Бюллетень Оппозиции
(Большевиков-ленинцев) № 15-16
Другие номера
№№ 1-2; 3-4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12-13; 14; 17-18; 19; 20; 21-22; 23; 24; 25-26; 27; 28; 29-30;31; 32; 33; 34; 35; 36-37; 38-39; 40; 41; 42; 43; 44; 45; 46; 47; 48; 49; 50; 51; 52-53; 54-55; 56-57; 58-59; 60-61; 62-63; 64; 65; 66-67; 68-69; 70; 71; 72; 73; 74; 75-76; 77-78; 79-80; 81; 82-83; 84; 85; 86; 87.
№ 15--16 Septembre - 1930 - Сентябрь № 15--16
Содержание
Содержание
От издательства.
К коммунистам Китая и всего мира. (О задачах и перспективах китайской революции). - Манифест международной левой.
Крестинтерн и Антиимпериалистическая Лига.
Л. Троцкий. - Сталин и китайская революция. Факты и документы.
Чен-Ду-Сю. - Письмо ко всем членам китайской коммунистической партии.
Т. - Просперити Молотова в науках.
Альфа. - Заметки журналиста. Прогнозы, которые подтверждаются полностью. Возвращается ветер на круги свои. Сталин и Рой. О мочалке вообще, о Лозовском в частности. Мануильский перед проблемой. Что есть социал-фашизм?
Л. Троцкий. - Мировая безработица и советская пятилетка. (Письмо коммунистическим рабочим Чехословакии).
Л. Троцкий. - Ответ товарищам из итальянской оппозиции.
Открытое письмо новой итальянской оппозиции ко всем членам итальянской коммунистической партии.
Л. Троцкий. - Привет "Веритэ".
А. Бернар. - Открытое письмо членам французской компартии.
Р. Вель. - Выборы в Саксонии и левая оппозиция.
Воззвание немецкой левой к выборам в рейхстаг.
Л. Троцкий. - Письмо венгерским товарищам.
Л. Троцкий. - Письмо в редакцию итальянской коммунистической газеты "Прометео".
Я. О. - Венгерская оппозиция.
Хроника международной левой.
Письма из СССР. - Обвинения в шпионаже. - О Х. Г. Раковском. - Из письма (Харьков). - Письмо ссыльного рабочего. - Ссылка (август). - Из московского письма. - Из идейной жизни русской оппозиции (Два письма).
Разное. - Нужна разработка истории второй китайской революции.
Ни-дим. - Письмо в редакцию.
М. - Ленинбунд на пути развала.
Почтовый ящик.От издательства
Настоящий номер "Бюллетеня" посвящен почти исключительно вопросам международной революции. Обилие документов, характеризующих борьбу и рост интернациональной левой оппозиции (большевиков-ленинцев), вынуждает нас выпустить этот номер двойным.
К сожалению рост доходов нашего издательства чрезвычайно отстает от роста наших связей и влияния наших идей. Мы здесь то-же наталкиваемся на "ножницы". Мы должны откровенно сказать нашим читателям и друзьям, что скромный первоначальный фонд нашего издания полностью исчерпан. Дальнейшее существование "Бюллетеня" ничем не обеспечено. Тем самым оно оказывается полностью зависящим от доброй воли и энергии наших друзей. Мы обращаемся к ним с призывом, в котором уверенность в необходимости дальнейшего выпуска "Бюллетеня" соединяется с тревогой за его существование.
Читатели и друзья! Поспешите прийти на помощь нашему "Бюллетеню".
Издательство
К коммунистам Китая и всего мира.
О задачах и перспективах китайской революции.
За последние месяцы в нескольких провинциях Южного Китая снова наблюдается, широкое по размерам, крестьянское движение. Не только мировая печать пролетариата, но и пресса врагов полна отголосков этой борьбы. Обманутая, разбитая, обескровленная китайская революция показывает, что она жива. Будем надеяться, что не так уж далеко то время, когда она снова поднимет свою пролетарскую голову. Чтоб подготовиться к этому, нужно своевременно поставить проблемы китайской революции в порядок дня мирового рабочего класса.Мы, интернациональная левая коммунистическая оппозиция (большевики-ленинцы), считаем своим долгом возвысить сейчас голос, чтоб привлечь внимание всех коммунистов, всех передовых революционных рабочих к задачам освобождения великой страны азиатского Востока и чтоб вместе с тем предостеречь против ложной политики руководящей фракции Коммунистического Интернационала, которая явно угрожает подорвать будущую китайскую революцию, как она уже довела до гибели революцию 1925-27 г.г.
Симптомы возрождения китайской революции в деревне являются показателем ее внутренних сил и грандиозных возможностей. Но задача состоит в том, чтобы эти возможности превратить в действительность. Первым условием успеха является понимание того, что происходит, т.-е. марксистское определение движущих сил и правильная оценка этапа, которого достигла в данный момент борьба. В обоих этих отношениях руководство Коминтерна находится на ложном пути.
Пресса сталинцев полна сообщений о "советской власти", установившейся будто-бы в обширных провинциях Китая под защитой Красной армии. Рабочие разных стран восторженно приветствуют эту весть. Еще бы! Установление советской власти в значительной части Китая и создание китайской Красной армии означали бы гигантский успех международной революции. Но мы должны сказать открыто и ясно: этого еще нет.
Как ни скудны сведения, доходящие до нас с необъятных пространств Китая, но марксистское понимание внутренних сил развертывающегося процесса позволяет нам с полной уверенностью отвергнуть сталинскую оценку происходящих событий, как ложную и крайне опасную для дальнейшего развития революции.
История Китая есть, в течение долгого ряда столетий, история грозных восстаний нищего и голодного крестьянства. Не менее пяти раз китайскому крестьянству удавалось за последние две тысячи лет произвести полный передел земельной собственности. Каждый раз процесс ее сосредоточения начинался сначала, пока рост населения не приводил к новым частичным или всеобщим взрывам. Это круговращение являлось выражением экономического застоя и социальной безвыходности.
Только приобщение Китая к мировому хозяйству открыло новые возможности перед китайским народом. Капитализм вторгся в Китай извне. Запоздалая китайская буржуазия стала посредницей между иностранным капиталом и нещадно эксплоатируемыми массами собственной страны. Иностранные империалисты совместно с китайскими буржуа сочетают методы капиталистической эксплоатации с методами крепостнического принуждения и ростовщической кабалы.
Основной идеей сталинцев было превратить китайскую буржуазию в руководительницу национальной революции против феодализма и империализма. Вытекавшая отсюда политическая стратегия погубила революцию. Китайский пролетариат дорого заплатил за познание той истины, что буржуазия не может, не хочет и не будет никогда бороться ни против так называемого "феодализма", -- ибо последний входит важнейшей частью в систему ее собственной эксплоатации, -- ни против империализма, агентурой которого она является и под опекой которого она состоит.
Как только стало очевидным, что китайский пролетариат, несмотря на все противодействие Коминтерна, стремится на самостоятельный революционный путь, буржуазия, при помощи иностранных империалистов, разгромила рабочих, начав с Шанхая. Как только выяснилось, что дружба с Москвой неспособна парализовать восстание крестьян, буржуазия разгромила крестьянское движение. Весна и лето 1927 года явились месяцами величайших злодеяний китайской буржуазии.
Испуганная последствиями своих ошибок сталинская фракция попыталась в конце 1927 года одним ударом наверстать упущенное ею в течение ряда лет. Так организовано было восстание в Кантоне. Руководители исходили из того, что революция по-прежнему идет вверх. На самом деле революционный подъем уже полностью сменился упадком. Героизм передовых рабочих Кантона не мог отвратить бедствия, причиненные авантюризмом руководителей. Кантонское восстание было утоплено в крови. Вторая китайская революция была окончательно разгромлена.
Мы, представители левой интернациональной оппозиции, большевики-ленинцы, были с самого начала противниками вхождения компартии в Гоминдан, во имя самостоятельной пролетарской политики. С самого начала революционного подъема мы требовали создания рабочих, солдатских и крестьянских советов. Мы требовали, чтобы рабочие взяли на себя руководство крестьянским восстанием и довели бы аграрную революцию до конца. Все это было отвергнуто. Наши сторонники подвергались преследованиям, исключались из Коминтерна, а в СССР арестовывались и ссылались. Во имя чего? Во имя союза с Чан-Кай-Ши!
После контр-революционных переворотов в Шанхае и Ухане мы, левые коммунисты, настойчиво предупреждали, что Вторая китайская революция закончена, что наступает период временного торжества контр-революции, что попытки восстаний передовых рабочих, при подавленности и усталости масс, будут неизбежно означать дальнейшее преступное истребление революционных сил. Мы требовали перехода к обороне, упрочения нелегальной организации партии, участия в экономической борьбе пролетариата и мобилизации масс под лозунгами демократии: независимость Китая, право на самоопределение входящих в его состав народов, Национальное Собрание, конфискация земель, 8-часовой рабочий день. Такая политика должна была дать коммунистическому авангарду возможность постепенно оправиться от понесенных поражений, воссоздать связи с профессиональными союзами и с неорганизованными массами города и деревни, чтоб встретить затем во всеоружии новый революционный подъем.
Сталинская фракция объявила нашу политику "ликвидаторской", а сама, как это не раз бывало в истории, перешла от оппортунизма к авантюризму. В феврале 1928 года, когда китайская революция находилась в полном упадке, IX пленум ИККИ провозгласил в Китае курс на вооруженное восстание. Результатом этого безумия был дальнейший разгром рабочих, истребление лучших революционеров, распад партии, деморализация в рабочих рядах.
Упадок революции и временное ослабление борьбы милитаристов между собою создали возможность некоторого экономического оживления в стране. Начались снова рабочие стачки. Но они развивались помимо партии, которая, не понимая обстановки, была совершенно неспособна открыть перед массами новую перспективу и объединить их демократическими лозунгами переходного периода. В результате ошибок оппортунизма и авантюризма коммунистическая партия насчитывает ныне в своих рядах несколько тысяч рабочих. В красных профсоюзах, по данным самой партии, числится около 60.000 рабочих, тогда как в месяцы революционного подъема их числилось около 3-х миллионов.
Контр-революция отразилась на рабочих несравненно более непосредственно и жестоко, чем на крестьянах. Рабочие в Китае немногочисленны и сосредоточены в промышленных центрах. Крестьяне же защищены, до известной степени, своей многочисленностью и разбросанностью на необъятных пространствах. Революционные годы воспитали в деревне немало местных вожаков, и не всех их успела истребить контр-революция. В деревнях укрылось, несомненно, от военщины значительное число революционных рабочих. За последнее десятилетие во всей стране осело немало оружия. При столкновении с местными властями или воинскими частями, оружие извлекается крестьянами на свет, создаются отряды красных партизан. В войсках буржуазной контр-революции происходят частые волнения, иногда открытые мятежи. Солдаты с оружием перебегают на сторону крестьян, группами, иногда целыми частями.
Совершенно естественным является, поэтому, тот факт, что и после разгрома революции волны крестьянского движения продолжали перекатываться по разным провинциям страны, а ныне вспыхнули с особенной силой. Вооруженной рукой крестьяне изгоняют и истребляют местных помещиков, поскольку они вообще имеются в их районе, а главным образом, так называемых джентри и тухао, местных представителей правящего класса, бюрократов-собственников, ростовщиков и кулаков.
Когда сталинцы говорят о советском правительстве, созданном крестьянами на значительном протяжении Китая, они не просто обнаруживают легковерие и легкомыслие, но затемняют и извращают основную проблему китайской революции. Крестьянство, даже и наиболее революционное, неспособно создать самостоятельное правительство. Оно может лишь поддержать правительство другого класса, господствующего в городах. Крестьянство во все решительные моменты идет либо за буржуазией, либо за пролетариатом. Так называемые "крестьянские" партии могут лишь временно маскировать этот факт, но не отменять его. Советы являются органами власти революционного класса, противостоящего буржуазии. Это значит, что крестьянство неспособно собственными силами создать советскую систему. То же самое относится и к армии. Крестьяне не раз создавали, и в Китае, и в России, и в других странах, партизанские отряды, которые дрались с несравненным мужеством и упорством. Но это были партизаны, привязанные к определенной провинции и неспособные к централизованным стратегическим операциям большого масштаба. Только господство пролетариата в решающих промышленных и политических центрах страны создает необходимые предпосылки как для создания Красной армии, так и для распространения советской системы на деревню. Кто этого не понял, для того революция осталась книгой за семью печатями.
Китайский пролетариат только начинает выходить из паралича контр-революции. Крестьянское движение развертывается сейчас в значительной мере независимо от рабочего, по своим собственным законам и своим особым темпом. Между тем вся задача китайской революции состоит в политическом сочетании и в организационной связи пролетарского восстания с крестьянским. Кто говорит о победе советской революции в Китае, хотя бы в отдельных провинциях Юга, при пассивности промышленного Севера, тот игнорирует двуединую проблему китайской революции, т.-е. проблему сотрудничества рабочих и крестьян и проблему руководства рабочих в этом сотрудничестве.
Широкий разлив крестьянского восстания может несомненно дать толчок оживлению политической борьбы в промышленных центрах. Мы на это твердо рассчитываем. Но это ни в каком случае не значит, что революционное пробуждение пролетариата приведет непосредственно к завоеванию власти или хотя бы к борьбе за власть. Пробуждение пролетариата может на первых порах принять характер частичных экономических и политических, оборонительных и наступательных боев. Сколько времени понадобится пролетариату, и, прежде всего, его коммунистическому авангарду, чтоб созреть для роли руководителя революционной нации? Во всяком случае не недели и не месяцы. Командование бюрократических руководителей не может заменить самостоятельного роста класса и его партии.
Китайским коммунистам нужна сейчас политика дальнего прицела. Задача их не в том, чтобы бросить свои силы в разрозненные очаги крестьянского восстания, -- охватить его малочисленная и слабая партия все равно не сможет. Долг коммунистов состоит в том, чтобы сосредоточить свои силы на заводах и фабриках, в рабочих кварталах, разъяснять рабочим смысл происходящего в деревне, поднимать уставших и упавших духом, группировать их для борьбы за экономические требования, за лозунги демократии и аграрной революции. Только на этом пути, т.-е. через пробуждение и сплочение рабочих, коммунистическая партия сможет стать вождем крестьянского восстания, а значит и национальной революции в целом.
Чтоб подпереть иллюзии авантюризма и замаскировать слабость пролетарского авангарда, сталинцы говорят: дело идет ведь пока еще о демократической диктатуре, а не о пролетарской. В этом центральном пункте авантюризм полностью опирается на предпосылки оппортунизма. Не довольствуясь опытом с Гоминданом, сталинцы подготовляют для будущей революции новое средство усыпления и закабаления пролетариата, под именем "демократической диктатуры".
Когда передовые китайские рабочие выдвигают лозунг советов, они тем самым говорят: мы хотим сделать так, как сделали рабочие России. Вчера еще сталинцы им отвечали на это: "нельзя, нельзя, у вас есть Гоминдан, и он сделает все, что нужно". Сегодня те же вожди отвечают более уклончиво: "советы нужно будет создавать, но не для пролетарской диктатуры, а для демократической". Этим говорят пролетариату, что диктатура будет не в его руках. Значит, есть какая-то другая, неведомая пока сила, которая способна осуществить в Китае революционную диктатуру. Так формула демократической диктатуры открывает ворота новым обманам рабочих и крестьян со стороны буржуазной демократии.
Чтоб расчистить дорогу для "демократической диктатуры", сталинцы изображают китайскую контр-революцию, как феодально-милитаристскую и империалистскую. Этим самым они выключают из контр-революции китайскую буржуазию, т.-е. по-прежнему идеализируют ее. На деле же милитаристы выражают интересы китайской буржуазии, неотделимые от крепостнических интересов и отношений. Китайская буржуазия слишком враждебно противостоит народу, слишком связана с иностранными империалистами, слишком страшится революции, чтобы желать или стремиться править от собственного имени методами парламентаризма. Милитаристически-фашистский режим Китая есть выражение антинационального и антирелигиозного характера китайской буржуазии. Китайская контр-революция не есть контр-революция феодалов и крепостников против буржуазного общества. Это есть контр-революция всех собственников, т.-е. прежде всего буржуазных собственников, против рабочих и крестьян.
Пролетарское восстание в Китае может быть и будет лишь прямым и непосредственным восстанием против буржуазии. Крестьянское восстание в Китае является в неизмеримо большей степени, чем это было в России, восстанием против буржуазии. Самостоятельного сословия помещиков в Китае нет вовсе. Землевладельцем является буржуа. Джентри и тухао, против которых непосредственно и направлено крестьянское восстание, представляют собою низовые звенья буржуазной, в том числе и империалистской эксплоатации. В то время, как в России Октябрьская революция, на своем первом этапе противопоставила все крестьянство, как сословие, сословию помещиков, и только через ряд месяцев начала вносить гражданскую войну внутрь крестьянства, в Китае каждое крестьянское восстание, на первых же своих шагах, является гражданской войной бедноты против кулаков, т.-е. против сельской буржуазии.
Среднее крестьянство в Китае ничтожно. До 80% крестьянства составляет беднота. Она, и только она, играет революционную роль. Дело идет о союзе рабочих не со всем крестьянством, а с крестьянской беднотой. Враг у них общий: буржуазия. Никто, кроме пролетариата не может привести крестьянскую бедноту к победе. Их совокупная победа не может привести ни к какому другому режиму, кроме диктатуры пролетариата. Только этот режим может установить советскую систему и создать Красную армию, которая явится военным выражением диктатуры пролетариата при поддержке крестьянской бедноты.
Сталинцы говорят, что демократическая диктатура, как ближайший этап революции, перерастет затем в пролетарскую диктатуру. Таково сейчас учение Коминтерна не только для Китая, но и для всех стран Востока. Оно полностью порывает с учением Маркса о государстве и с выводами Ленина о роли государства в революции. Демократическая диктатура, в отличие от пролетарской, означает буржуазно-демократическую диктатуру. Переход от буржуазной диктатуры к пролетарской не может, однако, совершиться путем мирного "перерастания". Диктатура пролетариата может прийти на смену демократической, как и фашистской диктатуре буржуазии только путем вооруженного восстания.
Мирное перерастание демократической революции в социалистическую возможно только при диктатуре одного и того же класса, именно пролетариата. Переход от демократических мероприятий к социалистическим происходил в Советском Союзе под режимом пролетарской диктатуры. В Китае переход от демократического этапа пролетарской диктатуры к социалистическому совершится еще быстрее, так как элементарнейшие демократические задачи имеют в Китае еще более антикапиталистический и антибуржуазный характер, чем в России.
Сталинцам нужно, очевидно, еще одно банкротство, оплаченное кровью рабочих, чтоб решиться, наконец, сказать: "революция перешла в высшую стадию, лозунгом которой является диктатура пролетариата".
* * *
Сейчас никто еще не может сказать, в какой мере в нынешних крестьянских восстаниях отблески второй китайской революции сочетаются с зарницами третьей. Никто не может предсказать заранее, продержатся ли очаги крестьянского восстания непрерывно, в течение всего того длительного периода, который потребуется пролетарскому авангарду, чтобы окрепнуть самому, ввести в бой рабочий класс и согласовать его борьбу за власть с повсеместным наступлением крестьян на своих ближайших врагов.
То, что отличает движение в деревне на этот раз, это стремление крестьян придать ему советскую форму, или, по крайней мере, советское имя, и уподобить свои партизанские отряды Красной армии. Это свидетельствует о том, как напряженно крестьяне ищут ту политическую форму, которая помогла бы им вырваться из их разобщенности и бессилия. На этом фундаменте коммунисты смогут строить с успехом.
Но нужно заранее ясно понять, что в сознании китайских крестьян смутный лозунг советов вовсе не означает еще диктатуру пролетариата. Крестьянство вообще не может априорно высказаться за пролетарскую диктатуру. Оно может быть лишь приведено к ней опытом борьбы, которая на деле покажет и докажет крестьянину, что его демократические задачи не могут быть разрешены иначе, как диктатурой пролетариата.
Такова основная причина, в силу которой коммунистическая партия Китая не может вести пролетариат на борьбу за власть иначе, как исходя из лозунгов демократии.
