546
От сталинской автаркии к единому мировому рынку
Мы ещё не закончили набросок одного из наиболее империалистических аспектов нынешнего «способствующего разрядке» курса на раздел мирового рынка, и вот уже динамика реальности с блестящей ясностью осветила применимость марксистского анализа.
Мы сказали, что один из факторов, ответственных за поворот крупнейших империалистических держав, состоял в движениях, борющихся за независимость и формировании молодых капиталистических государств, и что новая политика подразделения мирового рынка, в некоторых аспектах, представляла собой объективный тормоз по отношению к этим движениям. Достаточно было бы проанализировать конъюнктуру международных цен, чтобы найти унитарную политику империализма в ущерб странам производителям сырья.
Мы намереваемся сделать подобного рода анализ, прокомментировав книгу Слободана Бранковича, посвящённую экономическим проблемам развивающихся стран, в которой автор, прежде всего, обсуждает проблему международных обменов между индустриально развитыми и развивающимися странами и соотношения между ценами на экспортируемые и импортируемые товары. И это здесь не единственный аспект, мы можем найти такое же единство в политике инвестиций в отсталые регионы.
Полученный результат полностью противоположен тому, который нам представлен оглушающей пропагандой Вашингтона и Москвы. «Разрядка» или согласие между Соединёнными Штатами и Советским Союзом не является результатом «мирного соревнования» на территории отсталых регионов, но, наоборот, эти регионы являются результатом согласия между двумя крупнейшими державами. Россия ещё не в состоянии составить значительную империалистическую конкуренцию Америке, а, следовательно, в обмен на соглашение о разрядке, которое позволяет ей развивать и консолидировать свою экономику и свой режим, она помогает объективно американскому империализму преодолевать свои кризисы и действовать на мировом рынке, включая зону советского влияния. Всё это осуществляется не открыто, но действительно является тенденцией развития.
Сталин попытался потеоретизировать о несуществующем расколе мирового рынка надвое. На практике речь шла не о расколе, а о некоторой автаркической задвижке между двумя рынками во время того, что называли «холодной войной». Сегодняшние советские руководители не только теоретизируют о единстве мирового рынка, но они всей своей практической деятельностью стремятся к этой цели. Когда процесс интеграции СССР в мировой империалистический рынок будет окончательно завершён, советское экономическое развитие оценит все преимущества сопричастности к традиционным империалистическим группам и получит возможность для усиления руководящего бюрократического класса, но бу-
547
дет должен и испытать все противоречия, колебания, нарушения равновесия и кризисы мирового империалистического рынка. В частично закрытой экономике, как это было, например, в течение первых сталинских планов, конъюнктура международных цен заметно не сказывается.
В экономике, интегрированной в мировой рынок, в которой развитие и темпы роста некоторых отраслей, не говоря уж об экономике в целом, в определенной степени зависят от международной торговли, конъюнктура цен действует определяющим способом. Следовательно, требуется определённая международная политика, чтобы воздействовать на колебания конъюнктуры. В связи с чем можно понять, почему в настоящее время Россия ориентируется на международную политику цен, определяемую, в первую очередь, Америкой и ничего не делает действительно «соревновательного», чтобы противостоять ей. Говорят, что Россия ещё не в состоянии делать это. И это именно то, что мы хотим продемонстрировать.
Когда СССР будет иметь экономическую способность для экспансии достаточную для того, чтобы позволить себе заняться «соревнованием» в деле экспорта капиталов и торговых обменов, действительно опасных для других империалистических группировок, вся картина «разрядки» изменит свои цвета и тональность, и борьба за рынки примет жестокие формы. Без сомнения, с формированием новой промышленной экономики в странах нынешних отсталых регионов игра союзов также модифицируется, и не нам заниматься пророчествами, которые, в конечном итоге, не меняют глобальную тенденцию империализма к кризису и войне.
Что было и остаётся определённым, так это то, что политика сговора между советской и западными группировками, означает, если не торможение, то, по меньшей мере, направление колониально-освободительного движения в русло империалистических интересов. Эта попытка осуществляется среди тысячи противоречий в той степени, в какой имеются общие и расходящиеся интересы различных группировок. Возьмём, к примеру, Алжир. Россия не имеет, и в ближайшем будущем не будет иметь здесь капиталистических интересов. Напротив, Соединенные Штаты, могли бы найти там почву для плодотворных интересов через инвестиции в промышленность и нефтедобычу, торговый обмен, кредиты и т.д. Уже давно они осуществляют медленное проникновение в эту зону. Франция пытается, в рамках извилистой политики Де Голля, комбинировать – не доводя до непоправимого раскола – интересы монополистического капитализма метрополий и интересы реакционной колониальной сельской буржуазии. Наконец, алжирское движение, в поддержку различных течений арабского национализма, объединяет внутри себя тенденции к умеренности и к непримиримости.
Существуют, следовательно, мощные силы, стремящиеся к мирному решению алжирской проблемы в рамках формулы Де Голля о самоопределении.
