице своей доблестной армии проливал свою кровь и нес неисчислимые жертвы, правительство положительно издевалось над нами: вспомните освобождение Сухомлинова, Распутина и всю его клику; вспомните Маклакова, Штюр-мера, Протопопова; все стеснения горячего порыва народа помогать по мере сил войне; назначение князя Голицына; расстройство транспорта, денежного обращения; непринятие никаких мер к смягчению условий жизни; постоянное изменение состава законодательной палаты в нежелательном смысле; постоянные аресты, погоня и розыск не существовавшей тогда еще революции — вот те причины, которые привели к этому печальному концу.

Тяжелый ответ перед богом взяла на себя государыня императрица, отвращая его величество от народа.

Его присылка генерала Иванова с Георгиевским батальоном только подлила масла в огонь и приведет только к междоусобному сражению, так как сдержать войска, не слушающие своих офицеров и начальников, нет решительно никакой возможности: кровью обливается сердце при виде того, что происходит. Прекратите присылку войск, так как они действовать против народа не будут. Остановите ненужные жертвы. Родзянко».

«Все, что вы, Михаил Владимирович, сказали, тем печальней, что предполагавшийся приезд ваш как бы предрешал возможность соглашения и быстрого умиротворения родины; ваши указания на ошибки, конечно, верны, но ведь это ошибки прошлого, которые в будущем повторяться не могут при предполагаемом способе разрешения переживаемого кризиса, подумайте, Михаил Владимирович, о будущем; необходимо найти такой выход, который дал бы немедленное умиротворение. Войска на фронте с томительной тревогой и тоской оглядываются на то, что делается в тылу, а начальники лишены авторитетного слова сделать им надлежащее разъяснение. Переживаемый кризис надо ликвидировать возможно скорей, чтобы вернуть армии возможность смотреть только вперед, в сторону неприятеля. Войска в направлении Петрограда с фронта были отправлены по общей директиве из Ставки, но теперь этот вопрос ликвидируется: генерал-адъютанту Иванову несколько часов тому

247

назад государь император дал указание не предпринимать ничего до личного свидания; эти телеграммы посланы через Петроград, и остается только пожелать, чтобы они скорей дошли до генерала Иванова.

Равным образом государь император изволил выразить согласие, и уже послана телеграмма, два часа тому назад, вернуть на фронт все, что было в пути. Вы видите, что со стороны его величества принимаются какие только возможно меры, и было бы в интересах родины и той отечественной войны, которую мы ведем, желательно, чтобы почин государя нашел отзыв в сердцах тех, кои могут остановить пожар. Рузский (Затем передается проект манифеста, предложенного генерал-адъютантом Алексеевым.)

Если будет признано необходимым внести какие-либо частичные поправки, сообщите мне, равно как и об общей схеме такового. В заключение скажу, Михаил Владимирович, я сегодня сделал все, что подсказывало мне сердце и что мог, для того чтобы найти выход для обеспечения спокойствия теперь и в будущем, а также чтобы армиям в кратчайший срок обеспечить возможность спокойной работы; этого необходимо достигнуть в кратчайший срок; приближается весна, и нам нужно сосредоточить все наши усилия на подготовке к активным действиям и на согласование их с действиями наших союзников, мы обязаны думать также о них, каждый день, скажу более, каждый час в деле водворения спокойствия крайне дорог. Рузский».

«Вы, Николай Владимирович, истерзали вконец и так растерзанное сердце, по тому позднему часу, в который мы ведем разговор, вы можете себе представить, какая на мне лежит огромная работа, но, повторяю вам, я сам вишу на волоске, и власть ускользает у меня из рук, анархия достигает таких размеров, что я вынужден был сегодня ночью назначить Временное правительство.

К сожалению, манифест запоздал, его надо было издать после моей первой телеграммы немедленно, о чем я просил государя императора; время упущено и возврата нет, повторяю вам еще раз: народные страсти разгорелись в области ненависти и негодования; наша славная армия не будет ни в чем нуждаться, в этом полное единение всех партий, и железнодорожное сообщение не будет затруднено; надеемся также, что после воззвания Временного правительства крестьяне и все жители повезут хлеб, снаряды (?) и другие предметы снаряжения, запасы весьма многочисленны, так как об этом всегда заботились общественные организации и Особое совещание.

Молю бога, чтобы он дал мне силы удержаться хотя бы в пределах теперешнего расстройства умов, мыслей и чувств, но боюсь, как бы не было хуже.

Больше ничего не могу вам сказать, помогай Бог вам, нашему славному вождю, в бтве уничтожить проклятого немца, о чем в обращении, посланном к армии от Комитета Государственной Думы говорится определенно в виде пожелания успехов и побед. Желаю вам спокойной ночи, если только вообще в эти времена кто-либо может спать спокойно. Глубоко уважающий вас и душевно преданный Родзянко».

«Михаил Владимирович, еще несколько слов: дай, конечно, Бог, чтобы ваши предположения в отношении армии оправдались, но имейте в виду, что всякий насильственный переворот не может пройти бесследно Чго, если анархия, о которой вы говорите, перекинется в армию и начальнаки потеряют авторитет власти?

248

Подумайте, что будет тогда с родиной нашей? В сущности, конечная цель одна — ответственное перед народом министерство и есть для сего нормальный путь для достижения цели: в перемене порядка управления государством. Дай Бог вам здравия и сил для вашей ответственной работы. Глубоко уважающий вас Рузский».

«Николай Владимирович, не забудьте, что переворот может быть добровольный и вполне безболезненный для всех, и тогда все кончится в несколько дней; одно могу сказать: ни кровопролития, ни ненужных жертв не будет. Я этого не допущу. Желаю всего лучшего. Родзянко».

«Дай Бог, чтобы все было так, как вы говорите. Последние слова: скажите ваше мнение, нужно ли выпускать манифест? Рузский».

«Я, право, не знаю, как вам отвечать, все зависит от событий, которые летят с головокружительной быстротой. Родзянко».

«Я получил указание передать в Ставку о его напечатании, а посему это и сделаю, а затем пусть, что будет. Разговор наш доложу государю. Рузский».

«Ничего против этого не имею и даже прошу об этом. Родзянко».

Делегация Временного Комитета Государственной Думы (в составе А. И. Гучкова и В. В. Шульгина) смогла выехать в Псков только 2 марта в 3 часа дня. По дороге делегация задержалась в Гатчине, ожидала там генерала Иванова, стоявшего в то время с эшелоном Георгиевских батальонов в районе станции Вырица. В Луге поезд был задержан по просьбе гарнизона, желавшего послушать о событиях в Петрограде. Только около 10 часов вечера прибыли они в Псков. Как только поезд подошел к станции, делегаты были тотчас же приглашены к царю.

Во время приема царем А. И. Гучкова и Шульгина присутствовали: министр царского двора Фредерике, генерал Рузский и один генерал вел протокол приема. В устном докладе членам Государственной Думы В. В. Шульгин рассказал подробно о том, как Гучков изложил Николаю II создавшееся в стране положение, ничего не упоминая о прошлом, а лишь «стараясь выяснить, до какой бездны мы дошли», закончив свою речь признанием, «что единственным выходом из положения было бы отречение царя от престола в пользу маленького Алексея, с назначением регентом великого князя Михаила». При последних словах Гучкова Рузский сообщил Шульгину, что «это уже дело решенное».

На речь А. И. Гучкова последовал и царский ответ. Тот же В. В. Шульгин так передавал речь Николая II:

«Я вчера и сегодня целый день обдумывал и принял решение отречься от престола. До 3 часов дня я готов был

249

пойти на отречение в пользу моего сына, но затем я понял, что расстаться с моим сыном я не способен. Вы это, надеюсь, поймете. Поэтому я решил отречься в пользу моего брата»52.

Отказ царя передать «престол» своему сыну изменял политические расчеты делегации. Гучков и Шульгин устроили совещание и признали возможным согласиться на предложение царя. В этом духе и был поправлен заготовленный проект манифеста. Шульгин внес в проект одну поправку о принятии Михаилом присяги на верность конституции, которая была Николаем принята. Манифест об отречений был подписан царем около полуночи со 2 на 3 марта. Опубликованный же в печати акт об отречении помечен 2 марта, 3 часа дня (15 часов). Оригинал его остался у генерала Рузского, второй же экземпляр был взят Гучковым. Во Временное правительство манифест об отречении был доставлен после 3 часов утра 3 марта.

В дневнике Николая II день 2 марта отмечен следующими строками:

«2 марта. Четверг. Утром пришел Рузский и прочел мне длиннейший разговор по аппарату с Родзянко. По его словам, положение в Петрограде таково, что министерство из членов Государственной Думы будет бессильно что-либо сделать, ибо с ним борется эс.-дековская партия в лице рабочего комитета. Нужно мое отречение. Рузский передал этот разговор в Ставку Алексееву и всем главнокомандующим. В 12 с половиной часов пришли ответы. Для спасения России и удержания армии на фронте я решился на этот шаг. Я согласился, и из Ставки прислали проект манифеста. Вечером та Петрограда прибыли Гучков и Шульгин, с которыми я переговорил и передал подписанный переделанный манифест. В час ночи уехал из Пскова с тяжелым чувством: кругом измена, трусость, обман».

Из этих немногих заключительных слов можно очень хорошо понять, чего хотел Николай II от своих генералов.

Генерал Рузский передал подписанный царем манифест а Ставку. Генерал Алексеев распорядился о его рассылке по фронтам, отдаче в приказах и для опубликования в печати. Однако дело с престолонаследием Михаила ко дню 3 марта чрезвычайно осложнилось. 2 марта на основе соглашения с Исполнительным Комитетом образовалось уже Временное правительство. Новое правительство в первые часы своей деятельности попыталось через П. Н. Милюкова развить конституционно-монархические взгляды и наглядно убедилось, какое него-

250

дование вызвали среди рабочих и солдат эти взгляды. Народные массы не хотели больше царей, не хотели они ни Николая, ни Алексея, ни Михаила. Поэтому, когда был получен царский манифест, состоялось обсуждение созданного им положения. Утром 3 марта по прямому проводу состоялось совещание со Ставкой, в результате которого разосланный всем манифест Николая об отречении был задержан. Подтверждением этого служит маленькая телеграмма на имя председателя Государственной Думы Родзянко, без подписи, такого содержания:

«Мною сейчас получено приказание начальника штаба Верховного главнокомандующего срочно задержать объявление манифеста Москве. Что делать? Жду немедленно распоряжений».

Помечена 3 марта. Приводимый в приложении переговор по телеграфу между генералом Рузским, Родзянко и князем Львовым подтверждает в полной мере высказанные нами предположения о причинах и мотивах уступок в вопросе о регентстве и наследии Михаила. Основанием для такого приказания послужила просьба Родзянко53.

На заседании участвовали помимо членов Временного правительства Родзянко, Шульгин и Караулов. Все деятели буржуазии прекрасно понимали, что принятие Михаилом николаевского наследства без борьбы с низами не обойдется. Такой силы, которая обеспечила бы Михаилу Романову вступить на престол, не было у Временного правительства. После совещания Временного правительства все его члены и участники совещания — Шульгин, Караулов и Родзянко — направились к великому князю Михаилу на квартиру.

С какими намерениями шли думские деятели к Михаилу, видно из воспоминаний Родзянко:

«Принимая в соображение настроение революционных элементов, для нас было совершенно ясно, — пишет Родзянко, — что великий князь процарствовал бы всего несколько часов, и немедленно произошло бы огромное кровопролитие в стенах столицы, которое бы положило начало общегражданской войне. Для нас было ясно, что великий князь был бы немедленно убит и с ним все сторонники его, ибо верных войск уже тогда в своем распоряжении он не имел и поэтому на вооруженную силу опереться бы не мог».

Только эти соображения удерживали монархическую буржуазию от провозглашения нового царя. Риск действительно был большой, успеха же на удачу почти никакого, но жестокая расправа всем была обеспечена.

251

Последовал довольно продолжительный обмен мнений, в котором приняли участие: М. Родзянко, Г. Львов, П. Милюков, Н. Некрасов, А. Гучков, А. Керенский, М. Терещенко, М. Караулов, И. Годнев, В. Львов, в присутствии великого князя Михаила, выражавшего явные признаки колебания. В результате его «уединенного обдумывания» он решил также отречься от престола».

Многие политические простачки восхваляли тогда «гражданское благородство» Михаила, отказавшегося от престола до воли Учредительного собрания. Сообщение М. В. Родзянко прямо свидетельствует о том, что Михаил не прочь был бы занять место своего брата, но учитывал весьма хорошо последствия такого шага.

«Великий князь Михаил Александрович поставил мне ребром вопрос, — продолжает в своих воспоминаниях Родзянко, — могу ли ему гарантировать жизнь, если он примет престол, и я должен был ему ответить отрицательно, ибо, повторяю, твердой вооруженной силы не имел за собой. Даже увезти его тайно из Петрограда не представлялось возможным: ни один автомобиль не был бы выпущен из города, как не выпустили бы ни одного поезда из него».

В качестве показательного примера настроения рабочего населения Родзянко приводит анекдотический случай с Гучковым, имевший место в мастерских Варшавской железной дороги, куда он попал на митинг после поездки в Псков. Свою речь Гучков закончил возгласом: «Да здравствует император Михаил!», за что едва не был избит рабочими. Родзянко преувеличивает, рассказывая, что из трудного положения его выручила от расстрела рота соседнего полка. Гучкова освободили по телефонному переговору с Советом. Такое отношение к царской монархии имело решающее значение для всех друзей династии и кандидатов в цари. Поэтому они решили пойти на хитрость: не объявлять республиканского строя до Учредительного собрания, надеясь на какой-нибудь случай, могущий помочь в деле воссоздания конституционной монархии.

Подписав манифест об отречении, Николай снова поехал в Могилев, где имел свидание со своей матерью, и пробыл там до 8 марта.

Отношение матери царя к перевороту мы находим в письменном сообщении военного представителя Англии Хенбри Вильямса генералу Алексееву, в котором он дает краткое изложение своей беседы с Марией Федоровной и другими лицами царской семьи. На переводе этого сообщения сделаны сбоку приписки генерала Алексеева:

252

«Сегодня утром императрица-мать прислала за мной, и мы долго разговаривали в ее поезде.

Ее величество затронула много старых вопросов, касающихся императрицы и Распутина и т. д., относительно которых я не считаю нужным что-либо сообщать. Главным же образом, по словам императрицы, в данное время предстоит решить вопрос об отъезде государя, который отказывается ехать куда бы то ни было без государыни. Послана телеграмма правительству в Петроград с просьбой разрешить приезд в Царское для свидания с государыней и детьми. Ответ ожидается.

Я сказал ее величеству, что мы, начальники союзных военных миссий, готовы сделать все, что можно для охраны государя императора, и готовы также сопровождать его и видеть его во всякое время *.

Ее величество просила меня выразить моим товарищам ее искреннейшую благодарность за те симпатии, которые, как я сказал, все мы неизменно высказываем в эти тяжелые дни. Она благодарила меня также за все, что было сделано для поддержания духа армии и др.**

Не время было останавливаться на вопросе о том, кем были сделаны ошибки. В настоящее время главной заботой должно быть — оказать содействие его величеству и парализовать вредные силы, работающие сейчас в армии и во флоте Русского государства ***.

Ее величество сказала мне, что государь отрекся от престола по настояниям генерала Рузского, который был при нем в Пскове, когда прибыла депутация от правительства; по ее мнению, остальные генералы были согласны с ним, она считала весьма тяжелым, что пришлось настаивать на этом ****.

Генерал Иванов, находясь в очень тяжелом положении, высказал много лояльности и сочувствия, так что она не находила слов, чтобы достаточно высоко оценить все, что было им сделано.

Самым главным вопросом в данной обстановке и наибольшими затруднениями является нежелание государя быть разлученным со своей супругой и детьми. Я сказал его величеству, что я уже телеграфировал своему правительству относительно возможных планов государя отправиться в Англию. Вопрос о морском путешествии ее беспокоит, и, по-моему, она предпочла бы, чтобы их величества ехали в Данию.

Я уверял ее величество, что не только благодаря особым связям нашей королевской фамилии с нею я предполагаю оказать ей всякое содействие, но что меня всецело поддержат в этом все остальные представители союзных армий.

* Это предложение Вильямса генерал Алексеев отмечает припиской: «Это стеснит государя императора».

** Хвастовство английского представителя возмутило генерала Алексеева, и он пишет: «Что же сделано? Не слишком ли это смело сказано?»

*** Заботы господина Вильямса вызвали у генерала Алексеева сомнения: «Чем же могут помочь иностранные представители в этом деле?»

**** Генерал Алексеев был лучше осведомлен, а поэтому сделал совершенно правильную приписку, что «вопрос этот в Петрограде был решен уже 1 марта. 2-го Милюков об этом говорил уже в своей речи». Ошибался он лишь в одном: не Милюков решал судьбу царской монархии, а восставшие рабочие и солдаты.

253

Великий князь Александр Михайлович остановил меня, когда я уходил, и говорил мне о весьма опасном и серьезном положении, в котором сейчас находится страна, а также о немецком влиянии на рабочие классы в пользу прекращения войны Россией. Он выразил мнение, что было бы полезным и имело бы очень большое значение, если бы представители союзных держав телеграфировали своим представительствам о том. чтобы последние снабдили их меморандумом, который они могли бы представить русскому правительству в Петроград, причем указывалось бы на то, что в настоящее время все мы — союзники — вовлечены в войну с Германией и в действительности представляем из себя одно общее государство, а также что союзники признают и готовы поддержать современное русское правительство, образовавшееся в Петрограде *. Союзные правительства объявили о своем намерении продолжать войну против Германии и рассчитывают — как одно общее государство, составленное из отдельных союзников, — выиграть эту войну.

Великий князь полагает, что такой меморандум должен бы находиться в руках каждого из представителей союзных держав, с тем чтобы каждый из них мог одновременно предъявить его или опубликовать, если бы обстоятельства этого потребовали **.

Немецкие козни и агитация оказывают пагубное влияние на рабочие классы по всей стране, и явно работают в пользу сепаратного мира с Россией.

Я настаивал на важном значении скорейшего приезда великого князя Николая Николаевича, с чем великий князь вполне согласился.

Он выразил опасение относительно того, что какие-либо революционеры могут задержать поезд или оказать какие-либо затруднения в дороге и что поэтому, прежде чем он отправится в путь, вероятно, признано более необходимым сделать соответствующие запросы в Петрограде.

Я сообщил ему часть моего разговора с императрицей и что мы, военные представители союзников, готовы сопровождать государя до Царского Села, оставив наших помощников для исполнения текущих дел. Он сказал, что не только он думает, что это является необходимым, но и настаивал весьма энергично, чтобы мы настаивали на этом, даже против желания его величества ***.

В таком положении находится сейчас этот вопрос; решение последует, как только мы получим ответ от правительства, который надлежало бы сообщить мне, как только он будет получен. Я буду

* Последняя фраза вызывает генерала Алексеева на формулировку целой программы действий: «Признание и обещание энергичной поддержки, что важно в глухой борьбе с крайними левыми партиями».

** Такое предложение нашло поддержку генерала Алексеева, но и тут он сделал приписку: «Не следует ожидать «обстоятельств», а нужно доброю волею нравственно поддержать умеренное правительство».

Военные представители союзников 5 марта обменялись телеграммами со Ставкой и всеми главнокомандующими. 11 марта английский посол Бьюкенен просимый меморандум представил (см. об этом в главе «Заграница и революция»).

*** Повторение такого предложения побудило генерала Алексеева написать: «Я высказал свой взгляд. Более говорить не буду: дело самих представителей принять окончательное решение».

254

телеграфировать в этом смысле послу; то же сделают мои товарищи.

Затем я предложил великому князю, чтобы он совместно с другими великими князьями также обратились с манифестом к народу, с просьбой признать правительство и стоящих во главе его, дабы обеспечить продолжение войны *. Он сказал, что, по его мнению, это явилось бы полезной мерой, но все же менее действительной по сравнению с декларацией дипломатических представителей союзников, о которой упоминалось выше.

После вышеприведенных свидании я собрал моих товарищей и сообщил им о происшедшем, не входя в подробности моего разговора с императрицей-матерью.

Я полагаю, что действия мои будут вами одобрены, а также что король и правительство признают их правильными.

Считаю долгом добавить, что, несмотря да весьма тревожное и трудное время, которое мы переживаем, товарищи мои вполне разделяют мои предложения и оказывают мне полное содействие, за что я им глубоко признателен, тем более что, будучи старшим среди военных представителей союзников, на меня ложится ответственность за многое и что во всех случаях я призывался один**».

Это письмо подтверждает полностью намерения Ставки и буржуазных политиков отправить Николая II за границу. Выезд его за пределы страны рабочими и солдатами считался недопустимым. Будучи за границей, Николай II был бы орудием контрреволюции, а поэтому Керенскому и другим, давшим обещание выпустить царя из России, пришлось согласиться с волею масс.

Перед отъездом царя из Ставки происходило «трогательное» прощание царя с «чинами Ставки». Кроме того, генералы составили ему для подписи следующее воззвание к войскам:

«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые мною войска. После отречения за себя и за сына моего от престола российского власть передана Временному правительству, по почину Государственной Дума возникшему. Да поможет ему Бог вести Россию по пути славы и благоденствия. Да поможет Бог вам, доблестные войска, отстоять вашу родину от злого врага. В продолжение двух с половиной лет вы несли ежечасно тяжелую боевую службу, много пролито крови, много сделано усилий, и уже близок час, когда Россия, связанная со своими доблестными союзниками одним общим

* Предложение князьям обратиться к народу с манифестом о поддержке Временного правительства явилось бы прямой уликой в монархизме, что понимал генерал Алексеев, а потому и написал, что это — «совсем не практичный совет».

** На последнее генерал Алексеев ответил согласием, что «время действительно тревожное и труднее. Помощь нужна в том именно смысле, как я сказал, — нравственная поддержка умеренного правительства в его борьбе с крайними. Последних нужно обуздать, ибо только тогда возможно работать, обеспечить армию и не утратить ее боеспособности. Генерал Алексеев. 7/III 1917».

255

стремлением к победе, сломит последнее усилие противника. Эта небывалая война должна быть доведена до полной победы.

Кто думает теперь о мире, кто желает его — тот изменник отечеству, его предатель. Знаю, что каждый честный воин так мыслит. Исполняйте же ваш долг, защищайте доблестную нашу родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников. Помните, что всякое ослабление порядка службы только на руку врагу.

Твердо верю, что не угасла в ваших сердцах беспредельная любовь к нашей великой родине. Да благословит вас Господь Бог и да ведет вас к победе святой великомученик и победоносец Георгий. Ставка. 8/21 марта 1917 года. Николай»*.

Таковы были последние заповеди последнего царя. В газетах они не нашли себе места, на фронте также не получили распространения, оставаясь в канцеляриях штабов. Буржуазия не сочла удобным использовать царские призывы к победе.

Поездки царя по фронту после отречения глубоко волновали рабочих и солдат. Никто не верил, что царь ездил просто «прощаться», как пытались объяснить его поездки думские круги. Все предполагали, что царь ищет себе опору в войсках, чтобы двинуться на подавление революции. Иных намерений никто у Николая не предполагал. За неделю революция завоевала всю страну, в столицах революционные силы были уже организованы достаточно хорошо, чтобы дать отпор любой контрреволюционной попытке царя или его доброжелателей. Да и фронтовые части к тому времени все уже примкнули к революционному движению54. Эти условия значительно уменьшали опасения контрреволюционных действий царя. Все же Исполнительный Комитет, в интересах революции, считал нужным арест всей царской семьи. Временное правительство, знавшее о враждебных настроениях солдат и рабочих по отношению к царю и его семье, медлило своим решением о его аресте. Последнее повело к тому, что рабочие и солдаты перенесли свое негодование на само Временное правительство.

Революционный народ, рабочие и солдаты Петрограда в первую очередь, видел большую опасность для дела революции со стороны бывшей царской Ставки. Так, в Могилеве, в штабе Верховного командования, было сосредоточено все реакционное, что только было в царской армии. Действия Ставки, направленные против революции, хотя и были прикрыты военной тайной, но, выра-

* «Прощальное слово» Николая II было сообщено армиям приказом Ставки № 371 от 8 марта.

256

женные в виде посылки войск и карательных батальонов, становились широко известны. Из Пскова, со станции Луга в Исполнительный Комитет поступали сведения о движении войск на Петроград. Случаи снятия полков с фронта для борьбы с петроградскими рабочими и солдатами никакой тайной прикрыть не удавалось. Все эти посылки вооруженных пулеметами, бомбами и другими средствами истребления восставший народ приписывал, и вполне правильно, действиям самого царя.

Из этих войск лишь немногим удалось достигнуть Царского Села или Петрограда. Большинство же было задержано в пути, на станции Луга, и разоружены. Стоящий в Луге гарнизон по своей революционной инициативе задерживал все двигающиеся на столицу войска, разоружал их или поворачивал обратно. Двадцать тысяч штыков и сабель были наготове и преграждали контрреволюции путь на Петроград. Двенадцать батарей различного калибра были готовы по первому сигналу смести с лица земли любую часть, осмелившуюся сопротивляться революционной воле солдат Лужского гарнизона. Добравшиеся другими путями просто перешли на сторону петроградских рабочих и солдат.

12 марта в Исполнительный Комитет явилась делегация от батальона Георгиевских кавалеров и разоблачила карательные намерения генерала Иванова, а также и других офицеров, прибывших с ним из Могилева. Много поведали георгиевцы и о том, какие настроения господствовали в Ставке. Из сделанных ими бесхитростных сообщений было ясно, что Могилев и Ставка в нем становились центром организованной контрреволюции. Офицеры Ставки открыто организовали вооруженные силы, а на глазах у солдат всячески поносили и издевались над новым строем. Свои издевки над солдатами офицеры контрреволюции подкрепляли угрозами расстрелять всех, кто не был согласен с ними. Временное правительство они считали действительно «временным», в ожидании хозяина из романовского дома. Монархические надежды на близкое восстановление трона господствовали в командной среде Ставки. Солдаты передали в Исполнительный Комитет целый список имен наиболее ярых сторонников царизма, прося об их аресте. Делегация заявила, что весь гарнизон города Могилева на стороне Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и готов выполнить любое поручение по отношению к Ставке. После их доклада генерал Иванов был арестован. По отношению ко всей Ставке

257

Временное правительство обещало «принять меры», сменить генерала Алексеева и т. д.

Недовольство действиями Временного правительства, оставившего на свободе отрекшегося от престола Николая II, было чрезвычайно велико в рабочей среде и в войсках гарнизона. Многочисленные резолюции рабочих собраний, заявления делегаций и требования членов Совета доходили до Исполнительного Комитета и побуждали его действовать. Решение об аресте членов Романовской династии было принято Исполнительным Комитетом еще 3 марта*, но прошло еще 3 — 4 дня, а Временное правительство молчало. Наконец, в Исполнительный Комитет начали поступать письменные заявления с требованием поставить вопрос об аресте Романовых на обсуждение Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Потребовался еще нажим на Временное правительство. Некоторое успокоение внесло в рабочую и солдатскую массу постановление Временного правительства от 7 марта об аресте Николая II, опубликованное в газетах от 8 марта.

«I. Признать отреченных императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село

II. Поручить генерал-адъютанту Алексееву для охраны отрекшегося императора предоставить наряд в распоряжение командированных в г. Могилев членов Государственной Думы Бубликова. Вершинина, Грибунина и Калинина.

III Обязать членов Государственной Думы, командируемых для сопровождения отрекшегося императора из г. Могилева в Царское Село, представить письменный доклад о выполненном ими поручении 55.

IV. Опубликовать настоящее постановление».

Однако и сам соглашательский Исполнительный Комитет относился весьма недоверчиво к поведению Временного правительства по отношению к бывшему царю. Несмотря на состоявшееся постановление Временного правительства об аресте, 9 марта Исполнительный Комитет снова поднимает тот же вопрос и выносит свое решение. На заседании Исполнительного Комитета сообщали, что Временное правительство готовится выпустить Николая II и всю его семью за границу. Указывали на просьбу английского правительства, готового взять на себя его прием. Это известие было встречено с возмущением. Добавляли, что и сам Керенский не был против такого решения Временного правительства. Обсудив это дело и

* См настоящий том. С. 321.

258

взвесив все опасности, которые грозили революции в случае перехода Николая II по ту сторону границы, Исполнительный Комитет постановил «принять немедленно чрезвычайные меры к его (Николая II. — А. Ш.) задержанию и аресту». Тотчас же были заняты надежными войсками все вокзалы, а на станции Царское Село, Тосно и Званка были посланы особые комиссары с чрезвычайными полномочиями. Кроме того, было решено послать радио во все города с предписанием арестовать Николая Романова.

На этом же заседании было принято решение сообщить Временному правительству о «непреклонной воле Исполнительного Комитета не допустить отъезда Николая Романова в Англию и арестовать его» *. Исполнительный Комитет предвидел сопротивление Временного правительства тем мероприятиям, которые предполагал принять Исполнительный Комитет по отношению к Николаю Романову, но решил произвести арест, хотя бы это угрожало «разрывом сношений с Временным правительством». Местом заключения Николая Романова был назначен Трубецкой бастион Петропавловской крепости.

Временное правительство при таком отношении Исполнительного Комитета вынуждено было само произвести арест и «заключить» семью Романова в роскошном царскосельском дворце. В то же время оно отдало распоряжение о невыдаче Николая II по требованию Исполнительного Комитета. Посланный Исполнительным Комитетом представитель для ареста и перевода Николая Романова из Царского Села встретил отказ офицеров караула, считавших своей обязанностью исполнять приказания генерала Корнилова, приказавшего не выдавать его. Свое «твердое решение» поместить Николая Романова в Трубецком бастионе большинство Исполнительного Комитета быстро постаралось забыть.

В тот же день, 9 марта, Н. С. Чхеидзе сделал в Исполнительном Комитете сообщение, что Николай II приехал в Царское Село. Под давлением Исполнительного Комитета Временное правительство отказалось разрешить Николаю Романову выехать в Англию без особого согласия на это со стороны Исполнительного Комитета. Временное правительство, в том числе и министр юстиции Керенский, гарантировало, что из Царского Села

* См. протокол заседаний Исполнительного Комитета от 9 марта 1917 г.

269

Николай II никуда не уйдет. В то же время Временное правительство согласилось на назначение Исполнительным Комитетом своего комиссара для надзора. Временное правительство обещало вопрос о Николае Романове разрешать лишь по соглашению с Исполнительным Комитетом.

Прибывший из Царского Села представитель Исполнительного Комитета сделал доклад о том, что охрана дворца находилась в руках революционных войск. Во дворец никого не впускали и не выпускали, телефонная связь была выключена. Николай Романов был под бдительным надзором. Охрана арестованных была возложена на отряд солдат 3-го стрелкового полка.

Чтобы удостовериться в надежности арестованного царя, Исполнительный Комитет время от времени посылал туда своих доверенных людей, а в первое время поставил там своего комиссара. Временное правительство поручило главнокомандующему войсками Петроградского округа генералу Корнилову принять под свою охрану арестованных. Для охраны арестованной царской семьи была выработана особая инструкция56.

Все Царское Село находилось под особым наблюдением. Александровский дворец со всеми его зданиями и весь парк охранялись караулами, которые не пропускали никого посторонних. Вся царская придворная прислуга находилась тоже, как и их хозяева, на положении арестованных. Николай содержался в тюрьме несколько изолированно, но при нем находились его друзья: Бенкендорф, Долгорукий, Нарышкин и Мордвинов. К услугам этой кучки были оставлены всех видов лакеи, скороходы, арапы. Вся эта челядь по-старому величала Николая «императором».

II. РЕВОЛЮЦИЯ В ПРОВИНЦИИ

Первые два-три дня марта происходило в Питере искоренение вооруженных защитников царизма, обезвре-жение малых и больших агентов свергнутой власти. По мере того как смолкал в городе треск пулеметов, выстрелы винтовок, начал водворяться революционный порядок на улицах столицы. Исчезла уличная полицейщина. Кое-где патрульную службу, наблюдение за движением и порядком несли солдаты, рабочие и студенты. По ночам были организованы домовые и квартальные дежур-

260

ства самими жителями. Заводы, фабрики и мастерские охранялись вооруженными рабочими отрядами. Несмотря на массовое скопление народа в известных частях города, порядок всюду был образцовый. Начавшееся в ночь на 28 февраля поджоги и разгромы полицейских участков и жандармских отделений прекратились. Огонь был всюду потушен, и пожары прекратились.

Сметя остатки ненавистного царизма, победители-пролетарии и революционеры-солдаты чутко прислушивались к известиям о том, как встретит далекая, глубокая и пестрая провинция происшедший в Питере переворот. Всякие новости о том, что происходит за пределами столицы, жадно ловились и быстро разносились по фабрикам, заводам и казармам. Представителей Совета и просто всех выходивших из Таврического дворца ловили и осаждали вопросами, зорко и жадно ловили каждое сообщение, радуясь по-детски успехам революции и беспокоясь по поводу угрожавших ей опасностей.

Победа рабочих и солдат в Петрограде, аресты царских правителей, присоединение Государственной Думы к революции дезорганизовали все правительственные, военные и гражданские власти на местах. Временный Комитет Государственной Думы прилагал все усилия к тому, чтобы переворот в других городах происходил с наименьшим обострением. В ночь с 27 на 28 февраля телеграф передавал сообщения о положении дел в Петрограде и об образовании Временного Комитета Государственной Думы.

Одна из первых телеграмм Временного Комитета Государственной Думы была направлена в Москву, на имя городского головы Челнокова, следующего содержания:

«Старого правительства не существует. Министр внутренних дел арестован. Власть временно принята Комитетом Государственной Думы (под) моим председательством. Войска приняли новую власть, порядок (в) городе водворяется, предложил Мрозовскому подчиниться, возложил всю ответственность возможного кровопролития (на) его голову. Председатель Государственной Думы Родзянко».

На имя командовавшего тогда войсками Московского военного округа генерала Мрозовского М. В. Родзянко отправил довольно решительную телеграмму:

«Правительства в Петрограде не существует. Министр внутренних дел арестован Правительственная власть временно принята Комитетом членов Государственной Думы под моим председательством. Предлагаю вашему высокопревосходительству подчиниться

261

Комитету. Прошу немедленно сообщить мне положение Москвы. За допущение кровопролития будете отвечать своей головой. Гарнизон Петрограда признал власть Комитета. Председатель Государственной Думы Родзянко».

Обе телеграммы, как и воззвание Временного Комитета Государственной Думы, быстро стали известны московскому населению, дезорганизовали органы власти и лишили царских сторонников возможности активного выступления. Глухое брожение среди московских рабочих начало выливаться в стачечную форму и катилось революционной волной по всем рабочим районам города.

В Исполнительный Комитет начали поступать сообщения о перебросившемся в провинцию революционном движении уже со вторника 28 февраля. Эти первые сведения поступили во Временный Комитет Государственной Думы. Он же был первым распространителем сведений о событиях в столице по всей стране. Первой радостной вестью было сообщение о том, что Москва также «приняла революцию», что различные рабочие, социалистические и общественные организации создали там Временный революционный комитет. Своей первой задачей Московский временный революционный комитет поставил завоевание солдат гарнизона. В этих целях в первый же день были изданы два воззвания следующего содержания:

«Воззвание 1.

Временный революционный комитет из рабочих и других демократических организаций обращается к вам с призывом: петроградские рабочие рука об руку с петроградскими городскими полками нанесли уже решительный удар царскому правительству. Захвачен Арсенал, Петропавловская крепость, министерства, Государственный банк, казначейство, почта и телеграф. Освобождены политические заключенные.

Товарищи! Теперь за вами дело: обеспечьте победу народа. Не медлите ни минуты, идите к братьям-солдатам, идите в казармы. В единении с армией — залог нашей победы. Борьба только что началась. Стройтесь в ряды! Завтра утром собирайтесь по фабрикам и заводам. Устраивайте митинги. Выбирайте на них своих представителей. Пусть завтра же рабочие Москвы станут под руководством Совета своих рабочих депутатов. Пусть ваши избранники соберутся завтра к 12 часам в здание городской думы, где будет заседать Совет рабочих депутатов».

«Воззвание 2.

Товарищи солдаты!

В Петрограде народ стал за свободу своих прав. К нему присоединились полки: Семеновский, Павловский, Кексгольмский. Захвачен Арсенал и оружие роздано народу. Петропавловская кре-

262

пость, Выборгская тюрьма и правительственные здания в руках народа.

Старое правительство бежало. Власть перешла в руки революционного правительства.

Московские солдаты! Дело теперь за вами! Поддержите народ, переходите на его сторону.

Дело народа — ваше дело!

Защитите народ от нападения полиции и жандармерии. Захватите Арсенал и другие склады оружия. Вооружите народ. Выбирайте своих представителей и немедленно посылайте их в городскую думу. Там заседают представители рабочих Москвы.

Долой старое правительство!

Да здравствует народ!

Московский Временный революционный комитет».

Рабочие массы Москвы услышали призывы Временного революционного комитета и двинулись к солдатским казармам. Всюду происходило братание. Днем 1 марта в Исполнительном Комитете Петроградского Совета было известно, что вся рабочая и солдатская Москва на стороне революции. К ночи на 2 марта в Москве не было уже ни одной воинской части, не присоединившейся к революции. Только высшее военное командование и губернская власть выказывали некоторые попытки сопротивления и колебания, но в общем переворот в Москве произошел без крупных столкновений и жертв,

Из Москвы движение стало быстро перебрасываться по всему Промышленному району. 1 марта совершился переворот в Нижнем Новгороде, ставшем за время войны крупным промышленным районом. Известия о перевороте были получены в Нижнем Новгороде только ночью, и утром 1 марта весь город и рабочие окраины уже узнали о нем, побросали работы, и начались митинги и демонстрации. Организующее начало провинциальных переворотов, т. е. смещение старой власти и замена ее другой, находилось в руках буржуазного большинства. Как происходили эти события в Нижнем Новгороде, мы находим подробное описание в газете «Утро России»:

«1 марта в 2 часа 20 минут дня в зале городской думы состоялось частное совещание городских гласных, в котором председательствовал городской голова Д. В. Сироткин. Зал и прилегающие к нему комнаты и вестибюль были переполнены гражданами. Открыв совещание, городской голова Д. В. Сироткин огласил полученную им телеграмму от Временного Комитета Государственной Думы. Телеграмма была получена в 3 ч. 45 м. пополуночи. После оглашения телеграммы Д. В. Сироткин заявил:

«Государственная Дума есть плоть от плоти и кровь от крови всего народа Наше народное представительство нуждается в энергичной поддержке всего народа, а потому мы должны от имени всего населения Нижнего Новгорода к нему присоединиться».

263

Призыв Д. В. Сироткина был покрыт восюрженными приветствиями и рукоплесканиями. Могучая волна раскатилась по всем комнатам, занятым публикой. Пока происходили в городской думе совещание, к зданию думы подходила манифестация из Сормова и Канавина с красными флагами. В шествии принимало участие свыше 20 тысяч человек. Манифестанты сплошной массой расположились близ здания думы. Сюда же со всех концов города стекались граждане.

Городской голова вышел к манифестантам. На площади воцарилась тишина. Д. В. Сироткин объявил манифестантам о состоявшемся присоединении Нижнего Новгорода к новому правительству.

Раздалось долго несмолкаемое могучее «ура!», летели вверх шапки. Раздавалась крики; «Долой самодержавие!» Рабочие выразили желание освободить из тюрьмы всех политических.

Городской голова заявил, что он сейчас же доведет об этом до сведения администрации для исполнения.

Затем Сироткин сообщил, что для управления городом организуется обывательский комитет из 52 лиц, в котором 12 мест предназначено для рабочих. Сироткин просил рабочих оказать комитету помощь по охране города. В заключение он сообщил, что еще в Петрограде он был свидетелем происходившего и видел, как войска, которые выставлялись старым правительством против народа, встретили этот народ криками «ура!» и с ним братались.

«Я надеюсь, — заявил Сироткин, — что наши нижегородские войска примкнут к народному выступлению против старого строя».

После этого манифестанты направились к тюрьме для освобождения политических. Около загородной каторжной тюрьмы они были встречены ротой солдат 185-го запасного полка, расквартированного по казармам за тюрьмой. Произошла трогательная встреча. Солдаты заявили, что они являются депутатами от двух полков — 183-го и 185-го. В казармах манифестантов уже ждут. Часть рабочих с ротой солдат осталась у тюрьмы в ожидании освобождения политических, а остальная часть отправилась в казармы. Здесь оба полка с большинством офицеров заявили о своем присоединении к народному движению. Командиры этих полков сегодняшней ночью отдали приказ, чтобы при приближении к казармам рабочих ни в коем случае не прибегать к оружию.

Расквартированный в городе 62-й запасный полк также присоединился к движению.

Из каторжной тюрьмы были освобождены все политические.

В 8 часов вечера состоялось экстренное заседание Государственной Думы, на котором присутствовало множество граждан. Была оглашена телеграмма М. В. Родзянко, и постановлено послать ему приветственную телеграмму с извещением о присоединении Нижнего Новгорода к новому правительству. После заседания в думском зале состоялся грандиозный митинг, на котором выступала масса ораторов. Речи их покрывались шумными овациями.

Одновременно в соседней комнате происходило закрытое заседание городского комитета. Вечером в зале распространились тревожные слухи, что по недоразумению или, как некоторые предполагают, с провокационной целью со стороны тюремной администрации было освобождено 1300 уголовных каторжан. По проверке слух до некоторой степени подтвердился. В числе 1300 было действительных преступников до 500 человек, остальные же отбывали здесь наказание по административным взысканиям. Политические размещены по квартирам, а уголовные — по лазаретам, в ночлежных до-

264

мах и в одном из клубов. Вечером охрану по городу принял на себя местный студенческий батальон. Заседание коми юта и митинги продолжались и после полуночи».

Остановившиеся заводы, в том числе и гигант «Сормово», тотчас же производили выборы депутатов в Совет рабочих депутатов, а затем шли в город. В городе рабочие производили обезоружение городовых и аресты старых властей. Бывший до переворота губернатор Гире счел выгодным присоединиться к новому правительству. Дворяне, как показывает сообщение, тоже примкнули к перевороту.

«Исключительный подъем общественности, — телеграфировали из Нижнего в питерские газеты, — и выпавшая на нее серьезная общественная задача водворить народное правление совершенно изменили физиономию города. Всюду происходят заседания и совещания, вызванные совершившимся переворотом. Большое внимание придается вопросу скорейшего внедрения в народную толщу значения последних событий и связанных с ними последствий для общественно-политической жизни. Помимо раздачи войскам и населению бесплатно бюллетеней собрание думы решило издать за счет города брошюру с изложением происшедших событий и распространить ее в огромном количестве экземпляров среди войск и народных масс. Различные общественные организации продолжают отправлять на имя Государственной Думы и ее председателя телеграммы с выражением приветствия и пожелания сил довести начатое святое дело до конца. Представители дворянских учреждений в лице группы дворян губернии, собравшись по приглашению губернского предводителя дворянства для обсуждения вопроса о перевороте, единогласно высказались за необходимость дружного присоединения к новому правительству всех дворянских обществ.

В этом смысле посланы телеграммы Родзянко и председателю Совета объединенного дворянства Самарину.

Для заведования административной частью губернии избран особый совет в составе представителей города, рабочих и войск. Тесное единение войск с народом и рабочими придает местной жизни исключительный характер и говорит за то, что лозунг «до победоносного конца» действительно выведет страну из тяжелого военного лихолетья, грозившего полным развалом государства при прежнем правительстве. По предложению офицеров и классных чинов гарнизона отправлена Родзянко телеграмма с выражением благодарности за почин великого дела, которое избавит армию от потери лишней крови и позора, допущенных старым режимом в прежние войны.

Из уездов губерний поступают сообщения, что происшедшие события всюду встречают горячий отклик в среде местного рабочего и крестьянского населения. Смена старого режима приветствуется, как мера, вполне назревшая и единственно правильная для водворения в стране порядка управления.

Из Ярославля поступили сведения, что там уже 1 марта с утра стали уверенно передаваться те слухи и разговоры, о которых еще накануне говорили лишь шепотом.

265

Днем появилась (в копиях) телеграмма начальнику Северных железных дорог. К вечеру были получены официальные сведения от Временного Комитета Государственной Думы. Они были выпущены в экстренных телеграммах местной газеты «Голос». В 6 часов вечера состоялось в зале губернской земской управы экстренное собрание общественных групп, на котором был намечен состав Временного комитета общественной безопасности.

2 марта комитет окончательно сконструировался. В состав комитета вошли: губернская земская управа в полном составе, представители уездного земства, городского самоуправления, кооперативов, рабочих и солдат. Первым шагом комитета была выработка воззвания к населению с просьбой сохранить полное спокойствие в интересах данного момента.

Вечером комитет приступил к разбору тюремных дел, чтобы подготовить освобождение политических заключенных. В других помещениях управы состоялись собрания рабочих депутатов, временной студенческой комиссии, олимпийского спортивного милиционного комитета, комитета «Молодой жизни» и собрания солдат армии. Все эти организации обсуждали главным образом организацию в городе милиции. Около 12 часов на собрание Комитета безопасности явился командир находящегося в г. Ярославле 209-го пехотного запасного полка и сообщил, что по постановлению собрания командного офицерского состава он уполномочен заявить, что 209-й полк в полном составе присоединяется к новому народному правительству в лице Временного Комитета Государственной Думы и доводит об этом до сведения Ярославского комитета общественной безопасности. Речь командира полка неоднократно покрывалась громом аплодисментов. Это был первый полк, открыто и смело перешедший на сторону нового правительства.

3 марта с утра Комитету общественной безопасности было сообщено о присоединении других полков, находящихся в Ярославле. В 12 часов дня весь гарнизон в составе 62 тысяч был на стороне новой власти. Под звуки полковой музыки роты развернутым строем, с красными флагами при общем ликовании народа проходили по центральным улицам города.

Фабрики и заводы в этот день по постановлению вновь избранного Ярославского Совета рабочих депутатов работали.

266

Ярославский Совет рабочих депутатов выпустил воззвание к населению. Для общей организации Совет приступил к изданию своего периодического органа «Известия рабочих депутатов». Перемена режима прошла в Ярославле без жертв.

Иначе происходило дело в крупнейшем районе военной промышленности, в городе Туле. Несмотря на близость Тулы к Москве, власти сделали все от них зависящее, чтобы скрыть от рабочих, солдат и населения самый факт переворота в Петрограде и в Москве. Однако такие события утаить полицейским хитрецам не удалось, и рабочие днем 3 марта подняли восстание. В Питер сообщили по телеграфу, что:

«Народное восстание в Туле началось 3 марта днем. Рабочие оружейного и патронного заводов со знаменами и песнями двинулись к Кремлю, где состоялся многолюдный митинг. Затем демонстранты в лице 30000 человек, к которым присоединились обыватели и отдельные солдаты, отправились к губернатору, где потребовали освобождения политических заключенных. Последние были освобождены. Требование освободить солдат с гауптвахты начальником гарнизона генералом Бандровским было отклонено. Народ бросился к казармам поднять солдат. Многие воинские части тотчас присоединились к восставшим, и арестованные солдаты с гауптвахты были освобождены. Начался захват представителей старой власти. 4 марта арестованы: командир ополченского корпуса, начальник гарнизона генерал Бандровский, губернатор Тройницкий и вице-губернатор Шеншин, полицмейстер Давыдов, начальник дивизии генерал Никитин и другие начальствующие лица. Полиция обезоружена. Сыскное отделение разгромлено. Пристава, помощники их, околоточные и много городовых арестовано и отправлено на гауптвахту. Образовался временный Исполнительный комитет из представителей рабочих, солдат, кооперативов и других общественных организаций. Образовался Совет рабочих депутатов. Начальником гарнизона назначен полковник Кампиони. Все почти воинские части добровольно примкнули к восставшим. Порядок образцовый. Не было ни единого выстрела, ни одной жертвы. Организовалась народная милиция. Совет рабочих депутатов постановил работы продолжать с удвоенной энергией и приостановить работу только в том случае, если события примут иной оборот».

Числа 6 марта поступило сообщение, что в городе наступило полное успокоение. 4 марта продолжались аресты скрывавшихся представителей старой власти. Арестованы начальник жандармерии и его помощник, начальник сыскной полиции и другие. Все чины оружейного завода с генералом Третьяковым во главе предоставили себя в распоряжение нового правительства. После обращения городского Исполнительного комитета открылись все магазины и другие торгово-промышленные учреждения. Работы на заводах возобновились. Порядок

267

поддерживается милицией, состоящей из учащихся и солдат. Начальником милиции избран городской голова Смирнов. Все квартирующие в Туле воинские части присоединились к народу.

Как только вести о перевороте в Петрограде и Москве дошли до рабочих города Твери, все фабрики и заводы остановились, рабочие и работницы направились к солдатским казармам, где были устроены общие митинги. Власть в губернии перешла в руки организованной буржуазии в лице представителей городского самоуправления, земства, общественных и кооперативных организаций, с участием представителей армии и Совета рабочих депутатов.

Без осложнений произошел переход власти в Костроме. Буржуазные организации стали во главе городской и губернской власти, допустив в органы самоуправления некоторое количество рабочих представителей.

В Пензе весь гарнизон присоединился к революции. 4 марта была устроена торжественная манифестация воинских частей. Исполнительный комитет, составленный из общественных организаций, устранил губернатора и полицию, арестовал жандармское управление и создал милицию.

Так же мирно произошел переворот в Орле. 3 марта организовались Комитет общественной безопасности, Совет рабочих и солдатских депутатов. В тот же день были освобождены из тюрем все политические заключенные. Губернатор от себя и от имени всех служащих губернии «присоединился» к новому правительству.

Волны переворота дошли до Тамбова 4 марта. Организовали Совет рабочих и солдатских депутатов, городской и губернский комитеты общественных организаций. Губернатор Салтыков выпустил объявление о своем признании Временного правительства и подчинении местным комитетам. 5 марта весь день происходили собрания, митинги, манифестации войск и народа.

Из Курска сообщали о бегстве губернатора Багговута, узнавшего о перевороте в Москве и Питере. У власти оказался вице-губернатор Штюрмер, подчинившийся Временному правительству, и местные общественные организации. На сторону революции перешел весь Курский гарнизон.

В Воронеже уже 1 марта был организован Комитет объединенных организаций и учреждений. По избрании из своей среды бюро комитетом был устроен ряд соб-

268

раний. На собрании, в котором принимали участие представители рабочих организаций, печати, кооперативов, земства, городского самоуправления, адвокатуры, торговых служащих и других, постановлено обратиться к народу с воззванием, обрисовывающим серьезность положения момента, и с призывом к дружной, совместной работе по поддержанию нового строя; постановлено также отправить приветственную телеграмму новому правительству.

По стопам Нижнего Новгорода двинулось все Поволжье. Совершился переворот в Казани, весь гарнизон присоединился к революции. Возник Совет рабочих депутатов, легализовались партийные организации. Ко-мандующий войсками округа Сандецкий был арестован.

В Саратове 1 марта газеты пытались выпустить экстренные листки с извещением о совершившемся в Питере перевороте, но по распоряжению местного губернатора они были конфискованы. Власти призывали население «не выносить своих чувств на улицу». Но уже на другой день, 2 марта, картина изменилась. По телеграфу газетам сообщалось, что образовался Совет рабочих депутатов и организуется военный комитет офицеров.

Вечером в заседании думы происходили выборы общегородского комитета, в заседание явились представители офицерства гарнизона. Перед зданием управы выстроились два батальона и пулеметный полк. К солдатам вышли гласные и городской голова. Солдаты подхватили их на руки; городской голова и гласные говорили речи на руках солдат, присоединившихся к Временному правительству, раздавались крики «ура» и ликования.

В думе представители офицерства заявили, что готовы пролить кровь за спасение России, что они признают Временное правительство и окажут содействие городскому комитету в случае надобности для замены администрации. Речи офицеров гласные и публика выслушали стоя и приветствовали криками «ура» и аплодисментами. Нижние чины просили гласных явиться завтра на площадь, полюбоваться доблестной армией, присоединившейся к новой власти.

Собрание железнодорожных рабочих постановило оказать содействие правительству и Государственной Думе и приступить к упорядочению движения и к работам.

Организовавшийся Временный военный комитет обратился с воззванием к солдатам и гражданам, заявляя,

269

что он принимает на себя задачу проведения в жизнь новых начал государственного строя и просит не нарушать повседневной работы.

5 марта вышел первый номер «Известий Совета рабочих депутатов». Всюду с успехом идет работа на оборону. Порядок поддерживается военными и милиционерами, в число которых записалось 400 студентов и 400 рабочих. Совету присяжных предложено избрать из своей среды приставов. Нижние чины полиции изъявили готовность служить новому правительству. Годных из них решено отправить на фронт, а старым предоставить службу в городе.

«Губернские ведомости» решено сделать органом Исполнительного комитета общественных организаций.

Без осложнений произошел переворот в Самаре. Гражданские и военные власти поспешили выразить свое подчинение новому правительству. У власти по всей губернии стали общественные организации буржуазии. Создавались Советы рабочих, депутатов, возникали рабочие организации и выходили из подполья партийные.

2 и 3 марта происходила смена властей в Царицыне. Из общественных организаций и учреждений создавался Исполнительный комитет, к которому и перешла вся власть в городе и губернии. При Исполнительном комитете была создана военная комиссия из представителей от офицеров. Рабочие организовали Совет, в который потом вошли и представители от воинских частей. Вместо полиции охрану в городе несли солдаты.

До Астрахани дошли вести о перевороте 2 марта, произведя огромное впечатление на горожан, рабочих и ловцов рыбы. Тотчас же закипела общественная деятельность. В сообщении от 4 марта значилось, что по постановлению Астраханской городской думы два дня функционирует городской Исполнительный комитет из представителей городского управления, губернского земства, Совета рабочих депутатов, общественных и политических организаций, сосредоточивших в своих руках все местные управления.

«Комитет (при содействии войск, в интересах общественной безопасности) сместил губернатора, вице-губернатора и полицмейстера, закрыл жандармское управление, подвергнув всех личному задержанию, а также председателя астраханской монархической партии Ти-ханович-Савицкого и других лиц.

Полиция заменена милицией и войсковыми частями, поступившими в распоряжение Исполнительного комитета.

В распоряжение Исполнительного комитета поступил весь гар-

270

низон, командование которым поручено было бывшему командиру 156-го полка полковнику Марковичу.

Власть губернатора отделена от власти наказного атамана казачьего войска. Временным гражданским губернатором избран заступающий место городского головы Бирюков. Временным наказным атаманом — командир 3-го казачьего полка полковник Стрелков.

Все перечисленные меры встречали живейшее сочувствие у населения. В городе полное спокойствие при повышенном ликующем настроении. 5 марта войсковой казачий круг прислал в Исполнительный комитет своих представителей с заявлением, что все Астраханское казачье войско отдает себя в полное распоряжение Временного правительства и просит принять в число членов комитета 5 выборных своих представителей. Затем, в присутствии никогда не виданной в Астрахани толпы, состоялся торжественный вынос войсковых казачьих регалий из дома бывшего наказного атамана — бывшего губернатора Соколовского и передача избранному казачьим кругом наказному атаману Стрелкову. Образовался и функционирует Совет рабочих депутатов. В городе продолжает царить образцовый порядок».

Как был принят и происходил переворот на Украине, говорили многочисленные телеграммы из Харькова, Киева и других мест. Известия о других событиях в Петрограде достигли Харькова в смутной форме еще 27 февраля. 28 февраля местные общественные организации пытались устроить собрание, но губернские власти не разрешили. Военная цензура задерживала шедшие из Петрограда телеграммы, а газета, напечатавшая без разрешения военной цензуры сообщение о выборе Временного Комитета Государственной Думы, была оштрафована на 3000 рублей.

Однако все эти военно-полицейские рогатки были сломлены рабочими массами. 1 марта начались митинги по заводам. Рабочие организации вышли из подполья и выпустили листовки. К революционному движению примкнули учащиеся. По рабочим районам происходили демонстрации весь день.

2 марта петроградские газеты получили сообщение из Харькова о невыходе очередного утреннего номера «Южного края», но вечером того же дня сообщалось о выходе в Харькове экстренных номеров и бюллетеней о ходе событий в Петрограде. 3 марта телеграммы из Харькова сообщали о полной победе революции.

«Сегодня в 10 часов утра из казарм выступили войска с Красными знаменами и оркестрами музыки. Войска проследовали при всеобщих криках «ура!» многотысячной толпы по главным улицам. Порядок образцовый. Организовался комитет по управлению городом. Он выделил Исполнительный комитет, объявивший населению план действий. Комитет предлагает населению сохранить порядок в уверенности, что комитету надлежит организовать управление горо-

271

дом, продовольствие и безопасность. Комиссаром по заведованию полицией временно назначен член комитета Москов. Представители офицерства приглашаются в городской комитет для установления контакта действий военных и гражданских властей. Окончательно образовался Совет рабочих депутатов, в который вошли 69 представителей от 38 заводов и фабрик и рабочих организаций. Из местной тюрьмы освобождены политические».

Революционные события в Харькове развивались, как тогда выражались, «мирно и бескровно». К революции присоединялись все: студенты, горожане, промышленники и даже жандармы. Телеграф сообщал из Харькова от 4 марта, что:

«Согласно распоряжению комиссара Государственной Думы Бубликова, железнодорожное жандармское управление объявило о полной подчиненности новому правительству. Угольный комитет и горнозаводской комитет направили всю свою энергию к всемерному увеличению погрузки топлива для нужд железных дорог и населения. Городская полиция поступила в полное распоряжение городского комитета, над зданием управления полицмейстера развевается красный флаг. Арестованы приверженцы старого строя: вице-губернатор Астафьев, пытавшийся до ареста выслать на улицу драгун, начальник конвойной команды полковник Третьяков и комендант города полковник Горбанов».

Рабочие объявили забастовку, приступили к организации своих сил, создали Совет рабочих депутатов. В заседании Исполнительного комитета Петроградского Совета от 3 марта из Харькова сообщали, что там выпущен 1-й номер «Известий Харьковского Совета рабочих депутатов». Совет депутатов объявил населению, что «главные учреждения, водопровод, городская электрическая станция, трамвай и мастерские службы движения железных дорог должны работать непрерывно».

Совет депутатов признал необходимым немедленную замену старых продовольственных органов новыми, избранными на основании широкого представительства рабочих кооперативных организаций.

Всюду на заводах происходят митинги. На улицах дефилировали в течение дня ряды манифестантов с красными флагами. Царит радостное оживление. В некоторых церквах духовенство разъясняло народу значение смены власти, указав, что она свершилась для благоденствия и процветания родины. Конфискованы дела и оружие Охранного отделения.

За поповскими молебнами в церквах 4 марта появились губернаторские и жандармские объявления:

«Объявляю во всеобщее сведение, что мною предписывается всем подведомственным мне чинам и лицам беспрекословно подчиняться всем распоряжениям нового правительства и приложить все силы, опыт и энергию для исполнения служебного долга на пользу великой нашей родины. Всякие выступления против нового правительства

272

будут всемерно преследоваться и караться по всей строгости», — заявлял губернатор.

Начальником губернского жандармского управления был издан следующий приказ:

«Предписываю всем чинам вверенного мне управления строго и беспрекословно исполнять все требования и приказания, исходящие от Временного нового правительства, причем приказываю обратить особенное внимание на недопущение выступлений против нового правительства; докладывая мне об этом в первую очередь для привлечения к ответственности».

Оба представителя царской власти быстро усвоили, кому и как следует служить, но их ретивая готовность защищать Временное правительство жандармской и полицейской силой не была принята в тот момент, и оба столпа от власти были отстранены.

Буржуазия, ставшая у кормила исполнительной власти, тотчас же занялась организацией своего «порядка». Городской общественный комитет обратился к рабочим и ко всему населению с особым воззванием, в котором призывал граждан: «В эту историческую минуту наша мысль должна быть обращена к армии, защищающей родину» — и предлагал рабочим «безотлагательно вернуться к работе с удвоенной энергией».

Охрана города, пригородов и заводов перешла в руки рабочей милиции. Известие о прекращении всеобщей забастовки в Петрограде, вернее, сообщение о постановлении Петроградского Совета послужило сигналом к окончанию забастовки и в Харькове. 6 марта стачка была прекращена, и рабочие приступили к работам.

Переход власти непосредственно к буржуазии вдохновил представителей тяжелой промышленности. Совет съезда горнопромышленников Юга России обратился ко всем горнопромышленникам Донецкого бассейна южной России с манифестом следующего содержания:

«Горнопромышленники! На вас лежит огромная, безмерно ответственная задача снабдить топливом страну и главнейшее в данный момент — железные дороги, чтобы тем способствовать поддержанию правильности транспорта для снабжения страны продовольствием; должно напрячь все силы, чтобы довести до наивысшего развития добычу и отправку топлива и металла. Пусть сознание исключительности положения подвинет нас на неустанную работу — не работу, а подвиг, на жертву, основанную не на обычных соображениях, а построенную на патриотическом порыве и гражданском одушевлении; пусть события, развертывающиеся теперь, не парализуют творческой работы, события обязывают нас к величайшему спокойствию и сохранению полного порядка и организованности; останемся же на высоте требований настоящего исторического момента,

273

дадим стране и армии возможность в полном сознании огромной ответственности перед родиной, гордые этим сознанием и уверенные, что при совместной неустанной и спокойной работе всех истинных сынов России наша дорогая родина сумеет закрепить начала обновленного строя, выйти могучей и счастливой из всех испытаний в эту трудную годину Горнопромышленники отдадут все свои силы на служение горячо любимой обновленной России, напрягут все усилия для поддержания в порядке промышленности, поколебленной тягостными условиями последнего времени, для поднятия добычи и вывоза топлива и производства металла Сколь возможно больше топлива и металла!

Совет съезда горнопромышленников Юга России послал председателю Государственной Думы Родзянко приветственную телеграмму, а также в его лице Государственной Думе, совершившей высокий самоотверженный подвиг спасения родины в исключительно тяжелую смутную годину ниспосланных ей испытаний, чтобы победно закончить войну».

Организованные промышленники посылали приветствия своим коллегам, ставшим во главе правительства, выражая свой патриотизм обещаниями усилить добычу угля, металла и взять па свои заводы ремонт подвижного состава железных дорог.

О ходе переворота в Киеве мы узнавали из посланных оттуда в московские и петроградские газеты телеграмм от 3 марта. Первые телеграммы сообщали, что:

«Переворот в Петрограде вызвал здесь безграничную радость и всеобщее ликование; первые известия дошли утром 28 февраля и возбудили смутную тревогу за дальнейший успех. В 2 часа дня в управлении Юго-Западных железных дорог была получена телеграмма члена Государственной Думы Бубликова о вступлении его в Управление министерством путей сообщения День прошел в тревожном и напряженном ожидании. Во 2 часу дня 1 марта поступили первые две телеграммы об образовании Временного Комитета Государственной Думы и были немедленно разосланы в газеты.

2 марта утром во всех высших учебных заведениях состоялись общие собрания: везде перед началом собравшиеся коленопреклоненно пропели вечную память павшим за свободу России, всюду были приняты резолюции с выражением полного доверия Временному правительству.

В городе царит по-прежнему спокойствие. Все продолжают работать и заняты обычным своим делом. Газеты все время выходят правильно».

Киев в то время являлся крупным центром тыловых учреждений армий Юго-Западного фронта57. Все эти учреждения примкнули к революции и приняли участие в образовании местных комитетов общественных организаций. Телеграммы от 4 марта сообщали, что:

«Вчера, 3 марта, в городской управе царило необычайное оживление, вестибюль и кулуары переполнены посторонней публикой, жаждущей услышать какую-либо новость. В 12 часов к товарищу городского головы являлся адъютант коменданта Киева поставить у

274

здания отряд войск, расставить по улицам пикеты. Товарищ городского головы ответил: «По сведениям городского управления, в городе полное спокойствие, надобности в войсках нет. Прошу передать об этом коменданту».

В 3 часа под председательством городского головы состоялось заседание организованной комиссии по вопросу о создании в Киеве Совета объединенных общественных организаций. Между прочим, представитель студенчества заявил: «До нас дошли сведения, что будто студенчество собирается произвести уличное выступление. От имени коалиционного совета нашего заявляю, что никакого выхода на улицу студенчество не предполагает делать, студенчество решило действовать в строгом единении с представителями рабочих». Комитет единогласно постановил, чтобы высшие учебные заведения были открыты в учебное время для занятий, в остальное — для собраний. Представитель рабочих сказал:

«Черные силы не спят. На базарах и в других местах распускаются темные слухи, нужно быть готовыми противодействовать некоторым лицам в их позорных выступлениях, для этого нужно быть уверенным, что сохранение спокойствия и порядка в городе будет защищаться». В числе предложений были — передать полицию в руки городского управления и организовать народную милицию. В заключение был избран Исполнительный комитет Совета общественных организаций.

Совещание в городской думе выработало воззвание от имени общественных организаций Киева к населению. 4 марта по распоряжению начальника военного округа оно подлежит опубликованию во всеобщее сведение. В начале воззвания приводится текст обращения Временного Комитета членов Государственной Думы и состав его, затем говорится:

«Граждане! Оповещая вас о действиях Государственной Думы, мы, представители общественных организаций, профессиональных и рабочих организаций г. Киева, призываем вас к спокойствию и продолжению вашего труда в полном доверии к Государственной Думе и ее Временному Комитету, составленному из представителей думских фракций, от прогрессивных националистов до с.-д. включительно, в их стремлении создать новое правительство, соответствующее желаниям населения и могущее пользоваться его доверием. В эти тяжелые дни родина ждет, что вы направите свои усилия к ее спасению и возрождению в сознании небывалой важности событий. Не осложняйте хода жизни разрозненными и неосторожными выступлениями, сохраните спокойствие, будьте крепки. Верьте в свободную отныне Россию, которая несет свободу всем населяющим ее национальностям. Относитесь с доверием к нашему голосу. Перенесите

275

в эти дни особенно мужественно продовольственную неурядицу, к ослаблению которой киевским городским управлением вместе с людьми, облеченными доверием населения, неотложно принимаются меры. Рабочие, к станкам своим!

Граждане! Каждый — к своей работе, все — на помощь родине!» Следуют подписи: городская управа, губернская земская управа, уездная земская управа, комитет Юго-Западного фронта земского союза. Комитет Союза городов, областной военно-промышленный комитет, профессиональные рабочие союзы, больничные рабочие кассы, рабочие общества потребителей, союз кооперативов, купеческое общество и другие общественные организации.

4 марта состоялось собрание выборных от заводских предприятий и мастерских, был учрежден Совет рабочих депутатов и избран Временный исполнительный комитет из среды представителей Совета. Солдаты послали своих представителей несколько дней спустя.

О том, как войска присоединялись к перевороту, мы узнали из, сообщений от 6 марта, одно из которых так описывало это событие.

«Начальники частей представляли войска Киевского гарнизона Исполнительному комитету и Совету общественных организаций. На балконе здания'думы, убранном красными флагами, стали члены Исполнительного комитета. Войска в походной форме и полном вооружении проходят стройными рядами под звуки музыки и при несмолкаемых кликах приветствий многотысячной толпы. Затем войска останавливаются перед зданием думы. Их приветствуют члены Исполнительного комитета. Ряд ораторов, военных и штатских, в пламенных речах разъясняют важность происшедших перемен, указывают на огромную роль войск при перевороте и призывают войска к сохранению порядка и строгой дисциплины, ибо только при этих условиях возможна победа над внешним врагом. В 3 часа дня к зданию думы прибыл в автомобиле главный начальник Киевского военного округа генерал Ходорович в сопровождении начальника штаба. По выходе из автомобиля генерал подхвачен на руки офицерами, солдатами и студентами, внесен в здание думы и здесь встречен городским головой и членами Исполнительного комитета. Со всеми генерал облобызался. Поднявшись на балкон, генерал Ходорович обратился к войскам и народу с призывом».

Военное положение приводило к тому, что все войска вместе со своими начальниками сверху присоединились к перевороту. Иногда вносилась в это дело присоединения особенность старой закваски. Некоторые лица командного состава из числа «бравых» генералов слали телеграммы и сообщения о присоединении к перевороту примерно в такой форме: «Начальник (войск, части или команды) такой-то, присоединяюсь к Временному правительству, а следовательно, и подчиненные мне присоединяются тоже». Приблизительно в таком порядке по приказу полицмейстера состоялось в Киеве присоединение

276

городовых к новому порядку. За городовыми но дороге признания новой власти пошли попы, монахи и прочие чины православной церкви, принявшие 7 марта особую резолюцию о признании Временного правительства.

Революционный переворот в Петрограде вскоре был признан всеми организациями украинской столицы. В Петроград от 5 — 7 марта поступали подробные сообщения о том, что:

«Новая власть постепенно входит в Киеве в силу в полном объеме. Общественные организации и общественные деятели проявляют энергичную деятельность. Исполнительный комитет общественных организаций работает почти непрерывно. Комитетом избран комиссар в комендатуру и комиссар при губернаторе. На последнюю должность был избран председатель губернской земской управы Су-ковкин. Решено «Губернские ведомости» и губернскую типографию передать Исполнительному комитету в целях издания органа комитета. По всем этим вопросам достигнуто соглашение с начальником военного округа генералом Ходоровичем. Комитет возбудил также вопрос о передаче полиции в ведение комитета. Генерал Ходорович указал, что фактически полиция находится в распоряжении городского головы, и обещал снестись с министром внутренних дел князем Львовым. Упраздняются местное охранное отделение и губернское жандармское управление. Дела и архивы их, с согласия генерала Ходоровича, переданы в распоряжение совета присяжных поверенных. Генерал Ходорович выразил согласие на учреждение милиции и разрешил представителям командного состава Киевского гарнизона принимать участие в работах Исполнительного комитета, а также обещал свое полное содействие комитету.

Совет университета св. Владимира обратился к студентам с воззванием о сознании величайшей ответственности, лежащей на всех, и обязанности содействовать совету в поддержании нормальной академической жизни».

