Государственный капитализм в России
246
ПРИЛОЖЕНИЕ №2
КРИТИКА ТЕОРИИ БЮРОКРАТИЧЕСКОГО КОЛЛЕКТИВИЗМА
Введение
По вполне понятным причинам дискуссия о природе советского общества являлась центральной для размышлений большинства социалистов последнего поколения.
Концепция сталинской России как социалистического общества или общества с деформированным социализмом («деформированное рабочее государство», если пользоваться языком догматичных ортодоксальных троцкистов), подвергалась со стороны марксистов критике по двум направлениям. Первое, к которому присоединяется автор настоящей статьи, определяет сталинский режим как государственный капитализм. Второе направление не считает его ни социализмом в разных его ипостасях, ни капитализмом. Эта последняя теоретическая школа ввела специальный термин для сталинского режима - бюрократический коллективизм. Первым автором, использовавшим этот термин, стал итальянский марксист Бруно Р. в своей работе «Бюрократизация мира» (Париж, 1939 г.). Этот же термин был принят, и эта идея была развита американским социалистом Максом Шахтманом (который не был знаком с работой Бруно Р.).
Предметом настоящей статьи является оценка и критика этих взглядов.
Трудно критиковать теорию бюрократического коллективизма, так как указанные авторы никогда не публиковали развернутое изложение своей теории. Правда, Шахтману принадлежат сотни страниц критических заметок, в соответствии с которыми сталинская Россия была социалистической страной или рабочим государством какого-либо типа (теория гос. капитализма была отвергнута им в двух словах). Но при этом Шахтман едва ли параграф написал о законах развития экономики бюрократического коллективизма, не давая никакого анализа специфического характера классовой борьбы в ней. Не очень четко определялось автором и место бюрократического коллективизма в цепи исторического развития (во всяком случае, в оценках Шахтман часто непоследователен).
Центральным тезисом настоящей статьи является то, что теоретическая бедность теории бюрократического коллективизма не случайна. Мы попытаемся показать, что теория бюрократического коллективизма только отрицательна, и потому - пуста, абстрактна, и потому - необоснованна.
Критика теории предлагает определение некоторых общих - по крайней мере подразумеваемых черт других концепций сталинизма, начиная с тех, которые были даны апологетами сталинизма, и заканчивая «1984 г.» Дж. Оруэла. В критике теории проявится сила или слабость альтернативной теории сталинской России как общества государственного капитализма.247
Место бюрократического коллективизма в истории
С первого взгляда, что может быть вернее, чем характеристика сталинской России как не капиталистического, но и не рабочего государства? Но это упрощение малоценно, так как оно мало что говорит о строе: феодализм также не был ни капитализмом, ни социализмом, как и рабовладельческое общество и любой другой строй, не существовавший, но созданный нашим воображением. Спиноза был прав, говоря, что «определение есть отрицание», но не всякие отрицания являются определениями. Утверждение, что сталинский режим - это не капитализм, но и не социализм, оставляет без ответа вопрос, чем же он является на самом деле. Поэтому Шахтман получает возможность сказать сначала, что БК является более прогрессивным, чем капитализм (каким бы регрессивным он ни был по отношению к социализму), а затем, несколько лет спустя, - что он более реакционен, чем капитализм.
Шахтман впервые назвал Россию государством БК в 1941 г. В резолюции по российскому вопросу, принятой на съезде его сейчас уже несуществующей партии, говорится:
«С точки зрения социализма, государство БК является реакционным социальным порядком, в отношении к капиталистическому миру оно исторически более прогрессивно».
Опираясь на это, была принята «Политика условной поддержки». Резолюция гласит:
«Революционный пролетариат (как критический, полностью независимый класс) может занимать по отношению к сталинскому режиму позицию революционного оборончества только при условии, что ключевой вопрос в войне является попыткой враждебных сил восстановить капитализм в России, когда эта цель не подчинена другим и преобладающим целям. Таким образом, в случае гражданской войны, в которой одна часть бюрократии хочет восстановить капиталистическую частную собственность, революционный авангард может сражаться вместе с армией сталинского режима против армии капиталистической реставрации. Так, в случае войны, в которой мировой империализм желает подчинить Советский Союз и приобрести новую силу путем превращения России в колонию, пролетариат может занять позицию революционного оборончества в России. Так, в случае гражданской войны, организованной против существующего режима армией, базирующейся на «народном недовольстве», но на самом деле - на капиталистических и полукапиталистических элементах, до сих пор существующих в стране и желающих восстановления капитализма, пролетариат может опять сражаться вместе с армией Сталина против армии капиталистической реакции. Во всех этих или подобных случаях пролетариат может оказать решающую поддержку Сталину, если только еще не готов свергнуть сталинский режим».
