Под этим заглавием я начал писать брошюру*, посвященную критике только что вышедшей в Вене брошюры Каутского: «Диктатура пролетариата». Но ввиду того, что моя работа затягивается, я решил просить редакцию «Правды» дать место краткой статье на ту же тему.
Более чем четырехлетняя изнурительнейшая и реакционная война сделала свое дело. В Европе чувствуется дыхание нарастающей пролетарской революции - и в Австрии, и в Италии, и в Германии, и во Франции, даже в Англии (крайне характерны, например, в июльской книжке архиоппортунистического «Социалистического Обозрения»44, редактируемого полулибералом Рамсеем Макдональдом, «Признания капиталиста»).
И в такой момент вождь II Интернационала, господин Каутский, выпускает книгу о диктатуре пролетариата, т. е. о пролетарской революции, книгу во сто раз более позорную, более возмутительную, более ренегатскую, чем знаменитые «Предпосылки социализма» Бернштейна. Почти 20 лет прошло со времени издания этой ренегатской книги, и теперь является повторение, усугубление ренегатства Каутским!
Ничтожная часть книги посвящена собственно русской большевистской революции. Каутский повторяет целиком меньшевистские премудрости, так что русский рабочий встретил бы это только гомерическим хохотом.
_________
* См. настоящий том, стр. 235-338. Ред.
102
Представьте себе, например, что «марксизмом» называется пересыпанное цитатами из полулиберальных сочинений полулиберала Маслова рассуждение о том, как богатые крестьяне стараются прибрать себе землю (ново!), как им выгодны высокие цены на хлеб, и т. п. А рядом с этим пренебрежительное, совсем уже либеральное, заявление нашего «марксиста»: «Бедный крестьянин признается здесь» (т. е. большевиками в Советской республике) «постоянным и массовым продуктом социалистической аграрной реформы «диктатуры пролетариата»» (стр. 48 брошюры К.).
Не правда ли, хорошо? Социалист, марксист, старается нам доказать буржуазный характер революции и при этом высмеивает, совершенно в духе Маслова, Потресова и кадетов, организацию бедноты в деревне.
«Экспроприации богатых крестьян вносят лишь новый элемент беспокойства и гражданской войны в процесс производства, который для своего оздоровления настоятельно требует спокойствия и безопасности» (стр. 49).
Невероятно, но факт. Это буквально сказано Каутским, а не Савинковым и не Милюковым!
В России мы столько уже раз видали, как «марксизмом» прикрываются защитники кулаков, что Каутский нас не удивит. Может быть, для европейского читателя придется подробнее остановиться на этом подлом прислужничестве буржуазии и либеральной боязни гражданской войны. Русскому рабочему и крестьянину достаточно указать пальцем на это ренегатство Каутского - - и пройти мимо.
* * *
Едва ли не девять десятых книги Каутского посвящены общему теоретическому вопросу первейшей важности: вопросу об отношении диктатуры пролетариата к «демократии». И тут-то всего яснее полный разрыв Каутского с марксизмом.
Каутский уверяет своих читателей - с совершенно серьезным и чрезвычайно «ученым» видом, - что под «революционной диктатурой пролетариата» Маркс разу-
103
мел не «форму правления», исключающую демократию, а состояние, именно: «состояние господства». Господство же пролетариата, как большинства населения, возможно при строжайшем соблюдении демократии, и, например, Парижская Коммуна, которая была как раз диктатурой пролетариата, была выбрана всеобщим голосованием. А что Маркс не имел в виду, говоря о диктатуре пролетариата, «формы правления» (или формы правительства, Regierungsform), это-де «доказывается уже тем, что он, Маркс, считал возможным для Англии и Америки переход (к коммунизму) мирным, т. е. демократическим путем» (20-21 стр.).
Невероятно, но факт! Каутский рассуждает именно так и громит большевиков за нарушение «демократии» в их конституции, во всей их политике, проповедует изо всех сил, по всем поводам, «демократический, а не диктаторский метод».
Это - полнейший переход на сторону тех оппортунистов (вроде немецких Давида, Кольба и других столпов социал-шовинизма, или английских фабианцев45 и независимцев46, или французских и итальянских реформистов), которые говорили прямее и честнее, что не признают учения Маркса о диктатуре пролетариата, ибо оно-де противоречит демократизму.