Из городов движение перебросилось и в деревни Украины. Начало организации новой власти в деревне, как и в городе, находилось в руках буржуазии. Основным средством ее осуществления были земские учреждения, как наиболее тесно связанные с крестьянством. Буржуазные деятели земств разбавляли слегка свой состав крестьянами и в таком обновленном виде представлялись народу. Роль земств в начале революции и отношение крестьян к революции того времени довольно ярко представлены в сообщении из Киева о губернском земском собрании:

«10 марта открылось чрезвычайное губернское земское собрание. Кроме всех гласных собрались представители общественных организаций и национальных групп трудящихся, впервые получившие возможность принять активное участие в земстве. Собрание открыл председатель губернской земской управы Суковкин, который указал, что в качестве губернского комиссара Временного правительства на него выпала высокая честь открыть первое в России свободное

277

губернское земское собрание. Суковкин закончил призывом довериться новому правительству, сплотиться вокруг новой народной власти. Собрание приветствуют представители общественных организаций, духовенства и чиновничества Особый успех выпал на долю представителя крестьян

«Старое правительство, — говорил крестьянин, — так исковеркало наш народ, что я и себя не узнаю, и своих братьев узнать не могу, но время изменилось Примите же нас, младших ваших братьев, в объятия любви Отпразднуем вместе общий праздник свободы, и тогда младший брат — поселянин — придет на помощь старшему брату — горожанину, — чем сможет»

«Великая пропасть, — продолжает оратор, — разделявшая доселе селян от горожан, должна быть засыпана и над нею воздвигнут мост. Есть у меньшого брата и хлеб, и сало, и молоко, всего вдоволь Первая задача — наладить продовольствие Осторожно, с любовью подойдите к меньшому брату, и он откликнется на ваш зов Уже в Васильков крестьяне навезли столько хлеба, что часть пришлось везти назад. Яйца стоили 1 р. 40 к. — теперь 60 к. десяток», Появление оратора на середине зала встречается бурной овацией Растроганный оратор продолжает. «Не знаю, в каком я царстве, на небе или на земле Я заверяю от имени крестьянства Васильковско-го уезда, что крестьяне придут навстречу армии».

Далее выступили с приветствиями армии представители Украинской Рады и поляков. Суковкин сообщил, что земская управа предполагает обратиться к населению с воззванием, которое будет напечатано также на украинском языке Представитель поляков вносит предложение, чтобы воззвание было напечатано и на польском языке Предложение принято».

Вслед за организацией всякого рода буржуазно-общественных организаций появились и национальные всех оттенков. Рабочие организации рассматривались еще как «подсобные» буржуазным и большой роли в первые дни не играли. Лишь по мере объединения рабочих с солдатами в Совете создается «демократический» противовес блоку крупной буржуазии.

Через Харьков и Киев революционное движение распространялось по Донецкому бассейну, Лево- и Правобережной Украине.

До Екатеринославаи его окрестностей известие о перевороте дошло 2 марта. Газеты брались нарасхват. На заводах и в мастерских были устроены собрания, но работы не прерывались. Далее, поступали телеграммы о том, как происходила перемена власти. 3 марта вечером в губернской земской управе состоялось многолюдное собрание представителей общественных организаций. Председательствовал председатель губернской управы Гесберг. Во время заседания явился губернатор Чернявский и заявил, что подчиняется новому правительству, и тут же составил телеграмму министру внутренних дел с просьбой об инструкциях.

278

Затем в собрание приехал начальник гарнизона генерал Выгран в сопровождении командиров двух полков и всех офицеров и заявил, что гарнизон перешел на сторону нового правительства. Заявление встречено шумными овациями.

В 4 часа утра приступили к выборам городского исполнительного комитета. Выборы закончились в 6 часов утра. Избраны наиболее выдающиеся общественные деятели и представители рабочих; ничтожное количество записок получил городской голова перводумец Способный.

Из Таганрога сообщали о переходе на сторону нового правительства всего гарнизона, в полном составе. Рабочие организовали Совет, а городская буржуазия и интеллигенция — свои общественные органы. 8 марта там состоялась небывалая в жизни города массовая манифестация, в которой приняли организованное участие рабочие, войска, учащиеся и жители города. Манифестация закончилась митингами. Солдаты послали своих депутатов в Совет.

Весьма единодушно произошел переворот в губернском городе Полтаве. По сообщению газет, там состоялось общее собрание представителей дворянства и земства губернии, выразившее единогласно полное повиновение новому правительству. В целях поддержания порядка в губернии организован общественно-гражданский комитет во главе с губернской земской управой из представителей всех земств губернии, общественных организаций, кооперативов и рабочих союзов и с участием представителей губернского города. Манифест об отречении от престола в бесчисленном количестве экземпляров быстро был расхвачен огромной толпой, ожидавшей возле местных редакций. Утверждение народного правительства с восторгом приветствуется всеми классами населения. Жизнь города протекает в полном порядке. Такие же сведения приходят из разных мест губернии.

Председатель губернской земской управы отправил в главный комитет Всероссийского земского союза следующую телеграмму:

«В Полтаве и губернии спокойно Власть осталась на месте. Для поддержания порядка и содействия армии образованы губернский и уездные общественные комитеты, в контакте с которыми действует местная власть, имеющая директивы генерала Брусилова относительно распоряжений нового правительства».

279

Из Таврического губернского центра сообщали, что организовался Совет рабочих и солдатских депутатов, обратившийся к рабочим и солдатам с воззванием сохранять спокойствие.

Во всех церквах объявлен манифест об отречений бывшего императора и великого князя Михаила Александровича. Городским головой назначено экстренное собрание думы для образования комитета в составе представителей города и общественных организаций.

По распоряжению губернского комиссара Харченко разоружаются все полицейские и жандармские чины губернии. Все дела и архив губернского жандармского управления, содержащий богатый материал по истории революционного движения в губернии и деятельности жандармов, перевезены в губернское управление. Обысками у некоторых видных местных союзников найдены револьверы и патроны. Приостановлены торги на земли менонитов и немецких колонистов, впредь до особого распоряжения нового правительства. На совещании духовенства постановлено выразить полное осуждение и порицание архимандриту Адриану за проповеди против интеллигенции и демократии в кафедральном соборе, взволновавшие население. Решено просить запретить подобные проповеди. В городе отмечается значительное падение цен на продукты.

В Одессе и Николаеве вести о событиях в столицах получились поздно. По сообщению «Вестника Временного правительства»:

«Только 3 марта одесские газеты смогли сообщить определенные сведения о совершившихся переменах. До этого, в течение последних двух дней, город жил исключительно слухами, достигавшими самых фантастических размеров; газеты помещали портреты и биографии Родзянко, Бубликова, Керенского и других депутатов и министров, без указаний, однако, связи упоминаемых имен с совершившимися фактами. Частичное осведомление населения о событиях началось лишь вчера после полудня, когда газеты в ряде экстренных прибавлений получили возможность опубликовать сначала приказы железнодорожникам Родзянко и Бубликова. приказ начальника Юго-Западных железных дорог Шуберского, затем приказ войскам Одесского округа и объявление, обращенное к населению города генерал-губернатором. Выходившие несколько раз экстренные прибавления к газетам, а также вечерние газеты публика расхватывала с жадностью, находя в них, наконец, долгожданный отклик событий. Население приветствует свершившееся и преисполнено желания поддержания порядка. Ни уличная жизнь, ни деятельность учреждений ничем не нарушались; всюду соблюдается порядок и спокойствие; спокойному настроению населения способствует уверенность, что высшими местными властями не будут допущены никакие эксцессы.

280

Газеты полны статей о заре новой жизни, портретов и биографий новых министров и руководителей жизни страны».

Помимо приветствия Комитета партии народной свободы послан ряд приветствий от местных общественных организаций новому правительству. Комитет Румынского фронта союза городов послал приветственные телеграммы М. В. Челнокову и председателю Совета министров князю Г. Е. Львову. Биржевой комитет отправил телеграммы М. В. Родзянко, князю Г. Е. Львову и министру торговли А. И. Коновалову, выражая уверенность, что последний объединит все русское торгово-промышленное сословие в патриотической работе; также приветствовало телеграммами князя Г. Е. Львова, М. В. Родзянко и А. И. Коновалова общество промышленников Юга России.

Из Николаева сообщают:

«Городская дума, заслушав телеграфное обращение Родзянко, покрыла аплодисментами речи городского головы Леонтовича и гласного полковника Грушевского. Постановила телеграфировать Исполнительному Комитету, что преклоняется перед важностью его задач и приложит все силы для плодотворной работы.

Выпущенные 4 марта газетами около 3 часов дня акты об отречении произвели сильнейшее впечатление. Листки с телеграммами брались нарасхват публикой, заполнявшей улицы. Акты создали радостное, уверенное настроение, рассеяли тревогу, невидимо омрачавшую прежде радостное настроение некоторых слоев. Город продолжает жить спокойной жизнью. Порядок не нарушается. Мелькавшие опасения возможности черносотенных эксцессов и попыток произвести погром ныне совершенно исчезли ввиду принятых мер высшей местной администрацией и общественными организациями. Некоторые попытки злостной агитации делались темными элементами, но не встретили доверия.

Еще до получения телеграмм министра юстиции Керенского об освобождении политических арестованных (по соглашению прокуратуры с главным начальником военного округа Эбеловым и по сношении последнего со Ставкой) отданы распоряжения о подготовке освобождения политических. 4 марта политическим заключенным объявлено об освобождении.

4 марта не только всюду шли работы, но единичные рабочие, с утра не пришедшие на заводы, заняли после обеда свои места у станков. В снарядной мастерской военно-промышленного комитета рабочие постановили продолжить вчера работы лишний час».

Из Николаева сообщают, что депутация рабочих и служащих Екатерининской железной дороги заявила о готовности усиленно работать. В этот день погружено в вагоны продовольствия втрое больше предыдущих дней.

5 марта газеты, впервые опубликовавшие первые фактические сообщения о совершившихся переменах,

281

украшены портретами думского комитета и новых министров. Ряд статей освещает события.

5 марта организовался в Одессе общественный комитет, в который вошли представители всех местных общественных организаций, политических партий, кооперативов, университетов и студенчества. Комитет обратился к населению со следующим воззванием:

«Граждане Одессы! Вчерашний день принес нам известие о достижении того, к чему стремилась прогрессивная Россия столько лет, во имя чего принесено столько жертв. Центральное правительство организуется, и наша задача всемерно поддержать новую власть в основной работе по обороне страны и укреплению нового строя. Будем же всячески поддерживать опирающуюся на народные силы власть, будем избегать выступлений, которые могли бы помешать управлению, укреплению и развитию ее. Обновленная Россия должна спокойно вступить в новую жизнь, избегая неорганизованных действий. Граждане Одессы! Все мы призваны к делу управления страной, на всех лежит ответственность за судьбу России. Организуйтесь, граждане! Помните, что в доверии к новой власти и спокойном отношении к событиям лежит путь к светлому будущему родной страны».

Состоялось собрание 42 рабочих различных предприятий, а также представителей некоторых политических организаций, обменявшихся мнениями о событиях и по вопросу о созыве Совета рабочих депутатов. Образована организационная комиссия, которой поручено совместно с бывшими выборными от рабочих в военно-промышленный комитет организовать Совет рабочих депутатов. Выработаны тексты телеграмм правительству, фракции с.-д. и Петроградскому Совету Рабочих Депутатов.

С линии Юго-Западных железных дорог сообщают, что работы повсеместно протекают в полном спокойствии, с усиленной энергией.

Одесским комитетом партии народной свободы послана председателю Совета министров князю Львову следующая телеграмма:

«Одесский комитет с истинным воодушевлением, приняв известие о назначении нового правительства во главе с вами, князь, шлет вам горячий привет, глубоко веря, что новая власть, строя русскую жизнь на основах демократической свободы и равенства всех граждан, выведет страну на путь светлого будущего и приведет жестокую войну к достойному возрожденной России окончанию».

И в этом крупнейшем портовом городе власть быстро и безболезненно перешла в руки буржуазии. Далее все проходило как по намеченному плану. Присоединялись войска, моряки. 7 марта, как сообщали газеты, состоялось собрание чинов полиции и городовых при участии

282

представителей рабочих нескольких заводов, обсуждавшее вопрос об обеспечении возможности искреннего служения полиции новому строю. Другими чинами избраны представители в Совет рабочих и солдатских депутатов, а также в общественный комитет. Над зданиями участков водружены красные флаги. Часть полицейских постов занимают военные патрули вместе со студенческой милицией. Общественный комитет пресек в корне попытки со стороны родственников, заключенных в участках, освободить арестованных. Собралась толпа вокруг участков, требуя освобождения якобы политических заключенных, томящихся в камерах. Вызванные приставами представители общественного комитета, обойдя камеры, объяснили толпе, что уголовные и воры не подлежат освобождению. Толпа разошлась.

С первых же дней после переворота повелась работа по созданию национальных организаций. Возникли украинские объединения, вырабатывалась программа действий, собирались средства на украинский боевой фонд. В этом движении, носившем национальный характер, объединились все украинские политические партии, от меньшевиков до украинских кадет.

Известия о революционном перевороте в Петрограде быстро распространились по всему Северному Кавказу, начиная от Ростова-на-Дону и кончая берегами Каспийского моря. Телеграф приносил сообщения, что выпущенный «Приазовским краем» от 2 марта бюллетень об образовании Комитета Государственной Думы и переходе власти к народному представительству берется нарасхват публикой. Улицы запружены народом, живо обсуждающим наступившие события и высказывающим радость по поводу случившегося. В разных концах города идут грандиозные манифестации с пением гимнов свободы. Власти не препятствуют манифестантам. В городе порядок не нарушается.

3 марта на имя председателя Государственной Думы М. В. Родзянко и председателя Совета министров князя Г. Е. Львова администрацией и общественными деятелями отправлена следующая телеграмма:

«Экстренное собрание в составе градоначальника, начальника гарнизона, представителей Ростовского и Нахичеванского городского самоуправления, Доно-Кубанского земского комитета, Нахичеванского союза городов и военно-промышленного комитета единогласно постановили признать Временный Комитет Государственной Думы и новый Совет министров и принять к руководству и исполнению распоряжения правительства».

283

Далее было получено сообщение, что:

«Постановлением соединенного заседания уполномоченных Совета рабочих депутатов, гражданского комитета, солдатского комитета, Офицерского совета и студенчества возложено проведение в жизнь нового строя и укрепление его на общественный комитет, составленный из представителей указанных и действующих в городе организаций.

Председатель Петренко, он же председатель Совета рабочих депутатов, товарищ председателя Литов, он же секретарь солдатского комитета, другой товарищ председателя — профессор Кури-лов, он же товарищ председателя гражданского комитета.

Рабочие прекратили работы, выбрали депутатов в Совет».

По всей линии Владикавказской железной дороги переворот произошел без осложнений. Города, казачьи станицы примыкали к перевороту одна за другой. 3 марта из Армавира сообщали, что вся область перешла на сторону нового правительства.

Во Владикавказе, Грозном, Баку в первые же дни марта возникли Советы рабочих депутатов. Власть же переходила в руки буржуазных организаций, в виде исполнительных комитетов общественных организаций. При этом для «контакта» туда делегировались представители рабочих организаций. В Баку были приостановлены работы до 4 марта.

Наместник Кавказа, он же великий князь Николай Николаевич, главнокомандующий Кавказским фронтом, и его подчиненные держали в секрете сведения о совершившемся перевороте. Только 2 марта, т. е. через три дня, узнали в Грузии, в Тифлисе, о том, что в Петрограде совершился переворот и организованы Временный Комитет Государственной Думы, Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. В делах канцелярии Временного Комитета Государственной Думы сохранился весьма оригинальный документ, относящийся к этому моменту, подтверждающий факты сокрытия сведений о перевороте в Петрограде. Этот документ — записка без подписи, но по содержанию, очевидно, исходящая от почтово-телеграфных служащих Тифлиса; содержание ее передаю буквально:

«Исп. Комитету Гос. Думы. «На записку все агентские и донесения нового правительства задерживаются военной цензурой, начальник конторы стоит за доставку, но высшие власти военные не пускают, посмотрим, чем кончится, должно быть, пошлют, а если у вас будет что-либо интересное, то просим сообщить нам, если бы не было цензуры, вы давно бы получили ответ на ваши депеши». Принята в Петрограде 2 марта 12 ч. 20 м.»

284

Ответ дается «на записку». «Запасками» по телеграфу передавались воззвания Комитета Государственной" Думы и его же распоряжения. В ответ на такое таинственное сообщение из Тифлиса была отправлена специальная телеграмма «Кавказскому наместнику» в Тифлис:

«Власть окончательно перешла в руки Временного Комитета Государственной Думы. Члены старого правительства арестованы и находятся (в) Петропавловской крепости. Образуется Врем. правительство, о составе которого немедленно будут извещены все места и лица всех губерний (и) областей России. Уверен, что ваше императорское высочество окажете полное содействие Врем. Комитету и сделаете немедленное распоряжение об устранении условий, препятствующих непосредственным сношениям Комитета с подчиненными вам властями и учреждениями, а также немедленно облегчите условия цензуры. Председатель Врем. Комитета. М, Родзянко. 2 марта. № 137».

Телеграмма умышленно запугивает Николая Николаевича Романова сообщением о заключении министров царя в Петропавловку. На самом деле все арестованные сидели в министерском павильоне Таврического дворца. У М. В. Родзянко было намерение казаться более «ужасным» революционером, чем он был, попав в качестве председателя Государственной Думы, умеренного либерального монархиста по своему мировоззрению и интересам, в руководители буржуазии первых дней революции.

Во главе «освободительного движения» на Кавказе попытался встать сам «великий князь Николай», издавши целый ряд призывов к доблестной армии и к населению, напоминая всем о необходимости ведения войны до полной победы. На эти обращения буржуазия Закавказья ответила выражением доверия и готовностью жертвовать «для успеха нашего оружия». От 4 марта сообщалось, что:

«Наместником Кавказа были приглашены во дворец редакторы и издатели тифлисских газет, к которым наместник обратился с речью, упомянув, что он имеет 5 марта в виду обратиться к экзарху Грузии, армянскому епископу и закавказскому шейх-уль-исламу с просьбой, ввиду происшедших событий, содействовать внесению спокойствия в массы. Указав, что он всегда придавал большое значение печати, которую считает проводником правды, великий князь выразил надежду, что печать своим правдивым словом в нынешний исторический момент будет содействовать спокойствию в крае. Спокойствие это тем более необходимо теперь, когда наши победоносные войска, по сведениям, получаемым с фронтов, идут к победе и, в частности, на Кавказском фронте близки к соединению с нашими доблестными

285

союзниками-англичанами. Великий князь верит, что нынешние события скоро завершатся к общему благу нашего дорогого отечества, и просит передать его слова руководителям провинциальной печати. Один из редакторов ответил, что слова великого князя найдут живой отклик в сердцах представителей кавказской печати, которая всемерно желает внести успокоение в общество и верит, что переживаемые события приведут к благу все народности нашего отечества».

5 марта в городе состоялся митинг-манифестация с участием войск гарнизона, в общем свыше 60000 человек, приветствовавших совершившийся переворот.

Николай Николаевич Романов распоряжением отреченного царя был назначен «Верховным главнокомандующим» и в Тифлисе уже принял эту должность, назначая командующих, издавая приказы по армиям.

«Вестник Временного правительства» давал следующие сведения о положении в Тифлисе к 5 марта:

«Верховный главнокомандующий заявил тифлисскому {городскому голове, что всякий, кто, состоя на государственной службе, осмелится не признавать распоряжений нового правительства, будет немедленно смещен. Жандармские управления Кавказа уже более не существуют. Все политические заключенные освобождены. Населению предоставлена полная свобода собраний.

Тифлисское дворянство постановило всемерно поддерживать новое правительство. Несмотря на чрезвычайно высокий подъем настроения, население сохраняет полное спокойствие. Трудовая и деловая жизнь столицы Кавказа не прекращается ни на минуту. Получаемые со всех концов края известия подтверждают то же.

Уполномоченным рабочих и служащих Сучанского каменноугольного предприятия прислана Верховному главнокомандующему от имени рабочих и служащих телеграмма с приветствием нашей доблестной армии и уверенностью, что враг наконец будет сломлен.

Великий князь Николай Николаевич ответил следующей телеграммой: «Я очень рад был получить приветствие рабочих и служащих Сучанского предприятия. Победа наших армий над врагом зависит не только от доблести войск, но и готовности рабочих всех предприятий, обслуживающих оборону, отдать свои силы делу снабжения армий всем необходимым».

На уральских заводах известия о перевороте вызвали к жизни Советы рабочих депутатов и всякого рода буржуазные общественные организации. Гарнизон Екатеринбурга присоединился к рабочим. Власть в городе и губернии перешла к органам самоуправления. То же происходило и в Перми. Работы на заводах не приостанавливались.

Приходили вести о том, как встретили переворот в Сибири и на Дальнем Востоке. По газетным выражениям, «народ встречал эту весть с ликованием». Получены

286

были телеграммы из Тобольска, Иркутска, Новониколаевска, Читы и Владивостока. Всюду освобождены политические заключенные, организована власть. В деле организации местной власти большую работу выполняла ссылка.

Разноплеменное население Туркестана встретило известие о падении царизма, своего векового угнетателя, восторженно.

В Архангельске, Мурманске, Петрозаводске, даже в самых темных углах не оказалось ни одного местечка, где бы царский трон имел свою защиту.

С особенным вниманием следили мы, в Петроградском Исполнительном Комитете, за развитием революционного движения в армиях фронта и в ближайшем к ним тылу. В первые дни сведения из армий получались только по командной линии, на имя Временного Комитета Государственной Думы, Военной комиссии. Непосредственные донесения в Исполнительный Комитет Совета стали поступать позднее, когда с фронта потянулись делегации за всякого рода разъяснениями и для установления правильных связей. Сведения, шедшие по командной линии и для прессы, не давали полной картины и еще менее не передавали настроений широкой солдатской массы.

Ближайшие к Петрограду районы охраняли подступы к революционной столице. Все войска военного округа были на стороне переворота, ненадежные части в ходе событий были обезврежены. Из ближайших «тыловых городов» прифронтовой полосы приходили бодрые сведения. Из Риги сообщали, что в связи с происшедшими событиями состоялось экстренное заседание городской думы. Городской голова обратился к собравшимся со вступительной речью, в которой он приветствовал возвещенную под гром орудий свободу и призывал тесно сплотиться вокруг нового правительства. Далее городской голова доложил о том, что главнокомандующий армиями приветствует население города Риги с новым строем и просит его, ввиду близости города к фронту, воздержаться от выражения своих настроений манифестациями. Городская дума постановила благодарить главнокомандующего за привет. Далее городской голова докладывает, что, согласно предуказаниям Временного правительства, приступлено к организаций милиции, учреждается также продовольственный комитет из представителей города и

287

общественных организаций для ведения продовольственного дела. Вместе с тем городской голова указал, что приняты самые энергичные меры к обеспечению населения продовольствием и к подвозу в Ригу продовольственных грузов.

В заключение городская дума уполномочила городского голову приветствовать новое правительство следующей телеграммой:

«Председателю Совета министров князю Львову. Рижская городская дума собралась в великознаменательный и исторический момент — в момент, когда сменяется старая многовековая история Руси новой эрой. Под гром орудий рождается новая Россия, и ее восприемники — надежда на светлое будущее и беззаветная любовь ее объединенных народов. Возвещенное правительством освобождение народов России от тяготевших над ними до сих пор национальных, сословных и вероисповедных ограничений дает нам, обывателям Прибалтийского края, уверенность, что мы, оставаясь верными своим народным заветам, будем иметь возможность беспрепятственно прилагать все свои силы служению горячо любимой нашей родине — великой России. Рижская городская дума от имени города Риги, метрополии Лифляндии, приветствует новое правительство и выражает беспредельную готовность граждан пожертвовать всем для славы России и победы над врагом».

Следующее за этим сообщение указывало на участие в торжествах по случаю падения царизма делегатов от фронтовых частей. Торжества начинались с православных молебнов и кончались речами генералов. «Вестник Временного правительства» сообщает, что:

«В Риге, при огромном стечении публики, состоялось в Рижском кафедральном соборе торжественное благодарственное молебствие по случаю установления в России нового строя. Присутствовали генералы, офицеры и тысячи делегатов-солдат, присланных с фронта и выбранных войсковыми частями, а также прибывшие в Ригу члены Государственной Думы Ефремов и Макогон. По окончании богослужения состоялся парад войскам. Принимая парад, генерал Радко-Дмитриев обратился к гражданам и солдатам с горячей речью, в которой приветствовал их с освобождением России от векового гнета и указывал на непобедимость русской народной армии в настоящий момент, когда все сыны свободной отныне отчизны объединены одним желанием — отстоять от грозного врага родную страну. Речь генерала была покрыта восторженными криками «ура!» войск и тысячной толпы народа; с необычайным энтузиазмом приняты затем речи членов Государственной Думы, горячо призывавших сомкнуться вокруг нового правительства и отстоять новый государственный строй возрожденной России. После парада войска с музыкой прошли по городу. Проезжавшим по городу членам Государственной Думы население устроило небывалые овации.

Сегодня в первом городском театре состоялось многолюдное общее собрание солдатских делегатов, прибывших в Ригу с фронта. На собрании произнесли речи генерал Радко-Дмитриев и члены Государственной Думы Ефремов и Макогон, призывавшие солдат стойко

288

стоять на страже освобожденной России и показать врагу мощь русского народа, отныне могущего развить все свои возможности. Речи приняты восторженно Генерал Радко-Дмитриев облобызался с солдатом — председателем собрания Вслед за тем собрание вынесло единодушное постановление о том, что главными целями собрания солдатских делегатов являются защита родины от внешнего врага, поддержка Временного правительства, подготовка солдат к сознательным выборам в Учредительное собрание и необходимость поддержания самой строгой дисциплины. Собранием выбран постоянный исполнительный комитет из солдатских делегатов армии».

Из Витебска сообщали о присоединении к Временному правительству всей губернской администрации во главе с губернатором, начальником Двинского округа со всем гарнизоном и военными учреждениями. Тотчас же создавались органы местной власти, рабочие и солдатские Советы.

В Ревеле переворот был встречен массовыми приветствиями. Во всех помещениях, на площадях и улицах устраивались митинги рабочих, солдат и моряков военного флота. Во главе местной власти стали общественные организации.

Из Могилева, где находилась Ставка Верховного командования, телеграфировали, что «образование Временного Комитета Государственной Думы и переход власти к народному представительству встречены народом радостно». 5 марта в городе состоялась грандиозная манифестация с участием войск, при оркестрах, исполнявших гимны свободы. Телеграмма заканчивалась указанием на то, что «власти не препятствуют манифестантам». Это происходило отнюдь не по причине либерализма Ставки и прочих властей. Даже около царской Ставки не оказалось таких сил, на которые могли бы опереться военные власти, ибо и батальоны Георгиевских кавалеров принимали участие в манифестациях и торжествах по случаю завоевания свободы.

Таковы были первые весточки о «принятии революции» солдатскими массами на позициях, которые дошли до петербургских рабочих. Для начала они были достаточно благоприятны. Дальнейшие успехи революции среди солдат зависели от того, насколько рабочие промышленных центров, в первую очередь столиц, сумеют через свои организации связать крестьянские требования с революционными задачами". Буржуазия великолепно учитывала опасность для нее со стороны намечавшегося политического союза рабочих и крестьян, одетых в серые шинели, и делала все, чтобы посеять между ними рознь

289

и привлечь на сторону своих авторитетов крестьянские и солдатские массы.

Первые же сведения из провинции свидетельствовали о том, что революция прокладывала себе победоносное шествие, легко низвергая все гнилое, дворянско-царское. Та легкость, с которой происходило падение царизма даже в самых глухих, отсталых культурно уголках, отдаленных от промышленных центров местах, заброшенных захолустьях, даже никого не изумляла, не удивляла. Царизм сгнил на корню. Даже бывшие и царские сановники, за весьма редкими исключениями, перешли на сторону Временного правительства. Романовская монархия, начавшаяся Михаилом, на Михаиле закончила свое позорное существование, не вызвав нигде ни защиты, ни сожаления.

Телеграф, Исполнительный Комитет Петроградского Совета, Временный Комитет Государственной Думы, Временное правительство, редакции газет, учреждения и организации были завалены сообщениями о переворотах в провинции и приветствиями. Газеты технически не могли помещать на своих страницах все эти сообщения. Один лишь перечень мест, откуда получались телеграммы, занимал целые газетные листы.

После перехода на сторону революции столиц, крупных окраинных городов и промышленных районов присоединение остальных местностей носило массовый и как будто плановый характер. Царские власти уходили без сопротивления или подчинялись новому режиму. Возникали комитеты различных общественных организаций. Назначались комиссары, власть переходила прямехонько в руки организованной буржуазии. Происходило это отнюдь не случайно. За время войны буржуазия в нашей стране значительно окрепла и на почве войны создала крепкие организации, к работе в которых привлекла почти всю интеллигенцию. В военно-хозяйственном отношении эти организации (союзы земств и городов, военно-промышленные комитеты, продовольственные органы и т. д.) имели крупное значение. Наряду с этим велико было и их политическое значение как организаций, объединяющих все оппозиционное и либеральное из буржуазии.

Рабочие организации за время войны были задавлены и находились в подполье. Легализованы были лишь такие рабочие деятели, которые являлись левым придатком либеральной воинствовавшей буржуазии. Рабочее

290

движение своим революционным развитием разрывало обручи военного положения, но организационно закрепляться могло лишь подпольно. Из этого произошло то, что в первые дни революции буржуазия оказалась лучше вооруженной своими классовыми, прикрытыми «всенародностью» организациями, чем революционный пролетариат, свергнувший при поддержке войска царизм. Советы рабочих депутатов возникали параллельно с различными комитетами общественных организаций. Там, где были солдатские гарнизоны, они примыкали к Совету Рабочих Депутатов. Но это организованное оформление потребовало время. Но как только состоялось это оформление, Советы почувствовали себя органами революционной власти, заставили буржуазию на первых же порах поделиться некоторой долей власти.

III. СОСТОЯНИЕ АРМИИ И ВОЕННЫЕ ЗАДАЧИ

Весьма далекая от совершенства статистика Главного штаба определяла количество мобилизованных солдат за время войны, начиная с июля — августа 1914 года и по конец 1916 года, круглой суммой около 14 с половиной миллионов58. Эта цифра охватывала только мобилизованных, которые находились на действительной службе. В этот счет не входили состоявшие просто на «учете» рабочие и служащие различных учреждений и предприятий, получавшие отсрочки, число которых на октябрь 1916 года дошло до одного миллиона 200 тысяч человек. Интендантские данные были выше данных главного штаба, так как на него возлагалось содержание не только войсковых единиц, но и рабочих команд, согнанных для возведения укреплений и земляных работ.

Из общего числа 14 с половиной миллионов солдат, взятых за два с половиной года на войну, в декабре 1916 года находилось в действовавших армиях 7 с половиной миллионов солдат и полтора миллиона находилось в запасных полках внутренних военных округов. Таким образом, менее чем за 30 месяцев войны из 14 с половиной миллионов солдат у нас осталось всего 9 миллионов. Пять с половиной миллионов солдат были потеряны, причем не менее 2 миллионов из них легли костьми за чуждое им дело59. Страна, богатая человеческой кровью и мясом, в результате таких потерь убитыми, ранеными,

291

пленными и дезертирами, находилась на краю истощения своих человеческих запасов *.

Война вскрыла все язвы царского режима. Она открыла всему народу, что его доблестная армия была вооружена и организована хорошо только для подавления рабочего и крестьянского движения внутри страны. Война же 1914 года, как и война 1905 года, застала царскую власть снова неподготовленной к ведению войны. Миллиарды золотых рублей, получавшиеся ежегодно с голодных рабочих и крестьян, а также миллиарды от кабальных займов за границей, просто разворовывались царскими сановниками и капиталистами. Наши генералы предполагали победить могучую военную технику австро-германских войск количеством живого человеческого мяса. Старое, знакомое «шапками закидаем» господствовало в стратегии.

Техническое несовершенство, доходившее часто до полного истощения в армии даже огнестрельных запасов (патронов, снарядов и т. п.), вносило в армию глубокое разложение. Неумелое руководство боевыми операциями, при отсталой и слабой технике вооружения, сводило на нет энтузиазм и героизм, иногда проявлявшиеся на фронтах. Систематическое поражение наших армий порождало легенды о германском всеведении, о чудовищной организации немецкого шпионажа при дворе и во всей стране. Разруха, истощение в тылу сопровождались обострением классовой борьбы, революционизированием всей страны. Хозяйственная разруха доходила до фронта сначала в виде недостатка патронов и снарядов, а потом и продовольствия. Все недочеты снабженческого и опе-

* По данным особого отделения Генерального штаба, потери русской армии на 1 февраля 1917 года составляли:

	Офицеров	Нижних чинов
Убитых и умерших от ран	11884	586880
Отравленных удушливыми газами , . .......	430	32718
Раненых ......... Контуженных ....... Без вести пропавших . . . Находящихся в плену . . .	26041 8650 4170 11899	2 438 591 93399 185 703 2 638 050
Всего . .	63074	5 975 341

P. S. Число убитых и умерших от ран было значительно больше указанного, — А. Ш.

292

ративного характера вызывали в солдатской среде глубокое недовольство и понижали боевую силу армий. Разложение армии началось значительно ранее Февральской революции. Наглядными показателями разложения армии могут служить массовые сдачи солдат в плен, иногда без особого сопротивления. Не менее красочным свидетельством упадка армии являлось и дезертирство, доходившее до 20% к общему составу армий. М. В. Родзянко в своих воспоминаниях пишет, что «пополнения, посылаемые из запасных батальонов, приходили на фронт с утечкой в 25% в среднем, и, к сожалению, было много случаев, когда эшелоны, следующие в поездах, останавливались ввиду полного отсутствия состава эшелона, за исключением начальника его...»* Дополнением к этому может служить тоже массовое явление «самострельства», когда солдаты сами себе наносили легкие ранения, чтобы избегнуть пребывания на позициях.

17 и 18 декабря в Ставке состоялось совещание главнокомандующих фронтами, на котором обсуждались оперативные задачи, вопросы снабжения и усиления боеспособности армии. На этом совещании было решено произвести за зиму 1916/17 года ряд мероприятий в этом направлении. На третьем году войны наш командный состав, до того времени консервативный, решил произвести переформирование всех войск. Реформа состояла в преобразовании полков. От четырехбатальонных полков решили перейти к трехбатальонным и впоследствии соответственно организовать по тройной системе все войска. Этим путем задумали увеличить количество активных бойцов, уменьшить количество едоков и, что особенно важно, достичь большей гибкости и маневренности в управлении боевыми единицами.

Организационное преобразование армии предполагалось в двух вариантах. По одному проекту, который можно назвать максимальным, преобразование армий должно было дать 164 новых полка. Второй проект — минимум, — требовавший меньшего напряжения, увеличивал состав армий на 48 новых полков. Однако оба проекта, хотя и в разной степени, встречали препятствия в недостатке материального, технического снабжения. Новые полки не могли получить артиллерии, на их долю не хватало даже пулеметов.

* Родзянко М. В. Государственная Дума и Февральская революция. — Архив Русской Революции. Берлин, 1922. Кн. 6.

293

Война, как заведенный механизм, требовала постоянных пополнений. Военное командование определяло потребности в новых войсковых пополнениях в зависимости от боевой обстановки. Но даже месяцы «затишья» выводили из строя от 150000 до 200000 солдат. Во время напряженных боев месячные потребности в пополнениях исчислялись суммой в 500000 солдат. Потребности в новых пополнениях на 1917 год составляла, по опыту предыдущих лет, общую сумму в 4 000 000 человек. В то время источники пополнения, вплоть до призыва 1919* года ратников 2-го разряда и призыва белобилетников, едва ли покрывали и 60% годовой потребности на 1917 операционный год войны. Для пополнения недостатка в живой силе изыскивались «новые меры».

На декабрьском совещании в Ставке был поставлен вопрос о плане предстоящих в 1917 году военных операций. Сама Ставка и ее августейший Верховный главнокомандующий Николай II никакого плана предложить не смогли. Начальник штаба генерал Алексеев был болен, лечился в Крыму; возможно, что и это обстоятельство послужило причиной того, что царь предложил каждому главнокомандующему фронтом дать свой проект боевых операций. Сам же Николай II оставил за собой лишь выбор лучшего из проектов.

Трое главнокомандующих фронтами — Рузский, Эверт и Брусилов — предложили Ставке свои планы и мотивированные соображения о предстоящих военных операциях. Генерал Рузский высказался за использование выгод «нашего внешнего расположения», предлагал «вести операции одновременно с обоих, нависших над противником, флангов, то есть как из районов Северного фронта, так и из района Юго-Западного». Развертывание таких операций создавало угрозу «положению противника на фронте к северу от Полесья, за которой станет для немцев грозный вопрос для прикрытия своей собственной территории» **. Для осуществления такой наступательной операции генерал Рузский делал оговорку, что для нее «нужны могучие силы и грандиозные средства, о степени наличия которых судить он не может».

Сомневаясь в возможности ведения могучей операции, охватывавшей германскую коалицию с севера на юг, генерал Рузский давал иной, более узкий план операций,

* Так в тексте. — Ред.

** Забранное в кавычки взято из доклада генерал-квартирмейстера Лукомского, № 108 от 9 января 1917 г. (Военно-Научный Архив).

294

в виде «нанесения широкого и сильного удара на Вилен-ском направлении». На долю Северного фронта в весенних наступательных операциях генерал Рузский отводил Рижский участок фронта Плаканен — Берземюнде, единственный, где развитие военных действий было осуществимо. Для осуществления наступательного плана он требовал прибавить ему еще восемь дивизий войск.

Генерал Эверт считал, что Западный фронт являлся самым важным, и из него предполагал нанесение главного удара противнику. Направление главного удара генерал Эверт намечал на Вильну, «считая, что успех в этом направлении заставит противника как отойти перед Северным фронтом, так и очистить занятую им территорию к югу от Припяти». Для нанесения удара и его развития генерал Эверт полагал необходимым пополнить его еще 44 — 46 дивизиями.

Генерал Брусилов считал неправильным сосредоточение удара на каком-либо одном фронте, высказывался за одновременный удар на всех фронтах. Для главного удара он считал важным направление на Львов. Занятием Львова нашими войсками создавалась, по мнению генерала Брусилова, «угроза для тыла германских армий, занимающих позиции перед армиями Западного фронта, и значительный успех на этом направлении, естественно, отразится и на Румынском фронте». Для успеха намеченных операций генерал Брусилов находил необходимым усилить его 12 — 16 новыми дивизиями.

Все командующие фронтами высказались за ведение активных наступательных операций. Однако те пожелания об усилении своих фронтов, которыми сопровождались все наступательные проекты, превышали имевшиеся у Ставки резервы. Развитие операций по предложенным главнокомандующими планам требовало от 64 до 74 дивизий. Такое количество требовавшихся войск составляло больше половины всего наличия их на всех западных (русских) фронтах. Следовательно, ни перегруппировками, ни новым формированием покрыть его не было сил. Предъявляя такие требования, главнокомандующий фронтами совершенно не учитывал способности страны к удовлетворению подобных запросов.

Неопределенность стратегических задач на 1917 год была быстро замечена «доблестными союзниками» и на междусоюзнической конференции в Шантильи ими использована. Совещание главнокомандующих в Ставке от 17 — 18 декабря 1916 года не решило основного вопроса

295

о том, наносить ли один удар на каком-либо участке фронтов или повести общее наступление, дав несколько ударов в различных направлениях, но связанных общей целью. Конференция в Шантильи, состоявшаяся 15 — 16 ноября, попыталась за русское командование решить этот вопрос, поручив Верховному командованию развитие операций в направлении разгрома Болгарии.

Такая попытка союзников была встречена русским высшим командованием с большим возмущением. Постановления конференции в Шантильи нашли суровую критику и отпор в соображениях генерала Алексеева, касавшихся плана операций на 1917 год60. Перенесение центра тяжести борьбы на Балканский полуостров генерал Алексеев отвергает, как гибельный и тяжелый для русских армий. Отвергая в самой основе план весенней кампании, выработанный в Шантильи, он противопоставил ему свой. Основной целью весенней кампании генерал Алексеев намечал нанесение главного удара на Юго-Западном фронте, при вспомогательном ударе армий Западного фронта и частичных ударах на Северном и Румынском фронтах. Этот план весенней кампании и был принят Верховным главнокомандующим. В развитие этого плана и были составлены приказы по фронтам, которыми указывались общая цель и частная задача по каждому фронту.

16 — 17 февраля 1917 года состоялось в Ставке новое совещание, как по оперативным вопросам, так и по снабжению армий. На этом совещании было вскрыто несоответствие между средствами тыла и потребностями фронта. Потребности фронта росли с каждым днем и предъявляли все увеличивавшиеся требования на железнодорожные перевозки, продовольствие, фураж, топливо и металлы. Интендантские перевозки за время от 1 января 1915 года по март 1917 года возросли в 2,28 раза, то есть повысились с 1888 до 3149 вагонов в сутки. В такой же пропорции возросли и другие перевозки. Такая нагрузка весьма тяжело отзывалась на всем железнодорожном хозяйстве.

Хлебозаготовительные органы на совещании установили, что страна может дать хлеба только 3030 вагонов, вместо 4300, то есть удовлетворить лишь 70% потребности в продовольствии. Для работы железных дорог и заводов не хватало топлива и металла. Несмотря на такое состояние материального снабжения, военачальники требовали все новых и новых пополнений. Для производства

296

укреплений, строительства и земляных работ свозили и сгоняли со всех сторон рабочую силу и лошадей, которые ложились тяжелым бременем на интендантские запасы, увеличивая количество едоков.

С фронтов сыпались телеграммы о катастрофическом состоянии с продовольствием, фуражом уже во второй половине февраля. Запасы в армейских, корпусных магазинах истощались, угрожая голодом. Железные дороги работали неисправно, приводя в критическое положение армейские массы, останавливая заводы и парализуя жизнь городов. Так обстояло дело перед Февральской революцией. Дальнейшее продолжение войны лишь обостряло и усиливало тот кризис истощения, который начался задолго до Февральского переворота и, по сути, его вызвал.

Совершившийся революционный переворот необычайно усложнял дело ведения войны. Отношение Ставки к революционным событиям в Петрограде подробно изложено в предыдущей статье и в приложениях к ней. Что же касается военных задач в широком смысле этого слова, то к ним Верховное командование относилось по-старому. Все планы и предположения царской Ставки, как в области оперативной, так и в части соглашений с союзниками, остались без изменений. Изменения в оперативных заданиях фронтов вносились по мере выяснения влияния революционных событий на армию и флот.

Волнения на Балтийском флоте, имевшие место в первые дни революции, дали Ставке повод говорить о полной небоеспособности флота и о возможных десантных и сухопутных операциях германских войск против нашей столицы. Революционная деятельность и перенесение ее в армейскую среду вызвали протесты командного состава. Генерал Алексеев от 9 марта телеграфировал военному министру А. И. Гучкову, что:

«Из Петрограда в армию по всем направлениям распускаются агитаторы, призывающие к неповиновению начальству, взывающие к солдатам об установлении выборного начала на офицерских и командных должностях. Такие же призывы несутся по радиотелеграфу, производятся аресты офицеров и начальствующих лиц, чем подрывается их авторитет. Разложение тыла армии идет быстрым темпом и в некоторых местах волна разложения уже докатывается до окопов. При таких условиях, возможно, близок тот страшный час, когда отдельные части армии станут совершенно негодными к бою».

Английская разведка сообщала об оживлении деятельности германского флота в Балтийском море и о приготовительных мерах к операциям против нашего Север-

297

ного фронта. Генерал Алексеев предупреждал Гучкова о подготовке немцами сильного удара в направлении на Петроград, высказывал опасения, что при наличии развала на флоте и перенесении его в сухопутные армии задача немцам будет облегчена, и они смогут достичь Петрограда в июне месяце. Захват Петрограда, в котором было сосредоточено главное производство боевых припасов, означал прекращение войны поражением России. Эти мысли Верховного командования были в те же дни подхвачены всеми буржуазными газетами, а по их стопам пошли и оборонческие агитаторы и ораторы многочисленных митингов.

Несмотря на обилие фактов, свидетельствовавших о невозможности для страны, ее промышленности, сельского хозяйства и транспорта вести, затягивать войну «без конца», вопреки явно выраженному народными массами и солдатами нежеланию вести войну, генерал Алексеев делает выводы о необходимости ведения войны и дальше. «Надо твердо и определенно помнить, — писал он в телеграмме Гучкову, — что ныне все без различия партии не только вполне примирятся с происшедшим переворотом, но и будут приветствовать свободу России лишь при условии доведения войны до победоносного конца». Мысли и надежды господствовавших в стране классов генерал Алексеев приписывал «всем».

В заключение генерал предложил военному министру четыре пункта практических мероприятий, в которых требовал восстановить порядок в тылу и поставить предел революционной агитации. Для обеспечения оперативных операций обеспечить армии запасами и упорядочить работу железных дорог. Оздоровить Балтийский флот и придать ему боевую способность к моменту очищения ото льда. Все его требования встретили полное сочувствие со стороны Временного правительства, но у последнего не было реальной силы, чтобы осуществить «оздоровительную программу» генерала Алексеева.

Того же 9 марта генерал Алексеев отправил письмо на имя председателя Совета министров Г. Е. Львова, прося его созвать совещание из представителей различных ведомств для точного выяснения потребностей фронтов «в людях, лошадях, продовольствии, металлах, топливе» и возможности удовлетворения их силами страны.

Несмотря на потрясения, которые вызвала во всей стране и в армии революция, французское союзническое командование требовало от Ставки подготовки к наступ-

298

лению в самое ближайшее время. Начальник французской военной миссии в России генерал Жанен передал генералу Алексееву 8 марта телеграмму от генерала Нивеля, извещавшую о назначении наступления на франко-британском фронте на 26 марта (8 апреля н. ст.). Это наступление предполагалось «самое решительное», и для его успеха требовалось активное участие русских армий. Генерал Нивель телеграфировал, чтобы операции русских армий «произошли одновременно с нашими, с допуском разницы лишь в несколько дней, так как иначе противник сохранит свободу распоряжения резервами, достаточно сильными, чтобы в самом начале остановить то или другое из наших наступлений». Дополнительно генералу Алексееву сообщалось, что просьба генерала Нивеля «вполне согласуется с решением, принятым по 4-му из вопросов, рассмотренных последней конференцией в Петрограде, а поэтому генерал Жанен настаивал на удовлетворении просьбы в «полной мере».

На требование наступать генерал Алексеев ответил отказом. Свой отказ он мотивировал невозможностью начинать военные действия в момент весенней распутицы, при отсутствии боевых и продовольственных запасов. Указывал он и на «ту болезнь, которую переживает государство. Переворот, невзирая на его относительную скоротечность, не мог не отразиться на выполнении всех работ по подвозу, подготовке укомплектований, выделке снарядов и т. п.». Высказав свои соображения на франко-британские требования наступления, генерал Алексеев считал возможным начать наступление лишь в первых числах мая по старому стилю.

На телеграмму генерала Алексеева военному министру от 9 марта А. И. Гучков ответил письмом, которым старался установить с генералом Алексеевым «одинаковое понимание современного положения дел, считаясь в оценке последнего лишь с жестокой действительностью, отбросив всякие иллюзии. Только установив это единогласие, нам, быть может, удастся принять какие-либо осуществимые меры для спасения армии и государства». Жестокая действительность для российской буржуазии заключалась в пробуждении сознательности рабочих и солдат и их революционной решимости, которую она еще не сумела оседлать даже при помощи оборончества. А. И. Гучков рекомендовал генералу Алексееву учитывать при определении военных задач ту же жестокую действительность.

299

Переходя к определению политического положения в стране, А. И. Гучков сделал ряд ценнейших признаний. Военный министр Гучков сообщал генералу Алексееву по поручению Временного правительства, что:

«Врем. правительство не располагает какой-либо реальной властью, и его распоряжения осуществляются лишь в тех размерах, кои допускает Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, который располагает важнейшими элементами реальной власти, так как войска, железные дороги, почта и телеграф в его руках. Можно прямо сказать, что Временное правительство существует лишь, пока это допускается Советом Рабочих и Солдатских Депутатов. В частности, по военному ведомству ныне представляется возможным отдавать лишь те распоряжения, которые не идут коренным образом вразрез с постановлениями вышеназванного Совета».

К такому признанию своего бессилия военный министр русской буржуазии был вызван действиями Ставки, ее распоряжениями о ловле агитаторов и т. п. контрреволюционными мерами. Последние вызывали бурю негодования среди рабочих и солдат и ставили все Временное правительство в конфликт с Советом. В первые дни революции Исполнительный Комитет Совета требовал смещения с поста генерала Алексеева.

Учитывал А. И. Гучков и значение разложения запасных частей. На их оздоровление он предполагал затратить несколько месяцев, но какими чудесными рецептами располагал Гучков для этой цели, неизвестно. Для установления взаимного понимания и более точного учета создавшихся в результате революции условий А. И. Гучков послал в Ставку полковника Саттерупа и князя Туманова с личными докладами. Между Ставкой и Временным правительством было достигнуто полное понимание.

Генерал Алексеев ответил А. И. Гучкову тоже письмом, в котором высказывал свое недовольство по поводу произведенной реформы по организации трехбатальонных полков, внесшей, по его мнению, расстройство в армию. На предложение А. И. Гучкова учитывать происшедшее изменение при составлении оперативных планов с союзниками генерал Алексеев, ссылаясь на решения конференций в Шантильи в 1916 году и в Петрограде в феврале 1917 года, заявил о невозможности внести в эти планы какие-либо изменения. При создавшихся условиях он находил, что «теперь дело сводится к тому, чтобы с меньшей потерей нашего достоинства перед союзниками или отсрочить принятие обязательств, или совсем уклониться от исполнения их»,

300

На совещаниях в Шантильи и в Петрограде русское командование взяло на себя обязательство «решительно атаковать противника» во время весеннего наступления союзников, не позднее трех недель после начала наступления на франко-британском фронте. Генерал Алексеев брал на себя задачу оттянуть выполнение обязательства до июля месяца, причем указывал на опасные последствия такого уклонения. «Мы находимся в столь большой зависимости от союзников в материальном и денежном отношении, что отказ союзников от помощи поставит нас в еще более тяжелое положение, чем мы находимся ныне», — предупреждал Алексеев.

Материальная зависимость от союзников вознаграждалась нашим Верховным командованием подчинением в своих оперативных действиях планам союзного командования. Временное правительство безоговорочно принимало на себя, как законное и нормальное, наследство царской политики. В его действиях мы не находили и не видели даже попыток, направленных к освобождению страны от тех пут, которые были наложены на нее царскими соглашениями, оперативными обязательствами. В то же время, когда для наших армий не хватало продовольствия, в городах исчезал хлеб, Временное правительство, как наследство, приняло на себя обязательство по доставке союзникам, через северные порты, 30 миллионов пудов пшеницы. Выполнение этой поставки, при наличии голодовок в тылу и на фронте и расстройстве железнодорожного движения, было маловероятным даже в феврале.

После обмена взглядами на создавшееся в стране положение и соображениями о дальнейшем ведении войны генерал Алексеев послал всем главнокомандующим фронтами письма Гучкова, генерала Жанена и свои соображения по ним. Кроме того, он поставил перед всеми командовавшими фронтами генералами задачу точного выяснения, «насколько революционное движение, стремящееся настойчиво проникнуть в войска боевой линии, отразилось на нравственной упругости этих войск». Особое задание, вернее, запрос был сделан и флотам Балтийского и Черного морей.

Невзирая на явные признаки истощения жизненных источников в стране, хозяйственную разруху, порожденную им, командный состав и руководители буржуазии, стоявшие у власти, не помышляли об изменении военной политики. Недовольство солдат и антипатриотическое

301

настроение рабочей массы буржуазные политики объясняли «злостной» агитацией и работой германских шпионов. Самый переворот буржуазные политики рассматривали как результат народного, патриотического недовольства неудачами войны. Свои империалистические интересы буржуазия пыталась изобразить и покрыть интересами всего народа. Революция, по мнению буржуазной интеллигенции, была сделана во имя войны, для ее лучшего ведения «до полной победы». На эту же позицию стала и мелкомещанская интеллигенция, заполнявшая верхушки социалистических организаций того времени. Такое понимание переворота и поставленных им задач встречало отпор только со стороны нашей партии. Революция не изменяла нашего принципиального отношения к войне, ибо классовая сущность ее оставалась неизменной.

Военное командование принимало всевозможные организационные и агитационные меры по пути так называемого «оздоровления» армии и ее боеспособности. Стесняя всяческими путями проникновение революционной агитации в прифронтовую полосу, особенно антивоенного направления, командование проводило присоединение солдат к революции сверху. Пример Ставки, принявшей революцию, был принят по команде до самого низу. 6 марта из Ставки по всем фронтам, а также на имя председателя Совета министров и военного министра была отправлена телеграмма-приказ: «Циркулярно. Состоялось нижеследующее повеление Верховного главнокомандующего * к армии и флоту. Установлена власть в лице нового правительства. Для пользы нашей родины я, Верховный главнокомандующий, признал ее, показав сим пример нашего воинского долга. Повелеваю: всем чинам нашей армии и флота неуклонно повиноваться установленному правительству через своих прямых начальников. Только тогда бог нам даст победу. Подписал Верховный главнокомандующий. 2888. Алексеев». Подпись «великого князя Николая», как не соответствовавшая духу времени, не была помещена в приказе.

Подобные же приказы шли от фронтовых начальников к армиям, от армейских — к корпусам, дивизиям, полкам, эскадронам и батареям. Присоединения шли по команде, и чем ближе к солдатской массе, тем простран-

* Верховным главнокомандующим после царя был им назначен великий князь Николай Николаевич Романов.

302

ней, многоречивой были они. Вести о свержении царя и его порядков быстро распространились среди войск всех фронтов. Революционизирование солдатских масс оказало решающее влияние на весь командный состав как тыла, так и фронта. Военный аппарат был достаточно чуток к тем переменам, которые захватывали солдат и население — сначала обеих столиц, их окрестностей, а затем с телеграфной быстротой и всю Россию. Присоединение к революции командного состава спасло в те дни офицерский состав от истребления. Попытки изолировать вооруженные массы от революционного народа, имевшие место во флоте, кончились кровавыми расправами.

Отношение Ставки и главного командования к перевороту мы детально описали по секретным документам самой Ставки в предыдущей главе. В этой — мы коснемся лишь самого процесса присоединения армии «к новому строю». Верхи командного состава выражали явное намерение возглавить революционное движение, оседлать его, умерить и ввести в «законные рамки». К населению и армии печатались воззвания. И в этом деле начало было положено сверху. Н. Н. Романов, вступив по царскому указу на должность Верховного главнокомандующего, обратился с особым воззванием к «населению Кавказа», в котором оповещал его об отречении царя и его брата от престола, о тяжести задач, ложащихся на Временное правительство, по восстановлению порядка и ведению войны.

«Обращаясь к вам, народности Кавказа, я хочу, чтобы вы знали, что мною поведено всем должностным лицам, — заканчивалось обращение, — без различия их положений, всемерно повиноваться новому правительству и что всякие попытки противодействия его распоряжениям будут преследоваться всею строгостью законов».

Начальник штаба Ставки, исполнявший обязанности Верховного главнокомандующего, оскандалившись со своим приказом от 3 марта за № 1925 * о предании полевым судам революционеров, стал действовать осторожнее. Другой генерал, бравый Радко-Дмитриев, пошел тоже по стопам генерала Алексеева, отдал приказ в защиту дисциплины, чинопочитания и отдания чести офицерам.

«Некоторые нижние чины, — писал генерал Радко-Дмитриев, — поняли происшедшие перемены в нашем государственном строе в том смысле, что якобы теперь упразднены чинопочитание и постановления

* См. главу «Армия, флот и революция». С. 308 — 336.

303

воинских уставов об отдании чести и оказании офицерам должного уважения». Радко-Дмитриев напоминал мыслившим так солдатам, что они ошибаются, и грозил «всех виновных в нарушении дисциплины во всех ее проявлениях привлекать немедленно к ответственности по всей строгости закона, до предания полевому суду включительно» *.

Эти случаи не были единичными.

В Исполнительный Комитет поступали письменные и устные заявления о том, что командный состав, признавший на словах и по приказу революционный порядок, на деле оставался приверженным ко всему старому. Еще неделю спустя после переворота на фронте были части, в которых процветал полностью старый режим. Там пели «Боже, царя храни», «Спаси, Господи, люди твоя» и т. п. молитвы. Штабы секретными путями старались определить настроения войск и их отношение к перевороту.

Во многих местах прифронтовой полосы присоединение солдат к новому строю происходило в торжественной обстановке, сопровождавшейся парадами, молебнами и генеральскими речами. Переворот послужил темой для многочисленных воззваний-приказов к войскам, в которых командный состав пытался объяснить происшедшие события и связать их с военно-боевыми задачами. Некоторые генералы по старинке объясняли все происходившее «волей божьей». Генерал Брусилов, главнокомандующий Юго-Западным фронтом, опирался на божью волю и призывал солдат постоять за святую Русь. Другие оказались гораздо многоречивее.

Главнокомандующий Западным фронтом генерал Эверт обратился к войскам «с начальническим приказом и отеческим наставлением», в котором предупреждал не поддаваться смущению и не отвлекаться от боевых задач в сторону событий в тылу. Напоминал Эверт о необходимости соблюдать дисциплину и порядок службы. Одновременно он требовал от всех своих подчиненных «не заниматься политиканством, не тратить зря время и нервы на бесцельное обсуждение того, что происходит в тылу и во внутреннем управлении России. Войска должны смотреть вперед, в глаза врагу...» — агитировал солдат Эверт.

Генерал Драгомиров в приказе по войскам, помеченном еще 2 марта, сумел связать петроградские события с хозяйственной разрухой, но в изложении событий ограничился только созданием Комитета Государственной

* См.: Известия Совета рабочих и солдатских депутатов. № 11,

304

Думы для «водворения порядка, который обеспечил бы дальнейший ход этсж войны и позволил бы закончить ее лишь после полной и несомненной победы над нашим врагом». Все воззвание, было направлено на поддержание «военного духа», в обычном шовинистическом стиле, иного эта среда выдумать не могла. Войскам он ставил «историческую задачу» — беспощадную борьбу с немцами.

Командующий 10-й армией генерал Горбатовский выпустил приказ, наполненный историческими справками из времен войн французской революции. Примеры Франции, победившей союз королей, врагов революции, и указания на «обожаемого Верховного главнокомандующего», как источник единой твердой воли, показывает, что бонапартистские мысли не были чужды нашим генералам. На пост Верховного командования был назначен Николай Николаевич Романов, дядя царя Николая II. Его назначение многие понимали как возможность через поддержку войск снова вернуть Романовым потерянный престол.

Выступления генералов с грозными, солдафонскими приказами вызывали благородное негодование среди членов Исполнительного Комитета. Выносились пожелания о смене того или иного генерала, а чаще поручали кому-либо из членов делегации, посещавшей Временное правительство, поговорить с А. И. Гучковым. Одернуть же, по-революционному, зарвавшихся и ничего не желавших понимать генералов старой закваски большинство не решалось. «Известия» по поводу этих приказов и некоторых старорежимных явлений выражали сожаления, огорчения, удивления, и только. Дальше этого не шел и соглашательский Исполнительный Комитет, а его газета тем более не могла и не желала идти.

Командный состав, особенно стоявший близко к солдатской массе, почувствовал разрушительный дух революции уже в первые недели марта. Однако вместо того, чтобы открыто, прямо и честно поставить вопрос о том, что революция несовместима с продолжением империалистической войны, они принимали меры к тому, чтобы приковывать внимание солдатской массы к окопам. Интересы же и стремления измученных войной солдат неизбежно поворачивали их взоры в тыл. От революции они ожидали прекращения того кровавого ужаса, в котором находились годы и которому не видно было конца. Много сил, средств и ума тратили военачальники на то,

305

чтобы приковать русского крестьянина и рабочего к «великому делу войны», в то время, когда классовые интересы призывали их на великое дело освобождения своей страны от помещиков и капиталистов. Генеральская агитационная кампания, не имевшая под собой заинтересованности самих масс, не могла преодолеть начавшегося уже давно, но особенно ярко выразившегося после революции разложения армии.

Все распоряжения по военному ведомству до 4 марта проходили через Военную комиссию, организованную при Временном Комитете Государственной Думы. В деятельности Военной комиссии принимали участие члены Исполнительного Комитета Совета. Причем многие политические распоряжения, вытекавшие из «приказа № I», давались Исполнительным Комитетом помимо Военной комиссии. Такие действия Исполнительного Комитета рассматривались Временным правительством, особенно его военным министром А. И. Гучковым, как начало двоевластия и вызывали у них стремление преградить Совету все пути к армии. Но все попытки Гучкова и его друзей изолировать армейскую массу от Совета, рабочих и партийных организаций терпели жалкий крах. В своем письме к генералу Алексееву он был вынужден признать свое бессилие в полной мере.

4 марта А. И. Гучков принял управление военным министерством и выпустил по этому поводу свой «приказ № I». В этом приказе ведомственного характера Гучков предлагал «всем начальникам и чинам главных и отдельных управлений» оставаться на своих местах и продолжать работу в прежнем порядке. Вступление Гучкова в военное министерство не угрожало ему никакими ломками. Сам А. И. Гучков был октябристским прикрытием монархических настроений и вожделений верхов командного состава. Будучи одним из крупных воротил военной промышленности, за время войны он сумел выгодно укрепить свое положение патриота и организатора работы на оборону, чем вызвал расположение и доверие военных кругов. Для командного состава кандидатура А. И. Гучкова в военные министры была приемлема, это соображение определило выбор Временного Комитета Государственной Думы.

Рядом приказов в первые же дни по вступлении Гучкова в министерство ему пришлось узаконить многие пункты (а именно шестой, седьмой и восьмой) «приказа № I», изданного Исполнительным Комитетом 1 марта.

306

Приказом по военному ведомству за № 114 от 5 марта были отменены Статьи воинских уставов, ограничивавших солдат в правах и носивших унизительный характер. Этот приказ упразднил титулование и вменил офицерам в обязанность говорить с солдатами на «вы». Приказом № 115 от 6 марта было объявлено о пересмотре «законоположений, определявших доныне служебный и бытовой порядок в армии». Тем же приказом была создана комиссия под председательством генерала Поливанова, на которую и была возложена задача переработать уставы. Приказами за № 133 и 134 дано было самоуправление казачеству и отменены все правовые ограничения казаков. Этим и ограничилась реформаторская роль первого буржуазного военного министра нашей страны. Первые приказы были приняты под давлением солдатской массы, а вторыми, по казачьим войскам, надеялись привлечь симпатии последних к Временному правительству61.

Даже такая скромная преобразовательная деятельность военного министерства вызвала прямые протесты Ставки. В делах Временного правительства мы находим телеграмму от 6 марта на имя председателя Совета министров, с копией военному министру, следующего содержания:

«Как Верховный главнокомандующий, считаю своим долгом категорически заявить, что для победы, безусловно, необходима правильная организация командного состава и его взаимоотношений, исходящая от Верховного главнокомандующего, как единого могущего преподать ее армии и флоту. Посему прошу вас передать правительству, которому не может быть не дорого благоденствие России и окончательная победа, что, безусловно, необходимо, чтобы все распоряжения и пожелания правительства, относящиеся до армии, флота и всех воинских чинов, находящихся в тылу, направлялись только в Ставку. Я отдал категорическое распоряжение, чтобы на всем подчиненном мне театре войны принимались только распоряжения, относящиеся до армии, флота, войск и военных учреждений тыла, исходящие от моего исключительно имени, и притом из Ставки, что вполне совпадает с требованием и духом положения о полевом управлении войск, которым руководствуется армия. 4179. Верховный главнокомандующий*, 5 марта 1917 г. 1994. Алексеев».

Временное правительство не могло согласиться с такого рода полномочиями, а поэтому между ним и Ставкой повелись переговоры об определении пределов ее власти. Позднее по этому вопросу было достигнуто полное соглашение, причем значительная доля власти царской Ставки перешла к Временному правительству.

* Имя «Николай» опущено.

307

Невзирая на разруху в деле снабжения армий, технические недостатки и начавшееся брожение среди солдат, которые не позволяли вести нашим войскам, по признанию самого высшего командования, в ближайшие полтора-два месяца активных операций, в стране началась усиленная агитация в пользу наступления на австро-германцев. Буржуазная пресса спекулировала на «угрозе» революции со стороны немецких полчищ, вела усиленную политическую кампанию «моральной подготовки» и борьбы с пораженческими, то есть антивоенными, настроениями. При создавшемся в результате почти трех лет войны истощении страны, развитии революции в ней, росте массового недовольства политикой войны шовинистическая шумиха буржуазной и социал-оборонческой прессы являлась сплошной авантюрой, ведшей страну к пропасти. Предупредить катастрофу могли только революционный пролетариат и наша партия, оставшаяся верной международной солидарности рабочих, продолжавшая и в революционных условиях вести борьбу против военной политики буржуазии, объединяя вокруг себя рабочих и недовольных войной солдат

IV. АРМИЯ. ФЛОТ И РЕВОЛЮЦИЯ

Когда солдаты Питерского гарнизона перестали быть послушным и дисциплинированным орудием подавления революционного рабочего движения и отказались подчиняться царской указке, они были объявлены «мятежниками». Все воинские части, перешедшие с боем на сторону восставших рабочих или присоединившиеся уже к победоносному восстанию, все равно, эти части остались без командного состава. Офицеры, почти поголовно, оставили свои части и скрылись по квартирам. Таких офицеров, которые оставались на своих постах в дни 27 и 28 февраля и действовали вместе с солдатами, насчитывали единицами. Во многих полках команду исполняли унтер-офицеры, и солдатская масса не высказывала особого сожаления по ушедшим, но не забыла, что когда нужно было подавлять народное восстание, то эти же сбежавшие офицеры шли во главе воинских частей. Все кадровое и подавляющее большинство запасного офицерства оказалось за пределами солдатского «мятежного движения».

308

Временный Комитет Государственной Думы понимал всю опасность такого положения, учитывал и те последствия, которые неизбежно вытекали из него. Военная комиссия, создавшаяся вечером 27 февраля, имевшая в своем составе несколько офицеров и генералов, также выражала беспокойство по поводу бегства офицеров из частей. Все опасались, что такое поведение офицеров может вызвать солдат на жестокую расправу со всем командным составом, а это могло дезорганизовать все военное дело в округе. Поэтому все мероприятия Комитета Государственной Думы и образовавшейся при нем Военной комиссии особенно были направлены на привлечение офицеров на свои посты, а также на разряжение атмосферы вражды к офицерам.

Под влиянием агитации Комитета Государственной Думы и согласно приказам Военной комиссии, исполнявшей одновременно обязанности начальника округа, начальника гарнизона и даже военного министра, офицеры с 1 марта начали являться в свои казармы. За 27 и 28 февраля Военная комиссия завязала прямую связь со многими полками и воинскими частями гарнизона. 1 марта Военная комиссия отдала распоряжение о подготовке к утру 2 марта ответов на следующие вопросы:

1) Сколько нижних чинов еще не встало под команду своих офицеров? 2) Сколько нижних чинов в полном и окончательном порядке может Военной комиссией Думы со своими офицерами быть назначено на охранную службу?

Первый вопрос давал возможность установить, какое количество офицеров не было принято солдатами на старые посты. Солдаты за дни отсутствия офицеров сумели организоваться, создать свои комитеты и взять на себя управление всем хозяйством части. Второй вопрос давал возможность Военной комиссии учесть те силы, которыми она располагала на случай отражения ожидавшегося наступления со стороны царской Ставки.

Далее Военная комиссия задавала уже оперативные вопросы,а именно:

3) Какие караулы выставлены вверенной вами частью, в каком количестве каждый и под командой из офицеров или нижних чинов? 4) Что происходит в настоящее время в районе участка вверенной вам части? Есть ли стрельба, если есть, то кто, почему и откуда стреляет? Что произошло за ночь?

Эти сведения стекались в Военную комиссию и давали ей возможность руководить подавлением всяких

309

контрреволюционных гнезд и одновременно восстанавливать войсковые организации. Для связи с Военной комиссией предлагалось каждой части посылать офицеров в Государственную Думу.

После издания «приказа № 1» все воинские части и команды избрали свои комитеты62. В пехотных частях выборы происходили поротно, в кавалерии поэскадронно, в артиллерийских, инженерных и прочих частях — по командам, равным ротного значения. Делегаты от рот в пехоте и эскадронов в кавалерии составляли батальонные, дивизионные и полковые комитеты. Первое время все выборные комитеты войсковых соединений, как батальоны, полки, составлялись из представителей от рот и команд. Норма представительства колебалась от одного до 20 выборных на роту или команду. Благодаря этому и количественный состав батальонных комитетов был различен. Так, комитет гвардии Измайловского полка состоял из представителей по одному из трех литерных рот, трех учебных команд, двоих от команды второразрядников, по одному от команды разведчиков и от нестроевой команды, а всего 10 человек. Это был один тип руководящей организации, носившей название комитета.

Комитет гвардии Преображенского запасного батальона насчитывал 100 членов, причем на долю четырех рот приходилось от 14 до 18 делегатов и от 1 до 5 на различные команды. Комитет гвардии Гренадерского полка запасного батальона насчитывал до 76 членов. Такие комитеты были из-за своей громоздкости неработоспособны и вынуждены были с первых же дней выделять из своей среды меньшие исполнительные органы. Так поступили члены комитета Гренадерского батальона, избрав 5 марта из своей среды 19 человек в орган, названный ими «исполнительным советом». Члены комитета Преображенского батальона избрали «наблюдательный комитет» из 11 человек. Два последние типа организации батальонных комитетов были в Питере преобладающими. Комитеты рот и различных команд также колебались, доходя (в Преображенском батальоне) до 15 членов на роту.

Совершенно независимо от «приказа № I» солдаты запасных полков Питерского гарнизона уже со 2 марта начали производить выборы своих командиров. Выборы командного состава также происходили по-разному. В некоторых батальонах комитет выбирал только команди-

310

pa батальона, его помощника и начальника хозяйственной части. Остальные офицеры зависели от рот и команд: если солдаты их не принимали, тогда выборный командир назначал другого, по соглашению с солдатами, или, наоборот, соглашался на выбор самими солдатами всех офицеров и утверждал их приказом. Так происходило в запасном батальоне Измайловского полка.

В большинстве случаев выбор командного состава совершался делегатами от рот и команд на общем собрании батальонного комитета. Выбирать начинали с командира батальона, затем переходили к выборам офицеров для каждой роты, каждой команды и каждой хозяйственной части. Избрание происходило при горячем обсуждении кандидатов. Неизбранные офицеры распускались по квартирам, передавались в распоряжение Военной комиссии Государственной Думы, а некоторые арестовывались. При выборах на командные должности солдаты совершенно не считались с чинами и на должности командиров батальонов выбирали прапорщиков, подпоручиков; но бывали случаи, когда выбранный подходил и по своему чину на данную должность. Замена офицеров солдатами происходила по хозяйственной линии. В общем, как правило, солдаты избирали своих командиров из офицерской среды.

Проведение в жизнь выборной системы переполошило все командные круги. Комитет Государственной Думы, Временное правительство и военный министр Гучков принимали все зависевшие от них меры, чтобы сгладить рождавшиеся на почве выборности конфликты. Общественная, солдатская оценка офицеров не была по вкусу дворянскому сословию, но солдатская масса отвечала на все доводы односложными «не желаем». Но было в те дни немало и таких офицеров, особенно из запасных, которым не был чужд общественный подход к организации армии. Демократизация командного состава в этой среде не встречала осуждения. Практика выбора показала, что солдаты в массе не поддавались ни лести, ни заигрыванию с ними, а избирали, как говорили тогда, достойных, то есть не держиморд, но имевших боевой опыт и знавших военное дело.

