Государственный капитализм в России
129
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЧЕРТЫ СХОДСТВА И РАЗЛИЧИЯ МЕЖДУ ГОСУДАРСТВЕННЫМ
КАПИТАЛИЗМОМ И РАБОЧИМ ГОСУДАРСТВОМНи один из марксистских теоретиков не оспаривал того, что если бы концентрация капитала могла достигнуть такой стадии, когда весь национальный капитал оказался бы сконцентрированным в руках одного капиталиста, или объединения капиталистов, или государства при сохранении конкуренции на мировом рынке, то такая экономическая система все равно оставалась бы системой капиталистической. В то же время все марксистские теоретики подчеркивали, что еще задолго до того, как концентрация капитала могла бы достигнуть такого уровня, произошло бы одно из двух: либо антагонистические противоречия между пролетариатом и буржуазией привели бы к победоносной социалистической революции, либо противоречия между капиталистическими государствами ввергли бы их в столь разрушительную империалистическую войну, что все общество пришло бы в полный упадок.
Хотя государственный капитализм теоретически возможен, но на практике эволюционное развитие частного капитализма, несомненно, никогда не приведет к концентрации всего общественного капитала в одних руках. Троцкий ясно объяснил, почему этого не произойдет:
«Теоретически, разумеется, можно представить себе, ситуацию, при которой вся буржуазия в целом образует акционерную компанию, которая через посредство своего государства будет управлять всей национальной экономикой. Экономические законы подобного строя не представляют собой загадки. Отдельный капиталист, как известно, получает в форме прибыли не ту часть прибавочной стоимости, которая произведена непосредственно рабочими его собственного предприятия, а пропорциональную размерам его капитала долю совокупной прибавочной стоимости, произведенной в стране. При полном «государственном капитализме» этот закон средней нормы прибыли осуществлялся бы не окольными путями, через конкуренцию между отдельными капиталами, а непосредственно и прямо, через государственное счетоводство. Такой строй, однако, никогда не существовал и ввиду глубоких противоречий между самими собственниками никогда не будет существовать, тем130
более, что в качестве всеобщего хранителя капиталистической собственности государство являлось бы слишком соблазнительным объектом для социальной революции» (1).
Два последних положения: «противоречия между самими собственниками» - и тот факт, что в качестве «всеобщего хранителя капиталистической собственности государство являлось бы слишком соблазнительным объектом для социальной революции», объясняют, почему маловероятно, чтобы классический частный капитализм превратился путем постепенного развития в стопроцентный государственный капитализм. Но исключают ли эти два фактора возможность того, что после свержения господствующего рабочего класса будет восстановлен не классический капитализм, а государственный капитализм?
Революционный пролетариат уже сконцентрировал средства производства в руках одной организации и тем самым ликвидировал первый фактор - противоречия между собственниками. Что же касается второго фактора, то всякое угнетение и эксплуатация рабочих государством в любом случае делает государство «соблазнительным объектом для социальной революции». Таким образом, политическая экспроприация рабочего класса тождественна его экономической экспроприации.
Единственный довод, который мог бы быть выдвинут против возможности существования государственного капитализма, состоит в том, что если государство становится хранителем всего капитала, то экономика перестает быть капиталистической, то есть, иными словами, что государственный капитализм невозможен теоретически. Этот довод действительно выдвигался Бернхэмом, Дуайтом Макдональдом и др. Так, Бернхэм пишет:
«Выражение «государственный капитализм», по-видимому, основано на недоразумении… Когда в руках государства находится лишь часть, и притом небольшая часть, экономики, в то время как остальная ее часть остается в руках капиталистических частных предпринимателей, мы вправе говорить о «государственном капитализме», имея в виду эту небольшую часть экономики, находящуюся во владении государства, ибо, как мы видели, в остальном экономика по-прежнему является капиталистической, и даже та ее часть, которая находится в ведении государства, может развиваться в основном в интересах капиталистической части. Но «капитализм» в «государственном капитализме» проистекает не из контролируемой государством части. Когда другая часть исчезает или становится совсем незначительной, тогда исчезает и капитализм. Не будет парадоксом, если мы скажем, что 10%-ный государственный капитализм, умноженный на десять, не только не дает 100%-ного капитализма, но, наоборот, процент капитализма равен в этом случае нулю. Умножается здесь элемент государства, а не капитализма. По аналогии мы можем сказать (хотя математи-131
чески это будет значительно сложнее), что так же, как 10% государственно-капиталистической экономики соответствует лишь 90% капиталистической экономики, так 100% (или хотя бы 80% или 70%) государственной экономики полностью исключали бы капитализм»(2).