Это - полное возвращение к тому взгляду домарксистского немецкого социализма, что-де мы стремимся к «свободному народному государству», взгляду мещанских демократов, не понимавших, что всякое государство есть машина для подавления одного класса другим классом.
Это - полное отречение от революции пролетариата, на место которой ставится либеральная теория «завоевания большинства», «использования демократии»! Все, что сорок лет, с 1852 по 1891 год, проповедовали и доказывали Маркс и Энгельс о необходимости для пролетариата «разбить» буржуазную государственную машину, целиком забыто, извращено, выкинуто за борт ренегатом Каутским.
Разбирать подробно теоретические ошибки Каутского значило бы повторять то, что сказано мной
104
в «Государстве и революции»*. В этом здесь нет надобности. Укажу лишь вкратце:
Каутский отрекся от марксизма, забывши, что всякое государство есть машина подавления одного класса другим и что самая демократическая буржуазная республика есть машина для угнетения пролетариата буржуазией.
Не «формой правления», а государством иного типа является диктатура пролетариата, пролетарское государство, машина для подавления буржуазии пролетариатом. Подавление необходимо потому, что буржуазия окажет всегда бешеное сопротивление ее экспроприации.
(Ссылка на то, что Маркс в 70-х годах допускал возможность мирного перехода к социализму в Англии и Америке47, есть довод софиста, то есть, проще говоря, мошенника, который жульничает при помощи цитат и ссылок. Во-1-х, эту возможность Маркс и тогда считал исключением. Во-2-х, тогда не было еще монополистического капитализма, т. е. империализма. В-3-х, именно в Англии и Америке не было тогда - (теперь есть) - военщины как главного аппарата буржуазной государственной машины.)
Где есть подавление, там не может быть свободы, равенства и проч. Поэтому Энгельс и говорил: «пока пролетариат еще нуждается в государстве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а в интересах подавления своих противников; а когда становится возможным говорить о свободе, тогда государство, как таковое, перестает существовать»48.
Буржуазная демократия, ценность которой для воспитания пролетариата и обучения его к борьбе бесспорна, всегда узка, лицемерна, лжива, фальшива, всегда остается демократией для богатых, обманом для бедных.
Пролетарская демократия подавляет эксплуататоров, буржуазию - и потому не лицемерит, не обещает им свободы и демократии - а трудящимся дает на-
_________
* См. Сочинения, 5 изд., том 33. Ред.
105
стоящую демократию. Только Советская Россия дала пролетариату, и всему гигантскому трудящемуся большинству России, невиданную, невозможную и немыслимую ни в одной буржуазной демократической республике свободу и демократию, отняв, например, дворцы и особняки у буржуазии (без этого свобода собраний - лицемерие), отняв типографии и бумагу у капиталистов (без этого свобода печати для трудящегося большинства нации есть ложь), заменив буржуазный парламентаризм демократической организацией Советов, в 1000 раз более близких к «народу», более «демократичных», чем самый демократичный буржуазный парламент. И так далее.
Каутский выкинул за борт... «классовую борьбу» в применении к демократии! Каутский стал форменным ренегатом и лакеем буржуазии.
* * *
Мимоходом нельзя не отметить нескольких перлов ренегатства.
Каутский вынужден признать, что советская организация имеет не только русское значение, а мировое, что она принадлежит к «важнейшим явлениям нашего времени», что она обещает приобрести «решающее значение» в грядущих великих «битвах между капиталом и трудом». Но - повторяя премудрость меньшевиков, благополучно перешедших на сторону буржуазии против пролетариата, - Каутский «умозаключает»: Советы хороши как «организации борьбы», а не как «государственные организации».
Великолепно! Организуйтесь в Советы, пролетарии и беднейшие крестьяне! Но - боже упаси! - не смейте побеждать! не вздумайте победить! Как только вы победите буржуазию, так вам тут и капут, ибо «государственными» организациями в пролетарском государстве вы быть не должны. Вы должны, именно после вашей победы, распуститься!!