Избранные командиры и младшие офицеры отвечали на оказанное им солдатами доверие устной или письменной (в приказах) благодарностью В результате такой встряски создавались условия для внутренней спайки между командным составом и солдатской массой. Но эти

311

настроения жили недолго: политика войны скоро породила новые расслоения. В-первые же недели марта солдаты относились к выбранным ими офицерам с большим доверием.

Какие настроения имелись в командной среде, видно по тем приказам, которые издавались выборными командирами. Полковник Козеко, избранный командиром запасного батальона Измайловского полка, в «приказе № I», обращаясь к солдатам Измайловского полка, писал: «Душа моя полна неизъяснимого восторга, радости и счастья. Вы громко, от вашего русского светлого сердца, подтвердили, что верите мне и видите во мне вашего начальника. Низко кланяюсь вам, родные, дорогие». Подпоручик Заринг, избранный командиром запасного батальона гвардии Преображенского полка, начал свой первый приказ ссылкой на избрание солдат и благодарностью выбравшим его солдатам «за доверие, которое да поможет мне Бог оправдать перед нашей великой свободной родиной. Только с вашей помощью я могу справиться со своей трудной задачей. Знаю, что вы это вполне понимаете, а потому твердо верю в успех нашей работы».

В результате мероприятий, намеченных «приказом № 1», а также проведения выборного начала в войсках Петроградского гарнизона, казарменный быт солдат и его взаимоотношения с командным составом значительно изменились. Вся деятельность командиров была подчинена общественному контролю. Во многих батальонах командиры и представители офицеров входили в комитеты, и, таким образом, создавалась возможность единства действий. Все мероприятия, одобренные или выработанные комитетами, проводились приказами по части и подлежали исполнению. Порядок работы, а равно и права комитетов, их взаимоотношения тогда регламентированы не были, но значительных конфликтов на этой почве не было.

Когда приехал в Петроград генерал Корнилов, назначенный командующим округом, то он не посмел изменить происшедших перемен в командном составе, а принял все, что было сделано до него.

Процесс чистки командного состава дошел до самого Главного управления Генерального штаба. Против некоторых чинов Главного управления Генерального штаба ополчилась писарская команда. Собрание писарей 11 марта постановило требовать удаления со службы следую-

312

щих чинов штаба: генерал-майора Занкевича, за то, что он в дни революционного движения принял на себя командование войсками Петроградского округа по назначению военного министра Беляева; генерал-майора Лазаревича, как «человека старого крепостнического режима, несогласного с новым направлением жизни в России» и гонителя писарей; действительного статского советника Евдокимова требовали уволить за то, что он был приверженцем старого строя и что «праздничные наградные деньги и пособие писарей он или отклонял или урезывал до минимума»; против полковника Забелина было выдвинуто обвинение в деспотическом обращении с писарями; такие же обвинения были против полковника Преображенского, полковника Фабера и полковника Гауге-ра, к последним двоим дополнительное обвинение в том, что они были «немцы». Были обвинения в «бюрократизме» и издевательстве. Такое обвинение было формулировано против капитана Сивоконенко.

На защиту перечисленных лиц встали все чины Главного управления Генерального штаба, организовавшие также свой комитет. На этом комитете были подвергнуты рассмотрению требования писарей и по каждому из них (в защиту офицеров и чиновников, удаления которых добивались писаря) были даны мотивированные ответы. Все материалы по этому делу были переданы начальнику Генерального штаба, который многие из них удовлетворил, отправив часть офицеров Генерального штаба в распоряжение Ставки, откуда генерал Занкевич был отправлен для связи с главной квартирой французских армий, а некоторые были использованы на других местах.

Вслед за петроградскими войсками, взявшими на себя инициативу в деле смещения неугодных командиров, волна солдатского недовольства офицерами прокатилась по всей стране, захватив даже захолустные гарнизоны и военные городки. Из Казани 4 марта на имя военного министра пришла телеграмма, в которой Совет рабочих депутатов просил: «Для спокойствия города необходимо, согласно желанию населения и войска, смещение командующего Сандецкого».

Удаления генералов из Казанского военного округа требовали многие воинские части. Из Вятки от 6 марта поступила в военное министерство телеграмма за подписью «членов военного комитета 106-го полка», содержавшая обвинение командующего округом и просьбу

313

от имени всего 106-го запасного полка в полном составе, что:

«Присутствие у власти генералов Сандецкого и Пржилуцкого, далеких от мысли признать за подчиненными им воинскими чинами прав свободы личности и гражданина, парализует всякое сознательное начинание в деле подготовки и воспитания нижних чинов, ввиду чего обращается с покорнейшей просьбой войти с ходатайством перед военным министром о немедленном устранении названных лиц от власти».

Ввиду происходившего замедления в снятии командующего, местные революционные власти подвергли аресту генерала Сандецкого и других офицеров, сторонников царского режима. Военное министерство выступило на их защиту, предложило их освободить и отправить в Петроград. Против этого высказались все революционные организации, а Совет солдатских депутатов постановил продолжить арест генерала Сандецкого. Исполнительный Комитет осуществил это постановление. В Петроград дополнительно от 10 марта еще сообщили, что:

«Исполнительный комитет общественной безопасности, признавая освобождение генерала Сандецкого угрожающим спокойствию войск и населения и опасаясь самосуда над генералом Сандецким, одобрил постановление. От обоих комитетов для доклада центральному правительству выезжают делегации в составе: полковника Руанет, солдата Соловьева, членов комитета безопасности Денике, Ушакова и представителей Совета рабочих и солдатских депутатов Вегер, Ефименко. Исполнительный комитет просит, вследствие серьезности положения, принять их немедленно по приезде в Петроград».

Делегаты от солдат 133-го запасного пехотного полка, 691-й пешей Самарской дружины, 178-го и 209-го сводных эвакуационных госпиталей и лазаретов № 1 и 2 для военнопленных, находившихся в Тоцком лагере, обратились по телеграфу в Петроград, прося

«Врем. правительство удалить е постов: 1) начальника Тоцкого лагерного сбора генерал-майора Ромищевского, ставленника и продажного сообщника уже арестованного и смещенного генерала Сандецкого, также 2) начальника штаба ополченской бригады подполковника Минницкого и 3) бригадного врача Калинского, которые присутствием своим здесь создают атмосферу провокации, взаимного недоверия. Дальнейшее оставление этих лиц у занимаемых ими постов грозит полной дезорганизацией столь необходимой сейчас спокойной и продуктивной работы. Способны вызвать крайне нежелательные в настоящий момент кровавые столкновения между отдельными частями войск, составляющих гарнизон Тонкого лагеря. Во имя спасения народной свободы и достижения успокоения, столь необходимого в настоящий момент для полной победы над врагом, умоляем Временное правительство безотлагательно исполнить нашу единогласную просьбу».

314

Из г. Брянска (Орловской губернии) сообщали, что 7 марта по

«...внезапному требованию войск арестованы начальник гарнизона генерал Сивицкий и почти весь штаб бригады. Объяснить причину затрудняюсь. Генерал Сивицкий громогласно перед войсками признал новое правительство, первые дни проходили благополучно. Желателен ваш приказ немедленно освободить всех. Тенишев».

По выяснении оказалось, что солдаты не особенно доверяли даже публичному признанию офицерами нового строя и намеревались учинить над ними свой суд. Местная буржуазия, оказавшаяся у власти, применила арест как средство спасения офицеров.

Из Иркутска от 5 марта Ираклий Церетели сообщал, что в городе был создан комитет общественных организаций, гарнизон перешел на сторону революции. Распоряжением Исполнительного Комитета были арестованы:

«Генерал-губернатор Пильц, губернатор, офицерские чины губернского жандармского управления и полицмейстер города. Комитет принял меры к замене полиции гражданской милицией. Военная власть с полной лояльностью признала переворот. Командующий войсками Иркутского военного округа ген. Шкинский признал комитет общественных организаций г. Иркутска высшей гражданской властью города и губернии и обязался оказывать все то содействие, которое предусмотрено отношениями между гражданской властью и военной».

Однако содействие генерала Шкинского оказалось столь сомнительного свойства, что его пришлось отрешить от должности и вместе с другими генералами отправить в Петербург.

Стоявший в Елабуге 230-й запасный пехотный полк произвел выборы нового командира. Новый командир полка капитан Дроздин доносил, что:

«б марта солдаты полка в полном составе и при оружий потребовали от командующего полком подполковника Лукашевича, чтобы он сдал командование полком мне. Требование свое солдаты основывали на том, что они считают подполковника Лукашевича сторонником старого правительства. Господа офицеры полка единогласно выразили желание об удалении подполковника Лукашевича от командования полком. Подполковник Лукашевич передал мне в присутствии полка командование полком. Вследствие этого я во временное командование полком в тот же день вступил. Господа офицеры и солдаты полка, как один человек, дали торжественное обещание не нарушать порядка и законности и, не покладая рук, работать на благо дорогой родины. На другой день перед целым полком было отслужено молебствие о здравии и благоденствии Временного правительства, верховного главнокомандующего и о даровании победы русскому оружию. Счастлив донести, что в настоящее время в полку полный порядок и спокойствие».

315

Об арестах офицеров и выборах командира запасного полка сообщалось из Гдова от 11 марта. Выбранный командир по телеграфу извещал, что:

«10 сего марта 10 офицеров с командиром полка подполковником Снесаревым, как приверженцы старого строя, арестованы. 295-й запасный полк во главе с вновь избранным командиром Гдовским, воинским начальником капитаном Алтуховым окончательно присоединился и приветствует новое правительство. Жертв нет, все успокоились».

Рабочие и железнодорожники города Моздока (Терской области) сообщили о противодействии местного казачьего атамана и начальника гарнизона «предначертаниям нового правительства» и что он ждет восстановления старого режима. Военный министр назначил нового атамана.

Из далекого Хабаровска телеграфно сообщали от 7 марта о смещении начальника гарнизона генерала Давыдова. Мера эта была вызвана необходимостью предупредить выступления войск и населения против него.

Из Читы войсковой старшина Иконников телеграфно от 8 марта военному министру сообщал, что:

«Комитетом общественной обороны арестованы наказной атаман войска генерал Мустафин, председатель войскового управления полковник Рылов. Тем же комитетом назначены наказным атаманом атаман первого отдела генерал Толстихин, временным председателем войскового правления советник Ананьин. Временное исполнение должности наказного атамана до прибытия в Читу генерала Тол-стихина возложено комитетом на меня, о чем в порядке статьи 108 Положения о срочных донесениях доношу».

Та же волна смещений докатилась и до Туркестана. В целом ряде городов и местечек солдаты местного гарнизона при помощи общегражданских комитетов смещали начальников, командиров и назначали на их место других.

На все такие телеграммы военный министр отвечал, через сохранившиеся военные округа, а чаще минуя их, утверждением новоизбранных. Иногда требовали указать, кем заменены арестованные. Военное министерство старалось принимать все меры к тому, чтобы военная машина не была нарушена в процессе происходившей ломки. Техника этого дела была возложена на генерала Маниковского, который отдавал распоряжение как об устранении, так и о замене новыми. Типом телеграфного распоряжения может служить следующий ответ уральцам:

316

«Уральск, генералу Мартынову. Устраните временно от должности начальника войскового штаба Колпакова и офицеров 10-го полка есаула Дынникова, Лоскутова, Бородина, подполковника местной команды Пантюхина и прапорщика Корпинского Укажите, кто временно управляет областью. 220. За военного министра Маниковский».

Несмотря на принятые Ставкой меры к тому, чтобы присоединение к новому правительству фронтовых частей и гарнизонов совершалось организованно, во многих местах это дело не обошлось без конфликтов. Кое-где местные начальники и командиры придерживались политики выжиданий, не только не пропускали в казармы никаких сведений о революционном перевороте, но и скрывали от солдат и те приказы, которые получали по команде сверху. Но, несмотря на принятые начальниками полицейские меры, изолировать солдат от всего населения было невозможно, и сведения о событиях проникали сквозь казарменные ограды и заграждения, вызывая вспышки возмущения солдат. Телеграммой от 6 марта военное министерство было извещено, что:

«Крепость Каре, в лице своего начальника гарнизона генерала Линдебаума, была против временного комитета. Генерал Линдебаум назвал всех членов временного комитета приказчиками, — мы же, верные сыновья нашего святого отечества, будучи возмущены до глубины души, свергнули его и заключили в крепость Приветствуют вас все войска Карского гарнизона в лице временно избранного начальника гарнизона».

Этот район принадлежал Кавказскому фронту, через его командование военный министр отдал распоряжение об урегулировании дела с заменой коменданта крепости. Через несколько дней выбранный гарнизоном новый комендант полковник Карамышев доносил Временному правительству, что:

«События в Карсе вспыхнули стихийно. По поступившим пока ко мне сведениям, предполагаю, что главной, если не единственной, причиной было некоторое, может быть, невольное промедление со стороны генерала Линдебаума в отдании в категорической форме приказа о подчинении Временному правительству, тогда как каждый час промедления до чрезвычайности повышал возбужденное событиями настроение гарнизона. После ареста генерала Линдебаума и других должностных лиц к вечеру 6 марта положение крепости сделалось крайне опасным. За отсутствием всякой власти погром со стороны темных элементов начинался Необходимо было во что бы то ни стало немедленно предупредить страшную опасность для родины и армии Руководствуясь единственно этим соображением и священной для меня волей Временного правительства поддержать порядок, я, ни минуты не колеблясь, будучи единогласно избран общим собранием воинских чинов гарнизона временным комендантом, принял на себя это бремя и счастлив, что при дружном содействии

317

офицеров и солдат гарнизона, беззаветно всю ночь работавших со мной по восстановлению порядка, таковой был в ту же ночь восстановлен».

Возникли в те же дни волнения и в Батуме, но благодаря тактичному поведению местного командования и принятым общественными организациями мерам недовольство было ликвидировано местными силами.

Были случаи требования смены офицеров с командных постов и на Северном фронте. 7 марта из Риги была получена телеграмма от председателя комитета по организации латышских стрелковых батальонов Гольдмана, в которой сообщалось, что:

«Для предотвращения в Риге народного волнения, вследствие тенденциозной деятельности начальника штаба 12-й армии Беляева, ярого защитника старого строя и близкого Протопопову лица, желательно немедленное устранение его от должности. Насколько пользуется общими симпатиями генерал Радко-Дмитриев, настолько вызывает общее негодование среди военных и населения деятельность начальника штаба Беляева, увольнение которого крайне желательно».

На это требование была дана генералу Рузскому шифрованная телеграмма, предлагавшая «временно устранить» генерала Беляева.

Организовавшийся в Выборге (Финляндия) солдатский комитет гарнизона также начал свою деятельность со смены офицеров. 8 марта военному министру в Петроград была направлена телеграмма, в которой солдатский комитет сообщал о том, что он

«постановил просить вас немедленно устранить коменданта крепости генерала Петрова, как приверженца старой власти и провоцирующего население Финляндии. Комендант крепости временно устранен от должности, подвергнут домашнего аресту, о чем поставлен в известность командир 42-го армейского корпуса. Ввиду важности вопроса комитет просит о последующем срочно телеграфировать».

Из Пскова в военном министерстве была получена письменная просьба о смещении начальника снабжения генерала Саввича и других лиц, за подписью «Солдаты» и помеченная 7 марта. Там ей не было придано значения, и это побудило солдат направить в Питер целую делегацию. Делегация искала правды как в военном министерстве, так и в Таврическом дворце. Были товарищи и в Исполнительном Комитете, имея на руках удостоверения от своих частей и напечатанное на машинке обращение к «Товарищам-гражданам», в котором солдаты приоткрывали краешек картины военного быта и взаимоотношений, следующего содержания:

318

«Усердно просим, даже не просим, а умоляем для спасения нашей дорогой родины немедленно устранить от должностей самых яростных черносотенцев, как-то: главного начальника снабжения армий Северного фронта генерала Саввича, его коменданта штаб-квартиры подполковника Федорчука, бывшего почетного лейб-медика двора его величества тайного советника Двукраева, сейчас находящегося начальником санитарной части армий Северного фронта, и его помощника действительного статского советника Рубцова, которые усердно продолжают служить старому правительству, стараются сделать дезорганизацию и отдают такие распоряжения, чтобы никаких сношений с Петроградом не было, даже на этих днях было распоряжение «прекратить в Петроград отпуска и командировки как офицерам, так и нижним чинам»; это все делается с умышленной целью, чтобы только расстроить вновь воздвигнутый строй свободы. Нам теперь необходима их работа, которую должны они проявить для спасения нашей дорогой родины и этой усердной работой спасти родину от зловещего врага, но они, наоборот, будут продолжать губить Россию, как и до сего времени. Ради спасения нашей дорогой родины скорее необходимо их устранить от занимаемых должностей и поручить их людям, имеющим доверие к освобождению родины. Подполковник Федорчук за полтора года службы солдат не называл и не называет как только одно — «сволочь»; он нас старался морить голодом и самыми гнилыми продуктами, которых никто не мог кушать, а на заявления получался ответ: «Еще эту сволочь кормить приличнее, она все сожрет, что ни дай». Начальником санитарной части было бы желательно назначение доктора Спасского, того же управления, истинно разумного и с сильной волей гражданина, который сумеет подать помощь нашим товарищам солдатам на фронте, где, как известно, самая необходимая — «помощь санитарная»; он заслуживает своего уважения как долголетней практикой, так и по качествам своего достоинства, который, вполне уверены, сделает подвиг самого честного гражданина обновленной свободной России, сейчас делегат собрания рабочих и солдатских депутатов в Пскове.

Мы ясно видим все проделки этих четырех вышеуказанных лиц, а потому еще раз просим для спасения нашей дорогой родины устранить их немедленно же с соблюдением изолирования.

Верные родине товарищи ваши солдаты. 7/III 1917 г.».

Далеко не всюду солдаты действовали «мирным путем», добиваясь удаления того или иного офицера давлением, через свои организации, на высшее командование. Уже в начале марта на почве недоверия к офицерскому составу были случаи ареста целых штабов и применения революционных средств в деле смещения начальников. Ряд таких случаев имел место на Западном фронте.

Командовавший 171-й пехотной дивизией генерал-майор Чаусов секретным рапортом от 8 марта доносил военному министру, что:

«6 марта сего года вечерней переклички в 21-м часу фельдфебель 3-й роты 682-го полка подпрапорщик Маляев обратился к дежурному по гарнизону д. Козье поручику с просьбой разрешить разъяснить солдатам некоторые приказы. Получив разрешение,

819

подпрапорщик Маляев сразу же начал говорить о текущих событиях и о выборе депутатов от каждой роты.

После него ефрейтор 4-й роты Сергей Шумилов без разрешения выступил также с речью, в которой обращал внимание солдат на то, что они получают мало мыла, отопления, освещения, что от них скрыли приказ о выборе от каждой роты по одному солдату в качестве депутатов в Совет рабочих, а также почему у нас служат немцы и, между прочим, командир полка полковник Катхе.

Прибывший тотчас же к солдатам начальник гарнизона штабс-капитан Хвесюк выяснил, что такого приказа не поступало, что от них никаких приказов не скрывают, и посоветовал солдатам разойтись. Солдаты разошлись по своим помещениям.

Около 22 часов 20 минут командир полка полковник Катхе, возвращаясь из бани, приехал в д. Козье, зашел к командующему 1-м батальоном штабс-капитану Хвесюку: в это время около помещения, где был командир полка, как видно, по заранее сделанному уговору, собрались солдаты 3-й роты во главе с подпоручиком Ма-ляевым, а также часть людей первого батальона. Из толпы вышел ефрейтор Шумилов и, обращаясь к командиру полка, сказал: «От имени нового правительства арестуем вас», предложил отдать револьвер и шашку и, усадив в сани, под конвоем отправил на разъезд Демехи, а оттуда в г. Гомель в поезде № 444.

Несколько ранее этого времени вооруженная толпа солдат, около 200 человек того же батальона, окружила штаб полка, выставила вооруженную охрану около телефонов, а провода в штаб дивизии и батальоны полка прервала. Офицеры: полковой адъютант штабс-капитан Благов, прапорщики Сапожников, Ширяев и Шурупов — временно были арестованы в помещении штаба полка вооруженными караулами, и им не было разрешено пользоваться телефоном, поэтому в штаб дивизии не было сообщено о случившемся до тех пор, пока полковник Катхе не был отправлен в Гомель в поезде. После этого была снята охрана. Штаб дивизии получил сведения об аресте командира полка в 5 часов 25 минут 7 марта. Мною тотчас же были приняты меры к выяснению места нахождения командира полка, причем выяснилось, что полковник Катхе под конвоем 12 человек 1-го батальона в это время проехал станцию Речицу, где поезд не останавливался. По телеграфу было сообщено комендату станции Гомель о принятии мер к освобождению командира полка и аре-стованию конвоя.

Сегодня получена телеграмма начальника Гомельского распределительного пункта № 10819 о том, что полковник Катхе с конвоем в 12 человек передан начальником гарнизона в его распоряжение для отправления в Смоленск в штаб округа. Во время происшествия солдаты вели себя вполне корректно. В настоящее время в полку полный порядок. Занятия идут нормально, никаких выступлений не было. Дознание по этому делу производится».

Этот рапорт указывает на наличность организованности в действиях солдат. Движение в 171-й дивизии на этом не остановилось, и по примеру солдат 682-го полка солдаты других полков потребовали удаления ряда командиров.

В военное министерство из действующей армии приходили телеграммы, сообщавшие, что:

320

«После незаконного арестования 6 марта солдатами 682-го полка своего командира полка полковника Катхе, доблестного Георгиевского кавалера, 11 марта, невзирая на призыв солдат к порядку, несмотря на личные беседы начдива *-171 и выяснения незаконности этого поступка, некоторые офицеры 684-го полка передали командиру полка полковнику Яковицкому просьбу солдат передать командование полком и оставить полк во избежание незаконных против него действий. Полковник Яковицкий ночью прибыл в штадив **. Для расследования начдивом в 684-й полк командирован комбриг ***. В ночь на 11 марта в 31-м Сибирском стрелковом полку выборные от всех рот явились в штаб полка, арестовали командира полка и 19 офицеров, якобы не сочувствующих новому порядку, избрав командующим полком поручика Крюкова. Причина такого явления — неправильное понимание роли Совета рабочих и солдатских депутатов, приказы и воззвания последних. Приказано начдиву немедленно выехать, собрать выбранных и лично разъяснить им незаконность содеянного. Ввиду того что печальное и недопустимое явление это, очевидно, делается заурядным и опасность его велика, довожу до сведения, испрашивая зависящих распоряжений. 16649. Смирнов».

Немало было случаев, когда конфликты возникали на почве проведения солдатами в жизнь приказа об отмене титулования. Командовавший 10-й армией генерал Гор-батовский сообщал 11 марта 1917 года, что:

«9 марта солдаты парка 3-го дивизиона 11-й полевой тяжелой артбригады пытались арестовать командира бригады генерал-майора Яненко за то, что он якобы идет против нового правительства. Недоразумение произошло на почве нового титулования «господин генерал», к каковому генмайор **** Яненко еще не привык и в этом случае не выказал со своей стороны достаточного такта. Вследствие уговоров командира дивизиона солдаты отказались от своего первоначального намерения, но решили подать жалобу, с которой и отправился их выборный в Петроград с разрешения командира дивизиона. Данный инцидент всецело является порождением недоразумения солдат, не уяснивших себе сущность событий на основании газетных сведений об арестах, считающих и себя вправе их производить. Ввиду огромного значения разъяснения, полученного лично в Петрограде, прошу не отказать в разъяснении подателю жалобы о необходимости доверия и подчинения своим начальникам. Такое разъяснение, сделавшись известным солдатам, значительно поможет в деле сохранения дисциплины и порядка в армии. Со своей стороны начальствующие лица принимают все меры для разъяснения событий и распоряжений правительства путем личных бесед с солдатами».

Кое-где солдатское движение принимало одновременно и аграрный характер. Так, например из Юрьева предводитель дворянства телеграфировал от 11 марта, что:

* Начдив — начальник дивизия.

** Штаб дивизии

*** Комбриг — командир бригады.

**** Генерал-майор.

321

«282-й маршевый батальон, арестовав часть офицеров, соседних помещиков, управляющих, распоряжается самовольно продуктами и живым инвентарем хозяйства».

Все командование, сверху донизу, было вовлечено в агитационно-уговорщическую кампанию. Во многих местах старые генералы и офицеры под предлогом соблюдения формы доходили до преследования солдат за красные бантики, пришиваемые к петлицам. Доводя солдат такими мерами до отчаяния, вызвав возмущение, командиры впадали в панику и слали прямо в Питер на имя А. И. Гучкова или Временного правительства телеграммы о помощи. В таких случаях Временное правительство обращалось к главнокомандующим, и последние брали на себя роль уговорщиков. Одновременно по отношению к таким начальникам, оказавшимся неспособными ориентироваться в новых условиях, принимались меры смещения. Так поступал генерал Брусилов, сообщая об этом телеграммой, что:

«Вследствие телеграммы, посланной вам непосредственно начальником пехотной дивизии генералом Бачинским 12 марта, сообщаю, что мною приказано немедленно командировать ко мне от этой дивизии выборных по одному солдату от батальона и артиллерийского дивизиона и по одному офицеру от полка и артиллерийской бригады для личной моей с ними беседы и установления этим путем полного порядка в дивизии Ген. Бачинского за нераспорядительность, растерянность, неумение внушать в подчиненных доверие к себе и за обращение непосредственно к вам я отрешил от должности. Ввиду ожидающегося прибытия в армии фронта представителей Гос. Думы, о чем я просил телеграммой 12 марта № 958, надобности в особом командировании такого представителя по просьбе генерала Бачинского не встречается В данный момент мне трудно вырваться, чтобы туда самому проехать, но если окажется нужным, то постараюсь выбрать для сего момент Значения этому пустому инциденту не придаю».

Все эти явления глубоко беспокоили Временное правительство. Оно пыталось через Керенского умерить агитационную деятельность Совета и добиться отмены его приказов. Чтобы парализовать революционную деятельность, Временное правительство и Комитет Государственной Думы посылали на фронт своих уполномоченных для контрагитации. В Совете же как среди рабочих, так и солдат господствовало недовольство Временным правительством, тормозившим дело демократизации армии. В Исполнительный Комитет Совета поступали сведения с позиций, что там все оставалось по-старому. Командный состав не признает комитетов, и если последние где существуют, то на полулегальном положении. Кое-где офи-

322

церы вели себя подозрительно, устраивали замкнутые собрания. Все это действовало крайне раздражающе на войска, а на фронте это становилось опасно.

Временное правительство сменяло неугодных военачальников, но вводить в действие новые системы по демократизации армии против воли командного состава не хотело. Во всех своих мероприятиях оно считалось с мнением Ставки и военных людей и уступало Исполнительному Комитету только в деталях.

Для укрепления своей власти русской империалистической буржуазии необходимо было найти опору в командном составе многомиллионной армии. Комитет Государственной Думы уже 27 февраля начал вести переговоры, телеграфные и личные, с различными представителями высшего командного состава. Среди командного состава царской армии было много оппозиционных элементов, настроенных весьма враждебно к дворцовой военной и внутренней политике царской клики. Однако верхи этой оппозиции прекрасно учитывали, какой вред может произойти от проникновения политической борьбы в нутро самой армии, особенно тех частей, которые находятся в пределах боевых линий, и поэтому стремились к тому, чтобы присоединение армии к происшедшему перевороту совершалось сверху, через командующих, а не помимо или против них. Эту же опасность сознавали и политические руководители буржуазии, в частности деятели Временного Комитета Государственной Думы. Поэтому они стремились к возможно полному соглашению с командными верхами армии, избегая каких-либо попыток непосредственного обращения к солдатам, помимо командной линии, а лишь по ней или в подкрепление ее и необходимой им дисциплины.

Петроградский генералитет, за редкими исключениями, примкнул к революции весьма быстро. Генеральный штаб в лице целого ряда ответственных руководителей уже с 27 февраля принимал некоторое участие в работах Военной комиссии Временного Комитета Государственной Думы. Члены Государственной Думы пустили в ход все свои личные и служебные связи для того, чтобы предотвратить возможные конфликты «преданных по долгу присяги» командных верхов с организовавшейся властью. Лишь после такой дружной, активной подготовки Временный Комитет Государственной Думы стал на почву официального обращения к руководящим кругам армии и флота.

323

После свержения царского правительства председатель Государственной Думы, распущенной указом царя 26 февраля, отправил телеграфно и через печать на имя командующих флотами Балтийского и Черного морей, главнокомандующих армиями Северного, Юго-Западного и Западного фронтов, помощника главнокомандующего Румынским фронтом, главнокомандующего Кавказским фронтом и начальника штаба Верховного главнокомандующего следующее обращение:

«Врем. комитет членов Гос. Думы сообщает вашему высокопревосходительству, что ввиду устранения от управления всего состава бывшего Совета министров правительственная впасть перешла в настоящее время к Врем. Комитету Гос. Думы.

Врем. Комитет членов Гос. Думы, взявший в свои руки создание нормальных условий жизни и управления в столице, приглашает действующую армию и флот сохранить полное спокойствие и питать полную уверенность, что общее дело борьбы против внешнего врага ни на минуту не будет прекращено или ослаблено. Так же стойко и мужественно, как доселе, армия и флот должны продолжать дело защиты своей родины.

Врем. Комитет при содействии столичных воинских частей и при сочувствии населения в ближайшее время водворит спокойствие в тылу и восстановит правильную деятельность правительственных установлений.

Пусть и со своей стороны каждый офицер, солдат и матрос исполнит свой долг и твердо помнит, что дисциплина и порядок есть лучший залог верного и быстрого окончания вызванной старым правительством разрухи и создания новой правительственной власти. — Председатель Гос. Думы Мих. Родзянко».

Однако, несмотря на переговоры и обращения Временного Комитета Государственной Думы, часть высшего командного состава, особенно близкая к Ставке, не хотела понимать переворота даже в том ограниченном направлении, как это диктовалось либеральными политиками из Петрограда. Николай II, отрекаясь от престола, подписал еще указ о назначении вместо себя Верховным главнокомандующим великого князя Николая Николаевича, а также и указ о том, новом Совете министров. Верхи главного командования ухватились за эти указы и пытались построить на них объяснение и оправдание всего переворота. Генерал Алексеев приказом № 343 опубликовал 4 марта манифесты об отречении царя Николая и Михаила Романовых, назначение Львова и Верховного главнокомандующего царем придавало совершенно искаженный характер появлению Временного правительства. Петроградский Исполнительный Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов узнал, далеко не прямым путем, следующую телеграмму-приказ:

324

«Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич повелел сообщить армии и флоту: 1) волею государя императора Николая II, указом Сената, данным 2-го сего марта, его императорское высочество назначен Верховным главнокомандующим и изволит вступить в должность 3-го сего марта; 2) в согласии с Государственной Думою государь император указом Правительствующему Сенату назначил председателем Совета министров, ответственного перед народом и его представителями министерства князя Георгия Евгеньевича Львова; 3) в состав министров вошли министр внутренних дел князь Георгий Евгеньевич Львов, министр иностранных дел Павел Николаевич Милюков, министр юстиции Александр Федорович Керенский, министр путей сообщения Николай Виссарионович Некрасов, министр торговли и промышленности Александр Иванович Коновалов, министр народного просвещения Александр Аполлонович Мануйлов, военный министр и временный морской Александр Иванович Гучков, министр земледелия Андрей Иванович Шингарев, министр финансов Михаил Иванович Терещенко, государственный контролер Иван Васильевич Годнев, обер-прокурор Синода Владимир Николаевич Львов. Надлежит указать, что по всем подлежащим вопросам надо сноситься с новым правительством; 4) в согласии с Государственной Думою государь император издает манифест, который и будет объявлен законным порядком. По справке из нового министерства из г. Петрограда, манифест будет обнародован в ночь на 4 марта, и немедленно об этом вы будете поставлены в известность 3 марта 1917 г. № 1929. Генерал-адъютант Алексеев».

Этот приказ вызвал большое возмущение, и члены Исполнительного Комитета на заседании от 6 марта постановили «признать необходимым настоять перед Гучковым (военным министром Временного правительства. — А. Ш.) об отмене приказа Николая Николаевича». Кроме того, самый факт назначения Николая Николаевича Романова на столь важный пост, как Верховное командование, учитывался как большая политическая опасность.

От Временного правительства требовали смещения Николая Николаевича Романова, а равно и всех членов династии со всех ответственных постов. «Известия Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» в номере от 6 марта по этому случаю писали:

«Указ Николая II превратил князя Львова из министра революции в министра, назначенного царем, хотя и бывшим.

В глазах некоторой части публики такое превращение, быть может, имеет известную ценность, так как примиряет с Львовым сторонников старой «законной власти». Они не могут не признать Львова, ибо он назначен той именно верховной властью, которую они признают единственным источником всякой власти.

Возможно, что и для самого кн. Львова и его политических друзей лестно царское назначение. Ведь теперь кн. Львов не министр, поставленный «взбунтовавшимся народом», а «настоящий»,

325

«законный министр», какие бывают во всех «порядочных» государствах.

Однако для демократических кругов превращение кн. Львова в «законного царского министра» совсем нелестно».

Фактом назначения царем Врем. правительства буржуазные дельцы предполагали обезоружить, лишить сопротивления, примирить с новым порядком монархические элементы армии. Об этом в кулуарах Таврического дворца говорили открыто, и буржуазные политики признавали такой прием правильным. Революционно настроенные круги негодовали, их возмущение выражает и передовица, заявляя, что:

«Демократия должна требовать от Врем. правительства, чтобы оно прямо и недвусмысленно заявило, что признает указ Николая II о назначении кн. Львова недействительным. Если правительство откажется выполнить это требование, оно тем самым признается в своих монархических симпатиях и обнаружит, что недостойно звания Врем. правительства восставшего народа. Революция не нуждается в одобрении бывшего монарха».

Что же касалось назначения царем Верховного главнокомандующего, то «Известия» писали об этом как о слухе, еще не подтвердившемся в тот день. Из самого же приказа видно, что царский указ был издан еще 2 марта и был скрыт сознательно только от солдат и рабочих Петроградского района. Выражая свое возмущение таким назначением, «Известия» писали, что:

«Демократия должна потребовать от Врем. Правительства немедленного смещения с офицерских (а тем более командных) постов всех членов старой династии».

После отречения Николая Романова его дядюшка Николай Николаевич продолжал в качестве великого князя «повелевать» войсками, обмениваться телеграммами со Ставкой и командующими армиями и получать от них поздравления. В качестве главнокомандующего Кавказской армией он издал следующий приказ:

«Повелеваю всем войсковым начальникам, от старших до младших, внушить и разъяснить чинам армии и флота, что после объявления обоих актов они должны спокойно ожидать изъявления воли русского народа, и святой долг их, оставаясь в повиновении законным начальникам, оберечь родину от грозного врага и своими подвигами поддержать наших союзников в беспримерной борьбе. Генерал-адъютант Николай».

В качестве «Верховного главнокомандующего и великого князя Николая Николаевича» Н. Н. Романов выпускал воззвания и обращения к населению Кавказа63. Врем. правительство печатало эти обращения в своем

326

официальном органе и только по настойчивому требовал нию советских представителей поставило задачу его смещения. Для усиления давления на Врем. правительство обычных путей и переговоров оказалось мало. «Известиям» пришлось поднять по этому поводу целую агитационную кампанию.

Несмотря на происшедший переворот, отказ царей от престола, в армии продолжались еще старые порядки, а в верхах командования через неделю после переворота процветали монархические обычаи титулования. Показателем этого может служить документ с Западного фронта, опубликованный в № 267 «Вестника Комитета Западного фронта», органе Всероссийского земского союза:

«ПРИКАЗ

ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО АРМИЯМИ ЗАПАДНОГО ФРОНТА

6 марта 1917 года № 1404

Объявляю телеграмму, полученную мною от его императорского высочества Верховного главнокомандующего: «Сердечно благодарю вас и доблестные войска вверенного вам фронта за выраженные чувства. Да поможет нам Бог довести войну до победного конца. Генерал-адъютант НИКОЛАЙ».

Означенная телеграмма последовала в ответ на нижеследующую мою телеграмму его императорскому высочеству Верховному главнокомандующему: «С чувством великой радости войска фронта, со мною во главе, памятуя ваше испытанное предводительство войсками, приветствуют вступление вашего императорского высочества в Верховное главнокомандование всеми русскими силами, в полной уверенности, что вы поведете их к конечной победе над упорным врагом в предстоящей решительной борьбе».

Будем же твердо памятовать слова нашего Верховного главнокомандующего: «Да поможет нам Бог довести войну до победного конца» — и все мысли, все силы направим к тому, чтобы достигнуть этой победы.

«Все для победы» — ныне, более чем когда-либо, должно быть призывным кличем каждого верного сына России.

Помните: без победы не будет прочного мира, без победы невозможно спокойное и свободное процветание нашей родины.

Приказ этот прочесть во всех ротах, батареях, эскадронах, сотнях и командах.

Главнокомандующий армиями генерал-адъютант Эверт».

В назначении Николая Николаевича Романова «вождем армии» видела свое спасение вся романовская родня и дворцовая челядь. Эти чаяния, что дядя Николай Николаевич поправит пошатнувшиеся дела Романовых, были довольно прочны в среде крупных землевладельцев и царских вельмож. В руки Совета в середине марта попало письмо Марии Павловны Романовой к сыну Бо-

327

рису, в котором мамаша излагала свои надежды. Посол, генерал Чебыкин, письмо доставить не смог, так как был арестован, и ее письмо попало в руки Врем. правительства 64.

Отношение известной части высшего командного состава, группировавшегося около Ставки, вокруг начальника штаба, Верховного главнокомандующего ген. Алексеева, на словах примкнувшей к революционному перевороту, на деле было глубоко враждебное. Через несколько дней после переворота в Петрограде и Москве ген. Алексеев издал следующий контрреволюционный приказ, опубликованный в «Известиях» от 8 марта:

«Вследствие телеграммы начальника штаба Западного фронта о том, что из Великих Лук на Полоцк едет депутация в 50 человек от нового правительства и обезоруживает жандармов, по означенному вопросу был запрошен председатель Гос. Думы, который сообщил, что никаких депутаций не посылалось. Таким образом, по-видимому, начинают уже появляться из Петрограда чисто революционные разнузданные шайки, которые стремятся разоружить жандармов на железных дорогах и, конечно, в дальнейшем будут стремиться захватывать власть как на железных дорогах, так и в тылу армии и, вероятно, попытаются проникнуть и в самую армию. Надо принять самые энергичные меры, установить наблюдение на всех узловых станциях железных дорог в тылу, иметь на этих станциях гарнизоны из надежных частей под начальством твердых офицеров. При появлении где-либо подобных самозваных делегаций таковые желательно не рассеивать, а стараться захватывать их и по возможности тут же назначать полевой суд, приговоры которого приводить немедленно в исполнение. 3 марта 1917 года № 1925. Алексеев».

В этом приказе весьма откровенно выражена вражда к революционному движению, толкнувшая генерала на защиту жандармов. Разоружение полицейских, жандармов и т. п. служителей и охранителей царских порядков являлось на местах первым шагом обеспечения торжества революции. По линиям железных дорог эти меры производились рабочими заводов и железнодорожных служб, а также и революционными солдатами. Алексеев увидел в этом опасность и на прежний манер предложил своим подчиненным применить к революционерам меры военно-полевой расправы: виселицу или расстрел. Петроградские события ему правильно представлялись в двойственном виде. С одной стороны, он знал, прекрасно понимал стоявших во главе Врем. Комитета Гос. Думы, так же боявшихся революции, как и он сам, ген. Алексеев, начальник царской Ставки. С другой стороны, он видел революцию настоящую, которая представля-

328

лась ему в виде «чисто революционных разнузданных шаек», против захвата власти которыми он готов был бороться виселицами.

Этот случай был далеко не единичным показателем действительных политических намерений командных и либеральных кругов начала революции. Они соглашались, сходились на весьма умеренной платформе, имевшей в виду прежде всего «интересы победы» и меньше всего принимали во внимание интересы народных масс. Но все их усилия оседлать революцию на умеренной, либерально-монархической программе были бесплодны и терпели с каждым днем поражения. Меры против рассылавшихся тогда революционными организациями и Советами делегаций принимались по всем армиям, как говорит об этом следующая телеграмма:

«ТЕЛЕГРАММА № 857/52003

Этап 201 Бологое. Этап 204 Ст. Русса. Этап 205 Новгород. Этап 206 Дно. Этап 207 Осташков. Этап 208 В. Луки. Этап 209 Невель. Этап 210 Ржев. Этап 211 Копия В. Луки. Из 142 П.Т.О.

Новое правительство уведомило на запрос, что никаких делегаций депутатов в районе фронта ни с какими поручениями оно не рассылало, не рассылает, посему приказано членов таких делегаций как самозванцев задерживать и предавать суду точка Сообщаю это по приказанию наштасева к руководству и исполнению. № 52003/Е. Шнабель».

Когда в Петрограде вспыхнуло восстание, кронштадтские военные и полицейские власти приняли меры к тому, чтобы изолировать гарнизон, не допустить до него никаких известий о том, что делается в Петрограде. Однако господа генералы не рассчитали, что революцию скрыть нельзя. Различными путями вести о победе рабочих и солдат в столице докатились и до кронштадтских моряков и солдат крепости. Когда эти события стали известны, солдаты и матросы с оружием в руках вышли на улицы. Некоторые элементы из командного состава пытались противодействовать и даже сеять рознь и провоцировать солдат и моряков. Этим путем они довели вооруженные массы до состояния отчаяния, в порыве которого солдаты и моряки пустили в ход свои винтовки и клинки против наиболее ненавистных офицеров.

За время войны в Кронштадте, как в гарнизоне, так и на судах, был установлен жестокий режим. Все острие его было направлено на борьбу с революционной крамолой. Сотни передовых матросов были под особым надзором. На почве издевательского режима возникали возмущения, которые подавлялись с необыкновенной жесто-

329

костью. К началу революции военная тюрьма Кронштадта была наполнена революционерами — моряками и солдатами. Первые удары восставших были направлены против тех, кто проводил эту жестокую политику подавления революционного движения. Среди десятков расстрелянных и зарубленных офицеров был и сам адмирал Вирен, особенно ненавидимый рабочим населением и гарнизоном*. Большое количество офицеров было посажено в тюрьму, на места освобожденных моряков и солдат.

Для наведения порядка военный министр Гучков послал в Кронштадт комиссаром Пепеляева, который сгруппировал вокруг своей персоны «совет десяти». Сами же матросы, солдаты и рабочие выбрали через своих делегатов особый «комитет движения». Пепеляев повел политику «успокоения» путем запугивания «немецкими» агентами, аэропланами и даже «вражеской эскадрой». Под шумок военной опасности завел прежнюю цензуру писем, запрещал отпуска военным после 6 часов вечера и вел дело к приближению «революционного» порядка к старому режиму. Среди моряков и солдат поднялся ропот. Нависла новая гроза.

Наша партийная организация по инициативе Петербургского Комитета повела дело борьбы с неурядицей и контрреволюционными происками в войсках и флоте организованным путем. От временных и разрозненных организаций перешли к одной, общей для всех, — к Совету Рабочих, Солдатских и Матросских Депутатов. Таким образом, удалось избежать, предотвратить надвинувшуюся, благодаря пепеляевской политике, попытку новой расправы с офицерами и ввести все движение моряков в организованное русло. Работа нашей партии в те дни оставила глубокие следы, спаяла и объединила наиболее энергичных и революционных моряков под знаменем большевизма. Кронштадт вскоре стал одной из крепостей нашей партии.

Вопрос о событиях в Кронштадте неоднократно ставился и на заседаниях Исп. Комитета. В протоколе заседания Исп. Комитета от 4 марта имеется заявление представителей «Кронштадтской армии» о том, что там создалось весьма серьезное положение «благодаря столкновениям между матросами и сухопутными войсками». Те же представители обвиняли наших товарищей, социал-

* Общее количество убитых офицеров было не более ста.

330

демократов (б-ков) с Выборгской стороны, в том, что своей критикой Врем. правительства и Совета Рабочих и Солдатских Депутатов «еще сильнее обострили положение». Эти представители были очень близки к руководящим пепеляевским кругам, и их сведения о столкновениях между матросами и солдатами носили характер политической спекуляции. Столкновений между частями гарнизона в Кронштадте не было, но было весьма резкое, отрицательное отношение к офицерам.

В протоколе от 8 марта о Кронштадте помещено следующее сообщение:

«Избиение офицеров, арест их в большом количестве, командный состав из офицеров совсем отсутствует, выбраны командирами кораблей из состава самих матросов. Флот, как боевая единица, совсем не существует».

Это сообщение явно панического характера и расходилось с тем, что нашла делегация Исп. Комитета на месте. В связи со снятием офицеров служба была изменена, но отнюдь не нарушена и далека была от дезорганизации.

Приблизительно так же развивались события в Гель-сингфорсе и Свеаборге. Лукавая политика командных верхов адмиралу Непенину и многим его сподвижникам стоила жизни. Для успокоения возбужденных моряков и солдат туда была послана делегация в составе: М. Скобелева, двух матросов: Хомякова, Масловского и солдата Кудрявцева. Из газетных сообщений об этой поездке, а также из доклада делегации по возвращении из Финляндии преступность командного состава и полицейских властей была налицо. Вот как описывают эту поездку «Известия»:

«Делегация ехала в специальном поезде, который на всех остановках встречался представителями администрации Финляндии, рабочими и частями войск, расквартированных вблизи железной дороги. Произносились речи, играла музыка, так что поездка постепенно превращалась в триумфальное шествие свободы в закабаленную Финляндию. На Гельсингфорсском вокзале членов делегации встретил почетный караул, составленный из частей войск гарнизона Свеаборгской крепости и экипажей флота. После торжественной встречи делегаты, вместе с новым командующим вооруженными силами Балтийского флота и Финляндии, адмиралом Максимовым, вышли на площадь у вокзала. На площади были построены почти все силы крепости. Налево стояла серая сплошная стена гарнизона крепости, направо грозно чернела стройная линия матросов. В центре площади был устроен специальный помост. На этот помост взошли делегаты из Петрограда и адмирал Максимов.

Здесь же был прочитан указ о назначении адмирала Максимова командующим флотом, вместо убитого адмирала Непенина. Это

331

назначение было встречено сочувственно, так как адмирал Максимов пользуется среди моряков и гарнизона полным доверием и благожелательностью.

Речи депутатов прерывались громовым «ура!», и парад закончился общим порывом восторга. Депутатов на руках донесли до автомобилей, на которых они отправились к месту стоянки флота. К кораблям подъехали по льду. На всех кораблях развевались красные флаги, а на палубах стояли в строю команды, не участвующие в параде. Моторы шли тихим ходом, встречаемые и провожаемые восторженными возгласами приветствий.

Моторы подошли к одному из линейных кораблей, на котором отношения между командой и офицерами были несколько более обостренные, чем где-либо. Делегатам удалось быстро ликвидировать напряженность отношений, и часть офицеров немедленно присоединилась к ликующей массе.

В 8 час. вечера был созван Совет представителей армии, флота и рабочих Свеаборгского порта. На заседании присутствовал и командующий флотом, который заявил, что отныне он считает Исп. Комитет прикомандированным к своему штабу и что в руки этого комитета передаются часть хозяйственных функций и дела внутреннего распорядка.

После непродолжительных прений было решено опустить боевые знаки, освободить задержанных офицеров и взять в свои руки водворение порядка в крепости и городе. Немедленно были произведены выборы Исп. Комитета. К приведению в порядок города было приступлено к утру. Во всех воинских частях были избраны свои местные комитеты, и делегаты посещали почти каждую из частей, беседуя о необходимости создания порядка и о задачах переживаемого момента. Постепенно товарищи матросы, взявшие на себя патрульную службу, привели в порядок жизнь города. Снова пошли трамваи. В это время Исп. Комитет энергично приступил к ликвидации приспешников, о которых во время общей суматохи совершенно было позабыли.

При этом выяснилась гнусная роль начальника жанд. управления ген. Фрайберга. Этот генерал во время всеобщего движения рассылал телеграммы своим подчиненным следующего содержания:

«Оставайтесь на местах, не все потеряно, есть надежда». Фрайберг исчез на время из города, и по возвращении его на вокзал прибыли вагоны со спиртом. На улицах подозрительные типы стали звать народ грабить вокзал, намекая на присутствие там больших запасов спирта. Все это стало известно комитету, который конфисковал весь спирт и отправил его под надежным конвоем в безопасное место. Немедленно Фрайберг и все остальные чины жанд. управления были арестованы. На свободе оставили тех жандармов, которые служили в контрразведке. Их отправили в распоряжение штаба. В воскресенье делегаты отправились по дивизионным миноносцам и обходили фронт их команд. Затем делегаты выступили на многолюдном митинге в Свеаборгском порту. Всюду, где были депутаты, немедленно водворялось спокойствие, нигде, за малым исключением, не нарушавшееся впоследствии. Конфликты между офицерами и солдатами предотвращались тем, что офицеров, которыми были недовольны команды, задерживали л передавали в следственные комиссии.

В тот же день Ф. И. Родичев, М. И. Скобелев и другие делегаты нанесли визит тальману Финляндского сейма. Визит сразу же превратился в сердечную беседу, в которой была ясно выражена

332

надежда и уверенность, что отныне Финляндия заживет той счастливой жизнью, о которой она мечтала так долго.

М. И. Скобелев и его товарищи отправились в помещение Центр. Комитета Финляндской с.-д. партии. К моменту их приезда перед домом собралась огромная толпа финнов, и петроградские делегаты через посредство своих товарищей финнов оповестили народ о том, что в жизни его наступили лучшие светлые дни. На вечно хмурых, как полярные ночи, лицах финнов никогда, кажется, не выражавших никакого чувства, на этот раз горели самый неподдельный восторг и счастье.

Переворот в Гельсингфорсе, по отзывам возвратившихся делегатов, произошел с минимальным количеством жертв. Погибли люди, игравшие двойную роль, или те, чья беспощадная, бессмысленная жестокость вызвала к себе гнев восставшего народа. Не было пощады и взяточникам, так много навредившим делу обороны родины.

Во все дни переворота матросы по своей инициативе усилили караульную службу по всему финляндскому побережью. Всюду были высланы дозоры, и враг в любой момент встретил бы самый дружный отпор.

Требования матросов кратки, но красноречивы. Они требуют демократической республики, усиления боевой мощи русского доблестного флота, грудью своей защищавшего самое жизненное место России, предания суду тех, чье нерадивое отношение к исполнению служебного долга вредило боевой деятельности флота, и наконец, самое главное — приложить все силы к тому, чтобы война была доведена до победного конца за счастье свободной России.

Во время переворота необходимые подготовительные работы для встречи немцев ни на одну минуту не прекращались. С момента возвращения Скобелева они пошли дружным темпом при общем согласии всех членов согласной семьи флота. По дороге в Петроград М. И. Скобелев был приветствуем на ст. Ляхчи стоявшим там стрелковым полком. Ко времени подхода поезда на перроне был выстроен караул полка со всеми офицерами. Депутат и его сообщение были встречены громовым «ypa!».

Буржуазные печать и организации пытались использовать кронштадтские и гельсингфорсские события, или «анархию», как говорили они, в целях своего похода против революции. Этот поход совершался под знаменем борьбы за боеспособность армии, против «приказа № 1», который служил центром нападок со стороны генералитета и Врем. правительства.

Стремление буржуазии удержать под своим влиянием многомиллионные солдатские массы через командный состав на первых же порах встретило препятствия. Сам командный состав, старое и даже молодое офицерство, своим положением в царской армии не мог завоевать симпатии солдатских масс. Во время переворота офицерство в лучшем случае держалось пассивно. Лишь единицы из офицеров активно присоединились к перевороту, но очень много было таких, которые противодействовали

333

ему и даже открыто сопротивлялись. Все это, взятое вместе, подорвало даже ту степень влияния офицеров, которая полагалась на их долю согласно уставу и пресловутой словесности. Падение авторитета и власти офицеров в действовавших армиях, во флоте, в тыловых частях и учреждениях подрывало все замыслы и надежды нашей буржуазии.

Революцию же буржуазия пыталась использовать как последнее средство для поправления безнадежно потерянных дел войны. Революционный энтузиазм, массовое воодушевление окрылили буржуазию, дали ей новые надежды и могучие средства увлечения. До революции либералы и оборонцы много сетовали на царизм за то, что своими внутренними порядками он убивал дух войны, лишал массы необходимого вдохновения и воодушевления. После революции наступило такое положение, при котором можно было использовать все струны и чувства народа, рабочих и крестьян, воодушевить их для продолжения войны. Вместо поповских проповедей о защите царя и веры православной революция давала буржуазии новые виды обмана, как спекуляция всяческими свободами, землей и волей и тому подобными лозунгами.

«Приказ № 1», изданный Исп. Комитетом Петр. Совета, нанес окончательный удар старому офицерству, одновременно выбил почву и у Гос. Думы, искавшей через офицерство связи и популярности в солдатской среде. Вот почему весь командный состав и вся буржуазия восстали против этого приказа, требуя его отмены. Однако даже умеренные элементы революционной демократии того времени не смели идти на уступки в этом вопросе. Солдатские массы были решительно против сохранения за офицерами той полноты власти над солдатами, которую они имели до революции.

Врем. правительство и Комитет Гос. Думы принимали все зависящие от них мероприятия по восстановлению утраченного командным составом авторитета и власти. При составлении декларации Врем. правительства и при переговорах о личном составе его руководители Комитета Гос. Думы требовали от представителей Совета принятия организационных мер к устранению ненормальных отношений между солдатами и офицерами. В воззвании Исп. Комитета о создании власти (Известия, № 4 от 3 марта 1917 г.) имеется по этому вопросу политический ответ на давление буржуазии. Исп, Комитет высказался за «дружную согласованную работу солдат с офицера-

334

ми». От офицеров. Исп. Комитет в этом воззвании требовал только «уважения в солдате его личного и гражданского достоинства». Московский Совет Рабочих Депутатов 2 марта выпустил особое воззвание, в котором просил граждан Москвы не совершать насилий над офицерами. Мягкосердечие московских товарищей доходило до того, что они рекомендовали гражданам не совершать этих насилий даже над офицерами воинских частей, «не перешедших на сторону народа и оказывающих народу сопротивление», а только задерживать и препровождать их в здание гор. думы.

Врем. Комитет Гос. Думы вел весьма деятельную агитацию за восстановление воинской дисциплины и авторитета командного состава. Эта агитация покоилась на необходимости вести войну и этим тогда определялась. Командный состав был очень обеспокоен тем, что по всему нашему фронту в то время было затишье, а это обрекало наши армии на бездействие, солдат отрывало от драки, давало им возможность интересоваться революционными событиями в тылу и пытаться осуществлять их требования на фронте. Высший командный состав был все же достаточно осторожен и понимал опасность пускаться в инициативные авантюры при наличии начавшегося брожения. Поэтому все его усилия и агитация Врем. правительства и Комитета Гос. Думы были направлены в первую очередь на устранение начавшегося разложения царской армии. Делалось это путем выпуска воззваний, соответствующих приказов и посылки особых делегатов и уполномоченных на фронт. Обращений к армии, к солдатам издавалось очень много. Все они по своему содержанию вращались около войны и победы, были весьма несложны и рассчитаны по смыслу и слогу на рядового патриота.

Уже в первые дни марта в Петрограде и Москве упорно распространялись слухи о прорыве под Ригой. Буржуазия искусно пыталась внушить массам, что после переворота угроза революции и ее еще не определившимся завоеваниям имеется у нас на Западе, в виде «германского императора и его милитаризма». Эту опасность быстро подхватывали и распространяли среди солдат. В воззвании к солдатам и офицерам от имени «Государственной Думы», не собиравшейся и распущенной волей царя, М. В. Родзянко писал: «Враг не дремлет и зорко следит за вами и за нами. Падение старой власти встревожило его, ибо он понимает, что освобожденный народ

335

с большей силой поведет войну к победоносному концу». Таковы были надежды русской буржуазии, которые она приписывала «освобожденному народу», желавшему мира, уставшему от войны. По словам Родзянко, у немцев была лишь одна надежда — «на расстройство фронта, на волнения среди вас, на несогласие между офицерами и солдатами».

В обращении Комитета Гос. Думы к черноморским морякам, искусно составленном, приводящем ряд исторических справок о враждебности «немцев» к нашей революции, сообщалось о захватнических планах Германии:

«Сейчас Германия собирает все силы на нашем фронте, чтобы ударить в нас прежде, чем освобожденная Россия успеет организоваться. Если мы не устоим, первой задачей Германии будет восстановить у нас старый порядок, расправиться с руководителями освободившегося народа, ибо наша свобода немцам страшнее всего: они хотят видеть нас слабыми, а для этого мы должны быть порабощены».

Так писали политические лжецы, стремившиеся сами к восстановлению Романовской монархии. Комитет Гос. Думы был решительно против «предрешения воли Учредительного собрания» по вопросу о республике, о передаче земли крестьянам и освобождения этих солдат и матросов от помещиков.

Против всего этого националистического угара и барабанной трескотни выступала только одна наша Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия (большевиков). Никакая другая партия не вела противовоен-ной агитации. В первые дни «Известия Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» дипломатично молчали об отношении к войне, а потом заняли оборонческую позицию.

V. СОЛДАТСКИЙ ВОПРОС В ИСПОЛКОМЕ

Солдатский вопрос в Совете Рабочих Депутатов и в Исп. Комитете становился вопросом политики, и прежде всего вопросом о взаимоотношении рабочих и солдат в революции. Меньшевики, социал-революционеры при постановке вопроса об организации солдат в первые дни революции проявили большие колебания. Многие из них были против организации солдат в Совет, против их вступления в Совет Рабочих Депутатов. Мы, большевики, не были застигнуты врасплох событиями и в вопросе

336

об организации солдат дружно вели агитацию за их вхождение и объединение с рабочими. В этом объединении мы видели успех революции. Рабочие же, даже меньшевики, оказались гораздо дальновиднее своих книжных вождей, они просто приветствовали объединение и не хотели слушать о том, что такой союз нарушит «пролетарскую чистоту» Совета. Меньшевики и социал-революционеры, особенно оборонцы, быстро сообразили опасность сопротивления общим желаниям и бросили свои силы на дело организации Солдатской секции при Совете, чтобы этим путем обеспечить себе влияние.

Впервые солдатский вопрос был поставлен в Исп. Комитете днем 28 февраля в связи с попытками некоторой части офицеров «обуздать» солдатскую вольницу65. Первой попыткой решить солдатский вопрос был «приказ № I». Основная задача и цель «приказа № I» заключалась в том, чтобы единым ударом прекратить раскольническую, контрреволюционную политику Врем. Комитета Гос. Думы, заигрывавшего с солдатами. Этот ход Исп. Комитету вполне удался. Приказ поставил все политические выступления солдат в прямое подчинение Совету Рабочих и Солдатских Депутатов, разбив этим путем попытки втянуть солдат в манифестации сомнительного политического характера. Кроме того, «приказ № I» поставил проведение решений Военной комиссии Врем. Комитета Гос. Думы в зависимость от воли Совета, обусловил осуществление их лишь в той мере, в какой они не расходились с постановлениями Совета66. Вопрос же об оружии (в том числе пулеметы, броневики и т. п.) был решен категорически: эти технические средства борьбы выдавать офицерам было запрещено.

Этот приказ Исп. Комитета был встречен всей буржуазией и командным составом крайне враждебно. Исполнительный Комитет был буквально завален письмами и устными протестами против его проведения. Командный состав не желал признавать его, как не утвержденный Врем. правительством, не признанный и военным министром. Однако игнорировать этот приказ становилось опасно. Всюду, куда он ни проникал, солдаты его принимали к исполнению и организовывались по нему. Критику этого приказа солдаты выслушивали открыто враждебно, и кое-где на этой почве отношения между солдатами и офицерами вновь обострились.

Врем. Комитет Гос. Думы, Врем. правительство, военный министр Гучков, командный состав, вся буржуазная

337

печать и организации, вплоть до ЦК кадетской партии, повели наступление на Исп. Комитет за принятый им «приказ № I». Соглашательские элементы Исп. Комитета готовы были идти на уступки, но на этом пути стояла революционная воля солдат, идти против которой не решались. Поэтому всякий раз, когда в Исп. Комитете ставился вопрос о пересмотре приказа*, лукавые политики соглашательского блока поручали Военной комиссии разъяснить этот приказ.

Офицеры Петроградского гарнизона пытались сорганизоваться и общими силами отстаивать свои интересы. По инициативе офицеров-социалистов был организован Союз офицеров-республиканцев, были попытки создать группы офицеров-социалистов и т. п., но все эти организации особого успеха не имели. Главная масса офицерства предпочитала оставаться объединенной по мундиру, в качестве «офицерского корпуса», чем группироваться вокруг политических платформ.

После многочисленных офицерских собраний, на которых обсуждались вопросы о взаимоотношении солдат и офицеров, 4 марта было устроено заседание Исп. Комитета совместно с представителями офицерства. Представители офицеров просили Исп. Комитет принять меры к урегулированию взаимоотношений между ними и солдатской массой. Во время обмена мнений центром нападок явился опять «приказ № I»67. Офицеры были особенно взволнованы тем, что их обезоружили, а кое-где (особенно во флоте) и лишили погон. Большинство Исп. Комитета решило принять меры (через Солдатскую секцию Совета) к урегулированию отношений солдат к офицерам, но только на основах «приказа № I».

Согласно решению Исп. Комитета, военная комиссия приготовила свои разъяснения «приказа № I» к 5 марта. В протоколах же за 5 марта не указано на обсуждение разъяснений Военной комиссии. В протоколах о заседании Исп. Комитета за 6 марта есть ряд указаний об издании «приказа № 2». Четвертый пункт порядка дня заседания 6 марта озаглавлен: «Об издании приказа номер второй». Имеется и постановление, гласящее, что, «ввиду того что «приказ № I» вызвал ряд недоразумений и кривотолков, постановляется издать «приказ № 2» по всем гарнизонам, разъясняющий смысл «приказа № I» и подтверждающий основные положения «прика-

* См.: Протоколы заседаний И. К. Петроградского С. Р. и С. Д.

338

за № I». Приказ этот издать за подписью Исп. Комитета и военного министра».

На самом заседании Исп. Комитета «приказ № 2» был только зачитан, но не подвергался обсуждению. Опубликован он был без подписи военного министра, непосредственно от Исп. Комитета, и разослан 6 марта по телеграфу и радио по всем частям, и даже на фронты. В газетах (буржуазных), а также и по рукам ходило много проектов и вариантов «приказа № 2», ограничивавших и даже прямо отменявших «приказ № I». В качестве действительно принятого Исп. Комитетом «приказ № 2» мы находим в документах сводки «разъяснений» «приказа № I» следующего содержания:

«ПРИКАЗ № 2

ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ СОВЕТА РАБОЧИХ

И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ

Начальнику Царскосельской искровой станции предложено передать по радиотелеграфу следующую депешу:

«Всем, всем, всем.

Сейчас вышел «приказ № 2» Исп. Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, который передаю: «Приказ № 2» от 5 марта 1917 г.

«По войскам Петроградского округа, всем солдатам гвардии, армии, артиллерии и флота для точного исполнения, рабочим Петрограда для сведения:

В разъяснение и дополнение «приказа № I» Исп. Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов постановил:

1. «Приказ № I» Совета Рабочих и Солдатских Депутатов предложил всем ротам, батальонам и др. воинским частям избрать соответственные для каждой части комитеты (ротные, батальонные и т. п.), но приказ не установил, чтобы эти комитеты избирали офицеров для каждой части. Комитеты эти должны быть избраны для того, чтобы солдаты Петроградского гарнизона были организованы и могли через представителей комитетов участвовать в общеполитической жизни страны, и в частности заявлять в Совете Рабочих и Солдатских Депутатов о своих взглядах на необходимость принятия тех или иных мероприятий.

Комитеты должны также ведать общественные нужды каждой роты или другой части. Вопрос же о том, в каких пределах интересы военной организации могут быть совмещены с правом солдат выбирать себе начальников, передан на рассмотрение и разработку специальной комиссии. Все произведенные до настоящего времени выборы офицеров, утвержденные и поступившие на утверждение военного начальства, должны остаться в силе.

2. До того времени, когда вопрос о выборных начальниках будет разрешен вполне точно, Совет признает за комитетами отдельных воинских частей право возражений против назначений того или иного офицера. Возражения эти должны быть направлены в Исп. Комитет Совета Рабочих Депутатов, откуда они будут представляться в Военную комиссию, где наряду с другими общественными

339

организациями участвуют и представители Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.

3. В «приказе № I» установлено значение Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, как учреждения, руководящего всеми политическими выступлениями петроградских солдат. Этому своему выборному органу солдаты обязаны подчиняться в своей общественной и политической жизни. Что же касается до военных властей, то солдаты обязаны подчиняться всем их распоряжениям, относящимся до военной службы.

4. Для того чтобы устранить опасность вооруженной контрреволюции, Совет Рабочих и Солдатских Депутатов выставил требование о неразоружении Петроградского гарнизона, завоевавшего России ее политическую свободу, и Врем. правительство приняло на себя обязательство не допускать такого разоружения, о чем и объявило в своей правительственной декларации.

В согласии с этой декларацией ротные и батальонные комитеты обязаны наблюдать за тем, чтобы оружие петроградских солдат от них не отбиралось, что и было указано в «приказе № I».

5. Подтверждая требования, изложенные в § 6 — 7 «приказа № I», Исп. Комитет отмечает, что некоторые из них уже приводятся в исполнение Временным правительством.

Исполнительный Комитет Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.

С подлинным верно: председатель Военной комиссии Временного правительства.

Скрепил: Начальник отделения телеграмм и переводов радиотелеграфного отделения Военной комиссии при Временном правительстве поручик Козловский».

В тот же день, 6 марта, на заседание Исп. Комитета явилась депутация от ген. Рузского для сообщения о том, какое вредное влияние оказывал на армию «приказ № I». По словам прибывших от генерала депутатов, на фронте и в тыловых воинских частях началось полное неподчинение власти. Говоря о тяжелом положении, созданном в армии, депутация предлагала послать на фронт работников, способных внести спокойствие в разбуженную армию.

Большинство Исп. Комитета снова проявило колебания. Решили задержать «приказ № 2» и послать еще телеграмму по фронтам, разъясняющую, что приказы № 1 и 2 относятся только к Петроградскому гарнизону. По отношению же к частям действующих армий Исп. Комитет предполагал выработать особые правила. Однако задержать «приказ № 2» не смогли, так как он уже был передан по радио.

В процессе обсуждения солдатских вопросов в Исп. Комитете был поставлен вопрос и о самом военном министре Гучкове. Делегаты Исп. Комитета — все его преж-

340

ние знакомые оборонцы — сообщали, что Гучков всячески уклонялся от прямых сношений с Исп. Комитетом и, по-видимому, не склонен подчиняться решениям Совета Рабочих и Солдатских Депутатов»*. Соглашатели того времени значительно отличались от нынешних меньшевиков. Они требовали и от самого Гучкова, чтобы он подчинялся решениям Совета. Потерпев поражение, они через некоторое время сами подчинили себя политике Гучкова. Только простофили соглашательства могли мыслить о том, что Гучков будет проводником политики Совета, даже соглашательского.

Для выяснения намерений Гучкова, а также и для переговоров об издании приказа решили послать делегацию. Делегации предложили настаивать на необходимости осуществления выборного начала офицерского состава. Кроме того, делегации предложили требовать от министра учреждения особых «третейских судов», которые должны были регулировать отношения между офицерами и солдатами. Делегации поручили настаивать на отмене привилегий гвардейских войск, присвоении военнослужащим права ношения вольной одежды во внеслужебное время, отмены отдания чести и т. п., а также настаивать на осуществлении остальных пунктов «приказа № I». В состав делегации вошли все соглашатели: Скобелев, Соколов, Гвоздев, Стеклов, Кудрявцев и один офицер.

Делегация в тот же день побывала у военного министра Гучкова и пришла с ним к соглашению по целому ряду вопросов. Одним словом, Гучков пошел на уступки, чем весьма обрадовал делегатов. Под телеграммой фронтам, которую постановил послать Исп. Комитет, Гучков обещал дать и свою подпись.

На другой день, 7 марта, было выработано особое «воззвание» к солдатам фронта следующего содержания:

«ВОЗЗВАНИЕ

Исполнительный Комитет сообщает войскам фронта о решительной победе народа над старым режимом

Уверены, что войска фронта с нами и не позволят осуществиться попыткам вернуть старый режим.

Мы же, представители петроградских рабочих и солдат, обещаем стоять здесь на страже свободы.

Ее укреплению может помешать внутренняя вражда в среде армии, рознь между офицерством и солдатами, и на всех гражданах лежит сейчас обязанность содействовать налаживанию отноше-

* См.: Протокол от 6 марта, п. 5.

341

ний между солдатами и офицерами, признавшими новый строй России. И мы обращаемся к офицерам с призывом проявлять в своих служебных и внеслужебных отношениях уважение к личности солдата-гражданина.

В расчете на то, что офицеры услышат наш призыв, мы приглашаем солдат в строю и при несении военной службы строго выполнять воинские обязанности.

Вместе с тем Комитет сообщает армиям фронта, что приказы № 1 и 2 относятся только к войскам Петроградского округа, как и сказано в заголовке этих приказов.

Что же касается армий фронта, то военный министр обещал незамедлительно выработать, в согласии с Исполнительным Комитетом Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, новые правила отношений солдат и командного состава.

Подписали: за председателя Исп. Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов тов. преде, М. Скобелев, председ. Военной комиссии при Врем. Комитете Гос. Думы ген.-майор Потапов.

Настоящее воззвание составлено по соглашению с военным министром Гучковым».

Этот документ явился тоже «разъясняющим» приказы № 1 и 2. «Приказ № 2» и это воззвание вносили в армию опасное деление ее быта и порядков в зависимости от того, находилась ли она в Петроградском округе или на театре войны. Это сразу же было отмечено солдатами Петроградского Совета, и уже 8 марта они внесли в Исп. Комитет свой протест по поводу «приказа № 2», а также и всех разъяснений. Солдатская масса была очень недовольна той торговлей, которая происходила между большинством Исп. Комитета и командным составом за счет урезывания прав солдата. Солдатские представители требовали объявления «приказа № 2» лишь проектом. Большинство Исп. Комитета, запутавшееся в «разъяснениях», не смогло идти на отказ от соглашений с Гучковым и приняло еще раз одно «разъяснение» Н. Д. Соколова, смысл которого заключался в том, что Исп. Комитет лишь разъяснял, а не отменял «приказа № I», а поэтому он остается в силе *.