Поскольку термин «государственный капитализм» заключает в себе внутреннее противоречие, то, очевидно, наименование такого общества, в котором преобладают конкуренция на мировом рынке, товарное производство, наемный труд и т. д., может быть выбрано совершенно произвольно. Его можно именовать управляемым обществом или бюрократическим коллективизмом, произвольно определяя его законы. Бруно Р. утверждает, что бюрократический коллективизм автоматически ведет к коммунизму. Бернхэм пишет, что в управляемом обществе производство будет непрерывно расти (стр. 115-116) что в этом обществе не будет капиталистических кризисов перепроизводства (стр. 114), что в нем никогда не будет безработицы, что управляемое общество будет способствовать развитию отсталых стран (стр. 154-155), что оно будет становиться все более демократическим (стр. 145-147) и что благодаря всему этому массы будут с энтузиазмом поддерживать его (стр. 160). В противовес этому Шахтман утверждает, что бюрократический коллективизм есть варварство.
Если бы Адам Смит ожил сегодня, ему было бы очень трудно обнаружить какое-либо сходство между экономикой, скажем, нацистской Германии, с ее огромными монополистическими организациями, с ее государственным регулированием распределения сырья, государственным регулированием рынка труда, закупкой государством более половины национального продукта и т. д., и системой производства в XIX в., основанной на использовании нескольких или самое большее - нескольких десятков рабочих, на свободной конкуренции между предприятиями, активном участии капиталистов в организации производства, отсутствии капиталистических кризисов перепроизводства и т.д. При внимательном изучении постепенного развития капитализма от одной стадии к другой легче увидеть то общее, что имеется в экономике этих двух стадий, а также понять, что законы, управляющие ими обеими, являются законами капиталистическими.
Русская экономика отличается от нацистской экономики гораздо меньше, нежели нацистская экономика от экономики времен Адама Смита. Лишь потому, что постепенность развития была нарушена, минуя стадию монополистического капитализма, трудно уловить черты сходства и различия между русской экономикой и классическим монополистическим капитализмом, а также отличие государственного капитализма от классического капитализма, с одной стороны, и от рабочего государства - с другой.132
Поскольку государственный капитализм является крайним пределом, какого теоретически может достигнуть капитализм, он неизбежно должен дальше всего отстоять от классического капитализма. Он представляет собой отрицание капитализма на базе самого капитализма. Точно так же, поскольку рабочее государство является самой низшей ступенью нового социалистического общества, оно неизбежно должно иметь множеств сходных черт с государственным капитализмом, но различие между ними представляет собою коренное, основное различие между капиталистической и социалистической системами. Сравнение государственного капитализма с классическим капитализмом, с одной стороны, и рабочим государством - с другой показывает, что государственный капитализм является переходной ступенью к социализму по эту сторону социалистической революции, тогда как рабочее государство есть переходная ступень к социализму по ту сторону социалистической резолюции.Государственный капитализм - частичное отрицание капитализма
Регулирование экономической деятельности государством уже само по себе является частичным отрицанием закона стоимости (Более подробные объяснения см. в главе седьмой - Т. Клифф), даже в том случае, если государство еще не стало распорядителем средств производства.
