Единственная сила, которая могла не допустить фашистскую диктатуру и была способна ее повалить, — это объединенный на основе классовой борьбы рабочий класс Германии. Коммунистическая партия неутомимо боролась за осуществление этого единства. Она не раз призывала социал-демократические партийные и профсоюзные массы к проведению совместно с коммунистами всеобщей стачки для недопущения и свержения фашистской диктатуры. Но социал-демократические партийные и профсоюзные лидеры своей контрреволюционной политикой и своим единым фронтом с буржуазией не только раскололи рабочий класс, но хотят также увековечить этот раскол, чтобы воспрепятствовать дружной борьбе и победе рабочих. В этом по сути и состоит роль социал-демократии как главной социальной опоры буржуазии. Единство рабочего класса Германии может быть достигнуто только ликвидацией массового влияния социал-демократии. Установление фашистской диктатуры стало для буржуазии возможным только вследствие того, что социал-демократия саботировала классовую борьбу, дезорганизовала ее, разоружала пролетариат и все теснее сращивалась с капиталистическим государственным аппаратом. Только из-за того, что КПГ как революционный авангард вследствие раскольнической политики социал-демократии была лишена поддержки большинства рабочего класса, финансовый каптал смог установить свою террористическую диктатуру над пролетариатом.
        Коммунистическая партия всеми силами старалась бороться в массах против теории "неизбежности фашистской диктатуры" – теории, выдвинутой социал-демократией, чтобы замаскировать свое преступление. В своей стратегии и тактике мы выходили из той принципиальной установки, что в соревновании сил революции и контрреволюции единым путем, чтобы предотвратить дальнейшее развертывание фашистской диктатуры, есть усиление антифашистской борьбы под лозунгом единого фронта, подведение рабочих к забастовкам, к массовой политической забастовке и к всеобщей стачке. Используя опыт 20 июля 1932 г. и выполняя поставленные ХІІ пленумом ИККИ задача в области борьбы с фашизмом, партия мобилизовала свои силы на проведение антифашистской акции на новом повышенном уровне. Своим боевым призывом к рабочему классу Германии под лозунгом: “Объединяйтесь на общую борьбу против грабежа зарплаты и фашистской диктатуры!" партия снова подкрепила свою не раз высказанную готовность бороться заодно "с каждой организацией, в которой объединились рабочие и которая действительно хочет бороться".
       Мобилизация масс на политические и экономические бои, проведенная на основе нашей политики единого фронта с социал-демократическими рабочими, очень значительно укрепила силы пролетариата. На атаку, начатую папеновской диктатурой на зарплату рабочих, последние ответили контратакой, - более чем 900 забастовками рабочие прожгли декрет о грабеже зарплаты.
       Кульминационной точкой этой забастовочной волны была забастовка на берлинском городском транспорте, которая вспыхнула накануне выборов в Рейхстаг 6 ноября. Она непосредственно подвела рабочих к массовой политической забастовке.
       Кабинет Папена, как одна из форм фашистской диктатуры, был высажен в воздух силой массовой забастовки рабочего класса. Революционная волна своим подъемом начала явным образом догонять поднятую буржуазией шовинистскую волну. Забастовка рабочих берлинского городского транспорта показал рабочим, а также буржуазии, какое могущество имеет пролетариат, который борется единым фронтом под руководством КПГ. Тогдашний генерал рейхсвера фон Шлейхер заявил, что если бы забастовка рабочих берлинского городского транспорта затянулась и усилилась, то весь аппарат прусской полиции был бы несостоятелен обеспечить государственный порядок.
       Политическое значение волны массовых забастовок отразилось и на результате выборов в Рейхстаг 6 ноября, когда фашистская партия немецкой буржуазии утратила 2 млн. голосов. Шаткая мелкая буржуазия начала ориентироваться на рабочих, которые борются. Подтвердилось ленинское учение о том, что лишь пролетариат своей революционной активностью может повести на революционный путь промежуточные классы.
