Бюллетень Оппозиции

(Большевиков-ленинцев) № 23

Другие номера

№№ 1-2; 3-4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12-13; 14; 15-16; 17-18; 19; 20; 21-22; 24; 25-26; 27; 28; 29-30;31; 32; 33; 34; 35; 36-37; 38-39; 40; 41; 42; 43; 44; 45; 46; 47; 48; 49; 50; 51; 52-53; 54-55; 56-57; 58-59; 60-61; 62-63; 64; 65; 66-67; 68-69; 70; 71; 72; 73; 74; 75-76; 77-78; 79-80; 81; 82-83; 84; 85; 86; 87.

№ 23 Август -- 1931 -- August № 23


Содержание

Л. Троцкий. О прохвостах и их помощниках.

Письма.

Новый зигзаг и новые опасности.
Пятилетка в четыре года.
Вопрос о рабочей силе.
Социалистический энтузиазм и сдельщина.
В порядке единоличного откровения.

Интервью Л. Д. Троцкого американской печати.

Вопросы испанской революции изо дня в день.

Л. Троцкий. О платформе каталанского "рабоче-крестьянского блока".

Бухарин о перманентной революции.
Коминтерн при Ленине и перманентная революция.
Л. Т. Об удушенной революции и ее удушителях.

Из СССР.

Хроника международной левой. -
Китай. - Испания. - Германия.

 

Несколько реакционных газет печатают поддельные статьи Троцкого. Грубость и злостность подделки бросается в глаза. Но Ярославский жадно набрасывается на заведомо подложные статьи Троцкого, чтоб со страниц "Правды" (см. обложку номера. - Ред.) и всей провинциальной печати преподнести еще одну кляузу, нагромоздить еще одну клевету на левую оппозицию. Сегодня у Ярославских-Сталиных есть и особая причина для обманывания советского рабочего: подлог пущен Ярославским в качестве дымовой завесы, для прикрытия правоты левой оппозиции, целиком обнаруженной новым сталинским поворотом, подтвердившим все ее предвидения и предупреждения.

О прохвостах и их помощниках.

В "Правде" от 2 июля Ярославский разоблачает Троцкого, который-де в буржуазной печати назвал пятилетку "обманом" и предрек скорое падение большевизма. В статье Ярославского напечатан фотографический снимок заглавной страницы польской газеты, которой Троцкий прислал, будто бы, свою статью. По этому поводу еще раз говорится о ренегатстве и пр.

На самом деле никакой статьи о пятилетке ни одной из буржуазных газет я никогда не давал, за исключением интервью, данного мною "Манчестер Гуардиан" в начале этого года. Содержание и смысл этого интервью, подчеркивающего огромные успехи социалистических методов хозяйства и защищающего необходимость экономического сотрудничества Англии с СССР, находится в прямом и непримиримом противоречии с теми статьями мировой буржуазной печати, которые основаны на злостных подделках и извращениях. Рига и Варшава давно уже являются лабораториями фальшивой информации, направленной против СССР и коммунизма. Очевидно "Иллюстрированному Курьеру" мнимую статью мою доставили те самые прохвосты, которые фабриковали в свое время телеграммы о том, как Ленин и Троцкий арестуют друг друга, которые в дальнейшем сфабриковали "письмо Зиновьева" и десятки других фальшивых документов. Бороться против этой фальсификации на страницах буржуазных газет в высшей степени трудно, так как они в большинстве своем покрывают друг друга и уже конечно не склонны ссориться друг с другом, чтоб оказать содействие пролетарскому революционеру.

Господа Ярославские прекрасно знают это. Но интересы своей клики они ставят выше интересов Советского Союза. В то время как контр-революционные прохвосты фабрикуют фальшивые документы и подложные статьи, Ярославские фотографируют эти документы в качестве подлинных. Какова же политическая роль Ярославских? помощники буржуазных прохвостов - иначе определить эту роль нельзя.

Л. Троцкий.
Кадикей, 8 июля 1931 г.

В редакцию "Правды".

В # 180 "Правды" от 2 июля напечатана статья Ем. Ярославского под заглавием "Новоявленный помощник Пилсудчиков". Эта статья сообщает, будто мною написана статья для краковского "Курьера подзенного" против пятилетки, советской власти и пр., и будто эта же или другая статья -- из слов Ем. Ярославского это неясно -- обошла "значительную часть буржуазной прессы Америки, Англии, Польши, Румынии"и Оставляя в стороне политические и иные комментарии Ем. Ярославского, ограничиваюсь строго фактической стороной дела.

Никакой статьи "Курьеру подзенному" я не давал, ни в какие сношения с ним не входил ни прямо, ни косвенно, и о самом существовании газеты впервые узнал из статьи Ярославского. Напечатанная в "Курьере" статья под моим именем есть фальсификация, ничем не отличающаяся от пресловутого "письма Зиновьева" и др. подобных документов. Как мне сообщают друзья, "Курьер" продолжает и дальше печатать контр-революционные статьи, якобы исходящие от меня.

Мне совершенно неизвестно, что печатает под моим именем "часть буржуазной прессы Америки, Англии, Польши, Румынии". Ни одной из газет этих стран я не давал никакой статьи по поводу пятилетки. Таким образом и в данном случае дело идет очевидно о фальсификации, вероятнее всего о перепечатке статьи "Курьера".

Единственная буржуазная газета, корреспонденту которой я дал интервью по поводу пятилетки -- это "Манчестер Гуардиан". Интервью посвящено выяснению огромного исторического значения пятилетнего плана и доказательству необходимости сотрудничества Англии с СССР. Другими словами интервью преследовало цель, прямо противоположную той, какую мне пытаются приписать фальсификаторы, давно уже обосновавшиеся в Варшаве, Риге и др. местах.

Статьей Ем. Ярославского "Правда" ввела в заблуждение миллионы читателей. Я думаю, что "Правда" обязана напечатать настоящее мое опровержение -- из уважения к миллионам обманутых ею рабочих, красноармейцев, краснофлотцев, крестьян, учащихся и других граждан СССР.

Л. Троцкий.
Кадикей, 15 июля 1931 г.

* * *

"Милостивый государь, господин редактор!

В целом ряде реакционных изданий разных стран, в частности Польши, Румынии, Греции, напечатана мнимая моя статья, направленная против пятилетки и Советского Союза. Одна из польских газет (Hustrowany Kurjer Codzienny) сопроводила даже статью указанием на то, будто она прислана специально для нее. "Манчестер Гуардиан" есть единственная газета, на страницах которой появилось вполне аутентичное интервью мое о пятилетке и важности сотрудничества Англии с СССР. Характер этого интервью находится в непримиримом противоречии с теми взглядами и тенденциями, которые мне пытается подкинуть та часть реакционной печати, которая прибегает к "письмам Зиновьева" и другим подобным же документам. Всякий внимательный и добросовестный читатель из любого лагеря поймет, надеюсь, источник злостной мистификации. Чтоб облегчить это понимание, я прошу вас дать на ваших столбцах место настоящим строкам. С совершенным уважением Л. Троцкий. Кадикей, 8 июля 1931 г." ("Vossische Zeitung" 12 Juli 1931).

Новый зигзаг и новые опасности.

Речь Сталина на совещании хозяйственников 23 июня представляет исключительный интерес. Не потому, что в ней есть какие-либо глубокие обобщения, широкие перспективы, точные итоги, ясные практические указания. Ничего этого нет. Коротенькие, как всегда, мысли, сознательно двусмысленные формулировки, чтоб можно было повернуть так или иначе, переваливание вины на исполнителей, полная несогласованность выводов с посылками, -- все эти качества и черты бюрократической несостоятельности проникают речь Сталина насквозь. Но сквозь путанную ткань речи пробиваются факты, которых нельзя дальше замалчивать. Эти факты придают речи ее подлинный политический смысл. Если освободить его от шелухи, то получится следующее: "Левая оппозиция и на этот раз оказалась права. Все ее предупреждения оправдались. А мы, бюрократы, с нашей грубой бранью и с нашими репрессиями против оппозиции оказались в дураках". Сталин, разумеется, выражал эти мысли иными словами. Он, конечно, продолжал громить "троцкизм" чугунными банальностями. Но не бюрократическая логика Сталина интересует нас, а диалектика хозяйственного процесса, которая могущественнее самого могущественного бюрократического недомыслия.

Пятилетка в четыре года.

Мы узнаем из речи, что выполнение промышленного плана представляет "пеструю картину". Есть отрасли, давшие за пять месяцев превышение на 40% против соответственного периода прошлого года, есть отрасли, выросшие на 20 -- 30% и есть, наконец, отрасли, давшие лишь 6 -- 10% прироста и ниже того. Как бы вскользь Сталин отмечает, что к последней категории относится угольная промышленность и черная металлургия, т. е. подлинная база индустриализации. Каково соотношение разных частей хозяйства между собою? На этот счет ответа нет. Между тем от ответа на этот вопрос зависит судьба пятилетнего плана. При неправильном расчете частей строющийся дом может завалиться на третьем или четвертом этаже. При неправильном планировании и, что еще важнее, при неправильном регулировании плана в процессе его выполнения, кризис может развернуться под самый конец пятилетки и создать непреодолимые затруднения для использования и развития ее несомненных успехов. Между тем тот факт, что тяжелая промышленность вместо 30 -- 40% показала только 6% роста, "а то и меньше того", Сталин перекрывает ничего не говорящей пошленькой фразой: "картина пестрая".

Из той же речи мы узнаем, что "в ряде предприятий и хозяйственных организаций давно уже (!) перестали считать, калькулировать, составлять обоснованные балансы доходов и расходов". Читая эти строки, не веришь глазам: как так? В чем же тогда состоит руководство промышленностью, если ее эффективность не измеряется и не проверяется все более и более точным образом? Мы узнаем далее, что "режим экономиии рационализация производства давно уже (!) вышли из моды". Да взвешивает ли оратор собственные слова? Не звучат ли они каким-то чудовищным поклепом на советское хозяйство и, прежде всего, беспощадным обвинением по адресу его верховного руководства? "Это факт, -- продолжает Сталин, -- что за последнее время себестоимость на целом ряде предприятий стала повышаться". Мы знаем, что означают у Сталина такие словечки, как "кое-где", "на целом ряде предприятий". Это значит, что оратор боится фактов, смазывает и преуменьшает их. Под словами "на целом ряде предприятий" скрывается тяжелая промышленность: давая 6% повышения, вместо 40%, она в то же время гонит вверх себестоимость, подрывая таким образом возможность своего дальнейшего роста. При этом оказывается, вдобавок, что калькуляция заброшена, а рационализация вышла из моды. Не напрашивается ли тревожный вывод, что действительное положение еще более мрачно, чем рисует оратор?

Как же могло это случиться? Почему и как учет и расчет оказались заброшены? Сталин молчит об этом. С какого времени стены хозяйственного плана возводятся не по отвесу, а на глаз? Со свойственной ему точностью Сталин отвечает: "давно уже". Как же руководители не доглядели? Сталин молчит. Мы ответим за него. Калькуляция, которая не была идеальной и ранее, ибо советское государство только начинало учиться производить расчеты в общегосударственном масштабе, оказалась вовсе отброшена с того времени, как бюрократическое руководство подменило марксистский анализ хозяйства и гибкое регулирование голым административным подстегиванием. Коэффициенты роста стали вопросом бюрократического престижа. До калькуляции ли тут? Героем оказывался тот директор или председатель треста, который "выполнил и перевыполнил" план, ограбив бюджет и подложив мину, в виде плохого качества продукции, смежным отраслям хозяйства. Наоборот, хозяйственник, который старался правильно сочетать все элементы производства, но не выгонял священных бюрократических рекордов, попадал сплошь да рядом в разряд штрафных. Теперь мы слышим от Сталина, что в промышленности имеется "бумажная непрерывка", "бумажные успехи", "бумажная", т. е. лживая отчетность. Разве же оппозиция не предупреждала в каждом номере нашего Бюллетеня, что голый административный нажим гораздо скорее способен подогнать под приказы отчетность, чем само производство: казенные цифры гибче стали и угля. Разве не писали мы десятки раз, что Сталин, чем дальше, тем больше ведет пятилетку с потушенными фонарями? Это объявлялось, конечно, контр-революционной клеветой. Все тупицы, все проходимцы кричали о "пораженчестве" левой оппозиции. Но что же значит фраза: "давно уже перестали считать, калькулировать", как не то, что аппаратчики потушили фонари? Если давно, то почему молчал столь долго главный механик? Ведь мы уже два года пишем о потушенных фонарях. Спрашивается: можно ли более ярко, более категорически расписаться в своей несостоятельности? Не ясно ли, что перевод пятилетки на четыре года был актом самого легкомысленного авантюризма?

Основной вывод совершенно точно указан в проекте платформы интернациональной оппозиции. "Административная погоня за "максимальными" темпами должна быть заменена выработкой оптимальных (наиболее выгодных) темпов, обеспечивающих не показное выполнение сегодняшнего приказа, а устойчивый рост хозяйства на основах динамического равновесия, при правильном распределении внутренних средств и широком плановом использовании мирового рынка".

Вопрос о рабочей силе.