Крестьянское движение, хотя и прикрытое именем советов, остается разрозненным, местным, провинциальным. Поднять его до национального уровня можно только связав борьбу за землю, против налогового гнета и бремени милитаризма с идеями независимости Китая и народного суверенитета. Демократическим выражением этой связи является полновластное Национальное Собрание. Под этим лозунгом коммунистический авангард сможет объединить вокруг себя широкие массы рабочих, угнетенный мелкий люд городов и сотни миллионов крестьянской бедноты для восстания против внешних и внутренних угнетателей.
К созданию рабочих советов можно будет приступить только при подъеме революции в городах. Когда это наступит, мы не знаем. Пока мы можем только готовиться к этому. Готовиться значит собирать силы. Сейчас мы можем это делать только под лозунгами последовательной, смелой, революционной демократии.
В то же время мы должны разъяснять передовым элементам рабочего класса, что Национальное Собрание для нас только этап на революционном пути. Мы держим курс на диктатуру пролетариата в форме советской системы.
Мы не закрываем глаза на то, что эта диктатура поставит перед китайским народом труднейшие хозяйственные и международные проблемы. Китайский пролетариат составляет меньшую часть населения в Китае, чем составлял накануне Октября пролетариат России. Китайский капитализм является еще более отсталым, чем русский. Но трудности побеждаются не иллюзиями и не политикой приключений, не надеждами на Чан-Кай-Ши или на "демократическую диктатуру". Трудности побеждаются ясной мыслью и революционной волей.
Китайский пролетариат идет к власти не для того, чтоб восстановить китайскую стену и под ее защитой построить национальный социализм. Завоевав власть, китайский пролетариат завоюет одну из важнейших позиций для международной революции. Судьбу Китая, как и судьбу СССР, нельзя рассматривать вне революционного движения мирового пролетариата. В этом источник величайших надежд и оправдание высшей революционной смелости.
Дело мировой революции есть кровное дело китайских рабочих!
Дело китайской революции есть кровное дело мирового пролетариата!
Интернациональный секретариат коммунистической оппозиции: Росмер, Ландау, Маркин. За левую оппозицию СССР (большевики-ленинцы): Л. Троцкий. За коммунистическую Лигу (оппозиция) Франции: Росмер. За левую объединенную оппозицию компартии Германии (большевики-ленинцы): Ландау. За коммунистическую оппозицию Испании: Андрад, Горькин. За коммунистическую оппозицию Бельгии: Гено. За коммунистическую Лигу Америки: Шахтман, Аберн. За коммунистическую оппозицию (коммунистическую левую Австрии): Д. Карл, Ц. Майер. За КП Австрии (оппозиция): Фрей. За "Внутреннюю группу" в КП Австрии: Франк. За левую чехословацкую оппозицию: В. Кригер. За левую итальянскую фракцию: Кандияни. За новую итальянскую оппозицию: Сантини, Бласко.
Крестинтерн и Антиимпериалистическая Лига
Что слышно с Крестинтерном? Он был создан эпигонами специально для того, чтобы показать, как ведут политику люди правильно оценивающие крестьянство. Мы считали с самого начала, что вся затея мертва, а поскольку не мертва -- реакционна. На VI конгрессе Бухарин извинялся по поводу того, что не может ничего (т.-е. ничего хорошего) сообщить о Крестинтерне. Он приглашал заняться тем, чтоб "помочь Крестинтерну превратиться в подлинную живую организацию". На XVI съезде ВКП Молотов в своем докладе не обмолвился о Крестинтерне ни единым словом, точно его и нет на свете. Значит так и не удалось превратить его в "живую организацию"? А ведь это был один из крупнейших плодов антитроцкизма!
Крестьянство есть наименее интернациональный из всех классов буржуазного общества. Крестьянский Интернационал есть внутреннее противоречие, не диалектическое, а бюрократическое. Самостоятельное интернациональное объединение крестьянства, помимо национальных секций Коминтерна, есть -- повторяем снова -- либо мертвая канцелярская выдумка, либо оранжерея буржуазно-демократического карьеризма под защитным покровом. Крестинтерн надо открыто ликвидировать, сделав все надлежащие выводы.
Замечательно, что под прикрытием Крестинтерна работа в деревне почти совсем сошла на нет. На VI конгрессе Бухарин вынужден был признать: "В крестьянских областях наше влияние не возросло, а скорее упало, и притом, как во Франции, так и в Германии". Произошло это потому, что "мы" подходили к крестьянству с точки зрения Крестинтерна, т.-е. астрономически. На деле это превращалось в погоню за мелким собственником, как собственником. Сельский рабочий и крестьянин-полупролетарий отодвигались в сторону. В результате -- ослабление коммунизма в деревне. Молотов о работе в деревне совсем умолчал в своем докладе.
Антиимпериалистическая Лига есть перелицовка Крестинтерна на колониальный язык. Ее съезды и труды имели чисто декоративный характер. Мюнценберг освещал бенгальским огнем левых карьеристов II Интернационала и завтрашних палачей трудящихся масс в колониях. Бенгальское освещение, обходясь совсем не дешево, оставляло после себя чад и дым, под прикрытием которых карьеристы, авантюристы и кандидаты в палачи обделывали свои дела.
Не будем забывать, что дружба сталинцев с Гоминданом протекала параллельно их тесному блоку со штрейкбрехерами Генсовета, причем обе эти дружбы сочетались узлом в Антиимпериалистической Лиге.
В начале 1927 г. Мюнценбург, импрессарио всяких гнилых и дутых постановок, созвал в Брюсселе съезд Лиги. По этому поводу центральный орган Коминтерна писал 25 февраля 1927 года:
"Не случайно наиболее активную вдохновляющую (!) и руководящую (!!) роль на конгрессе играли главные действующие факторы китайской революции: китайские профсоюзы, Гоминдан и народно-революционная армия -- с одной стороны, представители английского пролетариата, на долю которого выпадает центральная обязанность по взрыву интервенции -- с другой". ("Коммунистический Интернационал", 1927 г., # 8, стр. 5).
"Не случайно!". Не случайно на брюссельской конференции "вдохновляющую" роль играли чан-кай-шистский Гоминдан и дорогие союзники по Англо-русскому комитету!
Антиимпериалистическая Лига есть резервная гоминдановщина в международном масштабе. Ликвидация Лиги, как и Крестинтерна, есть неотложная мера революционной ассенизации.
Сталин и китайская революция
Факты и документы
Китайская революция 1925-1927 г.г. остается самым большим событием новейшей истории после революции 1917 г. в России. На проблемах китайской революции столкнулись основные течения коммунизма. Нынешний официальный вождь Коминтерна, Сталин, показал себя в событиях китайской революции во весь рост. Основные документы, касающиеся китайской революции, разбросаны, рассеяны, пришли в забвение, некоторые тщательно скрыты.
Мы хотим на этих страницах воспроизвести основные этапы китайской революции в свете статей и речей Сталина и его ближайших помощников, а также решений Коминтерна, продиктованных Сталиным. Мы пользуемся при этом подлинными текстами из нашего архива. В частности мы публикуем скрытые от партии Сталиным выдержки из речи Хитарова на XV съезде ВКП. Читатели убедятся в огромном значении показаний Хитарова, участника китайских событий, молодого сталинского чиновника-карьериста, ныне одного из руководителей Кима.
Чтоб сделать более понятными дальнейшие факты и цитаты, считаем полезным напомнить читателям последовательность важнейших событий китайской революции.
20 марта 1926 г. -- первый переворот Чан-Кай-Ши в Кантоне.
Осень 1926 г. -- VIII пленум ИККИ с участием делегата-чанкайшиста от Гоминдана.
13 апреля 1927 г. -- переворот Чан-Кай-Ши в Шанхае.
Конец мая 1927 г. -- контр-революционный переворот "левого" Гоминдана в Ухане.
Конец мая 1927 г. -- VIII пленум ИККИ провозглашает обязанность коммунистов оставаться в "левом" Гоминдане.
Август 1927 г. -- китайская компартия провозглашает курс на восстание.
Декабрь 1928 г. -- восстание в Кантоне.
Февраль 1928 г. -- IX пленум ИККИ провозглашает для Китая курс на вооруженное восстание и на советы.
Июль 1929 г. -- VI конгресс Коминтерна снимает лозунг вооруженного восстания, в качестве практического лозунга.
1. Блок четырех классов
Китайская политика Сталина была основана на блоке четырех классов. Вот как оценивал эту политику берлинский орган меньшевиков:
"Еще 10 апреля (1927 года) Мартынов в "Правде" весьма вразумительно ии совсем "по-меньшевистски" доказывали правильность официальной позиции, настаивающей на необходимости сохранять "блок четырех классов", не спешить с разрушением коалиционного правительства, в котором рабочие заседают совместно с крупной буржуазией, не навязывать ему преждевременно "социалистических" задач". ("Социалистический Вестник", # 8, 23 апреля 1927 года, стр. 4).
Какой вид имела политика коалиции с буржуазией? Приведем на этот счет выдержку из "Коммунистического Интернационала":
"Кантонское правительство 5 января 1927 г. опубликовало новый закон о забастовках, в котором рабочим запрещается носить оружие при демонстрациях, производить аресты купцов и промышленников, конфисковать их товары, и в котором устанавливается принудительный арбитраж для ряда конфликтов. В этом законе имеются параграфы, ограждающие интересы рабочихи Но, наряду с этими параграфами, имеются другие, которые ограничивают свободу забастовок больше, чем это требуется интересами обороны во время революционной войны". (1927 г., # 82, стр. 11).
В веревке, надетой буржуазией на рабочих, выискиваются ниточки ("параграфы") в пользу рабочих. Недостаток петли в том, что она стянута туже, чем требуют "интересы обороны" (китайской буржуазии). Это пишется в центральном органе Коминтерна. Кто пишет? Мартынов. Когда пишет? 25 февраля, за шесть недель до шанхайской кровавой бани.
2. Перспективы революции по Сталину
Как оценивал Сталин перспективы революции, руководимой его союзником Чан-Кай-Ши? Вот наименее скандальные из заявлений Сталина (наиболее скандальные не были опубликованы):
"Революционные армии в Китае (т.-е. армии Чан-Кай-Ши) являются важнейшим фактором борьбы китайских рабочих и крестьян за свое освобождение. Ибо продвижение кантонцев означает удар по империализму, удар по его агентам в Китае, и свободу собраний, свободу стачек, свободу печати, свободу организаций для всех революционных элементов в Китае вообще, для рабочих в особенности". ("О перспект. рев. в Китае", стр. 46).
Армия Чан-Кай-Ши есть армия рабочих и крестьян. Она несет свободу для всего народа, "для рабочих в особенности".
Что нужно для успеха революции? Немногое:
"Учащаяся молодежь (революционные студенты), рабочая молодежь, крестьянская молодежь, -- все это такая сила, которая могла бы двинуть революцию семимильными шагами, если ее подчинить идейному и политическому влиянию Гоминдана". (Там же, стр. 55).Таким образом, задача Коминтерна состояла не в том, чтоб освободить рабочих и крестьян от влияния буржуазии, а, наоборот, в том, чтоб подчинить их ее влиянию. Это писалось в те дни, когда вооруженный Сталиным Чан-Кай-Ши, во главе подчиненных ему рабочих и крестьян, шел "семимильными шагами" ки шанхайскому перевороту.
3. Сталин и Чан-Кай-Ши
После замолчанного нашей печатью государственного переворота в Кантоне, совершенного Чан-Кай-Ши в марте 1926 года, когда коммунисты были сведены к роли жалкого придатка Гоминдана и даже подписали обязательство не критиковать сунь-ят-сенизма, Чан-Кай-Ши -- поистине замечательная подробность! -- стал настаивать на принятии Гоминдана в Коминтерн: готовясь к палаческой роли, он хотел иметь прикрытие мирового коммунизма и -- добился этого. Гоминдан, руководимый Чан-Кай-Ши и Ху-Хан-Мином, был принят в состав Коминтерна (в качестве "сочувствующей" партии). Подготовляясь к решительным контр-революционным действиям в апреле 1927 года, Чан-Кай-Ши заодно позаботился обменяться портретами со Сталиным. Это скрепление уз дружбы было подготовлено поездкой к Чан-Кай-Ши члена ЦК Бубнова, одного из агентов Сталина. Еще "деталь": поездка Бубнова в Кантон совпала с мартовским переворотом Чан-Кай-Ши. Что же Бубнов? Он обязал китайских коммунистов подчиниться и молчать.
После шанхайского переворота канцелярия Коминтерна, по предписанию Сталина, пыталась отрицать, что палач Чан-Кай-Ши все еще остается членом Коминтерна. Эти господа сгоряча заявили даже, что Гоминдан вообще никогда не принадлежал к Коминтерну. Они забыли о голосовании Политбюро, которое всеми голосами против одного (Троцкого) санкционировало вступление Гоминдана в Коминтерн с совещательным голосом. Они забыли, что на VII пленуме ИККИ, осуждавшем левую оппозицию, принимал участие делегат Гоминдана "товарищ Шао-Ли-Дзи". Он говорил между прочим:
"Тов. Чан-Кай-Ши в своей речи к членам партии Гоминдан указывал, что китайская революция была бы немыслима, если бы она не могла правильно решить аграрно-крестьянского вопроса. Гоминдан стремится к тому, чтобы после национальной революции в Китае не создалось буржуазное господство, как это случилось на Западе, как это сейчас мы видим во всех странах, кроме СССРи Мы все убеждены, что под руководством Коминтерна Гоминдан выполнит свою историческую задачу". (Русск. протоколы, т. I, стр. 459).Так обстояло дело на VII пленуме осенью 1926 года. После того, как член Коминтерна "товарищ Чан-Кай-Ши", обещавший разрешить все задачи под руководством Коминтерна, разрешил только одну: именно задачу кровавого разгрома революции, VIII пленум, в мае 1927 года, заявил в резолюции по китайскому вопросу:
"ИККИ констатирует, что ход событий оправдал целиком прогноз VII расширенного пленума". (Русск. изд., стр. 219).Оправдал, да еще целиком! Если это юмор, то во всяком случае не произвольный. Не станем, однако, забывать, что этот юмор густо окрашен шанхайской кровью.
4. Стратегия Ленина и стратегия Сталина
Какие задачи ставил Ленин перед Коминтерном в отношении отсталых стран?
"Необходимость решительной борьбы с перекрашиванием буржуазно-демократических освободительных течений в отсталых странах в цвет коммунизма".Во исполнение этого Гоминдан, обещавший установить в Китае "не буржуазный режим", был допущен в состав Коминтерна.
Ленин, разумеется, признавал необходимость временных союзов с буржуазно-демократическим движением, но понимал он под этим, конечно, не союз с буржуазными партиями, обманывающими и продающими революционную мелко-буржуазную демократию (крестьян и мелкий городской люд), а союз с организациями и группировками самих масс -- против национальной буржуазии. В каком же виде Ленин представлял союз с буржуазной демократией колоний? И на это он дает ответ в своих тезисах, написанных для II Конгресса:
"Коммунистический Интернационал должен идти во временном союзе с буржуазной демократией колоний и отсталых стран, но не сливаться с ней и безусловно сохранять самостоятельность пролетарского движения даже в самой зачаточной его форме".Очевидно, во исполнение решения II Конгресса компартия включена была в Гоминдан, а Гоминдан в Коминтерн. Все это в совокупности называется ленинизмом.
5. Правительство Чан-Кай-Ши как живое отрицание классовой теории государства
Как руководители ВКП оценивали правительство Чан-Кай-Ши через год после произведенного им в Кантоне (20 марта 1926 г.) первого государственного переворота, недурно показывают публичные речи членов Политбюро.
Так, Калинин говорил в марте 1927 г. на московской фабрике Госзнак:
"Все классы Китая, начиная с пролетариата и кончая буржуазией, ненавидят китайских милитаристов, как ставленников иностранного капитала; все классы Китая одинаково считают кантонское правительство национальным правительством всего Китая". ("Известия", 6 марта 1927 г.).Другой член Политбюро, Рудзутак, выступал через несколько дней на собрании рабочих трамвая. Отчет "Правды" гласит:
"Останавливаясь далее на положении в Китае, тов. Рудзутак указывает, что революционное правительство имеет за собой все классы Китая". ("Правда", 9 марта 1927 г.).В таком же духе выступал не раз Ворошилов.
Поистине, напрасно Ленин откапывал марксову теорию государства из-под мелкобуржуазного мусора. Эпигоны успели в короткое время навалить этого мусору вдвое.
Сталин еще 5 апреля выступал в Колонном зале в защиту пребывания коммунистов в партии Чан-Кай-Ши, причем, отрицал опасность измены со стороны своего союзника: "Бородин бодрствует!". Переворот произошел ровно через неделю.
6. Как произошел шанхайский переворот
На этот счет мы имеем чрезвычайно ценное показание свидетеля и участника, сталинца Хитарова, прибывшего из Китая накануне XV съезда и выступавшего со своим сообщением на съезде. Наиболее важные места его рассказа изъяты из протоколов Сталиным, с согласия самого Хитарова: нельзя же публиковать правду, если она так убийственно подтверждает все обвинения оппозиции по адресу Сталина. Но дадим слово Хитарову (XVI заседание XV съезда ВКП(б), 11 декабря 1927 г.):
"Первая кровавая рана была нанесена китайской революции в Шанхае расстрелом шанхайских рабочих 11-12 апреля.Я хотел бы об этом шанхайском перевороте рассказать подробнее поскольку, как я знаю, у нас в партии об этом мало известно. В Шанхае существовало в течение 21 дня, так называемое, народное правительство, в котором большинство принадлежало коммунистам. Поэтому, можно сказать, что в течение 21 дня в Шанхае было коммунистическое правительство. Это коммунистическое правительство проявило, однако, полнейшую бездеятельность, несмотря на то, что переворот со стороны Чан-Кай-Ши ожидался со дня на день. Коммунистическое правительство, во-первых, долго не начинало работать, ссылаясь на то, что с одной стороны, буржуазная часть правительства не хочет приняться за работу, саботирует ее, -- с другой стороны -- потому, что Уханское правительство не утвердило состава шанхайского правительства. Из деятельности этого правительства известны три постановления, и одно из них, между прочим, говорит о подготовке торжественной встречи Чан-Кай-Ши, который должен был въехать в Шанхай. В Шанхае в это время обострились отношения между войсками и рабочими. Известно, например, что войска (т.-е. чанкайшисты-офицеры. -- Л. Т.) сознательно гнали рабочих на убой. Войска в течение нескольких дней стояли у ворот Шанхая, не хотели вступать в город, потому, что знали, что рабочие борятся против шандунцев, и хотели, чтобы рабочие обескровились в этой борьбе. Они намеревались вступать позже. Затем войска вошли в Шанхай. Но среди этих войск была одна дивизия, которая сочувствовала рабочим -- первая дивизия кантонской армии, командир этой дивизии Сей-О находился в немилости у Чан-Кай-Ши, который знал о его симпатиях к массовому движению, ибо этот Сей-О был выходцем из низов, он был сначала командиром взвода, а теперь он командовал дивизией.
Сей-О пришел к товарищам в Шанхае и сказал, что готовится военный переворот, что Чан-Кай-Ши вызвал его в штаб, принял его чрезвычайно холодно, и он, Сей-О, больше не пойдет, так как боится ловушки. Чан-Кай-Ши предлагал Сей-О выйти со своей дивизией из города и отправиться на фронт, а он, Сей-О предлагал ЦК компартии, согласовав с ним вопрос, не подчиняться приказу Чан-Кай-Ши. Он готов остаться в Шанхае и вместе с шанхайскими рабочими бороться против готовящегося военного переворота. На это наши ответственные руководители киткомпартии, в том числе и Чен-Ду-Сю, заявили, что о готовящемся перевороте они знают, но они не хотят преждевременного конфликта с Чан-Кай-Ши и предлагают Сей-О или отправиться на фронт, или выйти в отставку, чтобы доказать свою лойяльность Чан-Кай-Ши. Первая дивизия была выведена из Шанхая, город был занят второй дивизией Бай-Сун-Джи и, через два дня шанхайские рабочие были расстреляны".
Почему весь этот поистине потрясающий рассказ выпущен из протоколов (стр. 32)? Потому что дело было вовсе не в китайских коммунистах, а в Политбюро ВКП(б).
