ДОКУМЕНТЫ, ПРЕДСТАВЛЕННЫЕ МЕНЬШЕВИКАМИ НА ВСЕРОССИЙСКОМ СОВЕЩАНИИ СОВЕТОВ 29 МАРТА - 3 АПРЕЛЯ И ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОМ СОВЕЩАНИИ 4 АПРЕЛЯ
135
Речь Н.С. Чхеидзе на заседании V сессии Государственной Думы четвертого созыва
24 февраля
Господа члены Государственной Думы. Вы помните, конечно, что несколько раз с трибуны успокаивали нас, чтобы массы рабочие стояли у станков и делали свое дело, - что же касается продовольствия, обеспечения в материальном отношении этих масс и т.д., то это сделает Государственная Дума. Не раз повторялось это, господа,
136
с этой трибуны, такое успокоительное заверение. И вот, в результате имеем только то, что вы видите сейчас на улицах Петрограда. Игнорирование улицы - это свойство и правительства и многих из нас. Но улица уже заговорила, господа, и с этой улицей теперь нельзя не считаться. Но, как бы остро ни стоял вопрос, господа, все-таки надо в корень посмотреть, в корень болезни, где она кроется, ибо иначе ни Государственная Дума, ни улица не разрешит, как бы остро ни стоял вопрос, как бы немедленно он этого ни требовал. Для вас, господа, очевидно, что коренная причина того, что происходит не только у нас - обострение продовольственного вопроса, - но и в других странах, - это та мировая катастрофа, которая уже третий год продолжается и конца которой не видать. Это основная причина. Следовательно, об этом надо подумать серьезно и не ограничиваться, господа, теми высокими фразами, может быть очень патриотичными, которые очень часто повторяли с этой трибуны. Пора задуматься, господа, об этом серьезно; это я говорю - общие причины, но у нас есть, господа, специфические русские условия, которые, конечно, этот вопрос усугубляют, и вот когда вы выходите на эту трибуну и ищите виновника, - ищите этого виновника, но ищите беспристрастно. Правительство? Да, разумеется, в первую очередь, и в первую голову оно виновато в том, что сейчас происходит. Но, господа, не виноваты ли в этом и те, которые шли одно время и долго шли в единении с этим правительством?
Я вас спрашиваю, господа, отвечайте беспристрастно на это - с тем правительством, которое вы называете предательским, изменническим, и которое было таким всегда, не со вчерашнего дня, не с момента объявления войны, и до войны оно было таким, и вы это знали. Когда здесь говорят, что нас обмануло это правительство, позвольте мне сказать, что это не верно: вас не могли обмануть, потому что вы знали, досконально знали это правительство, вы шли в единении, господа, вы каждый раз дожидались, пока какая-нибудь катастрофа не разразится - так было в 1915 г., и вот, когда дождались, тогда заговорили, господа, правду 1. Как же с вами поступало это самое правительство? Позвольте, господа, привести маленький анекдот или рассказать, если хотите. Правительство с вами поступало так, как поступил один раввин с одним семейством еврейским, которое обратилось к нему с жалобой: семейство задыхается в хате, некуда ему поставить козу, лошадь и корову. И, вот, раввин предлагает: поставьте там козу. - А как же так, мы задыхаемся и без козы. - Поставьте. - Пошли, поставили. - Что, как обстоит дело? - Задыхаемся. - Поставьте корову. Поставили корову, хуже стало; поставили лошадь. - Нет, невозможно дышать. - Выведите козу. - Вывели козу. - Ну, что, легче стало? Выведите корову. - Корову вывели. - Стало легче? - Легче.
_________________________________________________________
1 Периодически звучавшие в адрес правительства критические замечания и требования «создания правительства доверия», как правило, совпадали с кризисными явлениями. Так было, например, когда они совпали с поражением российской армии во второй половине 1915 г., понесшей большие потери в живой силе и оставившей Галицию, Польшу, Литву, часть Прибалтики и Белоруссии.
137
Потом лошадь. - Теперь, говорят, почти совсем хорошо. - Вот вам довольно министров увольняли, одних, увольняли других, вам становилось легче 1. (Смех слева).
