Революционный архив

Бюллетень Оппозиции

(Большевиков-ленинцев) № 3-4

Другие номера

№№ 1-2; 5; 6; 7; 8; 9; 10; 11; 12-13; 14; 15-16; 17-18; 19; 20; 21-22; 23; 24; 25-26; 27; 28; 29-30;31; 32; 33; 34; 35; 36-37; 38-39; 40; 41; 42; 43; 44; 45; 46; 47; 48; 49; 50; 51; 52-53; 54-55; 56-57; 58-59; 60-61; 62-63; 64; 65; 66-67; 68-69; 70; 71; 72; 73; 74; 75-76; 77-78; 79-80; 81; 82-83; 84; 85; 86; 87.

№ 3-4

Septembre - 1929 - Сентябрь

№ 3-4

Содержание   Советско-китайский конфликт и задачи оппозиции Борьба большевиков-ленинцев (оппозиции) в СССР Против капитулянства Жалкий документ. Л. Троцкий К психологии капитулянства. Редакция Бюллетеня. Радек и буржуазная печать. Письма из СССР Тезисы к XVI партконференции. Х. Г. Раковский Большевики в ссылке Четыре письма из ссылки. Л. С. Сосновский Проблемы международной левой оппозиции Письма Л. Д. Троцкого: Открытое письмо редакции еженедельника французской коммунистической оппозиции "Правда" Редакции "Борьба классов" Из письма оппозиционеру в России Хроника Побег из ссылки Г. И. Мясникова и его мытарства О Радеке. Разное

От издательства

Мы выпускаем третий-четвертый номер "Бюллетеня". Мы хотим сделать наше издание периодическим. Мы твердо верим, что оно нужно передовым элементам рабочего класса в СССР. Трудности, стоящие на пути нашего издания, велики. Нам нужна постоянная информация из Советской Республики. Нам нужны пути и связи для доставки нашего издания в страну. Нам нужны денежные средства, чтоб обеспечить правильный выход издания и правильное его распространение.

Мы уверенно рассчитываем на помощь и содействие наших друзей, как внутри СССР, так и тех, кто находится заграницей.

Сноситься с нами из заграницы просим по нижеследующему адресу: Meicheler, 6, rue de Milan, Paris.

Советско-китайский конфликт и задачи оппозиции

27-го июля я дал следующий ответ на вопросы американского агентства печати:

"По поводу советско-китайских отношений я могу дать свое мнение, разумеется, лишь как частное лицо. Никаких данных кроме газетных, у меня нет. А в такого рода делах газетные данные всегда недостаточны.

"Не может быть никакого сомнения, что агрессивность обнаружена не советским, а китайским правительством. Режим китайско-восточной дороги существует уже ряд лет. Те рабочие организации против которых выступили китайские власти, существуют тоже не со вчерашнего дня. Нынешний режим китайско-восточной дороги был в последний раз тщательно разработан особой комиссией под моим руководством. Решения этой комиссии утверждены в апреле 1926 г. и полностью обеспечивают интересы китайской стороны.

"Поведение нынешнего китайского правительства объясняется тем, что оно укрепилось путем разгрома рабочих и крестьян. О причинах поражения революционного движения китайского народа я здесь говорить не буду, так как эту тему я достаточно осветил в своих уже напечатанных работах. Правительство, поднявшееся из разгрома революции, как всегда, чувствует себя слабым по отношению к тем силам, против которых направлена была революция, т. е. прежде всего против британского и японского империализма. Оно вынуждено, поэтому, пытаться поднять свой авторитет путем авантюристских жестов по адресу революционного соседа.

"Должна ли эта провокация, выросшая из разгрома китайской революции, повести к войне? Я этого не думаю. Почему? Потому, что советское правительство не хочет войны, а китайское не способно вести ее.

"Армия Чан-Кай-Ши одерживала в 1925-27 г.г. победы, благодаря революционному подъему масс. Повернувшись против них, армия лишилась главного источника своей силы. Как чисто военная организация, армия Чан-Кай-Ши крайне слаба. Чан-Кай-Ши не может не понимать, что советское правительство слишком хорошо знает слабость его армии. Не приходится и думать о том, чтобы Чан-Кай-Ши, без помощи других держав, способен был вести войну с Красной армией. Вернее сказать, Чан-Кай-Ши мог бы воевать лишь в том случае, если б его армия являлась лишь вспомогательным отрядом при войсках другой державы. Я не думаю, что такая комбинация сейчас очень вероятна, особенно при указанном выше искреннем стремлении советского правительства уладить вопрос мирными средствами.

"Мне незачем разъяснять, что в случае, если бы Советам была навязана война, оппозиция отдала бы себя целиком делу защиты Октябрьской революции".

Я считал, что выражаю в этих словах совершенно неоспоримые мысли всей левой коммунистической оппозиции. Оказалось, не совсем так. В среде этой последней обнаружились элементы и группы, которые при первой серьезной политической проверке заняли либо неопределенную, либо в корне ложную позицию, которая противопоставляет их революционному лагерю оппозиции и чрезвычайно приближает к лагерю социал-демократии.

В № 26 "Ди Фане дес Коммунизмус"

"Знамя Коммунизма", нем. /И-R/

напечатана статья некоего Г. П., которая видит причину конфликта в нарушении советской республикой самоопределения Китая, т. е. по существу берет на себя защиту Чан-Кай-Ши. Я не буду на этой статье останавливаться. Должную отповедь Г. П. получил от товарища Курт Ландау, который сумел поставить вопрос, как полагается марксисту.

Редакция "Знамени Коммунизма" напечатала статью Г. П. в дискуссионном порядке, отметив, что не солидаризуется с нею. Остается совершенно непонятным, как можно о столь элементарном для всякого революционера вопросе открывать дискуссию, да еще в такой момент, когда нужно политическое действие. Дело ухудшается еще более тем, что редакция "Знамени Коммунизма" и статью Ландау также поместила "в порядке дискуссии". Статья Г. П. выражает предрассудки вульгарной демократии в сочетании с предрассудками анархизма. Статья Ландау формулирует марксистскую позицию. А какова же позиция самой редакции?

Нечто неизмеримо худшее произошло с одной из многочисленных групп французской оппозиции. В номере 35 (от 28-го июля) "Против течения" посвящена советско-китайскому конфликту передовая статья, которая представляет собою с начала до конца убийственную цепь ошибок, наполовину социал-демократических, наполовину ультра-левых. Статья начинает с того, что ответственность за конфликт возлагает на авантюристскую политику советской бюрократии, другими словами, берет на себя адвокатские задачи по отношению к Чан-Кай-Ши. Статья считает политику советского государства по отношению к восточно-китайской дороге политикой капиталистической, империалистической, и пользующейся поддержкой империалистических великих держав. "Коммунистическая оппозиция, говорит статья - не может поддерживать войну Сталина, которая не есть война защиты пролетариата, но полуколониальная война". И в другом месте: "оппозиция должна иметь мужество сказать рабочему классу, что она не станет на сторону сталинской бюрократии и ее авантюристской войны". Эта фраза подчеркнута в подлиннике, и не случайно: она выражает самую суть статьи, и именно этим непримиримо противопоставляет автора всей левой коммунистической оппозиции.

В каком смысле сталинская бюрократия несет ответственность за нынешний конфликт? В том смысле, и только в том смысле, что всей своей предшествующей политикой она помогла Чан-Кай-Ши раздавить революцию китайских рабочих и крестьян. Об этом я говорю в статье против Радека и К-о: "Провокация Чан-Кай-Ши есть расплата за услуги, оказанные ему Сталиным в деле разгрома китайской революции. Мы говорили дословно и притом сотни раз: после того, как Сталин поможет Чан-Кай-Ши сесть в седло, Чан-Кай-Ши при первой же оказии ударит помощника стременем по лицу. Это именно и произошло".

Предпосылкой провокации Чан-Кай-Ши является разгром китайской революции. Мы имеем перед собою авантюру бонапартистской военщины, возглавляемой Чан-Кай-Ши. Его провокация и лежит в основе советско-китайского конфликта.

Для автора передовицы основу конфликта составляет "империалистская" собственность советской республики на восточно-китайскую дорогу. Руки прочь от Китая! - вопят невольные защитники Чан-Кай-Ши, повторяя не только лозунги, но и основные доводы социал-демократии. Мы до сих пор думали, что носительницей империалистской политики может быть только класс капиталистической буржуазии. Кажется так? Но разве этот класс у власти в СССР? Когда? Мы боремся против центристской сталинской бюрократии (напомню: центризм есть течение в самом рабочем классе), именно потому, что ее политика может облегчить переход власти в руки буржуазии: сперва мелкой и средней, в конце концов - в руки финансового капитала. В этом состоит историческая опасность, но это отнюдь еще не совершившийся процесс.

В том же номере "Против течения" печатается так называемый проект платформы. Там говорится между прочим: "невозможно сказать, что термидор совершился" (стр. 16). Мы видим, что повторение общих формул оппозиции совсем неравносильно политическому пониманию этих формул. Если невозможно сказать, что термидор совершился, то одинаково невозможно сказать, что политика советского государства является капиталистической или империалистической. Центризм состоит из зигзагов между пролетариатом и мелкой буржуазией. Отождествлять центризм с крупной буржуазией значит просто ничего не понимать и тем самым помогать крупной буржуазии не только против пролетариата, но и против мелкой буржуазии.

Теоретическая мудрость ультра-левых в Берлине, как и в Париже сводится к нескольким демократическим абстракциям, под которые подводится географический фундамент, но не социальный. Восточно-китайская дорога находится в Манчжурии. Манчжурия принадлежит Китаю. Китай имеет право на самоопределение. Ясно: собственность СССР на китайско-восточную дорогу есть империализм. Дорогу нужно вернуть. Кому? Чан-Кай-Ши? или сыну Джан-Дзо-Лина?

Во время брестских переговоров фон Кюльман требовал отделения Латвии и Эстонии, ссылаясь на волю образовавшихся там ландтагов, которые возникли при содействии правящей Германии и требовали, по ее приказу, отделения. Мы отказывали в нашей санкции. Вся германская официозная печать обвиняла нас в империализме.

Представим себе, что в Закавказье вспыхивает контр-революционное восстание и при помощи британского империализма одерживает победу. Представим себе, что бакинским рабочим, при помощи всего Советского Союза удается удержать в своих руках район Баку. Совершенно ясно, что закавказская контр-революция потребует немедленного "возвращения" района Баку, который находится на территории тюркского государства. Совершенно очевидно, что советская республика его добровольно не отдаст. И столь же очевидно, что враги будут за это обвинять ее в империализме.

Если бы в Китае победила революция рабочих и крестьян, то вопрос о китайско-восточной дороге не представил бы никаких затруднений. Дорога, разумеется, перешла бы в руки победоносного китайского народа. Но ведь в Китае революционный народ оказался побежден верхами китайской буржуазии при поддержке иностранного империализма. Передавать в этих обстоятельствах дорогу в руки Чан-Кай-Ши значило бы помогать китайской бонапартистской контр-революции против китайского народа. Одно это решает вопрос. Но есть другое соображение, не менее тяжеловесное. Ни по финансовым, ни по военным, ни особенно по политическим своим силам, Чан-Кай-Ши не способен взять дорогу в свои руки, и тем более - удержать ее. Не случайно же он терпит фактическую независимость Манчжурии, состоящей под протекторатом Японии. Дорога могла бы послужить в руках Чан-Кай-Ши только временным залогом для получения иностранного займа. Дорога перешла бы в руки подлинных империалистов, и стала бы важнейшей их экономической и стратегической линией на Востоке Азии - против китайской революции и против советской республики. Что империалисты умеют пользоваться даже лозунгом самоопределения народов, чтоб обделывать свои грязные дела, это мы знаем. Но я не думаю, что марксисты имеют своей задачей помогать им в этом.

Ультра-левые исходят из того, что китайско-восточную дорогу некогда навязал китайскому народу русский империализм для хищений и грабежа. Это совершенно бесспорно. Они забывают только прибавить, что империализм навязал ее и русскому народу. Она строилась для грабежа китайских рабочих и крестьян. Но она строилась также и при помощи грабежа русских рабочих и крестьян. После того произошла Октябрьская революция. Изменила она взаимоотношения или нет? На основах революции прошел период реакции и перерождения аппарата. Вернулась ли Россия к исходной позиции или нет? И можно ли представить себе сейчас, в нынешних исторических условиях, - несмотря на Сталина, на Молотова, несмотря на ссылки оппозиции и пр., и пр., - можно ли представить себе другого собственника восточно-китайской дороги, более выгодного с точки зрения международного пролетариата и китайской революции, чем Советский Союз? Вот как надо ставит вопрос.

Вся белая эмиграция ставит вопрос о китайской дороге не под национальным или географическим, а под классовым углом зрения. Несмотря на внутренние разногласия, важнейшие течения эмиграции сходятся на том, что интернационализация китайско-восточной дороги, т. е. передача ее в руки мирового империализма, более выгодна с точки зрения "будущей", т. е. буржуазной России, чем сохранение ее в руках советской власти. С таким же правом можно сказать, что сохранение дороги в руках советской власти неизмеримо выгоднее для будущей независимости Китая, чем передача дороги любому из нынешних претендентов.

* * *

Значит ли это, что на самой дороге все обстоит благополучно? Нет, не значит. Старые великодержавные замашки на дороге еще довольно сильны. Все зигзаги внутренней политики отражаются несомненно и в аппарате дороги. Задачи оппозиции охватывают целиком и этот вопрос.

Позволю себе сослаться на личный опыт. Мне не раз приходилось вести борьбу за исправление режима на китайской дороге. Последний раз при мне вопрос этот разрабатывался особой комиссией под моим председательством, в марте 1926 года. В комиссию входили: Ворошилов, Дзержинский, Чичерин. В полном согласии с китайскими революционерами, не только коммунистами, но и тогдашними представителями Гоминдана, комиссия признала необходимым:

"Строгое сохранение действительного аппарата дороги в руках советской власти, что только и может оградить на ближайший период дорогу от захвата ее империалистами".