О, великолепный «марксист» Каутский! О, бесподобный «теоретик» ренегатства!
106
Перл номер второй. Гражданская война есть «смертельный враг» «социальной революции», ибо она, как мы уже слышали, «нуждается в спокойствии» (для богатых?) «и в безопасности» (для капиталистов?).
Пролетарии Европы! Не думайте о революции, пока вы не найдете такой буржуазии, которая бы не наняла против вас для гражданской войны Савинкова и Дана, Дутова и Краснова, чехословаков и кулаков!
Маркс в 1870 году писал: главная надежда, что война обучила французских рабочих владеть оружием49. «Марксист» Каутский от 4-летней войны ждет не применения рабочими оружия против буржуазии (упаси боже! это, пожалуй, не совсем «демократично»), а... заключения добренького мира добренькими капиталистами!
Перл номер третий. Гражданская война имеет еще одну неприятную сторону: тогда как в «демократии» есть «охрана меньшинства» (которую - заметим в скобках - так хорошо испытали на себе французские защитники Дрейфуса или Либкнехты, Маклины, Дебсы в последнее время), - гражданская война (слушайте! слушайте!) «грозит потерпевшему поражение полным уничтожением».
Ну, разве же не настоящий революционер этот Каутский? Он всей душой за революцию... только такую, чтобы не было серьезной борьбы, грозящей уничтожением! Он вполне «преодолел» старые ошибки старого Энгельса, который с восторгом воспевал воспитательное действие насильственных революции50. Он, как «серьезный» историк, вполне отрекся от заблуждений тех, кто говорил, что гражданская война закаляет эксплуатируемых, учит их создавать новое общество без эксплуататоров.
Перл номер четвертый. Была ли исторически велика и полезна диктатура пролетариев и мещан в революции 1789 года? Ничего подобного. Ибо пришел Наполеон. «Диктатура низших слоев выравнивает путь к диктатуре сабли» (стр. 26). — — — Наш «серьезный» историк - как и все либералы, в лагерь коих он перешел, - твердо уверен, что в странах, не видавших «диктатуры низших слоев» - например, в Германии, диктатуры
107
сабли не было. Германия никогда не отличалась от Франции более грубой, более подлой диктатурой сабли, - это все клевета, придуманная Марксом и Энгельсом, которые бессовестно лгали, говоря, что до сих пор в «народе» Франции больше свободолюбия и гордости угнетенных, чем в Англии или Германии, и что Франция обязана этим именно своим революциям.
... Но довольно! Надо бы написать особую брошюру, чтобы перебрать все перлы ренегатства у подлого ренегата Каутского.
* * *
На «интернационализме» господина Каутского нельзя не остановиться. Нечаянно Каутский пролил на него яркий свет, - именно тем, что изобразил в самых сочувственных выражениях интернационализм меньшевиков, которые ведь тоже циммервальдисты51, - уверяет сладенький Каутский, - которые ведь «братья» большевиков, не шутите !
Вот это сладенькое изображение «циммервальдизма» меньшевиков:
«Меньшевики хотели всеобщего мира. Они хотели, чтобы все воюющие приняли лозунг: без аннексий и контрибуций. Пока это не достигнуто, русская армия должна была, по их мнению, стоять в боевой готовности...» А худые большевики «дезорганизовывали» армию и заключили худой Брестский мир... И Каутский говорит яснее ясного, что надо было оставить учредилку, не надо было брать власть большевикам.
Итак, интернационализм состоит в том, что надо поддерживать «свое» империалистское правительство, как поддерживали меньшевики и эсеры Керенского, прикрывать его тайные договоры, обманывая народ сладенькой фразой: мы-де «требуем» от зверей, чтобы они стали добрыми, мы «требуем» от империалистских правительств, чтобы они «приняли лозунг без аннексий и контрибуций».
По мнению Каутского, в этом состоит интернационализм.
А по нашему мнению, это полное ренегатство.
108
Интернационализм состоит в разрыве со своими социал-шовинистами (т. е. оборонцами) и со своим империалистским правительством, в революционной борьбе против него, в свержении его, в готовности идти на величайшие национальные жертвы (даже и на Брестский мир), если это полезно развитию интернациональной рабочей революции.