Сталин сообщает, впервые с такой ясностью, что выполнение плана упирается в недостаток не только квалифицированных рабочих, но живой рабочей силы вообще. Факт на первый взгляд может показаться невероятным. Русская деревня заключала в себе искони огромные явные и скрытые резервы избыточного населения, которое ежегодно, к тому же, возрастало на сотни тысяч душ. Рост совхозов, коллективизация и механизация сельского хозяйства должны были естественно увеличить число выходцев из деревни. Угроза шла, казалось, по линии образования гигантской резервной армии труда. Но нет, оказывается, что тяга крестьян в города совершенно прекратилась. Не потому ли, что исчезло противоречие между городом и деревней? Ведь на третьем году пятилетки мы "вступили в социализм". Но нет, в последней речи Сталина мы ничего не слышим об осуществлении социализма. Оратор стал гораздо скромнее и ограничился глухой ссылкой на улучшение положения крестьянской бедноты. Самого факта мы не думаем оспаривать. Однако, для объяснения приостановки притока людей из деревни он совершенно недостаточен. Неужели же условия жизни свыше ста миллионов крестьян изменились так радикально, что города потеряли для них свою притягательную силу? Это можно было бы допустить только при том предположении, что одновременно положение городских рабочих не повышалось за это время, а стояло на месте, или даже понижалось. Сталин подводит нас к этому тяжелому выводу вплотную, не называя его, однако, по имени. Главное место в его речи отводится тому факту, что промышленность подрывается текучестью рабочей силы, "всеобщим" движением из предприятия в предприятие. В то время, как приток из деревни в город совершенно прекратился, текучесть внутри промышленности, а отчасти и вон из промышленности, чудовищно возросла. Сталин сообщает нам, что на большинстве предприятий состав рабочих изменяется "впродолжение полугодия или даже квартала по крайней мере на 30 -- 40%". Цифра эта, которая показалась бы невероятной, еслиб исходила не от Сталина, выглядит особенно угрожающе, если принять во внимание ту административную борьбу, которую профсоюзная бюрократия вместе с партийной и советской, вела против текучести за последние годы. Пословица говорит "от добра добра не ищут". Рост текучести означает, что в условиях, сложившихся на третьем году пятилетки, рабочим массам не по себе.

Главную причину текучести бюрократия усматривает в неправильной системе заработной платы, в ее чрезмерной уравнительности. Как бы ни решать этот вопрос -- мы вернемся к нему ниже, -- сам по себе он ни в какой мере не исчерпывает проблемы текучести. Если в течение полугодия и даже квартала рабочие предприятия обновляются "по крайней мере на 30 -- 40%", то это значит, что в состоянии вечного переселения находятся не только квалифицированные верхи, но вся рабочая масса в целом. По словам Сталина рабочий ставит себе целью "подработать немного и потом уйти куда-либо в другое место искать счастья". Здесь-то, в этой благодушной, а по существу трагической фразе, Сталин, не замечая того, подходит к основному пороку пятилетнего плана: к грубому нарушению экономического равновесия в ущерб рабочим. Воздвигаются гигантские электростанции, заводы, выбрасываются большие количества машин, тракторов, коллективизируется деревня, а пролетарии, которые должны составлять основной стержень всего этого гигантского процесса, кочуют в это время с места на место в поисках "счастья". Нет, приток рабочей силы из деревень в города прекратился не потому, что крестьянство достигло какого-то идеального благополучия, а потому, что положение рабочих -- надо это сказать честно, ясно, открыто -- чрезвычайно ухудшилось за последний период.

Проект платформы интернациональной левой оппозиции гласит: "Уровень жизни рабочих и их роль в государстве -- высший критерий социалистических успехов". Еслиб сталинская бюрократия под этим углом зрения подходила к задачам планирования и живого регулирования хозяйства, она не получала бы каждый раз жестокой осечки, не вынуждена была бы вести политику расточительных зигзагов, и не стояла бы перед лицом политических опасностей.

Платформа русской оппозиции предупреждала пять лет тому назад: "Меньшевики, агенты буржуазии в рабочей среде, злорадно указывают на материальные невзгоды наших рабочих, стремясь противопоставить пролетариат советскому государству и привести рабочих к восприятию буржуазно-меньшевистского лозунга "назад к капитализму". Самодовольный чиновник, который видит "меньшевизм" в постановке оппозицией ребром вопроса о материальном положении рабочих, тем самым оказывает лучшую услугу меньшевизму, явно толкая рабочих под его желтое знамя".

Не надо себя обманывать: физические кочевания рабочих могут стать предпосылкой политических кочеваний.

Социалистический энтузиазм и сдельщина.

Новая программа Сталина на 9/10 сводится к восстановлению сдельной заработной платы. Все остальное пока имеет крайне неопределенный характер, а отчасти служит лишь для маскировки поворота вправо. Самый поворот Сталин, как полагается, ставит в зависимость от "новой эпохи" и "новых задач", требующих "новых методов". Но это уже слишком грубое очковтирательство. На целом ряде вопросов мирового рабочего движения обнаружилось, что повороты сталинской бюрократии вовсе не вытекают из изменений мировой обстановки, наоборот, обычно идут наперекор этим изменениям, вытекая из предшествующих ошибок самой бюрократии. То же самое мы видим и на этот раз. Нам объявили, что с третьим годом пятилетки Советский Союз вступил в социализм. Если это верно, то отсюда несомненно вытекает тенденция к постепенному уравнению заработной платы. Эта тенденция должна была бы еще более оправдываться и поддерживаться социалистическим соревнованием и ударничеством. Как ни нелепо это звучит, но ведь именно нас, левую оппозицию, сталинская бюрократия обвиняла в неверии в социалистический энтузиазм русских рабочих. По инерции и для сохранения преемственности со вчерашним днем Сталин и теперь повторяет пустые формулы бюрократического идеализма. "Не забудьте, -- говорит он, -- что громадное большинство рабочих приняло эти требования советской власти (насчет дисциплины, напряженной работы, соревнования, ударничества) с большим подъемом и выполняет их геройски". Но если все это верно, если мы вступили в социализм, если "громадное большинство" (заметьте: громадное большинство!) рабочих выполняет свои задачи "с большим подъемом" и даже "геройски", то спрашивается: почему то же самое "громадное большинство" бродит с завода на завод в поисках счастья? И почему именно теперь, после всех достигнутых успехов, приходится переходить на сдельщину, которая все же есть один из наиболее злостных методов капиталистического подстегивания рабочей силы?

"Принцип левой оппозиции: высказывать то, что есть", гласит наш проект платформы. Пролетарской революции не нужен бюрократический маргарин идеализма. Нам нужна правда. Конечно, враги будут злорадствовать по поводу мрачных сторон этой правды. Конечно, они будут хвататься за отдельные стороны нашей критики, как они хватаются сейчас за отдельные места сталинских саморазоблачений. Когда враги пользуются кусочками правды, чтобы соединить их в систему лжи, это не страшно. Но когда сами рабочие не знают правды и не знают, где искать ее, это может иметь роковые последствия.

Героический энтузиазм может охватывать массы в течение сравнительно коротких исторических периодов. Небольшое меньшинство способно проявлять энтузиазм в течение целой исторической эпохи: на этом основана идея революционной партии, как отбора лучших элементов класса. Социалистическое строительство есть задача десятилетий. Обеспечить ее разрешение можно только систематическим повышением материального и культурного уровня масс. Это есть главное условие, более важное, чем срочный успех Днепростроя, Турксиба, Кузбаса и пр. Ибо при упадке физической и моральной энергии пролетариата все гигантские начинания могут оказаться недоведенными до конца.

Сталин потчует своих слушателей голыми ссылками на Маркса и Ленина, которые-де учили, что дифференцированная, не уравнительная заработная плата неизбежна при переходе к социализму. Завтра Сталин будет цитировать Маркса и Ленина в доказательство того, что при переходе к социализму мелкий товаропроизводитель-крестьянин неизбежно выделяет из себя кулачество. Эти общие истины бесспорны. Именно мы о них напоминали во время "головокружения", которое, увы, не закончилось еще и сейчас. Но ведь именно сталинская бюрократия, в противовес нам, поставила практической задачей ликвидировать кулака, т. е. дифференциацию крестьянства, в пределах пятилетки, сведенной к четырем годам. Ведь сталинская бюрократия, в противовес нам, утверждала, что основные трудности на пути к социализму преодолены, что мы уже вступили в социализм, что осуществление пятилетки автоматически улучшает положение рабочих, и что пятилетку можно "перевыполнить" в четыре года. Откуда же и почему так остро стал вопрос о сдельщине к концу третьего года? Вот вопрос, которого не может не задавать себе каждый мыслящий рабочий.

7 июля "Правда" привела из органа Наркомтруда следующие строки: "Развитие техники и увеличение роли транспорта, электрификация и т. д. сокращает область труда, где возможна сдельщина". Казалось бы, перед нами марксистская истина. Но "Правда" называет эту истину "троцкистским утверждением". Этот курьезный конфликт между официозом Наркомтруда и официозом ЦК объясняется тем, что # 2 "Вопросов труда" вышел до речи Сталина, а # 185 "Правды" вышел через два дня после этой речи. Почему же, однако, "Правде" пришлось и в этом вопросе истину марксизма превращать в "троцкистскую" ересь? Потому что новый поворот Сталина вырос вовсе не из развития социалистического строительства, а из острого противоречия между ложным курсом бюрократии и жизненными потребностями хозяйства.

Сдельная плата принципиально не противоречит условиям переходного советского хозяйства; было бы нелепым доктринерством возражать против этого. Но резкий поворот в сторону сдельщины и чрезвычайное усугубление ее капиталистических черт, ныне, летом 1931 года, на исходе третьего года пятилетки, после непрерывных успехов, после того, как мы "вошли в социализм", представляет чрезвычайный удар по рабочим, как материальный, так и моральный. Немудрено, если газетные вьюны и хамелеоны вынуждены отрекаться от элементарных марксистских положений в области зарплаты, чтоб хоть как-нибудь, хоть на один лишний день прикрыть тяжкий удар по иллюзиям.

Что старые методы оплаты труда были плохи во всех отношениях, в этом для нас давно уже не было сомнений. Нельзя выработать разумную, жизненную, прогрессивную систему заработной платы без участия самих масс. Профсоюзная бюрократия ничуть не лучше всякой другой. Коллективные договора и тарифные сетки вырабатываются в канцеляриях и навязываются рабочим, как и все прочие решения непогрешимого центра. Без возрождения рабочей демократии правильная политика заработной платы абсолютно неосуществима. "Коллективные договора, -- говорит платформа русской оппозиции -- должны проходить через действительное, а не показное обсуждение на собраниях рабочих. Оценка работы профсоюзов должна определяться прежде всего степенью ограждения ими экономических и культурных интересов рабочих при данных хозяйственных возможностях. Профсоюзы должны выполнять свое назначение на началах действительной выборности, гласности, подотчетности, ответственности на всех звеньяхи В уголовный кодекс должна быть введена статья, карающая, как тяжкое государственное преступление, всякое прямое или косвенное, открытое или замаскированное гонение на рабочего за критику, за самостоятельное предложение, за голосование". Как бичующе звучат сейчас все эти слова!

Но все же острота нынешнего поворота к сдельщине вызвана не недостатками системы оплаты труда, а более глубокой причиной, именно недостатком материальных благ для удовлетворения потребностей рабочих. Неправильный метод планирования, неправильное регулирование плана в процессе выполнения, отсутствие подлинного контроля масс, отсутствие партии, борьба за голую цифру плана во имя престижа, административное подстегивание в три кнута, бахвальство, фанфаронство, удушение критики -- все это в совокупности своей привело к неправильному распределению сил и средств и -- при чрезвычайно быстром росте числа рабочих -- к невыносимому сужению реального фонда заработной платы. Вот почему рабочим стало не по себе. Вот почему они мечутся из одного предприятия в другое. Избыток нажима, при полном окостенении профессиональных союзов, привел к анархической реакции, именуемой текучестью. Сталин приоткрыл завесу над страшными размерами этой реакции. "Мало вы найдете предприятий, -- говорит он, -- где бы не менялся состав рабочих в продолжение полугодия и даже квартала, по крайней мере на 30 -- 40%". Вот каких грозных размеров достигла болезнь, которую так долго бюрократия загоняла внутрь! Переход с завода на завод, из города в город, означает, в свою очередь, громадное непроизводительное расхищение творческих сил, бессмысленную потерю рабочего времени, как на самый переход, так и на болезненный процесс приспособления к новым условиям труда. Такова одна из главных причин низкой производительности труда и высокой себестоимости. Но самая главная опасность текучести -- в поисках счастья! -- состоит в моральном изнашивании пролетариата.

Усугубление сдельщины само по себе ничего не решает. Оно может лишь выделить слой лучше поставленных рабочих. Стремление создать заводскую аристократию как нельзя больше отвечает тенденциям и приемам сталинской бюрократии. В этой плоскости сдельщина является чисто политическим средством. В качестве панацеи, она завершает эволюцию сталинизма. Традиция большевизма есть традиция борьбы против аристократических каст в рабочем классе. На этой основе воздвигнуто здание диктатуры пролетариата. Программа сталинской бюрократии фатально ведет ее к необходимости опираться на все более привиллегированную рабочую аристократию. Здесь скрывается непосредственная политическая опасность для диктатуры пролетариата!

В порядке единоличного откровения.

Новая политика провозглашена так же, как провозглашалась вчерашняя: в порядке единоличного откровения. Мы узнаем от Сталина, что на непрерывную неделю перешли "слишком поспешно, без подготовки соответствующих условий". Каковы получились результаты? Сталин вынужден назвать их: "отсутствие чувства ответственности за работу, небрежное отношение к механизмам, массовая поломка станков и отсутствие стимула к поднятию производительности труда". Сталин обобщает все это в одной фразе: "никто ни за что не отвечает". Убийственное признание. Вернее: самоубийственное признание. "Никто ни за что не отвечает". Это всегда так бывает, когда один хочет отвечать за всех.