Впрочем, своей новой эволюцией, благоприятной разрядке, СССР поддерживает формулу Де Голля. В своем докладе Верховному Совету от 30 ок-
548
тября Хрущёв заявлял: «Известно, что между Францией и Алжиром существуют тесные связи, сформировавшиеся в ходе исторического развития. [Продолжив.] Недавнее предложение, сделанное Де Голлем для разрешения алжирского вопроса на основе самоопределения, посредством референдума среди населения Алжира, может сыграть важную роль в урегулировании этого вопроса». Хрущёв не только поддержал позицию Де Голля по Алжиру, но и оправдал его колонизаторскую роль. Для алжирского народа «тесные связи» представляли собой смертельные объятия: сто тридцать лет господства, грабежа, эксплуатации и убийств, пять лет славного восстания, один миллион жертв на девять миллионов жителей! Вместо того чтобы призвать французский пролетариат (оглушённый десятилетиями шовинизма, проповедуемого правыми, социал-демократами и национал-коммунистами) пробудиться к своим интернациональным традициям и соединиться с алжирскими наёмными рабочими для того, чтобы решительно разбить грязные и кровавые колониалистские «связи», лидер страны, именующей себя «социалистической», призывает французский капитализм к разрешению своих жестоких противоречий, потому что это «будет способствовать возрастанию международного авторитета Франции и её роли, как великой державы».
«Ни один союзник никогда не делал доклада, более лояльного по отношению к Франции», - комментировала непосредственно после этого «L’Unità», в момент, когда ФКП уже приняла равнение на проголлистскую позицию Москвы.
На заседании Центрального Комитета Морис Торез, фактически, переложил ответственность на Дюкло, говоря, что мнение последнего о заявлении Де Голля, мнение «в котором он рассматривал самоопределение как чисто демагогический маневр генерала» находилось «в противоречии с линией, установленной съездом партии и её руководящими органами». Более того, чтобы воспрепятствовать «дезориентации своих товарищей», Торез напомнил, что «прежде уже было так, что партия должна была быстро менять боевые порядки: в 1934 г., после заявления Сталина-Лаваля и в 1939 г., после советско-германского пакта», и закончил словами: «Мы находимся перед точными и предусмотренными изменениями, которые идут в направлении нашего анализа и нашей политики». Если исключить это энное доказательство быстрой адаптации, в том числе формальной, то следует сказать, что в основном вывод Тореза соответствует истине.
Начиная с 1936 г., вопреки некоторым утверждениям, - иногда сопровождаемым конкретными жестами – лживым и скорее двусмысленным, по поводу алжирской войны, линия ФКП никогда не отходила от мощной поддержки колониализма. От правительства Народного фронта, которое доходило до роспуска и подавления националистических движений в колониях, до первого правительства Де Голля, правительства «национального единства», вновь утвердившее своё колониальное господство, до жутких примеров резни 1945 и 1947 гг. при соучастии министров-коммунистов, до поддержки и «всей полноты власти», предоставленной Ги Молле, до отказа от движения дезертиров и от восстания, которое произошло в связи многочисленными призывами к оружию, вся политика ФКП – это постоянное отрицание интернационалистских принципов конкретной поддержки независимости колоний. ФКП никогда не поддержи-
549
вала, не поощряла, не призывала к восстанию молодых французских трудящихся, призванных убивать и умирать в Африке, она никогда не организовывала всеобщих забастовок протеста против «грязной войны», никогда не заявляла громко и открыто, что Алжир имеет право на полную и абсолютную независимость. Она всегда старалась прикрыть свой оппортунизм требованиями «мира» и «мирного решения», глобального и недейственного, и когда алжирская Армия Национального Освобождения развернула свои военные действия непосредственно на французской территории, шовинист Торез в очередной раз сбросил маску и официально осудил алжирскую инициативу! Всегда готовый во имя интернационализма оправдать самую малую поддержку СССР, он ухитряется осуждать тех, кто хочет идти до конца в своей освободительной борьбе, поражая врага в самое сердце.
Со всеми этими знаками почтения по отношению к «великому» французскому отечеству, Торез имеет основание претендовать на преемственность своей «службы». Чтобы благоприятствовать «разрядке» СССР и ФКП, готовятся благоприятствовать плану мирного решения французских, немецких и американских монополий. Умиротворив Алжир, эти монополии имели бы зону, пригодную для инвестиций и, может быть, для скрытой борьбы за превосходство, т.е. их тыл был бы обеспечен и они могли бы спокойней договариваться и торговать с СССР. Это главное для Хрущёва и Тореза. То, что наиболее непримиримое крыло алжирского освободительного движения (выражающее социальные интересы рабочих и беднейших крестьян, и которое в процессе продолжения и радикализации борьбы неизбежно поставило бы проблему «китайского пути» политического и экономического развития) втянуто в тактику компромиссов, поощряемую умеренным крылом, заинтересованным в том, чтобы отодвинуть часть социальных проблем, объективно ведёт к ослаблению колониальной независимости и её самых передовых моментов.
Неслучайно, что во время недавней встречи с Секу Туре, Козлов испытывал потребность полемизировать со «всеми теми, кто видит в разрядке и в политике мирного сосуществования опасность ослабления борьбы колониальных стран, кто видит отступление». Бесполезно говорить, что эти «все те» так многочисленны в движениях за независимость, что заставляют Козлова считаться с собой. И ещё бесполезней говорить, что в случае Алжира они нашли подтверждение своего тезиса, причём, подтверждение неопровержимое. И мы вместе с ними.
(« Azione Comunista » n. 49, 30 января 1960)
Источник: Арриго Черветто «Унитарный империализм», изд. «Марксистская наука", 2005, т. I, стр. 546-549