"На ближайший период" означало - до победы китайской революции.

Каков должен быть переходный режим? Вот что говорит об этом резолюция:

"Необходимо сейчас же предпринять широкие меры культурно-политического характера для китаизации дороги.

а) вести делопроизводство на двух языках;

б) создать китайскую школу железнодорожников, соединяя техническое воспитание с политическим.

в) создать в соответственных пунктах по линии необходимые культурно-воспитательные учреждения для китайских рабочих и соприкасающегося с дорогой китайского населения".

Вот что говорит далее резолюция насчет политики советских представителей в отношении Китая:

"Совершенно несомненно, что в действиях представителей разных ведомств в отношении Китая были недопустимые великодержавные замашки, компрометирующие советскую власть и вызывающие представление об ее империализме.

"Внушить соответственным органам и лицам жизненную важность для нас такой политики и даже такой внешней формы политики в отношении Китая, чтобы самая тень подозрения в великодержавных замыслах была устранена. Везде и всюду проводить линию, основанную на величайшем внимании к правам Китая, на признании и подчеркивании его суверенитета и пр. В каждом отдельном случае нарушения такой политики, как бы незначительны эти нарушения ни были, карать виновных с доведением об этом до сведения китайского общественного мнения".

К этому нужно прибавить, что китайские властители, не исключая и Чан-Кай-Ши, противопоставляют советскому аппарату железной дороги не китайский, а, главным образом, русско-белогвардейский аппарат, который состоит на жаловании империалистов всех стран. Белогвардейцы, кишащие в китайской полиции и армии железнодорожной полосы, не раз и не два производили насилия над железнодорожными рабочими. Вот что предписывала по этому поводу резолюция моей комиссии:

"и необходимо теперь же тщательно собрать и выяснять в дальнейшем, все случаи произвола и насилия со стороны китайской военщины, полицейщины и русской белогвардейщины по отношению к русским рабочим и служащим дороги, а также все случаи конфликтов между русскими и китайцами на национально-бытовой почве. Нужно создать такие пути и способы отстаивания личного и национального достоинства русских рабочих, чтобы конфликты на этой почве не разжигали шовинистических чувств обоих сторон, а, наоборот, имели бы политико-воспитательное значение. Необходимо создать особые согласительные комиссии или суды чести при профсоюзе с участием обоих сторон на началах равноправия и под фактическим руководством серьезных коммунистов, понимающих всю важность и остроту национального момента".

Думаю, что все это далеко от империализма. Думаю, что на этом ультра-левые могут кое-чему поучиться. Готов заранее признать, что далеко не все это проводилось на деле. Извращений на китайской дороге было несомненно не меньше, а больше, чем в Москве. Именно поэтому оппозиция и ведет свою непримиримую борьбу. Но плох тот политик, который выплескивает из ванны младенца вместе с грязной водой.

* * *

Я разъяснил выше, в каком смысле сталинская фракция ответственна за провокацию Чан-Кай-Ши. Но, допустим, что это не так. Допустим, что сталинская бюрократия наделала новых глупостей, которые непосредственно облегчили врагу удар по советской республике. Какой же отсюда вывод? Тот ли, что не нужно защищать советскую республику? Или тот, что нужно освободить ее от сталинского руководства? Передовица "Против течения" преступным образом скатывается к первому выводу. Она заявляет, что не может стать на сторону сталинской бюрократии и ее авантюристской войны. Как будто в случае войны дело шло бы о сталинской бюрократии, а не об Октябрьской революции и заложенных в ней возможностях. Чтоб казаться еще более глубокомысленным, автор передовицы говорит: "Оппозиция не может указать особого лекарства в нынешнем тяжелом кризисе". Трудно себе представить позицию более гибельную. Ведь это позиция не революционера, а стороннего наблюдателя. А как быть русскому революционеру? Как быть советским борцам оппозиции в случае войны? Занять нейтральную позицию? Автор даже не задумывается об этом. Почему? Потому, что им руководит точка зрения не революционера, непосредственно участвующего в борьбе, а нотариуса, который регистрирует действия двух сторон, лично не вмешиваясь в них.

Сталинцы не раз пытались подкинуть нам обвинение то в пораженчестве, то в условном оборончестве. Этому вопросу посвящена была моя речь 1-го августа 1927 г. на объединенном пленуме ЦК и ЦКК. В этой речи я говорил:

"Ложь об условном оборончестве - мы бросаем клеветникам в лицо!" Таким образом, мысль не только о нейтралитете, но и об условном оборончестве я называл клеветой и бросал эту клевету сталинцам в лицо. Как же автор передовицы этого не заметил? А если заметил - то почему не напал на меня? Между тем речь эта напечатана в недавно вышедшей на французском языке книге "Искаженная революция".

Речь у меня шла не о какой-либо определенной войне, а о всякой вообще мыслимой войне против Советского Союза. Ибо нужно ничего не понимать, чтобы за происходящими коньюнктурными комбинациями не видеть основного антагонизма между империалистическими государствами и советской республикой. В вопросе о визе для оппозиционера империалисты охотно соглашаются со Сталиным. Но в отношении советской республики они, несмотря на Сталина, остаются смертельными врагами. Каждая война неизбежно вскроет этот антагонизм и неизбежно поставит вопрос о самом существовании советской республики. Вот почему я говорил в названной выше речи: "берем ли мы, оппозиция, под сомнение защиту социалистического отечества? Ни в малейшей степени. Надеемся не только защищать, но и других кое-чему научить. Берем ли мы под сомнение способность Сталина наметить правильную линию для защиты социалистического отечества? Берем, и при том в высшей степени.

"Оппозиция - за победу СССР, она доказала и докажет это делом не хуже других. Но для Сталина дело не в этом. В сущности Сталин имеет в виду другой вопрос, который не решается высказать. Именно: Неужели оппозиция думает, что руководство Сталина не в состоянии обеспечить победу СССР". Да думает.

Зиновьев: Правильно.

И дальше:

"Но ни один оппозиционер не откажется от своего права и долга, накануне войны или во время войны, бороться за исправление партийного курса - как это было в партии всегда, - ибо в этом лежит важнейшее условие победы. Резюмирую: за социалистическое отечество? Да! За сталинский курс? Нет!".

Я думаю, что эта позиция полностью сохраняет свою силу и в настоящий момент.

Л. Троцкий.

Борьба большевиков-ленинцев (оппозиции) в СССР

Против капитулянтства

Жалкий документ

Покаянное заявление Преображенского, Радека и Смилги от 10-го июля представляет собою такой исключительный документ политического и нравственного перерождения, что оппозиция может только приветствовать решимость его авторов показать себя, наконец, в натуральном виде. Для неосведомленных, т. е. искусственно удерживаемых в темноте рядовых членов партии и Коминтерна письмо "тройки" может представить известную сенсацию. Что касается оппозиции, то каждый ее член знает и знал, что Преображенский, Радек и Смилга давно уже представляют собою мертвые души. Еще до VI-го конгресса Коминтерна тройка вела свою особую работу в оппозиции, помогая ее внутренней чистке, т. е. освобождению от элементов шатких или случайных.

Отречения оппозиционеров, поддерживающих троицу, являются сейчас, конечно, выигрышной картой в руках аппарата. Аппаратчики, болтуны и уличные зеваки говорят о "распаде троцкистской оппозиции". Ярославский пишет о "сумерках" троцкизма. Три года тому назад, и даже четыре, была констатирована смерть троцкизма. После того, последовал его разгром. Затем по бессмертному выражению Молотова - "гроб" и "крышка" троцкизму. Теперь опять начинаются сумерки троцкизма и его распад. Это после смерти, после гроба, после крышки! Есть старое народное поверье: кого хоронят заживо, тот долго живет. Поверье - в самый раз.

Ну, а как же быть с десятками или сотнями отрекшихся? Было бы удивительно, если б их не было. Года полтора тому назад по статистике Ярославского значилось около 12.000 исключенных оппозиционеров. В своей речи после июльского пленума прошлого года Сталин приводил такой, примерно, расчет: десять тысяч троцкистов исключено; допустим, что еще двойное число осталось в партии. После того исключения не прекращались ни на один день. Всего исключенных оппозиционеров в ВКП надо полагать, никак не меньше 15-20 тысяч. Среди них не мало случайного, молодого и незрелого элемента. Не мало также и опустошенных стариков. В ссылке оппозиционеры поставлены в ужасающие условия полной изолированности. Семьи их лишаются огня и воды. Идейная разобщенность, политическая изолированность и материальный гнет не могут не оказывать своего разлагающего действия, а готовую формулу разложения подсовывает "авторитетная" тройка. Что же тут удивительного, если она собрала несколько сот подписей, - даже если бы собрала несколько тысяч? Только так и происходит революционный отбор и политический закал.

Мы не видим под письмом тройки подписей Раковского, Мрачковского, Белобородова, Сосновского, Муралова, Каспаровой, Богуславского, Рафаила и многих других, менее известных товарищей, которые на деле, однако, были действительными руководителями оппозиции. Возможны, разумеется, еще индивидуальные отходы. Возможны еще присоединения десятков и сотен подписей. Все это только временно задержит борьбу оппозиции, но не остановит ее. Мы давно объявили, что ведем политику дальнего прицела - сейчас увереннее, чем когда бы то ни было. "Тройке" давно уже нужен был только внешний повод для того, чтобы отречься от своего прошлого и перейти на зиновьевское положение, но, по возможности, с соблюдением внешней благопристойности. Мостом отступления с позиций марксизма послужила для тройки новая хозяйственная пятилетка СССР.

Капитулянты начинают с того, что "конкретные цифры пятилетки" выражают собою программу социалистического строительства. Это есть исходный пункт покаянного письма, его руководящая мысль, единственный, в сущности, его довод.

В течение шести лет мы вели непримиримую борьбу с центристской фракцией Сталина по основным вопросам мировой пролетарской революции: социализм в отдельной стране; независимость классовой партии пролетариата или рабоче-крестьянская партия: политика "блока четырех классов"; единый фронт со стачечниками или со штрейкбрехерами; опасность термидора и ее связь с ходом мирового рабочего движения и линией руководства Коминтерна и пр., и пр. Теперь все это *устраняется и заменяется "конкретными цифрами пятилетки".

Что новая пятилетка представляет собою попытку выразить в цифрах критику оппозиции и тем ослабить ее - совершенно неоспоримо. В этом смысле пятилетка представляет такой же зигзаг в сторону оппозиции, как и резолюции о партийной демократии. Но нужно быть политической пустышкой, чтобы считать вопрос разрешенным хотя бы на сотую, даже на одну тысячную часть тем обстоятельством, что, в противовес старой пятилетке, которая противопоставлялась "троцкизму" и "сверх-индустриализаторству", теперь теми же чиновниками сочинена новая пятилетка, построенная на осужденных принципах "сверх индустриализаторства" и направленная - вплоть до нового распоряжения - против правых.

Мы до сих пор считали, что всякие пятилетки имеют вес и цену постольку, поскольку корни их заложены в правильных методах хозяйственного руководства, особенно же политического руководства партии и Коминтерна. Поэтому для марксиста решающим являются принципиальная установка партии и методы партийной политики, а не "конкретные цифры пятилетки", судьба которых еще целиком впереди.

Но, допустим на минуту, что пятилетка есть действительное выражение так называемой генеральной линии; что завтра она не будет отменена, а наоборот, будет проводиться в жизнь. Это означало бы только, что в результате шести лет непримиримой борьбы, отшвыривая прочь капитулянтов, оппозиция навязала партийному руководству более правильную наметку хозяйственной работы. На страницах 30-31 нашей платформы, напечатанной нелегальным путем, дана была критика первой пятилетки, которая выражала подлинную линию Сталина-Бухарина. Для того, чтобы добиться понимания азбуки вопроса, т. е. решающей роли темпа индустриализации, оказалась необходимая мужественная борьба оппозиции - с нелегальными собраниями, типографиями и манифестациями по поводу арестов, избиений и ссылок большевиков-ленинцев. "Конкретные цифры" новой сталинской пятилетки являются побочным продуктом этой борьбы. Если Радек, Смилга, Преображенский отрекаются от своего прошлого, если они снимают свою подпись под той самой платформой, которая породила зигзаг сталинской пятилетки, то это потому, что они политически опустошены.

"Прав был XV-й съезд партии, пишут кающиеся, осудив платформу". Ученые экономисты и политики стараются изо всех сил подорвать корни, из коих выросла пятилетка. Это не ново. Еще Крылов рассказывал в басне об одном экономисте (или может быть это был естествоиспытатель?), который очень одобряет конкретные желуди данного года ("ведь я от них жирею"), но считал, что ни корни, ни ствол дуба к делу не относятся, - даже являются помехой на пути социалистического строительства. Но там ведь дело, по крайне мере, шло о желудях, тогда как в пятилетке речь в лучшем случае, идет пока еще о статистической скорлупе.

А если завтра последует сдвиг вправо? Кто даст ему отпор? "Партия"? Слишком ... неконкретно. Партия в целом потерпела молчаливо двукратную смену линий, которая каждый раз объявлялась ей в порядке управления. (или, если угодно, партия давала отпор через оппозицию). А кто же стал бы формулировать отпор и руководить им, если бы капитулянтам удалось разложить оппозицию? Чем посолить соль, если б она утратила свою силу? А завтра соль понадобится еще больше, чем вчера.

Вместе со Сталиным и Ярославским троица "осуждает" появление моих статей в буржуазной печати. Я на весь мир, пред лицом друзей и врагов, сказал, что сталинцы лгут, когда осмеливаются обвинять оппозицию в контр-революции. Я сказал, что оппозиция будет защищать Октябрьскую революцию до последней капли крови. Это сейчас знает весь мир и делает из этого свои выводы. Ярославские заявляют по этому поводу, что я иду рука об руку с Чемберленом. Радеки, падающие со ступеньки на ступеньку, подвывают Ярославским жалкими голосами. А факты приносят неподкупную проверку. Буржуазные правительства всей Европы отказали мне в визе. Не только Чемберлен, но и Макдональд. Советские дипломаты, ограждая интересы сталинской фракции, вступают в блок с капиталистическими дипломатами и полицией, чтобы затруднить мне доступ в какую-нибудь из европейских стран. Вот это есть политическая реальность более глубокого смысла, чем сомнительные цифры. Блок Сталина, его единый фронт со Штреземаном, с германской полицией, с Германом Мюллером, с Гильфердингом, с норвежскими консерваторами, с французским буржуазными республиканцами, с Макдональдом и Томасом, с английской контр-разведкой, этот единый фронт против меня и, в моем лице, против оппозиции есть неоспоримая реальность, есть символическое выражение политических группировок на мировой арене. Кто пред лицом этого факта подвывает Ярославскому насчет буржуазной печати, тот заслуживает презрения, и только.