На заседании Исп. Комитета от 11 марта встал вопрос о выводе из Петрограда батарей 2-го отдельного полевого тяжелого артиллерийского дивизиона на фронт. Военные власти указывали на необходимость вывода батарей для

* В «Известиях» № 11 от 10 марта 1917 г. была помещена заметка: «И. К. Совета Р. и С. Деп. считает необходимым разъяснить, что «приказ № 2», изданный от его имени, своей задачей имел лишь устранить неправильные толкования «приказа № I», изданного Советом Р. и С. Депутатов еще до возникновения Врем. правительства. «Приказ № 2» не является, таким образом, приказом в точном смысле, а разъяснительным циркуляром, и было бы правильным присвоить ему таковое название».

342

смены артиллерийских частей на фронте. Вопрос о выводе войск из Петрограда был решен соглашением между Врем. Комитетом Гос. Думы и Исп. Комитетом Совета от 2 марта, при переговорах о программе и составе Врем. правительства. Пункт 7 декларации Врем. правительства прямо говорил: «...неразоружение и невывод из Петрограда воинских частей, принимавших участие в революционном движении». Этим путем стремились оградить Петроград от контрреволюционных попыток командного состава заменить участников революции, распропагандированных солдат, отсталыми элементами и тем подорвать революционное значение северной столицы. Но решение о невыводе войск вызвало много нареканий и упреков со стороны солдат фронта, считавших такое деление солдат неправильным. Офицерство пыталось играть на привилегиях Петроградского революционного гарнизона и натравливало фронтовиков на питерских солдат.

Большинство Исп. Комитета долго колебалось, не желая нарушать пункт о невыводе войск, который был продиктован им самим 2 марта. Однако оборонческие соображения взяли верх, и Исп. Комитет «признал возможным разрешить им отправиться туда, с тем чтобы они оставили здесь своих делегатов (двоих) для участия в Совете Рабочих и Солдатских Депутатов и в Смоленске содействовали организации Совета Р. и С. Д.». Так формулировали первое нарушение договора с Врем. правительством и создали случай для будущего.

Врем. Комитет Гос. Думы и Врем. правительство были весьма обеспокоены состоянием и настроением Петроградского гарнизона. Для наведения в нем порядка искали достойного и твердого генерала. Этими розысками командующего Петроградским военным округом занимался не военный министр Гучков, а сам Родзянко. Выбор последнего пал на ген.-лейтенанта Корнилова, находившегося тогда в действующей армии на посту командира 25-го армейского корпуса. На его имя бывший председатель Гос. Думы послал телеграфно следующее обращение:

«Врем. Комитет Гос. Думы, образовавшийся для восстановления порядка в столице, принужден был взять в свои руки власть, ввиду того что под давлением войск и народа старая власть никаких мер для успокоения населения не предприняла и совершенно устранена.

Настоящее время власть будет передана Врем. Комитетом Гос. Думы Врем. правительству, образованному под председательством кн. Георгия Евгеньевича Львова.

343

Войска подчинились Врем. правительству, не исключая состоящих в войске, а также находящихся в Петрограде лиц императорской фамилии, и все слои населения признают только новую власть.

Необходимо для установления полного порядка, для спасения столицы от анархии назначить на должность главнокомандующего Петроградским военным округом доблестного боевого генерала, имя которого было бы популярно и авторитетно в глазах населения. Комитет Гос. Думы признает таким лицом ваше превосходительство, как известного всей России героя. Врем. Комитет просит вас во имя спасения родины не отказать принять на себя должность главнокомандующего в Петрограде и прибыть незамедлительно в Петроград. Ни минуты не сомневаемся, что вы не откажетесь вступить в эту должность и тем оказать неоценимую услугу родине.

Председатель Врем. Комитета Гос. Думы М. Родзянко».

Ген. Корнилов дал свое согласие и ответил подобающим времени образом: «Назначение на должность главнокомандующего принял с твердым решением приложить все свои силы к благу родины», — ответил он по телеграфу. 5 марта Корнилов уже прибыл в Петроград, вступил в управление округом, сделав все полагавшиеся визиты членам Врем. правительства. Первые дни ген. Корнилов устраивал парады Волынскому и Семеновскому полкам. Приходил генерал и в Таврический дворец, в Исп. Комитет. Корнилов попал в Исп. Комитет в такие часы, когда заседания не было, и встреча с ним носила неофициальный характер. Корнилов держался очень просто и заявил о своем желании работать в полном контакте с Исп. Комитетом. Разговор перешел на состояние гарнизона, и Корнилов выражал надежды на быстрое упорядочение запущенных за время переворота военных дел в гарнизоне. Своими маневрами и подходом к работе Корнилов произвел на членов Исп. Комитета выгодное впечатление. Лишь его щурившиеся, блестевшие огоньком глаза говорили о том, что перед нами хитрый и умный военный делец, с которым нужно быть весьма осторожным.

По общему для «нового строя» образцу ген. Корнилов обратился к солдатам со следующим воззванием:

«Солдаты народной армии и граждане свободной России!

По зову нового правительства прибыл я сегодня в Петроград и вступил в командование войсками Петроградского военного округа.

К вам обращаюсь теперь, доблестные войска: великий русский народ дал родине свободу — русская армия должна дать ей победу! От вас зависит приблизить этот желанный день. Народ вам много дал, но и многого ожидает от вас.

В этот великий исторический момент теснее сомкните ряды и, сильные своей дисциплиной и единомыслием, явитесь радостным оплотом всему новому правительству и надежной поддержкой бойцам, грудью своей геройски защищающим отчизну. Твердо верьте, что

344

только в единении и неустанной работе почерпнем мы силы для того великого труда, которого требует от нас родина. Да поможет нам Бог!

Главнокомандующий войсками Петроградского военного округа ген.-лейтенант Корнилов. Начальник штаба ген.-майор Рубец-Масальский. 5 марта 1917 г., г. Петроград».

6 же марта Исп. Комитет решил прикомандировать в штаб округа (к ген. Корнилову) одного представителя Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. В связи с этим назначением Исп. Комитет постановил назначить своих комиссаров во все воинские части и при всех военных властях. Так был учрежден институт (вроде ныне существующего института военкомов) при военспецах того времени. Этим путем Совет теснейшим образом связывался с гарнизоном и по командной линии. Впоследствии такая мера была распространена на все армии и воинские части — как в тылу, так и на фронтах.

Организация солдат Петроградского гарнизона около Совета быстро приобрела огромное общественно-политическое значение. Внимание, проявленное Советом к солдатскому казарменному быту и его интересам, в первые же недели завоевало все симпатии солдат. Первые дни работы солдатских представителей в Совете, при котором они образовали Солдатскую секцию, выступавшую иногда как Совет Солдатских Депутатов, были посвящены вопросам о правах и обязанностях солдат. Вопросы политики, военной и общей, мало затрагивались на Солдатской секции Совета. Все вопросы общеполитического значения по правилу переносились на заседания всего пленума Совета и там, в митинговом порядке, решались.

Врем. правительство и вся возглавлявшаяся им буржуазия через свои органы и прессу вели борьбу за обладание солдатскими массами Петроградского гарнизона. Однако первая же неделя марта показала и Врем. правительству и буржуазии бесплодность их попыток. Уже 8 — 9 марта военный министр А. И. Гучков после объезда казарм вынужден был признать, что «солдаты его не слушают» и что власть над ними имеет Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. Мириться с таким положением власть буржуазии не могла. Все ее усилия были направлены на устранение двоевластия. Устранить это двоевластие Врем. правительство пыталось различными путями.

В предыдущих главах уже отмечалось то неудовольствие, которое выражали командные верхи по поводу приказов Исп. Комитета. Буржуазные организации попыта-

345

лись бороться против действия этих приказов усиленной агитацией. Различного рода и всегда печатные, без подписи, листки щедро распространялись по казармам. Вся суть этой агитации заключалась в защите дисциплины и в признании необходимости подчиняться только Врем. правительству. Один из таких листков, особенно широко распространявшийся, был озаглавлен «Приказы солдатам и воинская дисциплина». Листок начинался оправданием солдат за нарушение ими присяги царю: «Это было неизбежно, ибо старый порядок держался подчинением вовек старому правительству». Но теперь образовалось «новое правительство», которое избрано Врем. Комитетом Гос. Думы и признано Советом Рабочих Депутатов». Такое определение взаимоотношений и ролей указывало достаточно определенно на кадетско-октябристский источник листовки. Эти политические круги русской буржуазии стремились всячески отгородить Врем. правительство от революции, а революционные организации пытались свести до роли подсобных ему учреждений.

Далее это воззвание призывало офицеров и солдат «новой» армии:

«...Исполнять приказы только законного правительства, каковым является отныне новое правительство. Только новое правительство в лице военного министра и признанных начальников отдельных воинских частей имеет право издавать приказы солдатам, и только эти приказы обязаны исполнять солдаты. Воинская дисциплина не может существовать, если приказы будут даваться двумя властями».

Нужно ли говорить, что все эти рассуждения и поучения оказывали весьма слабое влияние на солдат. Анонимное происхождение листовок подсекало даже и это слабое влияние, так как солдаты чувствовали в подобной литературе происки враждебных революции офицерских элементов. Под некоторыми изданиями листков значились лозунги: «Свобода, равенство, братство!» — в виде подписи. Но и такие приемы не помогали одурачить солдат и заставить их безусловно подчиняться только Врем. правительству.

Исп. Комитет и Солдатская секция через своих представителей требовали от Врем. правительства и военного министра Гучкова издания совместно с Советом приказа, определявшего права и обязанности солдат применительно к новым политическим условиям в стране. Однако Гучков идти дальше приказа № 114, приведенного нами выше, не спешил. Солдаты же настойчиво требовали развития тех положений, которые были даны в «приказе

346

№ I» от I марта. На заседании Совета Солдатских Депутатов еще 6 марта обсуждался вопрос о «распространении на солдат гражданских прав». Солдаты по-прежнему были крайне возбуждены теми мелкими и мелочными придирками, которыми донимали их в казарменном быту. Собрание постановило поручить Исп. комиссии Солдатского Совета оформить все сделанные на нем предложения к следующему очередному заседанию.

Очередное заседание Совета Солдатских Депутатов состоялось 9 марта. На этом заседании от имени Исп. комиссии была внесена декларация о правах солдат. Эта декларация была принята в виде «постановления общего собрания Совета Солдатских Депутатов» от 9 марта 1917 года и опубликована в № 15 «Известий С. Р. и С. Д.» от 15 марта. Первая часть этой декларации, состоявшая из 5 пунктов, определяла гражданские права солдат. Солдат имел право участвовать в какой угодно политической партии и принадлежать и состоять в любой организации (национальной, религиозной, экономической, профессиональной и т. д.). Солдатам предоставлялось право свободно и открыто, письменно или устно, выражать свои взгляды. Все обязательные моления отменялись. Всем военнослужащим солдатам и офицерам предоставлялось право носить вольную одежду вне службы. Политическая цензура писем и литературы совершенно упразднялась. Вторая часть содержала 6 параграфов, регулировавших взаимоотношения между солдатами и офицерами. Эта часть была значительно полнее, чем то, что было издано А. И. Гучковым в приказе № 114. Помимо упразднения наименования «нижний чин», а также упрощения ответов начальникам был отменен институт денщиков. Отдание чести и титулование также отменялось, солдатам и офицерам предлагалось соблюдать взаимную вежливость. Третья часть состояла всего лишь в одном пункте, говорившем о том, что солдаты имеют право внутренней организации. Этим пунктом имели в виду утвердить солдатские комитеты. Четвертый раздел касался вопроса о наказаниях. Первым пунктом: «Солдат не может быть подвергнут наказанию или взысканию без суда» — командный состав был лишен права наложения наказаний на солдат. Кроме того, из дисциплинарного устава были выброшены все мучительные и истязательные наказания и совершенно воспрещались вредные для здоровья, оскорбительные для чести, и телесные особенно. Пятый раздел говорил о поверке. Шестой — давал общие

347

указания о воинской дисциплине. Все правила и порядки, изложенные в уставах: внутренней службы, дисциплинарном и строевом, сохраняли свою силу только во время службы. Причем все устные положения, противоречащие данному постановлению, а также решениям Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, отменялись.

Вопросы организации армии, ее внутреннего строя и быта, а также взаимоотношения между солдатами и командным составом обсуждались часто, хотя и отрывочно, в Исп. Комитете. Принципы демократизации армии, проведение в жизнь выборного начала, пользовались большими симпатиями и имели большое количество сторонников среди членов Солдатской секции Совета. Выборное начало в армии встретило самое упорное сопротивление как со стороны командных кругов, так и самого Врем. правительства.

Некоторые члены соглашательских партий, имевших большинство в Исп. Комитете, полагали, что возродить армию, придать ей больше сил и боевой способности помогут только мероприятия по ее демократизации. При этом демократизация армии понималась формально, в смысле проведения в ней выборности военачальников, да и то до известного предела. Под демократическими реформами армии понимали всю ту сумму формальных прав, которые получил народ в результате Февральской революции, и предлагали механически провести их в жизнь и деятельность армии. Причем все демократические преобразования не затрагивали самого существенного, самого действительного демократизма — это военной политики. В этом вопросе между соглашателями и буржуазией существовало расхождение лишь в словесном толковании «целей войны», а на деле меньшевики, социал-революционеры и кадеты с народными социалистами лишь только готовились «воевать по-настоящему» силами демократизированной и оздоровленной гучковски-ми рецептами армии.

Мы, большевики, понимали, что демократизация армии, построение ее управления на принципах выборности не могли укрепить ее «боевую деятельность», как ожидали наши политические противники. Мы не скрывали, а, наоборот, подчеркивали, что дальнейшее ведение войны является преступлением перед революционной демократией, что совмещать революционные задачи пролетариата и крестьянства с империалистическими военными замыслами мы не намерены, а будем продолжать нашу

348

борьбу против войны и против буржуазии. Вопросы демократизации армии мы связывали с нашей антивоенной политикой и ни в коем случае не подходили к ним с точки зрения укрепления боевой способности армии. Демократизация армии влекла за собой организацию в ней солдатских комитетов, давала некоторую перемену командного состава, помогала и нашим партийным организациям закрепляться в гуще солдатской массы и влиять на них. Только эта политическая сторона дела была важна и для нас, имевших тогда за собой лишь меньшинство рабочих и солдат.

VI. ПРАВИТЕЛЬСТВЕННЫЕ РЕФОРМЫ В АРМИИ И ВО ФЛОТЕ

Бесправие русского рабочего и крестьянина в нашей стране царских времен имело наиболее полное выражение в положении солдата царской армии. Весь уклад солдатской жизни, как в казарме, так и вне ее стен, был сплошным надругательством над человеческим достоинством «нижнего чина». Каждое движение и всякий шаг «нижнего чина» на службе и вне ее были регламентированы. Ни в казарме, ни на улице солдат не был спокоен и не был защищен от произвола любого офицера. Вся военная муштровка была построена на полном уничтожении и пренебрежении человеческой личности солдата. Военный мир резко делился на два лагеря: солдатская масса и командный состав. Командный состав вербовался преимущественно из чуждой, прямо враждебной рабочему классу и крестьянству среды.

За время войны условия военной службы для «нижнего чина» были еще более тягостны, чем в мирное время. За всякую провинность по милости офицера он мог попасть под полевой суд, знавший только суровую меру расправы. В войсках процветали и кулачные расправы с солдатами, а кое-где была и порка «нижних чинов». Эта обстановка подготовила почву для того антиофицерского настроения, которое имело место в первые недели революции и продолжалось после.

Врем. правительство под давлением Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, особенно после массовых «самочинных» действий по смещению неугодных офицеров, вынуждено было принять ряд мер по раскрепощению солдатской массы. Вступивший 4 марта на пост военного

349

министра А. И. Гучков в тот же день образовал «особую комиссию», на которую возложил дело преобразования армейского и флотского быта.

Первое заседание комиссии состоялось того же 4 марта в доме военного министра А. И. Гучкова под председательством ген. А. А. Поливанова. В состав комиссии входили деятели Военной комиссии Комитета Гос. Думы, а также лица, специально назначенные военным министром. В тот же день на заседании комиссии присутствовали помимо военного министра следующие лица: члены Гос. Думы Б. А. Энгельгардт и Н. В. Савич, инженер П. И. Пальчинский, ген. А. 3. Мышлаевский, адм. К. В. Стеценко, ген. П. И. Аверьянов, ген.-майоры:

Н. С. Аносов, М. П. Каменский, А. С. Потапов, Ф. В. Рубец-Масальский, полк. Ген. штаба: А. И. Андогский, Ф. И. Балабин, Д. К. Лебедев, А. Д. Окунев, П. А. Половцев, Л. С. Туган-Барановский, Г. Н. Туманов, Г. А. Якубович, В. П. Дягилев и капитан 1-го ранга А. Б. Капнист.

Председатель комиссии ген. Поливанов коротко определил задачи комиссии как проведение «в спешном порядке ряда реформ, которые отвечали бы насущным нуждам армии и были бы вполне согласованы с принципами, провозглашенными Врем. правительством». Военный министр надеялся путем некоторого преобразования армейского уклада усилить боеспособность армии и имел в виду, что реформы эти должны спаять армию в крепкое и сильное целое и коснуться военного быта, условий прохождения службы, вопросов о пенсиях и пособиях, положения офицеров, войскового хозяйства и вообще всех сторон военной жизни и флота.

В ней есть много устаревшего, ненормального и несоответствующего современному положению армии и флота; необходимо устранить все тормозящее и вредное и пересоздать сообразно с новыми условиями, в которых оказались Россия и ее вооруженные силы.

Военный министр со своей стороны высказался за необходимость разделить все мероприятия по порядку их рассмотрения на 3 категории: 1) вопросы бесспорные, которые могут быть проведены в жизнь немедленно; 2) вопросы тоже бесспорные, но требующие, однако, более продолжительного времени для их разработки и осуществления, следует рассмотреть затем; наконец, третью группу составляют вопросы, решение которых намечается в неясных еще формах и вызывает различное отношение к их целесообразности.

350

После речи ген. Поливанова состоялся продолжительный обмен мнений. Все реформаторские предложения сводились к предложениям отменить наиболее одиозные статьи 99, 100, 101, 102, 104 устава внутренней службы*, выражались также пожелания отменить титулования. В журнале комиссии обсуждение запротоколировано в такой форме:

«Присутствовавшими был высказан ряд нижеследующих пожеланий: об установлении новых взглядов на взаимоотношения между воинскими чинами и о мерах к избежанию недопустимых волнений в действующей армии; о поддержании достоинства военнослужащих, как свободных граждан великой страны (отменить обращение на «ты» и т. п.); о назначении на командные должности лиц, вполне достойных народного доверия; о нежелательности проведения выборного начала, как общего правила, при назначении на низшие офицерские должности; о необходимости более широкого участия выборных солдат в вопросах продовольствия и ротного хозяйства;

* Эти статьи говорили: 99. На улицах, на бульварах, в скверах и тому подобных местах не курить. 100. а) Не состоять членами никаких обществ, союзов и кружков, образуемых с политической целью. б) Не посещать вовсе клубов, маскарадов, публичных танцевальных вечеров, трактиров, ресторанов, буфетов и других заведений, где производится продажа распивочно-спиртных напитков и пива (кроме станционных и пароходных буфетов III класса), в) Посещать публичные лекции, ездить в собственных экипажах, участвовать в каких бы то ни было публичных торжествах или собраниях, процессиях и церемониях, в любительских спектаклях, оркестрах и концертах — только с разрешения командира части, испрашиваемого по команде, а театры и другие общественные зрелища — с разрешения командира роты. г') Ездить внутри вагонов трамваев и конно-железных дорог разрешается лишь2 корабельным гардемаринам, подпрапорщикам инженерного корпуса, кандидатам на классную должность, зауряд-прапорщикам, подпрапорщикам, кондукторам флота, фельдъегерям и состоящим на сверхсрочной службе фельдфебелям и унтер-офицерам 3. При входе в вагон начальника или старшего занимающие в нем места корабельные гардемарины и нижние чины обязаны отдать установленную честь и не имеют права садиться, не получив разрешения начальника (старшего). Все нижние чины не могут ездить в вагонах I и II классов железных дорог; на классных пароходах они

1 Пр. в. в. 1913 г. № 643. Редакция изданий Т-ва «В. А. Березовский».

2 Согласно распоряжению верховного начальника санитарной части, раненым нижним чинам разрешается не только находиться внутри вагонов трамваев и конно-железных дорог, но и сидеть в них, при условии, однако, соблюдения общеустановленных правил воинского чинопочитания. Нижние чины должны иметь удостоверения старшего врача лечебного заведения и предъявлять таковые по требованию господ офицеров и кондуктора вагона. Редакция Т-ва «В. А. Березовский».

3 Гл. упр. Ген. шт. разъяснило, что п. «г» относится и до нижних чинов роты дворцовых гренадер, как бывших сверхсрочнослужащих. Редакция изданий Т-ва «В. А. Березовский».

351

об отмене особых привилегий гвардии; по вопросу об отдании чести и взаимном приветствии; о предоставлении права ареста более старшим начальникам, чем это допускалось ранее» *.

Тут же на заседании были приняты основные решения, вошедшие в «приказ по военному ведомству № 114», опубликованный 5 марта. Вся суть приказа сводилась к введению в военную службу обязательной взаимной вежливости, дальше этого дело не шло. Даже институт денщиков не был упразднен этими реформами. Гучков-ский приказ не удовлетворил солдатские массы, они требовали осуществления «приказа № I» в полном объеме. Со стороны командного состава даже скромный «приказ № 114» вызвал возражения.

Опубликовав «приказ № 114», военный министр А. И. Гучков послал в Ставку, а через нее командовавшим фронтами особую телеграмму с запросом об их от-

должны занимать места в низшем классе, а на остальных — на носовой части Корабельным гардемаринам разрешается ездить по железным дорогам и на пароходах в I и II классах.

Примечание 1. Права юнкеров, воспитанников военно-учебных заведений, вольноопределяющихся и обучающихся в школах прапорщиков определены особыми положениями.

Примечание 22. Фельдъегеря при проезде по служебным надоб-ностям помещаются (на основании п. 16 и 19 приложения к ст. 613 кн. VII Св. В. П. 1869 г., изд. 1907 г.) в особо отводимых для них железнодорожными управлениями отделениях вагонов I и II классов; на пароходах они в тех же случаях помещаются в I классе.

Примечание 33. Слушатели подготовительных курсов императорской военно-медицинской академии могут сидеть внутри вагонов трамваев и конно-железных дорог, а по железным дорогам и пароходам — в местах I и II классов.

101. Не играть ни в какую игру на деньги.

102. Вести торговые дела и управлять промышленными заведениями можно не иначе как через поверенного, управляющего или приказчика.

104. Книг без подписи ротного командира и газет, не разрешенных командиром части, у себя не иметь.

Примечание. Правило это не относится к книгам религиозно-нравственного содержания, выдаваемым нижним чинам из церковных библиотек войсковых частей с разрешения и под ответственностью заведующих этими библиотеками священников. Таковые книги должны быть засвидетельствованы печатью церковной библиотеки.

* См. Журнал комиссии о реформах, вызываемых нуждами армии и флота (Военно-Ученый Архив). № 1.

1 Ст. 10 Полож. об этих школах 1916 года. Редакция изд. Т-ва «В. А. Березовский».

2 Пр. в. в. 1913 г., № 83. Редакция издания Т-ва «В. А. Березовский».

3 Пр. в. в. 1913 г., № 152. Редакция изд. Т-ва «В. А. Березовский».

4 Пр. в. в. 1911 г., № 565. Редакция изд. «В. А. Березовский».

352

ношении к намеченным «приказом № 114» преобразованиям. Командующие фронтами передали этот вопрос на заключение низших воинских соединений, вплоть до командиров полков. Военное министерство в ответ на свой запрос получило богатейший материал об отношении командного состава к реформам, а также показательные ответы для учета настроения командной среды. Большинство ответов было в пользу состоявшейся отмены статей устава внутренней службы, лишавших солдат элементарных прав.

Первыми дали свое заключение главнокомандующие и Ставка. Ген. Рузский на запрос военного министра ответил, что:

«Приказ военвед № 114 возражений не вызывает. Считаю невозможным теперь внесение в него каких-либо изменений в сторону отнятия или ограничения уже предоставленных прав, так как это может вызвать нежелательные последствия и потерю налаживающегося доверия. По вопросу об отдании чести присоединяюсь ко второму решению комиссии ген. Поливанова, т. е. полагаю желательным сохранить взаимное приветствие вне службы между всеми военнослужащими в военной форме. В отношении отмены других ограничений лично считаю возможным более широкое увольнение солдат из казарменного расположения в свободные от службы часы и совершенно отменить здорование с каждым солдатом в отдельности, сохранив таковое здорование только с солдатами в строю, с отменой при этом, в соответствии с п. 2 приказа № 114, при ответах прежнего титулования и с заменой его новой формой обращения».

Этот ответ был наиболее благоприятным по сравнению с другими генеральскими мнениями. Вообще ген. Рузский пользовался славой либерального генерала. Значительно разнится от него отношение других генералов к проводимым реформам в армии.

Ген. Брусилов 7 марта известил военного министра о том, что его приказ принят к исполнению, одновременно высказывал свои соображения против коренной ломки порядка службы и установившихся взаимоотношений. Расходился ген. Брусилов с мнением ген. Рузского и по вопросу об отдании чести. В той же телеграмме он сообщал Гучкову:

«Что касается лично моего мнения по поводу отданного приказа военного министра, то полагаю в вопросе об отдании чести было бы возможно отменить остановку во фронт, но, безусловно, необходимо сохранить прикладывание руки к козырьку, как общий порядок отдания чести во всех случаях и как взаимное приветствие военнослужащих».

353

Возражал ген. Брусилов и против отмены запрещения солдатам участвовать в политических партиях и союзах, находя, что:

«Участие нижних чинов в союзах и обществах с политической целью, которое, безусловно, вредно, так как подрывает основные устои воинской службы и вносит в войсковые части элемент политики, тогда как армия должна быть вне ее. Вмешивание армии в политику, помимо разлагающего влияния на необходимую ей дисциплину и неминуемого отвлечения войск от своего прямого дела, всегда будет одною из угроз твердости государственной власти и ослаблением прочности государственного организма. Армия изолирована от политических влияний и выступлений во всех государствах, даже с самым либеральным политическим устройством».

Питерский генералитет, а также Комитет Гос. Думы и само Врем. правительство также были против втягива-ния армии в политику. Но исключить солдат из общественно-политической жизни, изолировать их от влияния близких им политических взглядов и лозунгов никакое правительство не было в состоянии. Свое право гражданства солдат добыл восстанием, и отнять его у солдатских масс могла только сила, но такой силы, которая пошла бы против самих солдатских масс, у Врем. правительства не было.

Начальник штаба Верх. главнокомандующего ответил на запрос Гучкова 7 марта весьма солидной телеграммой следующего содержания:

«Прежде всего должен оговориться, что я имею в виду, с одной стороны, исключительно интересы армии, а с другой стороны, учитываю степень культурного развития нашего солдата, ибо в число делегатов и в число членов различных собраний, образуемых с политической целью, попадут исключительно мастеровые, т. е. исключительно самый крайний левый элемент. Отдание чести совершенно отменить недопустимо, ибо этим будет внесен полный раскол между офицерской и солдатской средой и будет постоянной причиной для возникновения на этой почве целого ряда крупных недоразумений. Дисциплина в корне будет подорвана, и дивизия превратится исключительно в милицию самого низкого качества. Большинство старших начальников при первой возможности уйдет с военной службы, а при тех громадных потерях в офицерском составе, которые армия понесла в эту войну, вам негде будет набрать хороший офицерский состав. Считаю относительно отдания чести установить лишь взаимное приветствие, отменив отдание чести, становясь во фронт, причем первым приветствовать должен обязательно младший. Оставление титулования лишь по должности и чину повелительно требует разрешения вне строя и исполнения служебных обязанностей: разрешение курить, езда в трамваях, посещение клубов, буфетов и собраний, ношение офицерами и чиновниками военного ведомства партикулярного платья. Что касается разрешения участвовать солдатам в собраниях с политической целью, то это совершенно недопустимо, ибо это, как я уже сказал, в корне подорвет дисциплину, так как,

354

естественно, крайние идеи получат господствующее значение в армии и в корне будет нарушен единственно правильный принцип — невмешательства армии в политику. Ведь ныне в происшедших событиях участие частей запасных войск ясно показало, как оно опасно для правительства; история же учит нас, что армия, вовлеченная в политику, будет всегда принимать участие в государственных переворотах. Как бы ни кончилась война, но нужно помнить, что настоящая армия, по тем или иным причинам, а главное вследствие полного расстройства тыла, никакого участия в современных событиях не принимала. О том, что скажет армия впоследствии, если не будут приняты ныне же самые решительные меры к тому, чтобы не вовлекать ее в политику, предвидеть трудно. Ради достижения победы над врагом или хотя бы возможности продолжать борьбу, дабы грядущий мир не был позором для России, необходимо устранить причины, которые могут вызвать брожение и недовольство в армии.

В настоящее время армия признала государственный переворот за свершившийся факт, признала новое правительство, и надо, чтобы она оставалась спокойной, пока не будет положено новое государственное строение, и ее мысли не были бы заняты политическими вопросами.

Мы, все начальники, со своей стороны приложим все силы к тому, чтобы армия свято исполнила свой долг перед родиной в борьбе с врагом, но необходимо не забывать, что в противном случае голос армии может быть грозен, и в какую сторону выльется движение в армии — предвидеть трудно. Во всяком случае втягивание армии в политику приведет к тому, что будет невозможно продолжать войну, и не позже июня Петроград будет в руках германцев, которые продиктуют нам мир по своему желанию, а в экономическом отношении нас поработят. Пример французской революции и ее последствия к данному случаю неприменимы, ибо при современной технике, железных дорогах и силе противника соотношение сил России к силам врага не то, какое было создано в период французской революции между Францией и ее противниками. Чтобы спасти армию, а с ней честь и будущее России, надо бережно обращаться с армией и более внимательно прислушаться к ее нынешнему спокойному голосу, признавшему ныне создавшиеся условия. Дальнейшее же стремление в той или иной форме расширить ныне принятые изменения государственного строя, идти по пути исполнения требований крайне левых элементов, — неминуемо поведет к тому, что армия будет вовлечена в политику, начнется длительная междоусобная война, и Россия попадет под ярмо Германии».

Хотя эта телеграмма и была подписана ген. Лукомским, но настоящим автором ее являлся ген. Алексеев. Начальник штаба Ставки был одним из ярых врагов «крайних левых», к которым он причислял в то время всех, стоявших левее Родзянко и Милюкова. Он был против участия армии в политике потому, что понимал положение, видел по результатам первых революционных дней, что солдатская политика пойдет против тех экономических и политических интересов, защитником которых был ген. Алексеев. Ставка и все командные верхи фронтов и армий принимали меры к тому, чтобы не до-

355

пускать в районе действующей армии тех свобод, которыми пользовались солдаты и другие граждане в тылу. Такое положение таило в себе глубочайшие опасности, так как направляло все недовольство солдат на близко к ним стоявших офицеров, связанных директивами сверху. Положение низшего командного состава, начиная с дивизионных и кончая полковыми, было поистине трагическое. Лицемерная политика Ставки, тормозившая связь действующей армии с тылом и проведение реформы солдатского быта, ставила офицеров воинских частей в опасное и тяжелое положение. Все эти стороны политического быта армии оставались вне обсуждения комиссии ген. Поливанова.

На втором заседании «комиссии о реформах» в армии и во флоте, состоявшемся 7 марта с меньшим числом участников, чем первое, был обсужден вопрос о реорганизации внутреннего хозяйства воинских частей. В основу реорганизации были положены предложения докладчика, ген. Рубец-Масальского, занесенные в протокол в следующей формулировке:

«Основной ячейкой является рота, как единица, объединяющая солдат и устанавливающая общность их интересов в зависимости от' условий военной службы.

Кроме единственного теперь выборного лица — артельщика, солдаты каждой роты избирают из своей среды должностных лиц для заведования отраслями ротного хозяйства: каптенармуса, его помощника, фуражира (где положено), ротного писаря, взводных раздатчиков, кашевара, хлебопека и огородника (где положено).

Для наблюдения за несением обязанностей этих лиц учреждается ротный комитет, состоящий из выборных в числе двух от каждого взвода. Деятельность ротных комитетов не ограничивается только хозяйственными обязанностями, и комитеты могут исполнять также функции культурно-просветительные, общественные и тому под., согласно пожеланиям общих собраний солдат роты.

Отношение ротного командира к ротному комитету обусловливается обязанностью следить за законностью деятельности комитета, причем в случае обнаружения командиром роты каких-либо неблаговидных поступков, нерадения или неопытности должностных лиц, ведающих хозяйством роты, он доводит об этом до сведения созываемого им общего собрания роты.

Освобождая ротных командиров и младших офицеров от хозяйственных обязанностей, комиссия рассчитывает, что это поднимет боевые качества войсковых частей, так как даст возможность офицерам уделять больше времени военной подготовке и боевой работе роты; в частности, были высказаны пожелания, чтобы начальствующие солдаты могли избираться, как и все прочие, в состав ротного комитета и чтобы выборы хозяйственных чинов и комитета роты происходили один или два раза в год».

Ввиду возражений, сделанных по докладу Рубец-Масальского представителем морского ведомства, вопрос о

356

реорганизации перенесли на третье заседание, состоявшееся 9 марта. Комиссия заслушала соображения представителя морского ведомства, кап. Кукеля, о том, «какие принципы самоуправления желательны в командах и береговых ротах Балтийского флота, в Ревеле». По мнению кап. Кукеля, записанному в журнале заседания, «основным правилом там является требование, чтобы самоуправление не затрагивало вовсе боевой организации корабля, боевых и служебных задач роты; заслуживают быть особо отмеченными временно учрежденные в Ревеле дисциплинарные суды для разбора дисциплинарных проступков в составе 1 офицера и 4 нижних чинов, выбираемых командой».

Эти соображения были приняты, и Ген. штабу было поручено разработать положение о ротных комитетах, внеся в него оговорку о невмешательстве в боевую и служебную деятельность роты. Тому же Ген. штабу было поручено разработать положение о дисциплинарных судах. Комиссия признала желательным согласовать свои проекты со взглядами Военной комиссии Гос. Думы, а также и представителями Солдатской секции Совета.

Вслед за приказом № 114, отменявшим титулование и обращение с солдатами на «ты», 6 марта был издан «приказ № 115», о создании комиссии ген. Поливанова, фактически начавшей работать с 4 марта. Этим приказом на комиссию возлагалась задача «переработки законоположений и уставов в точном соответствии с новыми правовыми нормами». Кроме того, той же комиссии было поручено разработать порядок достижения первого офицерского чина, а также порядок «прохождения службы военнослужащими всех категорий».

В процессе своей работы комиссия ген. Поливанова затрагивала и другие вопросы, выходившие за указанные в приказах пределы. Так, в заседании от 9 марта подвергался обсуждению вопрос об организации верховного управления действующей армией. Свержение царизма требовало внесения изменений в самое «Положение о полевом управлении» войсками. Комиссия попыталась наметить решение двух главнейших вопросов: «Кому должен быть подчинен Верховный главнокомандующий и кто дает ему указания о целях войны». Однако кроме отдельных мнений о правах военного министра, ссылок на Францию и предложения образовать «совет» из четырех министров: военного, морского, иностранных дел и финансов, определяющий задачи войны, комиссия ничего не пред-

357

ставила. Впоследствии, по соглашению с ген. Алексеевым, вопрос был решен таким образом, что Верховный главнокомандующий был подчинен Врем. правительству, которое ведало и вопросами о целях войны.

В порядке дня работы воинских частей стоял чрезвычайно остро вопрос о войсковых организациях и определении прав и обязанностей создавшихся, согласно советскому «приказу № I», всевозможных комитетов. В приложениях к настоящей книге имеются материалы по трем запасным батальонам, из которых видно, что в первые дни революции в воинских частях господствовало начало «коллегиального управления». Комитеты долгое время действовали по своему усмотрению. Выработанные за первые дни проекты положений о комитетах застревали в различных сопротивлявшихся инстанциях. Особенно враждебно относилась к «комитетчине» Ставка, усматривая в этом явлении развал армии и узурпацию прав командного состава. Отсутствие же строгой регламентации порождало столкновения на почве толкования прав и обязанностей командиров. При таких условиях было трудно определить, где начиналась и где кончалась «боевая»,. или «оперативная», работа, в которую они не должны вмешиваться, и кое-где солдатские Советы сами выработали уставы или руководящие положения, определявшие объем прав и круг деятельности комитетов.

Комиссия ген. Поливанова соблюдала дружественный контакт с руководителями Солдатской секции. Некоторые представители комиссии принимали участие в работах Солдатской секции Совета. В частности, при их участии вырабатывалась известная «декларация о правах солдат»68, принятая Советом (его Солдатской секцией) 9 марта. Врем. правительству и Ставке приходилось принимать в основание своей реформаторской деятельности эту декларацию. Медлительность в деле осуществления раскрепощения солдат и задержки в узаконении солдатских организаций толкали солдат на «самочинные» действия, порождали всеобщее недовольство.

VII. ПЕЧАТЬ И РЕВОЛЮЦИЯ

Всеобщая забастовка автоматически закрыла все газеты и журналы. Первым печатным словом революции были «Известия», изданные вечером 27 февраля Комитетом петроградских журналистов. Эти «Известия» были

358

органом Врем. Комитета Гос. Думы и давали в первые дни сведения главным образом о деятельности названного Комитета Гос. Думы. «Известия Совета Рабочих Депутатов» появились 28 февраля. Под таким названием «Известия» вышли двумя номерами и одним приложением. Третий номер от 2 марта носит уже более расширенное название, а именно: «Известия Совета Рабочих и Солдатских Депутатов». Эта добавочка одного слова говорила о происшедшей политической перемене в Совете и в отношении к Совету отдельных политических партий за последние два дня. Под напором революционной стихии с.-д. меньшевики вынуждены были отказаться от своего взгляда на Совет как классовый орган широкого представительства рабочих и допустить в него, «разбавить» его представителями мелкой буржуазии города и селений. Таким путем Петроградский Совет становился блоком революционной демократии, боевым союзом рабочих и крестьян, одетых в солдатские шинели. Классовые же организации создавались в виде политических партий и профсоюзов.

В первые же дни после прекращения уличных боев в Петрограде Исполнительный Комитет осаждался редакторами и журналистами, хлопотавшими о выпуске своих изданий. Начиная с 3 марта все ходатаи направлялись в комиссию Исп. Комитета, ведавшую издательско-типографским делом. Последняя давала разрешение на выход газет, а также распоряжалась и самими типографиями.

Почти не были затронуты забастовкой московские газеты. Отношение московской печати к перевороту, за исключением прекратившего свое существование 26 февраля реакционного листка «Московские ведомости»69, было сочувственное. Старая либеральная профессорская газета «Русские ведомости» 70 писала, что:

«На старой безответственной системе управления событиями последних трех дней поставлен крест. Но нужно как можно скорее, не теряя ни минуты, создать на ее развалинах новый порядок. И прежде всего нам нужна исполнительная власть, признающая свою ответственность перед страной и ее представительством, пользующаяся их доверием и способная, опираясь на них, вести Россию к победе в мировой борьбе. Думский Комитет есть зародыш и первая временная форма такой власти. Он должен быть признан и поддержан всей страной, без различия партий.

Создание и укрепление такой власти — такова та общая задача, к которой должны быть направлены все помыслы и все усилия. И чтобы выполнить эту задачу, от которой зависит спасение родины,

359

нам нужно прежде всего единение. Нужно помнить, что переворот застает нас в решающий момент великой мировой войны Внешний враг стоит в пределах России, и мы должны, одной рукой переустраивая государственное управление, другой — продолжать войну с немецкими полчищами. Раздор между общественными силами был бы сейчас гибелью России.

Все живые силы страны должны объединиться во что бы то ни стало. В этом сейчас наш долг перед родиной, в этом наш долг перед будущими поколениями, судьбы которых мы решаем в этот великий миг».

То же самое, лишь другими словами, писало и «Русское слово»71. Лозунгами момента газета выставляла:

«Победа до конца» и «Единое правительство и солидарная с ним страна». Органом подобного объединения газета считала Гос. Думу, в которой видела единственную законную власть в стране, способную объединить ее под знаменем свободы, порядка и победы.

«Государственная Дума — вот наш национальный вождь в великой борьбе, всколыхнувшей всю страну, — борьбе, которая отзовется на судьбах всего человечества. Вся страна должна слиться с народным представительством и облеченным его доверием новым правительством. Гос. Дума — единственная надежда страны в настоящий грозный и великий момент. Было бы безумием создавать сейчас какое-нибудь иное правительство, ставить какие-либо вопросы об органических преобразованиях, коренной ломке всего существующего строя в его целом. Всякая подобная попытка распалила бы только политические страсти, зажгла бы пожар партийной борьбы и социальной розни, и горе было бы нам, если бы мы вступили на этот гибельный, катастрофический путь.

Итак, да здравствует Гос. Дума и правительство национальной борьбы! И мы призываем Москву, армию, трудовую демократию и весь народ, все народности России к всероссийскому единению».

Далее «Русское слово» плакалось, как «горько и стыдно было молчать в эти первые дни новой истории». «С платком во рту и со слезами на глазах мы все видели, все понимали и... молчали. Но явился свободный народ и освободил горько и стыдно молчавших».

«Утро России», орган «деловых» кругов капиталистической Москвы, писало в духе «Русских ведомостей» и «Русского слова», как будто выполняя общую для всех газет директиву. Капиталисты Московского промышленного района перешли также на сторону «освободительного движения». В № 60 от 3 марта «Утро России» 72 в передовице давало такую оценку переживаемому моменту:

«Мощная волна народного движения, освобождающая Россию от вековых пут бесправия и произвола, переносится дальше по всей России. Еще некоторое время займет этот освободительный процесс, пока очищающий поток не донесется до крайних пределов великой

360

страны. Но оба центра России, административный и общественный, Петроград и Москва, уже пережили этот процесс обновления, роковая острота момента для них миновала. Сейчас повелительный долг этих руководящих центров страны — все силы свои посвятить организующей спокойной работе, немедленно перейти к делу».

Как понимали эти «работу и дело» революционной России промышленники района, видно из следующей программы власти:

«Верховная власть временно перешла к народному представительству в лице Гос. Думы. Не раз в годы, непосредственно предшествовавшие нынешней великой российской революции, нам доводилось высказывать недовольство думской деятельностью, той или иной тактикой думского большинства, ставить ей в укор ее нерешительность, склонность к компромиссам. Но сейчас эта «третье-июньская» Дума, пройдя через закаляющее горнило испытаний военных лет с их мрачными переживаниями и ужаснувшими всех разоблачениями, сейчас эта Дума предстоит перед страной совсем в ином образе, чем пять лет тому назад. Сейчас эта Дума с честью выполнила свой долг перед народом, с патриотической решительностью вырвала верховную власть из недостойных рук и стала естественным организующим центром, вокруг которого сплачивается новая, свободная Россия. И как организующий страну центр мы признаем Гос. Думу, мы приветствуем ее, мы ей повинуемся».

Эта мысль — сделать Гос. Думу «центром революции» — была и у петроградских либералов, но встретила решительное возражение со стороны представителей восставших рабочих и солдат. Переходя затем к вопросу о создании власти, газета считает Врем. правительство лишь «новым кабинетом»:

«Результатом соглашения между Врем. Комитетом Гос. Думы и Советом Рабочих Депутатов, как временного представительства действующего аппарата народной революции, явилось образование нового правительственного кабинета во главе с кн. Г. Е. Львовым».

Учитывала газета и недовольство составом нового министерства, имея в виду не недовольство народных масс, а известных кругов монархической и реакционной буржуазии, и требовала от них доверия.

«Пусть не всех в стране удовлетворит, по тем или иным соображениям, подобный состав первого в России ответственного министерства. Всех в стране удовлетворить нельзя ни при каких условиях. Министерство кн. Львова — совершившийся факт, оно — результат верховной воли руководящих страною организаций, ему необходимо сейчас доверие страны, и это доверие во имя народного блага должно быть оказано ему».

На какой предмет, для какой цели нужна новая власть, московские либералы были единодушны.

«Верховная власть народного представительства дала России первое ответственное правительство, и оно твердою рукою, мы уверены в этом, поведет нас к победе».

361

Все, что выходило за эту коротенькую военную программу русской империалистической буржуазии, то подлежало перенесению до другого времени.

«Вопросы о коренном переустройстве государственного строя трудно, немыслимо разрешить в годину продолжающейся войны с грозной коалицией внешних врагов. И мы полагаем, что этот колоссальной важности вопрос можно разрешить лишь по победном окончании войны, когда цвет народа, миллионы лучших сынов ее, стоящих ныне на передовых позициях и неустанно работающих на оборону страны, вернутся домой».

Петроградские газеты вышли 5 марта со статьями, посвященными революционному перевороту. Вся пресса приветствовала совершившееся и призывала граждан, рабочих и солдат к объединению вокруг Врем. правительства. Каждая из газет, давая оценку пережитого момента, стремилась определить дальнейшие политические задачи. Вся буржуазная или же социалистическая печать, вроде «Дня» 73 и т. п., призывала к дисциплине и поддержке войны. Вот что писала о задачах момента руководящая газета кадетской партии «Речь»:

«Залог всякого успеха — единение и организованность совершили то восьмое чудо света, которым навсегда войдет в историю настоящая революция. Не нужно, однако, забывать, что победа хоть и достигнута блестящая, но она не закреплена, что необходимо обеспечить себя против всяких попыток старой власти вернуть свое положение, которое она, несомненно, будет делать, как только учует удобный момент. Нельзя забывать, что вчерашние распорядители судеб великой страны довели ее до полной разрухи и что нужна затрата громадной энергии, чтобы с ней бороться и восстановить нормальный ход жизни. Но больше всего нужно помнить, что мы ведем войну, что враг стоит на нашей земле и жадно стремится использовать нашу минутную слабость».

Газета финансистов и биржевиков «Русская воля» 74, надев на себя республиканский ярлычок, призывала к единству:

«Мы прежде всего должны быть едиными и цельными, как гранитная скала. Всякая рознь, каждая дробность сейчас будет работою на врага, ударом по матери-России, неблагодарностью к армии и святым ее трудам.

Объединение, организация, порядок, спокойствие — таковы лозунги созидающих дней свободы. Врем. правительство должно опираться на твердую массу, в монолитной цельности которой оно должно быть вполне уверено и обеспечено. Наш гражданский долг — предоставить ему в трудные дни переходной эпохи ничем не тормозимую и не смущаемую возможность творчества, проверяемого контролем, утверждаемого санкцией согласия союзов рабочих и солдатских депутатов. Значит ли это, ч-ю мы призываем население отказаться от критики Времен, правительства и принимать его действия с закрытыми глазами? Конечно нет! Время безапелляционных

362

институтов на Руси прошло безвозвратно! Мы призываем лишь к поддержке всех верных шагов и благих начинаний Врем. правительства, с полной благожелательною верою в его бесспорное общее устремление к благу и свободе народа, во без малейшего намерения почитать и провозглашать его непогрешимым».

«День» от имени «революционной демократии» — иначе он и не говорил! — обещал, что:

«Мы будем поддерживать Врем. правительство, не лишая себя права и не отказываясь от обязанности критиковать отдельные его ошибочные шаги, и в росте сплочения и внутренней дисциплины рабочих и демократических организаций будем искать уверенности в том, что Врем. правительство будет твердо стоять на том пути революционного преобразования страны, на который оно стало».

Даже «Новое время»75, вышедшее без разрешения Исп. Комитета, подчеркивая значение нового правительства, как «законного выразителя общенародной воли», так намечало предстоявшие ему задачи:

«Новое правительство встретило признание на всем пространстве Русского государства. Оно является законным выразителем общенародной воли. Оно приняло на себя тяжкие обязанности. Ему предстоит восстановить порядок, расстроенный неумением и преступным бездействием низложенной власти; наладить снабжение армии и населения продовольствием; восстановить производство боевых припасов и доставку их в армию; устройство законного управления во всех областях России и осуществление всего, что необходимо, чтобы русский народ был воистину свободным.

В этих многосложных обязанностях населению государства надлежит оказывать новому правительству всякое содействие и беспрекословное повиновение. Строится новый порядок. Русская земля теперь, как триста лет назад, сумеет при таких условиях выйти победоносной из постигших ее испытаний.

Верим, что русские граждане исполнят свой долг».

Эти излияния не помешали Исп. Комитету принять постановление о закрытии «Нового времени».

К общему единению в предстоявшей работе призывал «Петроградский листок» в статье «Будем едины», в которой предлагал:

«Забудем наши личные и партийные разногласия — разобраться в них еще будет время, — сейчас же склонимся все от мала до велика, всем народом, около них, около пославшей их Гос. Думы, этого единственного форта, устоявшего против бесчисленных десятилетних натисков правительственной реакции, этой колыбели нашей свободы.

Будем помнить, что темные безответственные силы, переплетавшиеся, как змеи, с силами всем известными и ответственными, всячески старались повергнуть Россию в омут смуты и беспорядков, чтобы под этим предлогом изменить нашим честным союзникам, заключить изменнический договор с Вильгельмом и заковать опозоренный и ослабленный русский народ в новые, еще горшие цепи.

Но велик бог земли русской!

363

Их адский замысел не удался!

Наша славная армия пошла с народом — и рухнули планы изменников!

Наша великая Февральская революция прошла тихо и бескровно, к великому нашему счастью, и теперь самое первое, что мы должны сделать, — это сплотиться вокруг нового правительства, вокруг нашей Гос Думы, обратив ее из скромного, но несокрушимого форта в великую твердыню нашего будущего».

«Современное слово»76 приветствовало «воинов-граждан»:

«В великую минуту обновления нашей родины взоры любовно обращаются к нашим доблестным армиям и флоту, с геройским самоотвержением совершающим свой тяжелый ратный подвиг.

Вам, дорогие воины, благословение родины, горячий привет народа!

Великие страстотерпцы — достойные сыны России, теперь вы помогли ей разбить цепи рабства и начать новую, свободную жизнь.

Несокрушимой стеной защищаете вы отчизну. И она, возрожденная, отныне удесятерит свои усилия, чтобы помочь вам в исполнении вашего долга.

Привет и низкий земной поклон воинам-гражданам, защищающим и освобождающим родину».

«Петроградская газета»77 призывала к «братскому единению тыла с фронтом»:

«Действующая армия всецело примкнула к великому русскому перевороту гражданского строя.

Она мощно поддержала нас, творящих свободу и сокрушающих рабство в тылу. Со своей стороны мы должны мощно поддержать, чем можем, ратные труды действующей армии, мы должны помнить о многообразных нуждах наших сограждан на фронте и стремиться без промедления удовлетворить их.

Тыл нравственно обязан в полной мере восстановить те отрасли организованного труда, которые обслуживали армию.

Надо помнить о фронте — этот лозунг слышится всюду..

Надо помогать фронту, так как внутренние победы не были бы полными без внешних побед.

Для победы же требуется порядок во всей гражданской жизни и правильное продолжение труда всех, кто своим трудом, своими знаниями, своим опытом полезны действующей армии».

«Биржевые ведомости»78 писали:

«Превзошедшая всякие предвидения стихия событий была и остается творческой, но она же была и остается во многих сторонах сырой. Как глыба, она раздавила старый строй. Как глыба же, она требует отделки и шлифовки — сейчас, без минуты промедления, без робкого раздумья, ибо враг не дремлет, время не терпит и борьба далека от завершения.

В настоящее время возникает чрезвычайная новая ответственность общества и Врем. правительства, это, именно, — сохранение «бесценного дара, добытого столь колоссальными усилиями веков борьбы с деспотией».

364

От нового правительства требуются зоркость, твердость и решимость в условиях, когда события меняются не со дня на день, а с часу на час.

«Быть на страже» — вот лозунг, которому должно следовать новое правительство.

В Таврическом дворце закладываются камни нового строя. Цементировать эти камни должна страна, население, общественность... Этот цемент в организации.

К этой организации должно призывать непрерывным звоном вечернего колокола, разносящего благовест свободы по всему лицу Земли Российской от края до края».

Из этих кратких выдержек видна полная классовая солидарность буржуазной печати обеих столиц. Новое правительство буржуазия рассматривала лишь как средство для дальнейшего, более умелого ведения войны. В военных победах она искала укрепления завоеваний революции. Разоблачению этой политики обмана рабочих и солдат и были посвящены наши первые номера газет. Неудивительна поэтому и та жгучая ненависть, которую вызвали наши газеты во всей империалистической прессе.

Для нашего центрального органа партии, «Правды», нами была получена типография «Сельского вестника» с помещением для экспедиционной конторы и самой редакции. На эту типографию было много претендентов, и нам пришлось выдержать известную борьбу, прежде чем получить ее. Впоследствии туда же перешла «Рабочая газета»79 меньшевиков, органа одной из господствовавших тогда партий Совета.

Работа по выпуску первого номера «Правды» была начата т. Молотовым, которому было поручено это дело еще 3 марта. 4 марта заработала редакция с таким расчетом, чтобы выпустить первый номер 5 марта. Редакция была составлена по соглашению с Петербургским Комитетом. «Правда» являлась органом Центрального Комитета и одновременно Петербургского Комитета нашей партии.

Первый номер центрального органа «Правды» вышел 5 марта, в воскресный день, в количестве 100000 экземпляров и раздавался бесплатно. Следующий номер был уже платный, и выпуск его — свыше 100000 экз. — дал нам сразу крупную сумму для пополнения оборотных средств.

В передовице под названием «Старый порядок пал» были намечены конкретные задачи пролетариата в ближайшие дни революции. Отметив, что «революционный

365

пролетариат и революционная армия спасли страну от режима, который вел ее к гибели», наша партия указывала, что «черные силы притаились, но не изменилась их скрытая сущность, и есть уже, еще робкие, попытки черносотенной агитации. Скрылся и не арестован отрекшийся царь, пытающийся организовать контрреволюцию. Черные силы поджидают только благоприятных условий для их проявления. Задача революционного пролетариата и армии этого не допустить». Как не допустить возврата к прошлому? Мы не соглашались с социалистами других партий в оценке «революционности» русской буржуазии, в частности тех групп, которые поддерживали Врем. правительство. Последнему мы не доверяли ив революционность его совершенно не верили. Поэтому и выдвигали наши старые большевистские лозунги применительно к новой обстановке. Мы считали, что «задача революционного пролетариата и революционной армии» (т. е., по сути дела, крестьянства. — А. Ш.) состоит в том, чтобы «создать те условия, при которых установление нового порядка совершалось бы свободной волей народа». Одним из таких условий мы считали тогда «создание Врем. рев. правительства, которое должно подготовить введение демократического республиканского строя». Лозунг Врем. рев. правительства, созданного самой революционной демократией, мы противопоставляли меньшевистскому и либерально-буржуазному Врем. правительству кн. Львова. При этом Врем. рев. правительство, не дожидаясь Учред. собрания, «немедленно осуществляет все политические требования социальной демократии». В статье кратко были изложены те же требования о введении 8-часового рабочего дня, обеспечения хлебом и т. д., вплоть до «прекращения кровавой бойни», которые были опубликованы в манифесте Центрального Комитета Российской Социал-Демократической Рабочей Партии в «Известиях» 28 февраля. Сам манифест был помещен и в «Правде», но ошибочно помечен 26 февраля. На самом деле он составлялся 27 и редактировался 28 февраля. Возрождение «Правды» было встречено рабочими с большой радостью, а буржуазией — с особенным негодованием. С первых же дней своего появления «Правда» служила предметом враждебных демонстраций со стороны буржуазии и мишенью для всяческих нападок оборонческих элементов.

Второй номер «Правды» от 7 марта, в котором была помещена статья «Социал-демократия и война», крат-

366

ко выявившая нашу большевистскую позицию против войны и содержавшая воззвание второй Циммервальд-ской конференции, вызвал глубокое возмущение буржуазии. Против нашей газеты повелась отчаянная травля как в печати, так и устная. Фальшивая маска единства «всей революционной демократии», всех живых сил страны была сброшена. Классовые интересы обнаружились со всей остротой революционного времени. Все златоусты классовой гармонии, единения революционных сил и прочие любители единства нападали на нас за «раскольничество». Напор был настолько силен, что даже некоторые из тех, кого мы считали до того «нашими», дрогнули, отступили.

После выхода второго номера «Правды» нам пришлось звонить по телефону целому ряду товарищей, приглашая их сотрудничать в нашей газете. Одно из первых наших обращений было к Алексею Максимовичу Горькому, дар которого — три тысячи рублей на нелегальную типографию — был положен в фонд «Правды». Спросили мы его мнение о нашей «Правде» революционных дней. Его ответ тогда глубоко огорчил нас. Он считал, что наша газета «Правда» своей постановкой вопросов о Врем. правительстве войне помогает врагам революции. Это был один из первых и далеко не последних ответов, которые мы получали тогда от «бывших» наших друзей...

В первые дни после Февральской революции мы в Питере были бедны литературными силами. Многие из большевиков-литераторов довоенного периода за время войны стали патриотами, а после революции перешли на сторону наших противников и вместе с оборонцами вели борьбу против нас, против нашей партии. Были и «середняки», лукаво наблюдавшие, куда повеет ветерок массовых настроений. Задача наших руководивших партийных учреждений, как Бюро Центрального Комитета и Петербургского Комитета, заключалась в том, чтобы сохранить основную линию партии, прежде всего по отношению к войне, взятую партией от начала войны, и применить ее к новым, революционным условиям. Задача была нелегкая. Не менее важными были и вопросы о характере нашей революции и оценка ее движущих сил. Но этот вопрос мы решали, руководствуясь опытом 1905 года, и, в противовес меньшевистским и эсеровским соглашательским сцеплениям с буржуазией, взяли резко и решительно направление на революционный союз

367

с крестьянством и выдвинули требование Врем. рев. правительства, способного осуществить волю рабочих и крестьян.

7 марта в Москве вышел наш орган «Социал-демократ» 80. Москвичи были богаче нас литературными работниками и не испытывали тех затруднений в подборе сотрудников, которые выпали на нашу долю в Петрограде. В руководящей статье первого номера, озаглавленной «Наша программа», московские товарищи заняли боевую, старую большевистскую революционную позицию как в оценке революции, так и в вопросе о войне и создании III Интернационала81.

«Наша газета, — писал «Социал-демократ» в этой программной статье, — орган Российской Социал-Демократической Рабочей Партии, одного из отрядов международного пролетарского движения, которое ставит своей конечной целью осуществление социализма. Эта цель будет служить нам ярким маяком на всех этапах нашей борьбы за полное освобождение рабочего класса. С точки зрения этого конечного пролетарского идеала будем мы освещать различные формы рабочего движения — политического, профессионального, видя в них лишь различные стороны единого классового движения рабочих в их борьбе за социализм.

Наилучшие условия для достижения создаются при наиболее^ полной и последовательной демократизации государственного строя." Поэтому и в области политической борьбы мы будем настаивать на немедленном созыве Учред. собрания на основе всеобщего, прямого, равного и тайного, без различия пола и национальности, голосования.

Будущее Российское государство должно быть демократической республикой: вместо царского самодержавия должно быть самодержавие народа. Вся полнота власти должна быть сосредоточена в руках народных представителей, составляющих одну палату.

Мы будем отстаивать всеобщее прямое, равное и тайное избирательное право для всех граждан и гражданок, достигших 20 лет, при выборах как в законодательное собрание, так и во все местные органы самоуправления.

Не считая Врем. правительство выразителем интересов демократии, наша газета будет все же поддерживать его, поскольку оно честно исполнит принятые на себя обязанности. Неуклонно стоя на страже завоеваний революции и зорко смотря за всеми шагами нового правительства, мы будем требовать от него неограниченной свободы совести, слова, печати, собраний, стачек и союзов.

Мы будем отстаивать право на самоопределение за всеми нациями, входящими в состав Российского государства.

Но одной политической свободы для успешности борьбы за социализм недостаточно. Нужно создавать на фабриках, заводах и в сельском хозяйстве такие условия труда, которые предохраняли бы рабочий класс и его потомство от физического и нравственного вырождения и дали бы достаточный досуг для широкого использования рабочими своих политических прав, для наилучшего развития способности пролетариата к борьбе за социализм.

368

Мы будем настаивать на немедленном осуществлении нашей экономической программы-минимум, и в первую голову — на введении 8-часового рабочего дня.

В целях уничтожения всяких пережитков крепостничества в деревне и в интересах наиболее успешного развития производительных сил мы будем добиваться отмены всех сословных привилегий и национальных ограничений и конфискации церковных, монастырских, удельных, кабинетских и помещичьих земель и передачи их в руки народа.

В целях ослабления тяжелых последствий войны и той хозяйственной разрухи, которую старая власть оставила в наследие свободной России, мы будем отстаивать принцип перенесения тягот войны на состоятельные классы путем обложения нетрудовых доходов и добиваться отмены всех косвенных налогов, а также требовать разрешения продовольственного вопроса в интересах широких народных масс.

Мы считаем, что причиной настоящей войны являются хищническая империалистическая политика и соперничество в вооружениях всех великих держав; что война, ослабляя демократию и разрушая колоссальные трудовые ценности, накопленные многими поколениями, ведется исключительно в интересах крупной финансовой и промышленной буржуазии.

Примыкая к тому течению международного социализма, которое уже объединилось, в противовес социал-шовинистам, вокруг Цим-мервальдской и Кинтальской конференций, мы будем бороться за немедленную ликвидацию войны путем массовых согласованных действий организованных рабочих всех стран. Стоя на точке зрения революционного социализма, мы считаем недопустимым какое бы то ни было участие социалистов в буржуазных министерствах; мы будем выступать против всякого классового перемирия и единения пролетариата с буржуазией на почве обороны страны.

Мы будем стоять за создание III Интернационала на место разрушенного войной Второго; но этот новый Интернационал должен объединить лишь те пролетарские организации всех стран, которые стоят на точке зрения международного социализма, а не социал-шовинизма, для которых интересы движения в целом стоят выше интересов рабочих отдельных национальностей и которые будут опираться на революционные выступления самих рабочих масс».

Лишь в одном пункте, говорящем об условной поддержке буржуазного Врем. правительства, были между нами расхождения. По этому вопросу между нами, членами Бюро Центрального Комитета, с одной стороны, Петербургским Комитетом и москвичами — с другой, были существенные разногласия. Анализируя социальную сущность Врем. правительства кн. Львова и условия его возникновения, мы не могли стать на почву его поддержки, а выдвинули еще 2 марта лозунг Врем. рев. правительства, составленного из революционной демократии. В противовес меньшевикам, эсерам и кадетам, объединившимся вокруг Врем. правительства, мы стояли за «сосредоточение всей власти в руках Совета Рабочих и Солдатских Депутатов», как писали мы в одной

369

из резолюций того времени. Такой взгляд считался нашими товарищами как «слишком левый», и они выдвинули свои обоснования поддерживать Врем. правительство постольку, поскольку «оно честно исполнит принятые на себя обязанности». Но такое морализирование в политике долго продержаться не смогло, и наши товарищи вскоре переменили свое отношение, приняв нашу позицию.

Того же 7 марта вышла «Рабочая газета», центральный орган РСДРП меньшевиков. Почти весь номер заполнен статьями, посвященными перевороту. В газете отразилась старая нелюбовь меньшевиков к оценке переживаемого момента, в ней не было такой статьи, которая давала бы программу действий партии на ближайший этап. В отдельных статьях и заметках разбросаны старые замусоленные истины меньшевиков. В статье «Временное правительство» писалось, что «пролетариат и революционная армия всем своим поведением за первую, самую трудную неделю революции показали свою готовность не раскалываться и вести дело освобождения России вместе с либеральной буржуазией...». Меньшевики мыслили революцию не иначе как в союзе с либеральной буржуазией. И революционная армия, и пролетариат рассматривались лишь как средство и орудие в руках кадетской буржуазии. С подобными взглядами мы вели решительную борьбу.

В другой статье — «Совет Рабочих и Солдатских Депутатов» — мы находили косвенные ответы на наши прямые лозунги о том, что власть должны взять Советы. «Единственный орган в Петрограде, опирающийся на демократию. Советы Рабочих и Солдатских Депутатов, претендентом на общероссийскую власть ни в коем случае являться не мог». Почему же революционные рабочие и солдаты Питера не могли быть источником всероссийской революционной власти? «Рабочая газета» в той же статье дает мудрый меньшевистский, но не убедительный для революционных рабочих и солдат ответ, гласивший, что «этот орган рабочих и солдат не может пользоваться авторитетом в широких слоях буржуазии, а между тем на данном уровне нашего экономического развития буржуазии не может не принадлежать руководящая роль в экономической жизни страны». Подобными положениями, спекулировавшими на марксистском анализе экономических отношений нашей страны, меньшевики суживали задачи революции, принижали ее до

370

уровня кадетских, либерально-помещичьих потребностей. В их взглядах не было ни одной мысли о том, чтобы оценить революцию не только в ограниченных национальных рамках, не было даже попытки увязать ее с мировым революционным движением. Эта же либеральная ограниченность не позволила меньшевикам дать настоящую оценку и пробужденному войной русскому крестьянству. Деревенские отношения рисовались нашим меньшевикам сквозь интеллигентские очки культуртрегерства. «Кроме буржуазии еще остается масса крестьянства, — продолжалось в той же статье, — по уровню своего политического развития стоящая далеко позади петроградских рабочих и влиятельных элементов петроградских солдат. Если бы Совет Рабочих и Солдатских Депутатов Петрограда взял в свои руки власть, это была бы власть призрачная, власть, которая привела бы к немедленному возникновению гражданской войны». Редакция не задумывалась над тем, кто же вызвал бы гражданскую войну, если Совет, состоявший из представителей солдат, т. е. из тех же крестьян и рабочих, оказался бы у власти. Очевидно, эту гражданскую войну подняли бы те «широкие слои буржуазии», исторические пути и интересы которой прикрывали именем социал-демократии наши меньшевики. Интересы буржуазии меньшевики прикрывали заботами о единстве революции. «Единство же, поколебленное в рядах революции в самом ее начале, означало бы легкую победу над ней старого режима». Таков был руководящий вывод и оценка меньшевиков.

Эти выдержки из влиятельных газет того времени дают довольно полную картину того, как оценивали революцию различные классы нашей страны и какие задачи они ставили перед революцией. В духе этих статей велась и устная агитация и обработка общественного, рабочего и солдатского мнения на многочисленных митингах того времени. Под теми же лозунгами и направлениями организовались, складывались и определялись классовые силы русской революции. Организующее значение прессы в революционных условиях было огромно. Влияние и значение капиталистической прессы почувствовал на себе промышленный рабочий, а немного позднее — и солдат. Первого она призывала к самоограничению, к станку и работе на оборону, а второго безжалостно гнала в окопы.

371

VIII. ПРЕКРАЩЕНИЕ ВСЕОБЩЕЙ СТАЧКИ

Всеобщая забастовка в Петрограде началась в субботу 25 февраля. До этого дня забастовочное движение имело частичный характер, хотя и охватывало большое количество рабочих, но лишь с субботы 25 февраля оно приняло характер действительно всеобщей стачки. Вместе с расширением стачечного движения увеличились и схватки рабочих с вооруженными силами, защищавшими царскую монархию. Если до 25-го стычки с полицией, жандармами и некоторыми воинскими частями происходили главным образом на окраинах и только по вечерам в центре столицы, то с 25-го борьба с самого утра перенеслась в самое сердце Петрограда и продолжалась все дни, вплоть до присоединения воинских частей к восставшим рабочим, т. е. до 27-го включительно.

Как только восстание завершилось победой рабочих и солдат, царское самодержавие было разбито, было создано Врем. правительство по соглашению буржуазии с социал-соглашательскими партиями, начались разговоры-о необходимости прекращения всеобщей стачки. Врем. Комитет Гос. Думы, Врем. правительство стали настаивать на необходимости прекращения стачки. Вскоре эти переговоры и настояния превратились в лозунги социал-демократов и носили политически опасный характер. Некоторые полки приходили к Таврическому дворцу с плакатами, на которых красовались лозунги: «Солдаты — в окопы, рабочие — к станкам!» Никакого сомнения не было в том, что буржуазия вела энергичную борьбу, натравливая солдат на рабочих.

В кругах Исп. Комитета видели эту опасную для революции агитацию буржуазии, но ничего не предпринимали, чтобы бороться с ней путем оформления стачки и придания ей значения под другими лозунгами. Большинство Исп. Комитета еще 3 марта, при обсуждении постановления о возобновлении трамвайного движения в городе, высказывалось за прекращение стачки на предприятиях, работавших на оборону.

Мы, большевики, при поддержке левых социал-революционеров и «межрайонцев», высказывались против подобного деления рабочих, и вопрос был отложен. По вопросу о возобновлении работ Петербургский Комитет на заседании от 4 марта принял следующую резолюцию:

372

«1) В случае, если перед Советом Рабочих и Солдатских Депутатов будет поставлен вопрос о необходимости приступить к работам на предприятиях, работающих на оборону, члены названной организации должны категорически стоять за невозможность признать таковое разделение революционной армии пролетариата. Момент временного прекращения забастовки должен определяться исключительно соображениями, обеспечивающими максимум сохранения и развития революционной пролетарской энергии. В случае прекращения забастовки предложить Совету Рабочих и Солдатских Депутатов, не расходясь, бдительно следить за всеми тайными и явными шагами как сверженного самодержавия, так и заменившего его Врем. правительства, в целях осведомления масс и быстрого решения вопросов о выступлениях, что может быть осуществлено только при реорганизации исполнительного органа Совета Рабочих и Солдатских Депутатов».

Снова он был поставлен на обсуждение Исп. Комитета утром 5 марта. На этот раз вопрос о прекращении всеобщей стачки обсуждался уже целиком, по отношению ко всей промышленности и даже по отношению ко всей стране. Большинство членов Исп. Комитета высказывалось за прекращение забастовки, мотивируя его успехом революции. Члены Бюро Центрального Комитета, а также представители Петербургского Комитета нашей партии ставили вопрос о том, что успехи революции ограничиваются пока формальной стороной. Николай II еще гуляет на свободе, вопрос о земле не решен, рабочий вопрос обойден, и даже вопрос о 8-часовом рабочем дне остается нерешенным. При этих условиях наши представители считали простое окончание забастовки, без всяких условий, неприемлемым. На это представители большинства отвечали предложением повести переговоры с обществом заводчиков и фабрикантов относительно выполнения насущных рабочих требований экономического характера. Постановление о возобновлении работ, принятое Исп. Комитетом, решено было провести на пленуме Совета. Относительно ликвидации стачечного движения в других городах Исп. Комитет постановил предоставить этот вопрос на усмотрение местных Советов. Проведение решения Исп. Комитета на Совете Рабочих и Солдатских Депутатов было поручено Н. С. Чхеидзе. На него же возложили составление условий, на которых должны были приступить к работам питерские рабочие, в согласии с директивами Исполнительного Комитета.

Заседание Совета Рабочих и Солдатских Депутатов происходило в Михайловском театре. Докладчик Исп.