24 мая (1927 г.) Сталин говорил на пленуме ИККИ:
"Оппозиция недовольна, что шанхайские рабочие не приняли решительного боя против империалистов и их приспешников. Но она не понимает, что революция в Китае не может развиваться быстрым темпом. Она не понимает, что нельзя принимать решительный бой при невыгодных условиях. Оппозиция не понимает, что не избегать решительного боя в невыгодных условиях (когда его можно избегнуть), -- значит облегчить дело врагов революциии".Этот раздел речи Сталина озаглавлен: "Ошибки оппозиции". В шанхайской трагедии Сталин нашел ошибкии оппозиции. На самом деле оппозиция в то время еще не знала всех конкретных обстоятельств положения в Шанхае, т.-е. не знала, насколько еще благоприятным оставалось положение для рабочих в марте и начале апреля, несмотря на все предшествовавшие ошибки и преступления руководства Коминтерна. Даже из сознательно смазанного рассказа Хитарова ясно, что положение можно было спасти еще и в это время. Рабочие в Шанхае у власти. Они отчасти вооружены. Есть полная возможность вооружить их несравненно лучше. Войска Чан-Кай-Ши ненадежны. Есть части, где даже командный состав на стороне рабочих. Но все и вся парализованы сверху. Надо готовиться не к борьбе с Чан-Кай-Ши, а к торжественной встрече его. Ибо Сталин дал из Москвы категорическую директиву: не только не сопротивляться его союзнику Чан-Кай-Ши, но, наоборот, доказать ему лойяльность. Как? Лечь на спину и поднять вверх все четыре лапы.
На майском пленуме ИККИ Сталин еще защищал тактическими соображениями эту ужасающую сдачу позиции без боя, приведшую к разгрому пролетариата и революции. Через полгода, на XV съезде ВКП, Сталин уже молчал. Делегаты съезда продлили Хитарову время, чтоб он мог докончить свой рассказ, захвативший и их. Но Сталин нашел простой выход, приказав удалить рассказ Хитарова из протоколов. Мы впервые здесь публикуем этот поистине исторический документ.
Отметим дополнительно одно интересное обстоятельство: смазывая, насколько возможно, ход событий и прикрывая истинных виновников, Хитаров выделяет ответственность Чен-Ду-Сю, которого до того времени сталинцы, наоборот, всячески защищали от оппозиции, ибо он только проводил их директивы. Но к этому времени уже определилось, что т. Чен-Ду-Сю не согласен играть роль молчаливого "козла отпущения", что он хочет открыто разобраться в причинах катастрофы. Все борзые Коминтерна были спущены на него, не за роковые для революции ошибки, а за то, что он не согласился обманывать рабочих, прикрыть собою Сталина.
7. Организаторы "притока рабоче-крестьянской крови"
Руководящий орган Коминтерна писал 18-го марта 1927 г., за три-четыре недели до шанхайского переворота:
"Руководство Гоминдана сейчас больно недостатком революционной рабоче-крестьянской крови. Китайская компартия должна оказать содействие притоку этой крови, и тогда положение радикально изменится".Какая зловещая игра словами! Гоминдан нуждается в "рабоче-крестьянской крови". "Содействие" было оказано в полной мере: в апреле-мае Чан-Кай-Ши и Ван-Тин-Вей получили совершенно достаточный "приток" рабоче-крестьянской крови.
По поводу чан-кайшистской главы сталинской политики VIII пленум (май 1927 года) заявил:
"ИККИ полагает, что тактика блока с национальной буржуазией в уже истекший период революции была совершенно правильной. Историческим оправданием этой тактики служит хотя бы (!) один северный поход"и"Хотя бы!". Здесь весь Сталин. Оправданием дружбы с Чан-Кай-Ши служит северный поход, который случайно оказался походом против пролетариата. ИККИ сделал все для того, чтоб на крови шанхайских рабочих ничему нельзя было научиться.
8. Сталин повторяет свой эксперимент с "левым" Гоминданом
Дальше из речи Хитарова выпущено следующее замечательное место:
"После шанхайского переворота всем было ясно, что начинается новая полоса в китайской революции, что буржуазия от революции отходит. Это было признано и сразу констатировано. Но одно было упущено при этом из виду, что если буржуазия отходит от революции, то уханское правительство и не думало отходить от буржуазии. К сожалению среди большинства наших товарищей этого не понимали, были иллюзии насчет уханского правительства. Считали уханское правительство чуть ли не прообразом, прототипом демократической диктатуры пролетариата и крестьянства". (Пропуск на стр. 33, после слов "снялись и ушли в Ухан")."После шанхайского переворота стало ясно, что буржуазия отходит"и
Это звучало бы смехотворно, еслиб не звучало трагически. Когда Чан-Кай-Ши зарезал революцию в лице разоруженных Сталиным рабочих, тогда проницательные стратеги, наконец, "поняли", что буржуазия "отходит". Но признав, что отходит друг Чан-Кай-Ши, Сталин приказал китайским коммунистам подчиниться тому самому уханскому правительству, которое, как сообщил XV съезду Хитаров, "и не думало отходить от буржуазии". К сожалению, "наши товарищи этого не понимали". Какие товарищи? Бородин, висевший на телеграфной проволоке Сталина. Хитаров не называет имен. Ибо китайская революция ему дорога, но своя шкура -- дороже.
Послушаем, однако, Сталина:
"Переворот Чан-Кай-Ши означает, что в Южном Китае отныне будут два лагеря, два правительства, две армии, два центра: центр революции в Ухане и центр контр-революции в Нанкине".Ясно, где центр революции? В Ухане!
"Это значит, что революционный Гоминдан в Ухане, ведя решительную борьбу против милитаризма и империализма, будет превращаться на деле в орган революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства"иТеперь мы знаем, наконец, как должна выглядеть демократическая диктатура пролетариата и крестьянства!
"Из этого следует, далее, -- продолжает Сталин, -- что политика тесного сотрудничества левых и коммунистов внутри Гоминдана приобретает на данном этапе особую силу и особое значениеи что без такого сотрудничества невозможна победа революции". ("Вопросы китайской революции", стр. 125-127).Без сотрудничества с контр-революционными бандитами "левого" Гоминдана "невозможна победа революции". Так Сталин шаг за шагом -- в Кантоне, в Шанхае, в Ханькоу -- обеспечивал победу революции.
9. Против оппозиции -- за Гоминдан!
Как смотрел на "левый" Гоминдан Коминтерн? VIII пленум ИККИ, в борьбе с оппозицией, дал на этот вопрос ясный ответ:
"ИККИ отвергает со всей решительностью требование выхода из Гоминданаи Гоминдан есть в Китае именно та специфическая китайская форма организации, где пролетариат сотрудничает непосредственно с мелкой буржуазией и крестьянством".Таким образом в Гоминдане ИККИ видел совершенно правильно осуществление сталинской идеи "двухсоставной рабоче-крестьянской партии".
Небезызвестный Рафес, бывший сперва министром у Петлюры, а затем проводивший в Китае директивы Сталина, писал в мае 1927 г. в теоретическом органе ЦК ВКП(б):
"Наша русская оппозиция, как известно, также считает необходимым выход коммунистов из Гоминдана. Последовательная защита этой точки зрения должна была-бы привести сторонников выхода из Гоминдана к известной формуле, провозглашенной тов. Троцким в 1917 году: "Без царя, а правительство рабочее",По поводу этого вздора см. Л. Троцкий, "Перманентная революция", изд. "Гранит", Берлин, стр. 104-106.
что для Китая могло бы быть видоизменено: "Без милитаристов, а правительство "рабочее". Таких последовательных защитников выхода из Гоминдана нам слышать не приходилось". ("Пролет. револ.", стр. 54).Лозунг Сталина -- Рафеса был: "Без рабочих, но с Чан-Кай-Ши". "Без крестьян, но с Ван-Тин-Веем!". "Против оппозиции, но за Гоминдан!".
10. Сталин снова разоружает китайских рабочих и крестьян
Какова была политика руководства в уханский период революции? Послушаем на этот счет сталинца Хитарова. Вот, что мы читаем в протоколах XV съезда:
"Какова была политика ЦК компартии в это время, во весь этот (уханский) период? Политика ЦК компартии проходила под лозунгом отступления.иииии
"Под лозунгом отступления -- в революционный период, в момент наивысшего напряжения революционных боев -- работает Компартия и под этим лозунгом сдает одну позицию за другой без боя. К этой сдаче позиций относятся: согласие на подчинение всех профсоюзов, всех крестьянских союзов и прочих революционных организаций Гоминдану, отказ от самостоятельных выступлений без разрешения ЦК Гоминдана, решение о добровольном саморазоружении рабочих пикетов в Ханькоу, разгон пионерской организации в Ухане, фактический разгром всех крестьянских союзов на территории национального правительства и т. д.".
Здесь достаточно откровенно рисуется политика китайской компартии, руководство которой фактически помогает "национальной" буржуазии громить народное восстание и истреблять лучших борцов пролетариата и крестьянства.
Но откровенность тут вероломная: это место напечатано в протоколах после пропуска, означенного у нас выше линией точек. Вот что гласит это скрытое Сталиным место:
"В то время кое-какие ответственные товарищи, китайские и некитайские, выдумали, так называемую, теорию отступления. Они заявляли: на нас со всех сторон наступает реакция, нам поэтому нужно отступать сейчас, отступать, чтобы спасти еще возможность легальной работы и, если мы будем отступать, тогда мы эту возможность спасем, а если будем защищаться или пытаться наступать, то у нас все пропадет".
Как раз в те дни (конец мая), когда уханская контр-революция, в лице левого Гоминдана, приступила к разгрому рабочих и крестьян, Сталин заявлял на пленуме ИККИ (24 мая 1927 года):
"Аграрная революция составляет основу и содержание буржуазно-демократической революции в Китае. Гоминдан в Ухане и уханское правительство являются центром буржуазно-демократического революционного движения". (стр. 154).На письменный запрос рабочего, почему не создаются советы в Ухане, Сталин отвечал:
"Ясно, что кто призывает теперь к немедленному созданию советов рабочих депутатов в этом (уханском) районе, тот пытается перепрыгнуть (!) через гоминдановскую фазу китайской революции, тот рискует поставить революцию в Китае в затруднительнейшее положение".
Вот именно: в "затруднительнейшее" положение!
13 мая (1927 года) в беседе со студентами Сталин заявил:
"Нужно ли вообще создавать Советы рабочих и крестьянских депутатов в Китае? Да, нужно, обязательно нужно. Создавать их придется после укрепления уханского революционного правительства, после развертывания аграрной революции, при переходе от революции аграрной, от революции буржуазно-демократической к революции пролетарской".Таким образом Сталин считал недопустимым укреплять, посредством советов, позиции рабочих и крестьян, пока не укрепились позиции уханского правительства контр-революционной буржуазии.
По поводу знаменитых тезисов Сталина, обосновывавших его уханскую политику, орган русских меньшевиков писал тогда же:
"Вряд ли можно многое возразить против существа "линии", намеченной в тезисах. По возможности не уходить из Куо-Мин-Тана (Го-мин-дана) и цепляться до последней крайности за его левое крыло и уханское правительство; "избегать решительного боя в невыгодных условиях"; не выдвигать лозунга "вся власть советам", дабы не "дать врагам китайского народа нового оружия в руки для борьбы с революцией, для создания новых легенд о том, что в Китае происходит не национальная революция, а искусственное пересаживание московской советизации", что может быть в самом деле разумнее?..". ("Социалистический Вестник", 9/151, 9/V, стр. 1).С своей стороны VIII пленум ИККИ, заседавший в конце мая 1927 года, т.-е. уже во время начавшегося разгрома рабочих и крестьянских организаций в Ухане, вынес следующее решение:
"ИККИ обращает настойчиво внимание киткомпартии на необходимость всемерного укрепления и расширения всевозможных массовых организаций рабочих и крестьяни Во всех этих организациях необходимо вести пропаганду за вхождение в Гоминдан, превращая этот последний в мощную массовую организацию революционной мелкобуржуазной демократии и рабочего класса"."Входить в Гоминдан" значило добровольно нести свою голову на бойню. Кровавый урок Шанхая прошел бесследно. Коммунисты по-прежнему превращались в загонщиков для партии буржуазных палачей, в поставщиков "рабоче-крестьянской крови" для Ван-Тин-Вея и К-о.
11. Сталинский опыт министериализма
Несмотря на опыт русской керенщины и протесты левой оппозиции, Сталин завершил свою гоминдановскую политику опытом министериализма: два коммуниста вошли в буржуазное правительство, в качестве министров труда и земледелия, -- классические посты заложников! -- с прямым поручением Коминтерна: парализовать классовую борьбу в целях сохранения единого фронта. Такие директивы неустанно давались из Москвы по телеграфу до августа 1927 года.
Послушаем, как Хитаров рисовал коммунистический "министериализм" на практике перед аудиторией делегатов XV съезда ВКП:
"Вы знаете, что два коммунистических министра сидели в правительстве", говорит Хитаров. Все дальнейшее место удалено из протоколов:
"Потом они (министры-коммунисты) вовсе перестали посещать министерство, сами не появлялись, а засадили вместо себя сотню чиновников. За все время деятельности этих министров не было издано ни одного закона, облегчающего положение рабочих и крестьян. Эта бесславная деятельность завершилась еще более бесславным, позорным концом. Эти министры заявили, что один болен, другому хочется ехать за границу и т. д., и поэтому просят освободить их. Они не вышли в отставку с политической декларацией, в которой бы заявили: -- вы контр-революционеры, вы предатели, вы изменники мы не хотим больше с вами идти. Нет. Они заявили, что один, мол, болен. Кроме того Тан-Пын-Сян написал, что он не может справиться с размерами крестьянского движения, поэтому он просит дать ему отставку. Можно ли представить себе больший позор? Министр-коммунист заявляет, что он не может справиться с крестьянским движением. А кто же может? Ясно, войска, и никто больше. Это была открытая легализация жестокого подавления крестьянского движения, предпринятого уханским правительством".Так выглядело участие коммунистов в "демократической диктатуре" рабочих и крестьян. В декабре 1927 года, когда речи и статьи Сталина были еще в памяти у всех, нельзя было печатать рассказ Хитарова, хотя последний -- из молодых да ранний! -- в заботе о собственном благополучии ни слова не говорил о московских руководителях китайского министериализма и даже Бородина называл не иначе, как "некоторым не китайским товарищем".
Тан-Пын-Сян жаловался, -- лицемерно возмущается Хитаров, -- что не может справиться с крестьянским движением. Но ведь Хитаров не мог не знать, что именно эту задачу поставил перед Тан-Пын-Сяном Сталин. Тан-Пын-Сян в конце 1926 г. приезжал за инструкциями в Москву и докладывал пленуму ИККИ, как хорошо он справился с "троцкистами", т.-е. с теми коммунистами, которые хотели выйти из Гоминдана, чтоб организовать рабочих и крестьян. Сталин посылал Тан-Пын-Сяну телеграфные предписания сдерживать крестьянское движение, чтоб не раздражать Чан-Кай-Ши и буржуазного офицерства. Одновременно Сталин обвинял оппозицию ви недооценке крестьянства.
VIII пленум вынес даже особую "Резолюцию о выступлении т.т. Троцкого и Вуйовича на пленарном заседании ИККИ". Она гласила:
"Тов. Троцкийи требовал на пленарном заседании немедленного установления двоевластия в форме советов и немедленного взятия курса на свержение правительства левого Гоминдана. Это внешне (!) ультра-левое (!!), в действительности же, оппортунистическое (!!!) требование есть не что иное, как повторение старой троцкистской позиции перепрыгивания через мелкобуржуазно-крестьянскую стадию революции".Мы видим здесь, с полной обнаженностью, в чем состоит суть борьбы с троцкизмом: в защите буржуазии от революции рабочих и крестьян.
12. Вожди и массы
Все организации рабочего класса были использованы "вождями" для того, чтобы сдерживать, тормозить, парализовать борьбу революционных масс. Вот что рассказал Хитаров:
"Съезд профсоюзов (в Ухане) откладывали со дня на день, и когда, наконец, созвали, то вовсе не попытались использовать его для организации сопротивления. Наоборот, в последний день съезда была назначена демонстрация перед зданием национального правительства для принесения своих верноподданнических чувств правительству. (Лозовский: Я их напугал там своей речью)".Лозовский не постеснялся в этот момент напомнить о себе. "Пугая" им же сбитых с толку китайских профессионалистов бойкими словечками, Лозовский умудрился на месте, в Китае, ничего не увидеть, ничего не понять, ничего не предвидеть. Вернувшись из Китая этот "вождь" писал:
"Пролетариат стал гегемоном борьбы за национальное освобождение Китая". ("Рабочий Китай", стр. 6).Это говорилось о пролетариате, голова которого была зажата в железные колодки Чан-Кай-Ши. Так морочил рабочих всего мира генеральный секретарь Профинтерна. А после разгрома китайских рабочих (при содействии всяких "генеральных секретарей") Лозовский еще издевается над китайскими профессионалистами: эти "трусы" испугались, видите ли, храбрых речей храбрейшего Лозовского. В этом маленьком эпизоде все искусство нынешних "вождей", вся их механика, вся их мораль!
Мощь революционного движения народных масс была поистине несравненной. Мы видели, что, несмотря на три года ошибок, в Шанхае можно было еще спасти положение, встретив Чан-Кай-Ши, не как освободителя, а как смертельного врага. Более того, даже после шанхайского переворота коммунисты могли еще упрочиться в провинции. Но им было приказано подчиняться "левому" Гоминдану. Хитаров дает описание одного из ярких эпизодов второй контр-революции, произведенной левым Гоминданом:
"Переворот в Хунани был произведен 21-22 маяи переворот произошел при просто невероятных обстоятельствах. Войск в Чанше было 1.700 человек, а крестьян, в большинстве вооруженных и собранных в боевые отряды вокруг Чанши, было 20 тысяч. Несмотря на это, этой офицерне удалось захватить власть, расстрелять весь крестьянский актив, разогнать все революционные организации, утвердить свою диктатуру только из-за трусливой нерешительной, соглашательской политики вождей в Чанше и в Ухане. Крестьяне, когда узнали о перевороте в Чанше, начали готовиться, начали собираться вокруг Чанши для того, чтобы идти походом на Чаншу. Поход этот был назначен на 31 мая. Крестьяне начали усиленно подтягивать свои отряды к Чанше. Было ясно, что они город займут без большого труда. Но тут пришло письмо от ЦК киткомпартии, в котором Чен-Ду-Сю писал, что, мол, избегайте открытого конфликта, переносите вопрос в Ухан. На основании этого письма провинциальный комитет разослал крестьянским отрядам приказ отступить, не наступать больше; но до двух отрядов этот приказ не дошел. Два крестьянских отряда пошли на Ченшу и были там истреблены солдатами". (Стр. 34 протоколов).Так же приблизительно дело шло и в остальных провинциях. Под наблюдением Бородина -- "Бородин бодрствует!" -- китайские коммунисты строго выполняли директиву Сталина: не рвать с левым Гоминданом, призванным вождем демократической революции. Капитуляция в Чанше произошла 31 мая, т.-е. через несколько дней после решений VIII пленума ИККИ и в полном соответствии с этими решениями.
Вожди делали поистине все, чтоб погубить дело масс!
В той же своей речи Хитаров заявил:
"Я считаю своей обязанностью заявить, что, несмотря на то, что киткомпартия в течение долгого времени совершала неслыханные оппортунистические ошибкии не приходится винить в этом нашу партийную массу в Китаеи По моему глубокому убеждению (я видел много секций Коминтерна), нет другой такой секции, которая была бы так предана делу коммунизма, так храбро сражалась за наше дело, как китайские коммунисты. Нет других таких храбрых коммунистов, как китайские товарищи". (Стр. 36 протоколов).Несомненно, китайские революционные рабочие и крестьяне обнаружили исключительное самоотвержение в борьбе. Их, и вместе с ними революцию, погубило оппортунистическое руководство. Не то, которое находилось в Кантоне, Шанхае и Ухане, а то, которое командовало из Москвы. Таков будет приговор истории!
13. Кантонское восстание
7 августа 1927 года экстренная конференция китайской компартии осуждает, по предписанию из Москвы, оппортунистическую политику своего руководства, т.-е. все свое прошлое, и постановляет: готовиться к вооруженному восстанию. Специальные эмиссары Сталина имеют своей задачей к моменту XV съезда ВКП(б) подготовить восстание в Кантоне, чтобы перекрыть физический разгром русской оппозиции политическим торжеством сталинской тактики в Китае.