      Без стрейкбрехерства со стороны социал-демократии и ее профбюрократии буржуазии не удалось бы остановить широкую забастовочную волну. Но ЦК социал-демократической партии и правление Всеобщего объединения Профсоюзов (АДГБ - Allgemeiner Dentscher Gewerkschaftsbund) беспощадно подавляли всякую забастовку /39/ и открыто стали на сторону фашистского государственного аппарата. Такое их поведение наглядно показало рабочим, что социал-демократия и АДГБ мешают немецкому пролетариату в успешному проведению его боев, что они заступают дорогу единству немецкого пролетариата. Не допустив всеобщей стачки, они сделали возможность установления открытой террористической диктатуры финансового капитала.
       Поваленное забастовочным движением правительство Папена заменил кабинет Шлейхера, с помощью которого буржуазия, прикрываясь дымовой завесой социальной фразеологии, сделала попытку перегруппировать и объединить все фашистские силы для того, чтобы повести новое решительное наступление на революционное движение. Чем сильнее развивалось движение рабочих за единый фронт, - что принуждало буржуазию усиливать свои попытки подавления революционных сил путем террора, — тем разнообразнее и искуснее приходилось социал-демократии маневрировать с целью сохранения раскола пролетариата и недопущение массовых боев. В дни кабинета Папена социал-демократия всеми своими словами и действиями старалась прекратить забастовочную борьбу рабочих, которая бурно развивалась, вводить рабочих в обман относительно серьезности положения и опасности бурного роста фашизма и подавлять волю социал-демократических рабочих к единому фронту. Кабинет Шлейхера дал возможность социал-демократии и профбюрократии усыпить классовую бдительность пролетариата относительно угрозы дальнейшего развертывания фашистской диктатуры. Социал-демократия характеризовала политику Шлейхера как новую эру в области социальных и политических достижений на парламентской основе. Вожди АДГБ с Лейпартом во главе возвели генерала Шлейхера в ранг "социального" генерала. Но т. Тельман на Гамбургском окружном партсъезде в начале декабря, характеризуя положение, которое создалось с приходом Шлейхера, предостерегал пролетариат такими словами:
       "В связи с созданием кабинета Шлейхера мы вступаем в новую обостренную стадию фашистской диктатуры... Мы должны быть во всеоружии, чтобы не дать себе попасться внезапными маневрами, сенсационными неожиданными наступательными действиями".
       Хотя как партия ни старалась мобилизовать массы не ослаблять /40/ забастовочной борьбы и усиливать борьбу против кабинета Шлейхера, все же в результате обманного маневра, проведенного с помощью социал-демократической партии Германия (СДПГ), настроение масс в пользу забастовки упал. Наци немедленно использовали это для проведения больших провокационных демонстраций против КПГ, которые имели одновременно целью высадить в воздух правительство Шлейхера. Решающие слои финансового капитала открыто поставили вопрос о власти в понимании создания правительства Гитлера и установления открытой фашистской диктатуры. Демонстрация наци 22 января в Берлине перед домом нашей партии при колоссальной мобилизации полицейских сил означала попытку мобилизовать все фашистские силы для осуществления этих планов финансового капитала и национал-социалистов. Партия забила тревогу перед всем рабочим классом не только в Берлине, но и по всей стране, призвала его к контрвыступлениям для проведения политической забастовки протеста, а для Берлина поставила вопрос про политическую массовую забастовку. Через несколько дней — 25 января - берлинский пролетариат в могучей демонстрации доказал свою боевую готовность и свою горячую волю к единому фронту. Социал-демократы объявили эту демонстрацию, к которой призывала КПГ, “путчизмом”, “преступлением”, “авантюрой”, но на деле демонстрация вылилась в один из мощнейших боевых выступлений и прошла с участием необычно высокого процента социал-демократических рабочих. Это выступление сигнализировал социал-демократии опасность усиления связи между коммунистами и социал-демократическими рабочими. Социал-демократия выдвинула предложение составить пакт о ненападении между вождями КПГ и СДПГ. Этот лозунг она усиленно пропагандировала в массах, прежде всего на предприятиях, тем самым стараясь воспрепятствовать рабочим сговориться о революционной тактике единого фронта снизу. Об этом свидетельствует демонстрация, устроенная берлинской организацией рейхсбаннера в Люстгартене за день до получения власти Гитлером. Хотя руководитель рейхсбаннера Гельферман заявил там, что может уже через 24 часа будет решен вопрос об установлении диктатуры Гитлера, но призыва к борьбе не было, а, наоборот, сделано было предостережение против самостоятельной акции коммунистов, которая расценивалось как преступление. Таким образом социал-демократия 30 января - как и раньше 20 июля - /41/ без всякой попытки борьбы отдала рабочий класс на милость фашистской диктатуре.