Закон стоимости выполняет свою роль регулятора экономической деятельности анархическим путем. Он определяет меновые отношения между различными отраслями экономики и объясняет, почему отношения между людьми предстают не в виде кристально ясных, непосредственных отношений, а в опосредствованной форме, окутанные мистическим покровом. Однако закон стоимости имеет абсолютную силу лишь в условиях свободной конкуренции, то есть тогда, когда существует свободное движение капитала, товаров и рабочей силы. Поэтому даже простейшие формы монополистической организации уже являются до известной степени отрицанием закона стоимости. Таким образом, когда государство регулирует распределение капитала и рабочей силы, цены на товары и т.д., это, несомненно, представляет собой частичное отрицание капитализма. В еще большей мере это можно сказать о тех случаях, когда государство становится крупным покупателем продукции. Ленин говорил по этому поводу:
«Когда капиталисты работают на оборону, т.е. на казну, это уже - ясное дело - не «чистый» капитализм, а особый вид народного хозяйства. Чистый капитализм есть товарное производство. Товарное производство есть работа на неизвестный и свободный рынок. А «работающий» на оборону капиталист133
«работает» вовсе не на рынок, а по заказу казны, сплошь и рядом даже на деньги, полученные им в ссуду от казны» (3).
С усилением монополизации экономики частичное отрицание закона стоимости приобретает все более широкий характер. Банковый капитал приобретает общественную форму задолго до промышленного капитала. Маркс указывал:
«В банковой системе, конечно, дана форма общественного счетоводства и распределения средств производства в общественном масштабе, но только форма» (4).
Это еще более справедливо для тех случаев, когда государственные капиталовложения становятся главной формой вложения денежного капитала. Своего крайнего выражения это явление достигает тогда, когда капиталистическое государство берет банковую систему в свои собственные руки.
Капиталистическая частная собственность также частично отрицается монополистической системой. В то время как при капитализме эпохи свободной конкуренции капиталист был полным хозяином своей частной собственности, при монополистическом капитализме, и особенно при государственном капитализме, являющемся его крайней формой, отдельный капиталист уже не обладает абсолютной собственностью на средства производства. В акционерных компаниях капитал получает «непосредственно форму общественного капитала… Это - упразднение капитала как частной собственности в границах самого капиталистического способа производства» (5).
Еще более это справедливо тогда, когда государство регулирует движение капитала. В этом случае частная собственность лишается свободы контрактов. Частный капитал исчезает, тогда как индивидуальное присвоение остается. Это явление достигает своего крайнего выражения, когда государство берет средства производства в свои руки. Как отдельная личность, акционер утрачивает всякий контроль над своей частью общественного капитала.
Государственный капитализм является далее частичным отрицанием рабочей силы как товара. Для того чтобы рабочая сила могла появиться на рынке в качестве «чистого» товара, необходимы два условия: во-первых, рабочий должен быть «свободен» от средств производства, а во-вторых, не должно существовать никаких юридических помех продаже его рабочей силы.
При государственном регулировании рынка труда, как, например, при фашизме, рабочий уже не пользуется свободой продажи своей рабочей силы. Если государство далее становится фактическим собственником средств производства, то тем самым для рабочего упраздняется возможность выбора предпринимателя, а выбор места работы в значительной мере ограничивается. Если же государственный капитализм сопровождается замораживанием заработной платы, принудитель-134
ной мобилизацией и т.п., то упомянутая выше свобода еще более ограничивается.
Частичное отрицание закона стоимости не освобождает однако, экономику от действия этого закона. Напротив, экономика в целом оказывается подчиненной ему в еще большей мере. Разница заключается лишь в форме, в которой закон стоимости находит свое выражение. Когда одна монополия увеличивает свою норму прибыли по сравнению с другими отраслями промышленности, она попросту увеличивает свою долю совокупной прибавочной стоимости, или же увеличивает степень эксплуатации своих рабочих, принуждая их производить большую прибавочную стоимость. Когда одна из отраслей промышленности получает субсидии от государства и благодаря этому продает свои товары по цене ниже издержек производства, часть совокупных издержек производства попросту переходит из одной отрасли в другие. Когда государство регулирует цены, отправной точкой всегда служат издержки производства. При всех этих условиях - какова бы ни была их специфическая форма - антагонизм между наемным трудом и капиталом остается, производство прибавочной стоимости продолжается, как продолжается и превращение ее в капитал.