На убывающей волне, когда в городских массах уже воцарялась депрессия, было наспех организовано в Кантоне "советское" восстание, героическое по поведению рабочих, преступное по авантюризму руководства. Известие о новом разгроме кантонского пролетариата прибыло как раз к моменту XV съезда. Таким образом Сталин громил большевиков-ленинцев одновременно с тем, как его вчерашний союзник Чан-Кай-Ши громил китайских коммунистов.
Надо было подводить новые итоги, т.-е. снова перелагать ответственность на исполнителей. 7 февраля 1928 г. "Правда" писала:
"Провинциальные войска дружно боролись с красным Кантоном, и в этом сказался крупнейший и старейший недостаток китайской компартии, а именно недостаточная политическая работа для разложения реакционных армий"."Старейший недостаток!". Значит задачей китайской компартии являлось разложение войск Гоминдана? С каких это пор?
25 февраля 1927 года, за полтора месяца до разгрома Шанхая, центральный орган Коминтерна писал:
"Китайская компартия и сознательные китайские рабочие ни в коем случае не должны вести такую тактику, которая бы дезорганизовала революционные армии из-за того, что там в значительной мере сильно влияние буржуазиии". ("К. И.", февр. 25, 1927 г., стр. 19).
А вот что Сталин говорил -- и на все лады повторял -- на пленуме ИККИ, 24 мая 1927 г.:
"В Китае не безоружный народ стоит против войск старого правительства, а вооруженный народ в лице его революционной армии. В Китае вооруженная революция борется против вооруженной контр-революции".Летом и осенью 1927 г. войска Гоминдана изображались, как вооруженный народ. А когда эти войска разгромили восстание в Кантоне, "Правда" объявила "старейшим (!) недостатком" китайских коммунистов неумение разлагать "реакционные армии", те самые, которые накануне еще провозглашались "революционным народом".
Постыдные жонглеры! Видано ли было когда-либо что-либо подобное в среде действительных революционеров?
14. Период путчизма
IX пленум ИККИ заседал в феврале 1928 г., менее, чем через два месяца после кантонского восстания. Как он оценил обстановку? Вот точные слова его резолюции:
"ИККИ вменяет всем секциям КИ в обязанность бороться против клеветы со стороны соц.-демократии и троцкистов, утверждающих, что китайская революция ликвидирована".Какие вероломные и вместе жалкие увертки! Социал-демократия считает на самом деле, что победа Чан-Кай-Ши есть победа национальной революции (на эту же позицию сбился и путаник -- Урбанс). Левая оппозиция считала, что победа Чан-Кай-Ши есть поражение национальной революции.
Оппозиция никогда не говорила и не могла говорить, будто ликвидирована китайская революция вообще. Ликвидирована, запутана, обманута и разгромлена "лишь" Вторая китайская революция (1925 -- 1927 г.г.). Достаточно с господ вождей и этого!
Мы утверждали с осени 1927 года, что в Китае предстоит период отлива, отступления пролетариата, торжества контр-революции.
Какова была позиция Сталина?
7 февраля 1928 г. "Правда" писала:
"Компартия Китая держит курс на вооруженное восстание. Вся обстановка в Китае говорит за то, что этот курс правилени Опыт показывает, что китайская компартия должна сосредоточить на задаче повседневной, повсеместной тщательной подготовки вооруженного восстания все свои усилия".IX пленум ИККИ, с двусмысленными канцелярскими оговорками насчет путчизма, подтвердил эту авантюристскую линию. Задача таких оговорочек известна: создать лазейки для "вождей" на случай нового отступления.
Преступно-легкомысленная резолюция IX пленума в Китае означала: новые авантюры, вспышкопускательство, отрыв от масс, утерю позиций, сжигание лучших революционных элементов в огне авантюризма, деморализацию остатков партии. Весь период между конференцией китайской партии 7 августа 1927 года и VI конгрессом Коминтерна 8 июля 1928 г. проникнут насквозь теорией и практикой путчизма. Так сталинское руководство добивало китайскую революцию и компартию.
Только к VI конгрессу руководство Коминтерна признало, что:
"кантонское восстание объективно было уже "арьергардным боем" отступающей революции". ("Правда", 27 июля 1928 г.)."Объективно"! А субъективно?, т.-е. в сознании его инициаторов-вождей? Таково замаскированное признание авантюристского характера кантонского восстания. Так или иначе, через год после оппозиции и, что еще важнее, после ряда тяжких поражений, Коминтерн признал, что Вторая китайская революция закончилась вместе с ее уханским периодом, и что авантюризмом ее оживить нельзя. На VI конгрессе китайский делегат Чжан-фи-юн докладывал:
"Поражение кантонского восстания нанесло еще более тяжелый удар китайскому пролетариату. Первый этап революции, таким образом, закончился рядом поражений. В промышленных центрах чувствуется депрессия в рабочем движении". ("Правда", 17 июля 1928 г., # 164).Факты -- упрямая вещь! Это должен был признать и VI конгресс. Лозунг вооруженного восстания был снят. Единственное, что осталось, это название Второй китайской революции (1925-27 г.г.) "первым этапом", который неопределенным периодом отделен от будущего, второго этапа. Это была терминологическая попытка спасти частицу престижа.
15. После VI конгресса
Делегат китайской компартии Су говорил на XVI съезда ВКП(б):
"Только ренегаты-троцкисты и китайские чандусисты говорят о том, что китайская национальная буржуазия имеет перспективы самостоятельного (?) развития (?) и стабилизации (?)".Оставим в стороне ругательства: эти несчастные люди не сидели бы в пансионе Люкса, еслиб не ругались по адресу оппозиции. Это их единственный ресурс. Тан-Пын-Сян точно также громил "троцкистов" на VII пленуме ИККИ, прежде, чем перешел к врагам. Курьезной по обнаженному бесстыдству является попытка подкинуть нам, левым коммунистам, идеализацию китайской "национальной буржуазии" и ее "самостоятельного развития". Агенты Сталина, как и их руководитель, бранятся, потому что период, протекший после VI конгресса, снова обнаружил их полную неспособность понять изменение обстановки и направление ее дальнейшего развития.
После кантонского разгрома, когда ИККИ, в феврале 1928 г., устанавливал курс на вооруженное восстание, мы в противовес этому заявляли: сейчас ситуация будет изменяться в прямо противоположном направлении; рабочие массы будут временно отходить от политики; партия будет ослабевать, -- что не исключает продолжения крестьянских восстаний. Ослабление войны генералов, как и ослабление стачек и восстаний пролетариата неизбежно поведет тем временем к некоторому восстановлению элементарных процессов экономической жизни в стране, а, следовательно, к некоторому, хотя бы и очень слабому, торгово-промышленному подъему. Этот последний возродит стачечную борьбу рабочих и позволит компартии, при условии правильной тактики, снова восстановить свои связи и свое влияние, чтобы затем, уже на более высокой стадии, восстание пролетариата могло сомкнуться с крестьянской войной. В этом состояло так называемое наше "ликвидаторство".
Что же, помимо ругательств, говорил Су о положении в Китае за последние два года? Прежде всего он констатировал задним числом:
"В китайской промышленности и торговле наблюдалось некоторое оживление в 1928 г.".И далее:
"В 1928 году бастовало 400.000 человек, в 1929 году число бастующих уже достигло 750.000 человек. В первую половину 1930 года рабочее движение еще более усилилось по темпу развития и по содержанию".Разумеется, к цифрам Коминтерна, в том числе и к цифрам Су, мы вынуждены относиться с величайшей осторожностью. Но, независимо от возможных преувеличений в цифрах, изложение Су целиком подтверждает наш прогноз конца 1927 года и начала 1928 года.
К несчастью, руководство ИККИ и киткомпартии исходило из прямо противоположного прогноза. Лозунг вооруженного восстания был снят только на VI конгрессе, т.-е. в середине 1928 года. Но кроме этого чисто негативного решения, партия никакой новой ориентировки не получила. С возможностью экономического оживления она не считалась. Стачечное движение шло в значительной мере помимо нее.
Можно ли хоть на минуту сомневаться в том, что еслиб руководство Коминтерна не занималось нелепыми обвинениями оппозиции в ликвидаторстве, а вместе с нами своевременно поняло бы обстановку, киткомпартия была бы сейчас значительно сильнее, прежде всего в профсоюзном движении? Напомним, что во время высшего подъема Второй революции, в первой половине 1927 года, под влиянием компартии числилось 2.800.000 профессионально организованных рабочих. В настоящее время их, по словам Су, числится около 60.000. Это на весь Китай!
И вот эти злополучные, запутавшиеся в конец, наделавшие страшных бед "вожди" говорят о "ренегатах-троцкистах" и думают, что этой бранью они могут поправить дело. Такова школа Сталина! Таковы ее плоды!
16. Советы и классовый характер революции
Какова же, по Сталину, роль советов в китайской революции? Какое им отведено место в чередовании ее этапов? С господством какого класса они связаны?
В период северного похода, как и в уханский период мы слышали от Сталина, что советы могут создаваться лишь после завершения буржуазно-демократической революции, лишь у преддверия революции пролетарской. Именно поэтому Политбюро, вслед за Сталиным, упорно отвергало лозунг советов, выдвигавшийся оппозицией:
"Лозунг советов означает не что иное, как перепрыгивание через стадию буржуазно-демократической революции непосредственно и организации власти пролетариата". (Из письменного ответа Политбюро на тезисы оппозиции, апрель 1927 г.).24 мая, после переворота в Шанхае и в дни уханского переворота, Сталин так доказывал несовместимость советов с буржуазно-демократическим переворотом:
"Но рабочие на этом не остановятся при советах рабочих депутатов. Они скажут коммунистам -- и они будут правы: если мы -- советы, а советы являются органами власти, то нельзя ли потеснить буржуазию и "немножечко" ее экспроприировать. Коммунисты будут пустыми болтунами, если они не станут на путь экспроприации буржуазии при наличии советов рабочих и крестьянских депутатов. Можно ли и нужно ли становиться на этот путь теперь, на данной фазе революции? Нет, не нужно".А что же станет при переходе к пролетарской революции с Гоминданом? У Сталина все было обдумано. В уже цитированной нами беседе со студентами (13 мая 1927 года) Сталин отвечал:
"Я думаю, что в период образования советов рабочих и крестьянских депутатов в Китае и подготовки китайского Октября, киткомпартии придется заменить нынешний блок внутри Гоминдана блоком вне Гоминдана".Наш великий стратег все предусмотрел, -- решительно все, кроме классовой борьбы. Даже на предмет перехода к пролетарской революции Сталин заботливо снабдил китайскую киткомпартию союзником: все тем же Гоминданом. Для совершения социалистической революции коммунистам разрешалось лишь выступить из рядов Гоминдана, отнюдь не разрывая, однако, блока с ним. Как известно, союз с буржуазией есть лучшее условие для подготовки "китайского Октября". И все это именуется ленинизмоми
Так или иначе, но в 1925-27 г.г. Сталин ставил вопрос о советах очень категорически, связывая создание советов с немедленной социалистической экспроприацией буржуазии. Правда, ему этот "радикализм" нужен был тогда не для защиты экспроприации буржуазии, а, наоборот, для защиты буржуазии от экспроприации. Но принципиальная постановка вопроса была во всяком случае ясна: советы могут быть только и исключительно органами социалистической революции. Такова была позиция Политбюро ВКП, такова была позиция ИККИ.
Но вот в конце 1927 г. произведено было в Кантоне восстание, которому придан был советский характер. У власти оказались коммунисты. Они декретировали меры чисто социалистического характера (национализацию земли, банков, домов, промышленных предприятий и пр.). Казалось бы, перед нами пролетарский переворот? Не тут-то было. В феврале 1928 г. IX пленум ИККИ подводит итоги кантонскому восстанию. И что же оказывается?
"Текущий период китайской революции есть период буржуазно-демократической революции, которая не завершенаи Тенденция к перепрыгиванию через буржуазно-демократический этап революции при одновременной оценке революции, как революции "перманентной" есть ошибка, аналогичная той, которую допускал Троцкий в 1905 году".Но ведь десять месяцев перед тем (апрель 1927 года) Политбюро заявляло, что самый лозунг советов (не троцкизм, а лозунг советов!) означает недопустимое перепрыгивание через буржуазно-демократическую стадию. Теперь же, когда, за полным исчерпанием всех варьянтов Гоминдана, пришлось санкционировать лозунг советов, нам заявляют, что связывать с этим лозунгом пролетарскую диктатуру могут только троцкисты. Так обнаруживается, что Сталин в течение 1925-27 г.г. были "троцкистом", хотя и с другой стороны.
Правда, и программа Коминтерна совершила в этом вопросе решительный поворот. В числе главнейших задач в колониальных странах программа называет: "установление демократической диктатуры пролетариата и крестьянства на основе советов". Поистине, чудеса! То, что вчера было несовместимо с демократической революцией, сегодня провозглашается ее основой. Тщетно вы искали бы каких-либо теоретических пояснений к этому самовыворачиванию наизнанку. Все делается в строго административном порядке.
В каком же случае Сталин был неправ? Тогда ли, когда объявлял советы несовместимыми с демократической революцией, или тогда, когда объявлял советы основой демократической революции? В обоих случаях. Ибо Сталин совершенно не понимает, что такое демократическая диктатура, что такое диктатура пролетариата, каково их взаимоотношение, и какую роль при этом играют советы.
Он это снова как нельзя лучше обнаружил, хоть и в немногих словах, на XVI съезде ВКП(б).
17. Китайский вопрос на XVI Съезде ВКП
В своем десятичасовом докладе Сталин, при всем желании, не мог совершенно обойти вопрос о китайской революции. Он посвятил этому вопросу ровным счетом пять фраз. Но каких? Поистине, "многое в немногом", как говорили латиняне. Желая обойти все острые углы, воздержаться от рискованных обобщений и, тем более, от конкретных прогнозов, Сталин в пяти фразах умудрился сделать все ошибки, какие вообще еще оставались в его распоряжении.
"Было бы смешно думать, -- говорил Сталин, -- что эти бесчинства империалистов пройдут им даром. Китайские рабочие и крестьяне уже ответили на них созданием советов и красной армии. Говорят, что там уже образовалось советское правительство. Я думаю, что если это верно, то в этом нет ничего удивительного. Не может быть сомнения, что только советы могут спасти Китай от окончательного развала и обнищания". ("Правда", 29 июня 1930 года)."Было бы смешно думать". Вот основа всех дальнейших заключений. Если бы бесчинства империалистов порождали неизбежно ответ в виде советов и красной армии, то каким же это образом империализм все еще существует на свете?
"Говорят, что там уже образовалось советское правительство". Что значит: "говорят"? Кто говорит? И главное: что говорит по этому поводу китайская компартия? Ведь она входит в Коминтерн, и ее представитель выступал на съезде. Значит "советское правительство" образовалось в Китае помимо компартии и без ее ведома? Кто же руководит этим правительством? Кто входит в его состав? Какая партия стоит у власти? Сталин не только не дает ответа, но даже не ставит самого вопроса.
"Я думаю, что, если (!) это верно, то (!) в этом нет ничего удивительного". Нет ничего удивительного в том, что в Китае образовалось советское правительство, о котором ничего не знает китайская компартия, и о политической физиономии которого ничего не может сообщить самый высокий руководитель китайской революции. Что же тогда вообще удивительного еще осталось на свете?
"Не может быть сомнения, что только советы могут спасти Китай от окончательного развала и обнищания". Какие советы? Мы видали до сих пор разные советы: церетелевские, отто-бауэровские, шейдемановские, с одной стороны, большевистские, с другой. Церетелевские советы не могли спасти Россию от развала и обнищания. Наоборот, вся их политика направлена была на то, чтоб превратить Россию в колонию Антанты. Только большевики превратили советы в орудие освобождения трудящихся масс. О каких же советах речь идет в Китае? Если об них ничего не может сказать китайская коммунистическая партия, значит она не руководит ими. Кто же тогда стоит во главе их? Помимо коммунистов встать во главе советов и образовать советское правительство могут только случайные, промежуточные элементы, люди "третьей партии", словом, осколки Гоминдана второго и третьего сорта.
Еще вчера Сталин считал, что "было бы смешно думать" об образовании советов в Китае до завершения демократической революции. Теперь он, по-видимому, считает, если его пять фраз вообще имеют какой-либо смысл, что в демократической революции советы могут спасти страну и без руководства коммунистов.
Говорить о советском правительстве, не говоря о диктатуре пролетариата, значит обманывать рабочих и помогать буржуазии обманывать крестьян. Но говорить о диктатуре пролетариата, не говоря о руководящей роли коммунистической партии, значит опять-таки превращать лозунг диктатуры в ловушку для пролетариата. Китайская компартия сейчас, однако, чрезвычайно слаба. Число ее членов из рабочих определяется в несколько тысяч человек. Полсотни тысяч рабочих входят в красные профессиональные союзы. В этих условиях говорить о диктатуре пролетариата, как о сегодняшней задаче, явно немыслимо. С другой стороны, в Южном Китае развертывается широкое крестьянское движение, в котором принимают участие партизанские отряды. Влияние Октябрьской революции, несмотря на годы эпигонского руководства, все еще так велико в Китае, что крестьяне называют свое движение "советским", а свои партизанские отряды -- "красной армией". Это еще раз показывает глубину сталинского филистерства в тот период, когда он, восставая против советов, говорил, что не надо отпугивать китайские народные массы "искусственной советизацией". Отпугнуть этим можно было Чан-Кай-Ши, но не рабочих и не крестьян, для которых советы стали после 1917 г. символом освобождения. Китайские крестьяне вносят, разумеется, в лозунг советов немало иллюзий. Им это простительно. Но простительно ли это руководящим хвостистам, которые ограничиваются трусливым и туманным обобщением иллюзий китайского крестьянства, не разъясняя пролетариату действительного смысла событий?
"Нет ничего удивительного", говорит Сталин, если китайские крестьяне, без участия промышленных центров и без руководства компартии, создали советское правительство. Мы же говорим, что возникновение советского правительства в таких условиях совершенно невозможно. Не только большевистское, но и церетелевское правительство или полуправительство советов могло возникнуть только на городской основе. Думать, что крестьянство способно самостоятельно создать свое советское правительство, значит верить в чудеса. Таким же чудом было бы создание крестьянской Красной армии. Крестьянская партизанщина играла в русской революции большую революционную роль, но при наличии центров пролетарской диктатуры и централизованной пролетарской Красной Армии. При слабости китайского рабочего движения в настоящий момент и при еще большей слабости компартии, о диктатуре пролетариата, как о задаче дня в Китае, говорить трудно. Вот почему Сталин, плывя в хвосте крестьянских восстаний, вынужден, вопреки всем своим прежним заявлениям, сочетать крестьянские советы и крестьянскую Красную армию с буржуазно-демократической диктатурой. Руководство этой диктатурой, которое не под силу компартии, подкидывается какой-то другой политической партии, какому-то революционному иксу. Так как Сталин помешал китайским рабочим и крестьянам довести их борьбу до диктатуры пролетариата, то теперь кто-то должен помочь Сталину, взяв в свои руки советское правительство, как орган буржуазно-демократической диктатуры. В обоснование этой новой перспективы приводится в пяти фразах пять аргументов. Вот они: 1) "Было бы смешно думать"; 2) "говорят"; 3) "если это верно"; 4) "в этом нет ничего удивительного"; 5) "не может быть сомнения". Вот она административная аргументация во всей своей силе и красоте!
Мы предупреждаем: расплачиваться за всю эту позорную стряпню придется снова китайскому пролетариату.