        Через 24 часа, 30 января, буржуазия передала правительственную власть партии Гитлера с целью установления фашистской диктатуры. Рост революционных сил побудил буржуазию к попытке поручить разгром революционного рабочего движения крепчайшей массовой партии буржуазии, партии, которая стояла до тех пор вне правительства.
        Коммунистическая партия же немедленно обратилась с новым предложением об организации всеобщей стачки к СДПГ и АДГБ и призвала массы к борьбе, выставив такие лозунги: "На улицу!”, “Остановить предприятия!”, “На атаку фашистских кровавых псов немедленно ответить стачкой, массовой забастовкой, всеобщей стачкой!”.
       Социал-демократия отклонила предложение о всеобщей стачке, хотя еще 24 часа ранее во время демонстрации в Люстгартене лицемерно говорила о применении "крайних мер борьбы" против попытки установления диктатуры Гитлера. Она заявила, что Гитлер призван Гинденбургом на основании конституции, что пролетариат не должен “преждевременно тратить порох генеральной забастовки” и что все силы должны быть сосредоточены на выборах в Рейхстаг, назначенных на 5 марта.
       Социал-демократия обратилась к сильнейшему из своих мошеннических маневров, чтобы удержать массы от борьбы. Она заявила, что Гитлеру придется править, опираясь на конституцию, что он “звезд с неба не хватает” и что он сам себя сживет. После того, как забастовочное движение при Шлейхере было заглушено по вине социал-демократии, мелкая буржуазия, подстегнутая шовинистической агитацией наци, вернулась на сторону гитлеровцев, которые показались ей более сильными.
      Таким образом политика раскола рабочего класса, проводимая социал-демократией, привела к тому, что воспрепятствовала большинству рабочего класса пойти за боевым призывом КПГ - не допустить фашистскую диктатуру. Но без поддержки большинства рабочего класса КПГ не была способна организовать всеобщую стачку и победно повести борьбу против диктатуры Гитлера. Она совершила бы преступление относительно всего рабочего класса, если бы при таких условиях повела на борьбу только один /42/ авангард. Совершенно верно говорится в принятой 1 апреля резолюции Президиума ИККИ о положении в Германии:
      “Характерная особенность обстановки в момент гитлеровского переворота заключается в том, что эти условия победного восстания не успели еще назреть к тому времени, - они были лишь в зачаточном состоянии” (“Коммунистический Интернационал” N: 11, стр. 5, 1933 г.).
       И резолюция здесь же приводит такое положение Ленина:
      “С одним только авангардом победить нельзя. Бросить только один авангард в решительный бой, пока весь класс, пока широкие массы не заняли позиции или прямой поддержки авангарда, или, по крайней мере, благосклонного нейтралитета относительно него... было бы не только глупостью, но и преступлением...” (Ленин, "Детская болезнь "левизны" в коммунизме", Сочинения (на укр.), т. ХХ, стр. 220, изд. 2).
       На немецкую социал-демократию и профбюрократию падает отвратительная вина: расколом рабочего класса и своей преступной политикой они помогли фашизму дорваться до власти и создали возможность установления фашистской диктатуры. Подобно тому, как в 1918 г. социал-демократия разгромила пролетарскую революцию, так она теперь обманула массы болтовней про мирное демократическое развитие к социализму без диктатуры пролетариата. Она привела массы к фашизму. Она ответственна за то, что Гитлером и его бандами замучены на смерть сотни революционных борцов, что сотни тысяч брошены в концентрационные лагеря.
      Правильность тактики и стратегии всех коммунистических партий, которые ведут непримиримую борьбу против меньшевизма всех мастей, не могла быть лучше подтверждена, чем немецкими событиями. Завоевание большинства рабочего класса путем искоренения социал-демократического влияния, в первую очередь в профсоюзах, усиленная борьба против всяких социал-демократических влияний внутри нашей партии, против всех разновидностей оппортунизма - вот основной урок из истории получения власти фашизмом в Германии, основная предпосылка подавления фашистской диктатуры и установление диктатуры пролетариата.