Если следовать такой логике, то, когда через несколько месяцев после названной Конвенции гитлеровская Германия напала248
на Россию, - Шахтман и его сторонники должны были бы прибыть на защиту России, так как она была более исторически прогрессивна.
Но аргументация, Шахтмана, выдвинутая им теперь, после начала войны, была следующей: хотя Россия и более исторически прогрессивна, чем капиталистическая Германия, ее война была тем не менее лишь частью всеобщей войны, основным характером которой была борьба между двумя империалистическими лагерями. Он писал:
«Характер войны, ход войны и (для настоящего времени) результат войны определены двумя группами империалистических гигантов, соответственно США - Великобритания и Германия - Япония, которые доминируют каждый в своем лагере. (Внутри каждого из них есть старший и младший партнеры!). Все другие страны в обеих коалициях являются вассалами этих гигантов и отличаются в каждом конкретном случае лишь степенью зависимости. Эта зависимость определена экономическим (индустриально-техническим), а следовательно финансовым и политическим, а затем военным господством в войне двух групп великих держав. Италия несколько менее зависима от хозяев коалиции, чем Венгрия, а Венгрия менее, чем Словакия. Но эти факторы не изменяют сам принцип зависимости - они лишь определяют его степень. Сталинская Россия менее зависима от хозяев своей коалиции, чем Китай (мы не будем показывать, в каком смысле она гораздо более зависима от США - Англии, чем Китай), а Китай менее, чем Филиппины; но, однако, эти факты всего лишь определяют степень такой зависимости. Поэтому, кроме непоследовательных чудаков и защитников, в буржуазном мире все понимают характер войны; подлинный характер каждой коалиции; относительные позиции и вес в каждом секторе коалиции; взаимозависимость всех фронтов» (1).
Тем не менее, хотя БК гораздо прогрессивнее, чем капитализм, сторонниками Шахтмана была принята пораженческая позиция - из-за российской зависимости от англо-американского империализма. «Нью Интернэшнл» за сентябрь 1941 г. отмечает:
«Сталин потерял последний признак независимости … Советская дипломатия уже диктуется в Лондоне».
Мы не станем задерживаться на фактических ошибках. Они менее серьезны, чем метод, которым, Шахтман приходит к таким заключениям. Марксизм требует, чтобы мы из социологических определений делали политические выводы. Когда ход войны стал противоречить суждениям Шахтмана о России как вассальном государстве, ему следовало бы отбросить свою прежнюю пораженческую позицию, так как БК, по его мнению, более прогрессивен, чем капитализм. Но вместо этого, он придерживался политического вывода о пораженчестве и видоизменял социологический базис. БК теперь стал называться «новым варварством»,249
«закатом цивилизации» и т. д. Тем не менее, ни в одном документе после Резолюции Конвенции 1941 г. Шахтман не дал нового анализа русской экономики.
Единственными двумя последовательными элементами в его теории были: 1. Заключение, что в любых конкретных условиях не следует защищать сталинскую Россию (не важно, что конкретные условия изменяются все время). 2. Что имя сталинского режима - БК.
Принимая во внимание первый элемент, серьезные марксисты, желающие последовательно придерживаться марксистских же принципов, часто изменяют свою тактику, так как тактика должна меняться сообразно обстоятельствам. Марксисты не должны следовать единственной тактике и придерживаться ее, если она признана ошибочной. Это было бы эклектицизмом, импрессионизмом … Но именно такой подход избрал Шахтман. Он приходит к одному и тому же заключению, исходя из двух различных взаимоисключающих посылок: первой - что БК более прогрессивен, чем капитализм, и второй - что он есть проявление варварства и более реакционен. Пораженчество - тактика. Почему? Сначала - так как Россия не являлась ведущей державой, а всего лишь вассалом англо-американского империализма. Затем - потому, что Россия - главная империалистическая держава, которая угрожает завоевать мир.
Что касается названия, мы могли бы повторить марксову критику Прудона, который изобретал выспренные слова, думая таким образом продвинуть науку вперед. Маркс говорил по этому поводу: «Wo Begriffe felhen Da stellt zur rechten Zeit ein Wort sich ein » «когда нет идей, сойдет пустая фраза».
