"Революционный
архив"
В.М.
Смирнов
2. [Март (?)1928]
РЦХИДНИ
ф.
326
оп.
1
д.
112
л.л. 181-183
К. Радеку
Дорогой Карл!
Несколько часов назад вернулся Миньков
в кампании трех псов, лаек. Он будет, по-видимому,
жить здесь, а один песик, очень похож на
вашего Чертика, завтра отправляется к вам.
Но об этом он сам напишет.
Я же
хочу продолжить вам письмо о НЭПе, хотя не
совсем помню, чем я его закончил. Словом,
суть дела в том, что противоречия
капиталистического производства могут
развиться до таких размеров, при которых
оно существовать уже не может (и в смысле
объективном - кризисы, войны, и в смысле
субъективном - обострения классовых
противоречий), еще тогда, когда уровень
производительных сил еще не настолько
высок, чтобы обеспечить и достаточный
уровень потребления широких масс, и
достаточное накопление. Это относится
прежде всего к отсталым странам, где
подчас развитие классовых противоречий
заходит иногда дальше, чем в передовых
странах. Так было у нас, где рабочий класс
подвергался большей эксплуатации, чем в
Европе, ибо эксплуатировался и
отечественной, и иностранной буржуазией, в
то время, как буржуазия передовых стран
имела возможность ослаблять противоречия
у себя за счет эксплуатации отсталых и
колониальных стран. Здесь это расхождение
между недостаточным уровнем
производительных сил и огромным развитием
классовых противоречий должно
сказываться резче всего (Кстати, мне
кажется, что Европа при ее закабалении
Америкой попадает в то положение, в
котором была довоенная Россия). Разрешение
(радикальное) этого расхождения - в мировой
революции.
Меньшевики
отсюда делали доктринерский вывод, что
следует ограничить классовые стремления
пролетариата, ограничиться буржуазной
революцией. Вывод контрреволюционный, ибо,
во-первых, ни одному мудрецу не удастся
доказать, при каком уровне
производительных сил возможна
организация социалистического
производства, это может быть прощупано
только на практике, во-вторых, потому, что
самое взятие власти пролетариатом, даже в
том случае, если бы можно заранее
определить, что переход к социализму не
удастся, имеет колоссальнейшее
революционное значение, ибо взятие власти
сама по себе задача огромной трудности, и
показать на практике, как это происходит -
дело огромнейшей важности, и в-третьих,
потому, что ограничить стремления
пролетариата в момент революции можно
только опираясь на буржуазию, т.е. изменить
пролетариату. Самое же главное в том, что
Октябрьская революция нашла выход, пусть
не радикальный, но в период войн и
революций вполне достаточный, из этого
противоречия между недостаточностью
объективных предпосылок для социализма и
полной зрелостью субъективных. Этот выход
и есть НЭП.
Его
отличительной особенностью является то,
что диктатура пролетариата (которая при
этих условиях принимает более затяжной
характер, чем мы раньше думали) использует
капиталистические методы после того, как
господствующий при капитализме класс -
буржуазия - уже ликвидирован, по крайней
мере там, где он достиг наивысшего
развития - в промышленности. Задача
диктатуры пролетариата усложняется: она
не ограничивается организационной
перестройкой производства, для которой
уже подготовлена материальная база - она
должна и подготовить ее материальную базу,
и в ходе этого развития производительных
сил постепенно ликвидировать
капиталистические производственные
отношения. Задача исследования НЭПа
поэтому вовсе не сводится ни к
истолкованию в социалистическом смысле
его экономических категорий (как делает Бухарин),
ни к голой констатации борьбы "социалистического"
и "товарно-капиталистического" "секторов",
как это делает Преображенский,
сбивающийся в конечном на ту же
бухаринскую апологетику. Задача
заключается в том, чтобы исследовать, в
какой последовательности и в какой связи
будут изживаться капиталистические
отношения (в том числе и в так называемом
"социалистическом секторе"), это во-первых,
и, во-вторых, как должна быть построена
система диктатуры пролетариата для того,
чтобы противоречия, неизбежно возникающие
на почве остающихся и неизбежных
капиталистических отношений, могли мирно
разрешаться и изживаться, ибо такое мирное
изживание и разрешение после
установления диктатуры вполне возможно.