Вот вы таким образом, знаете, вели себя каждый раз, пока какая-нибудь катастрофа не разражалась. Что же, господа, теперь предлагается? (Голоса слева: кто же был коза?). Вы же отлично знаете, что мы и сейчас как будто себя стараемся обмануть. Очевидно, положение безвыходное, потому что я не могу себе представить обращения к тому же самому правительству, и почтенный депутат Родичев 2 опять о каком-то покаянии говорил, что это правительство может еще покаяться. Ведь, господа, я не представляю себе грешника, который не мог бы покаяться, но этот грешник - разве может покаяться? Какая религия спасет его? Да никакая, господа. Я ему воздаю всю правду, этому самому правительству, всю правду: оно знает свое дело, оно его ведет и недаром еще Лассаль сказал: «Реакционеры не краснобаи». Эти люди, господа, не краснобаи, а вы во что бы то ни стало, господа, хотите им навязать такие задачи, которых они не признают. Вы хотите, чтобы правительство обслуживало общегосударственные интересы, вы хотите, чтобы народные интересы оно ставило близко к сердцу. Но это, господа, совершенно не его задача. Неужели этого нельзя понять, что никакой обороны, никакого внешнего врага оно не признает, решительно никаких народных благ не преследует. Оно защищает свою собственную шкуру. (Рукоплескания слева).
Господа, это же ясно, и пока оно будет существовать, это самое правительство, вы будете находиться в том же самом положении, и ничто вас не спасет. Ведь это ясно - меня удивляет это самое упорство. Я уверен, и тем более удивлен, что каждый из вас не хуже меня знает такое положение. Каждый из вас с гораздо большим авторитетом, с большими доводами выйдет на эту трибуну и докажет, если захочет, что с этим правительством разговаривать нельзя, что с этим правительством страна будет находиться в таком положении. Почему? Потому, господа, что интересы страны, интересы народа и интересы этого правительства абсолютно противоположны, диаметрально противоположны - это два полюса, господа: пока оно будет существовать, народ будет страдать. Отсюда надо сделать соответствующий вывод, надо сказать: ни о каком покаянии, ни о каком компромиссе, ни о каких соглашениях, ни о каких лозунгах с этим правительством нельзя вести переговоры. Вот какой из этого надо сделать вывод, но вы этого вывода не делаете. Возьмите, нап[ример], этот самый продовольственный вопрос в узком смысле слова, в том виде, в каком он существует теперь у нас в Петрограде. Ведь в продолжение нескольких часов женщины и дети стоят в хвостах на морозе, и они уходят, господа, без
___________________________________________
1 Чхеидзе намекает на так называемую «министерскую чехарду», когда за тридцать месяцев мировой войны (с 1 августа 1914 до 1 февраля 1917 г.) сменились: четыре председателя Совета министров, шесть министров внутренних дел, четыре военных министра, четыре министра юстиции, четыре министра земледелия, четыре обер-прокурора Синода, три министра путей сообщения и т.д.
2 Родичев Ф.И. - один из лидеров кадетов. В марте-мае 1917 г. министр Временного Правительства по делам Финляндии.
138
хлеба, это их право, это они могут делать; стой сколько угодно на снегу, с детьми, и, уже я не знаю, с кем угодно стой, это не воспрещается, это можешь делать в продолжение дней, в продолжение месяцев, но чтобы эти самые женщины подумали о том, что им можно свое слово иметь, о том, где находится этот самый хлеб, есть ли он в Петрограде, где он лежит, действительно прячут ли его, - ведь говорят, что есть такие обыватели, которые запасают по пяти-шести пудов хлеба, закупают и прячут, - что делают купцы, городское самоуправление и т.д., об этом самом эти женщины, которые стоят на морозе в продолжение целых часов, об этом они не смеют думать. Господа, как же это можно продовольственный вопрос не только в широком смысле, а в смысле черного хлеба поставить на рельсы и более или менее удовлетворительно разрешить, когда все петроградское население не смеет какую-нибудь ячейку организовать для того, чтобы урегулировать этот вопрос как-нибудь, чтобы знать, есть ли этот хлеб или нет его, скрывают ли его, продают ли дороже, привозится он или увозится куда-нибудь; даже об этом не смеет этот самый обыватель рассуждать и не смеет в этом отношении никаких шагов предпринимать. Какое же решение продовольственного вопроса, господа, возможно, насколько оно возможно при таких условиях?