Мы прекрасно знаем, что Каутский и его компания (вроде Штребеля, Бернштейна и т. п.) были очень «возмущены» заключением Брестского мира: они бы хотели, чтобы мы сделали «жест»... отдающий в России моментально власть в руки буржуазии! Эти тупоумные, но добренькие и сладенькие немецкие мещане руководились не тем, чтобы пролетарская Советская республика, первая в мире революционно свергнувшая свой империализм, продержалась до революции в Европе, раздувая пожар в других странах (мещане боятся пожара в Европе, боятся гражданской войны, нарушающей «спокойствие и безопасность»). Нет. Они руководились тем, чтобы во всех странах держался мещанский национализм, объявляющий себя «интернационализмом» за свою «умеренность и аккуратность». Пусть бы русская республика оставалась буржуазной и... дожидалась... Тогда бы все на свете были добрыми, умеренными, незавоевательными мещанами-националистами, и в этом как раз состоял бы интернационализм!
Так думают каутскианцы в Германии, лонгетисты во Франции, независимцы (I. L. Р.) в Англии, Турати и его «братья» по ренегатству в Италии и так далее и тому подобное.
Теперь уже лишь круглые дураки могут не видеть, что мы были не только правы, свергая свою буржуазию (и ее лакеев, меньшевиков и эсеров), но были правы также, заключая Брестский мир после того, как открытый призыв к общему миру, поддержанный публикацией и разрывом тайных договоров, был отклонен буржуазией Согласия (Антанты). Во-1-х, если бы мы не заключили Брестского мира, мы сразу отдали бы власть русской буржуазии и тем повредили величайшим образом
109
всемирной социалистической революции. Во-2-х, ценою национальных жертв, мы сохранили такое интернациональное революционное влияние, что теперь вот прямо подражает нам Болгария, кипит Австрия и Германия, ослаблены оба империализма, а мы окрепли и начали создавать настоящую пролетарскую армию.
Из тактики ренегата Каутского вытекает, что немецкие рабочие должны теперь защищать отечество, вместе с буржуазией, и бояться больше всего немецкой революции, ибо англичане могли бы ей навязать новый Брест. Это и есть ренегатство. Это и есть мещанский национализм.
А мы говорим: завоевание Украины было величайшей национальной жертвой, а пролетариев и беднейших крестьян Украины оно закалило и усилило, как революционных борцов за интернациональную рабочую революцию. Украина пострадала - интернациональная революция выиграла, «развратив» немецкое войско, ослабив немецкий империализм, сблизив немецких, украинских и русских рабочих революционеров.
Было бы, конечно, «приятнее», если бы мы простой войной могли свергнуть и Вильгельма и Вильсона. Но это бредни. Свергнуть их внешней войной мы не можем. А двинуть вперед их внутреннее разложение мы можем. Мы достигли этого советской, пролетарской, революцией в громадных размерах.
Еще больше достигли бы такого успеха немецкие рабочие, если бы пошли на революцию, не считаясь с национальными жертвами (только в этом и состоит интернационализм), если бы они сказали (и делом подтвердили), что для них интерес международной рабочей революции выше целости, безопасности, спокойствия того или другого, и именно своего, национального государства.
* * *
Величайшая беда и опасность Европы в том, что в ней нет революционной партии. Есть партии предателей, вроде Шейдеманов, Реноделей, Гендерсонов,
110
Веббов и К0, или лакейских душ вроде Каутского. Нет партии революционной.
Конечно, могучее революционное движение масс может выправить этот недостаток, но он остается великой бедой и великой опасностью.
Поэтому всячески надо разоблачать ренегатов, вроде Каутского, поддерживая этим революционные группы действительно интернационалистских пролетариев, которые есть во всех странах. Пролетариат отвернется быстро от предателей и от ренегатов и пойдет за этими группами, воспитает себе из них своих вождей. Недаром воет буржуазия всех стран о «мировом большевизме».
Мировой большевизм победит мировую буржуазию.
9.Х. 1918.
«Правда» № 219, 11 октября 1918 г.
Подпись: Η. Ленин
Печатается по рукописи