373

Комитета Н. С. Чхеидзе таким образом мотивировал его постановление:

«Исп. Комитет Совета Рабочих и Солдатских Депутатов единогласно пришел к заключению, что настал момент возобновления работ на фабриках и заводах и что работы поэтому надо возобновить немедленно. Почему это надо сделать? Что же, мы победили врага окончательно? Мы его повергли окончательно и можно работать спокойно, не боясь нападения? Нет, товарищи, такой спокойной работы мы еще долго не будем в состоянии вести, потому что мы в настоящее время ведем гражданскую войну. О спокойной работе речи быть не может. Мы, стоя у станков, каждый данный момент должны быть начеку, каждый данный момент должны быть готовы выйти на улицу. Но тем не менее мы должны сказать, что мы достаточно подавили нашего злейшего врага. Это мы совершили. И, исходя из этого, мы можем сейчас, из тех позиций, которые мы занимаем вне заводов, пойти на заводы, повторяю, с решимостью по первому сигналу выйти на улицу. Вот что подсказывает политический момент. Вчера еще нельзя было этого сделать, но теперь враг настолько обезоружен, обессилен, что пойти на работы и стать у станка нет никакой опасности. Положение в военном отношении подсказывает то же самое. Но самое важное для нас — это организация. Последнее время мы работали на заводах и фабриках без достаточной организованности. Это, товарищи, в настоящее время недопустимо, потому что, как вы отлично знаете, наша сила в сплоченности и организованности. Поэтому не занимайтесь только специальной работой на заводах, а одновременно организуйтесь, создавайте профессиональные союзы и т. п. Это одна из самых существенных задач, эту задачу мы должны выполнять.

На каких условиях мы можем работать? Было бы смешно, если бы мы пошли продолжать работы на прежних условиях. Пусть знает об этом буржуазия, которая находила достаточную поддержку у старого правительства. Мы, встав на работу, сейчас же приступим к выработке тех условий, на которых будем работать.

Кроме этих мотивов возобновления работ требует и тот факт, что прежняя власть, которая вершила судьбы России, привела страну к совершенной дезорганизации хозяйства».

После довольно оживленных прений за и против прекращения всеобщей стачки пленарное заседание Совета Рабочих и Солдатских Депутатов 1170 голосами против 30 приняло предложенную от имени Исп. Комитета следующую резолюцию:

«Признавая, что первый решительный натиск восставшего народа на старый порядок увенчался успехом и в достаточной мере обеспечил позицию рабочего класса в его революционной борьбе, Совет Рабочих и Солдатских Депутатов признает возможным ныне же приступить к возобновлению работ в Петроградском районе, с тем чтобы по первому сигналу вновь прекратить начатые работы.

Возобновление работ в данный момент представляется желательным и ввиду того, что продолжение забастовок грозит в сильнейшей степени расстроить уже подорванные старым режимом хозяйственные силы страны.

В целях закрепления завоеванных позиций и достижения дальнейших завоеваний Совет Рабочих и Солдатских Депутатов одно-

374

временно с возобновлением работ призывает к немедленному созданию и укреплению рабочих организаций всех видов, как опорных пунктов для дальнейшей революционной борьбы за полную ликвидацию старого режима и за классовые идеалы пролетариата.

Вместе с тем Совет Рабочих и Солдатских Депутатов признает необходимым одновременно с возобновлением работ приступить к разработке программы экономических требований, которые будут предъявлены к предпринимателям от имени рабочего класса.

Что же касается других городов России, то вопрос о возобновлении работ в тех из них, где таковые были прекращены, должен разрешаться Советами рабочих и солдатских депутатов этих городов в зависимости от местных условий.

При этом поясняется, что рабочие и солдаты, входящие в состав Совета, городской милиции, районных организаций, состоящие при мировых судах, исполняющие организационные функции, работ не возобновляют до нового призыва Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Точно так же в день похорон жертв старого правительства, павших за свободу народа, работы также не производятся».

Тридцать голосов принадлежали нашим товарищам, представителям некоторых заводов, несогласным с таким постановлением, которое не давало никаких указаний по вопросам рабочих требований. Не доверяли рабочие успокоительным речам о том, что революции ничто и никто не угрожает. Состав Врем. правительства, деятельность членов Гос. Думы, мягкость и «бескровность» революции по отношению к врагам революции — все это возбуждало рабочее недовольство. Поэтому и получилось, что решение Совета, принятое подавляющим большинством, встретило возражения и даже отказы со стороны целых районов.

Так, Орг. комитет Московского района встретил постановление Петроградского Совета отрицательно, считал его ошибочным и отсрочил возобновление работ на два дня, а тем временем постановил внести вопрос о прекращении стачки на пересмотр Совета. В развитие этого решения Орг. комитет выработал резолюцию и наказ своим делегатам.

Каковы были политические мотивы рабочих, противников прекращения забастовки, видно из резолюций, принятых целым рядом заводов. Особенно показательна в этом отношении резолюция завода «Динамо». Обсудив постановление Совета Рабочих и Солдатских Депутатов, рабочие-динамовцы правильно учли оборонческий подход к решению этого вопроса. Рабочие требовали от Совета обращения к народу Германии, требовали ареста Романовых, проведения в жизнь амнистии и устранения всех остатков царизма.

Были протесты заводов и подчинившихся решению

375

Совета. Так, шесть заводов («Эрлих», «Якорь», «Липин», «Вогман», «Астер», «Ворман») признали постановление о возобновлении работ преждевременным, считая борьбу с царизмом еще незаконченной. На целом ряде крупных заводов Выборгской стороны также были вынесены резолюции, считавшие окончание забастовки преждевременным и ставившие перед Советом Рабочих и Солдатских Депутатов целый ряд политических задач. Рабочие завода Барановского предлагали Совету «оповестить весь мир о совершившемся у нас перевороте и призвать все народы к общему единению и прекращению кровавой бойни на началах братства, любви и равенства». Также требовали осуществления 8-часового рабочего дня.

Рабочие Балтийского завода (в связи с обсуждением вопроса о прекращении забастовки) приняли особый наказ, заключавший в себе целую программу. Наказ требовал от Совета войти в связь с рабочими всех стран для совместного прекращения войны, заявления правительства о том, что оно не ведет войну с народами Германии и Австрии, а с их правительствами и что оно готово в любой момент прекратить войну, заключив мир с народами воюющих стран. Общим требованием всех собраний было требование ареста Николая II и всего царского дома. 8-часовой рабочий день также был общим требованием рабочих резолюций. Врем. правительство выступило с особым воззванием, в котором излагало свою программу в рабочем вопросе и присоединялс свой голос к требованиям прекращения забастовки.

На заседании Секции Рабочих Депутатов от 7 марта была выяснена полная картина отношения рабочих к возобновлению работ. Представитель завода Лангензипен сообщил, что рабочие высказались против возобновления работ на старых условиях. Считали, однако, необходимым подчиниться постановлениям Совета и решили встать на работы, объявив продолжительность рабочего дня 8 часов.

Московский район. Считает неудовлетворительным постановление Совета ввиду отсутствия опроса масс, оставления на свободе дома Романовых, введения новых условий работы. Район постановил не подчиняться постановлению Совета и отложить решение вопроса о возобновления работ на два дня.

Невский район. Невский судостроительный завод. Обсуждался вопрос о 8-часовом рабочем дне. Ди-

376

ректор завода представил обстоятельный доклад, доказывающий, что в условиях настоящего момента введение 8-часового рабочего дня встречает крупные технические затруднения. Решено приступить к работам и считать часы работы вне 8-часового рабочего дня сверхурочными. Решено также предъявить администрации требование увеличения заработной платы и введения института старост. То же постановление принято на фабрике Паля.

Выборгский район. Вопрос о возобновлении работ обсуждали на всех фабриках и заводах. Решено приступить к работам, как только будут устранены некоторые технические затруднения, вызванные перерывом работ.

Трубочный завод Васильевского острова. Решено приступить к работам. Администрация сменена новыми офицерами по указаниям самих рабочих.

Завод «Дюфлон» (Петроградская сторона). Постановление Совета вызвало ряд возражений. Тем не менее к работам приступили.

«Старый Парвиайнен» (Выборгская сторона). Единственный завод, который первоначально решил не приступать к работам. После постановления районного собрания решено к работам приступить. Избрана комиссия, которая обратилась к заводоуправлению с требованием введения 8-часового рабочего дня и выборного начала во внутреннем распорядке. Требование принято.

Фабрика Максвелла (Невский район). Большинство женщин требуют введения 8-часового рабочего дня. К работам приступят с осуществлением этого требования.

Завод «Промет» на Тихвинской ул. Работает около трех тысяч человек. Вынесено постановление приступить к работам. По вопросу о 8-часовом рабочем дне вынесена резолюция, что такие преобразования, связанные с коренной ломкой хозяйственно-экономической жизни страны, должны проводиться постепенно и во всяком случае не могут быть сразу осуществлены.

Русско-Балтийский завод. Предъявлено требование к администрации о введении 8-часового рабочего дня. Требование удовлетворено. К работам приступили.

«Сименс-Шукерт», «Сименс-Гальске»,Кабельный. Решено приступить к работам, с тем чтобы осуществлять 8-часовой рабочий день, где на него согласится администрация.

377

Франко-Русский, Адмиралтейский заводы и Гребной порт. Решено приступить к работам лишь после похорон жертв революции и осуществлять явочным порядком 8-часовой рабочий день и смену администрации завода.

Гвардейское экономическое общество. Собрание служащих в количестве 4000 человек постановило приступить к работам с осуществлением 8-часового рабочего дня.

Мастерские Северо-Западных жел. дорог. К работам приступили, осуществив 8-часовой рабочий день и перевыборы администрации.

Сестрорецкий оружейный завод. Приступят к работам лишь после смены всей администрации и введения 8-часового рабочего дня.

Нарвский район. К работам приступили с предъявлением основных экономических требований.

Обуховский завод. К работам приступили.

Печатники. Решено приступить к работам и осуществить следующие требования: 1) введение 8-часового рабочего дня, 2) плата за время забастовки и 3) введение автономного начала самоуправления рабочих.

Пекари. Не имеют возможности приступить к работам ввиду отсутствия муки. Владельцы пекарен создают отчасти искусственную безработицу.

Игольный цех. Решили приступить к работам и обратиться к Совету с настоятельным предложением ввести в ближайший срок необходимые для рабочих экономические улучшения их быта.

Профессиональное общество картонажного производства. Решили приступить к работам.

Ижорский завод. Решили приступить к работам с осуществлением 8-часового рабочего дня и выборного самоуправления.

На заседании Рабочей секции Совета представители Московского района поставили вопрос о том, что спешное решение такого важного вопроса без предварительного обсуждения по заводам и районам ошибочно. Кроме того, представители рабочих возражали по существу тех мотивов, которыми сопровождалось решение Совета. Секция Рабочих Депутатов вынесла решение: 1) признать постановления Совета Рабочих и Солдатских Депутатов обязательными для всего рабочего класса Петрограда; 2) подтвердить обязательность постановления

378

Совета Рабочих и Солдатских Депутатов о возобновлении работ на фабриках и заводах Петрограда; 3) вменить в обязанность Московскому району стать немедленно на работу.

Наше отношение к возобновлению работ было выражено в «Правде» от 7 марта в № 2, в статье «Забастовка прекращена — революция продолжается».

«Наше Врем. правительство и те слои, которые стоят за ним, жаждут внутреннего мира и порядка и рассчитывают, что прекращение забастовки в глазах финансового мира поднимет их кредитоспособность, а также и в глазах внешнего врага... Но, становясь на работу, пролетариат не прекращает ни революционной, ни организационной деятельности своей, а, напротив, усиливает ее. Новая волна революционного подъема может зависеть от того, как развернется революция в прочей России, или от контрреволюционных открытых выступлений или затей Врем. правительства. По первому призыву пролетариат снова выступит на улицу. Революционная забастовка в Петербурге временно приостановлена, но великая революция продолжается».

IX. РАБОЧИЙ ВОПРОС

Одновременно с прекращением всеобщей забастовки встал практически, во всей своей остроте военного и революционного времени, рабочий вопрос. Сотни тысяч победивших в восстании рабочих вернулись к станкам, верстакам, челнокам, и перед ними тотчас же стала неприглядная заводская и фабричная действительность, с непомерно удлиненным рабочим днем, эксплуатацией женщин и детей, при полном пренебрежении к здоровью и жизни рабочих и работниц. Терпеть дальше подобную безобразную эксплуатацию своей силы рабочие уже не могли. Поэтому в первый же день возобновления работ в Петрограде и Москве возникли многочисленные конфликты на почве внутреннего распорядка, а также «самочинного» введения в жизнь 8-часового рабочего дня. Промышленники и Врем. правительство забеспокоились. Одновременно с этим рабочие требовали уплаты за все время забастовки, а также повышения заработной платы ввиду росшей с каждым днем дороговизны на продукты питания, одежды и пр.

Общество заводчиков и фабрикантов не могло уже ответить на «домогательства» рабочих по примеру прошлых лет, т. е. безоговорочным отказом, угрозами посылки на фронт или полицейскими мероприятиями. В первые же дни революции Общество заводчиков и фабрикантов

379

изменило состав своего правления. Многие элементы, связанные со свергнутым полицейским режимом, были устранены. Организация петербургских локаутчиков переменила свою физиономию, стремясь прикрыть свою капиталистическую сущность Красным знаменем революции.

Рабочий вопрос частями ставился в Исп. Комитете много раз. Впервые он был поставлен в связи с вопросом о возобновлении трамвайного движения, а затем, в общей форме, при обсуждении 5 марта вопроса о прекращении забастовки. От имени нашей партии были сделаны заявления о необходимости проведения в жизнь 8-часового рабочего дня постановлением Совета или Исп. Комитета. Оборонческое и социал-соглашательское большинство Исп. Комитета отвергло наше предложение, мотивируя исторической справкой о приемах борьбы за 8-часовой день первого Петербургского Совета Рабочих Депутатов в 1905 году. В наших предложениях меньшевики и эсеры усмотрели опасность революции, так как требование 8-часового рабочего дня могло оттолкнуть от революции промышленную буржуазию. Такое отношение к элементарным экономическим требованиям рабочих натолкнулось на решительный отпор со стороны рабочих. Количество конфликтов увеличивалось, фабриканты и заводчики начали прибегать к закрытию предприятий.

Общество заводчиков и фабрикантов, обеспокоенное начавшейся массовой борьбой за экономические требования, было вынуждено взять на себя инициативу разрешения всех предъявленных рабочими требований. Сначала заводчики и фабриканты обращались к министру торговли и промышленности Коновалову, а затем, по его совету, направились в Исп. Комитет. На заседании 9 марта было заслушано «заявление Общества фабрикантов и заводчиков о желании войти в некоторые отношения с Советом Рабочих и Солдатских Депутатов в связи с возникающими конфликтами с рабочими»82.

Во время обсуждения предложения Общества выяснилось то, что должны были предвидеть, а именно: приступив к работам, рабочие сами начали осуществлять то, на что не решались оборонцы в Исп. Комитете. Кроме того, рабочие решили очистить предприятия от тех администраторов, которые отличались подлым отношением к рабочим в прошлом. На многих же предприятиях, несмотря на решение Совета от 6 марта, фактически к работе не приступали, выжидая решения по вопросу о 8-часовом

380

рабочем дне и других требованиях. Исп. Комитет еще раз постановил «немедленно подтвердить в самой категорической форме о необходимости приступить к работам». Агитационной комиссии, в которую входил и пишущий эти строки, было поручено провести постановление в жизнь. В том же заседании была образована комиссия труда в составе: Гвоздева, Панкова, Петрова, Богданова, Суханова и Святицкого. Комиссии труда предложили выработать проекты примирительных камер.

Агитационная комиссия в тот же день приготовила проект обращения к рабочим, посвященный разъяснению вопросов о возобновлении работ и предъявлении экономических требований. Обращение, написанное меньшевиками, поучало питерских рабочих о вреде разрозненных выступлений, оно было принято и напечатано от имени Исп. Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов.

Моя работа в агитационной комиссии заключалась в наблюдении за тем, чтобы нашим партийным агитаторам, а также «межрайонцам» и левым эсерам, стоявшим против войны и соглашательской политики большинства, не ставилось никаких препятствий. Таких попыток ограничить наше право агитации было много, но, как члену агитационной комиссии и члену Исп. Комитета, мне удавалось их преодолевать.

По вопросам рабочей политики того времени Бюро Центрального Комитета и Петербургский Комитет были единодушны. Мы считали необходимым немедленное осуществление 8-часового рабочего дня, а также удовлетворение рабочих требований о повышении заработной платы и увольнении недостойных и злостных к рабочим администраторов предприятий. Петербургский Комитет нашей партии вел агитацию по всем районам за 8-часовой рабочий день и др. требования. С этими требованиями Петербургский Комитет, через своего представителя, обратился и в Исп. Комитет. На деле выходило, что наш Петербургский Комитет, имея чрезвычайно слабое по количеству представительство в Совете, за его пределами, на фабриках и заводах, имел гораздо большее политическое влияние на массы, чем можно было судить по количеству делегатов-большевиков в Совете. Выборы производились часто простым большинством, и солидное меньшинство на каждом предприятии оказывалось без представительства.

Наши московские организации шли в этом деле нога в ногу с Бюро Центр. Комитета. В «Социал-демократе»,

381

органе Моск. Областного бюро и Моск. комитета нашей партии, в номере от 8 марта мы находим по этому поводу статью т. Антонова «Наболевшие вопросы», в которой изложены наши требования того времени.

На заседании Исп. Комитета 10 марта К. А. Гвоздев сделал сообщение от имени избранной накануне комиссии труда о начавшихся переговорах с предпринимателями. Предприниматели сами предлагали обсудить вопрос о 8-часовом рабочем дне и предлагали Исп. Комитету послать на заседание Общества своих представителей. Представительство Исп. Комитета было поручено К. Гвоздеву и Г. Панкову.

Из министерства торговли и промышленности сообщали, что при отделе труда этого министерства учреждался особый комитет по вопросам труда на началах представительства от рабочих и предпринимателей поровну и сверх того нескольких представителей от общественных организаций.

К. Гвоздев и Г. Панков в тот же день сообщили Исп. Комитету о согласии фабрикантов и заводчиков провести 8-часовой рабочий день. Исп. Комитет уполномочил обоих товарищей для переговоров с министрами (военным, морским, торговли и промышленности) по вопросу о введении 8-часового рабочего дня на казенных и находившихся под секвестром предприятиях, а также с городским головой о введении 8-часового рабочего дня на городских предприятиях. Последние не имели никаких оснований сопротивляться, так как между казенными заводами и Обществом заводчиков существовало довольно тесное соглашение. Обычно локауты на частных предприятиях влекли за собой остановку и казенных заводов. Так бывало в практике борьбы с рабочими, а также и в вопросах об удовлетворении тех или иных рабочих требований.

В какой степени меньшевики тащились в хвосте у организации капиталистов, свидетельствовала тогда передовица в «Рабочей газете» от 10 марта под названием «Не разбивайте сил». В то время как под напором нашей агитации и массовых требований и выступлений рабочие-меньшевики, Гвоздев и Панков, вели переговоры с предпринимателями о 8-часовом рабочем дне и других требованиях, в это время кабинетные вожди из меньшевистской интеллигенции вели открытую борьбу в печати и на собраниях с рабочими требованиями.

382

Указанная выше передовица, говоря о сложности борьбы, писала так:

«...Вот сейчас у нас идет борьба за свободный политический строй. Восставший народ быстро занял важные политические позиции. Как же быть дальше? Иные подсказывают: перейти к борьбе за иное требование — 8-часовой рабочий день на заводах и фабриках».

Меньшевистская газета не называет тех «иных», которые полагали, что рабочие не могут ограничиться одной формальной свободой, а должны использовать добытую политическую свободу как средство для улучшения своего экономического положения. Этими «иными» были мы, большевики. Как же смотрели на такое отношение большевиков к экономическим требованиям рабочих меньшевики? Та же руководящая статья продолжает:

«Что это значит? Это значит бросить занятую политическую позицию и перейти на новую — экономическую. Но разве так делают на войне? Нет, там, завоевав позицию, на ней хорошо окапываются, ее старательно укрепляют».

Так изображали борьбу питерских, а вслед за ними и рабочих всей России за экономические требования пролетарской программы-минимум. Откуда взяли меньшевики, что предъявление требования о 8-часовом рабочем дне означало «бросить занятую политическую позицию»? В этом взгляде выразилось основное непонимание меньшевиками движущих сил революции. Пренебрегая уроками первой революции 1905 года и всей послереволюционной историей классовой борьбы в нашей стране и, наконец, событиями февраля 1917 года, меньшевики по-прежнему считали буржуазию основным двигателем революции и самую революцию регистрировали как буржуазную. Поэтому они боялись, что рабочий удар по буржуазии может вызвать сопротивление, и напоминали рабочим опыт борьбы рабочих Питера за 8-часовой рабочий день.

Вокруг вопроса о рабочих требованиях, в частности около повышения заработной платы и 8-часового рабочего дня, шла борьба. Буржуазия вела агитацию и среди солдат и пыталась посеять рознь на почве противоположения солдат, находящихся на фронте, рискующих собой и «работающих» там, не зная 8-часового дня, и рабочими, пребывающими в тылу и пользующимися коротким днем и живущими в полной безопасности. Однако такие агитационные приемы встретили с нашей стороны готовые ответы. Мы — за уравнение солдат и рабочих, наша партия — против войны, а следовательно, и против того,

383

чтобы держать солдат в окопах и подвергать их опасности смерти. Таким образом, буржуазная агитация способствовала только постановке вопроса о войне, стравить же солдат и рабочих буржуазии не удалось.

10 марта состоялось соглашение с Обществом заводчиков и фабрикантов по вопросу о введении 8-часового рабочего дня, фабрично-заводских комитетов и примирительных камер. В тот же день пленум Совета утвердил соглашение, опубликованное в «Известиях» от 11 марта:

«ПОСТАНОВЛЕНИЕ

Между Петроградским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов и Петроградским Обществом фабрикантов и заводчиков состоялось соглашение о введении на фабриках и заводах 8-часового рабочего дня, фабрично-заводских комитетов и примирительных камер

I. 8-часовой рабочий день.

1) Впредь до издания закона о нормировке рабочего дня, на всех фабриках и заводах вводится 8-часовой рабочий день (8 часов действительного труда) во всех сменах

2) Накануне воскресных дней работа производится в течение 7 часов

3) Сокращение часов работы не должно влиять на размер заработка рабочих.

4) Сверхурочные работы допускаются с согласия фабрично-заводских комитетов

II Фабрично-заводские комитеты.

1) На всех заводах и фабриках учреждаются фаорично-завод-ские комитеты (советы старост), избранные из числа рабочих данного предприятия на основе всеобщего, равного и т. д. избирательного права

2) Задачей этих комитетов являются: а) представительство рабочих данного предприятия в их сношениях с правительственными и общественными учреждениями; б) формулировка мнений по вопросам общественно-экономической жизни рабочих данного предприятия, в) разрешение вопросов, касающихся внутренних взаимоотношений между самими рабочими предприятия; г) представительство от рабочих перед администрацией заводов и фабрик и владельцами предприятия по вопросам, касающихся взаимоотношений между ними и рабочими

III. Примирительные камеры.

1) Примирительные камеры учреждаются на всех заводах и фабриках для разрешения недоразумений, возникающих из взаимоотношений владельцев предприятий, администрации и рабочих.

Примечание По мере надобности примирительные камеры могут разбиваться на секции, по цехам и мастерским.

2) Примирительные камеры состоят из равного числа выборных представителей от рабочих и администрации предприятия.

3) Порядок выборов от рабочих определяется фабрично-заводским комитетом

4) Примирительные камеры назначают свои заседания по мере необходимости.

384

5) В случае, если примирительные камеры не достигнут соглашения между рабочими и предпринимателями, вопрос переносится на разрешение центральной примирительной камеры

6) В центральную примирительную камеру входят выборные представители в равном количестве как от Совета Рабочих Депутатов, так и от Общества фабрикантов и заводчиков

IV. Удаление мастеров или лиц администрации без разбора дела в примирительной камере, а тем более насильственное удаление (самосуд) недопустимо.

V. Вопрос о положении служащих должен быть незамедлительно разработан».

Это соглашение положило конец борьбе за 8-часовой рабочий день в значительной части питерской промышленности. Чтобы эта победа могла быть использована пролетариями других городов, всей рабочей Россией, необходимо было издание закона, определяющего рабочий день в 8 часов. Наша партия это требование выдвигала. Другие вопросы, в частности касавшиеся заработной платы, соглашением не были решены. Для них лишь указывались пути к решению — примирительные камеры. Следовательно, борьба по ним отсрочивалась.

«Рабочая газета», накануне еще выступавшая в передовице против борьбы за 8-часовой рабочий день, в передовице от 12 марта уже заявила, что «массовая политическая сила заставила представителей капитала без борьбы сдать одну из своих экономических позиций». Это утверждение не соответствовало действительному положению дела. Капитал пытался бороться, но встретил решительное сопротивление рабочих, и капиталисты, более дальновидные, чем журналисты-меньшевики, сочли выгоднее идти на соглашение, чем затевать открытую борьбу путем локаута рабочих. Меньшевики на деле плелись позади предпринимателей, блюдя священный союз с буржуазией.

Вопрос о введении 8-часового рабочего дня рассматривался Врем. правительством на заседании 10 марта. По устному предложению министра торговли и промышленности Коновалова, сославшегося на соглашение Совета Рабочих и Солдатских Депутатов с Обществом заводчиков и фабрикантов, было принято постановление, поручавшее распространить действие соглашения на заводы военного и морского ведомств в Петрограде. Министру торговли и промышленности поручили «войти в обсуждение вопроса о возможности и условиях введения сокращенного рабочего времени в различных местностях России». Но рабочие не дожидались министерских

385

обсуждений, а осуществляли 8-часовой рабочий день явочным порядком.

Приказом по военному ведомству от 15 марта за № 145 по всем заводам, состоявшим в ведении главного артиллерийского управления, было оформлено введение 8-часового рабочего дня, а также узаконены заводские комитеты и определены их права. То же самое было сделано и по морскому ведомству.

Осуществление 8-часового рабочего дня вызвало серьезное сопротивление со стороны заводчиков и фабрикантов. Особенно враждебно отнеслись к его введению фабриканты Московского района, магнаты тяжелой индустрии Донецкого бассейна и уральские промышленники. Кое-где они пытались ответить закрытием заводов, но, ввиду того что значительная доля предприятий работала на войну и над ними висела угроза секвестра, тактика локаута в те дни успеха иметь не могла. Кроме того, и сами промышленники внутренне не были едины. Петроградские заводчики и фабриканты шли по пути соглашения и этим подрывали сопротивление предпринимателей других районов.

В целях урегулирования положения рабочих и служащих железных дорог Врем. правительство образовало при министерстве путей сообщения «особую законодательную комиссию», в которую были назначены члены Гос. Думы и инженеры ведомства путей сообщения. Одновременно с этим при том же министерстве — «особые органы для разбора недоразумений между рабочими и начальствующими лицами», т. е. нечто вроде примирительных камер. Союз железнодорожников еще только зарождался, и все эти органы возникали по ведомствам и службам, имевшим свои комитеты.

Вопрос об уплате рабочим и служащим предприятий за время забастовки был благополучно решен. Общество заводчиков и фабрикантов согласилось произвести оплату рабочим за все дни простоя. Врем. правительство по предложению министерства торговли и промышленности также согласилось на производство оплаты всех потерянных рабочих дней по случаю всеобщей забастовки на всех казенных заводах, фабриках, в мастерских и типографиях. Этим путем удалось смягчить остроту конфликтов на почве предъявленных экономических требований.

Вслед за победой питерских рабочих пошла борьба за 8-часовой рабочий день по всей России. Промышленники Московского района пытались возражать, сопротивлять-

386

ся, но удержаться не смогли. Весь март, а кое-где и апрель прошли под знаменем борьбы за улучшение положения рабочих и короткий рабочий день. Это была первая попытка наполнить определенным материальным содержанием формальные свободы, добытые восстанием 27 февраля. Осуществление рабочих требований революционным путем являлось лучшим средством пропаганды среди солдат и крестьян по вопросам земельной политики. Так же как и по вопросам рабочих требований, наша партия требовала немедленного решения вопросов о передаче крестьянству земель.

X. СОЗДАНИЕ РАБОЧИХ ОРГАНИЗАЦИИ

Петроградский Совет Рабочих Депутатов создался буквально в процессе восстания рабочих и солдат. В первые дни еще продолжавшихся уличных схваток с остатками защитников царизма Совет, в виде его Исп. Комитета, был своеобразным революционным штабом. Когда прекратилась вооруженная борьба на улицах столицы и исчезли с горизонта все действительные или воображаемые опасности для революции со стороны сторонников царской монархии, рабочие взялись энергично за организационное укрепление своих позиций. Все районы Петрограда в первые же дни покрылись отделениями Совета Рабочих и Солдатских Депутатов. Одновременно с этим выходили из подполья наши партийные кружки, комитеты и различные коллективы и вспомогательные комиссии. Тысячи пролетариев были втянуты во всякого рода организационную работу. Разбив царские оковы, особенно жестоко сжимавшие рабочий класс, пролетарская самодеятельность хлынула широкой волной, заполняя собой органы местного самоуправления, создавая всюду, начиная с фабрик и заводов, опорные пункты для дальнейшей борьбы.

В первые недели марта начали возникать профессиональные организации, союзы рабочих и служащих83. Первыми профессиональными организациями, заявившими о своем существовании, были мелкие профессии: как портные, парикмахеры, золото-серебряники, бронзовщики, деревообделочники, конторщики, торгово-промышленные служащие. Несколько позднее приступили к организации проф. союзов железнодорожники, за ними печатники, тек-

387

стильщики, работники почты и телеграфа, электромонтеры, часовщики и т. д. Многие рабочие мелкой промышленности устраивали собрания в целях выборов своих представителей в Совет и одновременно закреплялись организационно для профессиональной борьбы. Следует отметить, что рабочие-металлисты, составлявшие почти половину всех рабочих Питера, приступили к созданию проф. союза значительно позднее. Петроградский Союз рабочих-металлистов зародился на инициативном собрании 12 марта, но оформился как организация лишь во второй половине апреля 1917 года. Это объясняется тем обстоятельством, что передовые рабочие-металлисты были заняты общеполитической борьбой и первое время направляли свои силы на создание Советов, партийных организаций и заводских комитетов, работали в войсках и поэтому почти последними занялись организацией своего союза. Экономические интересы пролетариев металлической промышленности от этого опоздания мало пострадали, так как и без союза рабочие металлообрабатывающих заводов, крупнейших предприятий района, были достаточно сильны и объединены в отстаивании своих интересов. Оформленный Апрельской конференцией союз металлистов быстро сумел парализовать вредные стороны некоторых изолированных выступлений и в короткий срок объединить в союз около 200 000 рабочих и работниц.

Некоторые круги социалистической интеллигенции пытались создать еще один тип организаций: политические рабочие клубы. Однако этот опыт создания рядом с политическими организациями и профессиональными союзами еще межеумочных организаций, в виде политических клубов, успеха не имел. Основатели клубов исходили в своих предположениях из дореволюционного успеха культурно-просветительных организаций, являвшихся тогда лишь законным прикрытием революционной социал-демократической деятельности. В условиях «революционной законности» политическое просвещение и воспитание не могло идти клубным, лекционным порядком. Каждый день давал рабочим много предметных политических уроков, пролетарии нуждались уже не в простой учебе, а в подготовке к борьбе. Роль таких политических клубов, которые имели место во времена Великой французской революции, у нас выполняли партийные организации. Острота борьбы толкала рабочего к особой учебе:

владеть винтовкой прежде всего. Жажда вооружения бы-

388

ла огромная. Постановление Исп. Комитета от 27 февраля об организации рабочей милиции84 и вооружении каждого десятого пролетария заводов и фабрик проводилось в жизнь особенно охотно и рьяно. Рабочие добывали себе оружие всяческими путями. Значительная доля полицейского вооружения была распределена между рабочими. Во время восстания и братания рабочих с войсками солдаты делились с ними оружием и патронами из полковых запасов. Некоторую долю оружия удавалось получать и официальным путем: военное министерство прикомандировало к Военной комиссии в Таврический дворец особого чиновника, ведавшего отпуском огнестрельного и холодного оружия для вооружения рабочей милиции. Исп. Комитет поручил пишущему эти строки, как члену Исп. Комитета (работавшему тогда под фамилией Беленина), ведение всех вопросов, связанных с вооружением рабочих.

Уничтожение государственного полицейского аппарата, аресты чинов полиции и устранение от постовой и охранительной службы городовых поставили перед Петроградским городским самоуправлением вопрос о создании городской милиции85. Городская дума, подновленная представителями общественных организаций, уполномочила на организацию милиционного дела гражданина Крыжановского. Первое собрание, посвященное организации милиции и ее задачам, состоялось в воскресенье 5 марта вечером, в здании городской думы. На это заседание Исп. Комитет делегировал меня.

На заседании, открывшемся в большом зале городской думы, присутствовало сотни три-четыре представителей различных милиционных организаций и охранительных дружин. Рабочих представителей было около половины, студенты, юнкера и военные составляли другую часть. Мне было предложено сделать от имени Исп. Комитета Совета Рабочих и Солдатских Депутатов доклад о задачах милиции и ее организации. Хотя Исп. Комитет и не обсуждал вопроса об организации милиции и ее задачах, но это не могло помешать мне высказать свой взгляд на дело.

В докладе я постарался связать организацию милиции с революционными задачами рабочего класса. И по своему составу, и по целям милиция в Петрограде должна быть рабочей86. Ее роль не может сводиться только к регулированию уличного движения, наблюдению за порядком и внешней охраной спокойствия и безопасности.

389

По моим мыслям, рабочая милиция должна была служить вооруженным оплотом революции, способным не только, оградить и защитить революцию от сторонников старого порядка, но и помогать рабочему классу, если потребуется, оружием облегчать движение революции вперед. На том же собрании мне удалось выяснить, что к тому времени в милицию записалось добровольно около 7000 человек. Главную массу записавшихся составляли студенты, юнкера и рабочие. Городское самоуправление смотрело на милицию как на организацию порядка — и только.

Мой доклад вызвал оживленные прения. Выступавшие юнкера и студенты сразу же увидели во мне большевика. Рабочие же представители районов выражали открыто свое согласие с моей постановкой вопроса о целях вооружения рабочих. Студенты же и особенно юнкера попытались обстрелять мои позиции, противопоставляя рабочим солдат и «других» граждан города. Самым острым местом в «рабочей милиции» был вопрос о взаимоотношении с солдатами и их участие в этой милиции. Но и на этот вопрос тогда было легко ответить. Солдаты в Петрограде стояли временно. Их могли увести на фронт, а если война пойдет к концу, как того желали, то солдаты поспешат вернуться домой. Поэтому организация рабочей милиции не выражает собой недоверия к вооруженным солдатским силам, отвечали мы студентам и юнкерам, а является разумной подготовительной мерой на эти случаи ухода.

Те же элементы возражали и против вооружения милиции. Под тем предлогом, что вооруженные солдаты находятся в распоряжении революционного правительства, студенты и юнкера высказывались против снабжения рабочих оружием. К таким доводам присоединяли еще и патриотический мотив, что оружие нужно против немецкого нашествия. Вместо оружия эти ученые люди предлагали снабдить милиционеров белыми повязками. Такие предложения встретили единодушный смех рабочей части собрания. На этом споре о целях милиции и ее составе и закончилось первое совещание. Рабочие единодушно выразили пожелание не быть смешанными в общую милицейскую службу по городской охране, а отстаивали самостоятельность своих вооруженных организаций.

На заседании Исп. Комитета 7 марта обсуждали вопрос о городской милиции. На этом заседании признали

390

совершенно недопустимым прием в милиционеры старых городовых. Большинство собрания высказалось за возможность объединения рабочей милиции с городской милицией, при условии контроля Советов раб. и еолд. депутатов за приемом милиционеров. Рабочие же на деле пошли гораздо дальше и требовали прямого подчинения милиции Советам.

Второе совещание по вопросу об организации милиции состоялось 7 марта. В совещании принимали участие представители от различных групп городской милиции, а также делегаты рабочих милиционных организаций. Совещание заслушало доклад об основах организации милиции, выработанных особым совещанием при начальнике городской милиции Крыжановском. Согласно выработанному проекту, на службу в милицию граждане приглашались по вольному найму. Город разбивался на милицейские районы (участки), совпадавшие с прежними участковыми делениями. Во главе милиции района стоял комитет, избранный всеми гражданами района. Во главе всей городской милиции стоял начальник милиции, избираемый гор. думой, а в виде контроля создавался совет, состоявший из представителей от районных комитетов и двоих представителей, избранных милиционерами.

Мне не пришлось быть на этом совещании87, однако известно, что проект организации не удовлетворил рабочих представителей. Поэтому он был направлен на дополнительную разработку, а рабочие заставили гор. думу признать полную самостоятельность их милиционных организаций. Кроме того, рабочие заставили городское самоуправление связать милиционные организации с районными Советами, а также и центральное милицейское управление, совет при нем составлять из представителей от районных Советов. В основе организации органов управления лежала широкая выборность всех руководящих постов.

Организация рабочей милиции базировалась на самих фабричных и заводских предприятиях. В первые дни своего возникновения вооруженные рабочие милиционеры выполняли и обязанности сторожевой охраны предприятий. Рабочая милиция являлась совершенно новой формой объединения рабочих и ограждения их интересов опорой на оружие. Некоторые круги оппортунистов и соглашателей выражали опасения, что «незрелый» русский рабочий, опираясь на оружие, пойдет на всякого рода «захваты» предприятий и ультимативные требования

361

к предпринимателям, подкрепленные штыками винтовок. Однако эти клеветнические опасения не сбылись. Мы не помним ни одного случая неорганизованного выступления рабочих отдельных предприятий в защиту своих местных нужд с оружием в руках. Такие страхи все же были понятны в устах классовых врагов пролетариата и тех групп, которые оберегали буржуазный порядок.

Однако одной милицейской, охранительной деятельности для вооруженных рабочих было мало, а когда окончательно сорганизовались милиционные комитеты и был набран состав милиционеров, охранительная работа еще более сузилась. В то же время количество вооруженных рабочих росло, и тем самым ставился вопрос о том, что делать с оружием и вооруженными. На первый вопрос, что должен делать рабочий с оружием, ответ был легкий — обучаться им владеть. Но более сложно приходилось решать задачу, когда рабочие ставили вопрос о том, как быть, что делать и какие давать задания тем, кто имеет оружие и обучен владеть им. Пролетарии требовали практического ответа и насчет организационных форм, так как сложившаяся в первой половине марта городская и районная милиция не обняла всего даже наличного состава вооруженных рабочих того времени

В наших руководящих партийных организациях вопрос об использовании вооруженных сил стал практически в первые дни в связи с той травлей большевиков и нашего органа «Правда». В минуты опасности мы прибегали к некоторым группам военных, стоявших на нашей позиции. Особенно надежной частью в то время была команда броневиков, поместившаяся во дворце балерины Кшесинской. Обострение нашей партией борьбы против всего оборонческого социал-буржуазного союза ставило перед нами вопрос о вооруженной опоре. Мы прекрасно учитывали, что во время революции, осложняемой войной, при наличии вооруженных масс решение спора оружием — дело вполне нормальное. Но положение нашей партии в это время и в этом вопросе было чрезвычайно слабое. Наше влияние среди солдатской массы Петроградского гарнизона было в то время еще невелико. Во многих полках мы имели небольшие группы товарищей, глубоко преданных нашей партии, иногда старых членов подпольных организаций, но большинство солдат шло тогда еще за меньшевиками, социалистами-революционерами, а некоторые части вместе с командным составом плелись даже за кадетами. Чтобы усилить

392

себя, у нас были следующие пути: пропаганда, агитация, откол солдатских масс от других партий и подбор и opia-низация наших вооруженных сил из рабочих.

Бюро Центр. Комитета не решало этого вопроса, а предложило Петербургскому Комитету использовать вооруженных рабочих, создать из них организованную силу. Через Исп Комитет Совета по делам вооружения рабочих нам приходилось иметь дело непосредственно с заводами, заводскими комитетами или уполномоченными на эти дела лицами. Рабочие живейшим образом интересовались теми целями, которые преследовались вооружением. Мне пришлось на ряде собраний делать доклады уже не по вопросу о рабочей милиции, а на тему о создании Рабочей гвардии88 как боевой пролетарской, организованной силы. Одно собрание, помню, имело место в столовой Металлического завода. Мой доклад вызвал большой интерес и живой обмен мнениями. Рабочие решили взять на себя почин в деле организации провести работу в этом направлении на Металлическом заводе, а затем поставить вопрос об организации Рабочей гвардии на собрании районного (Выборгского) Совета раб. и солд. депутатов. Петербургский Комитет целиком солидаризировался в этом деле со мною и впоследствии, в конце марта и начале апреля, направлял ко мне всех товарищей, интересовавшихся и желавших работать в деле организации вооруженной силы.

К концу первой половины марта при Исп. Комитете организован отдел по делам милиционных организаций. Этим путем меня освободили от занятий милиционными вопросами, но от дела вооружения рабочих и организации их сил освободить меня никто не мог, так как Исп. Комитет подобным вопросом уже не интересовался. Лишь много месяцев спустя, при министре внутренних дел Церетели, меньшевики и эсеры заинтересовались вопросами вооружения рабочих, но это было уже для того, чтобы обезоружить революцию.

Создававшиеся рабочие организации требовали для своего существования и развития помещений. Петроград уже в те годы переживал жилищную нужду, поэтому запросы возникших организаций не могли быть решены простым наймом помещений. Если районные Советы и партийные организации могли использовать бывшие участки или сожительствовать с больничными кассами, то для профессиональных союзов такие возможности были исключены.

393

В Исп. Комитет поступали просьбы об отводе тех или иных помещений для нужд рабочих организаций, но оставались без разрешения. В то время, когда рабочие организации не могли найти себе угла, в столице было много всякого рода дворцов, дворцовых помещений и особняков всяческих вельмож, часть которых могла покрыть все потребности в помещениях нарождающихся организаций. Чтобы двинуть это дело, пришлось взять на себя инициативу и настоять перед Исп. Комитетом об отводе помещений под рабочие организации. Но соглашательское большинство проваливало наши предложения о реквизиции ряда зданий, мотивируя это отсутствием у Совета власти, нежеланием пугать частных владельцев и вступать в конфликт с Врем. правительством. Для того чтобы сломить это сопротивление, пришлось прибегнуть к маленькой хитрости. Проваленные по вопросу о реквизиции, мы заменили слово «реквизировать» другим выражением — «временно занять» и давали для личной подписи членам Исп. Комитета. Таким путем удалось собрать подписи от половины членов Исполкома.

Впоследствии удалось — и тоже не без давления — получить для союзов помещение бывшего штаба корпуса жандармов по Фурштадтской улице. Союзу же металлистов удалось отвоевать помещение в Аничковом дворце и в его доме на Фонтанке. Наличие помещений способствовало быстрому росту союзов, а нахождение большинства из них в одном помещении облегчало дело взаимной связи.

XI. ОТНОШЕНИЕ К ВОЙНЕ

Русская буржуазия во время войны, даже настроенная оппозиционно по отношению к царизму, к революционному рабочему движению относилась крайне враждебно. Стачки, демонстрации и другие виды политических протестов как осени 1916 года, так и начала 1917 года буржуазная пресса и «общественное» мнение приписывали проискам «немецких агентов». Накануне дня 14 февраля, предполагавшегося оборонческим блоком хождения рабочих к Гос. Думе, П. Н. Милюков публично выступил с предупреждением о провокаторских и немецких замыслах. Движение, начавшееся 23 февраля и закончившееся победой рабочих и солдат, поставившее русскую буржуазию у власти, по мнению той же буржуазии, выраженному дня за два-три до победы, было вызвано если не пря-

394

мыми «немецкими агентами», то во всяком случае «темными силами», состоявшими в непременном свойстве и родстве с Германией. Такое отношение к кровавой революционной борьбе рабочих с царским правительством и его политикой не помешало буржуазии, ее продажным журналистам и защитникам выступить на другой же день после победы рабочих и солдат в качестве друзей народной революции.

Революционный переворот заставил буржуазию нашей страны отказаться от монархических намерений и вынудил ее рядиться в республиканские одежды. Все это буржуазия проделывала с большим искусством, надеясь прикрыть республиканскими и почти «социалистическими» знаменами свою политику. Буржуазия была недовольна царем за его плохую политику внутри страны и еще худшую на полях сражений. Когда она сама стала у власти, то надеялась вести более умело ту; же самую военную политику, которую царь вел неудачно. Центром всей правительственной внутренней и внешней политики была война, продолжение ее не вызывало у'буржуазии никаких сомнений, никаких разногласий. Воина до полной победы, война до конца — стала лозунгом правящей буржуазии. Буржуазная печать открыто выражала свои империалистические надежды, прикрывая их новыми революционными фразами о деспотизме Вильгельма и его ненависти к русской революции.

Устная и печатная пропаганда необходимости продолжать войну «до полной победы» не приостанавливалась ни на один день. Во время переворота, когда в крупных городах и столицах происходили стачки, буржуазные деятели, в Петрограде и в Москве, выступали перед солдатами и гражданами с призывом к продолжению войны. Когда начали выходить газеты, заработал печатный станок, появились шовинистические статьи, печатались воззвания, приказы и обращения, имевшие одну общую цель: подогреть национальные чувства, поднять угасавший интерес к ведению войны.

После революции буржуазии невозможно было гнать на войну приемами старого, царского режима, путем голого или прикрытого богом насилия. В руках буржуазии не было той реальной силы, опираясь на которую она могла бы осуществлять царскими методами свою политику. Революционное состояние страны заставляло ее приспособиться к новым условиям и попытаться овладеть умами и настроениями мелкобуржуазной солдатской

395

массы и таким путем повести ее за собой. В этих целях буржуазные партии, всяческие общества и технические организации, банки и предприятия повели усиленную военную агитацию. Направление всей агитации давалось партией Милюкова, «партией народной свободы». Эта партия заняла правый фланг во время революции, все более правые организации скрылись за кадетами, они были явно контрреволюционны и открыто не посмели выявить себя в революционной обстановке.

Кадетское воззвание появилось 2 марта. Его содержание — сплошной призыв к внутреннему миру, к единению всех классов. Кадеты призывали забыть старые обиды, забыть различия партий, классов, сословий и национальностей. Все это забвение нужно было кадетам для политики продолжения войны. «Сейчас главный лозунг — организация и единство, — писали кадеты, — для победы над врагом внешним». Победа над врагом становилась началом и концом всех «революционных преобразований», выдвигавшихся кадетами. Всякая постановка рабочего, земельного и других вопросов, затрагивавших интересы широчайших масс, встречала со стороны кадетских политиков протесты и газетный шум, указание на пагубность разобщения, вносимого выдвижением реальных требований, и предлагалось откладывать все «спорные» вопросы до... «победоносного окончания войны». Самый успех революции и глубину ее преобразований кадетская партия ставила в прямую зависимость от военных успехов.

Врем. Комитет Гос. Думы выпускал воззвания, расходившиеся в миллионах экземпляров. Организованная буржуазия при полной поддержке интеллигенции повела агитационную работу весьма широко. Солдаты, крестьяне, горожане и рабочие искусно отравлялись националистическими призывами и лжепатриотическим дурманом. Буржуазная интеллигенция помогала капиталистам использовать революционное сознание и энтузиазм для дела войны. Революционному перевороту, вызванному военным истощением, буржуазия стремилась придать характер патриотического возмущения военными неудачами царя. Она старалась привить массам свои взгляды и убедить их, что война ведется ради их интересов. Комитет Гос. Думы в воззвании к «Братьям офицерам и солдатам» от 6 марта, предупреждая об опасности розни между офицерами и солдатами, писал, что «враг не дремлет и зорко следит за вами и за нами. Падение старой

396

власти встревожило его, ибо он понимает, что освобожденный народ с большей силой поведет войну к победоносному концу». Самая умеренная мысль о мире была заранее опорочена, так как идеи о мире с германцами, по буржуазной легенде, связывались с царем и его двором. «Победа нам так необходима, — восклицал Комитет Гос. Думы, — необходима теперь больше, чем прежде, необходима для того, чтобы сберечь эту долгожданную свободу, которая наконец после тяжелой борьбы пришла к нам. Братья, неужели мы отдадим немцам свободную Россию? Да не будет этого! С богом на врага!» Такова была практическая программа русской буржуазии.

В обращении того же Комитета к офицерам, морякам Черноморского флота и рабочим портов и судостроительных верфей вожди буржуазии пытались использовать против Германии поведение ее кайзера в 1905 году по отношению к революции в нашей стране. «Сейчас Германия собирает все силы на нашем фронте, чтобы ударить на нас прежде, чем освобожденная Россия успеет организоваться, — пугало воззвание. — Если мы не устоим, первой задачей Германии будет восстановить у нас старый порядок, расправиться с руководителями освободившегося народа, ибо наша свобода немцам страшнее всего: они хотят видеть нас слабыми, а для этого мы должны быть порабощены». Такими мыслями стремились создать для продолжения войны настроение самообороны революции от «германской реакции».

В первые недели марта буржуазная печать, Комитет Гос. Думы и Врем. правительство забили усиленную тревогу по поводу якобы подготовки немцами наступления на Петроград. По Петрограду распространялись слухи, способные посеять панику. Воззвания Врем. правительства усиленно поддерживали тревогу населения. В воззвании «К населению, армии и флоту», подписанном всеми министрами, Врем. правительство предупреждало о возможном наступлении грозных событий, ибо «недремлющий, еще сильный враг уже понял, что переворот... внес временное замешательство в жизнь нашей родины. Он напрягает последнее усилие, чтобы воспользоваться положением и нанести нам тяжелый удар. Он стягивает, что может, к нашему фронту. С наступлением весны его многочисленный флот получит свободу действий и станет угрожать столице. Враг вложит все силы свои в этот напор». Солдаты и матросы призывались к соблюдению

397

дисциплины и спасению страны от угрожавших ей опасностей. Весь этот шум об опасности был продиктован желанием «оздоровить армию», поднять среди солдат и матросов дисциплину прежде всего. На самом деле опасности Петрограду, за 700 верст от полосы фронта, еще не было.

По стопам Врем. правительства пошел и его военный министр А. И. Гучков. В течение 2 — 3 дней он выпустил несколько воззваний к армии, флоту и гражданам. Одно, от 9 марта, было напечатано за подписью Гучкова и ген. Алексеева и содержало предупреждение об угрозе Петрограду.

Военный министр и Верховный (фактически) главнокомандующий писали, что «захват Петрограда повлечет за собой разгром России, положит конец новому строю, водворит старый порядок с прибавкой ига немецкого. Вся вековая работа русского народа будет стерта с лица земли, и нам грозит опасность на заре свободы обратиться в немецких батраков. Да не будет этого!» — восклицали министр и генерал. А чтобы «этого не было», они призывали восстановить порядок в тылу, «вернуть граждан к спокойному упорному труду, а армию — к ее боевой работе». Всех смотревших иначе, «кто призывает вас к беспорядку, непослушанию начальникам, — изменник отечества, работающий на пользу немцев, на пагубу России, нашей дорогой армии», — писалось там же. Солдаты призывались к сплочению вокруг офицеров, а офицерам рекомендовалось «уважать личность солдата» и общими усилиями сломить врага.

Во втором воззвании, подписанном только военным министром Гучковым, повторяется все та же угроза «удара Петрограду» и завоеванным свободам. Гучков призывал каждого занять свой пост: «Солдат в строю, рабочий у станка, торговый люд у своих заведений, офицеры во главе своих войск». Так расставлял свободных граждан военный министр, предлагая объединиться вокруг Врем. правительства. От слабых намеков на двоевластие, многовластие в этом воззвании Гучков переходит к заявлению, что «в столице отдельные группы продолжают сеять раздор, связывая решения Врем. правительства и препятствуя их проведению в жизнь». Гучков не посмел назвать эти «отдельные группы», но в том не было и надобности. Под этими «группами» все понимали нашу с.-д. большевистскую партию. Мы в те дни были единственная, «отдельная» от всех других, группа, боровшаяся

398

против патриотической лжи московских купцов и питерских военных промышленников. Против нас были направлены предложения не слушать «сеющих рознь. Много немецких шпионов, скрываясь под серой солдатской шинелью, мутят и волнуют вашу среду». В воззвании от 10 марта Гучков призывает к борьбе с германскими шпионами, которые будто наводнили Петроград и его окрестности. Если добавить к этому травлю нашей партии и ее газеты «Правда» со стороны всей буржуазной прессы, характерное молчание оборонческой «Рабочей газеты» и официального органа Исп. Комитета «Известий», руководимого меньшевиками, то можно представить ту атмосферу, в которой нам, большевикам, приходилось работать в то время.

Буржуазии и оборонцам-меньшевикам и эсерам удалось создать против нас буквально погромное настроение. Были дни, когда мы не могли выступать перед солдатами с изложением наших интернациональных взглядов. Еще кое-как удавалось вести работу в полках тем товарищам большевикам, которые сами находились на солдатском положении, были известны среди солдат и носили солдатскую шинель. Мне пришлось побывать лично в казармах одного кавалерийского полка в те знаменитые дни травли большевиков. Представители полкового комитета, узнав, что я большевик и член Исп. Комитета, любезно предупредили меня, что солдаты не будут слушать большевиков. В полку преобладали настроения «эсеровские», весь полк был на стороне «обороны революции», и мне действительно, как большевику, говорить не дали.

Иное отношение мы встречали в рабочей среде, особенно на Выборгской стороне. За Невской заставой, на Петербургской стороне и на Путиловском заводе мы имели за собой меньшинство рабочих мастерских, главным образом квалифицированных. Большинство рабочих, принятых во время войны и неквалифицированных, поддалось тем же настроениям, какими дышала солдатская масса. В эти дни мне приходилось выступать несколько раз на Выборгской стороне и встречать полную солидарность рабочих с нашими взглядами. Выборгская сторона с первых дней стала крепостью нашей партии. В промышленном отношении этот район был центром наиболее квалифицированной рабочей силы. В нем были расположены заводы, оборудованные по последнему слову техники,

399

Помимо Гос. Думы, ее Комитета, Врем. правительства и его министров обработкой «общественного мнения» была занята вся ежедневная большая буржуазная пресса. Вся бульварная московская и петроградская пресса, все «Московские листки», «Петроградские листки» и газеты, «Биржевки» всех изданий, пресмыкавшиеся ранее перед царским правительством, после переворота приняли республиканский вид и отравляли народное сознание всяческой пошлятиной и патриотической трескотней. Появились газеты специально для солдат. В Петрограде уже 4 марта вышла полукадетская газета «Солдатское слово».'

Агитационная деятельность буржуазии не встречала никакого отпора со стороны меньшевиков и эсеров. «Известия Совета Раб. и Солд. Депутатов» также проходили долгое время мимо вопроса о войне. В устной агитации идеи обороны революции от немецкой опасности объединяли буржуазию с оборонцами из социалистических партий. Вопрос об отношении к войне поднимался в Исп. Комитете Совета в течение первой недели революции несколько раз, но не прямо, а попутно, в связи с каким-либо другим. Помню, какой глубокий интерес к вопросу о войне проявляли прибывшие в Исп. Комитет делегаты от офицеров и солдат воинских частей, стоявших на позициях. Но тщетны были их попытки получить прямой ответ на вопрос о том, как относится Исп. Комитет в целом к вопросу о войне. В первые дни пытались отвечать на такие вопросы уклончиво, вроде того, что Исп. Комитет этого вопроса еще не обсуждал, или витиевато, что Исп. Комитет против империалистической войны, но он также против «втыкания штыка» в землю, а стоит за оборону революции и за «всеобщий мир». Прием делегаций от воинских частей поручался только оборонческим членам Исп. Комитета.

Наши внутренние попытки заставить Исп. Комитет поставить вопрос о войне в порядок дня не отвергались, но в то же время с обсуждением не спешили. Нас же, большевиков, упрекали за то, что мы продолжаем, как и при царизме, выставлять голый лозунг: «Долой войну!» Нас упрекали в старых грехах: во внесении раскола внутрь «единой революционной демократии», в игре «на руку черной сотне» и т. д. Пытались воздействовать на нас даже угрозами обратиться к Ленину, но чаще всего пробовали умерить наши взгляды указанием на «гнев революционного народа», могущий обрушиться на нас.

400

Опасность такого «гнева» была довольно реальная. Буржуазии и оборонцам удалось создать против нас поистине погромную атмосферу. Чтобы [не] дать себя спровоцировать, наши агитаторы Петерб. Комитета, а также и мы, представители Бюро Центр. Комитета в Исп. Комитете, вынуждены были держаться осторожнее и временно воздерживались ходить в те казармы, где господствовали ура-патриоты, стараясь завязать связь и создать внутри казармы некоторую опору путем индивидуальной обработки.

Погромная атмосфера, созданная травлей членов нашей партии и ее «Правды», оказала влияние и на некоторых членов нашей фракции Совета. Некоторые товарищи, примыкавшие тогда к большевикам, как Авилов и другие, выступили внутри фракции против нашей антивоенной позиции. Мы знали, что колебания не ограничиваются только этими лицами, а поэтому охотно поставили вопрос о войне еще раз на обсуждение, сначала в Петерб. Комитете, а затем и в Бюро ЦК. В Петерб. Комитете вопрос об отношении к войне обсуждался 7 марта. Пересмотру подверглись лишь некоторые агитационные и практические меры применительно к новым условиям. В остальном, принципиальном отношении единомыслие было полное, прежнее отношение к войне оставалось, и взгляды революционного оборончества поддержки среди наших товарищей не нашли. На заседании было принято следующее решение:

«Петерб. Комитет РСДРП, оставаясь верным своим взглядам об империалистическом характере настоящей войны и в решительной борьбе за ее скорейшее прекращение, постановил: 1) обратиться с предложением в Совет Раб. и Солд. Депутатов о принятии им немедленно мер к свободному доступу на фронт и в ближайший его тыл для преобразования фронта в организованную на демократических началах революционную армию и для революционной агитации, для чего послать на места эмиссаров Сов. Раб. и С.Д. и свободно допускать наших партийных агитаторов; 2) обратиться через социалистические партии всех воюющих стран с призывом к революционной борьбе к пролетариату этих стран против своих угнетателей и к братанию на фронтах с революционными войсками российской демократии и 3) обратиться к Сов. Р. и С. Д. с предложением: а) выступить и от Совета Р. и С. Д. с таким же предложением к пролетариям всех воюющих стран, б) выступить с призывом к пролетариату и демократии этих стран о немедленном при-ступлении к совместному обсуждению условий, могущих служить основаниями для прекращения войны, в) провозглашения со своей стороны, что российская демократия стоит за мир без аннексий и контрибуций и за свободное самоопределение всех народностей России»,

401

По первому практическому предложению нам удалось иметь необходимые удостоверения для выступления агитаторов Петерб. Комитета. Вопрос об обращении к пролетариям других стран мы поставили перед Исп. Комитетом.

8 или 9 марта вопрос об отношении к войне обсуждался и в Бюро Центр. Комитета, совместно с представителями Петерб. Комитета. По этому вопросу внутри Бюро ЦК не было никаких разногласий. Мы обсудили создавшееся в результате революции положение и единогласно вынесли следующее постановление:

«Продолжение войны новым Врем. правительством ставит своей целью ту же захватную империалистическую политику, по существу ничем не изменив грабительской политики свергнутого царского правительства, с той только разницей, что новое правительство стремится для своих империалистических целей использовать движение революционной демократии, в частности революционной армии.

Поэтому, подтверждая прежние партийные решения об отношении к захватно-империалистическим войнам, Бюро Центр. Комитета РСДРП заявляет, что основной задачей революционной социал-демократии по-прежнему является борьба за превращение настоящей антинародной империалистической войны в гражданскую войну народов против своих угнетателей — господствующих классов.

Для практического осуществления этой неотложной и важнейшей задачи необходимо:

1) войти в сношение с пролетариатом и революционной демократией воюющих стран для немедленного прекращения навязанной народам преступной войны;

2) широкое и систематическое братание солдат воюющих народов в траншеях;

3) демократизация армии в тылу и на фронте с выборами ротных, батальонных и др. комитетов и начальства, руководствуясь «приказом № I» Совета Раб. и Солд. Депутатов;

4) поддержка и усиление революционного движения народов против господствующих классов и их правительств во всех странах.

Только тогда, когда революционному движению пролетариата и демократии, которое завоюет свободу народу и откажется от всяких захватно-империалистических целей, будет угрожать захватная политика других империалистических правительств, революционная демократия возьмет на себя защиту свободы страны. Это может быть только при революционной диктатуре пролетариата и крестьянства».

Резолюция Бюро ЦК об отношении к войне вызвала новый взрыв буржуазного негодования. Всей силой своей злобы газеты обрушились на наши предложения братания и установления международной связи прекращения войны. Передовицы из нашей «Правды» подвергались обстрелу всей шовинистической буржуазной прессы.

Наконец удалось добиться обсуждения вопроса об отношении к войне и в Исполкоме. Произошло это 9 или

402

10 марта. Развернувшиеся прения показали, что «революционная демократия», от правых меньшевиков и до нас, большевиков, представлявших в Совете его крайнюю левую, была согласна в определении империалистического характера войны, но расходилась в средствах борьбы с ней и конечных выводах. Разногласия глубокого свойства начинались тотчас же, как только от теоретических споров о причинах и характере войны мы перешли на путь определения наших действий в данный момент. Тут-то и начались всяческие ссылки на «право революции на самооборону», на необходимость поддержки западноевропейской демократии. Но в этом споре был один практический пункт некоторого соглашения: предложение обратиться с воззванием к пролетариату воевавших стран.

Этот лозунг, вместе с другими, выдвигался нами с первых дней переворота. Меньшевики и соц.-револ. тоже согласились на этом предложении. Литераторам, членам Исполкома (Суханову, Эрлиху, Стеклову), было поручено составить проект воззвания.

11 марта проект обращения был зачитан на заседании Исп. Комитета. В протоколе за этот день под пунктом 13 значится:

«Об обращении к международному пролетариату. Оглашается текст обращения. После продолжительного обмена мнений и ряда редакционных изменений редакция обращения принята 18 голосами при 2 воздержавшихся. Кудрявцев заявил протест, считая недопустимой последнюю фразу «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», так как лозунг этот партийный, а в Совете Р. и С. Д. присутствуют представители всех партий».

Только 11 марта редакция «Известий» выступила с программной статьей об отношении к войне. В этой статье, озаглавленной «О современной войне», редакция по-«циммервальдски» вскрывает империалистическую сущность войны, дает отпор империалистическим замыслам русской буржуазии, мечтавшей еще о Царьграде, Армении, Галиции и Польше, «Мы должны заявить открыто и решительно, — писали «Известия», — что не желаем проливать нашу кровь ради интересов господствующих классов. Мы не хотим подчиниться господству Германии, но нам не нужны завоевания чужих земель». Но как же прекратить эту антинародную войну? Какой выход из положения, созданного победой революции в нашей стране? В качестве практического шага «Известия» выдвигали предложение «обратиться к пролетариату и всем трудя-

403

щимся классам австро-германской коалиции с призывом вынудить так или иначе свои правительства прекратить эту войну». Мы считали тогда, что революция не снимает и с нас того же обязательства, которое мы предъявляем «трудящимся классам австро-германской коалиции». Наше российское правительство, вызванное революцией, было не менее буржуазным, чем все другие правительства воевавших стран, питавшие и поддерживавшие империалистические замыслы свои и союзников. Мы были согласны с теми элементами из Совета, которые готовы были признать, что «трудящиеся классы должны установить условия, на которых может быть прекращена эта война, через головы правительства и господствующих классов». Наши организации выдвигали это положение и до революции, вносили предложения в таком направлении и в Исп. Комитет с первых дней его существования. И на них, на этих практических шагах происходил бой.

Когда речь шла об отношении к войне, меньшевики и эсеры не отрицали империалистических замыслов русской буржуазии. Но как только мы предлагали от словесной критики перейти к критике действиями, тогда соглашатели начинали рассуждать так, как будто бы они сами, в качестве «революционной демократии», были у власти. Образчик такого отношения мы находим и в цитируемой нами статье «Известий». Наряду с революционными предложениями действовать через головы правительств, «Известия» находили, что «заключать мир с Вильгельмом и его правительством мы не можем». Этой фразе, тогда бывшей в большом ходу, придавали тоже характер революционной непримиримости. Мы не предлагали социалистам «мириться с Вильгельмом», но мы требовали от нашей буржуазии прекратить бойню, затеянную ради интересов ее и немецкой буржуазии. Мы тогда же говорили, что никакими словами господствующие классы убедить не удастся, и противопоставляли платоническим вздыхателям по миру революционный путь борьбы против правительств. Во время обсуждения проекта воззвания нам пришлось выступить по вопросу о «защите отечества» и обороне революции. В нашем заявлении, выражавшем партийное мнение, мы изъявили готовность защищать отечество лишь при условии взятия власти самими социалистическими партиями и осуществления ими революционной программы как по рабочему и земельному вопросам, так и по отношению к войне. За-

404

щищать отечество или «оборонять революцию» под властью и во имя интересов Милюковых, Гучковых и Тере-щенок мы считали изменой рабочему делу.

Буржуазия весьма терпеливо относилась к теоретической критике причин и характера войны. Она сама выбросила знамя борьбы с милитаризмом... немецким. Но она весьма чутко прислушивалась ко всем практическим мероприятиям, исходившим от социалистических партий. Оборонческий, меньшевистско-эсеровский блок в Исп. Комитете устами «Известий» заявил, «что до тех пор, пока германские завоеватели угрожают России, продолжение войны неизбежно». Эти мысли встречали полное сочувствие и поддержку со стороны всей буржуазии. «Речь», центральный орган кадетов, хвалила «Известия» за разумное отношение к войне. Революционная критика войны, отдельные лозунги циммервальдистов служили «Известиям» лишь для прикрытия своей оборонческой, антисоциалистической сущности и предназначались для обмана рабочих. Своей постановкой вопроса о том, что «мы можем заключить мир только с германским народом после того, как он заставит свое правительство положить оружие», «Известия» скатывались до лозунга войны без конца. Такое отношение к войне напоминало лицемерное оправдание немецких социал-шовинистов, когда они изображали войну с Россией как содействие русской революции.

Первая статья об отношении к войне в меньшевистской «Рабочей газете» появилась лишь 14 марта. До этого дня с.-д. меньшевики печатно не высказывались о войне, хотя она являлась главным вопросом, центром всей мировой политики. Передовица «Рабочей газеты» в № 7 начиналась критикой военной программы министра иностранных дел Милюкова, определенно заявившего, что «нам нужна решительная военная победа». Но конец этой критики венчался оборонческими призывами к германской и австрийской демократии, которой предлагалось «овладеть у себя положением, чтобы помешать германским штыкам двигаться против русской свободы, а правительства свои заставить открыто отказаться от завоевательных стремлений». По общему для всех оборонцев шаблону меньшевики перекладывали лежавшую на них самих задачу на плечи социалистов враждебной стороны. Предлагая австро-германской демократии «овладеть у себя положением», те же меньшевики и эсеры в нашей революционной стране отказывались овладеть

406

этим положением у себя и поддерживали не на словах, а на деле империалистическую политику отечественной буржуазии.

Выработанное Исп. Комитетом обращение к народам мира должно было пройти через пленарное заседание Совета. После его обсуждения в Исполкоме в «Известиях» появился целый ряд статей, излагавших позицию оборонческого блока. В № 14 «Известий» от 14 марта была помещена многозначительная статья «Россия и Германия», в которой повторялись все штабные запугивания немецким наступлением на Петроград, прикрытые революционными фразами. Передовица ставила перед немецкими рабочими вопрос о восстании, который зависел, по мнению газеты, от развития внутреннего кризиса или от внешнего положения страны. Влиять на внутренний кризис русская демократия не могла, но «положение внешнее в значительной степени зависит от нее», — полагали «Известия». Воздействие на внешнее положение Германии со стороны русской демократии предполагалось двоякое. Первое — это уверение германской демократии, что если она поднимет знамя восстания, то русская армия не будет угрожать ей. Второе положение заключалось в том, что, «потрясенная внутренним переворотом, Россия не должна казаться Гогенцоллернам и их приспешникам легкой добычей». А для этого оборонцы вместе со всей буржуазией предполагали держать армию в боевой готовности и таким путем облегчить задачи германского пролетариата. Эти заявления давались в то время, когда «революционная демократия» в лице своих соглашательских представителей знала о том, что действиями наших армий руководят общесоюзнические решения. Поэтому, не нарушая обязательств по отношению к союзникам, не разрывая дипломатических и стратегических соглашений с ними, социал-оборонцы просто обманывали и русских и немецких рабочих. Русское же командование хотело только одного: подтянуть дисциплину, держать армию в полной боевой готовности, а распоряжение ее операциями было целиком в руках штабов, относившихся враждебно ко всякому вмешательству «посторонних» в их дело.

14 марта в помещении Морского корпуса состоялось торжественное заседание Совета Раб. и Солд. Деп., на котором был поставлен на обсуждение принятый Исп. Комитетом проект обращения «К народам всего мира»89. Огромный зал был переполнен. Военный оркестр играл

406

«Марсельезу». Собрание носило митинговый характер. Открыл его Н. С. Чхеидзе кратким словом, в котором указал на необходимость известить мир о происшедшем в России перевороге. Докладчиком от Исп. Комитета выступил Ю. Стеклов. Докладчик говорил о значении русской революции, освободившей не только русский народ, но и всю Европу от международного жандарма. Рассказал докладчик и о той борьбе с контрреволюционной Ставкой, которую вел Исп. Комитет. Конец речи был посвящен вопросу о войне. Он говорил в духе тех статей, о которых мы писали. Суровая критика правительств и их политики, приведшей народы к войне, предложение всем народам взять решение вопроса о войне в свои руки, а до этого — призывал австро-германский народ остановить нашествия германских армий. В случае неисполнения ими этого обещал «самое энергичное сопротивление до последней капли крови».

Н. С. Чхеидзе в своем заключительном слове придал такой оборонческий оборот вопросу об обращении, что отнял у него и ту небольшую долю интернационализма, которую оно содержало. Австрийцам и немцам он рекомендовал совершить революцию — только при этом условии считал возможным найти общий язык. После незначительных выступлений шести ораторов обращение было принято.

