Международный коммунизм переживает очень характерную фазу упадка. После нашего провала октября 1923 года в Германии все наши партии, за исключением российской, которая требует отдельного исследования, пережили сокращение своей численности и, что бесконечно серьезнее, снижение их интеллектуального и морального уровня и постепенное ослабление их влияния.
Следует ли закрывать глаза перед этим историческим фактом, делать вид, что мы не знаем о наших повторяющихся провалах, о нашем быстром спаде, демонстрировать притворный оптимизм и подталкивать таким образом рабочий авангард на необдуманные действия, игнорируя реальную ситуацию и реальное соотношение общественных сил?
Или все же нужно пытаться видеть и называть вещи такими, какими они есть, четко отдавать отчет о ходе событий, о развитии элементов экономики и политических факторов, с тем, чтобы разрабатывать тактику и методы, соответствующие нашему периоду ожидания?
Для марксистов постановка вопроса означает его разрешение. Марксизм – это точная наука, данные которой опираются на наблюдение фактов. Лишенные знания о живой реальности, мы не существовали бы как марксисты, а, следовательно, как современные коммунисты. Так же как было бы законной, честной войной для бойцов обманывать врага, и это именно то, что рекомендовал Ленин в своих известных и чаще всего неверно интерпретируемых работах, столь же смехотворным и глупым было бы обманывать самих себя.
Но ведь это и значит обманывать самих себя, если делать вид, что в Интернационале все идет хорошо, что наши партии процветают, что наши провалы являются победами. Этот метод информации и интерпретации ведет наши организации к тому, что они совершают ошибку за ошибкой. В выигрыше только буржуазия.
Мы хотим служить пролетариату, а не буржуазии, а для этого сначала говорить ему правду. По мере наших возможностей мы будем говорить ее. Этим мы не придумаем ничего нового. Мы возродим аутентичную традицию нашего Интернационала, Интернационала Маркса и Ленина, который не имеет ничего общего с методами, которые в настоящее время в чести у тех, кто ответственен за кризис коммунизма.
Уже в «Bulletin communiste» от 7 марта 1924 года автор этих строк сигнализировал о первых последствиях кризиса:
«Последний год был для нас тяжелым. Признаемся в этом честно. Наша болгарская партия, одна из тех, которыми мы больше всего гордились, была побеждена в смертельной борьбе. Наша немецкая партия, прогресс которой, тем не менее, значителен, своими октябрьскими ошибками принесла большое разочарование всему Интернационалу. Наша норвежская партия распалась надвое. Наша русская партия, основатель, руководитель, советник всего Интернационала расколота…».
Эти верные положения того времени должны быть дополнены новыми констатациями. Вследствие следующих событий:
- наша болгарская партия, первоначально подвергнутая децимации, была практически уничтожена;
- наша эстонская партия испытала практически ту же участь;
- наша немецкая партия потеряла все, что приобрела в 1923 г., потеряла три четверти своих членов, потеряла два миллиона голосов рабочих на выборах, потеряла все влияние в профсоюзах (два коммуниста на последнем профсоюзном съезде) и существенную часть своих позиций в советах предприятий;
- наша шведская партия раскололась, и одна из фракций воссоединилась с социал-демократами;
- наша английская партия, имеющая ничтожную численность, получила на выборах более чем смехотворное количество голосов, и, на недавнем Ливерпульском конгрессе Лейбористской партии потерпела сокрушительное поражение;
- наши чехословацкая, итальянская и американская партии пережили глубокий кризис и смогли избежать раскола только благодаря тому, что Исполком Интернационала дал задний ход перед масштабом катастрофы;
- наконец, французская партия, опустошенной на половину ее членов, дезорганизованная, дискредитированная, разбита во всем, что она предпринимает.
Таковы факты. Надлежит их хладнокровно изучить, без жалоб и бахвальства.
Упадок, можно сказать физических сил, расстилающийся перед нашими глазами, расколы и кризисы, людские потери и организационный распад не являются главным элементом проблемы. Самое главное, значительным является именно интеллектуальный и моральный упадок нашего движения. Послевоенный престиж коммунизма теперь не больше чем воспоминание. Буржуазия смеется над нами, а социал-демократия нас больше не боится. Огромное большинство рабочего класса видит в коммунистах неспособных, безответственных людей, путаников и авантюристов – в лучшем случае безрассудных утопистов.