Сводить же все к борьбе социалистического
сектора с товарно-капиталистическим и
изображать это так, что в первом, в лучшем
случае есть только капиталистическая
форма без социалистического содержания,
это значит упрощать и извращать
действительную картину того, что есть на
самом деле, и не суметь соответствующим
образом создать систему диктатуры
пролетариата. (Примером такого извращения
и была попытка сращивания профсоюзов с
органами управления хозяйством. В 1921 эта
идея была неверная, теперь это была бы идея
вреднейшая, а между тем в "Новой
экономике" она сохранена под формулой
"самоограничения пролетариата").
В
области организации производства переход
к системе национализации промышленности
является тем фактором, который делает
возможным мирный переход к
социалистической организации. Не устраняя
рынка и его законов (ибо существует так
называемый "платежеспособный спрос"
со стороны рабочего, служащего, получающих
денежную зарплату, крестьянина,
получающего деньги за свои продукты,
торговца, получающего его денежный доход)
она уже дает возможность получаемые
промышленностью прибыли употребить на
развитие производства, руководствуясь не
только конъюнктурными показаниями,
которые при многолетнем цикле
воспроизводства дают ложные показания, но
и нащупать постепенно план хозяйства,
исходя из материальных потребностей
населения и требований материального
расширения производства. В этой области
сразу же образовывается прорыв от
ценностных категорий хозяйства к
натуральному расчету производства и
потребления. В этот натуральный расчет
входит как один из элементов - и притом
основной - и человеческий труд, с которого
совлекается постепенно фетишистская
форма ценности.
Наряду
с этим национализация, сосредоточивая в
одних руках все средства производства
промышленности, дает возможность их более
рационального использования, [получения]
большей продукции, чем при тех же
материальных затратах могло быть [получено]
без национализации, т.е. дает возможность
даже при сохранении капиталистических
категорий более быстрого развития
производительных сил, которые
впоследствии станут базой
социалистической организации.
Эта
же национализация делает ненужной,
например, акционерную форму как основную
форму крупного предприятия. В самом деле, в
основном эта акционерная форма была
способом аккумуляции прибылей, полученных
в разных предприятиях для превращения их в
капитал крупных предприятий. При
национализации этот способ является
только подсобным, он нужен только для
аккумуляции доходов и прибылей,
получающихся вне государственной
промышленности. Если бы мы перешли на
акционерную форму предприятий в настоящем
смысле этого слова, т.е. с продажей и
котировкой акций на бирже - это было бы
огромным шагом назад, и при этом не
вызываемым никакой необходимостью.
В
связи с этим ослабляется и роль банков -
она ограничивается по преимуществу
краткосрочным кредитом. Управление
предприятием через посредство финансовых
комбинаций - т.е. самой фетишистской и
самой иррациональной ценностной
категории - исчезает и заменяется прямым
руководством. И если в последние годы
происходит развитие долгосрочного,
капитального кредита, то это тоже шаг
назад, оправдываемый однако тем, что мы не
успели еще как следует организационно
овладеть нашими государственными
предприятиями. Вообще же, при нормальном
развитии, долгосрочный кредит для
государственных предприятий должен быть
отмирающей формой.
Я говорю об этих вещах потому, что переход
к социалистическим формам начинается, по-видимому,
с верхних звеньев капиталистической
системы (прибыль, рента, высшие формы
кредита). Наоборот, дольше всего
сохраняются низшие формы - кредитные
деньги, деньги, товар. Конкретно
проследить и наметить, как расширяется и
должен расширяться этот процесс в верхних
звеньях капиталистической
системы - это и значит конкретно
исследовать НЭП. Поставить же просто дело
так, что, с одной стороны, есть
социалистическое хозяйство, где кредит -
просто "орудие социалистического
накопления", деньги - "способ
распределения продуктов
социалистического хозяйства" и т.д.,
а с другой - товарное хозяйство, в котором
эти категории сохраняют свое полное
значение, и затем смотреть только, как
законченная социалистическая система
ведет борьбу с товарной, - значит просто
ничего не понять в том, что происходит, и
совершенно запутаться в области
производственных отношений между
классами, которые сохраняются и в период
диктатуры пролетариата, и, более того, на
первых порах весьма усложняются. Преображенский
как раз по этой никуда не годной системе и
действует. И его работа поэтому
теоретически - пустое место а практически -
вреднейшая апологетика, следуя которой
можно только либо сломать себе голову,
либо впасть в пошлейший оппортунизм а la Николай
Иванович.
Но о
производственных отношениях напишу в
следующий раз. Пока же всего хорошего.
Надеюсь к началу навигации получить от вас
более или менее пространные ответы.
В.Смирнов