В анализе капитализма, сделанном Марксом и Энгельсом, основа - место капитализма в истории, его внутренние противоречия и т. д. - остается постоянной, от первоначального подхода к проблеме до конца их жизни. С годами были внесены лишь поправки и дополнения в основные посылки. Теория же БК в своей короткой истории была менее счастлива. Шахтман сначала расценил БК как строй, более прогрессивный, чем капитализм, а затем как «всеобщее варварство». Другой проповедник этой теории, Бруно Р., в одно и то же время считает БК и рабским обществом, и преддверием мирного перехода к коммунизму.БК по Бруно Р.
Бруно Р. отличается от Шахтмана по многим основным принципам. Например, его анализ происхождения БК в своей основе отличается от шахтманского. Оба автора сходны во взглядах на происхождение существовавшей в России системы. Но когда они выходят за эти границы, их взгляды различны. Резолюция Конвенции Рабочей партии гласит, что «БК является национально-ограниченным явлением, возникновение которого обусловлено стечением определенных обстоятельств». Бруно Р. рассматривает его
250
как общество, которое заменит капитализм на мировой арене путем экспроприации буржуазии сталинской бюрократией и бюрократией фашистской. Однако в характеристиках, описании и анализе БК - как такового - как социального порядка - Шахтман и Бруно Р. полностью едины.
В своей книге «Бюрократизация мира» (Париж, 1939) Бруно Р пишет:
«По нашему мнению, СССР представляет новый тип общества, возглавляемый новым социальным классом: таково наше заключение. Коллективизированная собственность фактически принадлежит этому классу, который ввел новую - более высокую - систему производства. Эксплуатация перешла от индивидуума к классу» (2).
«По нашему мнению, сталинский режим - переходный режим: он уничтожает устаревший капитализм, но не исключает социализм в будущем. Это новая социальная форма, основанная на классовой собственности и классовой эксплуатации» (3).
«По нашему мнению, в СССР хозяевами собственности является бюрократия, так как именно она удерживает в своих руках власть. Именно она управляет экономикой вместо буржуазии: именно она определяет свою прибыль, что являлось компетенцией эксплуатирующего класса; она устанавливает уровень заработной платы и цены на товары. Еще раз подчеркиваю - все это бюрократия».
Каков характер управляемого класса? Существует ли русский пролетариат, или же с заменой буржуазии новым классом эксплуататоров на смену пролетариату пришел новый класс эксплуатируемых? Бруно Р. отвечает так:
«Эксплуатация осуществляется так же, как и в обществе, основанном на рабстве; подданный государства работает на одного хозяина, который купил его; он становится частью капитала своего хозяина, он становится утварью, которая требует заботы, жилья, чье воспроизводство - дело огромной важности для хозяина. Оплата так называемой заработной платой, составляемой частью из услуг и товаров, не должна ввести нас в заблуждение и заставить предположить существование социалистической формы вознаграждения: вне всякого сомнения, заработная плата служит для содержания раба! Единственным различием является то, что если в былые времена раб не удостаивался чести носить оружие, то теперь современные рабы профессионально обучены искусству ведения войн… Русский рабочий класс не является более пролетариатом; они - рабы. Это класс рабов по своей экономической сути и социальным проявлениям. Он ползает на коленях перед проходящим мимо малым Отцом и преклоняется перед ним, и принимает все характеристики услужения, и позволяет перемещать себя из одного конца громадной империи в другой. Он роет каналы, строит обычные и железные дороги, совсем как в былые времена, когда этот же самый класс воздвигал пирамиды или Коллизией.251
Небольшая часть этого класса тем не менее не потеряла себя в полнейшем агностицизме: сохранила веру, встречается в пещерах для дискуссий, как в старые времена христиане молились в катакомбах. Время от времени Преторианцы организуют рейды и облавы. Ведутся «чудовищные» процессы по типу Нерона, где подданные государства обвиняют себя вместо того, чтобы защищаться и говорят: «моя вина» (Меа culpa). Русские рабочие полностью отличаются от пролетариев, они стали государственными подданными и приобрели все характеристики рабов.
Они не имеют больше ничего общего со свободными рабочими, за исключением пота на лбах. Марксистам будет нужна Диогенова лампа, если они захотят отыскать пролетариат в советских городах» (5).
Хотя Бруно Р. описывает сталинскую Россию как возрождение рабства (со всем историческим регрессом, связанным с ним), тем не менее говорит, что этот режим более прогрессивен, чем капитализм, и далее, что он ведет прямиком без скачков и борьбы к коммунистическому обществу. Бруно Р. говорит:
«Мы верим, что новое общество приведет напрямик к социализму в результате громадного роста производства.