Совокупное рабочее время общества и совокупное рабочее время, затраченное на производство предметов, необходимых для поддержания жизни всех рабочих в целом, определяют степень эксплуатации, норму прибавочной стоимости. Совокупное рабочее время, затраченное на производство новых средств производства, определяет норму накопления. Хотя цена каждого товара не соответствует в точности его стоимости (совпадение цены со стоимостью даже при частном капитализме бывает лишь случайно), распределение совокупного общественного продукта между различными классами, так же как и разделение его для нужд накопления и потребления, подчинено закону стоимости. Там, где государство владеет всеми средствами производства и рабочие подвергаются эксплуатации, а в то же время мировое хозяйство остается все еще разобщенным и распыленным, эта зависимость проявляется в наиболее чистой, непосредственной и абсолютной форме.Государственный капитализм - переход к социализму
Все, что ведет к централизации средств производства, ведет также и к централизации рабочего класса. Государственный капитализм доводит эту концентрацию до наивысшей ступени, какая только возможна при капиталистической системе, государственный капитализм приводит к максимально возможной концентрации рабочего класса.
Частичное отрицание капитализма на базисе капиталистических производственных отношений означает, что производи-135
тельные силы, развивающиеся в недрах капиталистической системы, настолько ее перерастают, что класс капиталистов вынужден прибегать к «социалистическим» мерам, используя их в своих собственных интересах.
«Капитализм в его империалистской стадии… втаскивает, так сказать, капиталистов, вопреки их воли и сознания, в какой-то новый общественный порядок, переходный от полной свободы конкуренции к полному обобществлению» (6).
Производительные силы оказываются слишком мощными для капитализма, а потому в экономику проникают «социалистические» элементы (Энгельс называл это «вторжением социалистического общества»). Но они служат интересам сохранения капитализма.
Подобно этому в рабочем государстве, где производительные силы недостаточно развиты для социализма, рабочий класс вынужден применять капиталистические меры (например, использовать капиталистический закон в области распределения) в интересах строительства социализма.
Государственный капитализм и рабочее государство - это две стадии переходного периода от капитализма к социализму. Государственный капитализм является противоположностью социализма - они диаметрально противоположны, но в то же время диалектически взаимосвязаны.
Если при государственном капитализме частичное отрицание наемного труда выражается в том, что рабочий не свободен в выборе своего нанимателя, то при диктатуре пролетариата частичное отрицание наемного труда выражается в том, что рабочие, как коллектив, уже не «свободны» более от средств производства. В то же время в рабочем государстве наемный труд перестает быть товаром. «Продажа» рабочей силы носит иной характер, чем при капитализме, ибо в рабочем государстве рабочие, как индивидуумы, не продают свою рабочую силу, а ставят ее на службу себе же самим, как коллективу. Рабочая сила фактически уже не является больше товаром, так как здесь имеет место обмен между рабочими, выступающими как отдельные личности, и этими же самыми рабочими, выступающими в качестве коллектива, а не между двумя лицами, ничем не связанными друг с другом, помимо акта обмена. В то время как государственный капитализм ведет к слиянию профсоюзов с государством, так что в конце концов они вовсе упраздняются как союзы, в рабочем государстве влияние профсоюзов достигает наивысшей степени. Если государственный капитализм знаменует собой исторически тоталитарное государство, то в рабочем государстве осуществляется наивысшая форма демократии, какую когда-либо знало общество. Государственный капитализм означает крайнюю степень угнетения рабочего класса классом капиталистов, распоряжающимся средствами производства. Рабочее государство означает подавление капи-136
талистов рабочим классом, распоряжающимся средствами производства.
Ленин ясно определил отношение между государственным капитализмом и социализмом:
«…то. что немецкие Плехановы (Шейдеман, Ленч и др.) называют «военным социализмом», на деле есть военно-государственный монополистический капитализм или, говоря проще и яснее, военная каторга для рабочих, военная охрана прибылей капиталистов.