18. Характер "ошибок" Сталина
Есть ошибки и ошибки. Могут быть в разных областях человеческой мысли очень крупные ошибки, которые вытекают из необследовательности предмета, из недостаточности фактических сведений, из слишком большой сложности подлежащих учету факторов и пр. Сюда относятся, скажем, ошибки метеорологов в предсказании погоды, являющиеся типическими для целого ряда ошибок и в области политики. Однако, ошибка ученого и находчивого метеоролога часто бывает полезнее для науки, чем догадка эмпирика, хотя бы случайно и подтвержденная фактами. Но что сказать об ученом географе, о руководителе полярных исследований, который исходил бы из того, что земля стоит на трех китах? Между тем ошибки Сталина относятся почти сплошь к этой последней категории. Никогда не возвышаясь до марксизма, как метода, пользуясь теми или другими "марксистообразными" формулами в порядке ритуала, Сталин в своих практических действиях исходит из самых грубых эмпирических предрассудков. Но такова диалектика процесса: эти предрассудки стали главной силой Сталина в период революционного сползания. Именно они позволяли ему выполнять роль, которой он субъективно не хотел. Отяжелевшая бюрократия, отслаивавшаяся от революционного класса, завоевавшего власть, ухватилась именно за эмпиризм Сталина, за его делячество, за его совершенный цинизм в области принципов, чтоб сделать его своим вождем и чтоб создать легенду Сталина, которая есть праздничная легенда самой бюрократии. Этим и объясняется, как и почему, крепкий, но совершенно посредственный человек, остававшийся на третьих и четвертых ролях в годы подъема революции, оказался призван играть первую роль в годы ее отлива, в годы стабилизации мировой буржуазии, возрождения социал-демократии, ослабления Коминтерна и консервативного перерождения широчайших кругов советской бюрократии.
Французы говорят про человека: у него есть пороки его достоинств. Про Сталина можно сказать: у него оказались преимущества его пороков. Зубчатые колеса классовой борьбы подхватили его за его теоретическую ограниченность, политическое приспособленчество, моральную неразборчивость, словом, за его пороки, как пролетарского революционера, чтоб сделать его государственным человеком периода мелко-буржуазной эмансипации от Октября, от марксизма, от большевизма.
Китайская революция явилась проверкой новой сталинской роли -- методом от обратного. Завоевав власть в СССР при помощи отталкивавшихся от международной революции слоев и при косвенной, но очень действительной поддержке враждебных классов, Сталин стал автоматически вождем Коминтерна и тем самым -- руководителем китайской революции. Пассивный герой закулисной аппаратной механики должен был показать свои методы и качества на событиях великого революционного прилива. В этом трагический парадокс сталинской роли в Китае. Подчиняя китайских рабочих буржуазии, тормозя аграрное движение, поддерживая реакционных генералов, разоружая рабочих, препятствуя возникновение советов и ликвидируя возникшие, Сталин выполнил до конца ту историческую роль, которую Церетели лишь пытался выполнить в России. Разница в том, что Церетели действовал на открытой арене, имея против себя большевиков, -- и ему пришлось немедленно и на месте понести ответственность за попытку выдать буржуазии связанный и обманутый пролетариат. Сталин же действовал в Китае, главным образом, из-за кулис, защищенный могущественным аппаратом и прикрытый знаменем большевизма. Церетели опирался на репрессии буржуазной власти против большевиков. Сталин сам применял эти репрессии против большевиков-ленинцев (оппозиции). Репрессии буржуазии разбивались о волну подъема. Репрессии Сталина питались волной отлива. Вот почему Сталин получил возможность довести опыт чисто меньшевистской политики в китайской революции до конца, т.-е. до наиболее трагической из катастроф.
А как же быть с нынешним левым пароксизмом сталинской политики? Видеть в этом эпизоде -- а левый зигзаг, при всей своей значительности, войдет в историю все-таки, как эпизод -- противоречие со сказанным выше могут только совсем близорукие люди, чуждые понимания диалектики человеческого сознания в связи с диалектикой исторического процесса. Сползание революции, как и ее подъем не совершаются по прямой линии. Эмпирический вождь сползания -- "ты думаешь, что двигаешь, а двигают тебя" (Гете) -- не мог в известный момент не испугаться той пропасти социальной измены, к самому краю которой его подпихнули в 1926-27 г.г. его собственные качества, использованные полувраждебными и враждебными пролетариату силами. А так как перерождение аппарата есть неравномерный процесс, в массах же революционные тенденции сильны, то для поворота влево, от края термидорианской пропасти, точки опоры и резервные силы имелись налицо готовыми. Поворот принял характер панического скачка, именно потому, что эмпирик ничего не предвидел, пока не подошел к краю обрыва. Идеология скачка влево была подготовлена левой оппозицией, -- оставалось только использовать ее работу, кусочками и осколками, как подобает эмпирику. Но острый пароксизм левизны не меняет ни основных процессов эволюции бюрократии, ни природы самого Сталина.
Отсутствие у Сталина теоретической подготовки, широкого кругозора и творческого воображения, -- тех черт, без которых не может быть самостоятельной работы большого масштаба, -- вполне объясняет, почему Ленин, ценивший Сталина, в качестве практического помощника, рекомендовал, однако, партии снять его с поста генерального секретаря, когда выяснилось, что этот пост может приобресть самостоятельное значение. Политического вождя Ленин не видел в Сталине никогда.
Предоставленный самому себе Сталин во всех больших вопросах всегда и неизменно занимал оппортунистическую позицию. Если у Сталина не было с Лениным сколько-нибудь значительных теоретических или политических конфликтов, как у Бухарина, Каменева, Зиновьева, даже Рыкова, то это потому, что Сталин никогда за свои принципиальные взгляды не держался и во всех случаях, когда надвигались серьезные разногласия, попросту умолкал, отходил в сторону и выжидал. Зато практические, организационно-моральные конфликты у Ленина со Сталиным бывали очень часто, иногда очень острые, именно из-за тех сталинских качеств, которые Ленин так осторожно по форме, но так беспощадно по существу характеризует в своем "Завещании".
Ко всему сказанному надо присовокупить то обстоятельство, что Ленин работал рука об руку с группой сотрудников, из которых каждый вносил в работу знания, личную инициативу, определенные дарования. Сталин окружен, особенно после ликвидации правой группы, совершенными посредственностями, лишенными интернационального кругозора и неспособными составить себе самостоятельное мнение ни по одному вопросу мирового рабочего движения.
Между тем значение аппарата выросло со времени Ленина неизмеримо. Руководство Сталина в китайской революции и есть плод сочетания теоретической, политической и национальной ограниченности с грандиозным аппаратным могуществом. Сталин доказал, что учиться он неспособен. Его пять фраз о Китае на XVI конгрессе проникнуты насквозь тем же органическим оппортунизмом, который руководил политикой Сталина на всех прежних этапах борьбы китайского народа. Могильщик Второй китайской революции готовится, на наших глазах, погубить третью китайскую революцию в зародыше.
Л. Троцкий.
Принкипо, 26 августа 1930 г.Письмо тов. Чен-Ду-Сю ко всем членам китайской коммунистической партии
С большим запозданием мы получили в английском переводе Открытое письмо, с которым тов. Чен-Ду-Сю обратился к членам китайской компартии 10 декабря 1929 года.
Письмо это представляет в высшей степени важный политический документ, совершенно незаменимый для понимания политики Коминтерна в Китае и причин поражения китайской революции. Тов. Чен является основателем китайской коммунистической партии. Он был ее признанным руководителем до осени 1927 года, когда он подвергся исключению, в качестве искупительной жертвы за политику Сталина -- Бухарина. Зиновьев, Бухарин и другие ответственные работники Коминтерна не раз высказывались с большим уважением о тов. Чен-Ду-Сю, о его серьезной марксистской подготовке и глубокой преданности делу пролетариата. Что касается левой оппозиции, то ее представителям пришлось в течение нескольких лет вести непримиримую борьбу против политики тов. Чен. Мы при этом, однако, ни на минуту не забывали о том, что политика Чена есть политика Коминтерна, т.-е. сперва Зиновьева -- Сталина, затем Сталина -- Бухарина. Если мы в чем обвиняли тов. Чена, то именно в том, что он подчинялся навязанной ему из Москвы гибельной политике.
Тов. Чен отказался прикрыть собою ошибки московского руководства. Именно поэтому он был исключен из партии и объявлен, как полагается, ренегатом. Чен-Ду-Сю подверг после этого пересмотру всю политику руководства китайской компартии и Коминтерна и пришел к признанию полной правильности анализа, критики и прогноза левой оппозиции. Этим вопросам посвящено его письмо. Ввиду обширных размеров последнего мы вынуждены, к сожалению, привести его в извлечениях.
* * *
"С того времени, как я последовал призыву организовать китайскую коммунистическую партию в 1920 году, я искренно выполнял в дальнейшем оппортунистическую политику лидеров Интернационала, Сталина, Зиновьева, Бухарина и других, которая привела китайскую революцию к постыдному и ужасному поражению. Хотя я тяжко работал день и ночь, однако, мои ошибки перевешивают мои заслуги. Я отнюдь не хочу подражать лицемерной исповеди некоторых древних китайских императоров, провозглашавших: "Я один ответствен за все грехи народа", -- нет, я не собираюсь брать на свои плечи все ошибки, приведшие к поражению; с другой стороны, однако, я считаю постыдным поведение тех ответственных товарищей, которые критикуют прошлые ошибки оппортунизма только для того, чтоб исключить из них себя самихи
"Я категорически признаю, что объективные причины поражения прошлой китайской революции имеют второстепенное значение, и что главной причиной поражения являются ошибки оппортунизма, т.-е. ложность всей нашей политики по отношению к буржуазному Гоминдануи".
В дальнейшем тов. Чен рассказывает, как после основания партии началось систематическое давление на нее со стороны Коминтерна в том направлении, чтобы заставить ее вступить в ряды Гоминдана. В таком смысле действовал сперва представитель Интернационала молодежи Далин. После него прибыл делегат Коминтерна Маринг, который с особой энергией добивался вхождения компартии в Гоминдан. "Он настойчиво поддерживал ту мысль, -- говорит тов. Чен, -- что Гоминдан не является партией буржуазии, но является объединенной партией разных классов, и что пролетарская партия должна вступить в ряды Гоминдана, чтобы воздействовать на него и толкать в сторону революции. В то время все пять членов ЦК китайской коммунистической партии, Ли-Шу-Чанг, Чан-Чи-Ли, Цсай-Хо-Сун, Кан-Чиун-Ю и я единодушно сопротивлялись этому предложению. Наш главный довод был таков: соединиться с Гоминданом значит смешать организации разных классов и отказаться от независимой политики. Под конец делегат III Интернационала (Маринг) поставил нам вопрос, намерена ли китайская партия повиноваться резолюции Коминтерна". После этого руководителям молодой компартии не оставалось ничего другого, как подчиниться.
Сун-Ят-Сен, столь не критически идеализированный эпигонами, в частности Радеком, говорил делегату Коминтерна: "Поскольку китайская компартия присоединилась к Гоминдану, она должна подчиняться дисциплине его и не смеет открыто критиковать Гоминдан. Если коммунисты откажут в повиновении, я должен буду исключить их из Гоминдана. Если Советская Россия станет на сторону китайской коммунистической партии, я должен буду выступить против Советской России".
"После этого, -- рассказывает Чен, -- делегат Интернационала Маринг, вернулся назад в Москву с большим разочарованием. Его преемник Бородин прибыл с большой материальной помощью для Гоминдана. В результате этого Гоминдан совершил свою реорганизацию в 1924 году и принял политику сближения с Россией".
"Около этого времени китайская коммунистическая партия отнюдь не была сильно окрашена оппортунизмом". Партия руководила стачками, вела агитацию и сближалась с массами. Но в дальнейшем она уже на каждом шагу встречала запреты и препятствия со стороны Гоминдана. Конфликты на этой почве побуждали тов. Чена ставить вопрос о разрыве с Гоминданом. Представитель Коминтерна Бородин решительно сопротивлялся этому. К Бородину присоединились и другие члены Центрального Комитета. Так партия постепенно втягивалась в политику перманентной коалиции с буржуазией.
20 марта 1926 г. Чан-Кай-Ши совершил переворот в Кантоне. "Произведя широкие аресты среди коммунистов, разоружив гвардейцев стачечного комитета Кантона и Гонконга, охрану делегации Советской России (большинство членов этой делегации были членами ЦК ВКП), охрану советских советников, Центральный Комитет Гоминдана вынудил все коммунистические элементы покинуть руководящие учреждения Гоминдана, запретил критику сун-ят-сенизма коммунистами и постановил, чтоб списки всех лиц, вступающих в коммунистическую партию предъявлялись Гоминдану. Все это было принято". Списки пригодились впоследствии палачам.
Прибавим, что советская делегация, находившаяся под председательством Бубнова, нынешнего Наркомпросса, обвинила китайских коммунистов в чрезмерной левизне, вызывающей "законное" раздражение Чан-Кай-Ши. По докладу Бубнова ЦК ВКП одобрил заключенное соглашение, т.-е. фактически скрепил первый государственный переворот Чан-Кай-Ши.
ЦК китайской компартии пытался все же на первых порах создать свою независимую военную силу; с этой целью один из членов ЦК отправился к Бородину за содействием. "Но последний не согласился с нами и напрягал все свои силы для постоянного усиления Чан-Кай-Ши. Он с особой настойчивостью призывал нас напрячь все наши усилия для поддержания военной диктатуры Чан-Кай-Ши, для усиления кантонского правительства и для проведения северного похода". Бородин отказал в выдаче 5.000 винтовок для вооружения крестьян в Гуандуне (провинция Кантона), так как, по его словам, это могло бы "вызвать подозрения Гоминдана и могло бы противопоставить крестьян Гоминдану". Это был наиболее критический период, справедливо говорит Чен-Ду-Сю. "Конкретно говоря, это был период, когда буржуазный Гоминдан полностью заставил пролетариат следовать за его руководствоми Делегат Коминтерна открыто сказал: нынешний период таков, что коммунисты должны выполнять работу кули для Гоминдана".
Эти слова надо запомнить, -- прибавим мы от себя. Каждый коммунист должен их запомнить. Их следовало бы выгравировать на кое-каких лбах. Бородин был только агентом Сталина. Философия Бородина есть философия Сталина. Запомним крепко: Сталин превратил китайских рабочих в политических кули буржуазии.
Дальше следуют новые попытки китайских коммунистов порвать с Гоминданом. Решительные запрещения Бородина. Бешенные статьи московской "Правды" против сторонников разрыва с буржуазией. В Китай направляется заведующий Восточным бюро со специальным заданием: поддержать господство Гоминдана над пролетариатом.
Северный поход развивается, Чан-Кай-Ши приближается к Шанхаю. Перед этим в Шанхае происходит восстание. Встает вопрос о власти. Успешное восстание должно неизбежно передать ее рабочим. Но члены Дальневосточного бюро Коминтерна, находившиеся в Шанхае, заявили, что "если шанхайское восстание победит, правительственная власть должна принадлежать буржуазии". (Кстати: не Лозовский ли был непосредственным вдохновителем этого Бюро?).
После шанхайского переворота члены ЦК киткомпартии отправились в Ханькоу к Бородину за инструкциями. Его ответ был таков: "Национальное правительство находится в настоящее время в Ухане, так что все важные проблемы должны разрешаться в Ухане". Для сталинской бюрократии шанхайский переворот был маленьким диссонансом в музыке коалиции. "В это самое время, продолжает тов. Чен, Коминтерн телеграфировал нам свои инструкции: скрыть и схоронить все оружие рабочих, дабы избежать военного конфликта между рабочими и Чан-Кай-Шии Читая эту телеграмму Ло-Ий-Нунг был очень возмущен, и разорвал ее на куски". Но и на этот раз ЦК компартии подчинился московской директиве.
В Ханькоу повторяется то, что было в Кантоне и Шанхае. 21 мая происходит контр-революционный переворот в Чанша (в Хунани). Чен-Ду-Сю дважды выдвигает предложение порвать с Гоминданом. Другие члены ЦК колеблются. "Я обратился за советом к Бородину. Он сказал: я вполне согласен с вашей мыслью, но я знаю, что Москва никогда не позволит этого". Убийственное показание! Бородин, верный агент Сталина, убеждается, наконец, на месте в том, что рабочие не могут быть дальше в одной партии со своими палачами. Он согласен, что необходимо порвать с Гоминданом. Но он знает, что "Москва никогда не позволит этого". Убийственное признание!
Беседа Чена с Бородиным происходила в двадцатых числах мая. В эти самые дни в Москве заседал VIII пленум ИККИ, который успел осудить левую оппозицию за требование разрыва с "левым" Гоминданом, предписал китайским коммунистам поддерживать уханское правительство и пригрозил левой оппозиции исключением из Коминтерна за противодействие этой политике измены и предательства. Шифрованное известие о контр-революционном перевороте в Чанша пришло через несколько дней после того, как ИККИ вынес свое знаменитое решение. Сталин его скрыл. Изменить решение ИККИ значило бы признать правоту оппозиции. На это Москва не могла пойти. Пусть гибнет китайская революция, но да здравствует престиж сталинской бюрократии! Вот почему Бородин, хорошо знавший секреты кухни, сказал Чену: "Москва этого никогда не позволит".
Когда уханское правительство полностью и целиком вышло на дорогу контр-революционного разбоя, Москва разрешилась следующей телеграммой: "Порвать только с правительством Гоминдана, но не с Гоминданом". Палачи Гоминдана расстреливали рабочих, продолжавших стоять под знаменем Гоминдана.
"Под руководством столь последовательно-оппортунистической политики, -- справедливо говорит тов. Чен, -- как могли китайский пролетариат и коммунистическая партия ясно видеть свое собственное будущее? Как могли они иметь свою собственную независимую политику? Они лишь шаг за шагом капитулировали перед буржуазией и подчинялись ей. И когда она затем внезапно начинала истреблять нас, мы решительно не знали, что нам делать". Какое трагическое признание! И какой страшный обвинительный акт против сталинского руководства!
После уханского переворота и окончательной победы контр-революции московское руководство пытается исправить историю задним числом, делая вид, что продолжает старую политику. Его инструкции представляют смесь слепоты и вероломства. Вот эти инструкции.
1. "Конфисковать земли землевладельцев, не трогая владения офицеров". (Не было ни одного землевладельца, говорит тов. Чен, в семье которого не имелось бы офицера: это была страховка землевладения).
2. "Сдерживать крестьянское движение, переходящее указанные границы, посредством партийных органов". ("Мы выполняли -- говорит тов. Чен -- эту постыдную политикуи Впоследствии Интернационал критиковал китайскую компартию, которая "часто становилась препятствием для движения масс").
3. "Уничтожить нынешних ненадежных генералов, вооружить 20.000 коммунистов, отобрать 50.000 рабочих и крестьянских элементов в Хунани и Хубее для создания новой армии". Все это была горчица после обеда. "Еслиб мы могли получить столько ружей -- говорит тов. Чен, -- почему мы не могли прямо вооружить рабочих и крестьян? Почему мы должны были строить новые войска для Гоминдана? Почему не могли мы установить советы рабочих, крестьян и солдат? А если у нас нет ни вооруженных рабочих, ни крестьян, ни советов, кто и как может уничтожить означенных ненадежных генералов?".
4. "Ввести новые рабочие и крестьянские элементы в ЦК Гоминдана на место старых его членов". Тов. Чен говорит: "Еслиб у нас была сила свободно распоряжаться старым комитетом и реорганизовать Гоминдан, почему не могли мы организовать советы? Почему должны мы были посылать наших рабочих и крестьянских вождей в буржуазный Гоминдан, который тем временем истреблял рабочих и крестьян? Или почему мы должны были украшать этот Гоминдан нашими вождями?".
5. "Организовать революционный трибунал, с хорошо известным членом Гоминдана в качестве председателя; для суда над реакционными офицерами". Чен-Ду-Сю отвечает: "Каким образом сплошь реакционные лидеры Гоминдана могут в революционном трибунале судить реакционных офицеров?".
"Те, которые пытались выполнять такую политику, -- продолжает тов. Чен, -- внутри Гоминдана оставались оппортунистами "левого" оттенка. Тут не было никакого изменения основ политики; это значило попросту принимать ванну в ночном горшке". Последняя формула может быть недостаточно салонна, но она с замечательной меткостью определяет суть политики Сталина в июне-июле 1927 года, т.-е. между открытым оппортунизмом и открытым авантюризмом.
"Раз партия последовательно совершала столь коренные ошибки, другие, подчиненные ошибки, большие или меньшие, должны были неизбежно вытекать отсюда. Я, чье понимание не было достаточно ясно, чье мнение не было достаточно решительно, глубоко погряз в атмосфере оппортунизма, искренно поддерживая оппортунистическую политику III Интернационала. Я бессознательно сделался орудием узкой фракции Сталина; не имел возможности развиваться сам; не мог спасти партию; не мог спасти революцию". Какое трагическое признание! И какой страшный обвинительный акт!