Буржуазия пыталась оспаривать право Совета говорить от имени российской демократии. Отношение буржуазных политиков к советскому обращению было особенно отчетливо формулировано «Речью»90. Кадетский орган усмотрел в воззвании «интернационалистический дух», и в передовице, посвященной обращению «К народам всего мира», считал «не совсем правильным делать такое заявление от имени российской демократии. Идеология этих фраз есть известная идеология не просто «демократии», а интернациональной социал-демократии. В данную минуту это есть даже не идеология всей социал-демократии, а идеология того меньшинства ее, которое существует во всех союзных странах, но нигде не получает влияния на действительный ход государственной жизни. До войны эта идеология рассчитывала предотвратить вооруженное столкновение путем международной всеобщей забастовки. После войны она сосредоточилась на мысли о восстановлении теперь же, во время самой войны, международного общения социал-демократических партий всех воюющих стран. В наиболее чистом

407

и крайнем виде это — идеология Циммервальда и Кинталя». Кадеты правильно поняли некоторое влияние на характер воззвания со стороны интернационалистических элементов Исн. Комитета. Однако к этому времени количество членов Исп. Комитета, стоявших на почве международной солидарности рабочих и признававших необходимость борьбы с политикой войны, по отношению ко всей массе членов было незначительно, едва ли более одной четверти всего состава. При таких условиях оборонцы взяли из наших предложений лишь общие положения.

Газета П. Н. Милюкова поняла оборонческую хитрость и в той же передовице отметила, что, «вчитываясь внимательно в воззвание «К народам всего мира», мы, однако, найдем, что и в нем последовательность непримиримой пролетарской идеологии далеко не выдержана. Мы отмечаем в особенности фразу: «Мы будем стойко защищать нашу собственную свободу от всяких реакционных посягательств — как изнутри, так и извне. Русская революция не отступит перед штыками завоевателей и не позволит раздавить себя внешней военной силой». Нельзя не приветствовать этого заявления, вырвавшегося из сердца и являющегося решительной победой чувства суровой действительности над неисправимым доктринерством». Так приветствовал центральный орган кадетской буржуазии «практический» подход к военной политике со стороны оборонческого блока. В этих пунктах воззвания заключалось все принципиальное содержание оформлявшегося и организовывавшегося «революционного оборончества».

В особенный восторг пришла газета от речи Н. С. Чхеидзе. Она цитировала его заключительное слово, в котором он сказал: «Обращаясь к немцам, мы не выпускаем из рук винтовки. Прежде чем говорить о мире, мы предлагаем немцам подражать нам и свергнуть Вильгельма. Если немцы не обратят на наш призыв внимания, то мы будем бороться за нашу свободу до последней капли крови. Предложение мы делаем с оружием в руках, и центр воззвания вовсе не в том, что мы устали и просим мира». По поводу этих фраз «Речь» выражала большое сожаление, «что эти сильные и яркие слова не включены в самый текст воззвания. Если бы это было сделано, то, конечно, никто не мог бы понять воззвания в том смысле, будто центр его есть предложение, обращенное к пролетариям всех стран, свергнуть свои правительства, которым предписываются захватные стремления уже потому,

408

что это правительства буржуазные. Комментарий Н. С. Чхеидзе исходит из совершенно правильной мысли, что теперь борьба ведется не между социализмом и буржуазией, а между победившей демократией и режимом «бронированного кулака». И эта мысль, конечно, разделяется всей демократией, — более того, она разделяется всей российской нацией»*. Так происходило идейное «подталкивание» социал-патриотов буржуазией на общую национал-патриотическую платформу.

Немецкая пропаганда на позициях со своей стороны помогала и подкрепляла лозунги революционного оборончества. В первые недели революции германское командование разбрасывало на позициях печатные прокламации, в которых оно во всем обвиняло англичан. Даже самую революцию не прочь были считать делом рук английского короля! Воззвания были написаны со свойственной юнкерской тупостью и полным непониманием происходивших событий в России. Обращались к солдатам в дни величайшего энтузиазма, вызванного победой революции, с обвинениями англичан в том, что они «заставили вашего, богом вам данного, царя отказаться от престола». Оканчивались прокламации немцев обычно призывами в таком роде: «Русский народ! проснись! отверзи очи! вся беда в Англии! Англия ворочает делами в России! Ваш враг Англия!» Подобная галиматья в переживаемых тогда условиях способна была только еще более поднять авторитет Англии.

Другой тип прокламации, за подписью «Митрополит Московский»91, распространяли в тылу и даже за границей, размноженный на пишущей машинке. В этой прокламации «митрополит» клеймил все тех же англичан и посылал им проклятия. Такого рода литература была желанным материалом для лжепатриотической бульварной прессы. Газеты печатали по поводу «немецкой пропаганды» целые статьи и обрушивались главным образом на большевиков, как «главных виновников» противовоен-ной агитации. Уже с первых дней революционного переворота началась гнусная кампания клеветы на нашу партию. Буржуазная пресса, при знаменательном молчании советских «Известий» и «Рабочей газеты» меньшевиков, смешивали в одну кучу провокаторов, немецких шпионов, контрреволюционеров и большевиков, в прямом расчете на народное легковерие и темноту.

* См.: Речь от 15 марта 1917 г. № 63.

409

XII. ВРЕМЕННОЕ ПРАВИТЕЛЬСТВО И СОВЕТ

Отношение к Врем. правительству, а также и к его политической программе было сформулировано в письменном виде в воззвании Исп. Комитета Совета Солд. и Раб. Деп., напечатанном в № 4 «Известий» от 3 марта.

«Новая власть, создающаяся из общественно умеренных слоев общества, — говорилось в воззвании, — объявила сегодня о всех тех реформах, которые она обязуется осуществить частью еще в процессе борьбы со старым режимом, частью по окончании этой борьбы. Среди этих реформ некоторые должны приветствоваться широкими демократическими кругами: политическая амнистия, обязательство принять на себя подготовку Учр. собрания, осуществление гражданских свобод и устранение национальных ограничений. И мы полагаем, что в той мере, в какой нарождающаяся власть будет действовать в направлении осуществления этих обязательств и решительной борьбы со старой властью, демократия должна оказать ей свою поддержку».

Так было сформулировано отношение революционной демократии того времени к власти, созданной по соглашению между Врем. Комитетом Гос. Думы и Исп. Комитетом Совета Раб. и Солд. Деп. Первые слова воззвания Исп. Комитета смутно указывали на существенное и характерное противоречие того времени. Великая революция явилась делом рук рабочих и крестьян, ее развитие определялось интересами этих масс, а власть перешла в руки «умеренных слоев общества». Это противоречие уже через несколько дней привело Исп. Комитет, составленный из «умеренных социалистов», к ряду конфликтов с Врем. правительством.

Наша Росс. СДРП(б) в своей резолюции об отношении к Врем. правительству вскрыла тогда же это противоречие, указав рабочим и солдатам на грозящую от него опасность революции. Врем. правительство кн. Львова мы считали классовым представительством крупной буржуазии и крупного землевладения, принявшего власть для того, чтобы продолжать войну и тормозить дело демократической революции. Этому правительству мы противопоставляли Врем. Рев. правительство, способное осуществить революцию в интересах трудящихся.

После составления Врем. правительства и получения-согласия от руководящего большинства Исп. Комитета того времени о поддержке его политики дельцы «прогрессивного блока» Гос. Думы, организовавшие Комитет Гос. Думы, пытались превратить себя в своеобразный орган

410

«верховной власти». От имени Гос. Думы, ее председателя и Комитета выпускались воззвания политического характера, совершенно не считавшиеся с настроением и волей даже соглашательского Совета того времени. Буржуазные политики, став у власти и убедившись, что социалисты из соглашательского лагеря не только не намерены оспаривать у них власть, а вынуждены им оказывать поддержку, стали управлять, игнорируя и Совет, и своих доверителей из меньшевистско-эсеровского лагеря. Врем. правительство «из умеренных слоев общества» требовало от революционной демократии, от рабочих и солдат, признания себя как «национального правительства», стоящего выше классовых интересов.

В первых актах о составе Врем. правительства и сообщениях о его возникновении совершенно отсутствовали какие бы то ни было указания на соглашение с Советом Раб. и Солд. Деп. Кн. Львов в первой своей телеграмме об отречении царей от престола и об организации Врем. правительства ни одним словом не упоминает о Совете. Думские политики явно тяготились своей связью и зависимостью от Исп. Комитета Совета.

На заседаниях Исп. Комитета даже терпеливые соглашатели возмущались отношением Врем. правительства, деятельностью Врем. Комитета Гос. Думы и отдельных министров. Но не все выражения негодования нашли место в протоколах или документах Исп. Комитета того времени. Особенно много было выражено возмущений по поводу того, что Врем. правительство не шло навстречу требованиям Исп. Комитета и Совета в деле смещения и назначения военачальников. Ставка Верховного командования была сплошным контрреволюционным гнездом. Несмотря на явно деморализующее значение для армии самого факта оставления на командных постах врагов революции и протесты войсковых представителей и солдат, Гучков крепко держался за всех генералов. Дело дошло до того, что А. И. Гучков стал избегать приема делегаций Совета и «всячески уклонялся от прямых сношений с Исп. Комитетом», как записано в протоколе от 6 марта.

Особенное возмущение членов Исп. Комитета вызвала «радиотелеграмма Врем. правительства за границу». Весь ход революционных событий в ней умышленно искажен, и вся революция сводится к поддержке Гос. Думы. Это сообщение было написано министром ин. дел П. Н. Милюковым и представляло собой кадетское

411

толкование происшедших революционных событий. Приводим его полностью из «Вестника Временного правительства» от 5 марта:

«28 * вечером председатель Гос. Думы получил высочайший указ об отсрочке заседаний до апреля. В тот же день утром нижние чины Волынского и Литовского полков вышли на улицу и устроили ряд демонстраций в пользу Гос. Думы. К вечеру того же дня волнения в войсках и населения приняли крайне тревожные размеры.

Члены Гос. Думы, собравшись на частное совещание, поручили Совету Старейшин немедленно выработать меры для восстановления порядка. Совет Старейшин избрал для этой цели, а также для сношений с организациями и лицами Врем. Комитет из 12 членов, которому и передал выпавшую из рук правительства власть.

После продолжительного обсуждения Врем. Комитет, во главе с председателем Гос. Думы М. В. Родзянко, решил принять на себя функции исполнительной власти. В ближайшие дни волнения перебросились из столицы на окрестности, и опасность приняла угрожающие размеры. С целью предупреждения полной анархии Врем. правительство взяло на себя восстановление военной власти, приняв ряд мер для восстановления нормальной связи между нижними чинами и офицерами.

В короткий срок при единодушном настроении всей армии в пользу переворота Комитету и сгруппировавшемуся вокруг него Петроградскому гарнизону удалось мало-помалу приостановить уличные эксцессы и восстановить порядок в столице. Ряд общественных зданий, однако же, пострадал от господствовавшей одно время анархии. Количество человеческих жертв, по счастью, оказалось не столь значительным, как можно было бы опасаться.

Серьезное осложнение создалось -подъемом общественного настроения и энергичной деятельностью левых политических организаций. Врем. Комитету, однако, удалось вступить в сношения с наиболее влиятельным из них — Советом Рабочих Депутатов, избранным в кратчайшее время петроградскими фабриками и заводами. Рабочее население Петрограда проявило большое политическое благоразумие и, поняв опасность, грозившую столице и стране, в ночь на 2 марта сговорилось с Врем. Комитетом Гос. Думы как относительно предполагаемого направления реформ и политической деятельности последнего, так и относительно собственной поддержки будущего правительства в пределах объявленных им политических намерений.

Вечером 2 марта после продолжительного обсуждения в тысячной аудитории рабочие проекты, выработанные обеими сторонами, получили одобрение громадным большинством всех против 15 голосов. Соглашение это обещает окончательно остановить печальные явления на улицах столицы, резко осуждаемые в выпущенном Советом Рабочих Депутатов воззвании.

Из ряда городов получаются сообщения о присоединении их к действиям Врем. Комитета Гос. Думы и о создании подобных же временных органов власти. В Царском Селе все войска примкнули к движению. Попытки послать против столицы воинские части из местностей, близких к Петрограду, кончились полнейшей неудачей,

* В «Вестнике Вр. Пр.» опечатка: надо читать не 28, а 26 февраля.

412

так как посылаемые войска немедленно переходили на сторону Гос. Думы.

Восстановив некоторый порядок и убедившись в прочности достигнутого успеха. Врем. Комитет постановил организовать Врем. правительство в составе: председателя Совета министров и министра внутренних дел кн. Львова, военного и морского — Гучкова, министра иностранных дел — Милюкова, министра торговли и промышленности — Коновалова, министра финансов — Терещенко, министра юстиции — социалистического депутата Керенского, министра земледелия — Шингарева, министра путей сообщения — Некрасова и обер-прокурора синода — Львова.

Послы английский, французский и итальянский признали народное правительство, спасшее страну от тяжелой разрухи и восстановившее веру в боевую способность страны и армии.

В числе задач ближайшей действительности выпущенное 3 марта правительственное воззвание упоминает общую амнистию, свободу собраний, союзов, совести и печати, подготовку к созыву Учр. собрания для выработки формы правления и конституции страны, отмену национальных и религиозных ограничений, неудаление из Петрограда перешедших на сторону движения воинских частей, о сохранении за нижними чинами при соблюдении ими строгой воинской дисциплины в строю и во время военных поручений общих гражданских прав.

Энтузиазм населения по поводу совершающегося дает полную уверенность не только в сохранении, но и в громадном увеличении силы национального сопротивления. К тому же приходят и выпущенные Комитетом Гос. Думы заявления, в которых постоянно упоминается о твердом решении народного представительства и национального правительства сделать все усилия и принести все жертвы для достижения решительной победы над врагом».

Меньшевики и эсеры возмущались подобным изложением событий, написанным людьми, не сумевшими даже скрыть своих враждебных чувств к революционному движению. Но дальше словесности их возмущение не пошло. Даже «Известия» не нашли нужным опровергнуть искажение и дать за границу иное освещение и фактическое изложение революционных событий. Исп. Комитет после возмущения и протестов, прочитав радио, большинством постановил... «принять к сведению».

Наша «Правда» революционных дней ответила на правительственное радио в № 2 от 7 марта, дала разбор этой радиотелеграммы и связала ее с классовой политикой Врем. правительства. Остальные органы «революционной» демократии скрыли от рабочих и солдат это радио.

Отношение Врем. правительства к требованиям Совета или Исп. Комитета весьма беспокоило руководителей соглашательского большинства. Они готовы были не за страх, а за совесть поддерживать Врем. правительство, но хотели, чтобы оно считалось с требованиями,

413

запросами и скромными желаниями масс. «Наблюдательный комитет» за действиями Врем. правительства, о котором было постановление Совета 2 марта, свелся с «контактной комиссией», оказавшейся бессильной толкать Врем. правительство в интересах развития революции. Рабочие же и солдаты видели и на деле убеждались в том, что мы, большевики, правы, когда говорим, что подобный состав Врем. правительства не способен изменить по существу всю политику царизма, и напирали на Совет. Солдаты волновались по вопросам казарменного быта, требовали изменения служебного характера, чутко прислушивались к вопросам войны и мира. Рабочие массы напирали на Совет экономическими и политическими требованиями, поддерживали солдат в их требованиях, настаивали на арестах врагов революции и выставляли лозунги окончания войны, выносили предложения о необходимости восстановления международной борьбы с войной. Под давлением снизу Исп. Комитет, через три дня после соглашения с Врем. Комитетом по вопросу о власти, вынужден был снова обсудить вопрос об отношении к Врем. правительству. Обсуждение этого вопроса началось 6 марта и продолжалось 2 дня.

Во время прений по вопросу об отношении к Врем. правительству представители нашей партии пытались поставить вопрос о пересмотре решения Исп. Комитета и Совета Раб. и Солд. Деп. от 2 марта о составе власти. Наши партийные центры (Бюро ЦК и Петерб. Комитет) были против соглашения с буржуазией, связывавшего руки Совету Раб. и Солд. Деп. В Исп. Комитете на примере первой недели мы пытались доказать большинству ошибочность его тактики, но безуспешно. Мы выступали с нашими предложениями о создании Врем. рев. правительства советскими партиями и силами того времени. Мы оспаривали тогда же надежды большинства на воздействие на Врем. правительство через делегации и «контактные комиссии», считали этот путь не достигающим цели, способным породить иллюзии в массах, но не удовлетворить их.

Все наши усилия поднять обсуждение вопроса об отношении к Врем. правительству на принципиальную высоту терпели поражения. Большинство решительно отвергало даже самую постановку вопроса о пересмотре решения Совета от 2 марта. Все обсуждение сводили лишь к технике сношений, мотивам и способам нажима на Врем. правительство и отдельных министров. В ре-

414

зультате многодневных и многочасовых прений 8 марта была принята следующая резолюция:

«1) Исходя из решения Совета Раб. и Солд. Деп. и намеченной им линии общей политики, Исп. Комитет Совета Раб. и Солд. Деп. признает необходимым принять неотложные меры в целях осведомления Совета о намерениях и действиях Врем. правительства, осведомления последнего о требованиях революционного народа, воздействия на правительство для удовлетворения этих требований и непрерывного контроля над их осуществлением.

2) Для осуществления этого постановления Исп. Комитет Совета Раб. и Солд. Деп. избирает делегацию в составе следующих товарищей: Скобелева, Стеклова, Суханова, Филипповского и Чхеидзе — и поручает им немедленно войти в сношения с Врем. правительством для соответствующих переговоров.

3) По выяснении результата этих переговоров избрать делегацию для установления постоянных сношений с Советом министров, с отдельными министерствами и ведомствами в целях проведения требования революционного народа».

Этим решением было положено начало регулярных сношений с Врем. правительством. Избранная Исп. Комитетом делегация из 5 лиц часто дополнялась еще отдельными членами его. Н. Д. Соколов хотя и не был избран в число пяти, однако был одним из членов «контактной комиссии». Врем. правительство со своей стороны также выделило группу министров в составе: министра-председателя кн. Г. Е. Львова, мин. пут. сообщ. Н. В. Некрасова и мин. фин. М. И. Терещенко, на которых были возложены все переговоры и сношения с делегатами Исп. Комитета. Исполкомовские практики соглашательской политики возлагали на деятельность «контактной комиссии» большие надежды. Все зло они видели не в классовом характере политики Врем. правительства, а лишь в недостаточно тесном контакте между правительством «умеренных слоев общества» и органами «революционной демократии».

Отношение нашей партии к Врем. правительству и его политике мы понесли в массы. Наши газеты и агитаторы партийных организаций разоблачали половинчатость мероприятий Врем. правительства, крупнобуржуазный и помещичий характер его политики и близорукость соглашательских вождей. Несмотря на опьянение формальными свободами, которому поддались буквально все широчайшие круги солдатских и отчасти рабочих масс, нам удавалось уже в первые дни марта объединять тысячные собрания рабочих под нашими лозунгами. В прессе того времени, даже в нашей «Правде», мы находим немного резолюций. Помещались тогда и в ней лишь

415

типичные резолюции, так как печатать все не было возможности.

В этих резолюциях от 3 — 5 марта мы встречаем пожелание рабочих собраний, чтобы Совет Раб. и Солд. Деп. «руководствовался в своих политических выступлениях классовой политикой Российской Социал-Демократиче-ской Рабочей Партии». Рабочие фабрики обуви «Скороход» вынесли требование «немедленного прекращения войны, без контрибуции и аннексии, вопреки вожделениям буржуазии». Кроме того, собрание выставило требование демократической республики, конфискации земель и 8-часового рабочего дня. По отношению к Врем. правительству рабочие держались настороже и предлагали Совету строго следить за его деятельностью*. Рабочие и солдаты Выборгской стороны собирались несколько раз в здании Сампсониевского братства и единодушно выносили резолюции, осуждающие соглашение Совета Раб. и Солд. Депутатов с буржуазией по вопросу о власти. Собиравшиеся тысячи рабочих постановляли, что «Врем. правительство не является действительным выразителем народных интересов», поэтому считали недопустимым давать ему власть даже на время и поручать созыв Учр. собрания. «Совет Рабочих и Солдатских Депутатов должен немедленно устранить это Врем. правительство либеральной буржуазии и объявить себя Врем. Рев. правительством», — заканчивалась одна из резолюций**.

Рабочие, матросы и солдаты Коломенского района (Франко-Русский и Адмиралтейство) давали свое согласие поддерживать Врем. правительство условно — «пока не изменит стремлениям народа в лице Совета Раб. и Солд. Деп.». Далее выставили все требования революционной социал-демократии и заявили, что будут отстаивать их с оружием в руках. Рабочие заводов Петербургской стороны собирались в кинематографе «Уран» и требовали от Врем. правительства осуществления обещанной амнистии и принятия «всех мер к немедленному заключению мира».

Недоверие к Врем. правительству и недовольство Советом Раб. и Солд. Деп. особенно резко выразилось во время проведения решения Совета о прекращении всеобщей стачки. Меньшевики и эсеры были весьма обеспокоены такими настроениями рабочих. Врем. правитель-

* См.: Правда, № 2 от 7 марта 1917 г.

** См.: Правда, № 4 от 9 марта 1917 г.

416

ство через свою «контактную комиссию» передавало Исп. Комитету жалобы и угрозы промышленников по поводу «рабочей анархии».

Критика политики Врем. правительства, обсуждение политики соглашения Совета Раб. и Солд. Деп. с буржуазией за счет рабочих и крестьян переносились с заводов Петрограда в казармы, а потом и на фронт. Командный состав армий пытался оградить солдатскую массу от распространения революционной заразы, агитации и пропаганды, ломавшей вековые армейские устои и понижавшей боевую способность солдат, и без того чрезвычайно низкую. Военное министерство. Военная комиссия Таврического дворца, Исп. Комитет Совета осаждались делегациями солдат и офицеров, требовавших прямых ответов на вопросы о внутренней и внешней политике, ставили в упор вопросы о том, намерены ли продолжать войну. В последнем вопросе скрывалось часто политическое лукавство. Командный состав армии рассматривал мероприятия новой власти, и особенно Совета, направленными не на укрепление боевой силы войны, а на ее дезорганизацию. В первые дни марта, вплоть до официального решения вопроса об отношении к войне, принятого Советом 14 марта, делегации солдат и офицеров получали в Исп. Комитете уклончивые или формальные, не существенные, ответы. И сотни делегаций возвращались на позиции, часто не получив удовлетворительных ответов на солдатские сомнения. Дополнять недомолвки соглашателей, разоблачать лживость «революционного» оборончества, разъяснять империалистический характер лозунгов Врем. Комитета Гос. Думы и правительства о войне до полной победы приходилось только нам, членам РСДРП (б). Эта работа нашей партии встречала жестокое сопротивление как со стороны явных врагов революции, так и соглашательского лагеря. Но этот единый фронт соглашателей и буржуазии против нашей партий раздирался внутренними противоречиями. Врем. правительство не хотело управлять страной только по согласию с Советом, но, как классовый орган крупной буржуазии, стремилось править ею, обеспечивая господство капиталистическим кликам, а поэтому мало беспокоилось о соблюдении договора с соглашателями и вызывало своими решениями возмущение масс.

На заседании 11 марта был заслушан доклад Н. С. Чхеидзе о посещении Врем. правительства «контактной комиссией». Со стороны Врем. правительства

417

в переговорах активное участие принимали кн. Львов, Мануйлов, Терещенко и Некрасов *. Советские делегаты указали министрам на нарушения соглашений и данных обещаний о предварительном извещении Исп. Комитета Совета Раб. и Солд. Деп. обо всех важнейших предприятиях правительства. Члены Временного правительства, в свою очередь, ответили упреками по адресу Исп. Комитета, указывая, что не Врем. правительство, а «Исп. Комитет действует не в контакте с Врем. правительством». Особенно настойчиво подчеркивали несогласованность действий Совета с Врем. правительством в военных вопросах, в частности при издании «приказа № I», а также постановлений о правах солдат. Первое свидание представителей началось с упреков, но закончилось взаимным соглашением по вопросу о создании такого органа, который в будущем мог бы обеспечить Исп. Комитету и контроль в делах правительства, и соблюдение контакта с ним.

К этому дню в Исп. Комитете накопилось недовольство Врем. правительством еще по трем практическим вопросам: 1) требование отставки б. вел. кн. Ник. Ник. Романова; 2) чистка Ставки, в первую очередь снятие ген. Алексеева и 3) о подготовке к созыву Учр. собрания в Петрограде или Москве. По всем вопросам Врем. правительство дало полное удовлетворение. Ник. Ник. Романов был уже смещен, а ген. Алексеев «сам собирался уйти». Что же касалось буржуазной кампании в печати о созыве Учр. собрания не в Петрограде, а в Москве, то Врем. правительство заверило делегацию, что созыв состоится в Петрограде. Делегация Исп. комитета была вполне удовлетворена результатами свидания, большинство Исп. Комитета — тоже.

После создания «контактной комиссии» и после первого свидания с министрами создался новый и весьма крупный конфликт в войсках по вопросу о принятии присяги. Врем. правительство попыталось подчинить армию путем принудительной присяги на верность «Российскому государству» и подчинение Врем. правительству и этим путем освободить армию из-под влияния Совета и входящих в него политических партий.

Исп. Комитет, имея свою «контактную комиссию», узнал о принятой Врем. правительством присяге от солдат гарнизона, возмутившихся ее формой. Только на заседа-

* См. протоколы Исп. Комитета, п. 32 от 11 марта.

418

нии Исп. Комитета от 12 марта был рассмотрен вопрос о присяге. Солдатской секции было предложено рассматривать постановление Врем. правительства как проект и пока предлагалось не присягать.

Вечером 12 марта состоялось заседание Совета Солд. Деп., на котором был поставлен и обсужден вопрос о присяге. На заседании член Исп. Комитета сделал доклад, в котором указал, что Совет должен наблюдать за тем, чтобы «правительство делало шаги, способствующие развитию революции и свободы на благо всему народу, в частности рабочему классу и крестьянству» *. Но Врем. правительство издает постановление о присяге, «не ознакомив с ним предварительно заинтересованных лиц, т. е. всех товарищей солдат». Постановление о присяге было подвергнуто критическому разбору, который обнаружил в нем много недочетов.

Особенно возмущало солдат то, что принятая правительством форма присяги не говорила «ничего о защите революции и свободы, о защите интересов революционного народа»**. В результате обсуждения единодушно была принята резолюция:

«Считая опубликованный Врем. правительством текст присяги для себя неприемлемым, собрание Совета Солд. Деп. поручает Исп. Комитету войти в переговоры с Врем. правительством о выработке формы присяги. До выработки же новой формы присяги к опубликованной форме присяги не приводить, а где это произошло, считать присягу недействительной».

Конфликт на почве постановления о принятии присяги принял скандальный оборот для Врем. правительства. Тотчас же по его принятии он был отправлен военным министром по всем воинским учреждениям тыла и фронта. Проведение же присяги в воинских частях армии и флота встретило массовое сопротивление. В штабы и Исп. Комитет Петроград. Совета прибывали телеграммы и делегаты для выяснения и получения сведений об этой присяге. Штабы просили Исп. Комитет подтвердить постановление Врем. правительства. Двоевластие, столь ненавистное буржуазии, сказалось в полной мере. Врем. правительству пришлось бить отбой и признаться советской делегации, что оно совершило ошибку.

Помимо крупных конфликтов Совета с Врем. правительством имели место за первые недели марта много-

* См.: Рабочая газета от 14 марта 1917 г.

** См.: Известия С. Р. и С. Деп. от 14 марта 1917 г. № 14.

419

численные мелкие, касавшиеся всякого рода революционных действий рабочих и солдат, с которыми Врем. правительство боролось как с «самочинными» действиями. К числу таких мелких, но весьма характерных конфликтов, показывавших действительную сущность Врем. правительства, следует отнести также «недоразумение», возникшее между Исп. Комитетом и Врем. правительством на почве требования средств. Еще 6 марта Исп. Комитет, считая свою деятельность общественно-государственной, постановил «затребовать от правительства ассигнования 10000000 рублей на расходы Совета Раб. и Солд. Депутатов»*. На это требование буржуазное правительство ответило мотивированным отказом финансировать «частные организации». Такое отношение к Совету возмущало членов Исп. Комитета, на его заседаниях выносились еще постановления, подтверждавшие предыдущие**, писались мотивированные ходатайства во Врем. правительство, но дело двигалось весьма туго. Совету Раб. и Солд. Деп. пришлось изыскивать средства на покрытие расходов путем сбора с рабочих заводов и фабрик.

Сторонники политики соглашения с буржуазией, а таких было большинство, рассчитывали устранить все конфликты между Врем. правительством и Советом путем сговора. Пропасть политических противоречий, обнаруженных войной и революцией, соглашатели намеревались обойти шахматными ходами «контактных комиссий» и делегаций. События уже в ближайшие недели показали всю несостоятельность и убожество подобной политики замазывания политических расхождений между буржуазией и основными двигателями революции, рабочими и крестьянами.

XIII. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ И СОВЕТ

Мысли об организации Совета Раб. Депутатов со времени революционного опыта 1905 года крепко внедрились в рабочие массы. В последовавшие после первой революции годы промышленного подъема и оживления рабочего движения идеи организации Совета возникали

* См. протоколы Исп. Комитета от 6 марта, п. 22.

** См. протоколы Исп. Комитета от 15 марта, п. 2.

420

среди передовых рабочих почти в каждый момент обострения классовой и революционной борьбы. Не были заброшены мысли о Совете Раб. Деп. и во время урагана войны. Мы знали еще в 1915 г. случаи (во время весенних и летних стачек в Петрограде), когда рабочие выдвигали предложения о создании руководящего боевого органа в виде Совета Раб. Депутатов.

Когда всеобщая февральская стачка завершилась победоносным восстанием и присоединением к рабочим солдат, то уже 27-го вечером по почину партийных людей различных направлений, с участием полусотни представителей от заводов и фабрик был создан Совет Раб. Депутатов. При его создании на этот раз уже не было тех организационно-политических трений, которые имели место в 1905 г. среди членов партии и внутри самого Совета. Опыт первой революции был учтен всеми. Совет Раб. Депутатов тотчас же явился центром общереволюционной борьбы. В процессе этой борьбы он стал не только руководящим и организующим органом рабочих, но привлек на свою сторону и революционную демократию, переодетых в серые шинели крестьян.

Противники такого типа боевых руководящих органов были одиноки.

Вопрос о взаимоотношении партий и Совета встал перед нами в первый день и в первый час его деятельности. Три партии революционного подполья того времени были признаны всеми: 1) с.-д. большевики; 2) с.-д. меньшевики; 3) социалисты-революционеры. Эти три партии получили право иметь по 3 представителя в Исп. Комитете Совета, причем одно должно принадлежать их петербургским комитетам. По одному представителю могли делегировать национальные социалистические партии. Партийное соотношение остальных представителей в Исп. Комитете зависело от степени влияния данной партии в рабочих и солдатских массах. Первые 2 — 3 дня, до вхождения в Совет солдатских масс, представительство нашей партии в Исп. Комитете было значительное. При помощи блока с левыми социалистами и единственным «межрайонцем» Юреневым мы могли иметь хотя и слабое, но большинство. Объединение Совета, превращение его по нашему же настоянию и агитации в Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, довыборы в Исп. Комитет привели к тому, что левая часть Исп. Комитета стала колебаться от 1/2 до 1/3 всего состава. Большинство в нем имели оппортунистические, соглашательские

421

элементы, с.-д. меньшевики, эсеры и даже народные социалисты, т.е.полукадеты.

Представители большинства, меньшевики и эсеры, неоднократно пытались связать нас, партийное меньшинство в Исп. Комитете, советской дисциплиной и тем самым лишить нас свободы политической агитации за наши лозунги. Первые попытки потребовать от нас признания решений Совета и подчинения им были сделаны через агитационную комиссию Исп. Комитета, состоявшую из трех лиц: бундовца-оборонца Эрлиха, колебавшегося между большевиками и меньшевиками Павловича (Красикова) 92 и пишущего эти строки, под именем А. Беленина. К работе же в комиссии были привлечены главным образом оборонцы. Заведующим комиссией был известный оборонец, меньшевик Е. Маевский.

На всю агитационно-пропагандистскую деятельность наша агитационная комиссия в первые же дни наложила свою монополию. Исп. Комитетом было принято решение, что ни один агитатор не имеет права проникать в казармы, на фронт и даже на заводы без особого разрешения от агитационной комиссии. Это постановление мотивировалось необходимостью оградить войска от подозрительных провокаторских и монархических агитаторов. Попытки провокаторов и монархистов посеять рознь и натравить одну часть на другую действительно имели место. Маевский же, не без ведома своих коллег-руководителей, стремился поставить «контроль и учет» агитаторов. Под этим контролем и учетом он разумел подбор таких агитаторов, пропагандистов, лекторов и организаторов, которые разделяли «советскую платформу», т.е., по сути дела, меньшевистско-эсеровско-оборонческую политическую позицию.

Петербургский Комитет, в силу такого постановления Исп. Комитета, вынужден был обеспечить своих агитаторов разрешениями от агитационной комиссии на право выступлений. Особенно необходимо было иметь разрешение для агитации среди войск, так как без разрешения солдаты никого в казармы с целью агитации не пускали. С разрешением же Исп. Комитета можно было ехать даже в прифронтовую и фронтовую полосы. Среди рабочих такая оградительная мера успеха не имела, так как на фабриках и заводах мы имели значительное количество наших партийных товарищей, которые выступали сами и могли всегда привлекать агитаторов из районов или Петербургского Комитета. Всех агитаторов в

422

первые недели марта Петерб. Комитет посылал ко мне в Таврический дворец, и я выдавал им необходимые удостоверения. Меньшевики попытались было под предлогом «учета» отказать нашим товарищам, не пожелавшим связать себя инструкцией Маевского о выступлениях. Мне пришлось воспользоваться своими правами члена агитационной комиссии и указать этим господам, что они являются лишь служащими комиссии и не имеют права не исполнять моих распоряжений. Чтобы не подвергать товарищей риску отказа, я запасался десятками чистых бланков-удостоверений, заполнял и подписывал их сам, а копии сдавал в канцелярию агитационной комиссии, для ее «учета». Мои коллеги по агитационной комиссии были весьма недовольны таким образом моих действий. Маевский пытался ставить перед Исп. Комитетом вопрос о моем использовании агитационной комиссии в партийных целях, но неудачно. Все прекрасно понимали, что лишить нашу партию свободы агитационной и организационной деятельности невозможно, и переносили борьбу с нами в иную плоскость.

Антивоенная позиция нашей партии вызвала со стороны буржуазной печати и оборонческих агитаторов потоки нападок и клеветы на партию, на ее газету «Правда». Разоблачение провокаторов также было использовано против нас, против «Правды». Вся бульварная печать и большие политические органы буржуазии, как «Русская воля», на страницах газеты и в окнах редакции на Невском проспекте выставляли имена провокаторов, клеветнически связывая их с редакцией «Правды». Особенно много спекулировали буржуазные газеты по поводу провокатора Черномазова, отстраненного нами от работы задолго до революции по подозрению его в провокации. Его имя выставляли в качестве редактора и организатора «Правды», чем хотели опорочить нашу газету. Нападки газет, уличные и митинговые выступления буржуазных дельцов и социал-оборонцев принимали буквально погромный характер. Чтобы предохранить газету от возможных погромщиков, мы поставили в конторе и редакции, на Мойке, 32, вооруженных солдат какой-то воинской части.

В Таврическом дворце нас осаждали рабочие, солдаты и даже целые делегации с запросами и вопросами по поводу травли. Вмешалась в дело милиция, кое-где были случаи уничтожения у наших газетчиков «Правды». Милицейские отделения Васильевского района прислали

423

в Совет запрос о «Правде», прося указаний, как ей быть. В воздухе пахло всеми прелестями буржуазной «свободы» слова, свободы политического обмана и клеветы.

Клевета и травля нашей партии перебросилась и в провинцию. Там порядки революционного времени были попроще, и наших товарищей просто зачисляли в немецкие шпионы или провокаторы. Даже в Кронштадте и то были «сомнения». Пришли в Исп. Комитет гонцы с запиской от Совета Раб. и Солд. Депутатов Кронштадта за справкой, в которой писали:

«Ввиду возникновения подозрений и различных слухов. Совет Военных Депутатов постановил просить члена (Петроградского. — А. Ш.) Совета Раб. и Солд Депутатов Берга осведомиться в Центр. Комитете о представителях газеты «Правда», посланных в Кронштадт Председатель Совета И. Красовский. Секретарь Л. Животов-ский. Печать Совета Раб. и Солд. Депутатов г. Кронштадта 14 марта 1917 г».

Кампания против нашей партии принимала явно контрреволюционный характер. Мы поставили в Исп. Комитете вопрос о том, как относятся другие партии и сам Исполком к подобного рода приемам борьбы. Вожди соглашательского большинства высказались против применения каких-либо мер против «свободы печати», полагая, что мы в своей газете сумеем дать ответ на все нападки. Ни «Рабочая газета» меньшевиков, ни советские «Известия», руководимые Ю. Стекловым, с правами «дискреционной власти», ни одним словом не выразили протеста по поводу гнусной, погромной травли нашей газеты «Правда». Иначе отнеслись пролетарии. Так, например, печатники, в лице их профессионального Центр. Комитета, вынесли решительный протест против травли нашей «Правды». Товарищи печатники пригрозили буржуазии, что ими «будут приняты все меры к устранению подобной травли, вплоть до бойкота» *. Рабочие же заводов и фабрик ответили на поход буржуазии против нашей партии усиленным сбором средств в железный фонд «Правды». После рабочих протестов травля несколько улеглась, хотя и ненадолго.

Совет Раб. и Солд. Депутатов к середине марта стал вполне оформленной организацией, имел значительное количество отделов, выполнявших большую работу. К организованным, согласно постановлению Исп. Комитета от 3 марта, комиссиям, часть которых превратилась в регулярно работавшие отделы, которые по мере нужды соз-

* См. резолюции ЦК печатников в «Правде», № 9.

424

давались еще 5 марта, постановлено организовать «иногороднюю» комиссию для связи с местами и комиссию законодательных предположений. В руках соглашателей Совет Раб. и Солд. Депутатов превращался в могучее политическое оружие пропаганды и агитации. Однако ценность этого оружия была притуплена политикой сделок с буржуазией, уступок ее интересам в ущерб широким кругам рабочих и крестьян. Уже в первые недели марта буржуазия прекрасно понимала, что ее существование зависело от воли Совета. А советское большинство превращалось с каждым днем революции в защитников российской буржуазии.

Петроградский Совет с первых дней своего существования становился всероссийским революционным центром. По его политике равнялись все местные Советы, и еще задолго до Всероссийского совещания, имевшего место в конце марта и в начале апреля, к нему обращались по всем вопросам политики и тактики революционной демократии. По всем этим вопросам политического характера Исп. Комитет через «иногороднюю» комиссию давал руководящие указания. Эти указания являлись копией его собственной политики — политики приспособления и соглашений. В таком духе была составлена «Инструкция всем Советам Раб. и Солд. Депутатов», которая служила одновременно и политической платформой союза социалистов-революционеров с социал-демократами меньшевиками. Инструкция составлена во второй половине марта и содержала оценку положения вплоть до первого правительственного кризиса.

В середине марта эсеры повели работу по организации особого Крестьянского Совета Депутатов. За дело взялись таинственные, никому не известные за годы войны, комитеты Крестьянского Союза. В своем обращении в Петроградский Совет Раб. и Солд. Деп. и во Врем. правительство инициаторы изложили цели Совета: подготовка многомиллионного крестьянства к выборам в Учр. собрание посредством объединения крестьян во Всероссийский Совет Крестьянских Депутатов, имеющий свое пребывание в Петрограде. В Исп. Комитете Совета Раб. и Солд. Деп. не придавали тогда большого значения такому Крестьянскому Совету, так как участие солдат в Советах по всей стране фактически разрешило дело организации крестьянства.

В первой половине марта возникла еще одна политическая группа, заявившая свои претензии на представи-

425

тельство в Совете, это Петроградская организация анархистов93. Исп. Комитет получил резолюцию общего собрания анархистов от 4 марта, в которой последние требовали «присутствия анархистов в Совете Раб. и Солд. Депутатов», а также свободы печати их изданий, права на ношение оружия. Свое отношение к перевороту и задачам революции организация высказала в особой прокламации, заключающей в себе обычные для анархистов мысли о защите «угнетенных, обиженных» и разрушении «дьявольской организации государства». Однако мест, на обычных для партий основаниях, в Совете и Исп. Комитете им дано не было. В Совет же они могли пройти, будучи выбранными; избирательных прав у них отнять никто не мог. Вскоре эта организация пошла путем «прямого» действия и много нашумела в пределах Выборгско-го района, заняв знаменитую дачу Дурново.

XIV. ЗАГРАНИЦА И ПЕРЕВОРОТ

Условия военного положения во всей Европе стесняли свободные сношения наших организаций с пролетарскими организациями других стран. В течение ряда дней за границу не пропускались никакие сведения о событиях в России. Конечно, эти стеснения не распространялись на дипломатические сношения, и все союзные правительства были хорошо осведомлены о положении дел в нашей стране. Все же остальные, особенно рабочие, не посвященные в дипломатические секреты, узнали о перевороте по цензурованным сведениям корреспондентов, а также по официальному извещению о событиях, данному мин. ин. дел по радио в первых числах марта.

Заграничные сведения об отношении к русской революции появились в петроградской печати только с 5 и 7 марта, хотя многие телеграммы из Лондона и Парижа были датированы 3 марта. Общий тон телеграмм из Лондона и Парижа был «симпатизировавшим» революционному перевороту. Эти вести касались главным образом отношения к революции буржуазной прессы, создававшей в капиталистических странах «народное и общественное мнение». Английская газета «Тайме»94 от 3 марта писала:

«Великая революция, совершившаяся в России, и отречение царя от престола едва ли могут удивлять лиц, которые были знакомы с внутренним положением в союзной нам державе. Величайшая опас-

426

ность заключалась в том, что царь не сумел оценить требования момента с достаточной быстротой и вступил в борьбу с революцией. Но он обнаружил достаточно государственной мудрости и бескорыстного патриотизма, сложив свою власть; он, как мы думаем, спас свой народ от гражданской войны и свою столицу от анархии».

Другая газета, «Морнинг пост», рассматривала происшедший переворот как восстание против чужеземного ига, против влияния немцев на великую страну:

«Германские влияния обнаруживались повсюду в экономической и политической жизни России и подпольными путями противодействовали движению страны вперед... Политические права свободного народа были заглушены внутри страны, а вне ее тлели под глубоким пеплом, сдавленные напором германизма. Есть полное основание думать, что рука Германии скрывалась как за русской тайной полицией, так и за анархистами, совершавшими политические преступления в России для поддержки реакции».

Эта газета не прочь была рассматривать революцию, которую она приветствовала, как результат немецких интриг. Характеризуя влияние германских друзей на Николая II, «Морнинг пост» говорила, что сторонники Германии «среди правительственных кругов употребляли все силы, чтобы привести русскую армию к бездействию, русский же народ довести до отчаяния и добиться революции». Но события не оправдали немецких надежд, и «Германии еще не было нанесено столь чувствительного и сокрушительного удара, как этот. Он убивает германские надежды на уменьшение лояльности России по отношению к ее союзникам, которое могло бы повести к заключению Россией сепаратного мира».

Газета Ллойд-Джорджа «Дейли кроникл»95 также рассматривала переворот как результат борьбы народа, длившейся все время войны, против темных немецких сил. «Совершившаяся в России революция является делом не одной какой-нибудь партии, но всего народа. Наша великая союзница может быть уверена, что наши горячие симпатии будут сопровождать ее в ее движении по открывающемуся перед нею новому пути». Либеральная «Дейли ньюс» тоже приветствовала русскую революцию и считала ее одним из наиболее важных событий за время войны.

Однако выступление английского посла Бьюкенена в качестве старейшего представителя дипломатического корпуса в Петрограде на приеме в Мариинском дворце 11 марта показало всем, что симпатии английских газет к русской революции не являются симпатиями со стороны дипломатии английского правительства. Приветствуя

427

Врем. правительство, английский посол облек признание Врем. правительства в такую форму:

«Великобритания, протягивая руку Врем. правительству, убеждена, что оно (Врем. правительство) останется верным по отношению ко всем обязательствам, принятым на себя предшественниками, и сделает все возможное для продолжения войны до победоносного конца, оставаясь на страже порядка и национального единства, стремясь восстановить нормальный ход работы на заводах, обучение войск и поддержание дисциплины в армии. Да, господа министры, — воскликнул напыщенно британский посол, — если сегодня я имею честь приветствовать вас от имени дружественной и союзной нации, то это я делаю потому, что мое правительство желает верить, что под вашим высоким руководством обновленная Россия не остановится ни пьред какой жертвой и, в согласии со своими союзниками, не положит оружие до тех пор, пока не будут восстановлены и солидно подкреплены высшие принципы права, справедливости, свободы и национальные права».

Таким образом, союзники откровенно и решительно заявили о том, что они признают Врем. правительство лишь постольку, поскольку оно будет исполнять волю своих союзников. Английское правительство капиталистов, при полном согласии с правительством Франции, предупреждало Врем. правительство, что они не допускают и мысли относительно пересмотра обязательств России по отношению к союзникам. Грубое выступление британского посла вызвало возмущение буржуазной прессы, которая считала недопустимыми подобные указания со стороны дипломата.

Речь английского посла была, по существу, лишь дипломатическим ответом и протестом на отказ Ставки последовать приказанию ген. Нивеля о подготовке общего союзнического наступления на конец марта. Союзники усмотрели в этом попытку уклониться от принятых обязательств вообще. Без содействия русской армии выступлению угрожал неуспех.

Французская пресса оказалась менее восторженной по отношению к русской революции. Заинтересованность французской биржи в прочности царского режима беспокоила правительственные круги буржуазии. Телеграф принес в первые дни сообщение о том, что Клемансо и Пишон поместили в своей газете «L'homme enchaine» статьи, посвященные перевороту в России, приветствовавшие то единение, которое проявилось во время революции, и противопоставлявшие его разъединявшим интригам немцев.

Итальянский парламент при известии о перевороте устроил манифестацию приветствия «русскому народу».

428

Вся печать была полна сведениями о революции. Царский режим не находил защитников ни в одной газете.

С особенным вниманием следили рабочие и солдаты за всеми известиями, приходившими из Австрии и Германии. Всех интересовал вопрос о том, как теперь относится германский народ, особенно германские рабочие, к войне с нашей страной, совершившей революцию. Широким кругам рабочих и солдат было известно, что германские оборонцы и буржуазия оправдывали войну с Россией тем, что царизм последней угрожал ее свободам и землям. Поэтому все ждали, что с падением царизма у немцев должно измениться и отношение к войне с Россией. Многие полагали всерьез, что революция в России выбивает у немецких социал-демократов все основания к продолжению поддержки войны.

Буржуазная и социалистическая пресса в Германии доходила в Россию с большим трудом и опозданием. Все сношения происходили через Швецию или Данию, по телеграфу. Первые известия были скудны и касались только отношения прессы и рейхстага. Статьи в газетах и речи канцлера в рейхстаге были проникнуты стремлением доказать, что Германия не имеет никаких намерений вмешиваться во внутренние дела России и совершенно не желает восстановления в ней царя. О том, как относились к нашей революции широкие массы рабочих и солдат, и особенно в воевавших странах, нам было известно очень мало. Кое-какие сведения о том, какое впечатление произвела наша революция на рабочий класс Англии, Франции и Германии, мы имели от возвращавшихся из-за границы политических эмигрантов. Но их сведения были слишком общи, вроде того, что падение царизма, столь быстрое, всех поразило и рабочие проявляют колоссальный интерес к событиям в нашей стране. Некоторые оптимисты приписывали влиянию русской революции и первый отказ немецких социал-демократов голосовать за военные кредиты.

Из Франции приходили телеграммы от социалистов и рабочих организаций различных городов. Все они начинались хвалой русской революции, выражали пожелания дальнейших успехов и кончались выражением уверенности, что освобожденный русский пролетариат с революционной энергией будет бороться «против германского кайзера и его милитаризма». Первым откликом на революционные события явилось обращение социалистиче-

429

ской группы французского парламента следующего содержания:

«Французские социалисты восторженно приветствуют русскую революцию. Подобно французской революции, она является делом народа, парламента и армии. Заняв решительно место среди великих законодательных собраний мира, свергнув иго старого порядка и освободив политических преступников. Гос. Дума объединила всю русскую нацию для самозащиты. Она вручила в руки народа судьбы страны. Этот великий подвиг подтверждает, что война должна иметь своим концом политическую свободу народов и их национальную независимость. Да поможет эта революция определить свою позицию социалистам-пролетариям Германии и Австро-Венгрии, которые всегда утверждали, что их пожелание сводится к осуществлению условий, создающих возможность демократического прогресса и окончательного умиротворения всего мира. Эта революция снова ставит их лицом к лицу с их обязанностями. Русские социалисты, которые столько боролись, столько выстрадали за последнее полстолетие, объединили все свои усилия для дела освобождения. Они приняли самое близкое участие в Исп. Комитете и в правительстве, образовавшемся после произведенной революции. Они приложат всю свою энергию для того, чтобы защитить и развить достигнутое. Французские социалисты с живейшей радостью приветствуют этот успех. Выполняя, таким образом, предначертанные ей судьбы, Россия объединилась в тесном союзе с западной демократией и вошла в то великое движение, которое увлекает по пути прогресса, освобождая от политических оков народы Европы, Америки и Азии, подготовляя союз всех наций».

Социал-патриот, редактор патриотического тогда центрального органа французской социалистической партии, Пьер Ренодель прислал свое приветствие, в котором выражал надежды, что:

«Русский пролетариат, победив внутреннего правового врага, будет прилагать усилия, чтобы подавить внешнюю злую силу. А когда Германия будет освобождена от своих начальников, демократия и социализм смогут организовать мир в единое свободное и мирное общество».

Другой французский социалист — гэдист — Брак приветствовал в революции

«...новые силы, которые будут приложены к освобождению мира посредством разрушения самой реакционной формы прусского милитаризма и империализма...»

Были подобного рода призывы и из других стран, но даже «Известия» стыдливо помещали их на последней странице. Подобного рода «социалистические» приветы революции помогли только нашей буржуазии обманывать рабочих. Мы не стеснялись нарушить международный обычай вежливости и клеймили подобных реноделей, браков и т. п. «социалистов» предателями рабочего клас-

430

са, чем вызывали возмущение «своих» доморощенных оборонцев.

Выражали свои приветствия революции «социалистка-министры Франции и Бельгии — Альберт Тома и Эмиль Вандервельде. Приветствия этих господ дышали все теми же надеждами на войну до конца, как и министров-буржуа. От имени Рабочей партии Бельгии было получено приветствие из Голландии, составленное Гюисмансом, в котором выражались надежды, что

«...обновленная Россия, покончившая с царским самодержавием, разбудит сознание старой Германии и подготовит падение реакции в ней».

Из Скандинавии неслись иные приветы. Первой пролетарской организацией, приславшей нам привет, не носившей националистического характера, была группа парламентских левых социал-демократов Швеции. Написанное ими на французском языке письмо от 5 (18) марта было передано мне лично кем-то прибывшим из Стокгольма в первую неделю революции; оно имело следующее содержание:

«Дорогие товарищи! Социал-демократическая левая (фракция) шведского парламента шлет свои интернациональные поздравления и приветствия по случаю геройской и победоносной борьбы русского народа за свободу и независимость. Ваши победы и ваши надежды являются нашими и всего угнетенного человечества».

За соц.-дем. левую шведского парламента и за ее исполнительный комитет. Следуют подписи трех товарищей: К. Карлсона, Ф. Стрема и К. Винберга.

Несколько позднее, тоже на мое имя, в Совет, мы получили привет от Норвежского социал-демократического союза молодежи на английском языке:

«Нашим русским товарищам! Мы шлем свой сердечный привет левому крылу русских социалистов. Ваша героическая и победоносная борьба против черной реакции и кровавой войны наполнила наши сердца великой радостью, и мы глубоко благодарны за славный пример, данный вами пролетариату других стран. Русская революция, происшедшая в марте текущего года, является одним из величайших достижений по пути к завоеванию политической и экономической свободы для рабочего класса.

Товарищи! Вперед в вашей славной борьбе! Долой войну! Долой классовое господство! Да здравствует международное братство народов!

Норвежский соц.-дем. Союз молодежи».

Эти два письма были первыми приветами с.-д. интернационалистов. От интернационалистов других стран, особенно воевавших в те дни, мы ничего не получали, но мы были глубоко убеждены, что наша революционная

431

деятельность укрепила их работу. Мы тогда знали, что в каждой из воевавших стран были меньшинства, стоявшие в оппозиции к военной политике правительства и большинства социалистов. После победы первой нашей мыслью было желание завязать с ними связи.

Социалисты нейтральных стран выражали свое отношение к революции также применительно к интересам той или иной из воевавших коалиций стран. Война разбила международное единство социализма, разделила на враждебные лагери не только социалистов воевавших стран, но даже и социалистов в нейтральных странах. Вместо решительных противников войны социалисты поделились на франкофилов и германофилов и равнялись в своей политике по этим линиям.

Отражение франкофильской оценки русской революции мы находим в шведской газете большинства с.-д. «Социал-демократен», поместившей 15 (2) марта следующую статью с оценкой русской революции:

«То, что ныне случилось, было неизбежно. С полной уверенностью это предсказывали все, кто хоть сколько-нибудь ознакомился с условиями русской жизни до и во время войны. Существовала неуверенность только относительно того, когда именно разразится катастрофа, ибо всем хорошо известно, что члены думского блока, взявшие ныне в свои руки руководство революцией, прилагали все усилия к тому, чтобы добиться совместной работы с бюрократией во время войны и отсрочить решительную борьбу.

Силы, взявшие ныне в свои руки руководство политической жизнью России, — это руководящие силы в области экономической и организаторской жизни. В руках представителей этих сил находятся все действительные общественные силы и общественные учреждения. И, что в данный момент особенно важно, на их стороне, судя по всему, и вся русская армия. Поэтому исход борьбы, которую они ныне повели против придворных и бюрократических кругов, вряд ли подлежит сомнению.

С европейской точки зрения русская революция означает то, что Россия сплачивается ныне прочнее и связывается более тесными узами со своими западными союзниками. Французская республика и свободная демократия Англии отныне станут союзниками России не только в борьбе против внешнего врага, но и в борьбе против внутреннего врага. Этот внутренний враг теперь, в силу логики событий, открыто станет тем, чем он был всегда в глубине своей души, а именно союзником автократической Пруссии.

Таким образом, русская революция перед лицом всего мира подчеркивает, что исполинская борьба между обеими группами держав есть не только борьба между соперничающими империалистическими державами. Она подчеркивает, что это — великая борьба демократии против императорской власти, каковые силы ныне здесь столкнулись в решительной исторической схватке».

Наши партийные попытки связаться с заграничным центром по почте и телеграфу и через него информиро-

432

ваться о положении дел в Европе, а также дать им сведения о событиях в России не достигали цели. Сношения с заграницей происходили еще через старые царские аппараты, а ставшая во главе правительства буржуазия не имела намерений изменять порядок сношения в нашу пользу. Приезжавшие из-за границы эмигранты в один голос говорили о том, что официальное Петроградское телеграфное агентство систематически обманывает заграницу, как по существу, так и по характеру происшедших событий в нашей стране. Газеты из России не пропускались, телеграммы — тоже. В Исп. Комитете неоднократно поднимался вопрос об информации и связи с заграницей, и впоследствии был создан особый отдел, на который возложили дела международной связи Совета с социалистами других стран.

XV. СОСТОЯНИЕ ПАРТИИ И ЕЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Переход от подпольной работы к широкой общественно-партийной деятельности был совершен нашей партией быстро. Некоторые районы Петрограда (например, Выборгский) начали свою открытую деятельность уже вечером 27 февраля. Петерб. Комитет также весьма быстро связался с районами и временно устроился в помещении центральной Биржи труда. Но в этом помещении он пробыл всего лишь пару дней. Вскоре ему удалось при помощи команды броневиков обосноваться в роскошном помещении царской фаворитки балерины Кшесин-ской96.

Бюро Центр. Комитета основало свою «явку» и дежурства в Таврическом дворце. Там же имели свои представительства и другие социалистические партии. Для несения секретарской работы и поддержания связи Бюро Центр. Комитета утвердило Е. Д. Стасову. Е. Д. Стасова пригласила нужных ей помощников, и «аппарат» Бюро ЦК, получивший в свое распоряжение одну пишущую машинку и стол, поместился в коридоре, ведущем к большому залу заседаний Таврического дворца. Над столом было повешено Красное знамя с надписью: «Бюро Центр. Комитета РСДРП». Таврический дворец в те недели был центром всех революционных организаций, и в него направлялись за справками, директивами и

433

жалобами делегации и одиночки со всех концов России, а также и с фронта. В Таврическом дворце завязывалась живая связь и с нашими сторонниками.

Московская организация, городская и областная, начала свою легальную работу на день-два позже Питерской. Связующим звеном между Питером и Москвой в те дни явился М. С. Ольминский. 5 марта вышел в Петрограде первый номер «Правды», а 7 марта в Москве — первый номер «Социал-демократа». Появление газет имело огромное организационное значение. «Правда» и «Социал-демократ» своей постановкой вопроса об отношении к революции, войне и Врем. правительству способствовали объединению всех распыленных в борьбе большевиков, оставшихся верными международным социалистическим и революционным заветам.

Первые номера газет «Правда» и «Социал-демократ» вызвали буквально вой буржуазной прессы, потоки гнуснейшей клеветы и еще более гнусную и бешеную устную травлю. Такой прием, сделанный занятой нами позиции, радовал и глубоко удовлетворял нас. Вражда буржуазии доказывала нам правильность взятого нами направления, а бешеная травля и клевета на нас показывали, что острие нашей политики попало в самое чувствительное место буржуазных интересов.

Все наличные большевистские силы, находившиеся в Питере: члены Бюро ЦК, подпольного Петерб. Комитета и работники районов — были направлены на восстановление и создание партийных организаций Питера и его окрестностей прежде всего. Эта работа подвигалась быстро вперед. На заседании Петерб. Комитета от 6 марта было установлено существование трех вполне организованных и работавших районов: Выборгского, Нарвского, Василеостровского. Кроме того, на правах районов работали весьма активно три национальные секции: литовская, латышская, эстонская. Все перечисленные секции назывались тогда «районами», но объединяли социал-демократов большевиков по национальному признаку, независимо от их места жительства или работы. Районы Невский, Петроградский находились еще в процессе организации.

Выборгский район по своей активности шел впереди других, обслуживая партийные нужды за пределами своего района. Так, в первые дни представители Выборгского комитета, старые партийные матросы, отправились в Кронштадт и наладили партийную организацию там,

434

вызвав против себя жестокую травлю со стороны командного состава и агентов Врем. правительства.

По вопросу об отношении к Врем. правительству Вы-боргский район занимал крайне левую позицию, защищая предложение о выборности Врем. правительства Советом Раб. и Солд. Деп. Состоявшееся соглашение между Советом Раб. и Солд. Деп. и Комитетом Гос. Думы по вопросу об организации власти нашло наиболее острую и решительную критику на Выборгской стороне. Со стороны Выборгского комитета были призывы к борьбе против Врем. правительства, была издана особая резолюция, требовавшая избрания Врем. рев. правительства, подчинения Комитета Гос. Думы Врем. рев. правительству и роспуск Гос. Думы. Эта резолюция вызвала со стороны Петерб. Комитета протест и, как идущая вразрез с его позицией, была запрещена для распространения.

Члены нашей партии, работавшие в профессиональном движении дореволюционного периода, были призваны Петерб. Комитетом к работе по восстановлению деятельности союзов и по созданию новых. Решение по этому вопросу было принято на заседании Петерб. Комитета 6 марта. По вопросу об организации рабочих клубов и участии в культурно-просветительной деятельности, начавшейся после падения царизма, было постановлено организовать при районных и подрайонных комитетах партийные клубы. Одновременно с этими вопросами было принято решение о работе среди молодежи, план которой поручили разработать Исп. Комиссии Петерб. Комитета.

На заседании Петерб. Комитета 10 марта была создана особая «комиссия по ведению партийной работы в войсках», называвшаяся впоследствии коротко — «Воен-ка»97. Первыми работниками в ней были тт. В. И. Невский и Н. И. Подвойский. Работа этой комиссии имела впоследствии огромное значение. Ей удалось собрать разрозненных соц.-дем. большевиков во всех воинских частях и командах и повести работу среди солдат в духе революционной социал-демократии. При помощи этой "«Военки» Петерб. Комитету нашей партии удалось отвоевать шаг за шагом гарнизон и войска военного округа, находившиеся долгое время под обаянием оборонческих и объединенческих лозунгов первых дней переворота.

В первые же дни нашей легальной работы мы поставили вопрос об организации Всероссийской конференции 98. Бюро ЦК обсуждало этот вопрос уже 4 марта

435

и постановило поручить т. Владимиру (Залежскому), работавшему тогда в Петерб. Комитете, составить организационную комиссию по созыву конференции, выработать порядок дня и внести на утверждение Бюро ЦК. Задержка в созыве конференции происходила из-за отсутствия средств.

Петерб. Комитет на заседании 10 марта вынес пожелание о скорейшем созыве конференции наиболее крупных организаций, пригласив представителей Центр, промышл. района, Волги, Урала, Юго-Востока, Донецкого бассейна, Кавказа, Юга и Юго-Запада, а всего примерно 17 организаций. В Бюро ЦК были предложения об объезде некоторых районов, но отсутствие денег не позволило осуществить эти предложения.

Петербургская «Межрайонка» * обратилась к Петерб. Комитету с предложением созвать съезд всех соц.-дем. организаций, признававших руководство ЦК РСДРП, т. е. всех организаций, стоявших на большевистской позиции. Деятели «Межрайонки» с самых первых дней марта понимали организационную нелепость своего обособленного существования и вели разговоры и переговоры относительно объединения с нами. В середине марта вопрос этот был разрешен положительно, и лишь появление внутри нашей партии разногласий с приехавшими из Сибири товарищами и скачок в сторону оборончества нашей «Правды» помешали тогда слиянию, усилив колебавшиеся между большевиками и интернационалистами вообще элементы «Межрайонки».

В первой половине марта в Исп. Комитете были предположения о созыве Всероссийского совещания Советов. В Бюро ЦК нашей партии было мнение, что необходимо приурочить и нашу партийную конференцию к этому совещанию. Это мнение разделяла тогда и созданная для этой цели организационная комиссия, а потому и было решено созвать конференцию на те же дни, когда будет известно о дне советского совещания.

С первых дней мы заняли твердую позицию по отношению к войне и к Врем. правительству, желавшему ее продолжать и блюсти все связанные с нею договоры. Решительность в постановке вопросов о 8-часовом рабочем днем, о передаче земли крестьянским комитетам и провозглашения республики обеспечила нам поддержку

* Петербургский межрайонный комитет РСДРП, возникший в 1912 — 1913 гг на почве объединенческих лозунгов, во время войны принял большевистскую позицию.

436

наиболее передовых слоев рабочих. Нас не обескуражило и не дезорганизовало то обстоятельство, что в первые дни после победы восстания мы оказались численно слабыми. Это обстоятельство не повергло нас в отчаяние, хотя за время войны мы привыкли в Петрограде чувствовать за собой поддержку большинства рабочих. Мы тогда объяснили свою численную слабость тем, что мелкобуржуазные солдатские массы, а также «военный призыв» рабочих на заводах и фабриках поддались националистической заразе и питали иллюзии относительно силы и значения «единения всех» живых сил против раздуваемой опасности возврата к старому. Мы, большевики, были еще слишком страшны для неискушенных в политике солдат. Единый фронт буржуазии и оборонцев против нас сделал свое дело, временно отпугнув от нас колебавшиеся элементы.

Беспокоило нас малое наличие сильных работников. Первые две недели вся центральная работа (руководство газетой, представительство в Исп. Комитете и других органах Совета, прием и даже посещение собраний) лежала на троих членах Бюро ЦК: П. Залуцком, В. Молотове, А. Беленине. Все мы были до крайности изношены подпольной работой. Лично мне пришлось провести сверхре-кордно пять месяцев бессменной подпольной работы, без «своего» угла, в скитаниях по Питеру, в условиях шпионской слежки, частенько ночами заметать следы и спасаться в побегах от охранников. Другим было легче. Первые недели революции нас окончательно измотали, а помощь и смена не приходили. Петерб. Комитет мог обслуживать только свои районы, и на работу Бюро ЦК никого дать не мог. Мы переживали жестокую нехватку работников, в то время как враждебные нам партии получали приток интеллигентских сил, который давал им возможность поставить широко обслуживание масс в Питере и связаться с другими городами.

Наша ссыльная фракция IV Гос. Думы мешкала с приездом, кроме того, своим поведением в Сибири давала повод нашим противникам спекулировать на их расхождении с занятой нашим Бюро ЦК позицией. Меньшевики, социал-революционеры подхватывали каждое неудачное выражение или выступление для публичных криков о том, что среди нас нет единства. Много политического вреда причинило нам поведение группы товарищей в Ачинске, выпустивших обращение к солдатам и гражданам за подписью депутата Муранова с предложе-

437

нием поддерживать Врем. правительство кн. Львова. Подобное предложение решительно расходилось с большевистской позицией, и мы могли оправдать товарищей, его сделавших, лишь условиями ссыльной оторванности. Г. И. Петровский под влиянием известий о победе революции сделал ряд ошибочных шагов, приняв поручения Врем. правительства и запрашивая Чхеидзе по телеграфу о позиции социал-демократической фракции. Все такие и подобные им действия меньшевистские и эсеровские ссыльные, прибывая в Петроград и Москву, использовали против Петерб. Комитета, против Бюро ЦК и против позиции нашей «Правды».

Внутри Петерб. организации также было недовольство «слишком острой и резкой постановкой вопроса об отношении к Врем. правительству». Несогласные указывали на резолюцию Бюро ЦК, имевшую директивный, направляющий характер, принятую на заседании 4 марта *. Сторонники более умеренной позиции выдвигали формулу Петерб. Комитета о поддержке Врем. правительства «постольку поскольку» и т. д., указывали нам, что мы заострили еще больше свою резолюцию об отношении к Врем. правительству, чем день-два тому назад**, на заседании ЦК. Несогласие выражали Авилов и другие товарищи из интеллигенции, на которых чрезвычайно сильно отражалась жестокая кампания, поднятая против нашей партии.

С первых же дней после революции мы стали перед такими трудностями, о которых в подпольном существовании не имели даже представления. Война чрезвычайно осложняла положение, давала возможность всем силам контрреволюции укрыться за «выполнением патриотического долга перед страной», в полной уверенности, что «война поможет проглотить и саму революцию», как говорили тогда. Предательская политика социал-патриотов, раскалывавших рабочий класс и крестьянскую массу, подчинявших эти элементы революционной демократии нуждам буржуазной политики, помогали, по существу, делу контрреволюции. В первые дни революции оборонцы

* Резолюция Бюро ЦК, принятая 4 марта' «Теперешнее Врем. правительство, по существу, контрреволюционно, так как состоит из представителей крупной буржуазии и дворянства, а потому с ним не может быть никаких соглашений. Задачей революционной демократии является создание Врем. рев правительства демократического характера (диктатура пролетариата и крестьянства)».

** Смотрите эту резолюцию в первой книге «Семнадцатый год», с 254 (См настоящий том. С. 228 Ред)

438

умышленно не касались вопросов военной политики и требовали, чтобы наша партия равнялась по «воле революционной демократии» в интересах сохранения единства революционных сил. На такое единение мы не пошли. Вопросы войны поставили открыто, ради революции мы их не снимали с порядка дня нашей работы. Наоборот, мы считали, что революция обязывает нас еще острее и решительнее поставить этот вопрос в порядок дня пролетарской борьбы.

8 постановке вопроса о войне и антивоенной агитации мы также натолкнулись на внутренние разногласия, источником которых была все та же интеллигентская группка, находившая некоторую поддержку со стороны двух-трех рабочих из районов. Ей казалась слишком опасной наша резкая постановка вопроса о войне. Особенно много нападок было на наш старый лозунг «Долой войну!». После революции на лозунг «Долой войну!» посыпались нападки со всех сторон. Буржуазия и ее генералы объявили этот лозунг изменой отечеству, меньшевики и социалисты-революционеры оборонцы считали его ведущим к расколу «единства революционной демократии». Наши партийные интеллигенты нападали на него потому, видите ли, что он ничего не давал практического для прекращения войны. Кое-где, особенно в патриотической Москве, дело доходило до того, что солдаты выносили резолюции против участия в тех или иных манифестациях, если в них будут знамена с надписью «Долой войну!». Однако отказаться от нашего лозунга ни Бюро ЦК, ни Петерб. Комитет не хотели, так как видели в подобных требованиях желание обезвредить нащу антивоенную пропаганду.

9 марта в помещении «Соляного Городка» состоялось первое (созванное Бюро ЦК) собрание членов нашей фракции Совета Раб. и Солд. Деп. В порядке дня были поставлены три вопроса: 1) конституирование соц.-дем. фракции Совета Раб. и Солд. Деп.; 2) о Врем. правительстве; 3) обращение к народам всех стран. На собрание явилось человек сорок, преимущественно рабочие. Среди них были 2 — 3 солдатские шинели. Солдатская масса почти сплошь отдавала свои голоса эсерам и меньшевикам. Из полутора тысяч представителей в Совете мы имели тогда лишь сороковую часть. Выборы всюду происходили простым большинством, а это большинство в те дни не было с нами. Меньшинство же, даже солидное, представительства не имело.

439

По вопросу об организации фракции говорить не приходилось. Все признавали необходимость ее оформления. Большие прения возникли по вопросу об отношении к Врем. правительству. Авилов выступил с критикой позиции Бюро ЦК и его резолюций по этому вопросу. Критики пытались доказать, что хотя состав Врем. правительства купеческо-дворянский, но его нельзя считать «контрреволюционным», ибо объективно, в силу условий своего появления, оно революционно. Но нам не пришлось изощряться в доказательствах: мы взяли политику Врем. правительства, свидетелями которой были все рабочие, и одним разбором программных заявлений Милюкова, кн. Львова, Гучкова и Коновалова опровергли критику и оправдали позицию Бюро ЦК. Большинство фракции одобрило резолюцию Бюро ЦК. Даже представители Петерб. Комитета не поддержали критиков справа, хотя там и были товарищи, державшиеся на позиции поддержки Врем. правительства, «постольку поскольку» оно вело борьбу с остатками царизма.

Мимоходом был затронут и вопрос о нашем отношении к войне, а также об отношении к лозунгам других партий о войне. В этом вопросе критика исходила из тех же кругов и находила нашу позицию по отношению к войне также неправильной. Наши антивоенные лозунги они считали правильными и пригодными только до революции. С момента перехода власти в руки буржуазии эти товарищи требовали изменения не только методов пропаганды, но и всей нашей тактики в отношении военной политики. Лозунг «Долой войну!» начали считать ограниченным, не дававшим практических указаний на выход из войны. Казалось бы, из этого должно следовать развитие лозунга, придание ему практического содержания, но в направлении «долой войну», а не ином. Бюро ЦК тогда готово было приветствовать всякое практическое дополнение к лозунгу «Долой войну!», и такие практические предложения на страницах наших газет «Правда» и «Социал-демократ» были. Но они не удовлетворяли наше правое крыло. Они хотели большего: отказа партии от ее антивоенной политики, хотя и не решались ясно и определенно потребовать этого.