       Как повела себя социал-демократия после 30 января, после установления гитлеровской диктатуры? Социал-демократия употребила /43/ всех действия, чтобы не дать рабочему классу разобраться в настоящем характере диктатуры Гитлера, чтобы удержать пролетариев от всякой серьезной борьбы и привести рабочий класс в лапы диктатуры Гитлера. "Металарбейтерцейтунг" от 1 апреля 1932 г. - еще до “унификации” - писала:
      “Если теперь, в конце концов, будут в самом деле употреблены энергичные меры борьбы с экономической нуждой, то никто не откликнется на это более горячо, чем профсоюзы. Конечно, они не откажутся от сотрудничества. Если правительство в нынешний момент искренне возьмется за дело, то ему обеспечена моральная поддержка и тех 48% народа, которые 5 марта не голосовали за него”.
       Социал-демократическая профбюрократия 1 мая призывала рабочих идти на демонстрацию под фашистскими флагами Гитлера. Вальтер Поль, один из ближайших друзей Лейпарта, писал в статье до 1 мая, перепечатанной всей профсоюзной печатью:
       “Нам в самом деле не приходится менять фронт для того, чтобы признать, что победа национал-социализма, хотя она была завоевана в борьбе против партии, которую мы считали носителем социалистических идей, есть и нашей победой, поскольку социалистическая задача ставится теперь перед всей нацией”.
       Социал-демократическая фракция рейхстага 17 мая одобрила правительственную декларацию Гитлера, а социал-демократический ЦК из страха перед Гитлером или по его приказу вышел из II интернационала. Если, не считаясь с этими услугами социал-демократии, Гитлер запретил социал-демократическую организацию, то не потому, что она представляла собой опасность для фашистской диктатуры, а потому, что если бы и в дальнейшем продолжалось это открытое, неуклюжее предательство интересов рабочего класса, то легальные организации социал-демократии безусловно стали бы огнищем социал-демократической рабочей оппозиции против контрреволюционного руководства, а значит и против фашистской диктатуры, поскольку эти рабочие не перешли бы непосредственно к коммунистам.
       Социал-демократия и после запрета остается главной социальной опорой буржуазии. Она продолжает политику раскола рабочего класса и даже старается его усугубить. Ее борьба травли, клеветы направлены только против коммунистической /44/ партии, она саботирует борьбу масс против фашизма, она тормозит эту борьбу, этот единственный революционный выход. Она стремится к восстановлению коалиционной политики на высшем уровне, что в нынешней обстановке могло бы выразиться в форме блока с Гугенбергом.
       Социал-демократия продолжает курс на создание резервов, чтобы при первых симптомах краха фашистской диктатуры прийти на выручку капитализму, чтобы, как в 1918 г., выступить в роли могильщика немецкой революции.
       Социал-демократия переживает свой наибольший кризис. Она находится в состоянии распада, в состоянии глубочайшего упадка. Но было бы ошибкой предположить, что она перестала существовать. На нас, коммунистов, возлагается задача ее уничтожения. Всякая нерешительность в нашей боевой установке относительно социал-демократии, всякая неясность в нашей политике единого фронта для завоевания социал-демократических масс усиливает опасность нового укрепления социал-демократии и может преградить нам путь к созданию единого пролетарского фронта. Поэтому мы должны с огромным вниманием следить за поведением социал-демократии, в особенности за маневрами правых и “левых” социал-демократических вождей, - теми маневрами, с помощью которых они стараются сбить с толку .рабочих. Установление фашистской диктатуры создало в широких слоях социал-демократических рабочих очень подавленное настроение, которое у так называемых “левых” вылилось в панику. Приведу лишь несколько высказываний этих “левых”:
     “В Германии мы разбиты наголову”.
     “Демократический социализм утратил свои сильнейшие позиции не только в Средней Европе, но и во всем мире”, — плакался Биншток.
     “Мы идем навстречу средневековью... Рабочее движение будет отброшено назад на целые столетия”, — пишет Милес.
     “Мы испытали ужасное поражение”, — повторяют троцкисты и брандлерианцы.
     Группа Неймана — Реммеле утверждает про “победу фашизма и поражение пролетариата”. Некоторые воскресшие примиренцы подпевают этим контрреволюционным воплям.
      Социал-демократический ЦК, который эмигрировал в Прагу, понял опасность этого похмельного расположения духа для социал-демократии...