"Мы должны открыто и объективно признать, -- продолжает тов. Чен, -- что вся прошлая и нынешняя оппортунистическая политика шла и идет от III Интернационала. Коминтерн должен нести ответственность. Китайская партия, еле вышедшая из детства, не имела еще способности создавать для себя теории и устанавливать политику. Но руководящий орган китайской партии должен нести ответственность за то, что он слепо выполнял оппортунистическую политику III Интернационала".
"Я глубочайше убежден, что, если бы я или другие ответственные товарищи имели в то время столь ясное понимание ошибок оппортунистической политики и такие сильные доводы против нее, чтоб мобилизовать всю партию посредством горячей дискуссии, как это делал т. Троцкий, -- результатом этого была бы большая помощь революции, которая была бы ограждена от такого постыдного крушения даже, если бы мы были исключены из Интернационала и в партии произошел бы раскол".
Поворот политики в сторону авантюризма произошел на конференции китайской компартии 7 августа 1927 года, по директиве из Москвы. У власти удержались те члены ЦК, которые согласились прикрыть собою Сталина и К-о. Началась травля Чен-Ду-Сю. Одновременно делались попытки втянуть его в борьбу с оппозицией.
"Со времени конференции 7 августа -- рассказывает тов. Чен, -- Центральный Комитет не позволил мне участвовать ни в каких заседаниях и не давал мне никакой работы. Однако, 6 октября того же (1927) года, за сорок дней до моего исключения, мне неожиданно написали письмо, гласившее: "Центральный Комитет постановил предложить вам вести издательское дело в ЦК на основе политической линии партии, и написать статью против оппозиции в течение недели". Так как я тогда именно критиковал ЦК за продолжение политики оппортунизма и путчизма, то они стремились создать какие-либо поводы для исключения меня из партии. Тогда я открыто признал, что мнения тов. Троцкого совпадают с марксизмом и ленинизмом. Как мог я говорить лживые слова, противные моему действительному мнению?!".
После этого тов. Чен был, разумеется, исключен из партии, как контр-революционер.
"Я ясно понимал, -- говорит он, -- почему они лживо обвиняют нас как контр-революционеров. Это есть оружие, созданное в последнее время китайскими политиками для борьбы с теми, кто не примыкает к ним. Так, например, Гоминдан обвиняет коммунистов, как контр-революционеров, дабы прикрыть свои собственные грехи. Чан-Кай-Шии рассматривает себя самого, как воплощение революции. Те, кто сопротивляются ему являются контр-революционерами или реакционными элементами". Как известно, Сталин в этом отношении ничем не отличается от своего бывшего союзника.
В дальнейшей части своего Открытого письма тов. Чен подвергает совершенно правильной критике всю систему взглядов Коминтерна на китайскую революцию. Он правильно подчеркивает сознательное преувеличение роли феодальных и крепостнических отношений, преуменьшение роли капитализма и сознательное перекрашивание нынешней буржуазной контр-революции в феодально-милитаристскую контр-революцию. Он указывает, что лозунг советов может означать лишь лозунг диктатуры пролетариата, ведущего за собой крестьянскую бедноту, но никак не лозунг демократической диктатуры рабочих и крестьян.
Тов. Чен передает далее, что он долго не терял надежды на эволюцию ЦК китайской компартии, особенно в связи с VI конгрессом Коминтерна, где должны были быть подведены итоги трагическому опыту китайской революции. Тщетно! Честное и открытое обсуждение вопроса заменено было и в Китае системой закулисных махинаций, имевших одну цель: прикрыть московское руководство и тем спасти себя. Один из китайских агентов Сталина, Ли-Ли-Сан, заявил: "Китайские оппортунисты не хотят ясно признать уроки крушения прошлой великой революции, но пытаются, с целью скрыть свои ошибки, спрятаться под знамя -- троцкизма". В ответ на это тов. Чен говорит: "На самом деле, в документах тов. Троцкого слова порицания по моему адресу гораздо более суровы, чем слова Сталина и Бухарина. Но я не могу не признать, что уроки, которые он извлек из прошлой великой революции, правильны на все 100%. И я никогда не стану опровергать его слова лишь потому, что он порицает меня. Я готов принять суровую критику любого товарища, но я не согласен дать втоптать в землю уроки и опыт прошлой революции".
"Дорогие товарищи! Нынешние ошибки партии относятся не к частным проблемам; но так же, как и в прошлом, они являются обнаружением всей оппортунистической политики в Китае, проводимой Сталиным. Ответственные работники Центрального Комитета китайской компартии, которые согласились стать фонографами Сталина, потеряли после того какую бы то ни было политическую совесть, становились все хуже и хуже и уже не могут быть более спасены".
"Каждый из членов нашей партии несет ответственность за спасение партии. Мы должны вернуться назад, к духу и политике большевизма, единодушно и мощно объединиться и непреклонно действовать на стороне интернациональной оппозиции, руководимой тов. Троцким, т.-е. под знаменем действительного марксизма и ленинизма решительно, настойчиво и до конца бороться против оппортунизма Коминтерна и ЦК китайской компартии. Мы не только враждебны оппортунизму Сталина и подобных ему, но также и компромиссному поведению Зиновьева. Мы не испугаемся так называемого "вышвыривания из сфер партии", и мы не остановимся пред принесением каких бы то ни было жертв, чтобы спасти партию и китайскую революцию".
"С пролетарским приветом Чен-Ду-Сю.
10 декабря 1929 г."Просперити Молотова в науках
Среди других перлов доклад Молотова на XVI съезде заключает следующую мысль, даже целый клубок мыслей:
"Стоит напомнить в связи с этим некоторые заявления Троцкого, сделанные им несколько лет назад. Троцкий не раз утверждал, что "со времени империалистической войны в Европе невозможно никакое развитие производительных сил". (Л. Троцкий, "Европа и Америка", 1926 г.), что уделом Европы стали только "абсолютный застой и распад". (Л. Троцкий, "Пять лет Коминтерна"). Это не помешало (!) "левому" Троцкому сделаться затем (?) певцом американской "просперити" (процветания). На деле же его речи на счет того, что Америка посадит Европу "на паек", были своеобразным перепевом (?) теории "исключительности", которая затем (!) стала основой основ правых ренегатов в американской компартии. И в данном случае под "левыми" фразами Троцкий протаскивал насквозь враждебную Коминтерну правооппортунистическую линию". ("Правда", 8 июля 1930 г.).
Заметьте, пожалуйста, ход мыслей Молотова. Троцкий утверждал несколько лет тому назад, что Европе предстоит застой и упадок. "Это не помешало Троцкому сделаться затем певцом американской просперити (процветания)". Почему же это должно было собственно "помешать Троцкому"? Разве застой Европы исключает развитие Америки? Наоборот, ведь я именно связывал воедино растущее могущество С. Штатов с застоем Европы. В одном из докладов на эту тему я говорил:
"Беспримерное экономическое превосходство Соединенных Штатов, даже независимо от сознательной политики американской буржуазии, уже не позволит европейскому капитализму подняться. Американский капитализм, все больше загоняя Европу в тупик, будет автоматически гнать ее на путь революции. В этом важнейший ключ к мировому положению". (Л. Троцкий, "Европа и Америка", стр. 64).Что же означает мнимое противоречие, в котором пытается уличить меня Молотов? Оно означает, что нашего нечаянного теоретика так и порывает каждый раз "вступить обеими ногами" в какую-нибудь очередную неприятность.
Что касается собственно Европы, то не только я говорил после войны о том, что пред европейским капитализмом закрыты все пути развития, -- эта же самая мысль выражена во всех основных документах Коминтерна: в Манифесте II конгресса, в программно-тактических тезисах III конгресса, в резолюции IV конгресса и повторены V конгрессом (когда это было уже, по меньшей мере, неполно). В широком историческом смысле это утверждение верно и для сегодняшнего дня. Если производство Европы составляет сейчас около 113% от довоенного, то это значит, что доход на душу возросшего населения за 16 лет не возрос, а для трудящихся -- уменьшился. В докладе, на который Молотов ссылается, я говорил:
"Европейский капитализм стал реакционным в абсолютном смысле слова, т.-е. он не только не ведет нации вперед, но даже неспособен отстоять для них тот жизненный уровень, которого они достигли в прошлом. Это и есть экономическая база нынешней революционной эпохи. Политические приливы и отливы развиваются на этой базе, не изменяя ее. ("Европа и Америка", стр. 72).Или может быть Молотов оспаривает эту мысль?
Но несомненно, что из разорения и упадка первых послевоенных годов Европа поднялась, и что вторично она оправилась после потрясений рурской оккупации. Это стало, однако, возможным лишь благодаря непрерывной цепи поражений европейского пролетариата и колониальных движений. Когда мы на второй день после войны, или в 1925 г., в предвиденьи великих социальных боев в Англии или революции в Китае, говорили о безвыходном положении европейского империализма, мы, разумеется, исходили из расчета на победы пролетариата, а не на его поражения. Подвигов Сталина -- Молотова в Англии, в Китае и в других странах мы тогда еще действительно не предвидели, по крайней мере в полном объеме. А несомненно, -- это отнюдь не парадокс, -- что Сталин с Молотовым сделали больше всех государственных мужей Европы для сохранения, для стабилизации, для спасения европейского капитализма. Разумеется, против своей воли. Но от этого не легче.
Что значит быть "певцом" американской просперити? Америка имеет тот перевес над Европой, какой крупный монопольный трест имеет над разрозненными средними и мелкими предприятиями, конкуррирующими между собою. Указать на это преимущество и вскрыть его тенденции, не значит сделаться "певцом" треста. Впрочем мелко-буржуазные тупицы не раз называли марксистов "певцами" крупных капиталистических предприятий.
Молотов, однако, забывает, что V конгресс Коминтерна попросту упустил Америку из виду, тогда как VI конгресс включил в программу указание на то самое новое соотношение Америки и Европы, которое Сталин так беспомощно пытался отрицать. Молотов упоминает о пайке. И этот прогноз оправдывается на каждом шагу. Что такое план Юнга, как не финансовый паек? И разве Америка не посадила на паек британский флот? А ведь это только начало.
Сам Молотов додумался, наконец, до того (или ему подсказали), что "пактом Келлога она (Америка) стремится поставить в зависимость от своей воли решение вопроса о будущей империалистической войне". Хоть и не оригинальное, но ценное признание. Но ведь оно и означает, что Америка стремится (а частично и успевает) посадить на паек европейский империализм. Кстати: если таково объективное значение пакта Келлога, -- а оно действительно таково, -- как же Сталин с Молотовым осмелились присоединиться к нему?
В 1924 г. в докладе о "Европе и Америке" (именно этот доклад Молотов имеет в виду) мы говорили, в связи с морским соперничеством Соединенных Штатов и Великобритании:
"Но мы должны прибавить: когда положение Англии станет таково, что ей придется открыто на американский паек садиться, то это будет делать непосредственно не лорд Керзон, -- он не подойдет, слишком норовист, -- нет, это будет поручено Макдональдуи Здесь потребуется благочестивое красноречие Макдональда, Гендерсона, фабианцев, чтобы давить на английскую буржуазию и уговаривать английских рабочих: "Что ж, неужели воевать с Америкой? Нет, мы за мир, мы за соглашение". А что такое соглашение с дядей Самом? Садись на паек, -- одно тебе соглашение, другого нет. А не хочешь -- готовься к войне". (Л. Троцкий, "Европа и Америка", стр. 30, 31).Дело в том, что в политике, как она ни коварна, можно кое-что предвидеть заранее. Молотов глубоко презирает такое занятие. Он предпочитает не видеть того, что у него творится под носом.
Далее: к чему это Молотов приплел "просперити"? Для обнаружения собственной образованности? Верим охотно, что после определения Молотова на должность вождя Коминтерна, на него, как в свое время на апостолов, снизошли языки пламени, после чего он сразу заговорил на неведомых языках. Но "просперити" все-таки не причем. Просперити есть понятие конъюнктурное и означает "процветание", в смысле торгово-промышленного подъема. Мое же сравнение Америки и Европы опиралось на основные экономические индексы (национальное богатство, доход, механические двигатели, уголь, нефть, металл, хлопок и пр., и пр.), а не на конъюнктурные колебания этих индексов. Молотов, видимо, хочет сказать: Троцкий воспевал могущество Америки, между тем, глядите, Соединенные Штаты переживают острейший кризис. Но разве кризис есть опровержение капиталистического могущества? Разве Англия, в эпоху ее мировой гегемонии, не знала кризисов? Разве капиталистическое развитие вообще мыслимо без кризисов? Вот что писали мы на этот счет в "Критике программы Коминтерна":
"Мы не можем здесь входить в рассмотрение специального вопроса о сроках американского кризиса и о возможной его глубине. Это не программный, а конъюнктурный вопрос. Для нас, разумеется, совершенно несомненна неизбежность кризиса и -- в соответствии с нынешним мировым размахом американского капитализма -- отнюдь не исключена большая глубина и острота уже и ближайшего кризиса. Но попытка выводить отсюда уменьшение или ослабление северо-американской гегемонии ни с чем не сообразна и может повести только к грубейшим ошибкам стратегического порядка. Как раз наоборот. В кризисную эпоху гегемония Соединенных Штатов скажется полнее, резче, беспощаднее, чем в период подъема. Свои затруднения и недомогания Соединенные Штаты будут изживать и преодолевать прежде всего за счет Европы"иДальше выражалось сожаление по поводу того, что "этот ход мыслей совершенно не нашел своего выражения в проекте программы Коминтерна".
Дело в том, что в экономике, как и в политике, -- даже в большей мере, чем в политике, -- можно кое-что предвидеть заранее. Но мы уже знаем: Молотов не терпит этого суетного занятия.
Остается еще сказать несколько слов о заключительной части клубка молотовских мыслей: взгляды Троцкого насчет того, что Америка посадит Европу на паек, были, видите ли, "своеобразным перепевом (?) теории исключительности, которая затем (!) стала основой основ правых ренегатов американской компартии". (Что это за перепев, который является раньше мелодии? Но не будем строги к Молотову-оратору и писателю: ведь мы имеем дело с мыслителем).
"Правые ренегаты" -- это Ловстон и К-о, которые с 1924 года не уставали критиковать мои взгляды на взаимоотношения Америки и Европы. Молотов тут действительно не дал ничего, кроме перепева. Теория исключительности, или своеобразия, получила на самом деле наиболее законченное и наиболее реакционное выражение у Сталина и Молотова, которые возвестили в 1924 году человечеству, что, в отличие от всех других стран мира, СССР имеет возможность построить социализм в своих государственных границах. Если принять во внимание, что вся историческая миссия нашей партии состоит в построении социализма, то можно сказать, что, с точки зрения этой задачи, исключительность СССР имеет, по Сталину, абсолютный характер. На какую бы исключительность для Соединенных Штатов ни посягали Ловстон и К-о, эта исключительность не может быть выше той, которую Сталин обеспечил за СССР декретами Коминтерна.
Далее: ведь программа Коминтерна признала, все-таки, за Соединенными Штатами мировую капиталистическую гегемонию. Ни Греция, ни Бельгия, ни ряд других стран этой "маленькой" особенности не имеют. Не в праве ли мы сказать, что мировая гегемония Соединенных Штатов представляет их исключительную особенность? Или же Молотов пришел к отрицанию программы Коминтерна, которую Бухарин написал за несколько месяцев до того, как был объявлен буржуазным либералом?
"Троцкий протаскивает оппортунистическую линию под левыми фразами". В каком смысле констатирование мирового господства Соединенных Штатов является "фразой" и почему именно "левой"? Решительно ничего нельзя понять. Вместо мыслей, какая-то гнилая труха. К чему ни коснись, все рассыпается.
Но все дело в том, что после того, как Советский Союз выделен теоретически из всего остального человечества, Молотов требует, чтоб все остальные страны отказались от претензий на своеобразие, тем более на исключительность. Легко ли, в самом деле, будет руководить полусотней коммунистических партий, если они, ссылаясь на своеобразие, откажутся, по молотовской команде, ступать единовременно с левой ноги? Надо же войти в положение вождяи
В статье "Две концепции" (см. "Бюллетень" # 12-13, стр. 30) мы подробно показали полную несостоятельность сталинского (а значит и молотовского) понимания интернационализма.
Кратко об этом же вопросе говорится в письме "Привет "Веритэ", напечатанном в настоящем номере "Бюллетеня".
Оппортунизм Ловстона, Брандлера и их единомышленников состоит в том, что они требуют признания за ними тех же национал-социалистических прав, которые Сталин считает монополией СССР. Недаром же эти господа провели бок-о-бок с Молотовым всю кампанию против "троцкизма". А ведь эта кампания, как-никак, охватывала все вопросы коммунистического мировоззрения. И сейчас Ловстон заявляет, что от руководства Коминтерна его отделяют лишь тактические разногласия, от левой же оппозиции -- помимо тактических, также и программные и теоретические. И это совершенно верно.Что положение Америки исключительно, этого не станет сейчас отрицать даже доблестный чешский солдат Швейк, ставший, как говорят, сподвижником Шмераля. Но из этой исключительности совершенно и ни в какой степени не вытекает национал-оппортунизм Ловстона. Основой этого оппортунизма является программа Коминтерна, которая говорит о мировой гегемонии Соединенных Штатов, т.-е. об их исключительности, но не делает из этого революционных выводов, так как не говорит о нерасчленимой связи американской "исключительности" с "исключительностью" остальных частей мирового целого. Вот что на этот счет говорится в нашей "Критике программы":
"Совершенно не указано, с другой стороны, -- а это не менее важная сторона той же мировой проблемы, -- что именно мировое могущество Соединенных Штатов и выростающая отсюда их неудержимая экспансия вынуждают их включать в фундамент своего здания пороховые погреба всего мира, -- все антагонизмы Запада и Востока, классовую борьбу старой Европы, восстания колониальных масс, все войны и все революции. Это, с одной стороны, превращает капитализм Северной Америки в основную контр-революционную силу новой эпохи, все более заинтересовывающуюся в сохранении "порядка" в каждом углу земного шара, а, с другой стороны, подготовляет гигантский революционный взрыв этой уже господствующей и все еще растущей мировой империалистической силы".Если Молотов с этим не согласен, пускай возражает. Мы готовы учиться. Но вместо членораздельных возражений, он предъявляет нам только собственное заявление о своей просперити в науках, которое, однако, пока что ничем не доказано. Да и вообще, думается нам, напрасно Молотов угнетает науками плоть. Еще Екклезиаст сказал: "Кто умножает познания, умножает огорчение".
Т.
Заметки журналиста
Прогнозы, которые подтверждаются полностью
На X пленуме ИККИ, т.-е. год тому назад, значилось, что человечество "обеими ногами" вступило в полосу революции. На XVI съезде ВКП оказывается:
"Развитие экономического кризиса ведет (!) в отдельных (!!) странах к перерастанию (!!!) его в кризис политический". (Из доклада Молотова).Но ведь экономический кризис наступил лишь через полтора года после VI конгресса, через несколько месяцев после X пленума, причем этот кризис, как оказывается, только "ведет к перерастанию"и Как хорошо, что на свете существует слово "перерастание", которым можно заткнуть дыры в кое-каких прогнозах.
"Нарастание (!) элементов (!!) нового (!!!) революционного подъема -- бесспорный факт"и маневрирует Молотов, тот самый, которому X пленум поверил на честное слово. "Это ставит работу компартий и Коминтерна в целом в новые условия. Все это требует приспособления работы компартий к новым (!) задачам революционной борьбы".Но ведь VI съезд с дополняющим его X пленумом уже полностью перевели компартии на рельсы III периода и революционного подъема. Как же это теперь выходит, что нужно только начать приспособление "к новым задачам революционной борьбы". А нельзя ли объяснить поточнее: влево ли поворачивают партии или вправо? наступают или отступают? или просто вертятся вокруг своей оси?
"В период 1928-1929 г.г. подъем имел место только в САСШ, Франции, Швеции, Бельгии и Голландиии". (Молотов).Но ведь в середине 1929 года как раз Франция стояла "на передовых позициях революционного подъема". Как же это вдруг оказывается, что она переживала не революционный, аи торгово-промышленный подъем? Час от часу не легче.