Центральным вопросом являются не цифры бюрократической пятилетки сами по себе, а вопрос о партии, как основном орудии пролетариата. Режим партии не является чем-то самодовлеющим: он отражает и закрепляет политическую линию партии. Он оздоровляется или вырождается в зависимости от того, в какой мере политическая линия партии соответствует ее классовой основе и объективной исторической обстановке. В этом смысле партийный режим является для марксиста незаменимой проверкой политической линии, которую теперь называют "генеральной" линией, чтоб показать, что дело идет не о партии, а о генеральном секретаре.

Как же "троица" капитулянтов относится к нынешнему партийному режиму? Она премного довольна. Она "поддерживает борьбу с бюрократизмом в аппаратах государства и партии". Она поддерживает самокритику - в противовес требованию "отвлеченной свободы критики, выдвигаемому Троцким". Она отвергает требование "легализации фракций" и лозунг тайного голосования, который "открывает двери термидорианским силам". Все это мы слышали от Ярославского и Молотова три, четыре, пять и шесть лет тому назад. Троица не прибавила ни одного слова. Ренегаты всегда отличаются короткой памятью или предполагают короткую память у других. Революционеры исходят, наоборот, из хорошей памяти, ибо с известным правом можно сказать, что революционная партия есть память рабочего класса. Учить не забывать вчерашний день, чтоб предвидеть завтрашний, есть первая и важнейшая наша задача.

Нетрудно показать, что клянясь партией, капитулянты презирают ее. Троица, как мы слышали, стоит за самокритику в противовес отвлеченной свободе критики. А можно ли в партии подвергать критике действия центрального комитета? Можно или нельзя? Отвлеченный это вопрос или конкретный? Пусть "троица" не виляет насчет того, что это де зависит от характера критики. Мы это знаем не хуже ее. Пределы внутрипартийной критики могут быть шире или уже, но они есть, они должны быть, они не могут не быть у партии революционного действия. Не извольте вилять хвостом, мы не об этом говорим. Мы говорим о том, что в постановлениях 1928 года о самокритике имеется тайный параграф, изъемлющий центральный комитет, точнее сказать, верхушку сталинской фракции из-под действия критики вообще. Сталинцы считают, что в полуторамиллионной партии с преобладанием политического сырья, авторитет центрального комитета должен стоять вне критики. С другой стороны, именно для этой цели, они разводнили партию политическим сырьем. Мы, оппозиция, считаем, что этим самым "генеральная" линия превращается в линию генерального секретариата. Партия же существует только для того, чтобы ее поддерживать, вроде того, как теперь троица поддерживает борьбу Ярославского и Молотова с бюрократизмом.

Оппозиция выдвинула лозунг тайного голосования в партии. Троица говорит, что это требование "открывает двери термидорианским силам". Но ведь это значит просто напросто, что тройка предполагает наличие внутри партии таких могущественных термидорианских сил, которых надо бояться! Может ли быть более беспощадное осуждение не только партийного режима, но и самой партии? Какую же революционную ценность, с точки зрения тройки, имеет партия, если поддержка генеральной линии обеспечивается не доброй волей партии, а режимом террора, направленного против внутрипартийных термидорианских сил? Не ясно ли, что тайное голосование, которое выявит эти силы в партии будет иметь спасительное значение для революционного оздоровления партии?

Каким это образом злополучная тройка не замечает чудовищного характера своих доводов? Очень просто: политическое перерождение всегда связано с политическим поглупением.

Троица отвергает "отвлеченную" свободу критики в пользу самокритики Ярославского. Хорошо. Ну, а врангелевский офицер - это отвлеченность или конкретность? Ведь как раз за то, что Преображенский, Радек и Смилга, вслед за нами грешными, требовали три года тому назад борьбы с кулаком, ускорения индустриализации и улучшения режима партии, как раз за это самое их обвинили в "конкретной" связи с контр-революционерами, через врангелевского офицера, который на поверку оказался опять таки конкретным агентом ГПУ. Каково взаимоотношение между врангелевским офицером и режимом самокритики, который теперь поддерживает тройка? А что скажет она о попытках Сталина подкинуть оппозиции, через агентов-провокаторов, военные заговоры и террористические покушения? Или это слишком "отвлеченно"?

Тройка учит: "требование легализации фракций внутри партии, выдвигаемое Троцким, не является большевистским". Замечательное откровение! Как будто дело идет о легализации вообще, фракций вообще, внутри партии вообще. Что поделаешь с бывшими марксистами, впавшими в детство? На десятом съезде правящей партии большевиков, в труднейших условиях экономического поворота, фракции были запрещены. Но именно в правящей партии, именно в определенную эпоху и именно в расчете на то, что достаточно свободный внутрипартийный режим, при дружных усилиях всех ответственных элементов партии, позволит свести к минимуму фракционность, которая в известных пределах неизбежно связана с жизнью и развитием партии. Что же сделали жалкие эпигоны? Они превратили запрещение фракций в абсолют, распространили его на все партии Коминтерна, т. е. и на те, которые делают только первые шаги, вознесли руководство Коминтерном над критикой и поставили каждого коммуниста перед альтернативой: пресмыкаться перед любым Ярославским, перед любым Гусевым, или - оказаться вне партии. А результаты? Загнанная внутрь идейная жизнь выпирает наружу и порождает угрожающие явления распада Коминтерна. Все руководящие элементы первого пятилетия исключены из Коминтерна. Вот основной факт, куда более значительный и убедительный, чем глупенький пересказ мыслей Ярославского насчет "самокритики" своими словами. Четыре первых конгресса Коминтерна, т. е. его основатели, его пионеры, соратники Ленина, во всех партиях исключены из Коминтерна. Для чего? Для борьбы - с "троцкизмом". Для осуществления - "ленинизма". Вот об этом помалкивают красноречивые капитулянты.

Коминтерн сейчас весь целиком состоит из борющихся фракций. То, что троица не хочет их "легализовать", имеет весьма малое значение, тем более, что троица и сама еще не успела легализоваться, а только стремится к этому, для чего и приняла свое горизонтальное положение. Можно не сомневаться, что и после принятия в партию фракция троицы (каждый отряд капитулянтов имеет свою фракцию) будет шушукаться по углам, будет загнивая, ждать лучших дней и будет вести переговоры с фракцией зиновьевцев, которые успели уже достигнуть более солидной стадии гниения. Конечно, это не помешает и тем и другим поддерживать "генеральную" линию со всеми ее грядущими неожиданностями.

"Требование легализации фракций является не большевистским". XV-й съезд ВКП был прав, как и VI-й конгресс Коминтерна. Так поучает нас троица. Прекрасно. Но председателем XV-го съезда был Рыков, а руководителем VI-го конгресса был Бухарин. Между тем оба они состояли уже в то время во фракции. Конкретно, это или отвлеченно? Рыков - глава советского правительства. Бухарин до вчерашнего дня - глава Коминтерна. Кажется, что это конкретно. Оба они состоят во фракции, которая имеет свои международные секции почти во всех странах мира. Высказывалась ли ВКП о Рыкове и Томском? Нет, на XV съезде и речи о них не было. Осудил ли VI-й конгресс Бухарина? Нет, он устраивал ему овации. Как же это понимать? Очень просто: это и есть конкретная самокритика в противовес отвлеченной свободе критики.

Тройка вещает: "мы поддерживаем политику Коминтерна, ведущего непримиримую борьбу с социал-демократией". Как это ново, как это глубоко, главное, как это "конкретно"! А что сказать по поводу такой борьбы с социал-демократией, в результате которой социал-демократия численно растет и укрепляет свои позиции, а компартии теряют почву и дробятся на новые и новые фракции? Теперь только не хватает, чтобы в ответ на это наше указание тройка прогнусавила нам что-нибудь насчет нашего пессимизма. Капитулянты, как известно, вообще не выдумывают пороха. Они заимствуют из табакерки Ярославскаго нюхательный табак и выдают его за порох. Самыми беспримерными оптимистами, как давно установлено, являются те, которые, заняв горизонтальное положение, т. е. уткнувшись носом в землю, поют херувимскими голосами хвалебную песнь генеральной линии вообще. Но жизнь проверяет линию, в частности и через посредство парламентских выборов. Самая главная проверка произошла только на днях в Англии. В стране с тяжко больным капитализмом, с язвой хронической безработицы, в стране, прошедшей через величайшие социальные потрясения и величайшие измены реформистов, компартия собрала 50.000 голосов против 7 1/2 миллионов, собранных социал-демократией. Это наиболее безошибочный итог политики Коминтерна в послеленинское шестилетие!

Вся политика Коминтерна построена теперь на философии "третьего периода" провозглашенного на VI-м конгрессе без малейшей теоретической подготовки в печати. Нет тех глупостей и преступлений против марксизма, которые не покрывались бы сакраментальной формулой "третьего периода". В чем ее смысл? Впервые мы получили это откровение из уст Бухарина. Даже покорнейший VI-й конгресс сопротивлялся, ибо не понимал. Бухарин клялся, что делегация ВКП единогласно установила третий период. Съезд покорился. Но чему именно? У Бухарина выходило так: до сих пор стабилизация капитализма имела конъюнктурный характер, теперь она получила органический характер; в связи с этим революционная ситуация отодвинулась в неопределенное будущее. Но уже в первом докладе о конгрессе известный знаток марксизма и международной политики, скрывающийся под скромным псевдонимом Молотова, заявил, в противовес бухаринской схематике, что третий период есть - как ему не быть! - но только совсем на другой предмет; третий период означает чрезвычайное обострение всех противоречий и приближение революционной ситуации. Хотя VI-й конгресс как будто жил по Бухарину, но после конгресса Коминтерн живет по Молотову. Такова диалектика! Я отправил VI-му конгрессу письмо: "Что же дальше?" В этом письме я предупреждал против безыдейного шарлатанства вокруг понятия революционной ситуации. Я подчеркивал, что в результате гибельных ошибок прошлого периода, мы проходим через новый период роста социал-демократии. Отсюда вытекает, что после всех упущенных или изгаженных революционных ситуаций для Коминтерна снова наступил период подготовки, т. е. борьбы за возвращение утраченного влияния, за его расширение и укрепление. Кричать, закрыв глаза, что "положение становится все более революционным", как делал на VI-м конгрессе несчастный Тельман, значит сбивать с толку партию и толкать честную революционную пролетарскую молодежь на путь авантюр. Это предвидение подтвердилось слово в слово событиями первого мая в Берлине. А ведь Радек, Преображенский и Смилга, после неизбежных колебаний и виляний подписал мое обращение VI-му конгрессу, вместе со всей остальной оппозицией. Кто же оказался прав в этом коренном вопросе: VI-й конгресс или оппозиция? Результаты английских выборов и плоды тельмановской линии в Германии представляют собой политические факты в сотни тысяч раз более важные, чем второе издание пятилетки (впредь до третьего издания). Тут политические факты мирового значения, а там пока лишь бюрократическое маневрирование в статистической форме. Но об этом молчат кающиеся, как молчат они и о постыдно-авантюристском воззвании Западноевропейского бюро Коминтерна от 8-го мая. Это воззвание целиком вытекает из философии третьего периода: по Молотову, а не по Бухарину.

Как полагается всем уважающим себя банкротам, тройка не могла, конечно, не прикрыться перманентной революцией. Этого пороху в табакерке Ярославского неистощимые запасы. От самого трагического во всей новейшей истории опыта поражения оппортунизма - от китайской революции - тройка капитулянтов отделывается дешевой клятвой насчет того, что она не имеет ничего общего с теорией перманентной революции. Правильнее было бы сказать, что эти господа не имеют ничего общего с марксизмом в основных проблемах мировой революции.

Радек и Смилга упорно отстаивали подчинение китайской компартии буржуазному Гоминдану, притом, не только до переворота Чай-Кай-Ши, но и после этого переворота. Преображенский бормотал что-то невнятное, как и всегда, в вопросах политики. Замечательное дело: все те в рядах оппозиции, которые отстаивали закабаление компартии Гоминдану, оказались капитулянтами. Ни на одном из оппозиционеров, остающихся верными своему знамени, нет этого пятна. А пятно заведомо позорное. Через три четверти века после выхода в свет манифеста коммунистической партии, через четверть века после возникновения партии большевиков, эти злополучные "марксисты" считали возможным защищать пребывание коммунистов в клетке Гоминдана! В ответ на мои обвинения Радек уже и тогда совершенно как в нынешнем покаянном письме, пугал "изоляцией" пролетариата от крестьянства в результате выхода компартии из буржуазного Гоминдана. Незадолго до того Радек называл кантонское правительство крестьянско-рабочим, помогая Сталину замаскировать закабаление пролетариата буржуазией. Чем прикрыться от этих позорных действий от последствий этой слепоты, этой тупости, этой измены марксизму? Как чем? Перманентной революцией! Табакерка Ярославского к вашим услугам.