Лидеры (так теперь будут называться те, кого мы презрительно именовали бюрократами, при этом новый класс будет назван лидирующим классом), удовлетворив свои материальные, интеллектуальные и моральные потребности, могут, конечно, найти приятное занятие в постоянном материальном, интеллектуальном и моральном развитии рабочего класса (6).
Государственный тоталитаризм не должен поражать марксистов. Между тем, он является тоталитаризмом скорее в политическом, чем в экономическом смысле. Эти факторы изменятся в ходе грядущего нормального социального развития. Государственный тоталитаризм будет все больше и больше терять свои политические черты, сохраняя только административные. В конце этого процесса мы будем иметь бесклассовое общество и социализм». «Новое увядание» - «коллективного рабства», «тоталитарного бюрократического коллективизма»! И это развитие Бруно Р. гордо называет «триумфом исторического материализма»! (Смотри, в частности, главу его книги под этим названием).
БК, по Бруно Р., ведет прямиком, автоматически к коммунизму. Это вне всякого сомнения материалистическая концепция, но она не диалектична: это - механистический, фаталистский подход к истории, который отрицает классовую борьбу угнетенных как необходимую движущую силу.Сталинский режим - варварство?
Шахтман пишет о сталинском режиме:
«Сбывается жестокое предсказание, сделанное всеми великими теоретиками социализма, начиная от Маркса и Энгельса, что капитализм должен рухнуть в результате невозможности разрешения своих собственных противоречий, и что у человечества впереди252
выбор не столько между капитализмом и социализмом, сколько между социализмом и варварством. Сталинизм - это новое варварство» (8).
Если сталинский режим означает закат цивилизации, реакционное отрицание капитализма, то, вне всякого сомнения, он гораздо реакционнее последнего. Капитализм требует защиты от сталинского варварства.
Но Шахтман заблуждается.
Когда Маркс говорит об «общем разрушении противостоящих классов» - как в Риме после разложения рабовладельческого общества, он связывает это с общим закатом производительных сил. Сталинский режим, со своим динамичным развитием производительных сил, конечно, не соответствует такого рода утверждениям.
Варварство в марксовой концепции означало смерть зародыша будущего в утробе старого общества. Зародыш социализма в теле капитализма коренится в социальном коллективном, широкомасштабном производстве и в связанном с таким производством рабочим классом. Сталинский режим не только не ослабил эти элементы, но и дал им толчок.Цель эксплуатации в обществе БК
Шахтман объясняет цель эксплуатации в обществе БК так: «В сталинском государстве производство ведется и расширяется в целях удовлетворения потребностей бюрократии, в целях увеличения ее состояний, привилегий, ее власти».
Итак, если эксплуатация в БК мотивируется просто-напросто нуждами управителей, так каким же образом это соотносится с общими историческими корнями эксплуатации в различных социальных системах?
Энгельс объясняет, почему в прошлом общество разделилось на эксплуатируемых и эксплуататоров:
«Разделение общества на классы - эксплуатирующий и эксплуатируемый, господствующий и угнетенный - было неизбежным следствием прежнего незначительного развития производства. Пока совокупный общественный труд дает продукцию, едва превышающую самые необходимые средства существования всех, пока, следовательно, труд отнимает все или почти все время огромного большинства членов общества, до тех пор это общество неизбежно делится на классы. Рядом с этим огромным большинством, исключительно занятым подневольным трудом, образуется класс, освобожденный от непосредственно производительного труда и ведающий такими делами общества, как управление трудом, государственные дела, правосудие, науки и т. д.» (9).
В экономике, движущей силой производства которой является производство потребительной стоимости для управленцев, есть некоторые границы для распространения эксплуатации. К примеру, в феодальном обществе деревня или город в производстве253
товаров для потребления были подчинены нуждам лордов - феодалов, и пока продукция была производима крепостными для своих господ, она не поставлялась широко на рынок; «стены желудка феодала служили границей для эксплуатации крестьянина». (Маркс). Но это не объясняет существование эксплуатации в капиталистическом обществе. Стены капиталистического желудка вне всякого сомнения более широкие, чем у лорда-феодала средних веков, но в то же самое время производительная способность капитализма гораздо шире, чем у феодализма. Поэтому мы введем себя в заблуждение, если объясним рост эксплуатации рабочих масс результатом расширения буржуазного желудка.
Капиталистическую эксплуатацию обуславливает необходимость капиталистического накопления, продиктованная анархией конкуренции капиталов.
Следовательно, если экономику БК свести к «потребностям» бюрократии - и она не подчиняется капиталистическому накоплению, то нет причины, по которым уровень эксплуатации не может уменьшаться. Поскольку же производительные силы в современном мире динамичны, - это приведет, хотим мы того или нет, к устранению эксплуатации.