Мануильский поставил на XVI съезде
"вопрос о неравномерности развития революционных процессов в разных капиталистических странах, вопрос об отставании передовых капиталистических стран в темпе развития этих процессов либо от таких второстепенных стран, как Испания, либо от колониальных стран, как Индия".Но ведь резолюция X пленума ИККИ свидетельствовала, что первое место в наступившем революционном подъеме занимают Германия, Франция и Польша. Первые две страны во всяком случае не могут быть названы ни незначительными, ни колониальными.
Мануильский идет дальше и заявляет прямо:
"В передовых капиталистических странах размах рабочего движения не принял еще открытых революционных форм".А как же все-таки быть с X пленумом ИККИ?
Наконец, резолюция XVI съезда скромно и неопределенно констатирует:
"начало конца относительной капиталистической стабилизации".Значит, весь X пленум пошел насмарку. Но не пошли, увы, насмарку те бедствия и опустошения, -- в рядах и в головах, -- которые он причинил.
И эти "вожди" еще удивляются, почему число членов в секциях Коминтерна убывают, и почему падает тираж печати.
Это все равно, как если бы директор какого-нибудь колхоза Московской губернии сеял в декабре, а собирал в апреле, и удивлялся бы тому, что у него "диспропорция" между его "влиянием" (в канцелярии колхоза и в райкоме) и количеством зерна в закромах.
Молотов и есть собственно директор такого административного колхоза -- "имени III Интернационала".
Возвращается ветер на круги свои
О решениях VI конгресса Молотов говорит:
"В них в основном дан анализ мирового развития и его перспектив, нашедший полное (!) подтверждение (!!) в последующих событиях".Это тем более утешительно, что единственный универсальный докладчик VI конгресса, Бухарин, был объявлен через несколько месяцев буржуазным либералом.
Тезисы шестого конгресса, по докладу "буржуазного либерала", констатировали
"возросшую большевизацию партий, накопление опыта, внутреннюю консолидацию, преодоление внутренней борьбы, преодоление троцкистской оппозиции в КИ".Особенно хорошо звучит в этой торжественной мелодии "преодоление внутренней борьбы". Но вот Молотов раскрывает нам, что произошло после VI конгресса, т.-е. после счастливо завершенной большевизации:
"Даже из состава членов и кандидатов ИККИ после VI конгресса 7 из его членов находятся теперь вне рядов коммунизма, как перешедшие в лагерь ренегатов".Выходит, что каждый раз приходится начинать сначала. Возвращается ветер "большевизации" на круги свои. И еще выходит, что в борьбе с "троцкистской оппозицией" не последнее место занимали завтрашние ренегаты. Странным образом, именно они играли нередко руководящую роль.
Сталин и Рой
"Ясно, -- говорил Молотов на XVI съезде, -- что не такие люди, как Рой, защищающий политику блока с национальной буржуазией и скатившийся теперь в лагерь правых ренегатов, были способны к созданию коммунистической партии в Индии".Блок с национальной буржуазией, составивший основу тактики Сталина -- Молотова в Китае, вписан в программу Коминтерна. Или может быть программу писал Рой? Или нынешний вождь Коминтерна попросту забыл о программе? Или же он собирается ее пересмотреть?
Мелко-буржуазный индийский демократ Рой считает, как известно, что для блага индийской революции, коммунисты должны строить не коммунистическую, не пролетарскую, а сверх-классовую, народно-революционную партию, индийский Гоминдан. Рой исключен из Коминтерна, как правый. Вообще говоря, проповедникам Гоминдана в пролетарском Интернационале не место. Но дело в том, что свою великую идею о непригодности партии пролетариата для руководства народной, т.-е. рабоче-крестьянской революцией, Рой вовсе не внес в Коминтерн, -- он ее вынес из Коминтерна. Еще в 1927 году идея Роя пользовалась официальным признанием. В руководящем органе Коминтерна дан был в апреле 1927 года следующий отзыв о взглядах Роя на задачи революции в Индии:
"Книга тов. Роя посвящена центральнейшему вопросу современной революционной политики Индии -- вопросу об организации народной партии, представляющей интересы рабочих, крестьян и мелкой буржуазии. Необходимость подобной организации вытекает из современных условий национально-революционного движения в Индии".И далее:
"Отсюда задача пролетариата -- организовать все эти мелко-буржуазные классы и слои в единую народно-революционную партию и повести их на штурм империализма. Чтобы составить определенное и ясное представление о современном состоянии национально-революционного движения Индии, рекомендуем эту книгу читателю, ибо она дает ленинскую интерпретацию современной революционной политики Индии". ("Коммунистический Интернационал", # 15 (89), 15 апреля 1927 года, стр. 50 и 52).Да и как иначе мог высказываться орган Коминтерна? Идея Роя была на самом деле идеей Сталина.
18 мая 1927 года Сталин следующим образом отвечал студентам китайского университета в Москве на вопрос о руководящей революционной партии в Китае:
"Мы говорили и говорим, что Гоминдан есть партия блока нескольких угнетенных классови Когда я говорил в 1925 году о Гоминдане, как о партии блока рабочих и крестьян, я вовсе не имел в виду характеристику фактического (?) положения дел в Гоминдане, характеристику того, какие классы примыкали к Гоминдану на деле в 1925 году. Когда я говорил о Гоминдане, я имел в виду Гоминдан лишь, как тип построения своеобразной народно-революционной партии в угнетенных странах Востока, особенно в таких странах, как Китай и Индия, как тип построения такой народно-революционной партии, которая должна опираться на революционный блок рабочих и мелкой буржуазии города и деревни".И Сталин заканчивает свой ответ утверждением, что Гоминдан и впредь "должен быть, как тип построения народно-революционной партии в странах Востока". Нелепая, чтобы не сказать бессовестная оговорка насчет того, что в 1925 году Сталин говорил не о Гоминдане, как он есть, а о Гоминдане, каков он должен быть, не о факте, а об идее, -- объясняется тем, что Сталину пришлось объясняться с китайскими студентами уже после переворота Чан-Кай-Ши, когда было доказано опытом, что в составе Гоминдана находятся не только угнетенные классы, но и их угнетатели. Сталин, однако, не дрогнул. Он лишь отделил чистую идею Гоминдана от низменного факта и утвердил "тип народно-революционной партии" для стран Востока вообще. Это и означало гоминданизацию Индии.
Рой есть не что иное, как достойный ученик Сталина.
О мочалке вообще, о Лозовском в частности
Вот что рассказывал Лозовский про Францию на XVI съезде ВКП:
"иво Франции несколько профсоюзови создали так называемую унитарную оппозицию со своей платформой и со своей оценкой нынешнего положения и ближайших перспектив".Что есть самое замечательное?
"Самое замечательное в этой "унитарной оппозиции" заключается в том, что она представляет собой блок правых и троцкистов, и что эта платформа является также и платформой органа Троцкого во Франции "Веритэ", во главе которого стоит верный последователь троцкизма Росмер. "Унитарная оппозиция" есть детище троцкистов и оголтелых (!) правых (!!). Так выглядит на практике "лево (?) большевистская" линия Троцкого и К-о. Оформленная оппозиция имеется только во Франции"."Самое замечательное" заключается в том, что в сказанном здесь есть около 49% правды. Левая оппозиция действительно имеет крупные успехи в синдикальном движении Франции. Но дальше идут остальные 51%, ибо на деле унитарная оппозиция, идущая под знаменем левых коммунистов, ведет непримиримую борьбу с правой, полуреформистской оппозицией, которая прикрывается лозунгами профсоюзной автономии (Монатт, Шамбелан) или прямо поддерживает "Рабоче-крестьянскую партию" Селье и К-о. Никаких точек соприкосновения, ни политических ни организационных, у этих двух оппозиций нет.
Что на свете "характерно"?
"Характерно, -- по Лозовскому, -- что везде, где троцкисты имеют хотя бы малейшее влияние, они вместе с амстердамцами выступают против коммунистов"."Характерно", что тут нет и 1% правды.
Нет ли еще чего-нибудь "характерного"?
"троцкисты утверждают, что во время кризиса экономическая борьба невозможна".Какие это "троцкисты"? Где? Когда? Но не сдержать охваченного вдохновеньем Лозовского:
"Левый" троцкист Нейрат не нашел ничего лучшего, как"и и т. д.Но ведь Нейрат принадлежит к правой чешской оппозиции? Но ведьи
Чего не хватает Лозовскому?
"Чего нам не хватает в самостоятельных революционных профсоюзах и профоппозициях -- это уменья вовлечь новые слои рабочих в бой, связать их крепкими узами с нашими организациями, закрепиться в предприятиях". (Из той же речи).Словом, всем бы Лозовский хорош, да не хватает ему самых пустяков: уменья вовлечь массы, организовать их и закрепиться на предприятиях.
И еще кое-чего не хватает Лозовскому, о чем сам он из скромности, однако, не сказали
Представляете ли вы себе, вообще говоря, революционную мочалку в действии? К тому же в роли вождя? Не представляете? Значит, вы не видели и не слышали Лозовского. Вот неподражаемое место из той же его речи на XVI съезде с нашими скромными примечаниями в скобках:
"Самое главное сейчас это освободить рабочее движение колониальных и полуколониальных стран от малейшего влияния буржуазии (даже от "малейшего"!), внести резкую дифференциацию между классами (да вы хоть не затушевывайте!), поднять волну пролетарского недоверия к политиканам типа Ганди, Неру, Пателя, Ван-Тин-Вея и т. д. (а кто же поднимал к ним волну доверия?). Самое главное (не слишком ли много "самого главного"?) -- это не дать укрепиться в рабочих массах меньшевистско-троцкистским идеям Роя (да ведь Рой ученик Сталина -- Лозовского) и Чен-Ду-Сю (меньшевистские идеи навязывал ему именно Лозовский!), и умело, по-большевистски организовать массы (да ведь этого же именно "нам не хватает"!), отдавая себе отчет в том, что революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства (вот именно!) есть этап на пути социалистической революции".Мочалка в хозяйстве -- вещь необходимая. Но, знаете ли в качестве вождяи
Мануильский перед проблемой
Не умеющий держать язык за зубами Мануильский неожиданно заявил на XVI съезде:
"вопрос о природе социал-фашизма -- проблема, которая пока еще недостаточно разработана в Коммунистическом Интернационале".Вот те и на! Сперва провозгласили, закрепили, утвердили, канонизировали, кретинизировали, а потом будут еще только "разрабатывать" проблему. Кто же, однако, займется "разработкой"? Надо полагать, Радек. Кроме него, некому. Хоть шаром покати.
Что есть социал-фашизм?
Радеку приходится стажироваться. С этой целью он пишет в "Правде" пространные фельетоны о "сущности социал-фашизма". Что есть вервие? как говорит философ у Хемницера. А так как несчастие состоит в том, что читатели многочисленных статей о "социал-фашизме" роковым образом теряют из головы все бесподобные аргументы прежних исследователей, то Радеку приходится начинать сначала. Начать сначала значит объявить, что Троцкий находится по ту сторону баррикады. Возможно, впрочем, что эту фразу Радеку пришлось вставить по особому требованию редакции, как моральный гонорар за напечатание его статьи. Но все-таки: в чем сущность социал-фашизма? И в чем его отличие от подлинного фашизма? Отличие, оказывается, в том, -- кто бы мог подумать? -- что социал-фашизм тоже стоит "за проведение фашистской политики, но демократическим путем". Радек многословно объясняет, почему германской буржуазии "не оставалось ничего другого, как проводить политику фашизации через парламент, с внешним сохранением демократии". Так в чем же дело? До сих пор марксисты полагали, что демократия и есть "внешнее" прикрытие классовой диктатуры, -- одно из возможных ее прикрытий. Политической функцией современной социал-демократии является фабрикация именно этого демократического прикрытия. Ни в чем другом и не состоит ее отличие от фашизма, который иными методами, при иной идеологии, отчасти и при другой социальной базе, организует, обеспечивает и охраняет ту же диктатуру империалистского капитала. Но, -- доказывает Радек, -- сохранять загнивающий капитализм "можно только фашистскими средствами". В последнем счете это совершенно правильно. Из этого, однако, вытекает не тождество социал-демократии и фашизма, а лишь то, что социал-демократия в последнем счете вынуждена очищать дорогу перед фашизмом, причем последний, приходя на смену, не отказывает себе в удовольствии проломить изрядное число социал-демократических черепов. Такого рода возражения Радек объявляет, однако, в своей статье "обелением социал-демократии". Очевидно, этот грозный революционер считает, что подтирать кровавые следы империализма щеткой демократии есть более высокая и более благородная миссия, чем охранять кассу империализма с дубиной в руках.
Радек не может отрицать того, что социал-демократия цепляется изо всех силенок за парламентаризм, ибо с этой искусственной механикой связаны все источники ее влияния и благосостояния. Но, возражает находчивый Радек, "нигде не сказано, что фашизм требует формального разгона парламента". Вот так-так! Но ведь фашизмом назвали именно ту политическую партию, которая, впервые в Италии, разрушила парламентскую машину во имя преторианской организации классового господства буржуазии. Это, оказывается, ничего не значит. Одно дело фашизм, как феномен, другое, как сущность. Радек решил, что разрушение парламентаризма совсем не требуется фашизмом, если его взять, как вещь в себе. Что есть вервие? Но почувствовав, что выходит не гладко, Радек с еще большей находчивостью добавляет: "И итальянский фашизм не сразу (!) разогнал парламент". Что верно, то верно. Но все-же разогнал его, не пощадив и социал-демократии, наиболее махрового цветка в парламентском букете. У Радека же выходит так, будто итальянский парламент разогнали социал-фашисты, только не сразу, а после размышлений. Боимся, что теория Радека не вполне уяснит итальянским рабочим, почему социал-фашисты пребывают в эмиграции. И немецким рабочим не легко будет понять, кто собственно в Германии собирается разгонять парламент: фашисты или социал-демократы?
Все доказательства Радека, как и его учителей, сводятся к тому, что социал-демократия есть отнюдь не идеальная демократия (т.-е. очевидно, не та демократия, которую Радек видел в радужном сне после примирительных объятий с Ярославским). Глубокая и плодотворная теория социал-фашизма построена не на основе материалистического анализа особой, специфической функции социал-демократии, а на основе абстрактно-демократического критерия, который свойствен оппортунистам даже и тогда, когда они хотят или когда им приходится занимать позицию на самом крайнем краю самой крайней баррикады (при этом они поворачиваются, обычно, спиной не в ту сторону и хватаются за оружие не с того конца).
Между социал-демократией и фашизмом нет классового противоречия. Фашизм, как и социал-демократия -- буржуазные партии, притом не вообще буржуазные, а такие, которые охраняют упадочный капитализм, все менее и менее мирящийся не только с демократическими формами, но и со сколько-нибудь устойчивой легальностью. Именно поэтому социал-демократия, несмотря на приливы и отливы в ее судьбе, обречена сходить на нет, уступая на одном полюсе место фашизму, на другом -- коммунизму.
Разница между блондинами и брюнетами не так уж велика, во всяком случае значительно меньше, чем между человеком и обезьяной. Анатомически и физиологически блондин и брюнет принадлежат к одному и тому же животному виду, могут принадлежать к одной и той же национальности, даже к одной и той же семье, наконец, оба могут быть одинаковыми подлецами, -- и тем не менее, цвет кожи и волос имеет свое значение, не только в полицейском паспорте, но и вообще в жизненном обиходе. Радек же, для того, чтобы заслужить полное одобрение Ярославского, хочет непременно доказать, что брюнет есть собственно говоря блондин, но со смуглой кожей и черными волосами.
Есть на свете хорошие теории, которые служат для объяснения фактов. Что же касается теории социал-фашизма, то она пригодна только для стажированья капитулянтов.
Альфа.
Мировая безработица и советская пятилетка
Письмо к коммунистическим рабочим Чехословакии
В интернациональной печати левой оппозиции (большевиков-ленинцев) мы выдвинули несколько месяцев тому назад ту совершенно простую и бесспорную мысль, что коммунистические партии капиталистических стран, в связи с чудовищным ростом безработицы, должны поднять агитацию за всемерное расширение и облегчение промышленно-товарных кредитов для Советского Союза. Этому лозунгу мы предлагали придать возможно более конкретные формы: на основе своего пятилетнего плана (нынешнего или измененного, не будем сейчас этого касаться) советское правительство заявляет, что оно могло бы дать Соединенным Штатам, Германии, Англии, Чехословакии и пр. такие-то и такие-то, вполне определенные заказы на электротехнические агрегаты, сельско-хозяйственные машины и пр., при условии кредитов на определенное число лет. При этом кредитоспособность советского правительства пред лицом капиталистического мира могла бы быть вполне обеспечена соответственным ростом советского экспорта. При условии больших и целесообразно распределенных промышленных кредитов колхозы могут действительно получить уже в ближайшие годы крупнейшее хозяйственное значение, и ресурсы сельско-хозяйственного экспорта могут быстро возрости. Точно также, при получении из-за границы -- на приемлемых, т.-е. обычных капиталистических условиях кредита -- дополнительного промышленного оборудования, можно значительно увеличить экспорт нефти, леса и пр. В отношении советского экспорта также возможно заключение плановых договоров на ряд лет.
Советское правительство самым непосредственным образом заинтересовано в детальном ознакомлении рабочих делегаций, завкомов и представителей профсоюзов, с одной стороны, представителей капиталистических трестов и правительств, с другой, с соответственными своими плановыми предложениями, разумеется, строго обоснованными технически и экономически, и потому способными как повысить в глазах рабочих авторитет советского государства, так и оправдать в глазах капиталистов требуемые кредиты.
Кто знает, как складывались экономические сношения Советского Союза с капиталистическими государствами, или кто теоретически знает хотя бы азбуку экономической политики рабочего государства в капиталистическом окружении, для того во всем изложенном выше плане не может быть ничего спорного или сомнительного. В то же время необходимость и неотложность энергичной кампании в пользу этого плана с полной очевидностью вытекают, с одной стороны, из нынешней небывалой безработицы в капиталистических странах, с другой -- из острой нужды советского хозяйства в иностранных кредитах.
Тем не менее по поводу нашего предложения сталинский аппарат дал сигнал: отвергнуть, разоблачить, осудить. Почему? Тут имеются две причины. Несомненно, что многие советские бюрократы считают, что такого рода агитация не поможет, а повредит иностранным кредитам. Пусть, мол, Сокольников разговаривает потихонько с Гендерсоном, а коммунисты пусть уж лучше помалкивают, чтоб не пугать свою буржуазию и не отталкивать ее от нас. Несомненно, что именно эта мысль руководит сталинской бюрократией, прежде всего самим Сталиным, когда они выступают против предложенной нами кампании. Ибо высокие национал- социалистические бюрократы в своей среде с большим презрением говорят об иностранных компартиях, считая их неспособными ни на какое серьезное дело. Люди аппарата, сталинцы приучили себя верить только в государственные верхи и, прямо-таки побаиваются прямого вмешательства масс в "серьезные", "практические" дела. Это основная причина того нелепого и злобного отпора, который встретило наше предложение.
Но есть и дополнительная причина. Сталинцы смертельно боятся растущего во всем мире влияния левой коммунистической оппозиции (большевиков-ленинцев), и потому на каждое произнесенное ею слово считают необходимым отвечать бранью и клеветой. Такие распоряжения отдаются неизменно по всему аппарату Коминтерна.
Центральный орган чехословацкой компартии "Руде право" выполнил порученное распоряжение, как мог. В # от 24 июня предложенная чешскими левыми коммунистами кампания по поводу безработицы подвергнута критике, которую нельзя иначе назвать, как бешеной. И при всем своем бешенстве она поражает своим бессилием. Мы разберем возражения и обвинения "Руде право" строка за строкой. Не потому, что нас интересуют чиновники, которые заменяют недостающие мысли и доводы грубыми ругательствами, а потому, что мы хотим помочь передовым рабочим Чехословакии разобраться в этом большом и серьезном вопросе.