Радек еще с февраля 1928 года начавший искать поводов для капитуляции, немедленно присоединился к резолюции февральского пленума ИККИ 1928 года по китайскому вопросу. Эта резолюция объявляла троцкистов ликвидаторами за то, что они называли поражения поражениями и не соглашались победоносную китайскую контр-революцию, называть высшей стадией китайской революции. В этой февральской резолюции был объявлен курс на вооруженное восстание и на советы. Для человека, у которого есть мало-мальское политическое чутье, подкованное революционным опытом, эта резолюция представлялась образцом отвратительного и безответственного авантюризма. Радек к ней присоединился. Смилга глубокомысленно молчал, ибо что ему китайская революция, когда он уже начал обонять "конкретный" запах цифр пятилетки. Преображенский подошел к делу не менее мудро, чем Радек, но с другого конца. Китайская революция уже разбита, писал он, и при том на долго. Новая революция придет не скоро. Стоит ли в таком случае ссориться с центристами из-за Китая? На эту тему Преображенский рассылал обширные послания. Читая их в Алма-Ата я испытывал чувство стыда. Чему эти люди учились в школе Ленина? спрашивал я себя десятки раз. Посылки Преображенского были прямо противоположены посылкам Радека, но выводы были те же: они оба очень хотели, чтоб Ярославский их братски обнял через посредство Менжинского. О, разумеется для пользы революции. Это не карьеристы, нет, это не карьеристы, - это просто беспомощные, идейно-опустошенные люди.

Авантюристской резолюции февральского пленума ИККИ (1928 года) я тогда же противопоставил курс на мобилизацию китайских рабочих под лозунгами демократии в том числе и под лозунгом китайского учредительного собрания. Но тут злополучная тройка ударилась в ультра-левизну: это было дешево и ни к чему ее не обязывало. Лозунги демократии? Ни в каком случае. "Это грубая ошибка Троцкого". Только китайские советы и ни одного процента скидки. Трудно придумать что-либо более нелепое, чем эта, с позволения сказать, позиция. Лозунг советов для эпохи буржуазной реакции есть побрякушка, т. е. издевательство над советами. Но даже в эпоху революции, т. е. в эпоху прямого строительства советов, мы не снимали лозунгов демократии. Мы не снимали этих лозунгов до тех пор, пока реальные советы, уже завладевшие властью, не столкнулись на глазах массы с реальными учреждениями демократии. Вот это на языке Ленина (а не мещанина Сталина и его попугаев), и означает: не перепрыгивать через демократическую стадию в развитии страны.

Вне демократической программы - учредительное собрание; восьмичасовый рабочий день; конфискация земель; национальная независимость Китая; право самоопределения входящих в его состав народностей и пр. - вне этой демократической программы коммунистическая партия Китая связана по рукам и по ногам и вынуждена пассивно очищать поле перед китайской социал-демократией, которая может, при поддержке Сталина, Радека и компании, занять ее место.

Итак: идя на буксире оппозиции, Радек все же прозевал самое важное в китайской революции; ибо отстаивал подчинение компартии буржуазному Гоминдану. Радек прозевал китайскую контр-революцию, поддерживая после кантонской авантюры курс на вооруженное восстание. Радек перепрыгивает ныне через период контр-революции и борьбы за демократию, отмахиваясь от задач переходного периода абстрактнейшей идеей советов вне времени и пространства. Зато Радек клянется, что он не имеет ничего общего с перманентной революцией. Это отрадно. Это утешительно. Радек не понимает, правда, движущихся сил революции; не понимает смены ее периодов; не понимает роли и значения партии пролетариата; не понимает соотношения между лозунгами демократии и борьбой за власть; но зато - о, зато, он совершенно не берет в рот хмельного, и если утешается в трудные дни, то не алкоголем перманентной революции, а невиннейшими понюшками из табакерки Ярославского.

Но нет, эти "понюшки" совсем не так невинны. Наоборот, они очень опасны. Они несут в себе величайшую угрозу будущей китайской революции. Антимарксистская теория Сталина - Радека несет с собою измененное, но не улучшенное повторение гоминдановского эксперимента для Китая, для Индии, для всех стран Востока.

На основании всего опыта русских и китайских революций, на основании учения Маркса и Ленина, продуманного в свете этих революций, оппозиция утверждает:

• новая китайская революция может низвергнуть существующий режим и передать власть народным массам только в форме диктатуры пролетариата;

• "демократическая диктатура пролетариата и крестьянства" - в противовес диктатуре пролетариата, ведущего за собой крестьянство и осуществляющего программу демократии - есть фикция, есть самообман или хуже того: керенщина или гоминдановщина;

• между режимом Керенского и Чай-Кай-Ши, с одной стороны и диктатурой пролетариата с другой, нет и не может быть никакого среднего, промежуточного революционного режима, а кто выдвигает его голую формулу, тот постыдно обманывает рабочих Востока, подготовляя новые катастрофы.

Оппозиция говорит рабочим Востока, опустошенные внутри-партийными махинациями капитулянты помогают Сталину сеять семя центризма, засорять ваши глаза, затыкать ваши уши, затуманивать ваши головы. С одной стороны, вас обессиливают перед лицом режима оголенной буржуазной диктатуры, запрещая вам развернуть борьбу за демократию. С другой стороны, вам рисуют перспективу какой-то спасительной, непролетарской диктатуры, помогая тем в дальнейшем новым перевоплощением Гоминдана, т. е. дальнейшим разгромом революции рабочих и крестьян.

Такие проповедники являются изменниками. Учитесь не верить им, рабочие Востока, учитесь презирать их, учитесь гнать их прочь из своих рядов!..

* * *

На днях я заявил представителям буржуазной печати на их вопрос, что в случае, если советской республике будет, в связи с советско-китайским конфликтом, навязана война, каждый оппозиционер в борьбе за советскую республику, выполнит свой долг. Это слишком азбучно, чтобы на этом здесь останавливаться. Но это только одна половина долга. Другая, и не менее важная, состоит в том, чтобы сказать партии правду. Провокация Чай-Кай-Ши есть расплата за услуги, оказанные ему Сталиным в деле разгрома китайской революции. Мы предупреждали дословно и притом сотни раз: после того, как Сталин поможет Чан-Кай-Ши сесть в седло, Чан-Кай-Ши при первой же оказии ударит помощника стременем по лицу. Это именно и произошло. Распишитесь в получении!

* * *

Капитулянты не только отрекаются от платформы, но попутно фальсифицируют ее, чтоб облегчить капитуляцию другим. Так, по вопросу о положении рабочих капитулянты сознательно подделывают обрывки платформы под официальные формулы. Между тем совсем недавно, уже в ссылке Преображенский справедливо доказывал, что если бы проводилась хозяйственная политика оппозиции, начиная с 1923 года, положение страны было бы сейчас несравненно лучше, а вместе с тем и положение трудящихся масс. Это относится не только к рабочим, но и к подавляющему большинству крестьянства.

Путь к дальнейшему подъему хозяйства лежит в настоящее время через серьезное, явное, ощутимое улучшение материального положения рабочих, а не через голые бюрократические назидания о поднятии производительности труда. Капитулянты - особенно Радек - всегда в прошлом настаивали на этом пункте оппозиционной платформы, больше, чем на других. Теперь они отрекаются даже от оппозиционной азбуки, чтобы тем вернее впасть в безграмотность сталинизма.

С совершенно уже бесстыдным лицемерием тройка осуждает "создание всесоюзного центра большевиков-ленинцев", что является, по ее словам "еще одним шагом к образованию новой партии". Непристойность этого обвинения состоит в том, что три обвинителя в течение нескольких лет сами состояли членами всесоюзного центра большевиков-ленинцев. Когда они говорят о создании этого центра, они просто обманывают постороннюю публику. Речь идет не о создании центра, а лишь об его открытом объявлении. Конечно, и этот шаг не случайный. До тех пор, пока борьба происходила внутри партии, и пока была надежда на то, что борьба разрешится без раскола, центр фракции не имел основания гласно называть себя. Но сейчас оппозиция поставлена вне партии, не только в ВКП, но и во всем Коминтерне. Так как оппозиция относится к своим задачам и обязанностям серьезно, то она может бороться за их выполнение только организованным путем, т. е. создавая серьезную сплоченную и дееспособную фракцию. Троица говорит о второй партии, не замечая, что теперь-то по этой терминологии - надо говорить не о двух, а о трех партиях, включая сюда и партию председателя Совнаркома Рыкова, вчерашнего руководителя Коминтерна Бухарина и вчерашнего руководителя профессиональных союзов Томского. Эти коротенькие формулы годны для младенцев и еще для старичков, впавших в детство. Вопрос не решается нумерацией "партий". Дело идет об исторической преемственности большевизма. При том режиме, перед которым сейчас ползает на животе тройка, кризисов и расколов в партии еще будет не мало впереди. Основное пролетарское ядро сплотится тем не менее под нашим знаменем. Как бюрократы будут нумеровать партии - дело десятистепенное. Будущий историк скажет: дело Маркса и Ленина было продолжено оппозицией.

Конечно, благочестивая троица торжественно вещает, что главная опасность в Коминтерне есть "правая опасность". Теперь борьба против этой опасности имеет, как известно, штатный характер. Тельманы, Семары и проч. всей своей политикой содействуют формированию и укреплению правых фракций, которые представляют собою лишь ворота к социал-демократии. Что центристы сейчас борятся по своему с правыми, это факт, который мы предвидели давно. Еще в конце 26-го и в начале 27-го года, когда Радек и Смилга - как раз эти двое - круче всех других загибали в сторону двух партий, я не раз предупреждал их: правый хвост еще ударит по центристской голове и вызовет расслоение правящего блока. Факты подтвердили наш прогноз. Теперь нетерпеливые левые центристы в рядах оппозиции убираются восвояси. Они гораздо больше принесут вреда сталинцам, чем, когда бы то ни было приносили пользы нам. Скатертью дорога.

Мы остаемся тем, чем были. Каждый наш удар по центристам есть двойной удар по правым. В новой сталинской пятилетке мы видим подтверждение правоты и прозорливости оппозиции. Через конкретные цифры канцелярий мы глядим в лицо завтрашнему дню. Центристы двигались влево только под нашим кнутом. Тем меньше оснований выпускать кнут из рук. Наоборот: надо работать в три кнута. Как мы раньше предвидели раскол правых с центристами, так мы предвидим теперь неизбежную дифференциацию в среде центристов. После своих побед фракция Сталина входит в эпоху величайших испытаний, потрясений и кризисов. Мы будем по-прежнему держать руку на пульсе партийного развития. Опасность справа мы будем указывать не вслед за бюрократическими тупицами, а за два и за три года до них. Мы поддержим всякий шаг центристов влево, не смягчая ни на йоту борьбу с центризмом, как главной опасностью в партии. Наша верность Октябрьской революции остается незыблемой. Но это верность борцов, а не прихлебателей.

Л. Троцкий.
Л. Константинополь, 27 июля 1929 г.

К психологии капитулянства

Капитуляция Радека, Смилги, Преображенского есть в своем роде крупный политический факт. Она показывает, прежде всего, как сильно износилось большое и героическое поколение революционеров, которому выпало на долю пройти через войну и Октябрьскую революцию. Несмотря на смехотворные формы капитуляции, в ней есть элементы несомненного трагизма: три старых и заслуженных революционера вычеркнули себя из книги живых. Для многих и многих центристов путь возрождения остается открытым. Для капитулянтов он закрыт навсегда. Они лишили себя самого главного: права на доверие. Этого им никто не вернет.

Если, однако, Радек, Преображенский и Смилга никогда уже не будут учителями революции, это не значит, что на их опыте нечему учиться. Нет, история их капитуляции полна поучительности. В нашем распоряжении имеется, к счастью, почти вся переписка ссыльных большевиков-ленинцев в течение 1928 года. Письма эти отнюдь не представляют собой частных писем в обычном понятии этого слова. Это статьи, иногда даже трактаты, рассылавшиеся в многочисленных копиях и воспроизводившиеся всякими путями. Форма писем есть лишь вынужденная форма ссыльного положения.

Поразительно сегодня читать под пером Радека те аргументы, которые непоправимо порочат его ренегатство. Пока все были вместе, держались и слабые, держались полуопустошенные. Но когда каждый оказался предоставлен самому себе, слабые и опустошенные стали искать друг друга. Таким образом создалась маленькая группировка кандидатов в капитулянты. Звание это не очень высокое. Но и в этом звании Радек и другие, путаясь в противоречиях, формулировали по старой памяти убийственные аргументы против их же собственного завтрашнего дня.

В 1927 году Радек, как известно, стоял по вопросу о термидоре и о двух партиях на крайнем фланге оппозиции. Выступая против тогдашних примиренческих настроений Зиновьева, Радек писал: "Кризис, который переживает наша партия, означает тяжелый кризис революции на много лет. В таком кризисе единственная реальная установка, это установка на единомышленников, продумавших вопросы до конца, и готовых принять за это все удары. Действовать на мякину можно только выкристализовав ядро знающих, чего хотят, и беззаветно борющихся за свои цели". Это прекрасные слова, которые и сегодня лежат в основе деятельности революционной коммунистической оппозиции.

Радека хватило не надолго. Колебания его начались с февраля следующего года. Но в это время он еще решительно отвергает капитулянский путь. Не иначе, как презрением говорит он о перебежчиках. 10-го мая Радек с негодованием пишет Преображенскому о Зиновьеве и Пятакове: "они, вопреки убеждению, каются. Нельзя помочь рабочему классу враньем". Таким образом Радек не допускал и мысли о том, что капитулянты могут искренно и добросовестно отказываться от своих взглядов. Да и как можно это было допускать пред лицом фактов? 24-го июня Радек пишет т. Троцкому: "Такой отказ был бы тем более смешным, что проверка истории доказала блестяще их правильность".

Взгляды оппозиции формировались, начиная с 23-го года. В середине 28-го года, т.е. на шестом году политической проверки, Радек констатировал полную их правильность. А еще через год, проведенный им в ссылке, Радек вместе с двумя другими перебежчиками, опубликовал заявление, которое резюмируется в словах: "Прав был XV-й съезд партии, осудив нашу платформу".

Такова идейная и моральная катастрофа опустошенных революционеров!