Принимая во внимание динамизм высокоразвитых производительных сил, экономика, базирующаяся на удовлетворении потребностей управителей, может быть необоснованно описана как ведущая к «светлому будущему» или «1984 г.». В такой системе возможны и мечты Бруно Р., и кошмары Дж. Оруэлла, а также все, что стоит между ними. Теория БК, следовательно, совершенно неопределенна и необоснованна с точки зрения определения границ и направления развития эксплуатации в условиях режима, который эта теория пытается описать.Отношения классов при БК
Сущность позиции Шахтмана заключается в заявлении, что правителями России в эпоху Сталина не были ни рабочие, ни частные владельцы капитала. Что же является первичным, в соответствии с марксистской методологией, в определении классовой природы любого общества? Так как история любого классового общества является историей борьбы классов, представляется очевидным, что место любого режима в цепи исторического развития устанавливают те факторы, которые определяют в нем характер классовой борьбы. Кроме того, характер, методы и цели классовой борьбы угнетенного класса зависят от природы самого угнетенного класса, т.е. от положения его в процессе производства, отношений между участниками этого процесса, и отношения к владельцам средств производства. При этом характер классовой борьбы не определяется способом присвоения или способом формирования правящего класса. Вот несколько примеров, объясняющих это.
Нам известно, что в средние века лорд-феодал обладал правом254
завещать права феодала своим наследникам; с другой стороны, епископ не имел такого права, он не имел права даже создать семью. Лорд-феодал был сыном лорда-феодала, дворянином; епископы набирались из различных классов и слоев общества, часто из крестьянства. (Энгельс указывал на простонародное происхождение церковной иерархии - даже среди Пап - как на причину устойчивости Церкви в средние века). Этот способ формирования епископата отличался от наследного принципа феодальной верхушки. Что касается способа присвоения, разница также была значительной: лорд-феодал как владелец имел полное право на всю ренту, которую он мог собрать со своих крепостных, в то время как епископ был законом лишен возможности владения, и ему причиталась только «зарплата». Но приносит ли эта разница между способом присвоения и способом формирования феодальных и высших церковных слоев какое-либо различие в классовую борьбу крепостных на церковных землях или на полях лордов? Конечно, нет. Крестьянин со своими примитивными средствами производства, со своим индивидуальным способом производства имел такое же отношение к другим крестьянам и к средствам производства (в первую очередь, к земле) и такое же отношение к своему эксплуататору - верховному духовенству (или, как Каутский говорит в своей книге, высоко оцененной Энгельсом, «Папскому классу»).
Добавим, что в рабовладельческом обществе наряду с частной собственностью в отношении раба существовала и коллективная государственная собственность, как, например, в Спарте (10).
С точки зрения эксплуататоров, вопрос об их способе присвоения и способе формирования структуры их класса - является вопросом первостепенной важности. Об этом, в частности, Каутский, в книге «О Томасе Море и его Утопии» писал:
«Похоже на то, что Церковь стремилась стать единственным земельным собственником в христианском мире. Но самые могущественные должны быть обузданы. Дворянство всегда выступало с враждебных позиций по отношению к церкви; когда последняя приобрела слишком много земли, король обращался за помощью к дворянству, чтобы ограничить чрезмерные притязания церкви. Более того, Церковь была ослаблена вторжением языческих племен и магометанцев» (11).
Церковь приобрела не без борьбы (в которой одним из видов оружия было распространение индульгенций) около трети земель в Европе в целом, а в некоторых странах и большую часть земель (Венгрия, Богемия). Возможно, поэтому дворянство расценивало различие между ними и высшим духовенством по происхождению и способу присвоения - как очень важное.
Но с точки зрения классовой борьбы крепостных или зарождающейся буржуазии против феодализма, эти различия были второстепенными. Было бы неправильным сказать, что они не имели значения вообще, так как различия в составе правящего класса255
в некотором смысле обусловливали особенности борьбы крепостных или зарождающейся буржуазии. Так, в частности, концентрация средств производства в руках Церкви делала борьбу крепостных против церкви гораздо более трудной, чем против индивидуальных лэнд-лордов, ибо идеологическое оправдание феодального владения различалось по форме: одному сопутствовала голубая кровь и герб, а другому - религиозные фразы, цитируемые по-латински. В то время, как церковная собственность официально называлась «наследство бедняков», (patrlmonium pauperum), частная феодальная собственность не прикрывалась подобным кричащим названием, что указывало на то, что юридические различия были важнее. Но с точки зрения исторического процесса в целом, т.е. с точки зрения классовой борьбы, все различия в способах присвоения и формирования различных групп носят лишь второстепенный характер.