"Руде право" говорит, будто чешские левые коммунисты (большевики-ленинцы) требуют, чтобы советское правительство "совместно с чехословацким правительством выработало экономический план для разрешения кризиса!!". Газета издевается над этой мыслью, которая действительно нелепа, но которую выдумала сама же редакция. Советское правительство должно согласовать с капиталистическими трестами и с буржуазным правительством (в том случае, если бы последнее взяло на себя гарантию кредитов) определенную систему заказов и расплаты за них (а вовсе не "план разрешения кризиса"). Каждая из сторон преследует здесь свои собственные задачи. Советское правительство заинтересовано в том, чтобы расширить ресурсы социалистического строительства, обеспечить таким путем его высокий темп и повысить жизненный уровень рабочих и работниц. Капиталисты заинтересованы в прибылях. Рабочие Чехословакии, как и всякой другой капиталистической страны, страдающей от безработицы, заинтересованы в том, чтоб смягчить безработицу. Рабочие-коммунисты и сочувствующие преследуют в этой борьбе и другую, не менее важную цель: помочь рабочему государству. Но сама по себе задача борьбы доступна пониманию самых широких и самых отсталых рабочих кругов, следовательно, и тех, которые еще с полным безразличием относятся к Советскому Союзу.
О совместном плане "разрешения кризиса" никто не говорит. Уничтожить кризисы может только социалистическая революция. Пропитать рабочих этой мыслью есть прямая обязанность коммунистической партии. Но отсюда вовсе не вытекает, что рабочие не должны выдвигать частичные требования для уменьшения безработицы или смягчения наиболее тяжких ее последствий. Сокращение рабочего дня является важнейшим требованием такого рода. Рядом с этим стоят: борьба против нынешней хищнической "рационализации", требование более широкого и действительного страхования безработных за счет капиталистов и государства. Может быть "Руде право" против этих требований? Предоставление промышленных кредитов советскому государству имело бы своим последствием не ликвидацию кризиса, а смягчение безработицы в ряде отраслей промышленности. Именно так мы и должны ставить вопрос, не обманывая ни себя ни других.
Или же "Руде право" стало на ту точку зрения, что коммунисты не должны вообще требовать никаких мер, которые способны смягчить гибельные последствия капитализма в отношении рабочих? Может быть девизом чешских сталинцев стало: чем хуже, тем лучше? На такой точке зрения стоял допотопный анархизм. Марксисты с этой позицией никогда не имели ничего общего.
Но тут "Руде право" выдвигает возражение, будто, при нашем плане, "принципиальное противоречие советского государства и капиталистического мира должно быть заменено их взаимным сотрудничеством". Что означает эта фраза, трудно понять. Если она имеет какой-либо смысл, то только один: советское государство должно, во имя сохранения принципиального противоречия, избегать экономических связей с капиталистическим миром, т.-е. не вывозить и не ввозить, не искать ни кредитов, ни займов. Но ведь вся политика советского правительства с первого дня его существования имела прямо противоположный характер. Оно неизменно доказывало, что, несмотря на принципиальное противоречие двух хозяйственных систем, сотрудничество между ними возможно в самом широком масштабе. Неоднократно руководители советского государства заявляли даже, что принцип монополии внешней торговли представляет для крупных капиталистических трестов преимущества в том отношении, что обеспечивает планомерные заказы на ряд лет вперед. Нельзя отрицать того, что многие советские дипломаты и администраторы хватали через край в проповеди мирного сотрудничества Советского Союза с капиталистическим миром и приводили доводы принципиально неправильные и неуместные. Но это вопрос другого порядка. Во всяком случае принципиальное противоречие двух хозяйственных систем, которые сравнительно долгое время существуют рядом, не уничтожается и не ослабляется от того, что они вынуждены в этот переходный период заключать друг с другом крупнейшие экономические сделки, а иногда и политические соглашения. Неужели же есть еще такие "коммунисты", которые до сих пор этого не поняли?
Дальше "Руде право" пишет еще лучше: "Главной заботой советов должно быть устранение (?) капиталистического кризиса, дабы (!) капиталистическая система, это благодеяние человечества, могла сохраниться и дальше". Каждая новая фраза увеличивает бессмыслицу, умножает ее, возводит в более высокую степень. Хочет ли "Руде право" сказать, что Советская республика должна, для того, чтоб не смягчать капиталистического кризиса, отказаться от импорта иностранных товаров, от американской техники, от германских и английских товарных кредитов и пр.? Только при таком выводе приведенная выше фраза имела бы смысл. Но ведь мы же знаем, что советское правительство поступает как раз наоборот. Именно в настоящее время Сокольников ведет в Лондоне переговоры об экономических связях с Англией, добиваясь кредитов. В Америке председатель Амторга Богданов ведет борьбу против той части буржуазии, которая хочет оборвать экономические связи с Советским Союзом, причем Богданов требует опять-таки расширения кредитов. Ясно, что "Руде право" перестаралось. Оно бьет уже не по оппозиции, а по рабочему государству. С точки зрения "Руде право", вся работа советской дипломатии и советских торговых представительств оказывается работой по упрочению капиталистической системы. Такая мысль не нова. На этой точке зрения стоял покойный голландский писатель Гортер и руководители так называемой "Коммунистической рабочей партии Германии", т.-е. люди утопического и полуанархического склада, которые считали, что советское правительство должно вести такую политику, как еслиб оно существовало не в капиталистическом окружении, а в безвоздушном пространстве. Этим предрассудкам был в свое время дан уничтожающий отпор еще Лениным. Теперь взгляды Гортера преподносятся редакцией чешской коммунистической газеты в виде глубокомысленных доводов против левой коммунистической оппозиции (большевиков-ленинцев).
Особо смехотворный характер всем этим рассуждениям придает тот факт, что советское правительство как раз в последнее время сочло необходимым снова повторить, что оно согласно даже в известных пределах уплатить старые долги -- при условии, если ему оказаны будут новые кредиты. С другой стороны, советское правительство вербует в Германии безработных углекопов. Не спасает ли оно таким путем германский капитализм? Повторяя пустые фразы, лже-коммунистические чиновники закрывают попросту глаза на все то, что творится в мире. Наше предложение имеет две стороны: во-первых, мы хотим, чтоб связи советского хозяйства с мировым, ныне случайные, частичные и бессистемные, были включены самим советским правительством в рамки широкого плана (этого вопроса мы здесь не рассматриваем); и во-вторых, чтобы в борьбу за международные экономические позиции Советский Союз втянуть авангард мирового пролетариата, а через него -- и миллионы рабочих. Вся суть предлагаемой нами кампании в том и состоит, что она новым крепким узлом может связать потребность советского государства в иностранных продуктах с потребностью безработных в работе, с потребностью пролетариата в смягчении безработицы.
Далее "Руде право" иронизирует: "Жалко, что господа троцкисты не сказали нам, на каких принципах общий чехословако-советский план разрешения кризиса должен быть построен: на капиталистических принципах, -- но тогда этим была бы оказана помощь победе капитализма в России; или на социалистических, -- это означало бы, что троцкисты верят в готовность самой буржуазии помогать введению социализма".
Поистине, глупость человеческая неисчерпаема, а худшим видом ее является глупость самодовольного чиновника.
На каких принципах могут быть основаны экономические взаимоотношения Советского Союза с мировым рынком? Конечно, на капиталистических принципах, т.-е. на принципах купли-продажи. Так было до сих пор. Так будет и впредь, пока рабочие других стран не опрокинут капитализма. А они этого не сделают до тех пор, -- заметим в скобках, -- пока не произведут беспощадной чистки среди своих "вождей", выгнав самодовольных болтунов и заменив их честными пролетарскими революционерами, способными наблюдать, учиться и мыслить. Но это вопрос другого порядка. Сейчас мы занимаемся экономикой.
Но не поведет ли, в действительности, сотрудничество на капиталистических принципах к победе капитализма в России? Это было бы так, еслиб в России не было монополии внешней торговли, дополняющей диктатуру пролетариата и национализацию земли, фабрик, заводов и банков. Без монополии внешней торговли в руках рабочего государства победа капитализма была бы неизбежна. Но разве левые коммунисты (большевики-ленинцы) предлагают отменить монополию внешней торговли? На монополию покушался в 1922 году Сталин вместе с Сокольниковым, Рыковым, Бухариным и другими. Вместе с Лениным мы боролись за монополию внешней торговли и отстояли ее. Разумеется, монополия внешней торговли не есть всеспасающее средство. Необходимы правильные хозяйственные планы, правильное руководство, систематическое приближение издержек производства в СССР к издержкам производства мирового рынка. Но это опять-таки вопрос другого порядка. Мы имеем во всяком случае в виду такие планы внешних заказов и кредитов, которые вытекают из внутренних потребностей и задач советского хозяйства и должны служить укреплению его социалистических элементов.
Значит, иронизирует "Руде право", буржуазия будет помогать социализму? Баснословный аргумент! Но почему он появился так поздно на свет? Большинство сложных машин на советских заводах привезены из-за границы. Советские тресты заключили десятки договоров с мировыми монопольными трестами о технической помощи (машины, материалы, чертежи, рецепты и пр.). Грандиозная гидростанция на Днепре строится в значительной мере при помощи иностранной техники и при участии американских и немецких капиталистических фирм. Выходит, стало быть, что буржуазия помогает строить социализм? А в это самое время советское правительство, делая заграничные закупки и смягчая кризис, спасает капитализм. Роли как будто поменялись. Но поменялись они не в действительности, а в голове чиновника из "Руде право" Увы, это совсем ненадежная голова!
Как же обстоит с обменом "услуг" в действительности? Конечно, экономическое сотрудничество между рабочим государством и капиталистическим миром порождает ряд противоречий. Но это жизненные противоречия, т.-е. такие, которые не выдуманы левой оппозицией, а порождены самой действительностью. Советское правительство считает, что ввозимые им капиталистические машины гораздо больше укрепляют социализм, чем заплаченное за них золото укрепляет капитализм. И это верно. С другой стороны, буржуазия, продавая свои машины, заботится прежде всего о собственном барыше. Одни капиталисты по просту не верят в возможность построения социализма. Другие не думают об этом. Наконец, сейчас буржуазия стоит под кнутом кризиса и заботится о собственном спасении. Эту обстановку надо использовать, как для укрепления позиций Советского Союза на мировом рынке, так и для укрепления коммунистических позиций среди безработных.
Узнав от нас впервые, что буржуазия, помимо своей воли, помогает строить социализм, "Руде право" восклицает: "В этом случае ультра-левые троцкисты распространяют худшие иллюзии насчет мирного развития, чем социал-фашисты".
В этой фразе опять-таки, что ни слово, то путаница. Прежде всего мы не являемся "ультра-левыми" и никогда ими не были. Ультра-левым был названный выше покойник Гортер, и остаются его последователи. По их мнению, внешняя торговля, концессии, кредиты, займы и проч. означают смерть социализма. "Руде право" повторяет их аргументы, только еще менее грамотно. Вся разбираемая нами статья "Руде право" есть образец самой нелепой ультра-левизны, направленной против ленинизма.
Далее: о каких это "иллюзиях мирного развития" идет речь? Экономические договоры и соглашения между двумя государствами рассчитаны, разумеется, на мирные отношения, но они вовсе не являются страховкой этих отношений. Когда возникает война, все договоры летят к чорту, даже между двумя капиталистическими государствами. Ясно также, что, если, скажем, в Англии победит пролетарская революция, то договоры Сталина с Макдональдом будут вышвырнуты вон и заменены братским союзом двух пролетарских государств. Однако, несмотря на неизбежность войн и революций, советское правительство заключало и заключает экономические договоры, иногда на очень большие сроки: так, некоторые концессионные договоры заключены на 99 лет! Ультра-левые делали из этого тот вывод, что советское правительство отодвинуло на 99 лет пролетарскую революцию. Мы смеялись над ними. Теперь чиновники из "Руде право" перенесли этот аргумент наи "троцкистов". Но аргумент от изменения адреса не стал умнее.
Если "Руде право" серьезно считает своим долгом защищать пролетарские принципы в области международной политики Советского государства, то почему ж оно молчало, когда эти принципы действительно попирались нынешним сталинским руководством? Напомним два примера из многих десятков.
После того, как союз сталинцев с английскими штрейкбрехерами, вождями трэд-юнионов, обнаружил свой реакционный характер до конца, Сталин и Бухарин объясняли президиуму Коминтерна, что Англо-русский комитет никак нельзя взрывать, ибо это ухудшило бы взаимоотношения СССР с Англией. От вражды Болдвина и Чемберлена Сталин пытался прикрываться дружбой с Перселем. Эта гибельная политика, которая подорвала британский коммунизм на ряд лет и не принесла ни капли пользы Советскому Союзу, встречала, насколько мы знаем, неизменную поддержку со стороны "Руде право".
А где были хранители принципов, когда советское правительство присоединялось к пакту Келлога, совершая в одно и тоже время принципиально преступный и практически нелепый акт? Пакт Келлога есть империалистическая петля для более слабых государств. А советское правительство присоединилось к пакту, как к инструменту мира. Это есть действительно сеяние иллюзий, недопустимое смазывание противоречий, прямой обман рабочих, в духе социал-демократии. Протестовало ли "Руде право"? Нет, оно поддакивало. Чем вызвано было присоединение советского правительства к пакту Келлога? Бессмысленной надеждой Сталина на то, что таким путем можно получить от американского правительства признание, кредиты и проч. Капиталисты положили в карман советское признание, очень выгодное для одурачиванья американских рабочих, и ничего, разумеется, не дали взамен. Против таких методов борьбы за капиталистические кредиты большевики-ленинцы непримиримо борются, а чиновники из "Руде право" поддакивают начальству. Предлагаемый же нами план кампании не заключает в себе и тени принципиальных уступок буржуазии или социал-демократии.
Таковы все доводы центрального органа чехословацкой компартии. Они должны у каждого серьезного коммуниста вызвать чувство стыда за тот политический уровень, на который низведено руководство одной из наиболее крупных секций Коминтерна.
Но все эти доводы бледнеют, пожалуй, перед заключительным выводом статьи. "Руде право" объявляет, что все наше предложение является своего рода ловушкой и имеет своей задачей замаскировать "реальную попытку маневра, именно: ответственность за безработицу должна быть переброшена на Советский Союз, который не дает нам достаточно заказови вместо компрометации негодной капиталистической системы, промышленный кризис должен послужить для компрометации Советского Союза".
Эти строки кажутся невероятными, но мы и здесь цитируем дословно. Если "Руде право" считает, что наш план ошибочен, оно имеет, конечно, право доказывать, что такая ошибка может оказать помощь классовому врагу. Всякая ошибка революционной стратегии пролетариата в той или другой степени приносит выгоду буржуазии. Всякий революционер может сделать ошибку и тем оказать невольную помощь буржуазии. Ошибку надо беспощадно критиковать. Но приписывать пролетарским революционерам, что они свой план сознательно построили с той целью, чтоб помочь буржуазии, и скомпрометировать Советский Союз, способны только чиновники без чести и без совести. Возмущаться, однако, не стоит: слишком все это глупо. Слишком явно виден заказ. Слишком жалки исполнители заказа. Но нельзя, с другой стороны, ни на минуту забывать, что эти господа неустанно компрометируют Советский Союз и знамя коммунизмаи
Итак, мы, большевики-ленинцы, хотим ответственность за капиталистическую безработицу взвалить на Советский Союз. Какого мнения держится "Руде право" об умственных способностях чешских рабочих? Ни одному из них, разумеется, и в голову не придет, будто Советский Союз способен давать такие заказы, которые могли бы ликвидировать безработицу в капиталистическом мире, или хотя бы в одной крупной капиталистической стране. Любой из десяти рабочих, встреченных на улице Праги, объявит абсурдом самую мысль о том, будто можно предъявлять такие несообразные требования Советскому Союзу или компрометировать его за "недостаточные" заказы. К чему все это? Куда это годится? Ведь дело обстоит как раз наоборот. Политической целью кампании является привлечь на сторону Советского Союза таких рабочих, которые сейчас относятся к нему безразлично или даже враждебно. Поскольку капиталистические правительства и партии, включая и социал-демократию, будут противодействовать кампании, они будут компрометировать себя в глазах рабочих. Их политический урон будет тем больше, чем серьезнее и деловитее коммунисты будут вести свою кампанию. Каков бы ни оказался экономический результат, политическая выгода обеспечена во всяком случае. Рабочие, втянутые в кампанию вокруг животрепещущего и острого вопроса безработицы, явятся в дальнейшем защитниками СССР и в случае военной опасности. Такие способы мобилизации рабочих гораздо более действительны, чем повторение голых фраз о предстоящей завтра интервенции.
Но мы не скроем от товарищей-рабочих, что проведение такого рода кампании мы не поручили бы редакторам "Руде право". Эти люди способны погубить всякое дело. Думать они не хотят, учиться не способны. Но отсюда вытекает не то, что надо отказаться от массовой борьбы за интересы Советского Союза, а лишь то, что надо отказаться от никуда не годных руководителей. Здесь мы подходим к общему вопросу: к режиму Коминтерна, к его политике, и к подбору его бюрократии. Нужна пролетарская чистка, обновление аппарата, обновление курса, оздоровление режима. За это и ведет борьбу левая коммунистическая оппозиция (большевики-ленинцы). Ближайшей целью нашей борьбы является возрождение Коммунистического Интернационала на основах теории и практики Маркса и Ленина.
Л. Троцкий.
Принкипо, 21 августа 1930 года.Ответ товарищам из итальянской оппозиции
14-ое мая 1930 г.
Дорогие Товарищи!
Я получил ваше письмо от 5-го мая. Большое спасибо за в высшей степени для меня необходимую и ценную характеристику положения итальянского коммунизма, и, в частности, разногласий между разными его течениями. Было бы жаль, если-бы ваша обширная работа сохранила характер частного письма. С теми или другими изменениями или сокращениями письмо могло бы быть напечатано в "Ля лютт де клясс".
Если позволите начать с общего политического вывода, который вытекает для меня из вашего изложения, то вывод этот таков, что я считаю нашу совместную работу в дальнейшем вполне возможной и крайне желательной. Ни у кого из нас нет и не может быть политических формул, заранее заготовленных на все случаи жизни. Но тот метод, при помощи которого вы ищете нужные политические формулы, кажется мне правильным.
Вы спрашиваете моего мнения по целому ряду важных вопросов. Прежде, чем попытаться ответить на некоторые из них, я должен сделать очень серьезную оговорку. С итальянской политической жизнью я никогда не был близко знаком, так как в Италии был только в течение очень короткого времени, почти не читаю по итальянски и во время своей работы в Коминтерне не имел случая ближе входить в итальянские дела. Вы, по-видимому, сами все это знаете, так как этим только и можно объяснить тот большой труд, который вы предприняли для того, чтобы ввести меня в курс спорных вопросов. Еще раз повторяю вам свою благодарность.
Из сказанного вытекает, что мои ответы, по крайней мере значительная их часть, могут иметь только гипотетический характер. Я ни в каком случае не рассматриваю излагаемые ниже соображения, как окончательные. Весьма вероятно, даже наверное, при рассмотрении того или другого вопроса, я упускаю из виду очень важные конкретные обстоятельства места и времени. Я буду ждать ваших возражений, дополнений или поправок. Поскольку, как я надеюсь, метод у нас один, мы таким образом вернее всего можем прийти к правильному решению.
1. Вы напоминаете, что я критиковал выдвинутую в свое время руководством итальянской компартии формулу "республиканское собрание на основе рабочих и крестьянских комитетов". Вы говорите, что эта формула имела чисто эпизодический характер, и что она теперь оставлена. Я бы хотел точно выяснить, почему я эту формулу считаю неправильной или, по крайней мере, двусмысленной, в качестве политического лозунга. "Республиканское собрание" является, очевидно, органом буржуазного государства. А что такое "рабоче-крестьянские комитеты"? Очевидно, это есть некоторый эквивалент рабочих и крестьянских советов. Тогда лучше было бы так и сказать. Но классовые органы рабочих и крестьянской бедноты, назвать ли их комитетами или советами, все равно являются органами борьбы против буржуазного государства, становятся затем органами восстания и превращаются после победы в органы пролетарской диктатуры. Каким же образом республиканское собрание, т.-е. высший орган буржуазного государства, может иметь своей "базой" органы пролетарского государства?
Я напоминаю вам, что в 1917 году, перед Октябрем, Зиновьев и Каменев, выступая против восстания, рекомен&