Когда буржуазные газеты вспоминают о «коммунистической угрозе», то делают это в своих политических целях, в качестве средства давления на слишком «благодушные» правительства. Ничтожны те революционеры, которые ссылаются на эту игру ради того, чтобы дать себе иллюзию существования… Так же как те несчастные, для которых преследования являются неоспоримым свидетельством силы тех, кто им подвергается. Анархисты тоже знакомы с тюрьмами, при том, что никогда всерьез не угрожали существующему режиму, как это было перед войной с эрвеистами (сторонниками Густава Эрве, синдикалиста и представителя левого крыла Социалистической партии; впоследствии националиста и фашиста – прим. перев.). В России арестовывают меньшевиков, хотя республика Советов их больше не опасается. Нужно быть совершенно лишенным аргументов, чтобы быть способным прибегать только к аргументу репрессий.
Бросим краткий взгляд на коммунистическую прессу Западной Европы: банкротство отражается в них каждый день. В них не найдешь больше идей, доводов, фактов, доказательств. Только высокомерные утверждения, грубость, вопли и, главным образом, путаные вещи, многословие готовых формул, которые имели смысл в эпоху, когда они были произнесены, но сейчас они его потеряли. Где оригинальная мысль, критический ум, духовная работа коммунизма? Не в официальных органах партии. Мы находим их лишь в маленьких оппозиционных группах, сохраняющих нетронутыми свои революционные убеждения и отказывающихся уступать огромному извращению, жертвой которого стал Интернационал. Что останется от этого бедного периода, последовавшим после смерти Ленина? Ничего – кроме руин и грустного воспоминания о падении, которое обязано не нашим классовым врагам, но нашим собственным ошибкам.
Это извращение берет свое происхождение в ошибочной оценке состояния капиталистического мира, соотношения общественно-политических сил перед лицом будущих перспектив развития ситуации. Тогда как III Конгресс Интернационала предвидел возможность стабилизации существующего строя, тогда как такие непоколебимые и самые выдающиеся по своему уму и культуре революционеры как Троцкий и Радек указывали на изменения, произошедшие в Европе после нашего провала в октябре 1923-го, мнимые «хранители ленинской мысли» гордо утверждали, что катастрофа неотвратима. Только на расширенном пленуме Исполкома в марте 1925 года они отреклись от своих прежних утверждений, но с умолчаниями, не позволяющими извлечь все выводы из сделанных ими исправлений.
Изначальная ошибка в оценке осложнилась конфликтом в русской коммунистической партии. Достаточно было разделять некоторые взгляды побежденных в этом конфликте, чтобы рассматриваться в качестве подозреваемых. И так как большинство наших активистов первого часа оказались в этом положении, было предпринято перетряхивание почти всех центральных комитетах коммунистических партий: вещь, возможная только при помощи самых искусственных и бесславных процедур. Теми людьми, которые предпочли опалу соучастию в пагубной политической операции, стали, естественно, те, кто не побоялся пойти против течения, исходящего из иллюзий и искажений, вовлекающего наши партии в авантюры: их дискредитировали наперегонки. Как для того, чтобы отныне «держать в руках» секции Интернационала, так и для того, чтобы приспособить их для потребностей будущей решающей борьбы, их структуру трансформировали сверху донизу.
Результаты этой «большевизации» у всех перед глазами. Наши партии, далекие от завоевания «масс», разочаровали их. Они потеряли множество членов и сторонников. Их политика дискредитировала на время коммунизм. Достижения нескольких лет работы потеряны. В нескольких странах тактика мятежа, сменившая тактику революционную, принесла в жертву жизнь самых мужественных наших товарищей. В других, благодаря отстранению испытанных борцов и произволу с выдвижением отсталых, послушных, но не революционных элементов, были имплантированы методы и нравы социал-демократии.
Начинают ли руководители Интернационала отдавать себе отчет в реальном состоянии нашего движения, в неотложности оздоровления наших партий, в необходимости пересмотра методов и тактики, которым мы обязаны столькими неудачами? Некоторые в это верят, видя энергичное вмешательство Исполкома Коминтерна, удерживающего нашу братскую германскую партию на склоне, по которому она катится к пропасти. Мы также хотели бы на это надеяться. Хотя свершившееся зло глубоко, и потребуются годы, чтобы его исправить. Еще многое можно спасти, и у Исполкома есть возможности для этого.
Сможет ли он их использовать. И в ожидании этого “Bulletin communiste” будет работать со своей стороны, чтобы помочь активистам взять себя в руки, сориентироваться, осуществить возрождение снизу, без чего не мог бы существовать настоящий Коммунистический Интернационал.