Шахтман и Бруно Р. (так же как и «ортодоксальные» троцкисты) забывают утверждение Маркса, высказанное больше века назад, что форма собственности, рассматриваемая независимо от законов развития экономики и производственных отношений, является метафизической абстракцией.
Поэтому основное различие между способами присвоения и формирования российской бюрократии по сравнению с буржуазией, само по себе вовсе не доказывает, что Россия представляет собой некапиталистическое, новое классовое общество - БК. Чтобы доказать это, необходимо показать, что природа управляемого класса - его условия жизни и борьба - в России коренным образом отличаются от всего ныне существующего при капитализме. И именно это Бруно Р. и затем Шахтман пытаются сделать.Природа рабочего класса в России
На вопрос, являются ли рабочие в России пролетариями, проповедники теории БК отвечают и должны отвечать, что нет, не являются. Они сравнивают русского с классическим рабочим, который «освобожден» от средств производства и также свободен от юридических препятствий к продаже своей рабочей силы. Правда, очень часто имели место юридические помехи российскому рабочему в переходе с одного предприятия на другое. Но является ли это достаточным поводом, чтобы объявить: русский рабочий не является пролетарием? Если это так, то нет сомнения, что рабочий гитлеровской Германии также не является пролетарием. Или же, впадая в другую крайность, можно сказать, что рабочие у власти не являются пролетариями ввиду того, что они тоже не свободны как коллектив от средств производства. Нет сомнения, что американский рабочий очень отличается от девушки, работающей по договору на японской фабрике и обязанной по контракту работать несколько лет подряд, живя все это время в бараках компании. Но в принципе они принадлежат одному и тому же классу.
256
Они возникли вместе с наиболее динамичной формой производства, которую когда-либо знала история, их объединяет процесс общественного производства, они объективно являются противоположностью капиталу и потенциальными носителями социализма. (Кроме того, из-за динамики развития современной экономики при сталинском режиме не было юридических преград, способных реально положить конец переходу рабочих с одного предприятия на другое).
Гильфердинг, Бруно Р. и Дуайт Макдоналд были последовательны и поддерживали точку зрения о том, что если не считать русского рабочего пролетарием, то не должны считать пролетарием и рабочего в гитлеровской Германии. Сторонники, Шахтмана попытались избежать этого вывода. Поступая таким образом, они пришли к фальсификации фактов. Вот пример. Они утверждали, что рабочие гитлеровской Германии имели больше возможностей переменить место работы, чем рабочие в России, что они имели больше свободы торговаться со своими работодателями и что рабский труд никогда так широко не распространяла в Германии, как в России. Так, Ирвинг Хау, один из последователей Шахтмана, в то время писал:
«Нацисты не использовали рабский труд настолько широко, насколько он использовался в сталинской России; при гитлеровском режиме рабский труд никогда не становился необходимой составной частью германской национальной экономики, как это было в сталинской России…, промышленность гитлеровской Германии все время базировалась на «свободном труде» (в марксистском смысле: рабочие свободны от собственности на средства производства и в результате вынуждены продавать ее или не продавать). Несмотря на все гитлеровские ограничения, пролетарий мог торговаться с капиталистом, как и капиталисты могли торговаться между собой за рабочую силу, когда ее не хватало» (12).
На самом деле русский рабочий, несмотря на ограничения, переходит с одной фабрики на другую гораздо чаще, чем германский рабочий или же какой-либо другой рабочий во всем мире. Хотя уже в начале сентября 1930 рабочим было запрещено менять работу без специального на то разрешения, а в следующие годы появлялись все новые запреты, текучесть кадров оставалась высокой. В 1928 г. из 100 рабочих, занятых в промышленности, переменили место работы 92,4; в 1929-115,2; 1930-152,4; 1931 - 136,8; 1932 - 135,3; 1933 - 122,4; 1934 - 96,7; 1935 - 86,1. Впоследствии цифры перестали публиковаться, но совершенно очевидно, что текучесть продолжалась, о чем свидетельствуют частые заявления в прессе. Даже война не положила этому конец. Германская администрация была гораздо более эффективной в деле сокращения текучести кадров. Это в совокупности с другими факторами (в особенности относительно гораздо большей динамизм российской экономики) делало текучесть кадров в Германии гораздо более низкой, чем в России.