Непрерывку ввели слишком поспешно. А кто ее вводил? Генеральный секретариат. Обсуждали ли непрерывную неделю в рабочих массах до ее введения? Ни в малейшей степени. Все было подготовлено келейно. Массы приняли непрерывку "с восторгом", как гласили казенные реляции. А разве сейчас дело происходит иначе? Ведь до вчерашнего еще дня все те бедствия, о которых задним числом говорит Сталин, не находили никакого освещения в печати. Мы уже не раз говорили и писали, что у сталинской бюрократии все идет великолепно за пять минут до того, как начинает идти очень плохо. Перечисляя гибельные последствия бюрократической "непрерывки", Сталин как бы мимоходом касается самого больного и самого опасного вопроса. "Не может быть сомнения, -- говорит он, -- что наши хозяйственники достаточно хорошо понимают все это. Но они молчат. Почему? Потому, очевидно, что боятся правды. Но с каких пор большевики стали бояться правды?" В этих словах обще-бюрократический и личный сталинский цинизм достигает высшей точки. "С каких пор большевики стали бояться правды?" С тех пор, как тупой, бездушный, безыдейный сталинский аппарат задушил фракцию большевиков-ленинцев. С этих самых пор! Хозяйственники, по Сталину, "боятся правды". Какая вероломная формулировка! Не правды они боятся, а боятся пострадать за правду, ибо Раковский, Сосновский, Муралов, Эльцин, Грюнштейн, Каспарова, Коссиор и с ними сотни и тысячи лучших большевиков -- тех самых которые не боятся правды и умеют постоять за нее, -- населяют тюрьмы Сталина и места ссылки и высылки. Вот где партийный узел проблемы!

Разгромив левую оппозицию, сталинская бюрократия задушила партию. Нет больше той живой, чуткой, гибкой и упругой организации, которая живет заодно с массой, все видит, все наблюдает, все критикует, все обобщает, своевременно замечает опасности и коллективно вырабатывает новые пути. "Задушив партию, т. е. оставшись без глаз и ушей, -- так говорит проект платформы интернациональной левой оппозиции, -- центристская бюрократия продвигается ощупью, определяя свой путь под непосредственными толчками классов, мечась между оппортунизмом и авантюризмом". Более того, внутри самого аппарата страх низшего агента перед высшим достиг такого напряжения, когда никто уже не смеет глядеть открыто на факты и передавать наверх то, что подметил. Низшие звенья подпевают и поддакивают высшим, а высшие звенья воспринимают это поддакиванье и подпевание за голос самой жизни. Для разработки путей проведения новой политики созван пленум Центральной контрольной комиссии. Этому событию стараются придать исключительное значение, поелику на этот раз съезжаются не только члены ЦКК, но и представители районных органов и ряда низовых организаций. Другими словами, высшие чиновники тянут себе на подмогу низших чиновников. И те и другие назначены сверху. И те и другие связаны чинопочитанием и круговой порукой. И этот чиновничий собор выдается за высшее выражение демократии.

Неужели же новый крутой поворот политики не оправдает созыва чрезвычайного съезда партии? Но в том то и дело, что режим единоличного откровения (с запозданием, каждый раз, на несколько лет) не мирится с режимом партийной демократии, даже с самым существованием партии. Неужели же "большевики боятся правды?" Имя того большевика, который сейчас больше всего боится правды -- Сталин. Иначе он на новом крутом повороте не боялся бы съезда, т. е. партии.

Мы имели за последние месяцы ряд писем, передающих ряд бесед, в частности и с партийными бюрократами разной степени окостенения. В большинстве своем это страшно запуганные люди. Они многое видят и понимают, но у них сокрушена воля. Их философия есть философия приспособления. Вот что они нам чаще всего возражают: "Вы говорите о партийном режиме. Он безусловно тяжел. Это сознают все. Но, по-видимому нельзя иначе. Без железной руки мы не одолеем трудностей. Ваша критика ошибок Сталина в общем правильна, и события ее в конце концов подтверждают. Мы вовсе не делаем себе иллюзий насчет Сталина. Да, он звезд с неба не хватает; интеллектуально это средний человек, недостаточно подготовленный теоретически, без широкого кругозора. Все это мы чувствуем нередко на своей спине. Но у него есть незаменимые положительные качества: твердость, упорство, настойчивость. Кроме того, он сросся с аппаратом. А, что бы вы ни говорили, аппарат сейчас -- это все". Так говорят очень многие из бюрократов. Им кажется, что удушение партии, как оно ни болезненно само по себе, оправдывается обстоятельствами, а затеми затем придет социализм и все перекроет.

Здесь то и открывается коренная ошибка. Социализм не есть готовая система, которая может выйти в законченном виде из отдельной головы, будь это даже самая гениальная голова. Задачи правильного распределения производительных сил и средств могут быть разрешаемы только путем постоянной критики, проверки, идейной борьбы различных группировок внутри пролетариата. Если мы отвергаем формальную демократию, которая в капиталистическом окружении означает передачу ключей богатому и вооруженному до зубов врагу, то без классовой демократии мы не только не построим социализма, но не удержим и диктатуру пролетариата. Сталинские зигзаги обходятся дорого, и с каждым разом -- все дороже. Только безумцы и слепцы могут думать, что социализм можно октроировать сверху, построить бюрократическим путем. Громче, чем когда бы то ни было мы предупреждаем передовых рабочих СССР и всего мира: новый зигзаг Сталина, независимо от того, как он развернется в ближайшее время, неизбежно приведет к новым и еще более острым противоречиям на ближайшем же этапе. Надо начать с возрождения пролетарской демократии. Здесь сейчас решающее звено всей цепи. Надо поставить проблемы хозяйства в их полном объеме на обсуждение партии и профессиональных союзов. Для этого надо, чтоб большевики снова перестали бояться говорить правду. Этого можно достигнуть, лишь сняв оковы с тех, которые боролись и борятся за право говорить правду. Надо восстановить левую оппозицию (большевиков-ленинцев) в партии. Надо открыть дискуссию по основным вопросам хозяйства и политики. Надо подготовить новый съезд партии на основах демократии!

15 июля 1931 г.

Ответы на вопросы представителя Associated Press of America

Вы мне поставили ряд очень сложных вопросов, касающихся внутреннего развития Советского Союза. Чтоб ответить на эти вопросы серьезно и добросовестно, надо было бы написать несколько статей. В рамках интервью нет возможности дать анализ тех сложных процессов, которые составляют содержание нынешнего переходного хозяйства СССР, образующего мост между капитализмом и социализмом.

Вы знаете, что я обычно уклоняюсь от интервью именно потому, что они слишком легко дают повод для недоразумений даже при условии полной лойальности в передаче. Правда, и воздержание от интервью, как показывает свежий опыт, не ограждает от самых невероятных недоразумений и искажений. В течение последних недель мировую печать обошла телеграмма Рейтера из Варшавы, приписывающая мне взгляды, прямо противоположные тем, какие я излагал и защищаю. Враги советского режима, по крайней мере, наиболее ожесточенные и наименее дальновидные, рассчитывали после моей высылки из СССР, на враждебные с моей стороны действия по отношению к ненавистному им режиму. Они ошиблись, и им ничего не остается в этой области, как обращаться к помощи фальсификаций, расчитанных на легковерие или злую волю.

Я пользуюсь постановленными вами вопросами, чтобы еще раз заявить, что мое отношение к советскому режиму ни на иоту не поколебалось с тех дней, когда я участвовал в его создании. Борьба, которую я веду, вместе с моими друзьями и ближайшими единомышленниками внутрикоммунистических рядов, затрагивает не общие вопросы социализма, а методы осуществления задач, поставленных Октябрьской революцией.

Если в Варшаве или в Бухаресте надеются на то, что внутренние затруднения в СССР могут отбросить представляемое мною течение в лагерь "пораженцев" Советского Союза, то они жестоко просчитаются, как и их более могущественные вдохновители. В минуту опасности так называемые "троцкисты" (левая оппозиция) будут занимать наиболее боевые посты, подобно тому, как это было в период Октябрьского переворота или в годы гражданской войны.

Вы спрашиваете, означает ли новый курс, провозглашенный в недавней речи Сталина, поворот на путь капитализма? Нет, для такого вывода я не вижу никаких оснований. Мы имеем перед собою зигзаг на пути от капитализма к социализму. Взятый в отдельности это есть зигзаг отступления. Но отступление сохраняет все же тактический характер. Стратегическая линия может при этом остаться старой. Необходимость поворота и его острота вызваны ошибками сталинского руководства за последний период. На эти ошибки, как и на неизбежность самого поворота я указывал в течение двух последних лет десятки раз в статьях издающегося за границей (Париж-Берлин) Бюллетеня русской оппозиции. Поворот таким образом, меньше всего явился неожиданностью для левой оппозиции. Говорить по поводу этого поворота об отказе от социалистических целей значит говорить вздор!

Новый курс Сталина может, однако, не только обнадежить некоторых легкомысленных врагов, но и обескуражить некоторых не очень глубокомысленных друзей Советского Союза. Первые боялись, а вторые надеялись, что в течение нескольких лет в СССР исчезнет кулак, крестьянство будет сплошь коллективизировано и воцарится социализм. Вопросу о пятилетнем плане придан был к тому же недопустимый характер призовых скачек. Левая оппозиция решительно предупреждала против этой политики, в частности -- против преждевременного и поспешного превращения пятилетки в четырехлетку. Разумеется, надо все сделать для ускорения индустриализации. Но, если бы, по проверке, оказалось, что план осуществим не в 4, а в 5, даже в 6 или в 7 лет, то и это было бы огромным успехом. Капиталистическое общество развивалось неизмеримо медленнее, с гораздо большим числом зигзагов, поворотов и потрясений.

Несомненно, что вызванный предшествующими ошибками руководства нынешний зигзаг вправо означает неизбежное временное усиление буржуазных тенденций и сил. Однако, при сохранении государственной собственности на землю и все основные средства производства, это ни в каком случае еще не означает возрождения капитализма. Последнее вообще немыслимо без насильственного восстановления частной собственности на средства производства, что потребовало бы победы контр-революции.

Этим я вовсе не хочу отрицать известных политических опасностей, связанных с новым поворотом. Борьба против этих опасностей должна состоять в том, чтоб возродить политическую самодеятельность масс, придавленную бюрократическим режимом Сталина. Именно по этой линии направятся сейчас главные усилия левой оппозиции. При возрождении советов, профессиональных союзов и партии левая оппозиция естественно и неизбежно займет свое место в общих рядах.

Вы спрашиваете о моих собственных планах и перспективах. Я работаю сейчас над вторым томом "Истории русской революции". Если мои политические каникулы продолжатся, я хочу еще написать книгу о 1918 годе, который занимал такое же место в русской революции, как 1793 -- по французской. Это был год грандиозных трудностей, опасностей, лишений, величайшего напряжения революционных масс, год наступления немцев, начала интервенции стран Антанты, внутренних заговоров, восстаний, террористических покушений, год создания Красной армии и начала гражданской войны, фронты которой вскоре кольцом окружили московский центр. В этой книге я хочу -- в порядке сравнения -- подвергнуть анализу гражданскую войну между Северными и Южными штатами Америки. Полагаю, что американского читателя поразят многие аналогии, как они поражали меня самого при изучении гражданской войны в Соединенных Штатах.

Незачем говорить, что я с большим интересом слежу за развитием событий в Испании. Министр иностранных дел Леру высказался в том смысле, что не видит основания отказывать мне в визе. Однако, Временное правительство, руководимое Замора, сочло более осторожным отложить решение вопроса до созыва кортесов и образования нового правительства. Я не премину, разумеется, возобновить свое ходатайство, как только это последнее образуется.

Л. Троцкий.
14 июля 1931 г.

Вопросы испанской революции изо дня в день.

Ниже мы печатаем продолжение (см. Бюллетень # 21-22) политических писем левой оппозиции, посвященных вопросам испанской революции. Письма даются в выдержках.

* * *

31 мая 1931 г.

Анархо-синдикалисты, насколько я могу судить, ведут соглашательскую политику по отношению к жалкому и презренному режиму полковника Масиа, барселонского приказчика мадридских империалистов. Вожди анархо-синдикалистов стали, по-видимому, суб-приказчиками и фактически агентами каталанского национального гражданского мира. Каталанская Федерация, насколько я могу судить, занимает соглашательскую позицию по отношению к анархо-синдикалистам, т. е. заменяет революционную политику единого фронта оппортунистической политикой защиты и прикрашивания анархо-синдикалистов, а следовательно и режима Масиа. Именно в этом я вижу один из источников стихийных взрывов, которые могут на известной стадии принять опасный характер. Задача синдикатов вовсе не в том, чтобы сдерживать рабочих, а, наоборот, в том, чтоб мобилизовать их и организовать их наступление по всем линиям, прежде всего в том, чтоб поднимать рабочих отсталых областей Каталонии и всей остальной Испании. Задача каталанской Федерации не в том, чтоб прикрашивать поведение анархо-синдикалистской конфедерации, а в том, чтобы критически следить за каждым ее шагом и разоблачать перед рабочими ее молчаливый блок с мелко-буржуазной контр-революцией Масиа.