Для внешнего мира капитуляция тройки оказалась сенсацией. Для оппозиционных кадров в этом факте не было ничего неожиданного. Из самой переписки видно, что Радеку то и дело приходилось защищаться от подозрений в прокладывании путей для капитуляции. Младшие товарищи высказывали такие подозрения с большей откровенностью. Старшие революционеры выступали внешним образом осторожнее, но по существу не делали себе никаких иллюзий. 9-го сентября 1928 года т. Троцкий писал одному из товарищей в Москву: "Не знаю, углубят ли результаты конгресса разногласия с Преображенским, или уменьшат. Как это ни горько сказать, но я подвел для себя баланс последних месяцев в том смысле, что дело тут вряд ли поправимо. Слишком расходятся пути. Такой душевной качки долго выдержать нельзя".

* * *

Переписка сама по себе поразительно ярка и так поучительна, что мы не видим надобности давать дальнейшие цитаты в этих вводных строках. Выдержки из писем мы приводим везде по подлинникам, которые имеются в наших руках. Мы воспроизводим, разумеется, все цитаты дословно, заменяя лишь в случае надобности инициалы собственными именами.

Редакция Бюллетеня.

Радек и буржуазная печать

Что выступление пролетарского революционера в буржуазной печати является исключением, а не правилом, и что это исключение должно быть оправдано совершенно особыми обстоятельствами, -- на этот счет спору быть не может. Но нужно тут же прибавить: вряд ли во всей истории революционной борьбы были более исключительные обстоятельства, чем те, при которых тов. Троцкий рассказал через посредство буржуазной печати об условиях своей высылки, об ее причинах, об отношении оппозиции к советскому государству и проч.

Радек сейчас записался в помощники Ярославского по части обличения сотрудничества в буржуазной печати. Не станем вспоминать более отдаленного прошлого. Напомним только об одном коротком эпизоде, который имел место накануне отправки т. Троцкого из Москвы в Алма-Ата. Радек, который всегда имел склонность вращаться в мире буржуазных журналистов, явился к т. Троцкому с предложением написать для корреспондента "Берлинер Тагеблат" г. Шеффера изложение взглядов оппозиции и причин ее отправления в ссылку. Предложение Радека было обсуждено руководящим ядром оппозиции и принято единогласно. Радек привел Шеффера на квартиру к т. Троцкому, который и вручил немецкому журналисту свое заявление. Принципиально этот эпизод решительно ничем не отличается от того обращения к буржуазной печати, которое было произведено т. Троцким, год спустя, из Константинополя. Более того: если использование немецкого буржуазного издания было допустимо в 1928 году, то в десять раз более допустимо было использование американского агентства в 1929 году.

Но дело в том, что в 1928 году сам Радек шел еще на буксире оппозиции. В 1929 г. он движется на буксире Ярославского.

Письма из СССР

Оценка положения

(Накануне XVI партконференции, апрель 1929)

1. Условия, при которых собирается конференция:

• а) Обострение классовой борьбы в деревне с вторичным срывом хлебозаготовок.
• б) Реальное снижение заработной платы.
• в) Возрастающие трудности снабжения городов хлебом и промышленности топливом; введение заборных книжек, хвосты; паника обывательщины, передающаяся и на рабочих.
• г) Усиление антисемитизма и религиозной пропаганды, вообще, идеологического влияния буржуазии.
• д) Частичный срыв плана социалистического строительства в промышленности и сельском хозяйстве.
• е) Растущее недовольство рабочего класса; рост его разрыва с партией.
• ж) Официальное признание чудовищного развития бюрократизма, загнивание целых звеньев не только советского и профсоюзного, но и партийного аппаратов.
• з) Растущий отрыв рабочего класса от партии и профсоюзов.
• к) Официальное признание наличия правой опасности не только в партии, но и в ЦК.
• л) Дальнейшее крошение партии.
• м) Массовая ссылка оппозиционеров-ленинцев; заключение их в изолятор и высылка тов. Троцкого заграницу.
• н) Падение авторитета партии среди рабочих масс, выражающееся в падении дисциплины труда; срыв колдоговорной кампании; постановление об усилении административной власти и административного нажима директоров предприятий и т. д.

2. Лишь партийные бюрократы, зараженные неисправимым казенным оптимизмом могут усматривать в этих явлениях симптомы роста социалистического строительства.

3. Эти явления составляют в глазах каждого ленинца, привыкшего анализировать классовые соотношения, признаки глубочайшего кризиса, который является прямой угрозой для пролетарской диктатуры и для существования самой советской власти.

4. Причины этого глубокого кризиса, обнаружившегося с необыкновенной быстротой между XV-м съездом и настоящей конференцией, коренятся в направлении линии партийного руководства уже в течение многих лет. Искать эти причины только в объективных условиях в росте внутренних противоречий, возникающих от наличия внутреннего мелко-буржуазного и внешнего капиталистического окружения есть трусливая попытка партийного руководства снять с себя ответственность за совершенные им непростительные ошибки. Пролетарская диктатура знала несравненно более трудную международную и внутреннюю обстановку, но она впервые перед лицом такого острого кризиса в партии и государстве и перед таким жгучим сознанием создавшегося тупика.

5. Оппозиция большевиков ленинцев своевременно сигнализировала наличие кризиса, точно определяя этапы дальнейшего его развития и обострения и указывала одновременно на пути и средства выходов из кризиса. Накануне XV-го съезда оппозиция представила в Политбюро известную платформу, в которой систематически и исчерпывающим образом было изложено наличие правой опасности, а также и средства борьбы с ней. Политбюро, скрывая от партии и от рабочего класса свои грубые и систематические ошибки в вопросе о деревне, о промышленности, в рабочем вопросе, осложнения в политике руководства Коминтерна, в руководстве партии спрятало от последней и от широких рабочих масс платформу оппозиции. Цепляясь за свой неограниченный аппаратный абсолютизм, боясь потери власти партийное руководство пожертвовало интересами диктатуры пролетариата, советского государства и мировой революции в интересах своего собственного сохранения. Попытки оппозиции довести до сведения партии перед созывом съезда свою точку зрения натолкнулись на бешеное сопротивление аппарата. Оппозиция была организационно разгромлена и поставлена вне партии, за исключением тех, которые согласились отречься от своих правильных взглядов и расписаться под мнимой правильностью политики руководства, ведущего на деле к гибели пролетарской диктатуры и пролетарского государства.

6. Казалось, что жестокий урок, полученный партией в начале прошлого года -- срыв хлебозаготовок, со всеми вытекающими отсюда затруднениями, а также вскрытие всяких гнойников, свидетельствовавших о глубоком разложении как государственного, так и профессионального и партийного аппаратов, должен был вразумить и партийное руководство и партию. Но партия не могла использовать этот урок, потому, что партийное руководство побуждаемое желанием скрыть свои ошибки и сохранить за собою власть, лишило партию возможности понять причины кризиса, охватить его в его целом и бороться за его преодоление. Вместо честного открытого обсуждения партруководство и в данном случае прибегло к своему обычному средству -- обману партии и масс. Чтобы избегнуть критики оно допустило жалкую пародию на критику, называемую самокритикой. Самокритика дана была партийцам и рабочим для того, чтобы они критиковали себя, когда нужно было критиковать руководство. Вместо четкого признания своих ошибок, партийное руководство продолжало упорно отрицать их наличие, вместо честной попытки привлечь партию и рабочий класс к обсуждению линии руководства, вместо использования партийного и пролетарского опыта для правильной постановки и правильного решения жизненных вопросов, от которых зависит дальнейшее существование пролетарской диктатуры, партийное руководство усилило и укрепило аппаратный зажим, прибегая уже открыто к помощи органов ГПУ. Наконец, партийное руководство договорилось в своих резолюциях (см. Резолюцию Харьк. Окружк. в "Правде") до того, что руководство и аппарат стоят выше всякой критики и что всякая попытка их критиковать будет караться самым беспощадным образом, как покушение на ленинизм.

7. Перед нависшей над рабочим классом угрозой голода, партийное руководство вынуждено было признать наличие кулацкой опасности, обострение классовой борьбы в деревне, чудовищное развитие бюрократизма, загнивание отдельных звеньев советского аппарата, профсоюзов и партии; вынуждено было присвоить для собственного употребления ряд положений, изложенных в платформе оппозиции, вынуждено было заявить вслед за нами, что всякая уступка кулаку и другим враждебным классам будет означать лишь их поощрение и укрепление; вынуждено было повторить вслед за нами, что искать устранения противоречий между частным капитализмом кулацких хозяйств в деревне и социалистическим сектором в промышленности, в сокращении темпа индустриализации и в частности тяжелой промышленности, означает не устранение, а лишь отсрочку трудностей с дальнейшими их повторениями на расширенной основе. Однако, все это только на словах. Оставаясь верным своей центристской, оппортунистической политике, заключающейся в том, чтобы говорить левые фразы и совершать правые дела, руководство и до сегодняшнего дня отказывается от твердой последовательной ленинской политики.

8. Объявляя на словах наличие правой опасности, провозглашая, что всякие уступки кулаку должны быть пресечены, партийное руководство на деле шло от уступки к уступке. В июле оно подняло цену на хлеб, чем вызвало инфляцию. Дополнительный приток денежных знаков в деревню вызвал в свою очередь поднятие хлебных цен и новый на этот раз катастрофический срыв хлебозаготовок в настоящем году.

9. Мнимо-ленинская генеральная линия партии на деле сводится к беспомощному метанию справа налево, к бесплодным колебаниям между формальным и фактическим, как это делается теперь, применением 107 ст. и других средств нажима на сельское население, которые ударили не только по кулаку и зажиточной части середняков, но в большинстве случаев по всей середняцкой и отчасти бедняцкой массе -- и изданием закона, освобождающего от налога в течение двух лет дополнительную посевную площадь. Этот закон является мздой кулацким и зажиточно-середняцким элементам за сознательное и злостное сокрытие и сокращение посевной площади в прошлую осень.

10. Объявленная борьба с правым уклоном и с примиренческим к нему отношением, представляет из себя такую же пародию действительной борьбы, как прославленная самокритика явилась пародией критики. Борьба с правой опасностью сводится к механическому повторению аппаратных шпаргалок без малейшей серьезной попытки искать причин появления в партии правых и всяких сродных ему уклонов, в том числе центристского: без малейшей попытки вести борьбу против правого уклона во всей политике партии, против постоянно растущего партийного бюрократизма, являющегося предпосылкой ежедневного, ежечасного, ежеминутного появления и роста правых уклонов.

11. Ложные обвинения большевиков-ленинцев в неверии в возможность социалистического строительства в наших условиях в то время, когда вся наша платформа ставит задачу именно ускорения этого строительства, -- руководство партии на деле обнажает свое величайшее недоверие к партийным массам и глубокое неверие в классовое революционное чутье пролетариата, так как оно превратило пролетариев в великих молчальников, которым разрешается говорить лишь постольку, поскольку они повторяют софизмы центристского руководства.

12. Ложно обвиняя большевиков-ленинцев в игнорировании роли середняка, тогда как вся их установка на создание союза бедноты в деревне имеет целью организовать ту политическую силу, которая привлекла бы середняков на сторону пролетариата и бедноты для преодоления нарастающего политического влияния кулака, -- нынешнее руководство обнаруживает трусливое отношение к деревенской бедноте. Мероприятия партруководства воспроизводят худшую сторону военного коммунизма, толкая не только середняков, но и бедноту в экономическую и политическую кабалу кулака.

13. Недоверие к партийной массе, недоверие к пролетариату, недоверие к деревенской бедноте, боязнь перед их классовой инициативой, перед их революционным чутьем, все больше и больше толкают партийное руководство на то, чтобы сосредоточить политическую жизнь партии в рамках узкой партийной верхушки, с'уживая таким образом пролетарскую базу партии.

14. Будучи в основной своей линии вполне последовательными, центристское руководство, чтобы устранить возможное сопротивление со стороны партийных масс и рабочего класса новым поворотом направо должно идти по линии все более и более ожесточенного преследования оппозиции. Оно не удовлетворилось тем, что многие тысячи из нас исключены из партии, оно не удовлетворилось тем, что ссылает в гиблые места, проводя их предварительно через тюрьмы, оно имело наглость объявить ленинцев врагами пролетарской диктатуры и советской власти, широко отрыв для них ворота Тобольского Изолятора. Оно додумалось, наконец, бросить всему русскому и мировому пролетариату вызов, выслав насильно заграницу Л. Д. Троцкого, ближайшего соратника Ленина и руководителя Октябрьской революции, организатора Красной Армии. Пойдя раз по пути насилия над партией, центристское руководство нагромождает преступление на преступление против пролетарской диктатуры, против коммунистической партии и после того, как оно прибегло к сотрудничеству буржуазно-националистического правительства Турции, чтобы устранить из пределов Советского Союза честного и стойкого большевика-революционера Троцкого, оно старается теперь бесстыдной, клеветнической кампанией вырвать у партии рабочего класса одобрение своего неслыханного насилия, объявляя, что Троцкий продался мировому империализму. В то же время партийное руководство, превратив партийную печать в монополию партаппарата, злостно лжет и клевещет на большевиков-ленинцев, что якобы они являются сторонниками двух партий, что якобы они подготовляют гражданскую войну против диктатуры пролетариата и соввласти, что якобы они говорят о Красной Армии, как об армии бонапартистской.

Оппозиция остается такой же, какой она была. Она остается верной коммунистической партии и пролетариату, она остается верной тем обязательствам, которые она еще не будучи исключенной, добровольно взяла на себя перед XV-м съездом, перед лицом всей партии и всего пролетариата. Никакие гонения, никакие ссылки и тюрьмы, никакие изоляторы, никакая клевета, никакие гнусные провокации не собьют ее с правильного ленинского пути.

16. Каждый оппозиционер-ленинец горячо желает вернуться в партию и отдать диктатуре пролетариата свои силы на борьбу с его классовыми врагами и за социалистическое строительство.

17. Большевики-ленинцы отвергают обвинение во фракционности: такие обвинения являются издевательством над партией теперь, когда определенно признано, что в партии имеется ряд фракционных делений, что партия крошится на многочисленные уклоны. Мы считали и считаем, что фракция есть уродливое детище партийного режима; мы первые будем бороться за действительную ликвидацию фракционности, за действительное объединение всех здоровых элементов партии. Истинным сторонником монолитности партии, нелицемерным врагом фракционности является тот, который борется против неправильной линии руководства, против аппаратного абсолютизма за партийную демократию, за разрешение и соблюдение тех гарантий, которые партийный устав предоставляет каждому члену партии.