257
А что же сказать о сталинских лагерях в России? Шахтман попытался предположить, что рабский труд является базовым фактором производства в России. Но это абсолютно неправильно. Труд заключенных годится для выполнения ручных работ, когда не используется современная технология. А потому он использовался при постройке заводов, дорог и т.д. Несмотря на дешевизну, он имел лишь второстепенное значение в совокупном труде, так как несвободный труд относительно менее продуктивен. К примеру, если бы не фактор сдерживания рабским трудом производительности труда, то закат римского общества никогда бы не состоялся. Точно так же, если бы не это обстоятельство, то рабство не было бы запрещено в США. Перед лицом особенных обстоятельств - недостатка средств производства и избытка рабочей силы - вполне объяснимо, что сталинская бюрократия ввела и использует рабский труд в широких масштабах. Но совершенно очевидно, что главная историческая тенденция развивается в обратном направлении. Все заводы в России, производящие танки, самолеты, оборудование и т.д., используют наемную рабочую силу. Во время войны гитлеровская Германия сочла целесообразным использовать 12 миллионов иностранных рабочих, большинство из которых были набраны из заключенных и принудительно работающих.
Маркс считал, что развитие пролетариата, рост его угнетения является исторической фундаментальной тенденцией капитализма, тогда как подмена пролетариата новым, или скорее, бывшим классом рабов совершенно противоречит общей .тенденции исторического процесса. Как мы уже сказали, лишь нехватка средств производства и переизбыток рабочей силы может объяснить распространение использования тюремного труда в сталинской России. Этим объясняется его почти полное исчезновение со смертью Сталина, с тех пор как Россия достигла индустриальной зрелости.
Теория Шахтмана о БК должна прийти к своему логическому завершению. Если русский рабочий не пролетарий, то рабочий гитлеровской Германии тоже не пролетарий, и в гитлеровской Германии существовала не система наемного труда, а система «коллективного рабства». Следовательно, правящий класс в гитлеровской Германии не может быть назван капиталистическим, так как капиталисты являются эксплуататорами пролетариата.
Бруно Р., Дуайт Макдоналд и Гильфердинг, по крайней мере, последовательны. Исходя из своих заключений,, они называли гитлеровскую Германию бюрократическим коллективизмом (Бруно Р. и Дуайт Макдоналд) или обществом «тоталитарной государственной экономики» (Гильфердинг).
Если мы примем как исходное, что рабочие, нанятые сталинским государством, не пролетарии, то должны прийти к абсурдному выводу, что в зоне Западного Берлина рабочие - пролетарии, а в русской зоне те, кто работает на национализированных258
германских предприятиях, ими не являются, в то время как те, кто работает в русской зоне на предприятиях частных - пролетарии!
И опять должен следовать абсурдный вывод, что те, кто не были рабочими при Сталине, постепенно трансформированы после его смерти в пролетариев.
Кроме того, если Шахтман прав, и в сталинском государстве нет пролетариата, то марксизм в качестве метода и руководящего учения пролетариата как субъекта исторических перемен становится ненужным, бесцельным. Говорить о марксизме в обществе без пролетариата, значит, делать из марксизма внеисторическую теорию.Исторические рамки БК
Если мы принимаем капиталистическую природу сталинского режима, мы принимаем не только его законы развития - накопление капитала диктуется давлением мирового капитализма, - но также его исторические рамки. Когда капитал накоплен, и рабочий класс многочислен, положение бюрократии становится нестабильным.
Для марксиста, считающего Россию государственно-капиталистической системой, исторической миссией буржуазии является социализация труда и концентрация средств производства. На мировой арене эта задача уже была выполнена. В России революция сняла ограничения на пути развития производительных сил; поставила точку на пережитках феодализма; установила монополию на внешнюю торговлю, которая защищает развитие производительный сил страны от всеразрушающего давления мирового капитализма; дала значительный толчок развитию производительных сил в форме государственной собственности на средства производства. В этих условиях все помехи исторической миссии капитализма - социализации труда и концентрации средств производства, которые являются необходимыми предпосылками для установления социализма и которые буржуазия не была способна осуществить - устранены. Послеоктябрьская Россия стояла перед задачей выполнения исторической миссии буржуазии, которую Ленин определил в двух постулатах: «Рост производительных сил общественного труда и социализация труда».
Как только сталинская бюрократия создала мощный рабочий класс и высокую концентрацию капитала, объективные предпосылки для ее свержения были созданы. Сталинская бюрократия, таким образом создала своего собственного могильщика (отсюда послесталинские восстания в России и Восточной Европе).