Для того, чтобы удержание от нецелесообразных или преждевременных действий не превратилось в меньшевистское тушение и гашение революции, нужно иметь ясную стратегическую линию, нужно, чтоб передовые рабочие эту линию ясно понимали, чтоб они ее неутомимо разъясняли широким массам. Никакой стратегической линии у каталанской Федерации по-видимому нет. Ее вожди боятся размышлять об основных проблемах революции, иначе у них не могло бы быть этого детского и глупенького страха перед "троцкизмом", который ведь выражает весь уровень их политического мышления.

* * *

24 июня 1931 г.

К несчастью у меня нет полной информации о том, как ставят испанские коммунисты разных группировок политические вопросы дня. Анализ революционной обстановки при таких условиях представляет больше трудностей, чем игра в шахматы, не глядя на доску. Каждый раз остается область вопросов, нуждающихся в дополнительной разработке.

Значительная часть моей статьи об опасностях, угрожающих испанской революции, посвящена доказательствам того, что между буржуазно-республиканской революцией в апреле этого года, и будущей пролетарской революцией нет места для особой "рабоче-крестьянской" революции. Попутно я отметил, что из этого вовсе не вытекает, будто партия пролетариата должна до "последнего и решительного боя" заниматься только мирным накоплением сил. Такая концепция была бы анти-революционной и филистерской насквозь. Если не может быть промежуточной революции, промежуточного режима, то могут быть и будут промежуточные выступления масс, стачки, демонстрации, столкновения с полицией и войсками, бурные революционные потрясения, в которых коммунисты будут, разумеется, всегда на самых боевых постах. Каков возможный исторический смысл этих промежуточных боев? С одной стороны, они могут вносить демократические изменения в буржуазно-республиканский режим, с другой стороны, они будут подготовлять массы к завоеванию власти для создания пролетарского режима.

Участие коммунистов в этих боях, тем более руководящее участие, требует с их стороны не только ясного понимания развития революции в целом, но и умения выдвигать своевременно такие частные, острые, боевые лозунги, которые сами по себе вовсе не вытекают из "программы", но зато диктуются обстановкой дня и ведут массы вперед.

Всем известно, какую огромную роль сыграл в 1917 году, во время коалиции русских соглашателей с либералами, большевистский лозунг: "Долой десять министров-капиталистов!". Массы доверяли еще социалистам-соглашателям, но и у самых доверчивых масс всегда есть инстинктивное недоверие к буржуа, эксплоататорам, капиталистам. На этом и была построена тактика большевиков в определенный период времени. Мы не говорили "долой министров-социалистов". Мы не выдвигали даже лозунга "долой Временное правительство", в качестве боевого лозунга момента. Но зато мы неустанно били в одну точку: "долой десять министров-капиталистов". Этот лозунг сыграл огромную роль, так как позволил массам на деле убедиться в том, что соглашателям министры-капиталисты ближе и дороже, чем рабочие массы.

Лозунги этого типа как нельзя лучше соответствуют данной стадии испанской революции. Пролетарский авангард полностью и целиком заинтересован в том, чтобы толкать испанских социалистов ко взятию всей власти в свои руки. Для этого и нужно разорвать коалицию. Очередной задачей является борьба за изгнание буржуазных министров из коалиции. То или другое, вероятнее всего, частичное, половинчатое разрешение этой задачи мыслимо только в связи с крупными политическими событиями, под ударами новых массовых движений и пр. Так, в России под давлением массовых движений вылетели из коалиционного правительства сперва Гучков и Милюков, затем князь Львов, во главе правительства оказался Керенский, число "социалистов" возросло и пр. После приезда Ленина партия большевиков ни на одну минуту не солидаризировалась с Керенским и соглашателями. Но она помогала массам отталкивать буржуазию от власти и проверять соглашательское правительство на опыте. Это был необходимейший этап на пути движения большевиков к власти.

Насколько можно понять издалека, выборы в кортесы обнаружат чрезвычайную слабость правых республиканцев, типа Замора-Маура, и обеспечат огромный перевес мелко-буржуазных соглашателей разной окраски: радикалов, радикал-социалистов и "социалистов". Несмотря на это, можно почти с уверенностью ждать, что социалисты и радикал-социалисты будут цепляться изо всех сил за своих союзников справа. Лозунг: "долой Замора-Маура" вполне своевременен. Нужно только ясно понять одно: коммунисты не ведут агитации за министерство Леру, не берут на себя никакой ответственности за социалистическое министерство, но в каждый данный момент главный удар направляют против наиболее определенного и последовательного классового врага и этим ослабляют соглашателей, расчищая путь пролетариату. Рабочим социалистам коммунисты говорят: "В отличие от нас, вы верите своим социалистическим вождям; заставьте же их, по крайней мере, взять власть. В этом мы вам честно поможем. А потом давайте проверять на деле, кто из нас прав".

Вопрос взят выше в связи с составом кортесов. Но и другие события, например репрессии против масс могут придать чрезвычайную остроту лозунгу "долой Замора-Маура". Победа в этой области, т. е. выход в отставку Замора, получила бы на новом этапе почти такое же значение для дальнейшего развития революции, как выход в отставку Альфонса в апреле. В выдвигании таких лозунгов надо исходить не из доктринерских абстракций, а из состояния сознания масс, из того, как массы воспринимают события и как на них отразится тот или другой частичный успех. Голое противопоставление лозунга "диктатуры пролетариата" или "рабоче-крестьянской республики" нынешнему режиму само по себе совершенно недостаточно, ибо не захватит масс.

В связи с этим снова встает вопрос о социал-фашизме. Это глупенькое изобретение страшно-левой бюрократии превращается сейчас в Испании в величайшее препятствие на пути революции. Обратимся снова к русскому опыту. Меньшевики и эсеры, стоя у власти, вели империалистскую войну, защищали собственников, преследовали солдат, крестьян и рабочих, производили аресты, ввели смертную казнь, покровительствовали убийству большевиков, обрекли Ленина на подпольное существование, держали других вождей большевизма в тюрьме, распространяли про них ужасающую клевету и пр. и пр. Всего этого с избытком достаточно, чтобы задним числом назвать их "социал-фашистами". Но тогда, в 1917 г., это слово вообще еще не существовало, что не помешало, как известно, большевикам прийти к власти. После страшных преследований большевиков в июле-августе, большевики вместе с "социал-фашистами" заседали в органах борьбы против Корнилова. Вначале сентября Ленин из подполья предлагал русским "социал-фашистам" компромисс: "порвите с буржуазией, возьмите власть и мы, большевики, будем мирно бороться за власть внутри советов".

Если бы между соглашателями и корниловцами, тогдашними действительными "фашистами", не было никакой разницы, то невозможна была бы совместная борьба большевиков с соглашателями против корниловцев. А между тем эта борьба сыграла огромную роль в развитии революции, отбив атаку генеральской контр-революции и помогши большевикам окончательно оторвать массы от соглашателей.

В том и состоит природа мелко-буржуазной демократии, что она колеблется между коммунизмом и фашизмом. Во время революции эти колебания бывают особенно остры. Рассматривать испанских социалистов, как разновидность фашизма, значит заранее отказываться использовать их неизбежные колебания влево, значит закрывать себе самим путь к социалистическим и синдикалистским рабочим.

В заключение этого письма отмечу, что критика и разоблачение испанского анархо-синдикализма представляют чрезвычайно важную задачу, которую нельзя запускать ни на день. Анархо-синдикализм на своих верхах представляет наиболее замаскированную, наиболее вероломную и наиболее опасную форму соглашательства с буржуазией и прислужничества ей. В своих низах анархо-синдикализм заключает большие потенциальные силы революции. Основная наша задача здесь та же, что и по отношению к социалистам: противопоставить низы верхам. Однако, задача эта должна быть тщательно приспособлена к специфической природе синдикальной организации и к специфическому характеру анархистской маскировки. Об этом в одном из следующих писем.

* * *

29 июня 1931 г.

Маурина надо подвергать беспощадной и непрерывной критике, которую события будут подтверждать блестяще. Пройдет совсем немного времени, -- и Маурин окажется просто смешной фигурой со своими провинциальными размышлениями, доморощенными доктринами и самодельными лозунгами. Весь вопрос в том, кто ему унаследует. Левая оппозиция не сможет стать руководящей силой во всей Испании, не став ею в Каталонии.

Второй неотложный вопрос -- это анархо-синдикалисты. Необходимо выпустить брошюру против анархо-синдикализма и распространить ее как можно шире не только в Испании, но и в других странах. Читали ли вы статьи Монатта, в которых он выражает надежду на то, что испанские анархо-синдикалисты противопоставят большевистскому государству настоящее "анархическое" государство? Вся судьба мирового анархизма, вернее его остатков, не добитых русской революцией, неразрывно связана сейчас с судьбой испанского анархо-синдикализма. А так как анархо-синдикализм в Испании неизбежно идет навстречу банкротству, жалкому и смехотворному, то нельзя сомневаться в том, что испанская революция явится могилой анархизма. Нои как бы могила анархо-синдикализма не оказалась в то же время и могилой самой революции. Если Маурин является временным прикрытием для сталинцев, то анархо-синдикализм является временным прикрытием для социалистов и республиканцев, т. е. для буржуазии. Как Маурин может передать передовых каталанских рабочих в руки центристской бюрократии, так анархо-синдикалисты могут передать всю революцию в руки буржуазии. Борьба с анархо-синдикализмом теоретическая, как и практическая, становится сейчас в порядок дня. Разумеется, борьба эта должна вестись на основе политики единого фронта, при отстаивании единства синдикальной организации и пр. Но надо демаскировать вождей анархо-синдикализма и, прежде всего, раздеть донага этого жалкого светского попа Пестания, которому предстоит несомненно самая гнусная и подлая роль в дальнейшем развитии революции.

иРабочий социалист не доверяет буржуазии и очень хотел бы, чтоб вся власть была в руках социалистов. Так же смотрит на дело и рабочий синдикалист. Задача политики состоит в данном случае в том, чтоб, опираясь на социал-демократические предрассудки рабочих, помочь им освободиться от этих предрассудков. Надо натравить рабочих вообще, социалистов в особенности, на их вождей под лозунгом: "берите власть!". Это, пожалуй, центральная тактическая задача момента. Очень важно придать лозунгам боевую, ясную, отчетливую картинную формулировку.

Образцы речи Маурина производят угнетающее впечатление. В противоположность нам этот человек, видите-ли, считает пятилетний план завоеванием революции! Неужели же он ничего не читает?

Кстати, агентство Рейтера, а за ним и другие агентства, распространяют фальшивые телеграммы относительно моих мнимых статей и интервью о пятилетнем плане ("полный провал, обман и т. д."). Крайне важно, разоблачать и опровергать эти гнусности. В данном случае буржуазия использует против сталинцев их собственные вымыслы и клеветы.

* * *

1 июля 1931 г.

1. Передо мною местная газета от 1 июля с первыми сведениями об исходе испанских выборов. Поистине все совершается пока что в строго "плановом" порядке. Сдвиг влево произошел с замечательной планомерностью. Будем надеяться, что наши испанские товарищи проанализируют результаты выборов с необходимой тщательностью, подобрав все материалы. Надо выяснить, как голосовали рабочие, в частности анархо-синдикалисты. В некоторых районах ответ должен совершенно ясно вытекать из избирательной статистики. Крайне важно, разумеется, выяснить голосование крестьян в разных провинциях. Одновременно с этим надо собрать все те "аграрные программы", которые предъявлялись разными партиями в разных частях страны. Все это очень спешная и очень важная работа.

2. Социалисты, как и следовало ожидать, одержали, по-видимому, большую победу. Это

 

Против системы бюрократической лжи и клеветы!

Против Ярославщины! центральный момент парламентарной ситуации. Социалистические вожди чувствуют себя счастливыми, что не имеют большинства в кортесах, и что их коалиция с буржуазией оправдывается, таким образом, парламентской статистикой. Социалисты не хотят брать власть, ибо основательно опасаются, что социалистическое правительство, станет только этапом к диктатуре пролетариата. Из речи Приетто вытекает, что социалисты намерены поддерживать коалицию до тех пор, пока таким путем удастся сдерживать пролетариат, чтобы затем, когда натиск рабочих станет слишком сильным, под радикальным предлогом перейти в оппозицию, предоставив буржуазии дисциплинировать и громить рабочих. Другими словами, мы имеем перед собою вариант линии Эберта и Церетели. Будем помнить, что линия Эберта удалась, политика Церетели провалилась, причем решающее значение в обоих случаях имела сила коммунистической партии и ее политика.

3. Разоблачать план социалистов (их политическую игру в поддавки) нам надо немедленно, уличая их на каждом отдельном вопросе. Это, разумеется, относится прежде всего к левой испанской оппозиции. Но одного разоблачения мало. Нужен ясный политический лозунг, отвечающий характеру нынешнего этапа испанской революции. Результаты выборов делают этот лозунг абсолютно ясным: рабочие должны порвать блок с буржуазией и заставить социалистов взять власть. Крестьяне должны помочь рабочим, если хотят получить землю.

4. Социалисты будут ссылаться на то, что у них в кортесах нет большинства. Наш вывод отсюда: выборы действительно демократических кортесов на основах действительно всеобщего и равного избирательного права для мужчин и женщин, начиная с 18 лет. Другими словами: недемократическим, подтасованным кортесам мы на данной стадии противопоставляем подлинно народные, подлинно демократические, честно избранные кортесы.

