Революционный архив

Иоффе Адольф Абрамович

80

Письмо Троцкому  

Секретно

               Дорогой Лев Давыдович!
    Не начинает ли и внутрь оппозиции проникать тот режим, который установлен большинством ЦК для всей партии и против которого мы (оппозиция) ведем столь упорную борьбу? «Аппаратная верхушка» решает, а все остальные лишь принимают ее решения. Допустимо ли, чтобы 13 оппозиционных членов ЦК и ЦКК делали заявление* от имени всей оппозиции без предварительного обсуждения внутри оппозиции как факта подачи заявления, так и содержания его?
    Я, например, считаю ошибкой подачу этого заявления. Даже если считать, что большинство партии настроено за единство партии, против раскола, против фракций, то и тогда вряд ли из этого должно делать вывод о необходимости такого заявления. Ведь большинство партии, несомненно, настроено также оппортунистически, но из этого никто, однако, не сделает вывода, что мы тоже должны делать оппортунисти- 

* Заявление от 8 августа 1927 г., подписали Авдеев, Бакаев, Евдокимов, Зиновьев, Каменев, Лиздин, Муралов, Петерсон, Пятаков, Раковский, Смилга, Соловьев, Троцкий (прим. ред. сайта).

81

ческие уступки. Правда, факт не исключения Троцкого и Зиновьева из ЦК неизбежно создаст в широких массах впечатление слабости и растерянности большинства, и поэтому, во имя этого факта, следовало пойти на кое-какие уступки, но с другой стороны, даже и без соответственной интерпретации пленума, факт заявления неизбежно должен также вызвать впечатление, будто сделано оно из страха перед исключением этих товарищей из ЦК.
    Но даже если признать, что подать заявление в данной конкретной ситуации было необходимо, разве же нельзя было, во-первых, заранее заручиться обязательством большинства напечатать его полностью, а, во-вторых, разве нельзя было избежать в тексте заявления тех неудачных выражений, которые в нем имеются?
    1) «Мы, разумеется, безусловно, безоговорочно за оборону СССР при данном ЦК, при данном руководстве ИККИ». Хотя это и верно по существу, но следовало ли так писать, чтобы создавалось впечатление, будто мы это руководство признаем правильным и хорошим, не следовало ли ясно и точно сказать, почему мы за защиту социалистического отечества даже при нынешнем плохом руководстве ЦК и ИККИ?
   2) О термидорианстве. Тут опять слишком много дипломатии. Сказано так, что создается впечатление, будто мы «отвергаем мысль» не только о том, что «наша большевистская партия стала партией термидорианской», но и мысль о том, что термидорианской стала ее официальная верхушка.
   3) «Мы будем выполнять все решения ВКП (б) и ее ЦК». Следовало ли это говорить? Я полагаю, что оппозиции большой вред принесло прошлогоднее заявление тт. Троцкого и Зиновьева. Нужно ли было теперь повторять его тут от имени оппозиции, зная заранее, что против многих решений ЦК мы будем бороться и что ЦК использует это против нас, опять упрекая нас в том, что мы не держим своего слова, не используем своих обещаний?
   4) «Мы готовы сделать решительно все для ликвидации всех элементов фракций ...» и т.д., хотя в дальнейшем ответственность за эти «элементы фракций» возлагается на «извращение внутрипартийного режима», но все это так тонко, что никто не поймет этого так, будто мы обязуемся «ликвидировать все элементы фракций» только тогда, когда прекратят свое существование указанные «извращения внутрипартийного режима». А если мы сейчас не займемся этой ликвидацией, то при этих условиях нас справедливо смогут упрекать в том, что мы обманывали партию.
   Быть может, если бы подобные заявления предварительно обсуждались, - удалось бы избегнуть таких ошибок. Если даже оппозиционер, считающий это ошибками, остался бы в меньшинстве, то у него все же было бы сознание, что он поставлен перед свершившимся фактом и должен нести ответственность за то, с чем не согласен.
   Я просил бы обдумать этот вопрос.

Жму руку, Ваш
А. Иоффе

Москва, 12 августа 1927 г.