18. Наша деятельность за истекший год принесла огромную пользу партии. Мы разоблачали правых, мы боролись против упадничестского настроения, проникающего в широкие рабочие, партийные и беспартийные массы. Мы боролись с политической обывательщиной, правым безразличием, торжество которых означало бы гибель для пролетарской диктатуры. Мы удерживали многие сотни и тысячи рабочих которых неправильная политика и партийный режим толкали из рядов партии, в то же самое время мы удерживали лучших беспартийных рабочих, которых та же самая неправильная политика и тот же самый партийный режим толкали в объятия врагов коммунистической партии и диктатуры пролетариата.

Наша деятельность была направлена на пользу партии и диктатуры пролетариата. Перед XVI-й всесоюзной конференцией мы заявляем: Ленинская оппозиция боролась и будет бороться в рядах партии. Мы отвергаем всякие беспринципные блоки с правыми, это не наш путь. Это был и есть путь центристского руководства -- Сталина. Мы поддерживали и впредь будем поддерживать все мероприятия в партии против классовых врагов, за социалистическое строительство, за индустриализацию, за союз бедноты, за поднятие жизненного уровня рабочего класса, за коммунистический интернационал. Без колебаний мы будем разоблачать двойственную политику оппортунистического руководства.

Наши методы борьбы остаются реформой. Мы решительно против всякого политического авантюризма. И впредь мы будем поддерживать и разъяснять партийной и безпартийной массе нашу линию, оставаясь, таким образом, верными заветам Октябрьской революции и учению Ленина.

Х. Г. Раковский.

Большевики в ссылке

(Сообщение из С. С. С. Р.)

Нам сообщают о следующем факте, имевшем место в Актюбинске (Казахстан). В начале мая с. г. два ссыльных-оппозиционера скрылись с места ссылки -- Актюбинска. Два других ссыльных товарища, Г. Тер-Оганесов и Гиршик, были обвинены в содействии побегу и арестованы на месте ссылки. Никаких фактов, подтверждающих это обвинение, установлено не было. Тер-Оганесов и Гиршик ответили восьми-дневной голодовкой протеста. Их вынуждены были освободитьи Но с тем только, чтоб -- спустя полтора месяца -- арестовать вновь. На этот раз уже по постановлению Коллегии ОГПУ, которая вынесла приговор: 3 года челябинского изолятора.

Тер-Оганесов	Гиршик

Повод приговора случаен, но цель та-же: физическая расправа над большевиками-ленинцами.

Сейчас т. т. Гиршики Тер-Оганесов находятся в челябинском изоляторе. Вместе с другими челябинцами, они клеймят позорную капитуляцию Радека, Преображенского и Смилги, как факт, "постыднее которого не было еще ничего в истории рабочего движения". Они бодры, полны уверенности в правоте оппозиции и решимости бороться до конца.

Так происходит революционный отбор. Одни, капитулируя, ищут отдыха на груди у Сталина, другие -- идут в каторжные тюрьмы Тобольска и Челябинска!

Четыре письма из ссылки

О письмах тов. Сосновского

Мы печатаем ниже четыре письма, написанные тов. Л. С. Сосновским из Барнаула, т. е. с места ссылки, в течение 1928 года. Письма написаны на общественные, бытовые и политические темы. Три из них адресованы т. Троцкому. Они посвящены процессам и явлениям, происходящим в сибирской деревне, в партии и в стране вообще. Как все работы т. Сосновского несравненного публициста и бытовика, письма пронизаны дыханием подлинной жизни. Главное свойство Сосновского, без которого вообще немыслим публицист крупного масштаба -- это свежесть восприятия. Готовыми формулами, казенными диаграмами, на Льва Семеновича воздействовать нельзя. За формулами и цифрами он ищет и находит живых людей, и умеет всегда взять их в двух разрезах: личном и классовом. Именно эта свежесть восприятия и способность видеть то, что происходит в стране, и сделало т. Сосновского одним из вождей оппозиции большевиков-ленинцев. Четвертое письмо адресовано Вардину, одному из капитулянтов второго призыва. Очень краткое письмо это является превосходным образцом политической публицистики. Когда-нибудь его включат в революционные хрестоматии.

Всем четырем письмам уже больше года. Последнее из них написано 22-го августа 1928 года. Несмотря на то, что они написаны по живым следам событий и опираются на самые злободневные факты, письма Сосновского ни в малейшей мере не устарели. Они приурочены к первым шагам сталинского "левого курса", который официально открылся 15-го февраля 1928 года. Сосновский с превосходным мастерством прослеживает противоречия "левого курса", который трусливо обворовывая оппозицию в то же время подвергал ее организационному разгрому. С этой оценкой левого курса, его противоречий и перспектив, неразрывно связано отношение т. Сосновского к капитулянтам. Письмо к Вардину кажется написанным вчера, так как капитулянты третьего призыва (Радек, Преображенский, Смилга) не прибавили ни слова к тому, что сказано и сделано было их плачевными предшественниками.

Печатаемые ниже письма достаточно объясняют, почему автор их был арестован уже в Барнауле, на месте ссылки, и заключен в челябинский изолятор, где находится и по сей день.

Редакция Бюллетеня посылает Л. С. Сосновскому, и в его лице всем ссыльным и заключенным большевикам-ленинцам, горячий оппозиционный привет.

Редакция Бюллетеня.

I.

Март 1928 г. Барнаул.

В первом письме я писал вам на основании материалов сибирской печати насколько ощутительно здесь влияние кулака в хозяйстве. Сибирские газеты с разрешения Сталина на 2-3 недели раньше начали живописать кулака, чем центральная печать. Дошло дело до того, что Сырцов встревожился. У него кулак легализован и доступен обозрению, а в других районах не слышно. Как бы не обвинили в недостатке распорядительности: развел излишек кулаков. Он запросил Москву, почему нигде нет кулаков? Ему ответили, что будут приняты меры. Вскоре воспоследовала знаменитая передовица "Правды" от 15 февраля, приписываемая перу Сталина. В духе этой статьи разосланы на места директивы.

Итак, теперь не нужно доказывать, что кулак -- если и не центральная, то во всяком случае достаточно приметная фигура в деревенской действительности. Курьезными кажутся теперь шпагоглотательские упражнения Яковлева и К-о по части гомеопатического исчисления численности кулака в деревне. Я приведу вам совершенно разительный пример из барнаульской действительности. В книге "Барнаульский округ" есть данные за 1926 год такие. В округе почти поголовно молотят хлеб молотилками. Но своими молотилками молотят только 8% дворов, а 88% -- наемными. Значит почти весь округ зависит от 8% кулаков, ибо во всем арсенале эксплуататорских ресурсов кулака -- молотилка самое ядовитое. Сроки уборки по климатическим условиям здесь короткие. Бедноте нельзя ждать ни одного лишнего дня. И она в руках у кулака. Кулаку выгодно бывает даже оставить свой хлеб не убранным, зарабатывая в это время не эксплоатации машинами. Теперь выяснилось, что кулак великолепно оценил с.-х. инвентарь, как орудие господства. Мы то всаживали в инвентарь валюту, мы то платили заграницу наличными и при том золотом, а машины продавали в кредит. Мы то ввели на инвентарь довоенный прейс-курант. Конечно, это хорошо, поскольку речь идет о бедняках и средняках. Но затрачивая валюту для снабжения кулака орудиями закабаления, отрывая при этом средства от индустриализации -- это неслыханный просчет.

Насколько мог, я внимательно следил за газетными сообщениями о судебных процессах над кулаками по 107 ст. Меня интересовало вот что. На суде обычно приводились яркие и обильные доказательства кулацкого естества обвиняемого. И самый его хлебный запас бледнел перед не-хлебным его богатством. Когда перечислялось, сколько у него инвентаря и скота, какими способами он держит в руках бедноту, то думалось: а если бы он дал в этом году хлеб? Сколько еще времени позволяли бы ему беспрепятственно обогащаться? Из всех фактов приведу один. Это был герой первого по времени процесса после приезда сюда Сталина. Кулак Кабардин. Оказалось, что сей муж, вооружившись надлежащим документом сельсовета о своей "трудовой" природе, отправился в Зиновьевск (Елисаветград) на завод в качестве "представителя сибирских хлеборобов". Там с ним "смычковали", митинговали и он -- вопреки всем порядкам синдицированного сбыта -- приобрел пять молотилок (вспомните сказанное выше о поразительной концетрации молотилок в кулацких руках). Он привез молотилки сюда, раздал 4 штуки приятелям. Потом -- использовав сезон, продал и свою пятую, а взамен выписал себе из Зиновьевска шестую. Ведь шесть молотилок в деревне -- не иголка. Но никто не обратил внимания. И только когда высшее начальство приказало устраивать суды над кулаками, всплыла на суде и эта кулацкая проделка. Читал здесь в газетах такие перечни инвентаря у обвиняемых кулаков, что диву давался. Не кулак, а госсельсклад какой то!

Местные люди откровенно говорят, что если бы не затруднения с хлебом, то резолюция XV съезда о "форсированном нажиме на кулака" преспокойно лежала бы в шкафах комитетов. Теперь же встряска партийно-советского механизма по этой линии бесспорно произошла. Я было недоверчиво относился к разговорам о повороте курса на бедноту. Должен сказать на основании наблюдений и газетных материалов, что может быть впервые после комбедовского периода о бедноте начинают думать более серьезно. Конечно, это пока относится только к области ведомственных мероприятий. Например, распределение кредитов, машин. И то только начинается. В организационном же отношении сдвиг в работе с беднотой еще мало ощутителен. И потому нажим на кулака (ниже я скажу, как нажимают на середняка) дает хлеб и отчасти деньги, но не дает политического эффекта, какой можно и должно было получить. Я думаю, что не преувеличиваю: в большинстве случаев беднота остается после проведения нажима на кулака в смятении, в испуге. Была в г. Камне окружная конференция групп бедноты. Настроение было таково, что местный партийный вождь решил было: это не бедняки, а кулаки. И начал в подтверждение своего тезиса искать их окладные листы по налогу. Кое как удалось втолковать ему, что это настоящие бедняки, но головы их находятся в распоряжении кулаков, поскольку партия еще не удосужилась заняться ими. Это конференция окружного масштаба, уже подобранная. В более же мелком масштабе беднота постоянно издает жалостные звуки: к кому же мы теперь пойдем за хлебом, раз у кулака не будет хлеба? Надо сказать, что тревога эта не лишена оснований. Нажим произвели, хлеб пошел. А о снабжении хлебом бедноты не позаботились. Приходит бедняк в ЕПО, хочет купить несколько пудов хлеба. Ему не дают: должны вывозить весь хлеб на станцию. Где же я куплю хлеба? -- Где хочешь. А до нового хлеба еще далеко. Идет к кулаку. Тот злобно направляет его в то же ЕПО: теперь мой хлеб там, пусть они тебя кормят. Даже те 25% конфискованного хлеба, которые предназначись для снабжения бедноты, усердные заготовители ухитрились смешать с заготовленным хлебом и вывезти из района. Таких случаев много. Только впоследствии бедняцкая тревога дошла до города и появились распоряжения о частичном удовлетворении бедноты (речь идет о продаже за деньги).

Нельзя отрицать, что в некоторых случаях -- я утверждаю, что это были именно случаи -- нажим проводился при участии бедноты. Приезжали в село, проводили собрания бедноты, выясняли с ними местных кулаков и их хлебные запасы, вовлекали их в дальнейшую работу. В таких местах беспорно беднота подняла голову, а политический авторитет кулака низведен до нуля. Беднота впервые чувствует себя предметом забот. Тут и середняк более дружественно настроен. Но таких случаев, думаю, не много.

Мне известно, что "пятаковые политики"

Т. е. политики в духе капитулянта Пятакова. Ред.

поспешили поверить, будто подобная политика стала здесь правилом. Каменев и Зиновьев, находящиеся в почетном (!?) плену в Калуге, где отбывал плен горный орел, Шамиль, пекут "калуцкое тесто" сладких успокоительных уверений: новый курс начался, "ныне отпущаеши". Отрицать поворота я не могу. Разговоры совсем другие и не только разговоры. Когда распределяются фонды денежного и машинного кредитования, бесспорно теперь больше внимания и интереса к тому, чтобы фонды не попали кулаку. Бесспорно, больше интереса и внимания стали проявлять к задачам коллективизации бедноты. Скажем, если получается кредит в 100.000 руб. на теплые -- скотные дворы, то 80% сразу выделяется на коллективные скотные дворы, а 20% на единоличные. Тут даже замечается некий перегиб, вернее, проявление коллективизаторского "административного восторга". В порядке разверстки каждому району предписывается к такому то числу создать столько то коммун, машинных товариществ и пр. коллективов. Пример: в Барнаульском округе 30 коммун. Из них 16 оффициально признаны больными. Прироста коммун не было все последние годы. Наоборот из сотен коммун осталось 30, да и те наполовину больные. И вот предписывается к весне создать 14 новых коммун. Там конечно создадут и трижды 14. Но ни финансовые ресурсы, ни организационные не позволят этого сделать, как следует. Зато -- в окружную, а затем краевую и далее сводки попадет бешеный рост коллективизации. Это и есть бюрократизация всякого живого дела.

Тут мы подходим к вопросу, достаточно ли пригоден нынешний низовой аппарат к проведению нового курса в деревне. Я лично думаю, что мало пригоден. Из передовой статьи "Правды" от 15 февраля мы узнали, что у нас "целый ряд" организаций не видит в деревне классов. Количественное определение этого факта наивно затемняется словечками: нередкои зачастуюи кое-гдеи сплошь и рядоми иногдаи Иди доказывай, какой процент партии не видит классов в деревне, хочет жить в мире со всеми, -- в том числе и с кулаком. Одно можно сказать -- большой процент.