5. Если бы коммунисты на данной стадии пытались повернуть спину кортесам, противопоставляя им лозунг советов и диктатуры пролетариата, то они бы показали только, что их нельзя брать всерьез. В кортесах нет, по-видимому, ни одного коммуниста (так сообщают турецкие телеграммы). Разумеется, революционное крыло всегда сильнее в действии, борьбе, чем в парламентском представительстве. Но все же между силой революционной партии и ее парламентским представительством существует известное соотношение. Слабость испанского коммунизма обнаружилась полностью. В этих условиях говорить о низвержении буржуазного парламентаризма пролетарской диктатурой значило бы просто играть роль дурачков и болтунов. Задача в том, чтобы на основах парламентарной стадии революции стать сильнее, собрав вокруг себя массы. Только так можно преодолеть парламентаризм. Но именно для этого необходимо сейчас развернуть бешенную агитацию под лозунгами самой решительной и крайней демократии.

6. Каковы критерии при выдвигании лозунгов? С одной стороны, общее направление революционного развития, определяющее нашу стратегическую линию; с другой стороны состояние сознания масс. Коммунист, который не будет считаться с последним фактором, разобьет себе голову. Вдумаемся немного, как должны испанские рабочие в массе своей воспринимать нынешнюю обстановку. Их вожди, социалисты у власти. Это повышает требовательность и настойчивость рабочих. Каждый стачечник будет считать, что правительства не только не нужно бояться, наоборот, нужно ждать от него помощи. Коммунисты должны именно в эту сторону направлять мысли рабочих: "требуйте от правительства. Ведь там сидят ваши вожди". Социалисты будут ссылаться, в ответ рабочим депутациям, на то, что у них нет большинства. Ответ ясен: при действительно демократическом избирательном праве и разрыве коалиции с буржуазией, большинство обеспечено. Но этого-то социалисты и не хотят. Их положение ставит их в противоречие с лозунгами решительной демократии. Если мы просто противопоставим кортесам диктатуру пролетариата или советы, то мы сплотим рабочих с социалистами, ибо те и другие скажут: коммунисты хотят нами командовать. Под лозунгами же демократии и разрыва социалистов с буржуазией мы вгоним клин между рабочими и социалистами и подготовим следующий этап революции.

7. Все приведенные рассуждения повисли бы в воздухе, еслиб мы ограничивались только лозунгами демократии и их парламентским преломлением. Об этом не может быть и речи. Коммунисты участвуют во всех стачках, во всех протестах, демонстрациях, поднимают новые и новые слои. Коммунисты с массой и впереди массы во всех боях. На почве этих боев коммунисты выдвигают лозунг советов и при первой возможности строят советы, как организации единого пролетарского фронта. На данной стадии советы не могут быть ничем большим. Но если они возникнут, как боевые организации единого пролетарского фронта, они, под руководством коммунистов неизбежно превратятся на известной стадии в органы восстания, а затем и в органы власти.

8. Смело развертывая аграрную программу нельзя ни в каком случае забывать о самостоятельной роли сельско-хозяйственных рабочих. Это главный и основной рычаг пролетарской революции в деревне. С крестьянами у рабочих -- союз, а сельско-хозяйственные рабочие представляют собою часть самого пролетариата. Этого глубокого различия никогда нельзя упускать из виду.

9. Из "Веритэ" я узнаю, что сталинцы обвиняют не то левую оппозицию в целом, не то меня одного в том, будто мы против немедленной конфискации помещичьих земель. Поистине, никогда нельзя предвидеть, в какую сторону свернут на этот раз бюрократические демагоги. Что значит "немедленный" захват земли? Кем? Какими организациями? Правда, несравненный Пери еще в апреле утверждал, что испанские крестьяне строят советы, а рабочие идут поголовно за коммунистами. Разумеется, мы за то, чтобы крестьянские советы (или союзы, или комитеты) немедленно забирали в руки помещичью землю. Но ведь надо еще только поднять крестьян. А для этого надо вырвать рабочих из-под влияния социалистов. Одно без другого не выйдет.

Или может-быть сталинцы хотят сказать, что мы покровительствуем помещичьей собственности? Но даже и в клевете должна быть логика. Каким образом из позиции перманентной революции вытекает защита помещичьей собственности? Пусть попробуют нам объяснить.

Мы, с своей стороны, напомним, что когда сталинцы проводили в Китае политику блока четырех классов, то Политбюро, под руководством Сталина, посылало телеграммы Центральному комитету китайской компартии с требованием тормозить крестьянское движение, чтобы не отталкивать "революционных генералов". В аграрную программу Сталин и Молотов внесли маленькое ограничение: конфискация помещичьих земель, кроме земель офицерства. А так как все помещики, помещичьи сынки и племянники вступали в армию Чан-Кай-Ши, то "революционное" офицерство стало орденом страхования помещичьей собственности. Этой позорной главы из истории сталинского руководства вычеркнуть нельзя. Оппозиция тогда же нашла копию телеграммы в протоколах Политбюро, разоблачила и заклеймила это постыдное предательство аграрной революции. Теперь эти господа пытаются нам в Испании подкинуть те преступления, которые они совершили в Китае. Но нет: теперь оппозиция имеет почти в каждой стране свою секцию, которая не позволит безнаказанно распространять ложь и смуту. На живом опыте испанской революции левая оппозиция выяснит все основные спорные вопросы и сделает гигантский шаг вперед. Недаром же революция есть локомотив истории.

* * *

8 июля 1931 г.

Самым опасным, вредным, даже гибельным было бы, если бы в сознании рабочих Каталонии, Испании, всего мира утвердилась мысль, что мы солидарны с политикой каталанской Федерации или несем за нее ответственность, или хотя бы стоим к ней ближе, чем к центристской группировке. Сталинцы изо всех сил поддерживают такое представление. Мы до сих пор недостаточно решительно боролись с этим. Тем важнее и неотложнее рассеять это недоразумение, которое жестоко компрометирует нас и задерживает развитие каталанских и испанских рабочих.

На выборах в кортесы Федерация собрала около 10 000 голосов. Число это невелико. Но в революционную эпоху действительно революционная организация способна быстро расти. Есть, однако, одно обстоятельство, которое чрезвычайно умаляет вес этих 10 000 голосов: на выборах в кортесы Федерация получила меньше голосов, чем на муниципальных выборах в Барселоне, т. е. в важнейшем революционном центре. Этот, на первый взгляд мелкий факт имеет огромное симптоматическое значение. Он показывает, что, в то время, как в более глухих местах обнаруживается, хотя и крайне слабый приток рабочих к Федерации, в Барселоне путаница Маурина не привлекает, а отталкивает рабочих. Разумеется, неизбежное банкротство Масиа может помочь даже и Маурину, как банкроту второй очереди. Но бессилие нынешнего руководства Федерации выборами в кортесы доказано полностью: поистине нужны особые "таланты", чтоб умудриться в Барселоне не увеличить своего влияния в течение трех месяцев революции!

Что представляет собою Федерация на языке революционной политики? Есть ли это коммунистическая организация, и какая именно: правая, левая, центристская? Несомненно, что за Федерацию голосуют рабочие революционеры, потенциальные коммунисты. Но у них в головах еще нет ясности. Да и откуда ей взяться, если ими руководят путаники. В этих условиях более решительные, более смелые, более последовательные рабочие неизбежно должны толкаться в сторону официальной партии. Эта последняя получила в Барселоне всего 170 голосов и около 1000 во всей Каталонии. Но не надо думать, что это худший элемент. Наоборот, большинство этих элементов могли бы быть с нами, и будут с нами, когда мы развернем свое знамя.

В начале революции 1917 года большинство социал-демократических организаций России имело смешанный характер, включая в свои ряды большевиков, меньшевиков, примиренцев и пр. Тенденция ко всеобщему объединению была так велика, что на партийной конференции большевиков Сталин в конце марта, за несколько дней до приезда Ленина, высказался за объединение с меньшевиками. Некоторые из провинциальных организаций оставались смешанными до Октябрьской революции. Каталанская Федерация представляется мне такого рода смешанной, нерасчлененной организацией, в которую входят и будущие большевики, и будущие меньшевики. Это оправдывает политику, направленную на то, чтоб внести в ряды Федерации политическую дифференциацию. Первым шагом на этом пути является разоблачение политической пошлости мауринизма. Здесь не должно быть пощады.

Сравнение каталанской Федерации с объединенными организациями в России требует, однако, очень существенных ограничений. Из объединенных организаций не исключалась ни одна из наличных социал-демократических группировок. Все они имели право внутри объединенной организации бороться за свои взгляды. Совсем иначе обстоит дело в каталанской Федерации. Там "троцкизм" объявлен под запретом. Любой путаник может защищать свою путаницу, но большевик-ленинец не смеет поднять открыто свой голос. Таким образом эта объединенная, смешанная, эклектическая организация с самого начала отмежевывается от левого крыла. Но этим самым она превращается в хаотический блок центристских и правых тенденций. Центризм может развиваться либо влево, либо вправо. Центризм каталанской Федерации, отталкивающийся во время революции от левого крыла, обречен на позорную гибель. Задача левой оппозиции ускорить эту гибель своей беспощадной критикой.

Есть, однако, еще одно обстоятельство, на которое надо обратить исключительное внимание. Каталанская Федерация стоит официально за объединение всех коммунистических организаций и групп. Можно не сомневаться, что рядовые члены искренно и честно хотят этого, хотя, конечно, с лозунгом единства связывают всякие иллюзии. Мы совершенно чужды этим иллюзиям. Мы выступаем за единство потому, что в рамках объединенной партии надеемся провести с успехом прогрессивную работу идейного размежевания на основе вопросов и задач, навязанных не извне, а вытекающих из развития самой испанской революции. Но во всяком случае мы поддерживаем борьбу за объединение коммунистов. Основным условием этого объединения является для нас право и возможность в рамках объединенной организации бороться за наши взгляды. Мы можем и должны обещать при этом полную лойяльность в этой борьбе. Но ведь это основное условие нарушается Федерацией с самого начала: выступая под флагом единства, она из собственных рядов выбрасывает большевиков-ленинцев. При этих условиях поддерживать руководящую роль каталанской Федерации в борьбе за единство компартии было бы с нашей стороны верхом нелепости. На объединительном конгрессе Маурин собирается играть первую скрипку. Неужели же мы можем молча терпеть это отвратительное лицемерие? Борясь против левой оппозиции Маурин подделывается под сталинскую бюрократию, чтоб заслужить ее благорасположение. По существу он говорит сталинцам: "дайте мне ваше благословение и, прежде всего, дайте мне ваши субсидии, -- и я обещаю вам бороться с большевиками-ленинцами не за страх, а за совесть". Объединительная деятельность Маурина есть только форма шантажа по отношению к сталинцам. Если мы будем молчать об этом, то мы будем не революционерами, а пассивными помощниками политического шантажа. Мы обязаны беспощадно разоблачить роль Маурина, т. е. его "объединительное" шарлатанство, ни мало не ослабляя своей борьбы за действительное объединение коммунистических рядов, как и своей борьбы за то, чтоб коммунистические ряды стали под наше знамя.

* * *

13 июля 1931 г.

Еще о текущих вопросах испанской революции

1. Итак Маурин, "вождь" рабоче-крестьянского блока, стоит на точке зрения сепаратизма. После колебаний он определился, как левое крыло мелко-буржуазного национализма. Я уже писал, что каталанский мелко-буржуазный национализм на данной стадии прогрессивен. Но при одном условии: если он развертывает свою деятельность вне рядов коммунизма и всегда находится под ударами коммунистической критики. Позволять же мелко-буржуазному национализму выступать под маской коммунизма, значит одновременно наносить вероломный удар пролетарскому авангарду и убивать прогрессивное значение мелко-буржуазного национализма.

2. Что означает программа сепаратизма? Экономическое и государственное раздробление Испании, или, иначе говоря, превращение Пиренейского полуострова в подобие Балканского полуострова. Самостоятельные государства, отделенные друг от друга таможенными стенами, самостоятельные армии и "самостоятельные" внутренние пиренейские войны. Конечно, мудрый Маурин скажет, что он этого не хочет. Но программы имеют свою логику, т. е. то, чего не имеет Маурин.

3. Заинтересованы ли рабочие и крестьяне разных частей Испании в экономическом расчленении страны? Ни в каком случае. Следовательно, отождествлять решительную борьбу за право на самоопределение с пропагандой сепаратизма, значит совершать гибельную работу. Наша программа есть испанская федерация при непременном сохранении экономического единства. Мы не собираемся навязывать эту программу угнетенным национальностям полуострова при помощи оружия буржуазии. В этом смысле мы честно стоим за право на самоопределение. Если бы Каталония отделилась, то коммунистическое меньшинство в Каталонии, как и в Испании должно было бы вести борьбу за федерацию.

4. На Балканах еще старая довоенная социал-демократия выдвинула лозунг демократической балканской Федерации, как выход из сумасшедшего дома сепаратных государств. Сейчас коммунистическим лозунгом на Балканах является балканская советская Федерация (кстати: Коминтерн усыновил лозунг балканской советской Федерации, но в то же время отвергает лозунг европейской советской Федерации!). Неужели же мы можем при таких условиях сделать своим лозунгом балканизацию Пиренейского полуострова? Не чудовищно ли это?

5. Синдикалисты, по крайней мере, отдельные их вожди заявляли, что они будут бороться против сепаратизма даже с оружием в руках. Еслиб дело дошло до этого, то коммунисты и синдикалисты оказались бы по разные стороны баррикады, ибо коммунисты, нимало не разделяя сепаратистских иллюзий, наоборот, критикуя их, в то же время должны давать беспощадный отпор палачам империализма и его лакеям синдикалистам.