Ну, а попробуйте-ка подставить вместо юнкерски-капиталистического, вместо помещичьи-капиталистического государства государство революционно-демократическое, т.е. революционно разрушающее всякие привилегии, не боящееся революционно осуществлять самый полный демократизм? Вы увидите, что государственно-монополистический капитализм при действительно революционно-демократическом государстве неминуемо, неизбежно означает шаг и шаги к социализму!
…Ибо социализм есть не что иное, как ближайший шаг вперед от государственно-капиталистической монополии. Или иначе: социализм есть не что иное, как государственно-капиталистическая монополия, обращенная на пользу всего народа и постольку переставшая быть капиталистической монополией» (7.) Бухарин, много занимавшийся проблемой государственного капитализма, определил отношения между государственным капитализмом и диктатурой пролетариата очень ясно:
«При системе государственного капитализма экономическим субъектом является капиталистическое государство, коллективный капиталист. При диктатуре пролетариата экономическим субъектом является пролетарское государство, коллективно организованный рабочий класс, «пролетариат, организованный в государственную власть». При государственном капитализме процесс производства есть процесс производства прибавочной стоимости, попадающей в руки класса капиталистов, которые пытаются превратить эту стоимость в прибавочный продукт. При диктатуре пролетариата процесс производства есть способ планового удовлетворения общественных потребностей. Система государственного капитализма представляет собой наиболее законченную форму эксплуатации масс горсткой олигархов. Диктатура пролетариата делает совершенно немыслимой какую бы то ни было эксплуатацию, ибо она превращает коллективную капиталистическую собственность с ее частнокапиталистической формой в коллективно-пролетарскую «собственность»! Несмотря на их формальное сходство, по содержанию они диаметрально противоположны. Этот антагонизм определяет также антагонизм всех составных частей систем, о которых идет речь, даже если по форме они схожи. Так, например, всеобщая трудовая повинность при государственном капитализме означает порабощение трудящихся масс, тогда как при диктатуре проле-137
тариата она есть не что иное, как трудовая самоорганизация масс: в первом случае мобилизация промышленности означает укрепление власти буржуазии и укрепление капиталистического строя, тогда как во втором случае она означает укрепление социализма. При системе государственного капитализма все формы государственного принуждения представляют собой гнет, долженствующий закрепить, расширить и углубить процесс эксплуатации, тогда как государственное принуждение при диктатуре пролетариата есть метод построения коммунистического общества. Короче говоря, функциональная противоположность формально сходных явлений здесь полностью определяется функциональной противоположностью систем организации, их противоположными классовыми признаками» (8).
Гораздо раньше Ленина и Бухарина Энгельс изложил в основном те же самые идеи в «Анти-Дюринге»:
«Чем больше производительных сил возьмет оно [государство] в свою собственность, тем полнее будет его превращение в совокупного капиталиста и тем большее число граждан будет оно эксплуатировать. Рабочие останутся наемными рабочими, пролетариями. Капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до крайности, до высшей точки. Но на высшей точке происходит переворот. Государственная собственность на производительные силы не разрешает конфликта, но она содержит в себе формальное средство, возможность его разрешения» (9).Источник: Т. Клифф "Государственный капитализм в России", 1991, стр. 129-137
Примечания:
ГЛАВА ПЯТАЯ
1. Trotsky, The Revolution Betrayed, p. 232-233.
2. J. Burnham, The Managerial Revolution, London, 1945, p. 103-104.
3. В.И. Ленин, Соч., изд. 4, т. 25, стр. 51.
4. К. Маркс, Капитал, т. III , М., 1954г., стр. 620.
5. К. Маркс, там же, стр. 449.
6. В. И. Ленин, Империализм, как высшая стадия капитализма. Соч. изд. 4, т. 22, стр. 193.
7. В. И. Ленин, Соч., изд. 3. т. XXI, стр. 186-187.
8. Н. Бухарин, Экономика переходного периода, Гамбург, 1922г., стр. 131-133.
9. Ф. Энгельс, "Анти-Дюринг", М., 1951г., стр. 263.
Вернуться в "Революционный архив"