Лозунг «Долой войну!» был в то время своеобразным пробным камнем для социал-патриотизма. Никто из членов Бюро ЦК или Петерб. Комитета не считал его исчерпывающим и дающим ответ на все вопросы, связанные с военной политикой. Но в нашей борьбе с войной, которую

440

партия начала с первых часов мобилизации в 1914 году, этот лозунг имел огромное значение. Своей остротой отрицания войны он будоражил сознание и облегчал агитацию. Во время переворота и особенно после него рабочие противопоставляли лозунг «Долой войну!» буржуазному — «Война до полной победы!». После переворота буржуазия сумела использовать и Красные знамена для своих шовинистических целей. Многие полки солдат ходили по городу с музыкой и Красными знаменами, на которых красовались лозунги кадетской партии, вроде «Война до победы!» и т. п.

Нам без особого труда удалось отвергнуть упреки в том, будто мы не указывали практических путей к выходу из мировой бойни. Решительно отвергая предлагавшийся русской буржуазией выход из войны через «войну до полной победы», не разделяя надежд на сговоры правительств и дипломатов, мы находили выход из войны снизу, путем вовлечения в революционное движение солдат. Для этой цели мы тогда же предлагали «войти в сношение с пролетариатом и революционной демократией воюющих стран для немедленного прекращения навязанной народам преступной войны». Этот пункт практического предложения принимался всеми, но осуществление его понималось различно. Социалистические политики-журналисты и газетчики предполагали и предлагали «войти в сношение с пролетариатом и революционной демократией» путем воззваний и переговоров организованных верхушек. Мы считали такой путь недостаточным и предлагали перейти к «широкому и систематическому братанию солдат воюющих народов в траншеях».

Только при условии вовлечения самих солдатских низов в борьбу за прекращение войны переговоры верхушек партийных организаций могли быть плодотворными, и такой путь к выходу из кольца войны предложен был Бюро ЦК.

Чтобы обеспечить вовлечение солдат нашей страны в активную борьбу с войной, нужно было лишить русскую буржуазию ее опоры в войсках. Демократизация армии создавала такую возможность, а потому мы ее поддерживали и выдвигали требования демократизации ее, выборы комитетов ротных, батальонных, полковых и других войсковых соединений как в тылу, так и на фронте. Соглашатели же, под напором солдатских масс, проводили принципы демократизации армии только в тылу 99. Командный состав действовавших армий решительно сопро-

441

тивлялся таким реформам. В целях ускорения роста революционного движения в других воевавших странах мы считали необходимым оказание поддержки всем революционным очагам, специальное вхождение в тесную связь со всеми левыми соц.-дем. группировками Германии, Франции, Италии, Англии и Австрии. Путем установления организационной и идейной связи с революционными, интернационалистическими элементами Европы мы надеялись повести борьбу против войны в международном масштабе. Все эти предложения были сформулированы нами в резолюции Бюро ЦК. Не был обойден и вопрос о том, при каких условиях мы готовы были защищать страну. Защищать свою страну пролетариат должен, по нашему мнению, при условии, если он сам, в союзе с революционной демократией, станет у власти, отвергнет все захватные стремления буржуазии и расторгнет все кабальные договоры с капиталистами других стран *. Наша позиция получила тогда полное одобрение со стороны членов нашей большевистской фракции Совета Раб. и Солд. Деп. Тт. Авилов и Базаров имели только свои голоса. Неудача их обескуражила, и они начали искать для себя выход за пределами нашей партии. Принятая резолюция служила руководством в отношении к стоявшему перед Советом вопросу об обращении к пролетариям всего мира.

Принимая во внимание нашу численную слабость в Совете, в котором рабочее представительство питерского пролетариата утопало в солдатском, фракция решила, что мы не будем выступать в Исп. Комитете и на пленуме Совета со своим воззванием, а попытаемся путем критики в процессе обсуждения выбить из него все оборонческое содержание. Свое же суждение о самом воззвании вести в партийном порядке, не связывая свою волю и взгляды с решением большинства Совета или Исп. Комитета.

Весьма смущало нас отсутствие известий от заграничной части нашего ЦК, застигнутого войной в Швейцарии. Нас беспокоило то обстоятельство, что все наши попытки завязать сношения по телеграфу не давали никаких результатов. Мы ждали, что тотчас же после переворота к нам начнется приток старых революционеров, скрывавшихся за границей, но проходили дни и недели, никто не приезжал. Что мешало эмигрантам, мы точно

* См. резолюцию в главе «Отношение к войне».

442

тогда не знали, но предполагали, что задержки происходят не без ведома Вр. правительства. Однако предъявить к нему какое-либо требование или обвинение в непропуске наших товарищей мы не могли из-за отсутствия фактов. Сообщения о непропуске эмигрантов начали поступать позже.

Мы с нетерпением ожидали прибытия подкреплений из Сибири, из-за границы, так как чувствовали, что события могут захлестнуть наличные силы Бюро ЦК, потрепанные подпольной работой и первыми неделями революции. В. И. Ленина мы ожидали как тяжелую боевую артиллерию и товарища, способного помочь партии в деле преодоления различных разногласий. Разногласия и помимо выше нами указанных были. Кое-где товарищи увлекались «единством всех социал-демократов», и в угоду ему жертвовали принципиальной выдержанностью политической линии. Чтобы выяснить причины задержки товарищей, мы решили послать в Стокгольм гонца для связи с ними, а также для побуждения их к скорейшему выезду в Россию. Самую посылку приходилось мотивировать другими предлогами — необходимостью вывезти из Швеции литературу, скопившуюся там, и принадлежавшие мне переписку и вещи. Нашли подходящего для поездки товарища, знавшего языки и конспирацию. Затруднение заключалось в получении паспорта на выезд. В градоначальстве тогда дело еще не было налажено, нужно было потерять много времени, прежде чем получить заграничный паспорт. Но делать было нечего. От имени Бюро ЦК Е, Д. Стасова составила «отношение» следующего содержания:

«РСДРП — Бюро ЦК просит общественного градоначальника выдать Марии Ивановне Стецкевич пропуск на поездку через границу в Торнео и обратно с имуществом партии. Секретарь Бюро ЦК Елена Стасова. Печать Бюро ЦК еще нелегальных времен».

Но эта просьба для общественного градоначальника была тогда малоуважительна, особенно в связи с травлей большевиков. Для подкрепления ходатайства мы решили поддержать его силами Исп. Комитета. На том же листке сделали приписку: «Исп. Комитет Совета Раб. и Солд. Деп. рекомендует удовлетворить просьбу Бюро ЦК. Члены Исп. Комитета»; для их подписи оставили место. Нужно было найти кого-либо из членов Исп. Комитета небольшевистского направления, чтобы оборонцы Исп. Комитета не могли на этой мелочи сыграть как на доказательстве использования нами аппарата Совета

443

в партийных целях. Поэтому из большевиков подписался один я, а другие две подписи дали два члена Исп. Комитета небольшевики: один — Павлович-Красиков, фамилию другого не помню.

Прежде чем направить тов. Стецкевич к общественному градоначальнику, я осведомился в Военной комиссии, как можно преодолеть военные формальности для проезда через границу. Подполк. Ген. штаба Гильбих, работавший в этой комиссии, взялся оформить это дело лично. Через четверть часа любезно принес мне маленькую записку, на которой было написано: «Настоящим удостоверяется, что со стороны Военной комиссии при Врем. правительстве не встречается препятствий к выезду за границу Марии Ивановны Стецкевич и возвращению ее через шведскую границу в Россию. За председателя Военной комиссии — П. Пальчинский. За управляющего делами — подполковник Гильбих. Начальник общей канцелярии Плакса-Жданович. 10 марта 1917 г., г. Петроград». Так появился первый заграничный паспорт полусоветского происхождения.

Имея такие документы на руках, не нужен был и общественный градоначальник, ибо власти в Белоострове и Торнео подчинялись распоряжениям Военной комиссии. В Белоострове для проезда через границу было достаточно одного отношения Петроградского Исп. Комитета.

М. И. Стецкевич дали комплект вышедших изданий, письма к шведским товарищам, В. И. Ленину и, кроме того, поручили ей написать или даже телеграфировать Владимиру Ильичу Ленину о необходимости возможно быстрого возвращения на родину.

Числа 11 марта М. И. Стецкевич выехала из Питера и благополучно добралась до Стокгольма.

Числа 12 марта прибыла из сибирской ссылки часть ожидавшихся нами товарищей, среди которых были депутат Муранов, член старой редакции «Правды» Каменев и член ЦК Джугашвили-Сталин. Приезд подкреплений радовал нас, но после короткого свидания с приехавшими эта радость сменилась некоторым разочарованием. Все прибывшие товарищи были настроены критически и отрицательно к нашей работе, к позиции, занятой Бюро ЦК и даже Петерб. Комитетом. Это обстоятельство нас крайне взволновало. Мы были твердо убеждены, что проводим непоколебимо общепризнанную партией политику, применяя ее к революционным условиям момента. До приезда этих товарищей из Сибири мы не верили в рас-

444

сказы меньшевиков о том, что тт. Муранов, Каменев и Сталин стоят на иной позиции, чем наша «Правда» и московский «Социал-демократ». После беседы с прибывшими членами у Бюро ЦК появились сомнения относительно их политической линии. Сами прибывшие повели себя так, что вызвали возмущение значительной доли работников своим нежеланием считаться со сложившейся до их приезда руководящей организацией. Во всех своих действиях приехавшие товарищи опирались на свои права членов ЦК, чем пытались парализовать деятельность Бюро ЦК и Петерб. комитета. Внутрь руководивших партией органов были внесены разногласия и глубокие организационные трения.

Особенно много нападок было на нашу газету «Правда». Прибывшие из Сибири товарищи упрекали редакцию в том, что она не умела вести газету, но не говорили по существу о том, в чем же заключалось это неумение. Руководство «Правдой» было возложено тогда на трех товарищей: Молотова, Еремеева и Калинина. Ответственность за направление лежала на члене Бюро ЦК Молотове. Последнему пришлось первому принять на себя все критические удары тт. Муранова, Каменева и Сталина.

Дело не ограничилось одной внутрипартийной критикой. Тт. Каменев, Сталин и Муранов решили овладеть «Правдой» и повести ее на «свой» лад. Тов. Сталин действовал на правах члена ЦК; т. Каменев в качестве «члена Центрального органа» совместно с депутатом Гос. Думы т. Мурановым произвели редакционный переворот в «Правде», войдя в состав редакции, назначенный Бюро ЦК по соглашению с Петерб. Комитетом. Этот «редакционный переворот» имел под собой глубокие принципиальные расхождения, наличие которых приехавшие скрывали, но содержание которых мы улавливали из бесед с прибывшими из Сибири товарищами, а передовица № 8 «Правды» от 14 марта за подписью Матвея Муранова бросала свет и на суть разногласий. В статье т. Муранов выступил против буржуазной травли нашей газеты «Правда». В ней же указывалось, что газета издавалась и будет издаваться под контролем членов Гос. Думы — правдистов, известных пролетариям столицы, пошедших «в ссылку за то, что в самом начале войны, когда никто не решался поднять голос против царизма, провозгласили революционную борьбу за свержение старого строя и за демократическую республику». Эта статья

445

вызвала тогда же ряд недоумений. Никто не понимал, почему общепартийный контроль газеты заменялся контролем членов Гос. Думы. Объяснение причин ссылки думской фракции в Сибирь товарищи находили умышленно урезанным. В самом деле, наших депутатов, а вместе с ними и нашу партию судили не только и не просто за борьбу против царского самодержавия, но главным образом за антивоенную позицию, а это главное и скрыл т. Муранов. Такое сокрытие не ускользнуло от членов Петерб. Комитета, усмотревших в этом отход от общей антивоенной линии партии. Кроме того, в статье «Временное правительство и революционная социал-демократия» подвергался пересмотру вопрос об отношении партии к Врем. правительству, пролетариат и революционная демократия призывались к контролю над действиями власти. Такая позиция была принята меньшевиками и эсерами, мы же считали ее самообманом и выдвигали власть самой революционной демократии,

В тот же день 14 марта в Исп. Комитете должно было состояться чтение воззвания к народам всего мира в окончательной редакции. Утром того же дня мы получили от имени группы товарищей следующий контрпроект воззвания:

«Пролетарии Европы! Тридцать месяцев позорная братоубийственная война опустошает наши ряды, разрушает нашу культуру, уничтожает плоды нашей многолетней борьбы за свободу и счастье народов.

Капитализм перерос рамки национальных государств. Хищные империалистические клики, захватившие в свои руки власть над народами, не смогли поделить между собой земного шара. Каждая из них стремится повелевать вселенной, господствовать на мировом рынке. Руками порабощенных ведется эта борьба за гегемонию поработителей. На костях и крови миллионов рабочего люда воздвигает империализм здание своего всесветного владычества.

Пролетарии Европы! Пора положить конец этой вакханалии. Мы, представители революционного пролетариата и революционной армии обновленной России, обращаемся к вам с товарищеским призывом. Обуздаем алчные поползновения империализма! Властно провозгласим мир, достойный свободных народов! Ни контрибуций, ни аннексии! Долой разжигающие национальную ненависть проекты насильственного присоединения Бельгии или Армении, Сербии или Константинополя, Польши или левого берега Рейна! Пусть народы оккупированных областей самостоятельно и свободно решат свою дальнейшую судьбу!

Пролетарии Европы! Еще вчера Россия — твердыня царского самодержавия — играла позорную роль европейского жандарма, являлась постоянной угрозой для европейской демократии. Сегодня этой угрозы нет. Русские рабочие и солдаты нанесли смертельный удар царизму и радостно вступают в передовые ряды свободной европейской демократии. Они свергли позорное иго Романовых и никому не

446

позволят сковать Россию новыми цепями деспотизма. Пусть не рассчитывают Гогенцоллерны и Габсбурги поживиться за счет русской революции. Наша революционная армия даст им такой отпор, о каком не могло быть и речи при господстве предательской шайки Николая Последнего. Но, отвергая всякое соглашательство с теперешними правителями Германии и Австрии, мы не хотим враждовать с германским народом, с германским пролетариатом. Война до полной победы, до полного разгрома Германии — не наш лозунг. Это лозунг нашей империалистической буржуазии, которую мы держим в руках. В современной Россия Нет и не может быть власти, которая осмелилась бы пойти против нашей воли — против воли революционного пролетариата и революционной армии, совершивших переворот. Наша же непреклонная воля — воевать с империализмом до конца, до полной победы демократии.

Пролетарии австро-германской коалиции! Через головы Гогенцоллернов и Габсбургов протягиваем мы вам свою братскую руку и призываем вас смело ринуться на борьбу с вашими угнетателями за демократические лозунги мира, за свободу Европы. Пусть под мощными ударами старейшей из европейских социал-демократий рухнет режим прусской военщины- — этот позорный пережиток, пятнающий собой великий культурный народ Средней Европы.

Пролетарии стран согласия! И к вам обращен наш горячий призыв: удесятерите энергию в борьбе с вашими отечественными империалистами, отдайте этой борьбе все ваши силы, весь ваш революционный энтузиазм! Да будет эта ужасная империалистическая война началом крушения империализма! Да низвергнутся капиталистические заговорщики против народной свободы в ту могилу, которую они вырыли для народов Европы! Пробил час, когда наш девиз «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» должен из возвышенного слова претвориться в мощное революционное дело.

Пролетарии всех стран! Соединимся в священной войне с насильниками всех стран и остановим их позорную работу разрушения. И пусть заря русской революции взойдет над народами Европы солнцем всеобщего освобождения!»

Приславшие товарищи просили поставить их проект на обсуждение Исп. Комитета от имени нашей партии. Ознакомившись с содержанием воззвания, мы нашли его явно оборонческим, идущим решительно против линии партии. Мы не только не хотели сами вносить его на обсуждение Исп. Комитета, но запретили и другим это делать.

Появление оборончества внутри руководящей группы работников сразу же дезорганизовало партийную работу. Прибывшие товарищи пошли дальше, не ограничились одной критикой позиции Бюро ЦК, но стали на путь нарушения партийной политики и дисциплины. Вечером 14 марта состоялся пленум Совета Раб. и Солд. Деп., на котором был поставлен вопрос об обращении к народам всего мира. Бюро ЦК, а также и Петерб. Комитет постановили выступить на Совете против тех мест воззвания, которые носили следы явного оборончества, и там же

447

заявить, как мы, наша партия, смотрели на «защиту страны и свободы» в условиях того времени.

Но все наши организованные выступления были нарушены т. Мурановым, выступившим в Совете с приветствием, в котором он высказал немало оборонческих двусмысленностей и предложил всем присутствовавшим голосовать за обращение. Его выступление носило явно дезорганизаторский характер. Выступать после его речи на митинговом, по существу, собрании товарищи не захотели, ибо считали, что вынесение наших внутренних разногласий на меньшевистско-эсеровское собрание в данных условиях приняло бы тяжелый для нашей партии характер. Решили попытаться прежде всего побороть разногласия внутренним путем.

Опираясь на формальные преимущества, заключавшиеся в том, что один из троих был членом ЦК, Другой — членом о. думской фракции и третий — редактором прежней «Правды», приехавшие товарищи решили «преобразовать» Центральный орган партии. Редактирование очередного, 9 номера «Правды» от 15 марта на основании этих формальных прав они взяли полностью в свои руки, подавив своим большинством и формальными прерогативами представителя Бюро ЦК т. В. Молотова. Читатели и партийные организации узнали о перевороте в редакции не только по содержанию номера, но и по особому объявлению, помещенному на второй странице. В верхнем уголке второй страницы было написано, что

«...приехавшие из ссылки товарищи, член Центрального Органа партии т. Ю. Каменев и член Центрального Комитета партии т. К. Сталин, вступили в состав редакции «Правды», причем общее руководство газетой взял на себя депутат от рабочих в Гос. Думе, тоже вернувшийся из ссылки, т. Муранов».

Содержание № 9 резко отличалось от прежней линии «Правды». Воззвание «К народам всего мира», принятое Советом, было помещено в головном углу первой страницы, а под ним — передовица т. Каменева под заголовком «Без тайной дипломатии».

Передовица была написана в оборонческом направлении. «Война идет, — писал т. Каменев. — Великая русская революция не прервала ее. И никто не питает надежд, что она кончится завтра или послезавтра. Солдаты, крестьяне и рабочие России, пошедшие на войну по зову низвергнутого царя и лившие кровь под его знаменами, освободили себя, и царские знамена заменены красными знаменами революции». Все это было верно,

448

но не так просто. Солдаты освободились от царизма, но пошли за буржуазией и поддерживавшими ее соглашателями, желтый царский штандарт и трехцветный флаг были заменены Красным знаменем, но эта замена еще не означала, что и военная политика стала тоже политикой Красного знамени. Т. Каменев считал переход власти из царских рук в руки либерально-монархической буржуазии вполне достаточным для того, чтобы отвергнуть наш лозунг «Долой войну!», и от имени Центрального Органа партии заявить, что «война будет продолжаться, ибо германская армия не последовала примеру армии русской и еще повинуется своему императору, жадно стремящемуся к добыче на полях смерти».

Так определяли свое отношение к войне, которая «будет продолжаться», все оборонцы. Наша партия, в лиие своего Бюро ЦК Петерб. и Моск. Комитетов, решительно боролась с подобными взглядами. Никто из нас не обманывал себя тем, что русская революция вызовет немедленный отклик в Европе и что этот отклик выльется непременно в революционные формы только в Германии. Мы считали, что для революции есть материал и условия и в других странах, а потому полагали недостойным революционного социал-демократа повторять оборонческие кивки на немцев.

Товарищи поверили обывательским сплетням о том, что большевики предлагают солдатам втыкать в землю штыки и так кончить войну. Таких чудаков в нашей партии не было. Наши организации предлагали русским солдатам вступать с австрийскими и немецкими солдатами в беседы, организовывать собрания и устраивать братания, — одним словом, принимать все'меры к тому, чтобы и немецкие солдаты повели снизу борьбу против войны. В своей статье т. Каменев брал направление на оборону, на союз со всеми меньшевиками и социалистами-революционерами оборонцами.

«Когда армия стоит против армии, самой нелепой политикой была бы та, которая предложила бы одной из них сложить оружие и разойтись по домам, — писал он. — Эта политика была бы не политикой мира, а политикой рабства, политика, которую с негодованием отверг бы свободный народ». Но т. Каменев не указал, кто же был сторонником подобной политики. Среди членов нашей партии таких миротворцев не было, не было их в армии и среди других партий. Но т. Каменеву нужна была такая постановка для того, чтобы оправдать свой оборон-

449

ческий уклон, и он это сделал, заявив, что свободный народ «будет стойко стоять на своем посту, на пулю отвечая пулей и на снаряд — снарядом». Только этого и хотела наша буржуазия. Статья т. Каменева, да еще в нашей «Правде», была для оборонческого, буржуазно-меньшевистско-эсеровского блока совершенно неожиданным подарком.

После обещаний отвечать на пулю пулей и упреков, брошенных в сторону австро-германцев за отсутствие у них мужества для свержения ига своего правительства, т. Каменев переходит к вопросу о том, что «освобожденный народ имеет право знать, за что он воюет, имеет право сам определить свои цели и задачи в не им затеянной войне». Как революционный социал-демократ, прежде чем отвечать на снаряд снарядом, т. Каменев, как политический деятель, должен был бы начать как раз с этих целей и их задач. Нашей партией он и были решены и освещены в прессе. В 47-м номере нашего Женевского Центрального органа еще от 13 октября имели мы исчерпывающий ответ. На запросы из России наш «Социал-демократ» дал в виде тезисов ряд ответов, в том числе был один, в котором говорилось: «Если бы в России победили революционеры-шовинисты, мы были бы против обороны их «отечества» в данной войне. Наш лозунг — против шовинистов, хотя бы революционеров и республиканцев, против них и за союз международного пролетариата для социалистической революции». Такое положение у нас и создалось, даже хуже: власть находилась хотя и у шовинистов, но нереволюционеров и даже сомнительных «республиканцев».

За агитацию против войны нас обвиняли в «дезорганизации армии». На это мы отвечали оборонцам всех мастей, что их политика войны привела страну к истощению, а продолжение ее поведет не только к дезорганизации армии, но поставит всю страну на край гибели. Мы учитывали, что наша агитация будет иметь влияние, нежелательное для буржуазии, но свертывать наше политическое знамя не хотели и не могли, а такой политической формы борьбы, которая не дезорганизовала бы силы, мы не знали и не искали познать. Т. Каменев попал на крючок и писал в той же передовице, что «не дезорганизация революционной и революционизирующейся армии и не бессодержательное «Долой войну!» — наш лозунг. Наш лозунг: давление на Врем. правительство с целью заставить его открыто, перед всей мировой демо-

450

кратией, немедленно выступить с попыткой склонить все воюющие страны к немедленному открытию переговоров о способах прекращения мировой войны». Все соглашатели согласны были давить на Врем. правительство, а мы отличались от них в это время тем, что разоблачали близорукость такой политики давления. Им важно было, чтобы армия была у них, им подчинялась и шла в бой, а для обмана простачков они готовы были сделать какие угодно торжественные заявления и отказы на словах от завоеваний, лишь бы сохранить армию, способную осуществить все завоевания на деле. Позиция т. Каменева вполне удовлетворяла буржуазию, так как он призывал солдат, что «до тех пор каждый остается на своем боевом посту...» — а это было для нее самое существенное. К этому призывала солдат и рабочих вся буржуазная печать.

День выхода первого номера «преобразованной» «Правды» — 15 марта — был днем оборонческого ликования. Весь Таврический дворец, от дельцов Комитета Гос. Думы до самого сердца революционной демократии — Исполнительного Комитета, был преисполнен одной новостью: победой умеренных, благоразумных большевиков над крайними. В самом Исп. Комитете нас встретили ядовитыми улыбками. Это был первый и единственный раз, когда «Правда» вызвала одобрение даже матерых оборонцев либердановского толка.

Когда этот номер «Правды» был получен на заводах, там он вызвал полное недоумение среди членов нашей партии и сочувствовавших нам и язвительное удовольствие у наших противников. В Пет. Комитет, в Бюро ЦК и в редакцию «Правды» поступали запросы — в чем дело, почему наша газета отказалась от большевистской линии и стала на путь оборонческий? Но Пет. Комитет, как и вся организация, был застигнут этим переворотом врасплох и по этому случаю глубоко возмущался и винил Бюро ЦК. Негодование в районах было огромное, а когда пролетарии узнали, что «Правда» была захвачена приехавшими из Сибири тремя бывшими руководителями «Правды», то потребовали исключения их из партии. Т. Молотов, как ответственный руководитель «Правды», оправдывался тем, что он протестовал как против подобного рода захвата Центрального органа, так и против передовой т. Ю. Каменева. Решили в тот же день собрать экстренное заседание Бюро ЦК, на котором обсудить создавшееся положение.

451

Заседание Бюро ЦК совместно с представителями Пет Комитета и прибывшими товарищами состоялось послу обеда 15 или утром 16 марта, а возможно, что и в тот и другой день. Собирались в помещении редакции «Правды», на Мойке, 32 *. Заседания были весьма бурные. Приехавшие не могли защитить ни своего поведения по отношению к организации, ни — еще менее — своей позиции. В процессе обсуждения тт. Сталин и Му-ранов отказались от позиции, занятой т. Каменевым. После длительных и горячих прений была принята резолюция, осуждавшая политическую позицию приехавших товарищей, а также их поведение по отношению к нашей газете «Правда». Тов. Каменев, подчинившись общему решению, занял в организации «умеренную позицию». Прежняя редакция была восстановлена, при участии прибывших товарищей и умеренное крыло помещало в ней свои статьи, иногда расходившиеся с общей линией Бюро ЦК. Но, несмотря на эти отступления, в общем «Правда» опять заняла почти прежнее направление, вызвав еще большую, чем ранее, травлю со стороны буржуазной и социал-шовинистической прессы.

Вторым вопросом обсуждалось поведение Петроградского телеграфного агентства, извращавшего факты из революционных событий. Было принято решение поставить в Исп. Комитете вопрос о его реквизиции, а в «Правде» поместить статью.

Третьим вопросом был вопрос об объединении Пет. Комитета с «Межрайонным комитетом», стоявшим в вопросах международной политики на нашей позиции. По нему было решено, что

«..Бюро ЦК, обсудив предложение «Межрайонного комитета» о слиянии с организациями, входящими в Пет. Комитет, находит его желательным и приветствует. Практическое решение вопроса переносится на обсуждение Пет. Комитета и Межрайонного комитета».

В связи с этим стал вопрос о представительстве «Межрайонки» в Исп. Комитете. Нам было важно иметь в советском Исп. Комитете лишний голос, а поэтому решили «временно сохранить представительство» **.

Обсуждали также вопрос об объединении с социал-демократами меньшевиками-интернационалистами. Такие намерения исходили со стороны меньшевиков питео-

* Представителями Пет. Комитета в Бюро ЦК были тт. К. И. Шутко, М. Хахарев и М. Калинин.

** Привожу по сохранившемуся черновику резолюции.

452

ской инициативной группы. После краткого обмена мнениями постановили «вопрос об объединении с меками'*-интернационалистами внести на обсуждение руководящих коллективов: Бюро ЦК, Пет. Комитета и литературной коллегии». К вопросам единства и объединения мы подходили чрезвычайно осторожно, так как знали шаткость и непоследовательность меньшевиков, а поэтому считали нужным предварительно договориться между собою, взвесить все выгодные и опасные стороны слияния. Два литератора, один бывший большевик Базаров, другой бывший народник Н. Суханов, неоднократно выражали желание участвовать в нашей печати. Обсудив их предложения, собрание постановило:

«Участие Базарова и Суханова в наших партийных изданиях обусловить их вхождением в ряды наших партийных организаций и выходом из числа сотрудников изданий других партий. Относительно Суханова должна быть заметка от редакции «Правды», указывающая на принятие им позиции «Правды».

Суханов в то время метался между меньшевиками и большевиками, ища себе пристанища. В моменты столкновений между правыми и нами, большевиками, в Исп. Комитете он подавался иногда на нашу сторону. Другой литератор, когда-то бывший большевиком, Базаров, первые дни принимал довольно активное участие в заседаниях нашей фракции Совета, составляя вместе с Авиловым ее правое крыло. Не найдя никакого отклика в среде рабочих, членов нашей фракции, правое крыло впоследствии нашло приют в горьковской «Новой жизни».

В процессе развития событий, в первой половине марта, среди партийных работников наметились три основных течения. Позиция Бюро ЦК, с его отрицательным отношением к соглашению с Врем. правительством и противопоставлением ему лозунга создания Врем. рев. правительства, оказалась позицией левого крыла. На позиции Бюро ЦК по отношению к Вр. правительству стояло меньшинство Пет. Комитета и весь Выборгский партийный район. Большинство Пет. Комитета после соглашения Совета с Комитетом Гос. Думы о власти стало на почву поддержки власти «постольку, поскольку». Но по вопросу об отношении к войне Пет. Комитет был единодушен, и на почве антивоенной агитации у нас, членов Бюро ЦК, разногласий с Пет. Комитетом не было. Позиция Пет. Комитета была своеобразным центром.

* Меки — сокращенное меньшевики, беки — большевики.

453

Правее была группа интеллигентов, возглавляемая Авиловым, Бонч-Бруевичем и посещавшим наши собрания (фракции Совета, совещания работников П. К. и т. д.) Базаровым. Эта группа деятелей тянула нас на платформу общепартийных соглашений, призывала к поддержке Врем. правительства и контролю его через Совет. По отношению к войне Авилов и Базаров стояли на позиции, родственной советскому воззванию «К народам всего мира», и были против выдвижения «голого лозунга — долой войну!».

После приезда тт. Муранова, Каменева и Сталина группа правых в нашей среде усилилась и заняла, как мы видели выше, наступательную позицию на «Правду». Атака на Центр, орган и его линию была отбита, но этим дело не ограничилось. Внутри партии продолжался разброд, нарушения большевистской политики происходили во многих местах, а пример этому подавали товарищи, которых во времена царизма привыкли считать руководителями. В далекой Сибири большевики и меньшевики работали в объединенных организациях. Причем всюду меньшевики вовлекали в партию мещанскую сибирскую массу и вместе с ней составили большинство, подавляя революционную часть наших товарищей большевиков. Кое-кто из членов нашей думской фракции, вопреки позиции партии, принимал поручения от Врем. правительства. После его «приветственного выступления» в Кадетском корпусе с поддержкой советского воззвания «К народам всего мира» т. Муранов принял поручение Исп. Комитета, действовавшего по желанию Врем. правительства, поехать со Скобелевым для «успокоения» кронштадтских моряков и рабочих. Выбор т. Муранова не был случайным, а был продиктован политическими соображениями весьма реального свойства. В Кронштадте вели партийную работу большевики, а это порождало «волнения» не в самом Кронштадте, а в командных и буржуазных верхах Питера, и лучшего успокоителя, чем т. Муранов, найти было трудно. Причем эти поездки не согласовались ни с Пет. Комитетом, ни с Бюро ЦК. Правда, кронштадтские товарищи сумели договориться с ним на месте и таким путем устранить подрыв авторитета организаций.

Все же такие явления возможны были только при наличии глубоких разногласий, разъедавших свойственную большевикам партийную дисциплину. Разногласия эти были и, как показало дело редакции «Правда» с переменой ее направления, могли привести организации к рас-

454

колу. Мысли о расколе имелись в Питере, говорили о нем и в Сибири, особенно пролетарии, недовольные объеди-ненческими стремлениями партийной ссыльной интеллигенции. Раскол в нашей партии в то время был бы чрезвычайно тяжел и особенно губителен, если принять во внимание еще не окрепшую организационно партию. Поэтому Бюро ЦК направляло все усилия к тому, чтобы все разногласия в партии и бродившие в ней идеи раскола преодолеть внутренним путем. Достигать этого, хотя и с большим трудом, нам удавалось. Окончательной победы над всеми разногласиями, особенно по вопросу о войне, мы ожидали от приезда швейцарской группы товарищей во главе с В. И. Лениным, расхождений с позицией которого у нас не было.

XVI. В ИСПОЛНИТЕЛЬНОМ КОМИТЕТЕ

Первые четыре дня революции заседания Исп. Комитета происходили почти непрерывно, прекращаясь лишь на несколько часов раннего утра. В те же часы замирала жизнь и в самом Таврическом дворце. Большие залы дворца превращались на ночь в убежище для бесказарменных солдат-одиночек и место отдыха караульных частей.

Некоторый порядок в работу Исп. Комитета начали вносить с 3 марта, а до того вся его деятельность носила хаотический характер. Принимались ответственные решения, давались поручения и совершались назначения, но об этом даже не велось записи. Весь технический аппарат Исп. Комитета состоял из добровольцев. Лишь с 3 марта путем разграничения деятельности Исп. Комитета и выделения из его состава или по его назначению комиссий было приступлено к организации самого Исп. Комитета.

Деятельность Исп. Комитета, по 3 марта включительно, нами описана в первой книге. Эти дни достаточно прочно врезались в памяти. О дальнейших днях работы Исп. Комитета этого сказать нельзя. Первые недели революции проходили настолько быстро, что оставили в памяти своеобразный оттиск отдельных моментов, разделить которые по дням значительно труднее, чем первые дни. Сохранившиеся с 3 марта протоколы составлялись любительским путем, часто неточны в формулировках и, кроме того, далеки от полноты хотя бы простой записи

456

дел, рассмотренных Исп. Комитетом. Имея такие недочеты, эти отрывочные протокольные записи все же более надежный исторический источник, нежели память. В нашем освещении работы Исп. Комитета, по главным вопросам, мы будем основываться на протоколах.

Протоколы не содержат перечня фамилий членов Исп. Комитета, участников заседаний, нет в них и имен тех лиц, которые являлись в Исп. Комитет по тем или другим вопросам. Даже о количественном составе Исп. Комитета нет указаний, а голосование, число поданных голосов за принятое решение и против него не вносилось в протокольную запись. Количество членов Исп. Комитета в первой половине марта выходило за пределы 36 членов. Половина этих голосов принадлежала представителям Солдатской секции.

Военные вопросы, точнее, вопросы взаимоотношения солдат и офицеров и положения солдат в казарме и вне ее ставились очень часто по различным поводам в повестку дня Исп. Комитета. День 4 марта начался приемом представителей от офицеров Петроградского гарнизона, имевших перед этим свои собрания. На совместном заседании попытались наметить мероприятия, необходимые для упорядочения отношений между солдатами и офицерами. «Приказ № I» служил основной темой беседы. Офицеры настаивали на необходимости его отмены, но представители солдат решительно возражали, и Исп. Комитет рекомендовал офицерам стать на путь «приказа № I» и принять его в основу своих взаимоотношений с солдатами. Офицеры вели работу по организации своего Совета и надеялись через него достигнуть полного контакта с Солдатской секцией Совета.

Вторым крупным вопросом, рассмотренным Исп. Комитетом в тот день, был продовольственный. Вопросы продовольствия населения и войск в те дни стояли очень остро. В столицу прибыло много войск, их приход еще более усложнил положение. Для организации продовольственного дела еще в первый день заседания Совета была образована продовольственная комиссия, в задачу которой входила разработка и осуществление мероприятий по снабжению города продовольствием. В первые дни комиссия под руководством председателя т. Грома-на вошла в непосредственную связь с интендантством, Комитетом Гос. Думы и потом с Врем. правительством.

До образования Врем. правительства были приняты некоторые меры по смягчению продовольственного кри-

456

зиca. Помощник главного интенданта Акимов передал в распоряжение нашей продовольственной комиссии несколько складов, а для удовлетворения войск хлебом были приняты меры к усиленной выпечке хлеба.

Продовольственная комиссия наметила следующий плановый порядок постановки дела: 1) все продовольствие Петербурга сосредоточила в своем ведении; 2) петербургским уполномоченным (от продовольственного отдела Комитета Гос. Думы и Совета Раб. Деп.) назначался представитель продовольственного комитета городской думы Никаноров; 3) были образованы подкомиссии: а) по заготовке продуктов, б) по распределению и в) интендантская. Та же продовольственная комиссия постановила разгрузить товарную станцию Николаевской железной дороги, поручив исполнение городской продовольственной комиссии.

Все рабочие по разгрузке и ломовые извозчики, пекари и т. п. службы были подчинены продовольственной комиссии. Все эти меры привели к некоторому облегчению продовольственного кризиса, но отнюдь не изжили его угрозу. На заседании 3 марта Громан поставил вопрос о введении карточной системы для распределения продуктов и одновременно выдвинул предложение о создании особого государственного органа регулирования и организации хозяйства и труда. «Регулирование», «планирование», «систематизация» и т. п. слова пользовались большим вниманием в Исп. Комитете. Доклады же Гро-мана слушались всеми направлениями с одинаковым интересом.

На этом же собрании Громан внес предложение о введении государственной хлебной монополии. Для проведения этой меры в жизнь Громан предлагал создачь два органа: один должен был быть «верховным органом контроля». Таким должна быть продовольственная комиссия, составленная из представителей от Совета Раб. и Солд. Деп., представителей от кооперативов, союзов земств и городов, а также из представителей заинтересованных ведомств. По такому же приблизительно принципу должны быть созданы комитеты на местах. При этом «органе верховного контроля» он предполагал существование государственного исполнительного annapaia. Таким путем предполагалось не только демократизировать дело организации продовольственного снабжения, но и убить частнокапиталистическую и аграрную спекуляцию. Все его предложения были приняты без огово-

457

рок, и на него же возложено было поручение договориться с Врем. правительством об осуществлении законодательным путем всех предложенных им мероприятий. На другой день, 5 марта, был утвержден Исп. Комитетом предложенный Громаном проект договора с Врем. правительством по продовольственному вопросу.

На заседании от 6 марта обсуждался вопрос о свободе печати. Общество журналистов и редакторы буржуазной печати добивались снятия запрещений на выпуск газет и одновременно заявляли о «принципиальной» недопустимости какой-либо цензуры. Фактически же журналистская братия хлопотала о «Новом времени», на выход которого был наложен запрет, и о «Копейке», бульварной газетке, типография которой была взята под печатание советских «Известий».

Мольбы о свободе печати нашли отклик у многих членов Исп. Комитета, причастных к журналистике. Однако даже правые меньшевики не поддержали свободолюбивых газетчиков, подтвердив прежнее постановление о недопустимости выхода каких-либо контрреволюционных изданий. Условное разрешение было дано лишь «Новому времени».

В первые дни Исп. Комитету приходилось принимать меры против погромной и контрреволюционной литературы, распространявшейся монархическими элементами. Предложение свободы печати означало предоставление оружия агитации и организации врагам революции.

6 — 7 марта поступила в Исп. Комитет жалоба известной балерины Кшесинской на самочинный захват большевиками ее особняка. В Таврический дворец явилась Кшесинская в сопровождении какого-то адвоката-дельца и настойчиво просила допустить ее в Исп. Комитет. Последний, узнав, в чем заключалась ее просьба, предложил ей обратиться ко мне, а мне было высказано пожелание о мирном улажении этого дела.

Появление Кшесинской в Таврическом дворце свидетельствовало о том, что первоначальный испуг известной части населения столицы, близкой придворным или за-дворным кругам, быстро проходил. Сама Кшесинская убежала из своего особняка в ночь на 28 февраля, испугавшись угроз женщин ближайших к ее особняку домов, рассматривавших особняк Кшесинской как очаг великосветского разврата и ловушку для молодых и красивых девиц, поставщицей которых была эта старая балерина. На другой день после ее исчезновения из дома его гараж

458

и служебные помещения занял прибывший в Питер отряд броневиков, а сам особняк солдаты предложили взять нашему Пет. Комитету. Такова была история «захвата».

Перебравшись из здания Биржи труда в особняк Кшесинской, Пет. Комитет занял все комнаты с оставшимся имуществом и впоследствии передал все ценности в градоначальство. Часть имущества после бегства Кшесинской до прибытия броневиков была расхищена. Само здание было мало приспособлено для общественных целей. Значительная часть помещения была знята ванными, купальными бассейнами и т. п. уголками, связанными с публичной профессией этой дамы.

Кто-то из членов Исп. Комитета привел ее ко мне. Первыми ее словами были просьбы не верить всему тому, что писали и говорили о ней: она — бедная женщина, жила своим трудом, никакой спекуляцией не занималась и имела всего 900 тысяч рублей в банке... После такого предисловия из глаз ее упало несколько слезинок и просьба помочь ей водвориться в ее прежнее владение. На последнюю просьбу я ответил ей обещанием оказать содействие, но тут же предупредил о малом вероятии успеха. Дом был занят командой броневиков, и ей переселиться некуда. Но Кшесинская побывала уже в штабе округа, была в Военной комиссии и «уладила там» все. Всюду ей указывали, что дом держат большевики, а не военная власть. Чтобы убедиться, кто прав, она просила дать ей разрешение посмотреть особняк. На мои указания, что вход туда доступен каждому, хозяйка особняка созналась, что она боится туда показаться, и просила меня помочь ей переговорить с лицами, занявшими ее дом, а также посмотреть, в каком состоянии он был.

Исп. Комитет был против самочинных действий, против захвата зданий, против нарушения священных прав частной собственности. Но с нашей организацией соглашательские руководители не хотели спорить из-за дома Кшесинской, а поэтому и отсылали ее ко мне, меня же лично просили уладить дело, и мне волей-неволей пришлось принять на себя эту заботу. С Пет. Комитетом мы условились уступить дом лишь в том случае, если Совет предоставит для рабочих и партийных организаций особый дом. Пока же решили использовать команду броневиков как завесу и прикрытие.

После жалобы Кшесинской в Исп. Комитет мне пришлось организовать ей посещение ее дома, а также

459

свидание с представителями команды броневиков. Солдаты категорически заявили, что дом ей не возвратят, а имущество ее передали в казну. Возражать солдатам она не посмела, а только в ответ прослезилась. Впоследствии мне приходилось еще не раз заниматься по поручению Исп. Комитета «улаживанием» дела с домом Кше-синской. Но все ее хлопоты были напрасны, солдаты оказались правы: дома она не получила, несмотря на содействие военных, судебных и милицейских властей. Освободив его после июльских дней от наших организаций, особняк заняли самокатчики и привели его в полную негодность.

Много раз в течение первых двух недель работы Исп. Комитета обсуждался вопрос о Николае II, его семье и сородичах. Рабочие требовали от Совета заключения под арест всего царского дома, изоляции его и наблюдения за сношениями с монархическими элементами. Было сделано несколько самочинных поползновений произвести арест Николая II, и эти попытки заставили Врем. правительство ускорить осуществление требований рабочих о задержании находившегося в Ставке царя.

7 марта явились на собрание Исп. Комитета представители городского самоуправления и поставили вопрос о реорганизации местного самоуправления и участия в городских делах представителей Совета. До выработки законов о выборах в муниципальные учреждения были посланы в городскую думу несколько представителей от Совета. Спрос на представителей Совета в то время был огромный. Советская революционная демократия по решению Исп. Комитета принимала участие и в судебной деятельности. В народные суды были включены заседатели от рабочих и солдат. Целый ряд других ведомств и учреждений производил реформы в направлении создания Советов, совещаний и коллегий, в которые привлекали представителей революционной демократии, начиная от Совета Раб. и Солд. Депутатов, проф. союзов и кончая кооперацией. Таким путем намечалось осуществление на деле классового сотрудничества.

После первых боевых дней работы Исп. Комитета были поставлены в порядок дня вопросы о реорганизации представительства и работы самого Совета. Старый, т. е. принятый в первые дни, порядок представительства привел к тому, что Совет превратился в многотысячное митинговое собрание, состав коего не поддавался ни учету, ни контролю. В первые недели не имелось даже списков

460

делегатов в Совет, причем солдатское представительство превышало рабочее представительство в несколько раз, хотя гарнизон столицы и вместе с окрестностями был по численности меньше рабочих. Митинговый характер работы Совета первое время не удовлетворял членов Исп. Комитета. Многие высказывали пожелания о перенесении важнейших вопросов из Исп. Комитета на пленум Совета, искали решения того же вопроса .сначала в разделении Совета на Секции, а затем подошли к более радикальному средству — изменению норм представительства.

На утреннем заседании Исп. Комитета от 14 марта были заслушаны доклады, кажется Богданова, сначала об изменении работы Исп. Комитета, а потом о реорганизации Совета. По его предложению было постановлено устраивать заседания Исп. Комитета ежедневно от 2 до 7 часов вечера. Для текущей и подготовительной работы было избрано бюро из 7 членов Исп. Комитета, в которое соглашатели ввели одного большевика — Муранова. Вниманию Исп. Комитета был предложен проект организации выборов по типу и нормам Московского Совета. Однако выборы москвичей по своей сложности не встретили поддержки. После короткого обмена мнедий были определены иные нормы представительства, равные для рабочих и солдат, по одному представителю на каждые 2000 избирателей. Таким путем представительство в Совет сокращалось. Однако на Деле приходилось фактически понизить эту норму представительства для мелких воинских команд. Торгово-промышленным служащим и ремесленникам предоставлялось право представительства по профессиям, но через профсоюзы, с ограничением тремя представителями от каждого союза. Вопрос о представительстве политических партий остался без изменений. Вносились предложения о даче представительства кооперации и культурно-просветительным клубам. В общем порядок представительства был достаточно путаный. Всевозможные верхушечные организации добивались непосредственного участия в Исп. Комитете.

15 марта обсуждался вопрос об организации Всероссийского совещания представителей Советов от крупнейших городов России100. Организация совещания была возложена на иногородний отдел. Об этом постановлении было дано в прессу и на места сообщение о порядке выборов и порядке дня:

461

«Исп. Комитет Петроградского Совета Раб. и Солд. Деп. созывает на 29 марта совещание с представителями Советов Раб. и Солд. Деп. наиболее крупных городов России.

Порядок созыва совещания следующий:

Все приглашенные посылают по 2 представителя, за исключением Москвы, которая посылает 10.

Там, где Советы Раб. и Солд. Деп. не объединены, а существуют отдельно, они выбирают по одному делегату. Удостоверения делегатам даются за печатью Совета и подписью председателя и секретаря.

Доклады по всем пунктам порядка дня будут представлены Петроградским Исп. Комитетом.

Делегаты из провинций смогут представлять параллельные доклады.

Порядок дня:

1) Отчеты с мест. 2) Отношение к Врем. правительству. 3) Отношение к войне. 4) Организация революционных сил для борьбы с контрреволюцией. 5) Подготовка к Учр. собранию. 6) Организация связи провинциальных Советов. 7) Внутренний строй солдатской жизни. 8) Вопросы экономической борьбы.

Список городов, приглашенных на совещание: Киев, Одесса, Харьков, Екатеринослав, Москва, Ростов-на-Дону, Баку, Н. Новгород, Самара, Саратов. Вологда, Кострома, Пермь, Оренбург, Екатеринбург, Уфа, Минск, Витебск, Казань, Архангельск, Астрахань, Ташкент, Томск, Красноярск, Иркутск, Чита, Владивосток, Рыбинск, Таганрог, Херсон, Николаев, Ярославль, Царицын, Кишинев, Двинск, йваново-Вознесенск, Бердичев, Воронеж, Вятка, Рига, Гомель, Ека-теринодар, Мариуполь, Бахмут, Симферополь, Тифлис, Омск и Гельсингфорс».

Исп. Комитет буквально осаждался всевозможными делегациями с мест. Приезжали рабочие от фабрик и заводов, надеясь найти в Питерском Совете ключи к разрешению спорных вопросов с предпринимателями; туда же приходили представители организованного капитала, жалуясь на появившуюся «анархию» на местах» и своеволие рабочих. Но больше всего приходили представители войсковых частей, стоявших на позициях. Воинские делегации были смешанного типа, в них были солдаты, унтер-офицеры и офицеры. Эти делегации выясняли отношения Совета к Врем. правительству, отношение к войне и к реформам солдатского быта. Часто такие делегации носили характер организованного давления буржуазии на Совет. Подбирались такие делегации из стоявших на фронте солдат, которые довольно решительно заявляли, что «армия не потерпит мира с Германией», требует победы и «все для войны». К сожалению, работа по приему делегаций в Исп. Комитете была поставлена по-кустарному и в протоколы совершенно не заносилась. Вскоре приемы делегаций были поручены отдельным членам соглашательского большинства Исп. Комитета и

462

происходили вне заседаний его. Никакой записи о приемах не велось, не велось даже их простого учета. Представители нашей партии не допускались до официальных приемов, как не отражавшие позиции большинства.

Среди пробужденных революцией к политической жизни солдатских масс фронта была огромная тяга к связи с Петроградским Советом. Многие воинские части посылали с далеких позиций своих представителей для постоянной связи с Советом. Немало было и прямых запросов о том, не могут ли солдаты той или иной группы войск фронта послать своих выборных в Питерский Совет. Последнее свидетельствовало о том, что дело революционной организации в самой армии, там, на фронтах, не двигалось. Командный состав, особенно высший, был против солдатских организаций на фронте. Соглашательское большинство Исп. Комитета под давлением Врем. правительства не решалось противиться воле командного состава и шло на уступки, стремясь ограничить солдатские вольности тыловыми районами. Движение в пользу демократизации армии пошло тогда через голову и Исп. Комитета, и командных кругов, прямо снизу.

Среди офицеров тыла и фронта находились единицы, которые не испугались революции и пошли на службу к ней. В Петроградском гарнизоне возникли группы офицеров-социалистов, активистов, республиканцев, пытавшихся уже в те дни идти нога в ногу с революционной демократией. Среди этих групп, особенно активистов, были сторонники демократизации армии. В вопросах политики они ничем не отличались от обычных оборонцев, но в офицерской массе они составляли сплоченную мыслящую группу, которую Исп Комитет всячески использовал.

16 марта группа офицеров-активистов внесла в Исп. Комитет проект организации системы комиссаров Совета в армии, начиная с военного министра в тылу, со Ставки на фронте и кончая армиями или корпусами. На этих комиссаров предлагали возложить все руководство политической деятельностью в войсках, под их руководством произвести организацию солдатских комитетов и т. п. Проект был принят. Комиссарская организация распространилась и на солдат.

На том же заседании была подвергнута обсуждению продовольственная политика старого и нового правительства. Громан выдвигал смелые проекты об изъятии в распоряжение государства всех запасов хлеба, ставил

463

вопрос о регулировании цен, организации хозяйства и труда.

Исп. Комитет одобрил все предложения и даже предположения Громана в его тезисах, даже вынес протест против действий Врем. правительства, мало считавшегося с идеями и практическими предложениями продовольственной комиссии. Помещичья и капиталистическая политика Врем. правительства находилась в решительном конфликте с проектами Громана, и его требования проведения государственной хлебной монополии не могли получить утверждения правительства Львова — Шингарева. Учесть этого не могли и не хотели представители соглашательских партий. Взяться же самим за осуществление такой программы — это противоречило всем схемам и принципиальным выкладкам меньшевиков о буржуазном характере нашей революции.

Влияние нашей партии в Исп. Комитете на исход того или иного решения было невелико. Первые недели революции дали преобладание эсеровскому мещанству с его героями, бабушками и дедушками, а также меньшевикам соглашательского и оборонческого направления. Интернационалистов на словах среди членов Исп. Комитета было около половины его состава, но на деле их невозможно было объединить. Все они делились на подгруппки и на деле тащились за большинством, объясняя это нежеланием вносить раскол в среду революционной демократии.

Деятельность наших представителей в Исп. Комитете в то время заключалась в собирании своих сил, использовании аппарата Исп. Комитета для партийных целей. Пленумы Совета нам служили трибуной для развития наших взглядов. Центр же нашей работы был перенесен в самую толщу рабочей и солдатской массы. Там искали мы сторонников нашей политики, там же находили и свою опору.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Имеется в виду IV Государственная Дума, которая начала свою работу 15 (28) ноября 1912 г. Выборы в нее проходили осенью 1912 г. на основе избирательного закона 3 (16) июня 1907 г. и сопровождались целым рядом правительственных мероприятий, направленных на создание в Думе угодного правительству черносотен-ного большинства.

Всего в IV Думу было избрано 442 человека. Правые и националисты имели 185 мест, октябристы — 98, кадеты — 59, прогрессисты и буржуазные националисты — 69, трудовики — 10, социал-демократы — 14 и беспартийные — 7. Таким образом, в IV Думе имелось два контрреволюционных большинства: правооктябристское (283 голоса) и октябристско-кадетское (226 голосов). Используя свое небольшое численное преимущество в социал-демократической фракции, меньшевики затрудняли ее работу, препятствовали проведению ряда решений, выдвигаемых большевиками. В октябре 1913 г. депутаты-большевики по указанию ЦК партии вышли из объединенной социал-демократической фракции и образовали самостоятель-ную — большевистскую, которая стала называться Российской социал-демократической рабочей фракцией.

6 (19) октября 1917 г. Временное правительство издало акт о роспуске Государственной Думы. — 7.

2 См. настоящее издание, т. 1, примечание 91. — 13.

3 См. настоящее издание, т. 1, примечание 15. — 13.

4 К началу первой мировой войны руководство большевистской партии оказалось на определенное время изолированным от членов партии и трудящихся масс. Дело в том, что на территории России отсутствовал руководящий партийный орган. С ЦК РСДРП, находившимся в эмиграции в Швейцарии, связь была временно прервана. Члены Русского Бюро ЦК, избранные на VI Пражской конференции и кооптированные в ЦК после нее, находились в сибирской ссылке (И. С. Белостоцкий, Ф. И. Голощекин, Г. К. Орджоникидзе, Я. М. Свердлов, С. С. Спандарян, И. В. Сталин, Д. М. Шварцман, А. В. Шотман и кандидат в члены ЦК Е. Д. Стасова). Практически роль Русского Бюро ЦК в России в эти месяцы выполняла большевистская фракция Государственной Думы: члены ЦК РСДРП А. Е. Бадаев, Г. И. Петровский, доверенные лица ЦК М. К. Муранов, Ф. Н. Самойлов, Н. Р. Шагов. В этом составе Русское Бюро ЦК оформилось летом 1914 г.

На 9 (22) марта 1917 г. в Русское Бюро ЦК входили А. И. Елизаров, К. С. Ер?меев, В Н. Залежский, П. А. Залуцкий, М. И. Калинин, В. М. Молотов, М. С. Ольминский, А. М. Смирнов, Е. Д. Стасова, М. И. Ульянова, М И. Хахарев, К. М. Шведчиков, А. Г. Шляпников, К. И Шутко. 12 (25) марта в Бюро ЦК были введены Г. И. Бокий, М. К. Муранов и, с совещательным голосом, И. В. Сталин. — 18.

465

5 Петербургский Комитет РСДРП (б) (ПК) — руководящий орган петроградских большевиков, сыгравший важную роль в революционном движении в России, в свержении царизма и победе Великой Октябрьской социалистической революции. За годы подпольной работы ПК многократно подвергался полицейским разгромам, но вновь возрождался. После переименования в августе 1914 г. Петербурга в Петроград ПК сохранял свое прежнее название до апреля 1921 г. После ареста 26 февраля (11 марта) 1917 г. почти полного состава ПК по указанию Русского Бюро ЦК РСДРП его функции временно взял на себя Выборгский райком партии большевиков. К Февральской революции 1917 г. в Петрограде действовали Выборгский, Василеостровский, Нарвский, Невский, 1-й и 2-й Городские, Петроградский подпольные райкомы, объединявшие около 2 тыс. большевиков. 2 (15) марта собрание представителей Петроградской организации РСДРП избрало временный ПК. Его руководящее ядро составили члены прежнего подпольного ПК — Н. К. АН-ТИПОВ, В. Н. Залежский, М. И. Калинин, Н. П. Комаров, Н. И. Подвойский, П. И. Стучка, Н. Г. Толмачев, К. И. Шутко и другие. Переход к легальной работе потребовал от ПК изменения организационной структуры Петроградской организации и самого ПК. На первом заседании вновь созданного ПК были образованы секретариат, литературная, библиотечная и транспортная комиссии, позднее — военная комиссия, центральная и районные агитаторские коллегии, введен институт ответственных организаторов районов.

В первые дни после Февральской революции ПК располагался в здании Центральной Биржи труда (Кронверкский проезд, д. 49), с середины марта вместе с ЦК РСДРП он разместился в особняке Кшесинской, с ноября — в Смольном. — 18.

6 См. настоящее издание, т. 1, примечание 24. — 20.

7 С июня по октябрь 1917 г. число членов РСДРП (б) в армии, только по имеющимся неполным данным, возросло с 25 тыс. до 50 тыс. К октябрю на Северном фронте (с Балтфлотом и Финляндией) было более 13 тыс. большевиков. — 20.

8 См. настоящее издание, т. 1, примечание 106.^-22.

9 См. настоящее издание, т. 1, примечание 81. — 24.

10 В воззвании отмечалось, что за два года первой мировой войны погибли и искалечены миллионы людей, в стране растет безработица, грозит голод. Двухлетняя годовщина суда над рабочими депутатами Государственной Думы показала неспособность последней защитить интересы трудящихся, желание вести войну «до победного конца». ПК призвал к решительной борьбе против царизма и царского правительства, против продолжения войны и национализма, за демократическую республику и власть рабочих и беднейших крестьян, за мир и международную солидарность трудящихся. — 40.

11 В листовке меньшевиков подчеркивался антинародный характер Государственной Думы, осуждалось преследование с ее стороны рабочих и крестьян за попытки борьбы с царским правительством. Основными требованиями выдвигались — созыв Учредительного собрания, демократическая республика, прекращение войны, конфискация помещичьих земель, 8-часовой рабочий день. В то же время в документе утверждалось, что «мы не имеем права в угоду буржуазии с легким сердцем звать пролетариат на открытое массовое

466

выступление, если не будем уверены, что оно является результатом накопившейся революционной энергии рабочего класса». — 43.

12 Лев — основной псевдоним А. Г. Антонова, члена Коммунистической партии с 1904 г. — 59.

13 русское акционерное общество «Соединенных механических заводов» в Петрограде (быыц. Лесснер) образовано в 1898 г., новый устав утвержден в 1915 г. Объединяло машиностроительный и чугунолитейный заводы в Петрограде я Персии. — 60.

14 См, настоящее издание, т, 1, примечание 103. — 60.

15 Скорее всего, речь идет о большевике Е. А. Климанове. — 62.

16 25 февраля '(10 марта) 1917 г. Петербургский Комитет РСДРП издал листовку с призывом к открытой борьбе за свержение самодержавия (см.: Листовки петербургских большевиков. 1902 — 1917 гг. В 2-х т. М., 1939. Т. 2. С. 249 — 250) — 89.

17 В воспоминаниях Н. Ф. Свешникова так описывается факт ареста Петербургского Комитета РСДРП 26 февраля (11 марта) 1917 г.: «В воскресенье 26-го утром на Большом Сампсониевском, 16, собирается ПК. Но не успели еще товарищи прийти, как жандармы под охраной полусотни конных, пользуясь праздничным утренним безлюдьем, арестовывают собравшихся... Весть об аресте ПК мгновенно распространилась среди партийных товарищей» (см.: Свешников Н. Ф, Выборгский районный комитет РСДРП(б) в 1917 г. // В огне революционных боев. М., 1967. С. 84). В ночь с 25 на 26 февраля (с 10 на 11 марта) 1917 г. полиция произвела массовые аресты в столице. Всего, по сообщению министра внутренних дел А. Д. Протопопова, было арестовано «136 человек партийных деятелей». — 104.

18 Революционные события 1917 г. начались в Петрограде 23 февраля (8 марта) с массового движения рабочих, антиправительственных демонстраций, охвативших город. 25 февраля (10 марта) забастовка петроградского пролетариата переросла во всеобщую стачку. Когда полиция начала терять контроль за событиями, на улицы были выведены войска. 26 февраля (11 марта) революционное выступление подошло к переломному рубежу — войска открыли огонь по рабочим, во одновременно появились и признаки неустойчивого настроения среди солдат. Утром 27 февраля (12 марта) на сторону восставшего пролетариата стали переходить правительственные войска. Первыми это сделали солдаты Волынского полка. Революция в столице победила. — 116.

19 27 февраля (12 марта) 1917 г. Петербургский комитет РСДРП выпустил листовку, в которой сообщал о начале революции. Он обратился к жителям столицы с призывом немедленно создать Временное революционное правительство под защитой революционных войск. Центром, куда должны были стягиваться восставшие силы и где предполагалось разместить революционный штаб, объявлялся Финляндский вокзал. — 120.

20 Речь идет о первом «временном» правительстве — Временном Комитете Государственной Думы, избранном 27 февраля (12 марта) 1917 г. членами IV Государственной Думы. В него вошли М. В. Род-зянко (председатель), И. И. Дмитрюков, С. И. Шидловский (октябристы), В. Н. Львов (центрист), И. Н. Ефремов, М. А. Караулов,

467

А. И. Коновалов, В. А. Ржевский (прогрессисты), П. Н. Милюков, Н. В. Некрасов (кадеты), А. Ф. Керенский (трудовик), Н. С. Чхеидзе (меньшевик), В. В. Шульгин (националист). До 2 (15) марта Комитет выполнял функции правительства, пытался подчинить себе Петроградский гарнизон, разоружить рабочую милицию, назначил комиссаров в государственные учреждения. Он договорился с эсеро-меньшевистским Исполкомом Петроградского Совета о создании Временного правительства, затем стал своеобразным «министерством пропаганды». Комитет вел оборонческую и антибольшевистскую пропаганду, рассылал по стране и на фронт своих комиссаров, издавал «Известия Временного Комитета», листовки; субсидировал контрреволюционные организации. Упразднен 6 (19) октября 1917 г. Канцелярия Комитета была закрыта Советской властью 18 (31) декабря 1917 г. — 122.

21 Петроградский Совет Рабочих Депутатов был образован 27 февраля (12 марта) 1917 г. До переезда в августе 1917 г. в Смольный размещался в Таврическом дворце. В состав Исполкома Совета, большинство в котором принадлежало меньшевикам и эсерам, от большевиков первоначально вошли А. Г. Шляпников и П. А. Залуцкий — члены Русского Бюро ЦК РСДРП. По инициативе большевиков 1 (14) марта в Исполком были избраны представители от солдат и матросов. Образовался единый Совет Рабочих и Солдатских Депутатов. — 127.

22 «Известиям — газета, орган Петроградского Совета. После образования на I Всероссийском съезде Советов Рабочих и Солдатских Депутатов ЦИК Советов с 1 (14) августа 1917 г. орган ЦИК и Петросовета. Выходила ежедневно с 28 февраля (13 марта) 1917 г. в Петрограде. — 130.

23 Автором допущена неточность: в начале 1917 г. Северо-Западного фронта на театре военных действий русской армии уже не существовало (он действовал с августа 1914 г. по август 1915 г.). Во время, о котором идет речь в книге, подступы к Петрограду прикрывал Северный фронт (действовал с августа 1915 г. по март 1918 г.).- 140.

24 Нельзя согласиться с утверждением автора о том, что поскольку представители эсеров, меньшевиков и других политических партий о своей работе среди войск Петербургского гарнизона не говорили, то, стало быть, подпольной деятельности среди военных никто, кроме большевиков, и не вел. Обнаруженные после выхода книги А. Г. Шляпникова документальные материалы опровергают эту версию. Фактически все существовавшие в годы первой мировой войны политические партии были заинтересованы в привлечении на свою сторону солдатских масс и соответствующую работу в армии осуществляли, хотя результаты ее, степень популярности партий были различны. — 140.

25 Манифест ЦК РСДРП «Ко всем гражданам России» был написан 27 февраля (12 марта) 1917 г. В. И. Каюровым и М. И. Ха-харевым и распространен в виде листовки (см.: КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. Т. 1. 1898 — 1917. М., 1970. С. 427 — 428). В «Правде» от 5 марта 1917 г. манифест перепечатан с ошибочной датой написания 26 февраля, — 163.

26 В феврале 1917 г, большевиков насчитывалось около 24 тыс. человек. Из них в Петроградской партийной организации 2 тыс., в

468

Московской — 600, Екатеринославской — около 350, Киевской — 200 человек. — 180.

27 Из протокола Учредительного собрания по организации Временного Петербургского комигета РСДРП следует, чго оно состоялось не 1 (14), а 2 (15) марта 1917 г. После обмени мнениями собрание, признав себя полномочным, «ввиду важности собыгий, по-сгановило выбра1ь из числа присутствующих Временный Пеюрбург-ский комитет» (см.: Первый легальный ПК большевиков в 1917 году. М., 1927 С. 1 — 8). — 182.

28 Первое заседание Исполкома Петроградского Совета, состоявшееся в ночь с 27 февраля (12 марта) на 28 февраля (13 марта) 1917 г., постановило приступить к созданию рабочей милиции. Выборы в милицию проходили на общих собраниях рабочих 28 февраля и 1 (14) марта. Вечером 28 февраля городская дума распорядилась о создании городской милиции во главе с гласным думы архитектором Д. А. Крыжановским. Она формировалась из числа студентов, юнкеров, военных. Постановление о создании военно-милиционной комиссии было принято 3 (16) марта 1917 г. 7 (20) марта Исполком Петроградского Совета решил объединить рабочую милицию с общегородской. Однако на практике это объединение носило во многом формальный характер. Окраинные, пролетарские кварталы оставались под контролем рабочей милиции. 1 (14) мая 1917 г. городская дума приняла «Временное положение» об устройстве и составе милиции. Согласно положению общее руководство милицией осуществлял городской голова, а непосредственного ее начальника избирала дума сроком на 3 года, Предусматривалось также учреждение совета милиции. — 183.

29 «Приказ № I» о демократизации бывшей царской армии и флота, принятый Петроградским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов 1 (14) марта 1917 г., узаконил солдатские комитеты, наделил солдат гражданскими правами, ввел равноправие их с офицерами вне службы, отменил титулование и т. д. Он получил силу закона во многих частях русской армии, способствовал демократизации и революционизированию армии и флота. Сразу после опубликования «приказа № I» Петроградского Совета против него единым фронтом выступили генералитет, ЦК кадетской партии и Союз офицеров-республиканцев Петроградского гарнизона. Они заявили, что приказ разрушает армию. Как известно, «приказ № I» не вводил выборности командного состава, но солдаты, исходя из духа этого документа, по которому комитеты наделялись властью в частях и соединениях, немедленно начали путем выборов определять, кто из офицеров может занимать командные должности, а кто должен быть удален из части. Эти действия солдатских масс расходились с замыслами соглашательского руководства Петроградского Совета, которое рассчитывало с помощью «приказа № I» восстановить дисциплину и порядок в гарнизоне столицы, не посягая на власть командного состава. — 188.

30 См. настоящее издание, т. 1, примечание 39. — 211.

31 См. настоящее издание, т. 1, примечание 14. — 211.

32 А. Г. Шляпников имеет в виду Петроградский Совет Рабочих Депутатов. — 215.

33 Заседание Петербургского Комитета РСДРП 3(16) марта

469

1917 г. проходило в кабинете заведующего Петроградской Биржей труда Л. М. Михайлова (Политикуса). — 218.

34 А. Г. Шляпников дает весьма объективную оценку взаимодействия политических партий России в первые дни после свержения самодержавия. Именно в то время возникли и несколько недель имелись большие возможности как для взаимодействия ряда партий, так и для компромиссных, широких левоблокистских решений на путях перехода от буржуазно-демократической к социалистической революции. — 220.

36 В декларации от 2(15) марта 1917 г. Временное правительство заявило о созыве Учредительного собрания. 14 (27) июня Временное правительство приняло постановление о назначении выборов в Учредительное собрание на 17 (30) сентября, однако в августе перенесло их на 12 (25) ноября. Выборы в Учредительное собрание состоялись уже после победы Великой Октябрьской социалистической революции, в установленный срок — 12 (25) ноября 1917 г. Они проводились по старым спискам и по положению, утвержденному Временным правительством, и проходили в обстановке, когда значительная часть народа еще не успела осмыслить значения социалистической революции. В итоге большинство на Учредительном собрании, открывшемся 5 января 1918 г. в Петрограде, принадлежало партии правых эсеров. Собрание отказалось признать «Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа», Октябрьскую революцию и Советскую власть. Декретом ВЦИК. 7 января 1918 г. Учредительное собрание было распущено. — 220.

36 «Сельский вестник» — издание официального органа царского правительства — «Правительственный вестник»; выходило в Петербурге (Петрограде) в 1881 — 1917 гг. — 228.

37 «Прибой» — легальное большевистское книгоиздательство, созданное в Петербурге в начале 1913 г. Через год прекратило свою деятельность и возобновило ее в марте 1917 г. В 1918 г. влилось в издательство «Коммунист» ~ 228.

88 1 (14) марта 1917 г. состоялось общее собрание большевиков Выборгского района Петрограда, выдвинувшее требование создания Временного революционного правительства из состава Петроградского Совета. — 228.

з9 Вопрос об организации партийной работы среди войск обсуждался на заседании Петербургского комитета РСДРП 3 (16) марта 1917 г.; решено было организовать военно-милиционную комиссию. 10 (23) марта ПК вынес постановление об организации Военной комиссии, которой поручалась разработка организационных форм работы в войсках. В связи с тем что задачи Военной организации значительно возросли и вышли за рамки работы в Петроградском гарнизоне, вопрос этот 10 (23) апреля был поставлен на заседании ЦКРСДРП(б). — 230.

40 Стачечное движение в Петрограде в январе — феврале 1917 г. — одна из форм борьбы российского пролетариата против царизма и капитализма в преддверии и в период Февральской революции. Стачки носили главным образом политический характер. Их организаторами и руководителями были нелегальные большевистские организации. Стачка 9 (22) января, в годовщину «Кровавого воскресенья», была крупнейшей за время первой мировой войны. По офй-

470

циальным данным, в Петрограде в ней участвовало около 145 тыс. рабочих 112 предприятий, в Москве — около 32 тыс. рабочих 51 предприятия. Всего по стране, по неполным данным, в январе было 389 стачек (264,9 тыс. человек), в том числе 228 политических (162 тыс. человек, или 61,1% стачечников), в феврале — 963 стачки (438,8 тыс. человек), из них — 912 политических (412,8 тыс. человек, или 95,3%). В авангарде стачечного движения шел петроградский пролетариат, на долю которого приходилось около '/2 стачечников.

Стачки, демонстрации и митинги, начавшиеся в Петрограде 23 февраля (8 марта), переросли 25 февраля (10 марта) во всеобщую политическую стачку. 25 и 26 февраля (10 и 11 марта) бастовало 306,5 тыс. человек, то есть около 80% пролетариев столицы.

Выступление петроградских рабочих, поддержанных солдатами, обеспечило свержение царизма и победоносный исход Февральской революции. Всеобщая политическая стачка охватила почти всю страну. В первой половине марта в ней участвовало свыше 1 млн человек — 231.