6. Если бы мелкой буржуазии удалось -- против советов и критики коммунистов -- расчленить Испанию, то отрицательные последствия такого режима не замедлили бы сказаться. Рабочие и крестьяне разных частей полуострова скоро пришли бы к выводу: да, коммунисты были правы. Но ведь это и значит, что мы не должны брать на себя ни малейшей ответственности за программу Маурина.

7. Монатт надеется, что испанские синдикалисты построят новое "синдикалистское" государство. Вместо этого испанские друзья Монатта успешно вростают в буржуазное государство. Злосчастная курица, высиживающая утят! Сейчас чрезвычайно важно следить за всеми словами и делами испанских синдикалистов. Это откроет левой оппозиции во Франции возможность нанести французскому анархо-синдикализму непоправимый удар. Можно не сомневаться ни на одну минуту, что в условиях революции анархо-синдикалисты будут себя компрометировать на каждом шагу.

Гениальная идея синдикалистов: контролировать кортесы, не принимая в них участия! Применять революционное насилие, бороться за власть, овладеть властью -- недопустимо. Вместо этого рекомендуется "контролировать" стоящую у власти буржуазию. Великолепная картина: буржуазия завтракает, обедает и ужинает, а руководимый синдикалистами пролетариат "контролирует" натощак эти операции.╢

О платформе каталанского "рабоче-крестьянского блока".

Дорогие товарищи!

Я впервые ознакомился по журналу "Ля Лютт де Кляс" с платформой так называемого "рабоче-крестьянского блока", под каковыми именем выступает каталанская коммунистическая Федерация. Я исхожу из того, что документ переведен "Ля Лютт де Кляс" полно и правильно.

Документ в целом, сначала и до конца, производит удручающее впечатление. Все, что я писал в своей последней работе "Испанская революция и угрожающие ею опасности" против официальной политики Коминтерна в испанском вопросе, целиком и полностью относится к каталанской Федерации. Более того, эта последняя делает такие ошибки, от которых руководство Коминтерна отказалось, по крайней мере на словах.

1. Документ исходит от "рабоче-крестьянского блока". Что это такое? Псевдоним каталанской Федерации? Блок, т. е. союз рабочих и крестьян есть гигантская политическая задача, которую себе ставит пролетарский авангард. Эту задачу надо вписать в свою платформу. Вместо этого "блок рабочих и крестьян" превращается в название революционной организации. Это есть не что иное, как новое издание рабоче-крестьянской партии. Между тем от этой реакционной идеи, под критикой левой оппозиции, отказался даже VI-й конгресс Коминтерна.

2. Во всем документе ни разу не произнесено слово коммунизм. Кто скрывает от масс свой коммунизм, тот перестает быть коммунистом.

3. О демократической революции, о демократической республике, о народной революции говорится без малейшей попытки классового анализа. Правительство обвиняется в нерешительности, в шатаниях и пр. Но нигде не сказано, что это есть правительство буржуазии, враждебной народу. Критика правительства Замора совершенно совпадает с критикой меньшевиков и эсеров по адресу правительства князя Львова-Керенского. О правительстве Масиа вообще не сказано ни слова.

4. Документ говорит о "рациональной организации общества", не поясняя, что это значит. Это язык "истинных" социалистов до 1848 года. Дальше говорится: "Республика должна означать новую социальную организацию". Какую? Идет ли речь о буржуазном режиме или о социалистическом? Платформа играет в прятки с капитализмом и социализмом.

5. Предоставление Альфонсу возможности выехать заграницу изображается, как "первая глубокая ошибка Временного правительства". Ошибка? т. е. Замора недостаточно "сознателен" в своей революционной политике? Так ставили вопрос русские меньшевики. Называть "ошибкой" то, что у буржуазии является сознательным контр-революционным расчетом, значит прикрашивать буржуазию и прикрывать ее перед массами.

6. "Республика не должна быть завоеванием только для буржуазии, но также и для рабочих". Что означает эта слащавая, вульгарно-демократическая и насквозь фальшивая фраза? Где и когда существовала республика, которая одновременно удовлетворяла бы интересы буржуазии и рабочих? От буржуазной республики мы можем и должны требовать демократических прав и социальных реформ, не переставая разоблачать буржуазную республику, даже архи-демократическую, как машину, служащую буржуазии для выжимания пота и крови из рабочих и крестьян.

7. Ссылка на республику 1873 года сопровождается следующим невероятным нравоучением: "Так создалось полное расхождение между властью и народом". Абстракция народа разошлась с абстракцией власти. Может быть буржуазия разошлась с трудящимся народом? На пример 1873 года надо ссылаться не для того, чтоб побудить буржуазию стать мягче, лучше, великодушнее, нежнее, а для того, чтобы учить массы не доверять ни на минуту самой "великодушной", самой "доброй", самой "нежной" буржуазии. Вот как ставят вопрос марксисты.

8. Платформа призывает "рабочую массу организоваться во всей стране на основе революционных хунт". Для чего? Никакой программы не выдвинуто. Не только не указано, что такого рода хунты должны будут обеспечить революционный переход власти в руки рабочих и беднейших крестьян, но не выдвинута даже программа переходных требований: 7-часовой рабочий день, контроль над производством, организация рабочими хунтами крестьян и солдат для аграрного переворота. Ни словом не упомянуто о том, что хунта есть организация пролетариата и угнетенных масс вообще против того класса, который стоит у власти, т. е. против буржуазии. Хунта взята, как "революционная организация", в духе мелкобуржуазной испанской традиции.

9. Говоря о значении аграрного переворота платформа ссылается на французскую революцию и русскую. Ни слова об опыте китайской революции, только недавно на наших глазах задушенной руководством Коминтерна. Правильно ли Коминтерн "разрешал" в Китае аграрный вопрос? Ни слова об этом. Коммунист, который не усвоил себе уроков китайской революции, не смеет обращаться к массам с поучениями и призывами, особенно в революционной стране.

10. Платформа говорит: "Мы -- сторонники того, чтоб каждая нация имела свое государство". Что это значит в применении к Испании? Какие нации имеются в виду? Общеиспанская государственная организация определена так: "союз иберийских республик". Что это значит? Если речь идет о Федерации, то лучше так и сказать.

11. "Защита революции должна быть высшим законом". Защита -- от кого? Буржуазия, стоящая у власти, защищает свою "революцию" от пролетариата. Кто прикрывает эту обстановку пустыми фразами о защите вообще, революции вообще от врагов вообще, тот помогает буржуазии под флагом революции душить пролетариат.

12. "Рабоче-крестьянский блок", т. е. рабоче-крестьянская партия обещает в конце платформы "изо всех сил бороться за полное осуществление демократической революции". Т. е. буржуазной республики на основах демократического парламентаризма? Тогда так и нужно сказать, но тогда необходимо, по крайней мере, выдвинуть требование демократического избирательного права. Ибо прежде, чем осуществится на иберийском полуострове "рациональная" республика и "рациональный строй общества", нужно, чтоб буржуазная республика Замора хоть предоставила рабочему и работнице, крестьянину и крестьянке право голоса.

13. Имя социалистической партии в платформе не названо. Об анархо-синдикалистах не сказано ни слова. Не упомянуто об официальной коммунистической партии. "Рабоче-крестьянский блок" как-бы собирается действовать в безвоздушном пространстве.

Таковы беглые замечания, какие я считаю необходимым сделать на основании текста, опубликованного в "Ля Лютт де Кляс". Возможно, что с того времени каталанская Федерация внесла в свою платформу те или другие изменения, исправления и дополнения. Я готов, разумеется, приветствовать всякий шаг Федерации в сторону марксизма. Но документ, как он есть, представляет собою чистейшую гоминдановщину, перенесенную на испанскую почву. Те идеи и методы, против которых оппозиция непримиримо боролась, когда дело шло о китайской политике Коминтерна, находят в этом документе наиболее полное и наиболее пагубное выражение. Насколько я знаю, руководители каталанской Федерации систематически отмежевываются от левой оппозиции. Этого мало: левая оппозиция должна ясно и отчетливо отмежеваться от тех идей и методов, которые выражены руководителями каталанской Федерации в разобранном нами кратко документе. Ложная исходная позиция во время революции неизбежно переводится событиями на язык катастроф. Как ни слаба сегодня левая испанская оппозиция, но она может оказать огромные услуги испанскому пролетариату и испанской революции. Но чтоб выполнить свою миссию она должна в своих собственных рядах установить режим ясности, честности и непримиримости. К этому я и призываю наших испанских друзей.

Л. Троцкий.
12 июня 1931 г.

Бухарин о перманентной революции.

В начале 1918 года в брошюре, посвященной Октябрьской революции, Бухарин писал:

"Падение империалистского режима было подготовлено всей предыдущей историей революции. Но это падение и победа пролетариата, поддержанного деревенской беднотой, победа, раскрывшая сразу необъятные горизонты во всем мире, не есть еще начало органической эпохии Перед российским пролетариатом становится так резко, как никогда, проблема международной революции. Вся совокупность отношений, сложившихся в Европе, ведет к этому неизбежному концу. Так, перманентная революция в России переходит в европейскую революцию пролетариата" (стр. 78, Бухарин, "От крушения царизма до падения буржуазии". Подчеркнуто нами. P.R.).

Брошюра заканчивалась словами:

"В пороховой погреб старой окровавленной Европы брошен факел русской социалистической революции. Она не умерла. Она живет. Она ширится. И она сольется неизбежно с великим победоносным восстанием мирового пролетариата" (страница 144).

Как далек был Бухарин тогда от теории социализма в отдельной стране!

Всем известно, что Бухарин был главным и, в сущности, единственным теоретиком всей кампании против троцкизма, резюмировавшейся в борьбе против теории перманентной революции. Но раньше, когда лава революционного переворота еще не успела остыть, Бухарин как видим, не нашел для характеристики революции иного определения, кроме того, против которого он через несколько лет должен был беспощадно бороться.

Брошюра Бухарина вышла в издательстве Центрального комитета партии "Прибой". Не только никто не объявлял эту брошюру еретической, наоборот, все видели в ней официальное и бесспорное выражение взглядов Центрального комитета партии. В таком виде брошюра переиздавалась много раз в течение ближайших лет, и вместе с другой брошюрой, посвященной февральской революции, под общим названием "От крушения царизма до падения буржуазии", была переведена на немецкий, французский, английский и др. языки.

В 1923 году брошюра была -- по-видимому в последний раз -- издана харьковским партийным издательством "Пролетарий", которое в предисловии выражало свою уверенность в том, что книжка "представит огромный интерес" не только для новых членов партии, молодежи и пр., но и "для старой большевистской гвардии подпольного периода нашей партии".

Что Бухарин в своих воззрениях не очень стоек, достаточно известно. Но дело идет не о Бухарине. Если поверить легенде, созданной впервые осенью 1924 года, что между ленинским пониманием революции и теорией перманентной революции Троцкого была непроходимая пропасть, и что старое поколение партии воспиталось на понимании непримиримости этих двух теорий, то каким образом Бухарин мог в начале 1918 года совершенно безнаказанно проповедывать эту теорию, называя ее по имени: теорией перманентной революции. Почему никто, решительно никто во всей партии не выступил против Бухарина? Как и почему выпускало эту брошюру официальное издательство Центрального Комитета? Как и почему молчал Ленин? Как и почему Коминтерн издавал брошюру Бухарина в защиту перманентной революции на многочисленных иностранных языках? Как и почему брошюра Бухарина продержалась на положении партийного учебника почти до смерти Ленина? Как и почему в Харькове, в будущем центре сталинского изуверства, брошюра Бухарина переиздавалась еще в 1923 году и пламенно рекомендовалась, как партийной молодежи, так и старой большевистской гвардии?

Брошюра Бухарина отличается от дальнейших его писаний и от всей вообще новейшей сталинской историографии в характеристике не только революции, но и ее деятелей. Вот, например, что говорится на стр. 131 харьковского издания:

"Фокусом политической жизни становитсяи не жалкий Совет Республики, а грядущий съезд российской революции. В центре этой мобилизационной работы стоял Петербургский совет, который демонстративно выбрал своим председателем Троцкого, самого блестящего трибуна пролетарского восстания"и

Дальше, на стр. 138:

"25 октября Троцкий, блестящий и мужественный трибун восстания, неутомимый и пламенный проповедник революции, от имени Военно-революционного комитета объявил в Петербургском совете под громовые аплодисменты собравшихся о том, что "Временное правительство больше не существует". И, как живое доказательство этого факта, на трибуне появляется встречаемый бурной овацией Ленин, освобожденный из подполья новой революцией".

В 1923-24 году развернулось наводнение так называемой дискуссии против троцкизма. Оно разрушило многое из того, что возведено было Октябрьской революцией, затопило газеты, библиотеки, читальни, и под илом и мусором своим похоронило бесчисленное количество документов, относящихся к величайшей эпохе в развитии партии и революции. Теперь эти документы приходится извлекать по частям, чтобы восстановить то, что было.

"Permanente Revolution" # 1

Коминтерн при Ленине и перманентная революция.

В 1921 году вышло на английском языке одно из многих изданий старой работы Троцкого "Итоги и перспективы революции", заключающей в себе наиболее полное изложение теории перманентной революции.