Сейчас в сибирской печати совершенно откровенно начали выяснять, много ли в партии кулаков. Не кулацких подголосков, а форменных кулаков, богачей, скрывающих хлеб сотнями и тысячами пудов, имеющих сложный с.-х. инвентарь, пользующихся наемным трудом и потому активно выступающих против всякого изменения прежней, благоприятой кулакам политики в деревне. Что такой сорт коммунистов в деревне имеется -- никто не сомневается. Но что среди них имеются и секретари ячеек, и члены райкомов и инструктора райкомов -- признаться и я не предполагал. А между тем, когда начальство разрешило об этом говорить, в "Советской Сибири" появилась удивительная портретная галлерея кулаков-коммунистов с указанием их фамилий, адресов, должностей. Сообщалось, что они (например, один инструктор райкома) выступали на крестьянском сходе против "грабиловской" политики партии. Указывалось, что такие коммунисты укрывают от сдачи по 1090 пудов хлеба и тайком продают его городским спекулянтам (в упомянутой передовице "Правды" как раз говорилось о смычке кулака со спекулянтом, но не говорилось, что есть такие члены партии). Ком-кулаков начинают исключать из партии. Особенно энергично судя по газетам, делают это в Рубцовском округе. И что же? Как только исключили из партии первых 20-30 кулаков, сразу обозначился приток в партию батраков и бедняков даже в самые, застойные ячейки. В газетах прямо говорится, что кулаки не пускали бедноту и батраков в партию.

Можно ли удивляться, что находились не только ячейки, но даже райкомы и даже чуть ли не окружкомы, которые утверждали, что во вверенном им районе кулаков не обнаружено. Можно ли удивляться, что "целый ряд" организаций не видел в деревне классов. Ведь еще "Коммунистическим манифестом" установлено, кажется, что именно имущие классы заинтересованы в замазывании самого факта существования разделения общества на классы.

Я приведу вам две интересных цитаты из краевого партийного органа "На ленинском пути". Статья М. Гусева в #3 журнала за 1928 год называется: "О хлебозаготовках, деревенских настроениях и "точке зрения". (О Канском округе). В ней говорится:

"В результате что то не слышно, чтобы где-нибудь в округе коммунисты первые показали пример сдачи излишков хлеба. Наоборот, известен ряд случаев, когда коммунисты плетутся в хвосте худших настроений. "Другие держат хлеб. Чем я хуже?" -- "Я волен распорядиться своими излишками и повыгоднее продать, кому и когда захочу". Прямо поддерживают враждебную кулацкую агитацию: "Партия нас угнетает, хочет взять хлеб по твердой цене в интересах только рабочих. Нам надо организовать свою крестьянскую партию. Пусть сначала сбавят в городе высокие ставки, а потом и нас заставят сдавать хлеб". Есть коммунисты, имеющие по 300-500 и более пудов излишков, не сдававшийся до последнего времени, и среди них председатели правлений кооперативов сельсоветов. А сельские ячейки об этом ни звукаи Такие настроения и факты, мне кажется, не являются присущим одному округу. В большей или меньшей степени они, очевидно, имеют место и в других округах".

Статья М. Гусева помещена без всяких примечаний. Да она мало чем отличается от ряда других сообщений последнего времени. Итак, утверждение о том, что нижние этажи здания затопляются кулацкими элементами подтверждается не только в отношении советского и кооперативного зданий, но частично даже в отношении партийного, о чем мы еще не решались говорить утвердительно, не зная всей правды. Если таковы партийные председатели кооперативов и сельсоветов, то каковы же беспартийные?

Совершенно очевидно, что таковой аппарат еще кое-как под страшнейшим нажимом сверху проводил предписанные ему мероприятия. Но классовой политики он провести не в состоянии и сейчас. Мне рассказывали о методах одного из самых блестящих "ударников", посылаемых из центра для проведения заготовок, займа, самообложения. Где он появится -- там сводки дают скачущие вверх цифры. Приведу рассказ так, как я сам слышал:

- Приезжает Х. в сельсовет. -- Вы председатель? -- Да, я. -- А кто ваш заместитель, пошлите за ним. А сами приготовьте дела к сдаче ему. Печати и все прочее. -- Почему? -- Да потому, -- поеде со мной в город. -- Зачем? -- Очень просто, зачем -- в тюрьму. Заготовки не выполнены, заем тоже, самообложение тоже. Я с вами шутить не буду: в тюрьму. Впрочем, оставайтесь здесь до завтра. Я проеду пока дальше, а завтра вернусь. Если не соберете полностью, собирайтесь в тюрьму".

И что же? Приедет завтра, а все собрано. Уж какими средствами это сделано -- другой вопрос. Но сделано и в округ летят сводки с цифрами.

Яркий свет на эти методы бросает другая статья в том же журнале, принадлежащая перу И. Нусинова "На ленинском пути" #4, стр. 19. Два слова о Нусинове. Это Яковлев в сибирском масштабе, главный спец по статистическим аргументам о ничтожности кулака. Тем интереснее его замечание:

"Чрезвычайно характерным является то, что чем слабее партийная органиация, чем меньшим влиянием она пользуется среди бедноты и средняков, чем меньше были ее возможности по линии мобилизации общественного мнения села в борьбе с кулаком, тем охотнее она переходила к голому административному нажиму, злоупотребления "дозами", теряя чувство меры. Нужно прямо сказать: чем сильнее сопротивлялась ячейка нашему нажиму на кулака в начале кампании, чем охотнее она разглагольствовала о том, что "все бедняки -- лодыри", тем легче она под градом репрессий в разгаре кампании переходила к оголтелому администраторству".

Из этого отрывка вы видите, что речь идет о таком нажиме, когда потеряно чувство меры, когда начинается оголтелое администраторство. Терминология, напоминающая мне период 1919 г., когда я ездил от ЦК и ВЦИК развинчивать гайки комбедовского режима в Тверской губернии.

Но с другой стороны ясно, что речь идет не о кулаке, как жертве этого "оголтелого администраторства". Едва ли даже Нусинов стал бы нынче печаловаться за обиженного кулака. Нет, речь идет о "размолвке со средняком". По всем впечатлениям моим от газет и встреч, нажим на середняка за редкими исключениями был поистине оголтелым, с потерей чувства меры. На него налетели с небывалым после 18-19 годов шумом, проводя сразу 15 кампаний и все кампании формулировались одним словом: "даешь"и

-- Даешь хлеб, налог -- (до срока), страховку, ссуды, паевые, заем, самообложение, семфонд -- (кажется, еще не все?).

Если бы даже все эти кампании проводились максимально тактично, выдержанно, мудро, с преобладанием убеждения, то и тогда это сгущение во времени целой серии экономичесикх мероприятий должно было встревожить и насторожить середняка. Но разговаривать с ним было некогда и некому. Главное -- некому. Время бы нашлось, да некому. Партийно-советско-кооперативный аппарат меньше всего приспособлен был к проведению классовой линии методами убеждения. Он либо глухо (или громко) подпевал кулакам, либо очертя голову кидался, как пес, спущенный с цепи. Оживление советов и секций выразилось в описанном мною выше наезде окружного ударника: сдавай печати, собирайся в тюрьму.

Нусинов констатирует факт, не объясняя его. Почему же наиболее благосклонные к кулакам ячейки оказывались наиболее оголтелыми в нахрапе? По моему это объясняется очень просто. Оборонительная тактика кулака при всей ее гибкости и разнообразии сводится к одному. Он стремится занесенный над ним удар отвести на более широкую мишень, распредлить более уравнительно на всю деревню. Вообще принцип уравнительности в налогах и др. тяготах находит в кулаках истинных апологетов. А политически кулак хочет, чтобы против партии была раздражена вся деревня, а не он один. И, проявляя оголтелое администраторство, подкулачники в сущности выполняют кулацкую директиву. Поэтому нет ничего удивительного в том, что этот азарт совмещается с объявлением бедноты лодырями.

Ошибка Сталина (прежняя и нынешняя, поскольку он в Сибири снова повторил эти слова) в том, что он не понимает классового смысла нынешнего рецидива "раскулачивательных" тенденций. Он говорил на 14 съезде и позже, что партия наиболее готова именно к раскулачиванию. Ничего подобного. Партия (говоря о деревне) оказала сопротивление первой попытке нажать только на кулака. Тут не только сельские коммунисты, но даже судьи и прокуроры в первые моменты отказывались проводить процессы по 107 ст. против кулаков. Первые процессы были полугласными. Когда же эти подкулачники убедились, что партия хлеб возьмет во что бы то ни стало, они поспешили перераспределить силу удара по кулаку и на середняцкие (частью даже на бедняцкие) спины. В этом прямой и ясный классовый смысл. В этом правильная (с кулацкой точки зрения) тактика. Вот почему так легко от саботажа заготовок часть аппарата перешла к безудержной продразверсточной методике вплоть до сажания в холодную тех, кто не купил облигаций. -- Я ведь его только один день подержал, -- оправдывался здесь один уполномоченный округа по проведению всех кампаний.

Здесь в печати опубликованы факты, когда партийцы созывали собрание бедноты и каждый пункт повестки гласил: "Давай". И давай в первую очередь, чтобы доказать кулаку, какой он мерзавец и какие молодцы бедняки: первыми отдают последние гроши на облигации, первыми несут последний мешок зерна, чтобы устыдить подлого кулака.

И это не только в Сибири. Я получил письмо от одного старого партийца (не оппозиционера), работающего по заготовкам на Украине. Он, старый наркомпродчик, всю революцию проведший на заготовках, утверждает, что происходящее на Украине невозможно называть словом "заготовки". Есть хождение по амбарам, по чердакам, но заготовок, по его словам, нет. Он очень тревожится за настроения средняков. Говорит, что они засыпают армию жалобными письмами. Кое что по этой части мы знаем и в Сибири.

Так вот, не имея возможности определить количественно степень "размолвки со средняком", я полагаю, что размолвка эта все же получилась. Исключения составляют районы и села, где велась кое-какая работа с беднотой. Там и середняк спокоен, и кулак прижат и беднота выпрямилась. Но много ли у нас мест, где работа с беднотой велась всерьез и приспособлен ли нынешний партийно-советский аппарат к такой работе? Нынешняя зима показала даже слепым, каковы жильцы нижних этажей нашего здания. С этой точки зрения "Правда" права: произошел экзамен.

К сожалению, я ничего не могу сказать о том, как переживают городские рабочие (партийные и беспартийные) всю эту деревенскую встряску. А несомненно, что средняцкие настроения должны до фабрик и заводов докатиться.

Ну, вот вам и все важнейшие сибирские новости. В сущности, конечно, трудновато в нашем нынешнем положении уследить за фактами, особенно за деревенскими фактами. Но я старался выудить из печати все, что можно.

 

II.

Тов. Вардин. Возвращая вам письмо ваше к Саркису от 13 апреля, еще и еще раз спросил себя, справедливо ли я нападал на вас в предыдущем своем письме, пересланном через Ваганяна? Да, вполне справедливо. Но прежде всего, к чему вы столько возились с "мертвым трупом утоплого человека"? Вы хоронили его с таким церемониалом, вместо того, чтобы оттащить падаль на свалку и только. Сколько увесистых аргументов потратили вы на Саркиса. И для чего? Чтобы самому вступить на оный путь.

Оппортунисты и центристы орут на весь мир: "троцкизм -- вот враг". С 23 года в этом малопочтенном хоре орали также и вы под дирижерством Сталина -- Зиновьева. После 14 съезда вы уже перестали орать о троцкизме, а устами Зиновьева смущенно покаялись, что в борьбе 1923 года был прав Троцкий, а не вы, сталинские подголоски. Вырабатывая платформу, этот документ международного и исторического значения, спасавший знамя большевизма, никто из вас не попытался сказать об "историческом троцкизме", как опасности. После того, писались контр-тезисы к XV съезду. Там тоже ни звука о "колебаниях старого троцкизма". После того до самого съезда выходили при нашем с вами участии бюллетени оппозиции. Опять -- ни слова о колебаниях старого троцкизма.

И только попав в Сибирь в качестве виновных по 58 статье, по той самой, которая предъявляется шахтинским белогвардейцам, вы с Сафаровым вспомнили, что есть на свете опасность "старого троцкизма", есть тезис Троцкого о термидоре, и что на всем этом можно кое-что подработать у Сталина. Вы были правы, когда писали Саркису, что он не попадет в рай, если скажет Сталину и Микояну, что они обанкротились. Поэтому Саркис и написал попросту, что обанкротился он, Саркис, и просит простить его согрешения. Всю свою душеспасительную переписку с ближними этот пройдоха бросил в клозет. Все разговоры, что оппозиция победила политически, хотя и разгромлена организационно -- это были фокусы достойного ученика зиновьевской политшколы. Всю эту волынку тянул Саркис единственно для того, чтобы поднести Сталину на блюде не одно свое заявление, а групповое. Таковые все же котируются на рынке выше, чем единоличные покаяния и отречения ренегатов.

Но теперь выступаете вы, тоже зиновьевские ученики. Вы тоже чувствуете, что прийти к Сталину с рассуждениями о его банкротстве -- значит не достигнуть желаемого результата. А прийти -- вам прямо брюхом хочется, нутро требует. Отсюда -- "старый троцкизм", который вы поднимаете, как мишень. Попросту сказать, вы предлагаете свои услуги на должности не только "проработчиков" троцкизма (должность вами занимавшаяся до 14 съезда) под руководством Слепкова -- Мартынова -- Рафеса и К-о. Нет, время проработки -- это пройденная ступень. Теперь вы должны занять пост тюремщиков при камерах троцкистов, авторов платформы, контр-тезисов. Попробуйте доказать, что нас есть за что держать в камерах после 15 съезда. Оправдайте 58-ю статью. Вот что будет вам предложено, как экзаменационная работа на звание раскаявшегося участника "троцкистской оппозиции".

По выдержкам из писем Саркиса видно, что он не сразу, а довольно плавно скатывался на мягких частях на путь философии "применительно к подлости". Ваши письма к Саркису как-будто говорили, что вы -- против сей философии. Вы правы, что с такой философией можно искать службу (да и то скорее прислужничество), чем революционную работу.