41 Ставка Верховного главнокомандующего — высший орган управления действующей армией и флотом, местопребывание Верховного главнокомандующего вооруженными силами России во время первой мировой войны. К 1 (14) ноября 1917 г. в Ставку входило 15 управлений, 3 канцелярии и 2 комитета (всего свыше 2 тыс. генералов, офицеров, чиновников и солдат). Первоначально находилась в Бара-новичах, с 8 (21) августа 1915 г. — в Могилеве. — 231.

42 В письме военного министра М. А. Беляева в Ставку от 14 (27) февраля 1917 г. предлагалось для борьбы с забастовщиками Петрограда использовать казачью конницу. Применение ее позволяло обойтись без стрельбы (неизбежной при использовании пехоты) и, следовательно, без кровопролития и жертв, всегда осуждаемых в обществе. При численности рабочего населения Петрограда, превышающей 500 тыс. человек, представлялось необходимым иметь в составе гарнизона Петрограда постоянно 12 сотен казаков, из коих две сотни предполагалось откомандировать для несения службы в Царское Селе. — 231.

43 Северный фронт в период первой мировой войны в России существовал с августа 1915 г. по март 1918 г. Протяженность в 1917 г. — 280 км (от Рижского залива до Двинска, затем к югу до местечка Видзы в Северной Белоруссии, где проходила разграничительная линия с Западным фронтом). Прикрывал подступы к Петрограду. Войска Северного фронта участвовали в Нарочской (1916 г.) и Митавской (1917 г.) операциях, в июньском (1917 г.) наступлении русской армии, а также отражали германское наступление в районе Риги. В состав фронта входили XII, V и I армии. Общая численность офицеров, солдат и чиновников на 1 (14) марта 1917 г. — 1336601 человек. Штаб Северного фронта находился в Пскове. — 234.

44 Западный фронт в период первой мировой войны в России существовал с августа 1915 г. по апрель 1918 г. Протяженность в 1917 г. — около 500 км (от местечка Видзы, к югу от Двинска до Припяти). Войска фронта участвовали в Виленской (1915 г.), Нарочской (1916 г.) операциях, в летнем наступлении 1916 г. и июньском наступлении 1917 г.; сыграли важную роль во время Октябрьского вооруженного восстания 1917 г. в своем регионе, Петрограде и Москве. В состав фронта входили III, X, II армии. Общая числен-

471

ность офицеров, солдат и чиновников на 1 марта 1917 г. — 16206'24 человека. Штаб находился в Минске. — 234.

45 Царское Село (ныне г. Пушкин) — город в 25 км от Петрограда. До Февральской революции 1917 г. в Александровском дворце Царского Села находилась постоянная резиденция Николая II и царской семьи. Здесь с 9 (22) марта до начала августа 1917 г. он содержался под арестом. В Царском Селе размещались 1-й и 4-й лейб-гвардии стрелковые резервные полки, 1-й стрелковый полк увечных воинов и другие воинские части. — 236.

46 Московский военный округ создан в 1864 г. В 1917 г. включал полностью или частично территорию Московской, Владимирской, Костромской, Нижегородской, Ярославской, Вологодской, Тверской, Тульской, Рязанской, Орловской, Тамбовской, Пензенской, Воронежской губерний. 17 (30) апреля 1917 г. из Киевского военного округа в состав Московского были переданы Курская и Харьковская губернии. Округ был общегосударственной базой пополнения всех фронтов всеми видами ресурсов, прежде всего людскими. К весне 1917 г. на его территории дислоцировалось 77 пехотных и 6 кавалерийских запасных полков, 2 запасные артиллерийские бригады, 2 ополченских корпуса и другие (всего около 1 млн солдат, 13 тыс. офицеров). В январе — октябре 1917 г. округ направил в действующую армию 526 чыс. человек. — 239.

47 В марте — июне 1917 г. для давления на Временное правительство с целью обеспечить дальнейшее участие России в войне Петроград посетили лидеры западноевропейских социалистических партий: французский министр Альбер Тома, бельгийский министр Эмиль Вандервельде, английский министр Артур Гендерсон. В России побывали также делегации: французская — депутаты парламента Марсель Кашен, Эрнст Лафон, Мариус Муте; английская — лейбористы Вильям Торн, Джеймс О'Греди, Стивен Сандерс; итальянская — депутаты парламента Раймондо, Лерда, Лабриола, Каппа, а также один из лидеров американской социалистической партии — Чарльз Руссель и вице-председатель американской федерации труда Джеймс Дункан, сопровождавшие сенатора Рута. — 242.

48 В проекте манифеста содержалось требование довести войну до победного конца, а также признавалось необходимым «призвать ответственное перед представителями народа министерство, возложив образование его на председателя Государственной Думы Родзянко, из лиц, пользующихся доверием всей России». В документе выражалась надежда, что эта мера поможет престолу победить в войне. Царь Николай II разрешил 2 марта 1917 г. в 5 часов 15 минут объявить этот манифест. — 243.

49 Речь идет о попытке принудить Николая II отречься от престола в пользу 15-летнего сына Алексея при регентстве великого князя Михаила Александровича. — 243.

50 Кавказский фронт в период первой мировой войны в России существовал с октября 1914 г. до мая 1918 г. Протяженность в 1917 г. — около 1 тыс. км (от города Тире-Болу на турецком побережье Черного моря до Тебриза и Исфахана в Иране). В состав фронта входили: на территории Турции — Кавказская армия, на территории Персии — два отдельных корпуса, две укрепленные позиции (Эрзерумская и Трапезундская) и другие части. Общая числен-

472

ность офицеров, солдат и жновников на 1 марта 1917 г. — 426486 человек. Штаб находился в Эрзеруме, затем в Тифлисе. — 244.

51 Румынский фронт в период первой мировой войны в России существовал с 24 ноября (7 декабря) 1916 г. до начала 1918 г. Протяженность в 1917 г. — 460 км. Войска, входившие в состав фронта, осуществляли оборону южного крыла русского фронта (рубеж Кым-пулунг, устье Дуная), участвовали в летнем наступлении 1917 г. русской армии. В состав фронта входили: IV, VI и IX русские, I и II румынские армии. Общая численность офицеров, солдат и чиновников на 1 марта 1917 г. — 1 520719 человек. Штаб находился в Яссах. Номинально главнокомандующим фронта был румынский король, фактически его помощники — русские генералы. — 244.

52 Речь идет об отречении Николая II в пользу великого князя Михаила Александровича, назначении Г. Е. Львова председателем Совета министров, а великого князя Николая Николаевича — Верховным главнокомандующим. Свое отречение царь объяснял тем, что все будущее отечества требует доведения войны до победного конца. «В эти решительные дни в жизни России почли мы долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение всех сил народных для скорейшего достижения победы и, в согласии с Государственной Думой, признали мы за благо отречься от престола государства Российского и сложить с себя верховную власть.

Не желая расстаться с любимым сыном нашим, мы передаем наследие наше брату нашему великому князю Михаилу Александровичу и благословляем его на вступление на престол государства Российского...» — 250.

53 3 марта 1917 г. в беседе по прямому проводу с генералом Н. В. Рузским председатель Государственной Думы М. В. Родзянко отмечал, что «чрезвычайно важно, чтобы манифест об отречении и передаче власти вел. кн. Михаилу Александровичу не был опубликован до тех пор, пока я не сообщу вам об этом. Дело в том, что с великим трудом удалось удержать более или менее в приличных рамках революционное движение, но положение еще не пришло в себя, и весьма возможна гражданская война. С регентством великого князя и воцарением наследника цесаревича помирились бы, может быть, но воцарение его как императора абсолютно неприемлемо. Прошу вас принять все зависящие от вас меры, чтобы достигнуть отсрочки». — 251.

54 Утверждение автора о том, что «фронтовые части к тому времени все уже примкнули к революционному движению» (март 1917 г.), весьма сомнительно, к тому же затушевывает сложные политические процессы, происходившие в армии; не учитывает наличие в ней целого ряда привилегированных воинских частей (лейб-гвардии, «диких дивизий» и т. д.). Как известно, наиболее революционизированными были войска Северного фронта. В то же время в значительно меньшей степени революционные процессы охватили Кавказский и Румынский фронты. Эта тенденция прослеживалась в течение всего 1917 г. — 256.

55 9 (22) марта 1917 г. комиссары Временного Комитета, члены Государственной Думы А. А. Бубликов, В. М. Вершинин, С. Ф. Гри-бунин, С. А. Калинин сообщали Временному Комитету Государственной Думы: «...ровно в 3 часа дня поезд с комиссарами Гос. думы прибыл на ст. Могилев. Здесь депутаты были встречены высшими

473

служащими железной дороги во главе с товарищем министра путей сообщения на фронте генералом Кисляковыи. Кроме того, на вокзале собралось большое количество публики. После кратких приветственных речей депутатов Бубликова и Грибунина комиссары, при криках «ура», на автомобиле отправились в штаб главнокомандующего, где имели 20-минутную беседу с генералом Алексеевым. А. А. Бубликов предъявил генералу Алексееву предписание Временного правительства о лишении свободы бывшего императора. Генерал Алексеев сообщил комиссарам, что императорский поезд уже готов к отправлению и ожидает распоряжения комиссаров. Комиссары потребовали, чтобы им был представлен полный список лиц, сопровождающих Николая II. Список заключал имена 47 лиц, от свиты до прислуги включительно. В список был включен, между прочим, флаг-капитан адмирал Нилов, которому было предложено оставить поезд, что он и исполнил.

Вслед за комиссарами Государственной Думы на вокзал прибыл начальник штаба главнокомандующего генерал Алексеев.

Отрекшийся император в это время находился в соседнем поезде вдовствующей императрицы Марии Федоровны. Генерал Алексеев сообщил отрекшемуся императору постановление Временного правительства.

По приказу генерала Алексеева в распоряжение комиссара был дан наряд солдат в 10 человек гвардейского железнодорожного батальона под командой унтер-офицера. Когда все было готово, отрекшийся император перешел из вагона царицы-матери в императорский поезд.

Находившиеся на перроне лица хранили полное молчание. У окна своего вагона стояла царица-мать, наблюдая за всем происходившим.

Поезд был сформирован в обычном составе и заключал в себе 10 вагонов. Вагон комиссаров был прицеплен в конце поезда. В свитском вагоне заняли места генерал-майор князь Долгоруков, генерал-майор Нарышкин, флигель-адъютант полковник герцог Лейхтенберг-ский, флигель-адъютант полковник Мордвинов и лейб-хирург профессор Федоров.

В 4 часа 50 минут поезд отбыл из Могилева. При отъезде поезда не было ни приветствий, ни враждебных возгласов. Собравшаяся публика молча приветствовала стоявших у окна последнего вагона комиссаров Государственной Думы...

Поезд подошел к Царскосельскому павильону в 11 часов 30 минут утра 9 марта. Ко времени подхода поезда на перроне находились: начальник Царскосельского гарнизона, комендант станции и другие начальствующие лица.

Вышедши из своего вагона, комиссары спросили начальствующих лиц, встречавших поезд, имеют ли они инструкции для принятия в свое распоряжение отрекшегося императора.

Начальник Царскосельского гарнизона и другие начальствующие лица заявили, что все инструкции ими получены от Временного правительства через командующего войсками Петроградского военного округа. Ввиду этого комиссары признали свою миссию оконченной и по соединительной ветке отбыли в Петроград» — 258.

56 Инструкция начальнику гарнизона г. Царское Село по охране Александровского дворца:

«1) Караулы по охране Александровского дворца занимать по очереди от всех запасных полков и батальонов вверенного вам гарнизона. Кроме караульного наряда назначать ежедневно во дворец

474

дежурного офицера, которому строго руководствоваться изложенными в инструкции указаниями.

2) От бывшего собственного конвоя назначать только конные дозоры для охраны г. Царское Село и ближайших окрестностей, для чего установить районы.

3) Посты от дворцовой полиции, несшей до 8 сего марта охрану дворцов и прочих служб бывшего министерства двора, немедленно снять.

4) Допускать выход отрекшегося императора и бывшей императрицы на большой балкон дворца и в части парка, непосредственно прилегающие к дворцу, в часы, по их желанию, в промежуток между 8 часами утра и 6 часами вечера. В означенные часы дежурному офицеру находиться при отрекшемся императоре и бывшей императрице и распоряжением караульного начальника усиливать внешнюю охрану дворца.

Подъезды: средний и № 2 и 3 закрыть для проезда во дворец и выхода из него.

Подъезды же № 1 и 4 оставить открытыми, установив здесь пропускные посты.

5) Все лица бывшей свиты, означенные в прилагаемом списке и пожелавшие по своей воле временно остаться в Александровском дворце, не имеют права выхода из дворца, подчиняясь в отношении выхода в парк и сношения правилам, установленным настоящей инструкцией.

6) Без разрешения моего никакого свидания с лицами, содержащимися в Александровском дворце, не допускать.

7) Письменные сношения со всеми лицами, находящимися вне дворца, допускать только через штабс-ротмистра Коцебу, которому надлежит подвергать строгому просмотру все письма, записки и телеграммы, пропуская из них самостоятельно лишь необходимые сношения хозяйственного характера и сообщения о здоровье, медицинской помощи и т. п. Все остальное подлежит представлению через вас в штаб округа.

8) Телефоны, находящиеся во внутренних покоях дворца, снять, телефонное сношение допускать только по телефону в комнате дежурного офицера в присутствии последнего или штабс-ротмиетра Коцебу.

9) В случае необходимости вызова врачей-специалистов из Царского Села и Петрограда для оказания медицинской помощи таковых следует допускать во дворец при постоянном сопровождении дежурного офицера.

10) Все продукты, доставляемые во дворец, должны быть передаваемы оставшейся во дворце прислуге в присутствии дежурного офицера или щтабс-ротмистра Коцебу, в обязанность которых вменяется не допускать никаких разговоров относительно внутренних лиц дворца.

11) Живущие в отдельном от дворца здании инженеры Шведе и Легович и квартирмейстер Донини допускаются в Александровский дворец только в случае необходимости осмотра помещений, но лишь в сопровождении дежурного офицера, причем сношения их с гр. Бенкендорфом допускать исключительно в присутствии штабс-ротмистра Коцебу или дежурного офицера.

12) О всех происшествиях коменданту дворца доносить мне по команде и, кроме того, немедленно докладывать по телефону.

Подписал: главнокомандующий войсками Петроградского военного округа генерал-лейтенант Корнилов.

475

С подлинным верно, начальник штаба грнерал-майор Рубец-Матльский.

Сверял: старший адъютант полковник Телесницкий». — 260.

57 Юго-Западный фронт в период первой мировой войны в России существовал с августа 1914 г. до декабря 1917 г. Протяженность в 1917 г. — 615 км (от реки Припять в Белоруссии до г. Кимполунг в Румынии). В состав фронта входили: Особая, XI, VII, VIII — до 25 июля (7 августа) 1917 г. — армии. Общая численность офицеров, солдат и чиновников на 1 марта 1917 г. 2281 016 человек. Штаб находился в Каменец-Подольском, потом в Бердичеве. — 274.

58 Всего за годы первой мировой войны в России было мобилизовано 16 млн человек. Страна потеряла убитыми и умершими от ран 1,8 млн человек. — 291.

59 Первая мировая война (1914 — 1918 гг.) началась между восемью государствами Европы (Германия и Австро-Венгрия и противостоящие им Великобритания, Франция, Россия, Бельгия, Сербия и Черногория), со временем она охватила 38 государств (в том числе на стороне Антанты — 34) с населением свыше 1,5 млрд человек. Война длилась свыше 4 лет, в ней участвовало 2/з населения земного шара, общая численность действовавших армий — около 37 млн человек (январь 1917 г.), а всего мобилизованных за годы войны — около 70 млн человек. Протяженность фронтов достигала 2,5 — 4 тыс. км, людские потери сторон составили 9,5 млн убитыми и 20 млн ранеными. — 291.

60 Мнение начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал-адъютанта Алексеева, высказанное им 9 января 1917 г. в Севастополе, сводилось к тому, что нельзя переносить центр тяжести борьбы на Балканский полуостров, поскольку изменилась стратегическая обстановка. Главный удар необходимо сосредоточить на Юго-Западном фронте, поскольку там дислоцировалась большая часть русских войск и оттуда наносился бы «главный удар в наиболее чувствительном для неприятеля направлении». — 296.

61 Содержание приказов полностью повторяет их изложение А. Г. Шляпниковым в тексте. — 307.

62 Солдатские комитеты (на флоте — судовые комитеты) — выборные политические организации в русской армии от фронта до роты (март 1917 г. — март 1918 г.). Начало их образованию положил «приказ № I» Петроградского Совета от 1 (14) марта 1917 г. (см. примечание 29). Комитеты сыграли важную роль в демократизации и завоевании солдат и матросов на сторону социалистической революции, формировании частей Красной Армии. Прекратили свою деятельность с демобилизацией старой армии. — 310.

63 В обращении великого князя Н. Н. Романова к населению Кавказа сообщалось, что император Николай II 2 (15) марта 1917 г. отрекся от престола в пользу своего брата великого князя Михаила Александровича. Однако последний, по причине вооруженного восстания в обеих столицах, отказался взять на себя власть до решения Учредительного собрания. Далее звучал призыв подчиниться власти Временного правительства и Государственной Думы, которые только единственно, по мнению автора, и могли спасти Россию и армию от гибели. Относительно государственного строя он предлагал ждать решения Учредительного собрания, — 326.

476

64 В письме М. 11. Романоаой, написанном ею на английском языке, в частности, выражалась тревога за судьбу арестованного Николая II, звучала попытка обвинить во всем происшедшем с царской фамилией жену царя АЛИС (Александру Федоровну); выясня лись дальнейшим намерения членов семы) бывшей царской фамилии. — 3?8.

65 Солдатский вопрос обсуждался 28 февраля (13 марта) 1917г. на заседании Исполкома Петроградского Совета в связи с попыткой Временного Комитета Государственной Думы «к водворению порядка» в гарнизоне посредством приказа от 28 февраля. Последний был расценен солдатами как попытка разоружить и арестовать их по возвращении в свои казармы. Итогом обсуждения солдатского вопроса было решение Петроградского Совета от 1 (14) марта, в котором предлагалось обратиться к гарнизону столицы с воззванием, призывающим оружия не выдавать, выбирать солдатские комитеты, определяющие внутренний распорядок жизни воинской части, организовываться в Советы рабочих и солдатских представителей. — 337.

66 1 (14) марта 1917 г. на заседании Петроградского Совета обсуждались «солдатские вопросы» (об отношении солдат к офицерам, Военной комиссии Государственной Думы и ее распоряжениям и некоторые другие). Выступавшие на заседании солдаты запасных батальонов гвардии Финляндского, Литовского и других полков рассказывали о деятельности солдатских комитетов, возникших в отдельных частях 27 — 28 февраля (12 — 13 марта) (например, в запасном батальоне гвардии Преображенского полка), и указывали на необходимость создания подобных комитетов в других частях гарнизона.

На заседании было принято «Воззвание к гарнизону», опубликованное в «Известиях Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов» 2 (15) марта. В нем, в частности, предлагалось «выбрать ротные и батальонные комитеты, которые бы заведовали всем внутренним распорядком полков». На его основе специальной комиссией Совета из солдат и матросов, которую возглавил член Исполкома Н. Д. Соколов, и был выработан текст «приказа № I». Форма приказа, как наиболее революционизирующая, была придана документу по настоянию представителей войсковых частей. В ночь на 2 марта приказ был выпущен в виде листовки, на следующий день опубликован в «Известиях Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов», а 7 (20) марта — в «Правде.». — 337.

67 5 марта 1917 г. генерал Н. В. Рузский в телеграмме командующим армиями предписывал разъяснить солдатам, что «приказ № I» относится только к гарнизону Петрограда, а на Северном фронте действуют «приказы, исходящие от войсковых начальников этого фронта или из Ставки». Однако в явочном порядке положения «приказа № I» осуществлялись и в действующей армии. — 338.

68 9 (22) марта 1917 г. «Общие права солдат» были представлены от имени Исполнительной комиссии Солдатской секции Петроградского Совета на утверждение солдатских представителей и были приняты в виде «Постановления общего собрания Совета Солдатских Депутатов от 9 марта 1917 года», которое было опубликовано 15 (28) марта в «Известиях Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов». Однако постановление, принятое под напором

477

солдатских депутатов как революционный приказ, не было проведено в жизнь. — 358.

69 «Московские ведомости» — газета, издавалась с 1756 г. Московским университетом. В 1905 — 1917 гг. — один из главных органов черносотенцев. — 359.

70 См. настоящее издание, т. 1, примечание 54. — 359.

71 «Русское слово» — ежедневная газета, издавалась И. Д. Сытиным. Выходила в Москве с 1895 г. Защищала интересы русской буржуазии с умеренно-либеральных позиций. Это была первая российская газета, направившая собственных корреспондентов во все крупные города страны и многие столицы мира. В ноябре 1917 г. за публикацию антисоветских статей закрыта. — 360.

72 «Утро России» — буржуазная газета, орган московских промышленников, издавалась в Москве в 1907 г. и (с перерывом) в 1909 — 1918гг. — 360.

73 См. настоящее издание, т. 1, примечание 34. — 362.

74 «Русская воля» — ежедневная буржуазная газета, основана министром внутренних дел А. Д. Протопоповым. Выходила в Петрограде с 15 (28) декабря 1916 г. по 25 октября (7 ноября) 1917 г. После Февральской революции 1917 г. призывала к продолжению войны, выступала на стороне Временного правительства, занимала враждебную позицию по отношению к большевикам и Советам. Закрыта Военно-революционным комитетом при Петроградском Совете. — 362.

75 «Новое время» — ежедневная газета. Выходила в Петербурге с 1868 по 1917 г.; принадлежала разным издателям и неоднократно меняла свое политическое направление. С 1905 г. — орган черносотенцев. После Февральской революции 1917 г. с контрреволюционных позиций вела бешеную травлю большевиков. Закрыта Военно-революционным комитетом при Петроградском Совете 26 октября 1917 г. — 363.

76 «Современное слово» — кадетская газета, издавалась в Петербурге в 1907 — 1918 гг. — 364.

77 Неточно указано название газеты. Следует читать «Петербургская газета» — выходила в 1867 — 1917 гг. — 364.

78 См. настоящее издание, т. 1, примечание 37. — 364.

79 «Рабочая газета» — газета меньшевиков. Издавалась в Петрограде в марте — ноябре 1917 г. С 30 августа (12 сентября) 1917 г. — орган меньшевистского ЦК. — 365.

80 «Социал-демократ» — газета, орган Московского бюро ЦК и МК РСДРП(б), с 16-го номера — Московского областного бюро ЦК и МК РСДРП (б), а с 61-го — Московского областного бюро, МК и Московского окружкома РСДРП(б). Выходила в Москве ежедневное 7 (20) марта 1917 г. по 15 марта 1918 г. В 1917 г. вышло 246 номеров. В редакцию входили: Н. И. Бухарин, М. С. Ольминский, И. И. Скворцов-Степанов, В. И. Соловьев, А. А. Сольц, Ем. Ярославский и другие. В марте 1918 г. в связи с переездом Советского правительства в Москву газета слилась с «Правдой». — 368.

81 III Интернационал (Коммунистический) — создан на I конгрессе Коммунистического Интернационала, проходившего в Москве 2 — 6 марта 1919 г. На конгресс прибыли 52 делегата из 30 стран. Представители коммунистических партий приняли решение о создании III,

478

Коммунистического Интернационала; одобрили тезисы В. И. Ленина о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата; утвердили платформу Коминтерна; обратились к пролетариям всего мира с манифестом, в котором призывали к решительной борьбе за пролетарскую диктатуру, за победу Советов во всех странах мира, — .368.

82 См.: Известия. 1917. 9 марта. — 380.

83 Профсоюзы рабочих и служащих — возобновились после победы Февральской революции 1917 г. Они строились по профессиональному принципу. Профсоюзных ячеек на предприятиях не было. Низшей ступенью в структуре профсоюзных органов считалось районное, городское объединение металлистов, химиков, печатников и т. д. На одном и том же предприятии группы рабочих входили в различные профсоюзы в зависимости от профессии. К октябрю 1917 г. в Петрограде в профсоюзы было организовано 560 тыс. рабочих. — 387.

84 Рабочая милиция — вооруженная организация из рабочих промышленных предприятий. Образована после Февральской революции 1917 г. в большинстве городов и рабочих поселков. Рабочая милиция Петрограда создана по постановлению Петросовета, принятому в ночь на 28 февраля (13 марта) 1917 г. Эсеро-меньшевистское руководство Советов в марте — апреле приняло ряд решений об объединении рабочей милиции с так называемой гражданской (народной) милицией (законодательно оформлена постановлением Временного правительства 17 (30) апреля 1917 г.; подчинялась городским управам и Главному управлению милиции МВД). В результате рабочая милиция как самостоятельная организация по охране порядка почти повсеместно прекратила существование. Однако в Петрограде соглашателям не удалось ликвидировать рабочую милицию, хотя формально по постановлению Исполкома Петросовета от 7 (20) марта ее слили с народной милицией. Число рабочей милиции сократилось с 10 — 12 тыс. в марте до 2,5 — 3 тыс. в июне. Сокращение рабочей милиции поставило перед большевиками задачу создания из рабочих вооруженной организации, не связанной с необходимостью добиваться оплаты ее капиталистами, — Красной гвардии. Многие из рабочих-милиционеров перешли в красногвардейские отряды и дружины. Разновидностью рабочей милиции была заводская милиция, охранявшая предприятия. После июльских событий 1917 г. отряды милиции в основном слились с Красной гвардией. — 389.

85 Речь идет о милиции Временного правительства. 10 (23) марта 1917 г. Временное правительство в целях централизации руководства милицией и использования ее в своих интересах официально упразднило департамент полиции и в составе министерства внутренних дел утвердило Временное управление по делам общественной полиции (15 (28) июня переименовано в Главное управление по делам милиции — Главмилиция). До 60% сотрудников его были чиновники из бывшего департамента полиции. Заведовал управлением товарищ министра внутренних дел кадет Г. Д. Сидамон-Эристов. Особую значимость приобрел осведомительный отдел, собиравший сведения о волнениях, забастовках и т. п.

17 (30) апреля Временное правительство утвердило Временное положение о милиции как исполнительном органе государственной власти на местах. В нем определялись штаты уездной и городской милиции, ее функции и задачи, для начальников устанавливался образовательный ценз. Но на местах Временное положение часто не выполнялось, Советы не признавали назначенных начальников ми-

479

лиции и выбирали своих представителей. Нередко Советы создавали свои органы милиции, не подчинявшиеся Главмилиции. На 1(14) ав густа 1917 г. Главмилиция создала местные органы лишь в 27 губерниях, да и те не были надежны: рядовые милиционеры нередко поддерживали революционные выступления масс. После Великой Октябрьской революции милиция Временного правительств былч упразднена и создана Рабоче-крестьянская милиция. - 389.

86 Имеется в виду Красная гвардия — основная форма организации вооруженных сил рабочего класса во время подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции и в начальный период гражданской войны. Первые шаги по организации Красной гвардии были предприняты в конце марта — начале апреля 1917 г. по инициативе большевиков Петрограда, Москвы, Одессы, Харькова и др. 17 (30) апреля собранием представителей рабочих дружин в Петрограде была образована комиссия по формированию Красной гвардии. 14 (27) апреля решение создать Красную гвардию принял МК РСДРП (б). Красная гвардия строилась на принципе добровольного участия в ней рабочих. Меньшевики и эсеры почти повсеместно выступили против ее создания, аргументируя это тем, что при наличии революционной армии пролетариату незачем иметь свою боевую организацию. 29 апреля (12 мая) бюро Исполкома Петросовета постановило «предложить товарищам из Красной гвардии никаких ни организационных, ни агитационных шагов не предпринимать». Попытка большевиков создать в Петрограде общегородскую организацию Красной гвардии не удалась. В социально-политических условиях первых месяцев революции предпринять такой шаг без ведома Петроградского Совета было невозможно. Поэтому в дальнейшем создание отрядов Красной гвардии взяли на себя районные организации РСДРП (б) и фабзавкомы. Они создавались по производственному признаку — на предприятиях, но в отдельных городах были общегородские или районные отряды, дружины или отряды при Советах, реже — при комитетах РСДРП (б).

Массовое создание отрядов Красной гвардии началось в период борьбы с корниловщиной. Только в Петрограде в отряды красногвардейцев записались тысячи рабочих. Большая заслуга в их обучении принадлежала Военной организации при ЦК РСДРП (б), которая уже в сентябре развернула регулярные занятия на 79 предприятиях Петрограда. Большевики готовили Красную гвардию как главную силу вооруженного восстания. К 20 октября (2 ноября) в ее рядах только в Петрограде числилось свыше 20 тыс. вооруженных и обученных бойцов (в ходе восстания — свыше 30 тыс.). По неполным данным, всего по стране до октября 1917 г. в отрядах Красной гвардии состояло свыше 100 тыс. бойцов. — 389.

87 Вопрос об организации партийной работы среди войск обсуждался на заседании Петербургского Комитета РСДРП 3 (16) марта 1917 г. Было решено организовать военно-милиционную комиссию, а 10(23) марта — Военную комиссию, которой поручалась разработка организационных форм работы в войсках. В апреле — мае военные большевистские организации начали создаваться в воинских соединениях на фронте и в тылу. 31 марта (12 апреля) состоялось учредительное собрание Военной организации при ПК РСДРП (б). На нем присутствовали 97 человек от 53 воинских частей Петроградского гарнизона. Была намечена структура Военной организации, избран ее президиум. Военная организация при ПК РСДРП (б), затем при ЦК РСДРП (б) стала общероссийским центром, направлявшим рабо-

480

ту большевистских организаций в армии. В ней активно работали: Н И. Подвойский, С. Н. Сулимов, В. И. Невский, К. А. Мехоношин, II. В. Дашкевич, Г. В. Един и другие. — 391.

88 «Проект основ устава Рабочей гвардии» был опубликован в «Известиях» 28 апреля (11 мая) 1917 г. В проекте говорилось, что Рабочая гвардия создается с целью «охраны завоеваний революции и борьбы с контрреволюционными попытками». В тот же день проект устава обсуждался на собрании делегатов от предприятий в Александровском зале городской думы, где присутствовало 156 человек. — 393.

89 14 (27) марта 1917 г. Петроградский Совет принял манифест «К народам всего мира» (см.: Известия. 1917. 15 марта). В этом документе формально выставлялся тезис об отказе от аннексий и контрибуций. В нем сообщалось о низвержении царской монархии, провозглашались свобода и международная солидарность пролетариата. Выражалась надежда, что Учредительное собрание будет выразителем воли народов России, в которой восторжествует демократическая республика. В обращении звучал призыв к миру, к прекращению братоубийственной войны. — 406.

90 См. настоящее издание, т. 1, примечание 32. — 407.

91 Митрополит Московский в обращении к солдатам сообщил, что в Петрограде победила революция. Он акцентировал внимание на том, что солдат обманывают, заставляя воевать на фронтах первой мировой войны. Митрополит считал, что во всех бедах России виноваты англичане, которые обманули царя, принудив его к войне, чтобы с его помощью овладеть миром. Англичане же, утверждал митрополит, заставили царя отказаться от престола. Он сделал это, поскольку не хотел больше даваться им в обман, поняв всю лживость английской игры. Таким образом, вся тяжесть кровавой войны легла на плечи русского мужика. Страдают от войны и русские матери, жены, дети. Надвигаются, предостерегал митрополит, дороговизна, недостаток хлеба, других продуктов, приближаются нужда и голод.

В обращении предлагалось гражданам забирать свои сбережения из банков и сберегательных касс, чтобы эти деньги не были использованы противником на фронтах против России. Звучал призыв предать суду спрятавшихся в английском посольстве бывших министров-предателей, а все золото царя раздать народу. — 409.

92 А. Г. Шляпников бездоказательно характеризует П. А. Красикова как «колебавшегося между большевиками и меньшевиками». — 422.

93 4 (17) марта 1917 г. на общем собрании петроградских анархистов было решено довести до сведения Петроградского Совета Рабочих и Солдатских Депутатов и министра юстиции А. Керенского требование присутствия представителей от анархистов в Совете, свободы печати анархистских изданий, немедленной помощи освобожденным заключенным, права на ношение всякого оружия. 11 (24) марта 1917 г. петроградская организация анархистов выпустила обращение к рабочим и солдатам, в котором, в частности, говорилось, что после того, когда власть царя, произвола и насилия ниспровергнуты, «все должно принадлежать всем: земля — крестьянину, орудие труда — рабочему». Для достижения полного экономического равенства анархисты призывали к насильственной экспроприации всех

481

благ и имущества господ в общее пользование. Кроме того, они требовали немедленно разрушить органы насилия государства: суды, тюрьмы, полицию — и предлагали провозгласить вольные свободные общины, где не будет господ и рабов, богатых и нищих. — 426.

94 «The Times» («Времена») — газета, главный орган консервативной английской буржуазии, издается с 1785 г. — 426.

95 «The Daily Chronicle» («Ежедневная хроника») — газета английской буржуазии, издавалась в 1855 — 1930 гг. — 427.

96 В протоколе расширенного заседания Исполнительной комиссии ЦК РСДРП от 13 (27) марта 1917 г. записано: «Оставаться в доме Кшесинской, предоставленном Петербургскому Комитету Броневым дивизионом, и поручить Исполнительной комиссии устроить свободный пропуск всех товарищей». В особняке балерины М. Ф. Кшесинской (Кронверкский пр., д. 112; покинут хозяйкой в марте 1917 г.) Петербургский Комитет занимал верхний этаж. В этом же особняке в марте — июне 1917 г. помещались ЦК РСДРП (б), Военная организация большевиков, редакция газеты «Солдатская правда» и солдатский клуб «Правда». — 433.

97 «Военка» — Военная организация при ЦК РСДРП (б) — орган большевистской партии по руководству партийными организациями в армии и на флоте в апреле 1917 г. — марте 1918 г. — 435.

98 Речь идет о VII (Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б), приуроченной Русским Бюро ЦК РСДРП к Всероссийскому совещанию Советов Рабочих и Солдатских Депутатов. Она открылась 24 апреля (7 мая) 1917 г. — 435.

99 Точка зрения А. Г. Шляпникова о том, что соглашатели под напором солдатских масс проводили принципы демократизации армии только в тылу, не соответствует действительности. Представители и большевиков, и меньшевиков, и эсеров вели линию на демократизацию армии и тыловых воинских частей везде, где позволяли возможности, а нередко и с риском для жизни, когда командный состав решительно сопротивлялся таким действиям. — 441.

100 Речь идет о Всероссийском совещании Советов Рабочих и Солдатских Депутатов — происходило 29 марта (11 апреля) — 3 (16) апреля 1917 г. в Петрограде; 480 делегатов представляли 139 Советов, 13 тыловых военных частей, 7 действующих армий и 26 отдельных частей фронтов. Большинство имели меньшевики и эсеры. Повестка дня: отношение к войне, к Временному правительству, организационные вопросы, организация революционных сил, подготовка к Учредительному собранию, продовольственный вопрос, земельный вопрос, вопросы крестьянской жизни, рабочий вопрос и др. 3 (16) апреля совещание избрало в Исполком Петросовета 10 представителей от области и 6 — от армии и флота. Тем самым оно превратило его еще до I Всероссийского съезда Советов Рабочих и Солдатских Депутатов в центральный орган Советов всей страны — 461.

УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН

Абросимов В. М. — 34

Аверьянов II. И. — 350

Авилов Б. В.-130, 401, 438,

440, 442, 453, 454 Аджемов М. С. — 180 Адриан — 280 Акимов — 457 Александр 111 (Романов А. А.) —

118, 147 Александров — 69 Александрович (Ораж П.) — 50, 128, 133, 134, 158, 165, 194, 207, 208, 217 — 219, 224 Алексеев М. В. — 231, 234 — 241, 244, 245, 248, 250, 252-255, 258, 294, 296-303, 324, 325, 328, 355, 358, 398, 418 Алтухов — 316 Ананьин — 316 Андреева — 85 Андогский А. И. — 350 Анин — 215 Аносов Н. С. — 350 Антипов Н. К — 200, 202, 229 Антонов — 382 Арефьев М. И. — 180 Астафьев — 272 Афанасьев — 105 Афанасьев-Климанов Е. А. — 62

Багговут — 268 Баденко В. И. — 186, 189 Базаров В. — 442, 453, 454 Базили — 245 Балабин Ф. И. — 350 Бандровский — 267 Барков И. Г. — 186 Барышников А. А. — 180 Басаков В. П. — 180 Батурский — 132, 169, 224 Бачинский — 322

Беленин А. — см. Шляпников А. Г. Беляев М. А — 55, 71, 135, 231,

233, 313 Бем Э — 100

Бенкендорф А. К. — 260 Бервинов — 98 Берг П. — 424 Бирюков — 271 Благов — 320 Богданов Б. О. — 169, 171, 172,

188, 210, 218, 221, 224, 381,

461

Боков — 88

Бонч-Бруевич В. Д. — 130, 454 Борисов — 172, 186, 215, 224 Бородин — 317 Брак — 430

Брамсон Л. М, — 169, 219, 224 Брауде Л. И. — 58 Брейдо Г. Е — 34 Брусилов А. А. — 174, 244, 279,

294, 295, 304, 322, 353, 354 Бубликов А. А — 258. 272. 274,

280

Бубнов И. М. — 62 Бурнашев Н. — 87 Бьюкенен Д. — 254, 427

Вакуленко — 186

Вандервельде Э. — 431

Васильев — 85

Васильев И. В — 34

Васильчиков — 180

Вах Ф. — 99

Вашев — 76

Вегер — 314

Вершинин — 258

Вильгельм II Гогенцоллерн —

363, 395, 404, 408 Вильяме X. — 242, 243, 252, 253 Винбеог К. — 431

483

Виноградов В. А. — 180 Вирен — 155, 330 Водопьянов — 83 Воейков В. Н — 237 Вознесенский — 120 Волков — 95, 224 Волков Н. К — 180 Болконский — 73 Воронков — 215 Вустин — 100 Выгран — 279

Габсбурги — 447

Галыгерн — 48, 50, 51

Гаугер — 313

Гвоздев К. А. — 34, 51, 124, 126 — 128, 138, 192, 224, 341, 381, 382

Гдовский — 316

Герасимов П. В. — 180

Гесберг — 278

Гессен — 232

Гильбих — 444

Гире — 265

Гогенцоллерны — 406, 447

Годнев И. В. — 180, 252, 325

Голицын Н. Д. — 122, 235, 236, 247

Гольдман — 318

Горбанов — 272

Горбатовский — 305, 321

Гордон Н — 46, 56, 71

Горький А. М. — 57, 122, 123, 135, 136, 138, 169, 367

Грабовский А. — 86

Грибков — 215

Грибунин — 258

Григорьев — 226

Гриневич — 129, 134, 194, 196, 218, 224

Громан В. Г. — 130, 456 — 458, 463, 464

Громов М. — 224

Гронский П. П. — 180

Гротгус — 76

Грушевский — 281

Гурко В. И, — 35

Гучков А. И. — 31,35,36,51,1 "/7, 186, 187, 195, 213, 222, 240, 249, 250, 252, 297 — 301, 305, 306, 311, 322, 325, 330, 337, 340 — 343, 345 — 347, 350, 352 — 354, 398, 399, 405, 411, 413, 440

Гюисманс К. — 431

Давыдов — 267

Дан (Гурвич) Ф. И, — 20

Двукраев — 319

Дементьев — 83

Демидов И. П. — 180

Демьянов — см. Шутко К. И,

Денике — 314

Дмитриев — 100

Дмитрюков И. И. — 122, 175,

235

Долгов Ф — 86 Долгорукий А С. — 260 Доморацкий — 96, 97 Драгомиров А. М. — 304 Дренчук И. — 150 Дроздин — 315 Дубневский — 99 Дубницкий — 74 Дурново П. Н. — 426 Дынников — 317 Дюбуа — 215 Дюмин — 183 Дягилев В. П. — 350

Евдокимов Г. — 313 Евсеев — 85

Егорова (Женя) — 211 Емельянов И. И. — 34 Еремеев К. С. — 230, 445 Ерманский А. К. — 216 Ерохин Л. — 87 Ерошин — 99 Ефименко — 314 Ефремов И. Н. — 180, 288

Жанен П. М — 299, 301 Живец — 99

Животовский Л. — 424 Жуков — 216

Забелин — 313

Забелло Е. — 120

Зайцев И. — 147

Залежский В. Н. — 202, 218,

229, 436 Залуцкий П. А — 21, 78, 95,

126, 128, 129, 131, 134, 170,

171, 179, 194, 197, 204, 218,

437

Занкевич М. И. — 313 Заринг — 312 Заславский — 215 Зензинов В. М. — 169 Зиновьев Г. Е. — 60 Значковский — 72

484

Иванов В. — 216, 217 Иванов Н И — 170, 234, 236,

239, 247 — 249, 253, 257 Иванович — 215 Иванцев — 99 Иконников — 316 Ионасов — 216 Иосс — 100

Кадис — 99

Калинин — 258, 445

Калинин М. И — 229, 230, 452

Калинский — 314

Калугин М. Д. — 180

Каменев Л. Б. — 444, 445, 448 —

452,454

Каменский М. П. — 350 Кампиони — 267 Канторович — 215 Капелинский Н. Ю — 169? 193,

224

Капнист А. Б. — 350 Капнист Д. П. — 180 Капнист 1-й — 180 Карамышев — 317 Караулов М. А — 122, 176, 251,

252

Каргельс — 76 Карлсон К. — 431 Карпов Ю. Г. — 55,71 Кахте — 320, 321 Каюров В. Н. — 58, 62, 69, 81,

105, 109, 110, 138, 211 Керенский А. Ф. — 20, 29, 48 —

51, 55, 90, 95, 113, 122, 126,

128, 130, 132, 133, 175, 179,

180, 185, 195, 207, 209, 210,

213, 215, 217, 219, 221, 227,

240, 252, 255, 258, 259, 280,

281, 322, 325, 413 Кирпичников М. — 147 Кирпичников Т. Н. — 147, 149 —

151

Клемансо Ж. — 428 Клембовский В. Н. — 231 Климчинский — 186 Ковалевский — 119 Коваленко — 73 Козеко — 312 Козловский — 340 Козловский М. Ю. — 219 Козырев Н. — 97 Колпаков — 317 Коновалов А. И, — 36, 38, 51,

122, 175, 195, 213, 281, 325.

380, 385, 413, 440

Корнилов Л. Г.^-259, 260, 312,

343, 344, 345 Корпинский — 317 Красиков П. А — 169, 205, 21Г>,

224, 422, 444 Красовский И — 424 Крогулец — 97 Крыжановский М. А. — 389,

391

Крылов — 118 Крымов — 51 Крюков — 321 Кубень — 73,97 Кудрявцев — 186, 331, 341,

403

Кузьмин И. — 77 Кукель — 357 Куклин А, С — 69, 81, 104, 112,

119

Кулебякин — 83 Кулемин И. — 86, 97 Курилов — 284 Кшесинская М. Ф. — 392, 433,

458, 459, 460

Лазаревич — 313

Лацис М. И. (Дядя) — 211

Лашевич М. М. — 179

Лебедев Д. К — 350

Лебедев К-62, 105, 109, 138

218

Леваятовский К. — 87 Ленин В. И. — 205, 400, 443,

444, 455 Леонтович — 281 Линде Ф. Ф — 186, 189, 224 Линдебаум — 317 Лисин — 101 Лисовский — 98 Литов — 284 Лихаевский — 75 Ллойд Джордж Д. — 427 Лоскутов — 317 Лукашевич — 315 Лукомский А. С. — 232, 237,

241, 242, 244, 245, 294,

355

Лутовинов Ю. X. — 57 Лучкин — 82 Львов В. Н. — 122, 176, 177,

252, 325, 413 Львов Г. Е. — 51, 234, 251, 252,

277, 281 — 283, 288, 298, 324 —

326, 343, 361, 366, 369, 410,

411, 413, 415, 418, 438, 440,

464

485

Маевский Е — 422, 423

Маклаков В. А, — 180, 247

Макогон — 288

Максимов — 331, 332

Маляев — 319, 320

Маниковский А. А. — 316, 317

Мануйлов А. А. — 325

Манусевич-Мануилов — 16, 418

Маркевич — 271

Марков — 150

Мартынов — 317

Марчук — 86

Масальский М. — 101

Масленников А. М. — 180

Масловский — 331

Матаева — 88

Матусов — 137

Матюхин П. — 75

Милюков П. Н — 16, 31, 35, 47, 48, 56, 60, 122, 133, 173, 176 — 179, 193, 195, 208, 209, 213, 214, 220, 234, 245, 250, 252, 253, 325, 355, 394. 396, 405, 408,411,413, 440

Милютин В. П. — 57

Минин К. — 19

Минницкий — 314

Михайлов — 180, 181, 200, 202, 229

Моисеев (Ершистый) — 211

Молотов (Скрябин) В. М. — 21, 57, 78, 89, 126, 129, 131, 138, 163, 165, 170, 194, 197, 202, 204, 215, 218, 228 — 230, 365, 437, 445, 448, 451

Морака — 74

Мордвинов — 260

Мордовии — 97

Москалев — 101

Москов — 272

Морозовский И. И. — 261

Муранов М. К — 437, 444, 445, 446, 448, 452, 454, 461

Мустафин — 316

Мышлаевский А. З. — 350

Назаров Н. И. — 62 Нарышкин К. А. — 260 Невский В. И — 435 Некрасов Н. В. — 122, 175, 235,

252, 325, 413, 415, 418 Непенин А. И. — 157, 331 Нестеренко — 97 НивельР.Ж — 299, 428 Никаноров — 457 Никитин — 267

486

Николай II (Романов Н. А.) — 16, 51, 78, 114, 121, 174, 175, 183, 191, 206, 220, 221, 231, 232, 234 — 237, 240 — 245, 249 — 252, 255, 256, 258 — 260, 294, 305, 324-326, 373, 376, 427, 447, 460

Окунев А. Д. — 350 Ольминский (Александров)

М. С — 89, 230, 434 Орешкин — 88 Орлов — 215 Орса — 84 Осипов Г. И. — 62 Оссис Я. М. — 112

Павленко — 71, 72

Павленков — 215

Павлов Д. А — 58, 61, 62, 69,

81,95, 104, 105, 109, 111, 121,

138, 200 Павлов Н. — 97 Павлова М. Г. — 61, 81, 105,

109, 113, 121 Падерин А. Н — 138, 172, 186,

189, 194

Пальчинский П. И. — 350, 444 Панков Г. Г. — 127, 129, 134,

224, 381, 382 Пантюхин — 31 Пачагло — 85 Пензин — 84

Пепеляев В.~ 156, 180, 330 Петревиц — 215 Петренко — 284 Петров — 215, 381 Петровский Г. И. — 438 Пешехонов А. В. — 20, 132, 169,

219

Пильц — 315 Питирим — 16 Пишон — 428

Плакса-Жданович — 444 Плиссе — 147 Подвойский Н. И. — 435 Подобедов — 83, 97 Пожарский Д. М. — 19 Полетаев Н. Г. — 62 Поливанов А. А. — 307, 350,

351, 353, 356 — 358 Половцев П. А. — 350 Пометов — 216 Попов Н. — 100

Потапов А. С — 187, 342, 350 Прайсер — 85

Преображенский — 313 Пржилуцкий — 314 Протопопов А. Д. — 8, 34, 56,

117 — 119, 122, 231, 232, 233,

247, 318

Пуришкевич В. М. — 51 Пушкин А. С. — 27

Радко-Дмитриев Д. Р. — 289, 303, 304, 318

Распутин Г. (Новых Г. Е.) — 16, 17, 51, 247, 253

Расторгуев — 99

Ренодель П. — 430

Решетик — 226

Ржевский В. А — 122, 176

Родзянко М. В. — 54, 55, 71, 122, 133, 174 — 179, 187, 208, 216, 220, 232 — 235, 238, 241, 242, 244 — 252, 261, 264, 262, 265, 274, 280, 281, 283, 285, 293, 324, 335, 336, 343, 344, 355, 412

Родзянко С. Н. — 180

Родичев Ф. И. — 332

Розенберг В. — 83

Романов А. М. — 254

Романов А. Н. — 51, 214, 249, 251

Романов К. — 51

Романов М. А. — 51, 213, 214, 220, 222, 234, 235, 244, 247, 250 — 252, 280, 290, 324

Романов Н. Н. — 222, 244, 254, 284, 285, 286, 302, 303, 305, 307, 324, 325, 326, 327, 418

Романова М. Ф. — 252

Романова М. П. — 327

Романовы — 16, 36, 192, 214, 221, 222, 245, 258, 290, 305, 327, 336, 375, 376, 446

Ромищевский — 314

Ростовцев Н. А. — 180

Руанет — 314

Рубец-Масальский Ф. В. — 345, 350, 356

Рубцов — 319

Рузский Н. В. — 174, 231, 233, 234, 236, 243 — 251, 253, 294, 295, 318, 340, 353

Рылов — 316

Рябинин А. Н. — 121

Саватеев А. П. — 180 Саввич — 318, 319

Савич Н. В.- 180, 235, 350

Садовский А. Д. — 172, 186, 189, 194

Салтыков — 268

Самарин — 265

Сандецкий — 313, 314

Сапожников — 320

Саттеруп — 300

Сахаров — 244

Свентицкий — 224

Святицкий Н. В. — 381

Семенов — 87

Сероглазов — 147

Сивицкий — 315

Сивоконенко — 313

Силкин — 98

Сироткин Д. В. — 263, 264

Скобелев М. И. — 29, 50, 51, 95, 128, 130, 132, 156, 179, 192, 195, 196, 209, 222, 240, 331 — 333, 341, 342, 415, 454

Скороходов А. К. — 62, 69, 78, 81

Смирнов — 215

Снесарев — 316

Соколов — 186

Соколов Н. Д. — 29, 48, 50, 51, 54, 58, 90, 112, 124, 125, 127 — 130, 133, 134, 158, 189, 192, 341, 342, 415

Соколовский — 169, 224

Соловьев — 314

Спасский — 319-

Спиридонов — 76, 86

Способный — 279

Сталин И. В. (Джугашвили) — 444, 445, 448, 452, 454

Старк Л. — 60, 61

Стасова Е. Д. — 57, 58, 111, 135, 163, 433, 443

Стеклов Ю. (Нахамкис Ю. М.) — 130, 169, 171, 196, 205, 207, 209, 210, 214, 224, 341, 403, 407, 415, 424

Стеценко К. В. — 350

Стецкевич М. И. — 443, 44.4

Стрелков — 271

Стрём Ф. — 431

Стриковский — 87

Стучка П. И. — 219, 229

Суковкин — 277, 278

Сумароков — 51

Сурин — 128, 129, 132

Суханов Н. (Гиммер Н. Н.) — 122, 123, 169, 192 — 196, 205, 207, 209, 224, 381, 403, 415,

487

463 Сухомлинов В. А. — 247

Тенишев — 315 Терещенко М. И. — 213, 252,

325, 405, 413, 415, 418 Титов И. В. — 180 Титоренко А. — 86 Тиханович-Савицкий — 270 Тихомирнов В. А. (Вадим) —

57 Тихонов А. Н. (Серебров) —

122, 123 Толмачев Н. Г. — 200, 202, 212,

229

Толстихин — 316 Тома А. — 431 Третьяков — 267 Тройников — 98 Тройницкий — 267 Туган-Барановский Л. С. — 350 Туманов Г. Н — 300 350 Туркин П. — 199 Тютерев К. — 104

Ульянова М. И. — 121 Ульянова-Елизароаа А. И —

121

Ульянцев — 157, 211 Утан П. — 176 Ушаков — 314

Фабер — 313 Федоров — 229 Федоров-Девяткин — 38 Фгдорчук — 319 Филиппович — 219 Филипповский В. Н. — 415 Фрайберг — 332 Франко-Русский — 224 Фредерике В. Б. — 242, 249

Хабалов С. С. — 46, 55, 70, 71,

111, 146, 231, 232, 233, 238 —

240

Харченко — 280 Хаустов В. И. — 29 Хахарев М. И — 138, 200, 202,

452

Хвесюк — 320 Хомяков — 331 Хрусталев-Носарь Г. С. — 124,

127, 128

Церетели И. Г. — 315, 393 488

Чайковский Н. В. — 219, 224

Чаусов — 319

Чебыкин — 71, 328

Челноков М. В. — 261, 281

Чернов В. М. — 219

Черномазов М. Е. — 60 — 61, 217, 423

Черносвитов К. К. — 180

Чернявский — 278

Чугурин И. Д. — 62, 69, 81, 105, 109, 110, 113-117, 138, 211

Чхеидзе Н. С — 29, 48-52, 90, 122, 126, 128, 130, 131, 133, 167, 176, 179, 180, 185, 192, 195, 196, 209, 210, 217, 222, 240, 259, 373, 374, 407-409, 415, 417, 438

Чхенкели А. И. — 29, 51

Шавкунов — 73

Шалковников — 83

Шалфеев — 73, 100, 118

Шведчиков К. М. — 205

Шебеко — 82

Шеншин — 267

Шидловский С. И. — 122, 176

Шингарев А. И. — 95, 325, 413, 464

Ширяев — 320

Шиш — 99

Шкинский — 315

Шляпников А. Г. (Беле-нин А.) — 128, 131, 194, 215, 218, 224, 389, 422, 437

Шмидт В. В. — 181, 200, 202, 218,229

Шнабель Е — 329

Шнитников — 95

Штюрмер — 268

Штюрмер Б. В. — 16, 17, 247

Шуберский — 280

Шульгин В. В. — 122, 176, 244, 249

Шумилов С. — 320

Шупов — 97

Шурканов В. — 62, 217

Шурупов — 320

Шутко К. И. (Михаил Демьянов) — 31, 40, 63, 78, 169, 170, 181, 194, 202, 203, 205, 211, 212, 215 — 218, 228, 229, 452

Щегдовитов И. Г. — 240

Эбелов — 281 Эверт Л — 244, 294, 295 304

327

Экстен — 119, 145 Энгельгардт Б. А — 122, 158,

176, 178, 184, 186, 350 Эрлих Г. М — 124, 127, 128,

169, 224, 403, 422

Юревич — 159 Юренев К. К — 132, 134, 165,

194, 207, 208, 215, 217, 219, 421 Юхневич — 99

Ядринцев А. — 73 Яковицкий — 321 Яковлев Ф. Я. — 34 Якубович Г. А. — 350 Ярошевич — 84 Яценко — 321

ОГЛАВЛЕНИЕ

Книга I

I. Немного о хозяйственном положении. — Товарный голод. — Изменения в хозяйстве. — Прилив капитала в промышленность. — Падение добычи угля и металла. — Принудительный труд .......... 5

II. Продовольственный кризис. — Состояние хлебного рынка. — Организация снабжения. — Попытки буржуазии взять дело снабжения в свои руки. — Поступление хлеба катастрофически отставало от потребности ................. 7

III. Количество и состав рабочих Петербургского района. — Общее количество рабочих, занятых работой на войну. — Распределение их по производствам, полу и возрасту. — Величина предприятий. — Рост количества рабочих за время войны ....... 10

IV. Развал царской монархии. — Объединение мародеров вокруг трона. — Либералы прикрывали развал царской монархии. — Стремление спасти монархизм 16

V, Перед девятым января. — Близость революционной бури. — Подполье обсуждало задачи революции. — Где будет первый революционный гром — в Москве или в Питере? — Работа среди войск. — Бюро ЦК РСДРП (б). — Переход от стачек к демонстрациям. — Расхождения с оборонцами .......... 18

VI. Девятое января 1917 года. — Экономическая стачка в начале года. — Агитационная подготовка к 9 января. — Листки подпольных организаций о 9 января. — Ход забастовочного движения в день 9 января. — 9 января в Москве .......... 22

VII. Два пути. — Борьба революционной социал-демократии с оппортунизмом и либерализмом. — Рабочая группа при ЦВП Комитете идет за «прогрессивным блоком» — Отношение РСДРПартии(б) к лозунгам и деятельности оборонческого блока. — Наши лозунги 28

VIII. Арест «рабочей группы» ЦВПК. — Полевение «Рабочей группы». — Революционное оборончество. — Военно-промышленный комитет защищает «Рабочую группу». — Печать о «Рабочей группе». — За что хвалила буржуазия рабочих-оборонцев. — Услуги «Рабочей группы» ................ 33

IX. Вокруг Государственной Думы. — Хождение к Государственной Думе. — Позиция Бюро ЦК и Петербургского Комитета РСДРП (б). — «Межрайонный комитет» РСДРП о хождении к Г. Думе. — Инициативная группа (с.-д. меньшевиков) против «Рабочей группы». — Правительство и хождение к Г. Думе. — Милюков и движение от 14 февраля ...... 39

X. 10 — 14 февраля. — О согласии в рядах революционной демократии. — Свидания с Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Керенским и другими. — О' дворцовом перевороте. — Стачечное движение 10 — 15 февраля. — Студенческие забастовки. — Москва и движение 14 февраля. — Встреча с А. Ф. Керенским после 14 фев-ля. — Подготовка кровавого подавления революции 48

XI. Из жизни и деятельности РСДРП(б). — Работа партийных организаций. — Связи с местами. — А. М. Горький помогает партии. — Организация типографии. — Издание «Осведомительного листка». — Связи с заграничной частью ЦК. — Письмо из России в ЦК. — Выборгская сторона — крепость подполья. — Дискуссии в подполье .............. 56

XII. На бой с царизмом. — Путиловцы начинают. — Женщины-работницы — застрельщицы революции ... 68

XIII. Двадцать третье февраля. — День работниц — первый день политической стачки. — Рабочие демонстрации к центру города. — Полицейские сводки о стачечном и революционном движении в этот день ..... 69

XIV. Двадцать четвертое февраля. — Движение усиливается. — Бюро ЦК за развитие движения. — Посылка курьера в Москву. — Рабочие в центре города. — Митинги на Невском. — Встреча рабочих с казаками. — Полицейские сводки о стачечном и революционном движении за этот день ........... 77

XV. Двадцать пятое февраля. — Первый день всеобщей стачки. — Прокламация для Петербургского Комитета. Рабочие жаждут вооружения. — Вовлечение солдат в революционное движение. — Движение перекинулось в центр. — Митинги, демонстрации, столкновения с полицией и войсками в центре города. — Итоги революционного движения за два дня. — Полицейские сводки о стачечном и революционном движении за этот день ........... 89

XVI. Воскресенье двадцать шестого февраля. — Лозунги революционного движения. — Военные преграды не помогают. — Арест собрания членов ПК. — Выборгский район — центр революционного Питера. — По улицам города. — Стрельба по демонстрантам. — Что дальше? — Солдаты выражали недовольство. — «Осведомительный листок» № 2. — Докладная записка охранки ................. 101

XVII. Понедельник двадцать седьмого февраля. — Выборгский районный комитет требует листовку. — Район требует оружия. — Попытки создания боевых дружин ................... 113

XVIII. Из донесений Протопопова в Ставку. — Правительство принимает меры борьбы с «голодным бунтом». — Царские сановники ошиблись — не бунт, а революция ................... 117

XIX. На Петербургской стороне. — Неожиданные встречи. — У солдатской цепи. — У А. М. Горького ... 121

XX. В Таврическом дворце. — Грузовики с вооруженными рабочими и солдатами. — Баррикады. — Таврический дворец. — В ожидании заседания инициативной группы по организации Совета ,,,,,,., 123

XXI. Открытие заседания Совета Рабочих Депутатов. — О председателе. — Устранение Хрусталева. — Выборы Исполнительного Комитета. — О партийном представительстве. — О продовольственном деле и об «Известиях Совета» ............. 126

XXII. Первое заседание Исполнительного Комитета. — Организационные вопросы. — Вооружение рабочих. — Комиссары Совета. — Совещание комиссаров. — Заседание Бюро ЦК. — Ночное путешествие по Питеру 131

XXIII. На Выборгской стороне, — О том, как выборгские рабочие соединились с войсками. — Как писался манифест ЦК РСДРП (б) . — Легализация партийной жизни .................. 137

XXIV. Солдаты и революция. — Положение солдат. — Революционная работа в армии. — Участие солдат в подавлении революционного движения. — Павловцы с народом. — Расправа с восставшими павловцами. — Волынский полк на охране. — Солдаты недовольны. — Волынцы не идут против рабочих. — Победа над полицейскими силами. — Освобождение тюрем .... 139

XXV. Восстание солдат в Ораниенбауме, Гельсингфорсе и Кронштадте. — Пулеметчики идут на помощь питерским рабочим. — Кронштадтские моряки освобождаются сами. — Финляндские крепости и флот на стороне революции .............. 154

XXVI. Двадцать восьмое февраля. — Таврический дворец-центр революции. — Петропавловка медлит присоединиться к народу. — Бескровность революции . . . 157

XXVII. Утро двадцать восьмого февраля на Выборгской стороне. — Осада казармы. — На прежней конспиративной квартире. — Работа организации ...... 160

XXVIII. Утро двадцать восьмого февраля в Таврическом дворце. — Воинские части идут к Таврическому дворцу. — О наших лозунгах. — Листок С.-Р. и «Межрайонки» ................. 163

XXIX. Первое пленарное собрание Совета. — Заседание превратилось в митинг. — Паника в Таврическом дворце. — Действия Исполнительного Комитета одобряются .................. 166

XXX. Лица «левого направления» в Исполнительном Комитете. — Совет пополнил ИК. Наше отношение к вновь прибывшим. — Солдаты волнуются. — Организация солдат. — О правах солдат ........ 169

XXXI. Государственная Дума и революция. — Дума пытается спасти царизм. — Революционеры поневоле. — Комитет Государственной Думы хочет быть правительством. — Программные речи Милюкова, Родзянко. — Буржуазные комиссары у власти ....... 173

XXXII. В Петербургском Комитете нашей партии. — Самоорганизация и определение задач. — Выяснение сил и влияния ................ 180

XXXIII. На заседании районного Совета. — Отчитываюсь перед рабочими Выборгской стороны. — О судьбе Николая II и о политическом строе. — Рабочая милиция ................... 182

XXXIV. Первое марта. — Волнения в гарнизоне. — Комитет Государственной Думы против солдат. — Совет встает на защиту прав солдат. — Решения Совета. — Приказ Гучкова ................. 184

XXXV. В Исполнительном Комитете. — Комитет Государственной Думы вызывает недовольство. — Солдатские представители в Исполнительном Комитете. — Приказ номер первый ............. 188

XXXVI. О Николае II и его семье. — Члены Думы хотят ехать к царю. — Исполнительный Комитет не дал поезда 191

XXXVII. Сдача власти. — Оппортунисты боятся власти. — ИК был органом власти. — Отношение партии к вопросу о власти. — Буржуазия требует заложников во Временное правительство. — Разговор с Н. С. Чхеидзе 192

XXXVIII. Прием делегаций. — Васильевский остров организует охрану района. — Рабочие идут в Совет, как орган революционной власти ............ 198

XXXIX. На собрании в Бирже труда. — Собрание подпольных работников. — Дискуссия о наших задачах. — Организация Петербургского Комитета ....... 199

XL. Партийное собрание на Выборгской. — Рабочие против власти цензовой буржуазии. — Лозунги Временного революционного правительства ....... 202

XLI. Утро второго марта. — Заседание Бюро ЦК. — За кулисами Исполнительного Комитета. — Печать о власти ................... 204

XLII. Конфискация прокламации. — Возмущение революционеров в белых перчатках. — Уговоры Керенского 207

XLIII. Первые лозунги Советской власти. — Работники Выборгской стороны за лозунги Временного революционного правительства. — Выработка резолюции. — Первые лозунги Советской власти ....... 210

XLIV. После переговоров. — Программа Временного правительства. — Монархизм Милюкова. — Возмущение рабочих и солдат агитацией Милюкова ...... 213

XLV. Вопрос о власти на пленуме Совета. — Программа соглашения. — Выступления за и против. — Разброд в нашей среде. — Мы терпим поражение. — Оборонческий блок против нас ........... 214

XLVI. В партийных организациях. — Объединение меньшевиков. — Конференция эсеров. — Появление разногласий ................... 218

XLVII. Третий день марта. — Декларация Временного правительства и И. К-та. — Против монархической агитации. — Протесты против поведения Керенского . . 220

XLVIII. Об аресте членов Романовской династии. — Требования рабочих. — Постановление ИК. — Опять приказ номер первый. — О приемах в ИК. — Упорядочение работы ИК. — Выборы комиссий ........ 221

XLIX. Прием представителей. — Обыватели за революцию. — Из-за Нарвской заставы. — Телефонограмма министру юстиции ................ 224

L. О партийных делах. Отношение к Временному правительству. — Собрание ПК и его отношение к Временному правительству. — Редакция «Правды» , , 227

Книга II

I. Николай II, Ставка и переворот. Отношение Ставки к революционному движению в столице. — Генералы Ставки помогали Комитету Государственной Думы. — Переговоры Ставки с председателем Государственной Думы. — Назначение генерала-диктатора для подавления революции и отправление войск. — Отъезд царя из Могилева. — Задержка в пути. Пребывание Николая II в Пскове. — Приезд делегатов Комитета Государственной Думы. — Отречение от престола. — Рабочие и солдаты против нового царя. — Английские представители и Романовы. — Георгиевские кавалеры против царизма. — Арест Николая II в Ставке .............. 231

II. Революция в провинции. Москва стала на революционный путь. — Из Москвы революционное движение охватило весь Центральный промышленный район. — Поволжье на стороне переворота. — Донецкий бассейн, горняки и металлисты закрепляют революцию. — Украина за революцию. — Попытки скрывать известия о перевороте. — Кавказские народы на стороне революции. — Революция победила царизм по всей стране ....... 260

III. Состояние армий и военные задачи. — Истощение человеческого запаса. — Потери русских армий. — Разложение. — Боевые операции. Истощение страны. — Алексеев и Гучков о военных задачах. — Французы и англичане командовали Ставкой. — Гучков сдерживает контрреволюционное недовольство Ставки. — Отсрочка наступательных операций. — Отношение командного состава к революции. — Генеральские приказы .......... 291

IV. Армия, флот и революция. — Офицеры сбежали от «мятежных» войск, перешедших на сторону рабочих. — Комитет Государственной Думы организовал офицерство, — Выборы ротных, батальонных и иных солдатских комитетов. — Выборы командиров. — Влияние «приказа № I» на чистку офицерского состава. — Аресты и смещения офицеров в тылу. — Временное правительство организовало опору в армии. — Царские назначения. — Угрозы полевыми судами. — События в Кронштадте и Гельсингфорсе .................... 308

V. Солдатский вопрос в Исполкоме. — Организация солдат. — Взаимоотношения между офицерами и солдатами. — Буржуазия против советских приказов по войскам. — «Приказ № 2». — Солдаты требовали демократизации армии. — Соглашательские уступки буржуазии возмущали солдат. — Приглашение генерала Корнилова на пост командующего округом. — Солдаты не слушают министров. Буржуазия стремится овладеть армией. — Декларация о правах солдат ................. 336

VI. Правительственные реформы в армии и во флоте. — Бесправное положение солдат в царской армии. — Раскрепощение армии. — Работа комиссии генерала Поливанова. — Приказ № 114. — Отношение командных верхов к приказу № 114. — Генералы против внесения в армию политики. — Выборные солдатские комитеты .,..,..... 349

VII. Печать и революция. — Газеты первых дней революции. — Ликование буржуазной прессы. — Исчезновение рептилий. — Перекраска в республиканцев. — Призывы к объединению. — Социал-демократическая пресса. — Классовые оценки революции и ее задач ........... 358

VIII. Прекращение всеобщей стачки. — Буржуазия против стачки. — Работа на оборону и патриотические призывы к «станкам». — Вопрос рабочей политики. — Экономические требования. — 8-часовой рабочий день. — Протесты рабочих против решения Совета ........... 372

IX. Рабочий вопрос. — Революционные пролетарии не мирились с азиатской эксплуатацией труда. — Вопросы заработной платы и 8-часового рабочего дня. — Осуществление 8-часового рабочего дня. — Меньшевики против 8-часового рабочего дня. — Соглашение с обществом фабрикантов и заводчиков. — Распространение соглашения на военные заводы ,..,.....,....., 379

X. Создание рабочих организаций. — Появление профсоюзов. — Политические клубы. — Организация рабочей милиции. — Вооружение рабочих и организация вооруженных сил. — Рабочая гвардия , , ...... .,,.. 387

XI. Отношение к войне. — Решение буржуазии продолжать войну. — Буржуазное толкование революции как народного возмущения военными неудачами. — Патриотическая агитация. — Запугивание немецкими угрозами. — Оборонцы, эсеры и меньшевики были в союзе с буржуазией. Солдаты поддались буржуазной агитации. — Вопрос о войне и травля «Правды». — Наша позиция по вопросу о войне. — Вопрос о войне в Исполкоме. — Большинство Исполнительного Комитета «за оборону революционной России». — «Известия» и «Рабочая газета» меньшевиков за оборону. — Обращение «К народам всего мира». — Отношение буржуазии к нему. — Немецкая пропаганда на позициях ......,, ... ...,,.,. 394

XII. Временное правительство и Совет. — Отношение Совета к Временному правительству. — Правительство умышленно извращало причины и характер переворота. — Конфликты между соглашателями и Временным правительством. — Отношение рабочих масс к соглашению с буржуазией. — Недовольство действиями Временного правительства. — Вопрос о присяге ............. 410

XIII. Политические Партии и Совет. — Советские традиции в рабочем движении. — Вхождение партийных представителей в Совет. — Советская дисциплина против партийной. — Использование Исполнительного Комитета для партийных целей. — Травля «Правды» и Совет. — Крестьянский Совет ................. 4SS

XIV. Заграница и переворот. — Буржуазия Антанты и революция. — Дипломаты требуют верности царским обязательствам. — Социал-патриоты призывали на борьбу с Вильгельмом. — Приветствия революции от министров-социалистов. — Первые интернационалистические приветы. — Брантинг о русской революции. — Организация связи с заграницей ...,,,,.,,.,.,,,,. 426

XV. Состояние партии и ее деятельность. — От подполья к открытой работе. — Укрепление партийной организации в Питере. — Вопрос о созыве совещаний. — Причины нашей численной слабости. — Поведение ссыльных. — Разногласия внутри партии. — Организация фракции Совета. — Вопрос о войне. — Ожидание подкреплений. — Посылка курьера для связи с заграницей и с Лениным. — Приезд Муранова, Каменева и Сталина из Сибири. — Разногласия и переворот в «Правде». — Воззвание «К пролетариям Европы». — Оборончество в наших рядах и борьба с ним. — Заседание Бюро Центрального Комитета. — Вопросы объединения. — О Суханове и Базарове. — Три линии 433

XVI. В Исполнительном Комитете. — Деятельность первых дней. — Состав Исполнительного Комитета. — Продовольственный вопрос. — Свобода печати. — Жалоба Кшесинской на большевиков. — Реорганизация Совета. — Созыв совещания. — Приемы делегаций. — Организация солдат на фронте ................... 455

Примечания ..,,.,,,,.........,. 465

Указатель имен ......................... 483