Английское издание снабжено предисловием автора, помеченным "12 марта 1919 года Кремль", и написанным для русского издания брошюры, вышедшего в 1919 году. Между этим русским изданием и английским изданием 1921 г. вышло немало изданий на разных языках. В Предисловии 1919 г. автор говорит о тех разногласиях, какие отделяли его в этом вопросе раньше от большевизма. Предисловие гласит между прочим:

"Таким образом завоевав власть, пролетариат не может ограничить себя буржуазной демократией. Он вынужден принять тактику перманентной революции, т. е. разрушить барьер между минимальной и максимальной программой социал-демократии, вводить все более и более радикальные социальные реформы и стремиться к прямой и непосредственной поддержке европейской революции. Эта позиция развернута в настоящей брошюре, первоначально написанной в 1904 -- 1906 г.г." и т. д.

"Разрушить барьер между минимальной и максимальной программой" это и есть формула перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую. Предпосылкой такого перерастания является завоевание власти пролетариатом, который, логикой своего положения, вынужден "вводить все более и более радикальные социальные реформы"и

Кто же издал эту брошюру? Издатель совсем не считал нужным скрывать свое преступное имя. На заглавном листе напечатано: "Published by the Communist International. Moscow 1921", т. е. "Издано Коммунистическим Интернационалом. Москва, 1921 г.". На последней странице брошюры отмечено по-русски: "Типография Коминтерна". Председателем Коминтерна был Зиновьев. Повседневным работником Коминтерна был Бухарин. Издание не могло пройти мимо них, тем более, что таких изданий было не одно. Издание на русском языке не могло пройти незамеченным ни для Центрального комитета партии, -- тем более, что оно им же было издано, -- ни для Ленина, в частности: в тот период вопрос об истолковании смысла Октябрьской революции стоял очень остро перед сознанием каждого члена партии, особенно же ее руководящих кадров.

Приходится снова спросить: каким образом по самому большому и жгучему вопросу не только Центральный комитет, но и Коминтерн могли распространять брошюру, полностью посвященную защите и истолкованию теории перманентной революции, причем в специально написанном к новому изданию предисловии автор утверждал, что ход событий подтвердил эту теорию? Неужели же до 1924 г. во главе большевистской партии и Коминтерна стояли сплошь слепцы, невежды, или еще хуже, меньшевики и контр-революционеры? Пусть нам ответят на этот вопрос, -- один из сотни, тысячи подобных же вопросов?

"Permanente Revolution" # 2


Прогнозы Коминтерна

"Движения этого порядка (т. е. нарастание революции в Испании. Ред.) проходят на историческом экране, как простой эпизод, не оставляющий глубоких следов в сознании трудящихся масс, не обогащающий их опыта классовой борьбы. Отдельная стачка может иметь для международного рабочего класса более важное значение, чем "революция" подобная испанской, происходящая без того, чтоб компартия и пролетариат проводили бы в ней свою руководящую роль".

Мануильский. Речь на Пленуме ИККИ, февраль 1930 г.


Об удушенной революции и ее удушителях.

Неотложная работа помешала мне в свое время прочитать статью Мальро, где он защищает от моей критики Коминтерн, Бородина, Гарина и себя самого. В качестве политического публициста Мальро еще дальше отстоит от пролетариата и революции, чем в качестве художника. Сам по себе этот факт не оправдывал бы настоящих строк, ибо нигде не сказано, что талантливый писатель должен быть пролетарским революционером. Если тем не менее я возвращаюсь к однажды уже затронутому вопросу, то ради темы, а не ради Мальро.

Лучшие из фигур романа, сказал я, возвышаются до социальных символов. Я должен прибавить: Бородин, Гарин и все "сослуживцы" представляют собою символ квази-революционной бюрократии, этого нового "социального типа", который народился благодаря, с одной стороны существованию советского государства, определенному режиму Коминтерна -- с другой.

Я отказался причислить Бородина к типу "профессиональных революционеров", как он характеризуется в романе. Мальро доказывает мне, что у Гарина имеется столько-то мандаринских шариков, дающих ему право на названный титул. Мальро тут же считает уместным добавить, что у Троцкого шариков больше. Разве это не смешно? Тип профессионального революционера совсем не является каким-либо идеальным типом. Но это во всяком случае определенный тип, имеющий определенную политическую биографию и резко выраженные черты. Только Россия создала за последние десятилетия этот тип; в России полнее всего -- партия большевиков. Профессиональные революционеры того поколения, к которому по возрасту принадлежит Бородин, начали формироваться накануне первой революции, подверглись испытанию в 1905 году, закалялись и учились (или разлагались) в годы контр-революции; нашли себе высшую проверку в 1917 году. С 1903 до 1918 года, т. е. весь период, когда в России формировался тип профессионального революционера. Бородин, сотни, тысячи таких Бородиных оставались вне борьбы. В 1918 году, после победы, Бородин прибыл на службу. Это делает ему честь: почетнее служить пролетарскому государству, чем буржуазному. Бородин брал на себя рискованные поручения. Но и агенты буржуазных государств в чужих странах, особенно колониальных, выполняют нередко рискованные задания. От этого они еще не становятся революционерами. Тип чиновника-авантюриста и тип профессионального революционера в некоторые моменты некоторыми своими чертами могут тесно соприкасаться. Но как по общему психологическому складу, так и по исторической функции это два противоположных типа.

Революционер проделывает дорогу вместе со своим классом. Если пролетариат слаб, отстал, революционер ограничивается скромной, терпеливой, длительной, черной работой создания кружков, пропагандой, подготовкой кадров; опираясь на первые кадры, он переходит к массовой агитации, легальной или подпольной, в зависимости от условий. Он всегда отличает свой класс от враждебного класса и ведет только ту политику, которая отвечает силе его класса и укрепляет эту силу. Пролетарский революционер, француз, русский или китаец, будет смотреть на китайских рабочих, как на свою армию, сегодняшнюю или завтрашнюю. Чиновник-авантюрист возвышается над всеми классами китайской нации. Он считает себя призванным властвовать, распоряжаться, командовать, независимо от внутреннего соотношения сил в Китае. Раз китайский пролетариат сегодня слаб и не может обеспечить командных постов, чиновник примиряет и сочетает разные классы. Он выступает, как инспектор нации, как вице-король по делам колониальной революции. Он комбинирует консервативного буржуа с анархистом, импровизирует программу ad hoc, строит политику на двусмысленностях, создает блок из четырех классов, глотает шпаги и топчет принципы. А результат? Буржуазия богаче, влиятельнее, опытнее. Ее обмануть чиновнику-авантюристу не удается. Зато он обманывает самоотверженных, но неопытных рабочих, выдавая их буржуазии. Такова роль бюрократии Коминтерна в китайской революции.

Считая право "революционной" бюрократии командовать, независимо от силы пролетариата, само собою разумеющимся, Мальро поучает нас, что нельзя было участвовать в китайской революции, не участвуя в войне, нельзя было участвовать в войне, не участвуя в Гоминдане и пр. К этому он прибавляет: разрыв с Гоминданом означал бы для компартии необходимость перейти в подполье. Когда подумаешь, что эти аргументы резюмируют философию представителей Коминтерна в Китае, нельзя не сказать: да, злые шутки шутит иногда диалектика исторического процесса над организациями, людьми и идеями! Как просто разрешается проблема: чтоб с успехом участвовать в событиях, руководимых враждебным классом, надо политически подчиниться этому классу; чтобы избегнуть репрессий со стороны Гоминдана, надо перекраситься в его цвет. Вот весь секрет Бородина-Гарина.

Политическая оценка обстановки, возможностей и задач в Китае в 1925 г. у Мальро совершенно ложная; он едва подходит к той черте, где подлинные проблемы революции начинаются. Все необходимое на этот счет сказано мною, однако, в другом месте, статья Мальро не дает повода пересматривать сказанное. Но и становясь на почву той ложной оценки, которую дает обстановке Мальро, нельзя ни в каком случае оправдать политику Сталина-Бородина-Гарина. Чтобы протестовать против этой политики в 1925 году, надо было кое-что предвидеть. Чтоб защищать ее в 1931 году надо быть безнадежным слепцом.

Разве стратегия чиновников Коминтерна принесла китайскому пролетариату что-либо, кроме унижений, истребления кадров и, главное, ужасающей путаницы в головах? Разве постыдная капитуляция перед Гоминданом оградила партию от репрессий? Наоборот, она аккумулировала и концентрировала их. Разве компартии не пришлось перейти в подполье? и когда: в период разгрома революции! Еслиб коммунисты начали с подполья в начале революционного прибоя, они бы вышли на открытую арену во главе масс. Запутав, обезличив и деморализовав партию при помощи Бородина-Гарина, Чан-Кай-Ши тем вернее загнал ее затем в подполье на годы контр-революции. Политика Бородина-Гарина пошла полностью и целиком на пользу китайской буржуазии. Коммунистической партии Китая приходится начинать сначала, притом на арене, загроможденной обломками, предрассудками, неосознанными ошибками и недоверием передовых рабочих. Таков итог.

Преступный характер всей этой политики вскрывается с особой остротой на отдельных вопросах. Мальро ставит в заслугу Бородину и К-о, что, выдав террористов буржуазии, они сознательно подвели под нож террора вождя буржуазии Ченг-Дая. Эта махинация достойна бюрократического Борджиа, или "революционной" польской шляхты, которая всегда предпочитала убивать чужими руками за спиною народа. Нет, задача была не в том, чтоб убить из-за угла Ченг-Дая, а в том, чтоб подготовить низвержение буржуазии. Когда партия революции вынуждена убивать, она совершает это за своей открытой ответственностью, во имя задач и целей, близких и понятных массе.

Революционная мораль -- не абстрактные нормы Канта. Это не правила поведения, которые ставят революционера под контроль задач и целей класса. Бородин и Гарин -- не были связаны с массой, не впитали в себя чувства ответственности перед классом. Это бюрократические сверх-человеки, которые считают что "все позволено"и в пределах полученного сверху мандата. Деятельность таких людей, как бы эффектна она ни была в известные моменты, не может в последнем счете не направиться против интересов революции.

Убив Ченг-Дая руками Хонга, Бородин и Гарин предают затем в руки палачей Хонга и его группу. Это налагает на всю их политику каинову печать. Мальро и здесь выступает защитником. Каков его аргумент? Ленин и Троцкий тоже жестоко расправлялись с анархистами. Трудно поверить, что это говорит человек, хоть на время приобщившийся к революции. Мальро забывает, или не понимает, что революция совершается во имя господства одного класса против другого класса, и только в этой своей задаче революционеры почерпают право на насилие. Буржуазия истребляет революционеров, иногда и анархистов (все реже, ибо они становятся все смирнее), во имя охранения режима эксплоатации и подлости. При господстве буржуазии большевики всегда и неизменно защищают анархистов от ее Киапов. Завоевав власть, большевики сделали все для привлечения анархистов на сторону диктатуры пролетариата. Большинство их они действительно увлекли за собой. Да, большевики сурово расправлялись с теми анархистами, которые подрывали диктатуру пролетариата. Правы ли мы были или нет? Это зависит от того, как оценивать совершенную нами революцию и установленный ею режим. Но мыслимо ли представить себе хоть на одну минуту, что большевики -- при князе Львове, при Керенском, при сохранении буржуазного режима -- выступали бы, как агенты по истреблению анархистов? Стоит ясно формулировать вопрос, чтоб отвернуться от него с отвращением.

Как Бридуазон проходит мимо существа дела, интересуясь только его формой, так квази-революционная бюрократия и ее литературный адвокат интересуются только механикой революции, игнорируя вопрос о том, какому классу и какому режиму она должна служить. Здесь пропасть между революционером и чиновником революции.

То, что Мальро говорит о марксизме имеет характер курьеза. Марксистская политика не была, видите ли, применима в Китае, ибо у пролетариата не было классового сознания. Казалось бы, отсюда вытекает задача пробуждать это классовое сознание. Мальро же выводит отсюда оправдание политики, направленной против интересов пролетариата.

Не более убедителен, и еще более забавен другой аргумент: Троцкий говорит о пользе марксизма для революционной политики; но ведь Бородин марксист, и Сталин марксист: стало быть дело не в марксизме. Я защищаю против Гарина революционную доктрину, как я защищал бы против претенциозного знахаря медицинские науки. В ответ знахарь указывает мне на то, что и патентованные врачи нередко губят больных. Это аргумент, недостойный средне образованного обывателя, не только революционера. Что медицина не всесильна, что медики не всегда вылечивают, что среди докторов бывают невежды, болваны и даже отравители, разве это аргумент за то, чтоб давать право на лечение знахарям, никогда не изучавшим медицины и отрицающим ее значение?

Одну поправку я должен сделать после прочтения статьи Мальро. В своей статье я высказал ту мысль, что прививка марксизма была бы Гарину полезна. Сейчас я этого не думаю.

Л. Троцкий.
13 июня 1931 г.

Из СССР

Москва, 21 июня.

После порядочного перерыва мне удалось побывать в Москве. Чрезвычайно скверно обстоит дело с продовольствием, а в Москве, все же много лучше, чем в провинции. Зимой было трудно, в прошлом году было трудно, но так трудно еще не было. Положение рабочих не только скверное, но и ухудшается. Успехи строительства на рабочих не отразились, а от них требуют энтузиазмаи на голодный желудок. Рабочие жалуются на отчаянную бесхозяйственность и бюрократизацию режима на фабрике, в профсоюзе, повсюду. Прорывы стали "перманентными". "Ударничество" ("ударяемся" говорят теперь рабочие) не дает эффекта. Нет никакого сомнения, что под все более тонкой дымовой завесой казенных криков о непрерывных успехах, идет ускоренное накопление противоречий. Это видят очень многие. "Летуны" существуют по-прежнему. И это несмотря на то, что при переходе на новый завод рабочий не имеет права получать больше, чем он получал на последнем месте (сумма проставлена в книжке)и Продовольствие рабочий получает в кооперативе при заводе. Помимо этих кооперативов -- для "I-ой категории" (индустриальный пролетариат), II-ая категория (неиндустриальные рабочие) и III-ья (служащие) получают продукты в кооперативах по месту жительства. Существует еще целый ряд закрытых распределителей: для дипломатов (неограниченно), для иностранных специалистов, для крупных бюрократов и т. д. Все это дифференцировано соответственно чинам и постам.