Следовательно, я повторяю: нужно сделать, господа, ясный и определенный вывод, что борьба, которая в скором времени могла бы нас привести к упразднению этого правительства и этой системы, которая существует, и к созданию такого положения страны, когда народ самодеятельно будет разрешать при помощи своих сил этот вопрос, - это единственный исход. Вы этой катастрофы, которая является результатом не только политики власти, но и вашей политики, - и это вы должны признать, - вы этой катастрофы не избегнете, господа, не избегнете, если народ в свои руки не возьмет этой власти. Это единственный исход, если только у нас есть вообще какой-нибудь исход из того положения, в котором мы теперь находимся. Народ этот на пути своей самодеятельности может смести это правительство, он может убрать его с своего пути. Господа, приветствую всевозможные ваши радикальные резолюции, я поддерживаю все меры, но, господа, эти люди действуют, когда нужно, с оружием. Мы не знаем, господа, это оружие не пущено ли уже в ход на улицах Петрограда? И, вот, господа, тогда эти люди выходят на улицу с оружием в руках и объявляют гражданскую войну, готовят пулеметы, может быть есть уже растрелянные, то как быть с такими людьми? Что бы вы сказали нам, если бы кто-нибудь стал отсоветовать продолжать стоять грудью против германской техники? Такого человека назвали бы изменником, мы бы казнили его. А вот когда это правительство выходит здесь вооруженное, когда оно высылает вооруженную силу, то как прикажете быть в это время с этой самой массой? Сказать ей, чтобы она сложила руки и бездействовала? Господа, не измена ли это будет по отношению к этой самой массе? Так вот я и говорю: когда эти люди выступают с оружием, когда проливают кровь уже здесь, внутри страны, а не там, на фронте, то вы вашими резолюциями ничего с такими людьми не поделаете. Я заявляю, господа, что улица заговорила. Единственное, что
139
остается теперь в наших силах, единственное средство - дать этой улице русло, здоровое русло, идя по которому и организуясь, ей дана была бы возможность иметь то самое правительство, которое ей нужно. Господа, я приведу самый простой пример.
В настоящее время речь идет о насущном хлебе у нас в Петрограде. Что же, рабочие массы его имеют? Они вышли на улицу, но ведь не в этом дело, а дело в том, чтобы эта масса кристаллизовалась и представляла собою общественную силу, чтобы был разум в ее действиях, чтобы она целесообразно тратила силы не в борьбе на улице, не в той борьбе, где ее будут расстрелизать. Что же, господа, эти рабочие имеют возможность собираться на заводах и образовывать комитеты, напр[имер], продовольственные? Они этого права не имеют. Нам укажут на кооперативы и другие учреждения; нет, они должны иметь полную свободу организовывать такие комитеты. Затем обывательские комитеты должны быть немедленно соорганизованы для того, чтобы целесообразно вести всю эту продовольственную кампанию. Словом, мы заявляем, господа, что ни с уличным движением, ни с выступлением народа, который принужден к этому, никакими резолюциями и никакими переговорами с этим правительством мы бороться не можем, и дело урегулировать не можем. Поэтому мы заявляем и предлагаем Государственной Думе, - сейчас у меня под руками этого заявления нет, - помимо общих причин, помимо коренного изменения политического строя, помимо образования правительства, которое может получиться в борьбе, в самой решительной борьбе с этим правительством, помимо коренного решения вопроса и по финансовой и по социальной его стороне, помимо этого мы сейчас предложим формулу перехода, где предлагаем Государственной Думе свое пожелание и требование о том, чтобы массе рабочих и обывателей была дана возможность и право немедленно организоваться для урегулирования продовольственного вопроса. Мы, господа, не поклонники городского самоуправления, которое в настоящее время функционирует, но и это городское самоуправление вынуждено будет действовать соответственно интересам масс, когда массы через свои организованные ячейки будут производить давление. Поэтому продовольственное дело немедленно должно быть передано, насколько оно сейчас нас в Петрограде касается, в руки свободных организаций, самочинных, явочным порядком без всякого разрешения организующихся, с одной стороны, и, с другой стороны, это дело должно быть передано в руки городского самоуправления. (Рукоплескания слева).
Стенографический отчет V сессии Государственной Думы четвертого созыва
Cm. 1719 - 1724.
Источник: "Меньшевики в 1917 году", том I, изд. "Прогресс-Академия", М. 1994, стр. 135-139