Теория БК страдает врожденной неспособностью сказать что-либо об исторической роли и рамках сталинской бюрократии. Согласно этой теории, социализм также становится утопической мечтой и перестает быть неизбежным разрешением внутренних противоречий сталинского режима. А абстрагированное от капиталистических противоречий стремление к социализму становится259
простой идеалистической химерой.
Отношение к сталинским партиям
Из посылки, что БК более реакционен, нежели капитализм, Шахтман выводит заключение, что если социал-демократические партии будут поставлены перед выбором, что поддерживать - капитализм или коммунистические партии агентов БК - социалисты должны выступать с первыми против последних.
Так, Шахтман писал в 1948 г.:
«Сталинизм - реакционное тоталитарное, антибуржуазное и антипролетарское течение в рабочем движении, но не принадлежащее рабочему движению…, рядовые недостаточно еще сильны, чтобы бороться напрямую с руководством; борьба за власть в рабочем движении на самом деле происходит между реформистами и сталинистами, и было бы абсурдным для рядовых активистов объявлять о своем «нейтралитете» и смертельным - поддерживать сталинистов. Без малейшего колебания им следует придерживаться общей линии внутри рабочего движения, поддерживающей реформистское чиновничество в борьбе против сталинистского. Другими словами, там, где революционные бойцы еще не имеют возможности завоевать профсоюзы для осуществления руководства, мы решительно предпочитаем руководство реформистов (которые по-своему нацелены на поддержку рабочего движения) - руководству сталинских тоталитаристов, которые стремятся уничтожить его. До тех пор, пока революционеры слабее реформистов, а реформисты, соответственно, сильнее революционеров, оба течения являются необходимыми и подходящими союзниками в борьбе против сталинизма. Счеты, которые нужно свести с реформизмом, будут сведены в рядах рабочего класса и по-рабочему, а не под руководством или же в союзе с тоталитарной реакцией ».(13)
Опять же имеет место недостаточность видения исторической перспективы, реального анализа социальных сил, сверхупрощение. Двойная роль коммунистических партий на Западе - как агентов Москвы и как сборных пунктов борющихся индивидуальных личностей, подавляемых все той же бюрократией - полностью пропущена. Отношение Шахтмана к коммунистическим партиям, если оно будет воспринято какими-либо социалистами на Западе, усилит во-первых, правое крыло социал-демократических партий; а, во-вторых, усилит контроль руководства коммунистических партий над своими рядовыми членами. А это самый надежный путь к тому, чтобы уничтожить любую независимую тенденцию в движении рабочего класса.Заключение
Теория БК внеисторична, отрицательна и абстрактна. Она не определяет экономические законы развития системы, не объясняет присущие ей противоречия, движущие силы классовой борь-
260
бы. Она совершенно произвольна, следовательно, не имеет перспективы, и не может служить основой для определения стратегии действий социалистов.
Источник: Т. Клифф "Государственный капитализм в России", 1991, стр. 246-260
Примечания:
ПРИЛОЖЕНИЕ №2
1. «Китай в мировой войне» «Нью Интернешнл», июнь 1942.
2. «Бюрократизация мира» стр. 31
3. «Бюрократизация мира» стр. 95
4. «Бюрократизация мира» стр. 56
5. «Бюрократизация мира» стр. 72-4
6. «Бюрократизация мира» стр. 283
7. «Бюрократизация мира» стр. 284
8. Макс Шахтман «Бюрократическая революция» (Нью-Йорк 1962) р. 32.
9. Энгельс. «Утопический и научный социализм» Маркс, Энгельс. Избранные труды. Том. 1 р. 183. Выделено автором.
10. Каутский так описывает этот режим: «Спартанцы составляли меньшинство - возможно, одну десятую населения. Их государство было устроено по принципу настоящего военного коммунизма, барачного коммунизма правящего класса. Платон создал свой идеал государства по этому образцу. Идеальное государство отличается от настоящего спартанского только в том, что в нем не было военных руководителей, а только «философы» или интеллектуалы, возглавляющие систему военного коммунизма.
11. Карл Каутский «Томас Мор и его утопия», стр. 38
12. «Нью Интернешнл», декабрь 1947 г.
13. Макс Шахтман. Побочным продуктом этого исторического антисталинизма является мягкость по отношению к социал-демократии и даже ее идеализация: «В большинстве стран Европы к западу от границ колючей проволоки социалистические партии не только являются единственной серьезной альтернативой бесполезным партиям, лишенным будущего, партиям статус-кво, но и политическим инструментом демократического рабочего класса».
Вернуться в "Революционный архив"