Кроме этого, теперь, как вы знаете, созданы кооперативы, где все продается по ценам рынка. Здесь все в 5 -- 10 раз дороже; цены совершенно недоступные. Моссельпромторг, одно из учреждений, где можно купить все, но по баснословным ценам, прозван музеем Рамзина (или Сталина. Музеем, так как продукты можно только видеть, но не купить, -- слишком дорого).

иГоворил я кое с кем из работников, ранее критически относившихся ко многому. Говорить с кем-нибудь "по душам" сейчас еще труднее, чем год тому назад. Большинство из них очень сочувствовали нашей установке в период "перегибов" и "головокружений". Что партийная мысль задушена, что партийной жизни не существует, -- с этим они все согласны. Об этом мы не спорим. Один из них -- крупный хозяйственник -- ответил мне приблизительно следующее: ничего не поделаешь, надо терпеть сталинский режим. У нас нельзя руководить без крепкого кулака. Только так можно построить пятилетку, а это сейчас все. На Коминтерн расчитывать нечего. Он слаб и держится лишь нашей поддержкой. Нет вождей; за исключением немецкой, нет и партий. Это все мы прекрасно знаем и понимаем. На Коминтерне далеко не уедешь, надо поэтому развивать то что есть, т. е. Советский Союз. Это реальная задача. -- Подобная национал-социалистическая установка не редкость, я думаю, что она дается сверху. (Совершенно верно. То же самое Сталин говорил Ломинадзе. См. Бюллетень # 19. Ред.).

Интересно отметить, что к травле против Рязанова многие относятся так же: ничего не поделаешь. Конечно, мои собеседники отражают лишь небольшой слой партии, но для этого слоя настроения, мне кажется, симптоматичныи

Голос из ссылки

Июнь.

иС весны я нахожусь на новом месте. Зимой и весной, как вы знаете, всю ссылку перетасовали и кто, -- как я -- пока не попал в изолятор, того перевели в более "гиблое" место. Попрежнему очень плохо с продовольствием и с почтой: весточки от друзей редкая радость. Но не очень давно с большим удовлетворением прочли "Что такое перманентная революция". Х. Г. Раковский выпустил тезисы "Законы социалистической диктатуры"; они нам известны. Если вы последних работ Христиана Георгиевича не имели, могу сказать, что они целиком совпадают с работами старика.

иОтовсюду сообщают о новом потоке репрессий. В мае в Москве сидело много "рецидивистов" (т. е. бывших оппозиционеров, вернувшихся в оппозицию). Некоторых из них приговорили к Соловкам, к концлагерю до десяти лет и пр. Двое товарищей, как нам писали, объявили смертельную голодовку и находились в очень тяжелом положении. Что с ними теперь -- к сожалению не знаем.

Весной этого года многим истек срок (3 года) ссылки, но большинство еще до окончания срока получило "надбавку", часто -- в изолятор. Некоторые товарищи были вновь арестованы за месяц, иногда даже меньше до окончания срока ссылки. Линия старая: на истреблениеи Те товарищи, которые не были вновь арестованы получили "минусы". Фактически это сводится к переводу на новое место ссылки.

иУ нас большой интерес к испанской революции и к ее перспективам. Интересно было бы узнать мнение старика. Из его работ об испанской революции до нас пока ничего не дошло.

Хроника международной левой.

Китай

Ниже мы печатаем письмо объединенной китайской оппозиции. До 1 мая нынешнего года в Китае существовало четыре группы левой оппозиции, все выросшие из китайской революции и ее опыта, но в разные периоды и разными путями.

Идейная сумятица внесенная поражением китайской революции вследствие ложного и преступного руководства Коминтерна не миновала целиком и китайскую оппозицию. Но серьезная и длительная дискуссия показала, что разногласия внутри китайской оппозиции не имеют принципиального характера. Объединение, ставшее неотложным, нашло под собою прочную почву. В январе с. г. тов. Троцкий обратился к китайским товарищам с письмом (см. Бюлл. # 19) подитоживавшим дискуссию. Преодолев остатки кружковых тенденций, китайская оппозиция объединилась 1 мая. Ныне объединенная организация издает свой постоянный орган -- "Искру". Тов. Чен-Ду-Сю, один из руководителей китайской оппозиции, написал, вышедший недавно, двухтомный труд об экономике Китая.

Не очень значительное, на первый взгляд, число членов организации (483), в условиях поражения революции, нелегальности и пр. надо признать не малым. Это испытанные кадры, передовики китайского пролетариата.

* * *

Интернациональному Секретариату.

Тов. Троцкому.

Шанхай, 9 мая 1931 г.

Дорогие товарищи!

Объединительная конференция китайской оппозиции произошла в исторический день 1 мая в Шанхае. В ней принимали участие 17 представителей с решающим голосом и 4 -- с совещательным. Они представляли в целом 483 членов оппозиции, от 4-х групп. Конференция приняла нашу общую платформу и другие резолюции, которые были выработаны предварительно объединительной комиссией. Избран национальный Исполнительный комитет, состоящий из 9 членов и 4-х кандидатов. Из его состава сформирован Секретариат из 3-х товарищей. Наша организация приняла имя "Левой Оппозиции китайской Коммунистической Партии". Наш орган назван "Искрой". В самом ближайшем будущем наша платформа и резолюции будут переведены на европейские языки.

Объединение китайской оппозиции вызвало большое внимание как со стороны реакции, так и со стороны рабочих масс. Мы верим, что под руководством Интернациональной левой оппозиции наша организация сможет выполнить и выполнит на деле великую историческую задачу. Мы надеемся, что между Секретариатом и китайской секцией установятся постоянные тесные отношенияи

С оппозиционным приветом.

Секретариат левой оппозиции китайской коммунистической партии (подписи).

В последнюю минуту

Нами только что получено сообщение из Шанхая, что полиция нанесла еще один удар китайским большевикам-ленинцам. После произведенных на нескольких нелегальных квартирах организации обысков, арестовано 13 активных товарищей, в том числе т. Чен-Ду-Сю.

Испания

Испанская левая оппозиция, имеющая группы в Мадриде, Бильбао, Овиедо, Барселоне, Валенсии и др. центрах Испании, провела в июне этого года свою II-ую национальную конференцию (I-ая конференция была в Льеже, в 1930 г.). На конференции, прошедшей исключительно дружно и сплочено приняли участие т.т. А. Нин, Лакруа, Андраде и др. В центре внимания конференции стояли вопросы: о тактике левой оппозиции при выборах в кортесы; сидикальный; национальный; крестьянский; об отношении к официальной партии. Тезисы, принятые конференцией по всем этим вопросам, опубликованы в "Коммунизме", ежемесячном теоретическом органе испанской левой. Тираж # 1 "Коммунизма" (1500 экз.) разошелся целиком очень скоро, после появления журнала в свет, так что редакция не в состоянии была удовлетворить все требования. Распространение второго номера "Коммунизма", являющегося большим шагом вперед, должно пойти еще лучше. Материальные трудности препятствуют до сих пор более частому выходу журнала. Испанская оппозиция издала так же -- и с большим успехом распространила -- две, посвященные испанской революции, брошюры т. Троцкого. Брошюры эти вызвали в Испании оживленную дискуссию с разных сторон. В ближайшее время должны выйти две брошюры т. Нина.

Тов. А. Нин совершил ряд агитационных поездок по Испании, выступая с огромным успехом в Мадриде, Овидео, Гижоне, Гиджере и др. центрах. В Мадриде т. А. Нин выступал с трибуны "Атенео", перед аудиторией в 2000 рабочих, горячо аплодировавшей нашему товарищу. В своей речи т. Нин подверг, в частности, жестокой критике вождя "рабоче-крестьянского блока" (Каталанская Федерация) Маурина, выступавшего в "Атенео" незадолго перед т. Нином с чисто "либеральной" речью. Выступление Маурина -- в полную противоположность выступлению т. Нина -- не имело никакого успеха у мадридских рабочих. Сейчас Маурин активно выступает против "троцкизма" и авторитет его в каталанской Федерации сильно падает. Здесь нужно отметить, что целый ряд низовых ячеек каталанской Федерации требует принятии т. А. Нина в Федерацию.

В результате своих агитационных поездок т. Нин завязал обширные связи во всех частях Испании. Характерно, что члены официальной партии, присутствовавшие на докладах т. Нина, говорили ему, совершенно открыто: "мы считаем тебя коммунистом и революционером. Мы считаем, что Троцкий должен быть принят обратно в Коминтерн". У этих же коммунистов, как и у других передовых испанских рабочих, большой интерес и отклик нашло письмо т. Троцкого в Политбюро ЦКВКП об едином коммунистическом фронте. Вообще, люди, недавно считавшие, что троцкистов надо "расстреливать", сегодня не только внимательно прислушиваются к оппозиции, но и иногда активно сочувствуют ей.

Испанская левая оппозиция приступает к систематической организационной работе. Создана ячейка в Барселоне. В Астурии активно работают левые оппозиционеры т. Эскобер, секретарь союза горняков и секретарь молодежи.

Испанская революция становится сейчас в центре работы интернациональной левой. Брошюры т. Троцкого, посвященные Испании, вышли на испанском, английском, немецком, итальянском, французском и русском (Бюллетень N# 19 и 21-22) языках.

* * *

Французская оппозиционная Лига провела ряд собраний-митингов, посвященных испанской революции в рабочих районах и предместьях Парижа и в Лионе. На собрании в 18 аррондисмане присутствовало около 200 человек, большинство членов партии. Официальный представитель партии выступал с содокладом. В дискуссии принимали участие и анархисты.

Германия

Немецкая левая оппозиция создала свой теоретически-политический ежемесячник "Перманенте революцион", две заметки из которого напечатаны в этом номере. Немецкая оппозиция издает также свой внутренний информационно-дискуссионный бюллетень.

На заседании прусского Ландтага от 8 июля, выступал депутат Ландтага, левый оппозиционер т. Зайпольд. Тов. Зайпольд рабочий, свыше двадцати лет находящийся в революционном движении. Около восьми лет т. Зайпольд просидел в тюрьмах; с 1923 по 1927 г. в каторжной тюрьме за боевое участие в германской революции 1923 года.

Тов. Зайпольд начал свою речь в Ландтаге с заявления: "Я не принадлежу официально-организационно к коммунистической партии по мотивам, о которых говорить здесь не место, но которые лежат вне моей воли. Политически же и революционно я целиком и полностью принадлежу к коммунистической партии, на левом крыле которой я стою". Перейдя затем к положению Германии и Европы, т. Зайпольд отметил полную их зависимость от северо-американского капитала: Европа посажена Америкой на паек. Показав, чего стоят "разоружение" и паневропейские попытки Франции, оратор заявил: "Германский народ может быть объединен только победоносным пролетариатом. Не иначе обстоит дело и с Европой. Советская Германия в Советской Европе -- вот наше решение вопроса". На примере Советского Союза т. Зайпольд подчеркнул колоссальные возможности, открываемые социалистическим плановым хозяйством. "Рабочие СССР показали блестящий примери Дело может быть закончено только расширяясь на все большее и большее количество государств". В противовес националистическим теориям, "наша программа не национальное освобождение Германии, а спасение Европы через пролетарскую революциюи Против перманентной бедности, против перманентного взаимоуничтожения народови мы подымаем лозунг перманентной революции пролетариата".

В своей речи т. Зайпольд на ряде примеров так же показал, какую предательскую роль, по отношению к рабочему классу, играла социал-демократия.

* * *

Американская оппозиционная Лига успешно развивает свою работу. "Militant", орган Лиги, с двухнедельного перешел на еженедельное издание. В издательстве "Милитант" (в собственной типографии) американские товарищи выпустили большое число брошюр, в частности все работы т. Троцкого. Лига провела ряд митингов на открытом воздухе (Нью-Йорк, Чикаго, Бостон, Клевеланд и др.). В Филадельфии Лига развивает кампанию в защиту находящихся под судом по обвинению в "мятежных действиях" оппозиционеров т. т. Моргенстерна и Гудмана. Основой обвинения служит листовка, которую товарищи выпустили по вопросу о безработице. Листовка написана в духе единого фронта с компартией. МОПР, как всегда, отказался защищать товарищей Моргенстерна и Гудмана так как они оппозиционеры.

То же самое происходит в Греции, где левая оппозиция активно руководит классовыми боями греческого пролетариата. Десятки греческих оппозиционеров сосланы на острова. МОПР отказывается помогать оппозиционерам. В конце июня с. г. два греческих большевика-ленинца т. т. Ореозил и Цонндас приговорены судом к 1 1/2 годам тюрьмы и 2 годам ссылки каждый.

"Перманентная революция" т. Троцкого запрещена в Канаде. Канадский товарищ (из Торонто), заказавший книги в Нью-Йорке получил от канадской таможни уведомление, что пакет ему доставлен быть не может, так как книга запрещена в Канаде. Для того, чтоб пакет "Перманентной революции" не был конфискован, а возвращен отправителям, таможня потребовала уплаты денег за обратную пересылку.