Но, по совести говоря, ваше с Сафаровым заявление о готовности искоренять троцкизм -- при попытке в то же время сохранить на лице некоторую тень невинности, -- производит еще более отталкивающее впечатление. То-то посмеется Слепков. Стоило ли вам с Воздвиженки на Старую площадь

Старая пл., в Москве - место где находится здание ЦК ВКП(б). Ред.

двигаться через Бийск и 58-ю статью. Ведь это курам на смех.

Чего это стоит политически -- вы сами понимаете. А по человечеству -- зрелище отвратительное. Я просил Ваганяна рассказать вам об одной детали еврейского похоронного обряда. Когда покойника собираются уже выносить из синагоги на кладбище, служка наклоняется к покойнику, окликает по имени и объявляет "Знай, что ты умер". Хороший обычай.

Л. Сосновский.

III.

26/V. 1928 г., Барнаул.

Дорогой Л. Д.

Последнее Ваше письмо от 5 мая (ваша дата) имеет штемпель алма-атинский от 7 мая и мне вручено -- 24 мая, что все же скорее, чем месяц и 6 дней. Вообще я замечаю на некоторых получаемых мною письмах разницу в дате самого отправителя и почтового штемпеля, что наводит на размышления о двойной работе ведомства (при отправке и получении). Рационализация не повредила бы и здесь: ведь все дороги ведут в одно зданиеи

Я получил от Радека в мае письмо. В письме этом есть одна фраза, требующая ответа, который я и попытался дать. Он пишет, что в отношении своего пролетарского состава, партийное "большинство" оказалось несколько лучшим, чем мы о нем думали.

Во-первых, не ясно, что он подразумевает под словами: "пролетарский состав". Во-вторых, я ему указал, что когда, он, Радек, думал о составе большинства хуже, оно все же не арестовывало и не ссылало рабочих большевиков сотнями. Лучше же стал о его пролетарском составе думать Радек именно тогда, когда аресты и ссылки большевиков-рабочих приняли массовый характер.

Теперь о письме-тезисах Преображенского. Вероятно до вас они дошли. Я сначала ответил ему телеграммой: "Поменьше торопливости, поменьше преувеличений, иллюзий, вспомните 5 декабря 1923 г.".

5 декабря 1923 г. Политбюро приняло резолюцию т. Троцкого о партийной демократии, чтоб немедленно же растоптать ее ногами. Ред.

Затем послал коротенькое письмецо.

Вообще, публика гадает и спорит: есть ли новый курс (левый) и если есть, то как к нему отнестись. Молодежь (ссыльная) ведет очень горячую дискуссию (письменную). Я тоже, как и вы, страстный почитатель Щедрина. Под рукой у меня сейчас его сочинений нет, но я на память могу приблизительно процитировать страничку из "Убежища Монрепо". Помните, герой решает заняться "международными" делами. Он слышал, что царское российское правительство, освободив любезных "братушек" болгар, задумало осчастливить их конституцией. Он запрашивает одного болгарского деятеля: "Правда ли, что у вас будет конституция". Тот отвечает: "Действительно, будет конституция, сиречь Устав о пресечении".

Рубцовская газета "Степной пахарь" (Рубцовск -- это новый окружной город между Барнаулом и Семипалатинском) напечатала речь Сталина на московском активе в несколько выправленной редакции. В "Правде" было напечатано: "Мы должны, товарищи, держать открытым клапан самокритики. В Рубцовской же газете напечатано: "Мы должны, товарищи, держать открытым капкан самокритики".

Которая редакция точнее? И что у нас будет: самокритика или 58-я статья, конституция или устав о пресечении? По моему, очень преждевременно ставить диагноз. Факт таков, что именно после апрельского пленума ЦК, то есть после решений о самокритике, последовали массовые аресты и высылки из Москвы, преимущественно рабочих. Очень показателен и случай с Блесковым. В тех вырезках, что я вам посылал, было письмо слесаря екатеринославского завода им. Петровского Блескова к Затонскому. Письмо

Содержание письма Блескова сводится к следующему: образовалась пропасть между рабочими и партией. Молчать стыдно - говорить нельзя. Буржуазный спец может надругаться над рабочими. Идет взаимное укрывательство "бессменной" верхушки и т. д. Ред.

не предназачалось для печати; но Затонский направил письмо в редакцию, снабдив лестным, почти восторженным примечанием. Если бы такое примечание (предисловие) дал оппозиционер, ну, тогда понятно: известные пессимисты, маловеры, нытики, паникеры, не видящие светлых сторон и прочее. Но Затонский, председатель ЦКК, КПУ, успешно расправляющийся с оппозицией, собственноручно выдал Блескову аттестат, оценив его письмо, как замечательное и подлинное выражение воли и мыслей пролетариата, как крик "изболевшей души" рабочего.

"Рабочая Газета" в самых резких выражениях об рушилась и на Блескова и на Затонского. Целая страница газеты была озаглавлена "Против паникерства и нытья". "Откровения т. Блескова и неуместный восторг т. Затонского". Статья (во всю страницу) объявляет критику Блескова не честной и не революционной и выражает крайнее удивление, как это Затонский мог выдать документ за волю и мысли лучшей части пролетариата что нападение было инспировано из ЦК, я вам тогда же писал. Мое предположение подтвердилось документально. На днях передовица "Правды", разъясняя лозунг самокритики, тоже указывала на письмо Блескова, как на образец критики нездоровой, враждебной. Между тем, Блесков -- старый рабкор, известный редакциям. Письмо его проникнуто действительно пролетарской болью за творящееся вокруг него. Разве меньшевик стал бы целые страницы заполнять критическими указаниями на разные непорядки и вносить практические предложения? И с чего бы стал он писать лично Затонскому? Наконец, свидетельство Затонского тоже чего-нибудь да стоит. Неужто он разучился отличать злостное меньшевистское нытье от здоровой рабочей критики? Таким образом, пределы самокритики очерчены. Бедный Затонский! Как то он будет выпутываться. А кое-где водятся оптимисты насчет "левого" курса! Если даже Затонский оказался неблагонадежным, куда уж дальше. Буде вам известны такие оптимисты, преподайте им историю грехопадения Затонского.

Нет, право, хоть переписывай сказку Щедрина об идеалисте-карасе и скептике-ерше.

И еще одно. Сразу после помещения письма Блескова о "бумажном бандитизме", который захватывает заводы, ВСНХ Украины созвал совещание -- для выяснения, есть ли на заводах указываемый Блесковым "бумажный бандитизм". Совещание признало, что в общем указываемое им явление есть в наличности.

А Петровский выступая в Харькове на конференции рабкоров, заявил, что в письме Блескова он не усматривает ничего, кромеи цинизма и хвастовства. Так и сказал. Вот вам образчик монолитности украинского руководства. Затонский признает подлинным выражением воли и мыслей пролетариата. Петровский объявляет цинизмом и хвастовством. А все это читает пролетариат Украины. Читает и размышляет: самокритика или 58 статья, конституция или устав о пресечении? По моему это факт огромного политического значения. Не меньшего, чем смоленское дело.

В качестве старой газетной крысы я читаю чуть не все столичные газеты и кое-какие провинциальные.

Что самое важное в смоленском, как и артемовском, сталинском (прошу не смешивать город с "мастером"), и пр. делах? Не то, что уже сама ЦКК пустила в оборот термин "перерожденчество", хотя и это характерно. Самое важное в том, что нынешняя система руководства и администрирования абсолютно бессильна не только предотвратить, сделать невозможным подобные "случаи", но даже узнавать о них сколько-нибудь своевременно. Едва ли не с Дымовки мы начали узнавать о "дымовках" только благодаря разным случайностям. Убийство, самоубийство, изнасилование и т. п. -- вот казусы, благодаря которым узнают, что в организации не все благополучно. Подумать только: такой густо пролетарский округ, как Артемовский, с 180.000 рабочих и соответственной численности партийной организацией, оказывается неспособным не только устранить перерожденцев, прохвостов, уголовников и пр., но хотя бы поднять перед центром этот вопрос.

На харьковской фабрике "Канатка" обнаружен был факт диктаторства нескольких прохвостов (терминологии харьковских газет). Прохвостов сняли, а затем газета объявила, что ячейка фабрики "в общем и целом" здоровая, оппозиции давала единодушный отпор, неукоснительно идет по ленинскому пути.

По поводу признания ячейки здоровой скептически высказался в "Правде" небезызвестный Ф. Ксенофонтов (тот, что установил кроме эпох Маркса и Ленина еще эпоху Сталина -- помните историю с его статьей для "Большевика"?). Ксенофонтов резонно спрашивает: как же можно признать ячейку здоровой, если она "непротивленчески" относится к диктаторству кучки прохвостов? Разве ленинизм мирится с непротивленчеством? Притворяющийся наивным или насквозь глупый Ксенофонтов не понимает, что он ходит около самого опасного вопроса. Ярославский в Артемовске тоже заявлял, что организация здорова, только руководили ею отборные прохвосты. Сейчас Яковлев в Смоленске декламирует такие же пошлости.

Кстати, знаете ли вы, кто был секретарем ОК в знаменитом г. Сталине? Тот самый Моисеенко, который приобрел печальную известность "перманентными" выкриками с места на 14 съезде партии. Он орал так много, что Зиновьев сказал ему: если сложить все ваши "реплики", то получится самая длинная речь. Я помню отвратительную рожу этого субъекта: тип из чайной "союза русскаго народа", подрядившийся изъявлять гнев доброго русского народа. Вот этот гусь и руководил Юзовкой, ныне Сталиным. ЦК опубликовал ему выговор, запрещение занимать ответственные должности за пьянство, воровство, разврат. После Юзовки он секретарствовал еще в Полтаве. Там его и застигло постановление ЦК о сталинской организации (бюро окружкома распущено). Один сосланный из Полтавы товарищ рассказывал, как сей Моисеенко во время дискуссии высоко держал знамя 100 проццентного ленинизма. Наши оппозиционеры оказались "шляпами". Имея в руках материалы о преступлениях этого вождя, они постеснялись открыть рабочим глаза на порядок, при котором такие типы могут назначаться в руководители партии. Зачем, дескать, припутывать к принципиальной политике такие грязные дела? Чудаки! Затем интересно, что сталинское дело, то есть дело Моисеенко, уже разбиралось, а Моисеенко управлял Полтавою. Газета с резолюцией ЦК прибыла в Полтаву во время пленума ОК, на котором председательствовал Моисеенко. Делегаты молчком передавали газету друг другу, а стопроцентник продолжал сидеть на председательском месте. Я вас уверяю, дорогой Л. Д., что ни у одного члена пленума не хватило бы революционного мужества сказать сему прохвосту: пошел вон, негодяй, тебя ЦК изгоняет с ответственных постов! Нет, они смирно сидели с "Правдой" в руках и ждали, что будет. Когда, наконец, газета попала и ему на глаза, он ни говоря ни слова, "смылся" с заседания и смылся из Полтавы.

Вот это зрелище, как целый комитет сидит с резолюцией ЦК в руках и слушает разглагольствования уже снятого, клейменного негодяя, не смея поднять голоса -- может ли быть что-нибудь убийственнее! Какой Гоголь, какой Щедрин изобразит это сконцентрированное стопроцентное молчалинство. И чего же требовать от рядовых членов этой здоровой сталинской (в кавычках и без оных) организации, когда комитетчики, даже с резолюцией ЦК в руках, сидят, как загипнотизированные кролики перед удавом? ЦК мол далеко, а Моисеенко близко.

Говорить о здоровьи организации в таких случаях -- не значит ли уподобиться наивному пациенту, который заявляет доктору: я то вообще здоров, только нос почему то провалился.

Ведь в Артемовске, Сталине, Смоленске мы видели форменный паралич многочисленных организаций. А шахтинский процесс? Я с глубоким вниманием читал весь обвинительный акт по делу. Впечатление такое, точно дело происходило в какой то пустыне. Ни партии, ни профсоюзов, ни советов, ни РКИ, ни органов ВСНХ -- никаких препятствий. Ведь это жутко! Вспоминается ленинская брошюра: "Удержат ли большевики власть". Сколько там ставки на каждого рабочего, каждого солдата, каждую работницу в деле строительства советской власти. А тут на 11 году -- и такая пустыня в Донбассе.

Возвращаюсь к моим размышлениям о системе. Дорогой Л. Д., об этом надо подумать и с точки зрения будущего. Помимо режима сталинизации, остается также вопрос о том, насколько нынешняя государственно-профсоюзно-кооперативно-торгово-партийно-комсомольская система обеспечивает возможность видеть что-нибудь сверху?

Вот Смоленск. Во главе всей губернии стояла форменная банда. Снизу ни один рот не открывался для того, чтобы разоблачить банду перед ЦК и ЦКК. Целые тысячи молчаливых укрывателей с партбилетами (злобные обыватели называют в применении к таким деятелям партбилет "хлебной карточкой"). А сверху целые тучи инструкторов и прочих деятелей ездят обследовать, ревизовать, инструктировать Смоленскую губернию -- каждый по своей линии (ВКП, КСМ, ВЦСПС, Наркоматы, Коопцентры всех видов). Мне кажется, по какой бы линии я ни приехал в город, где управляет спевшаяся и спившаяся банда, о проделках которой вопиют даже камни, я бы учуял, что в губернии -- неблагополучно. Если таков губком и ГКК, чего же ждать от хозяйственников, торговых и кооперативных деятелей, соприкасающихся с НЭП'ом? И еще одна печальная странность: во всех этих делах (Артемовск, Сталин, Смоленск, за исключением Шахтинского) никакой роли не сыграло ГПУ. Об этом стоило бы поговорить особо. Итак, инструктирующая, обследующая, ревизующая саранча ничего не видит и ставит подписи под благополучными "в общем и целом" актами.

Другая саранча сидит в центре над отчетами, сводками, таблицами, из смоленско-артемовско-сталинских трущоб и сводит все это во всесоюзные благополучные отчеты, подготовляемые к съездам, на которых произносятся теперь шестичасовые речи. Какой-нибдь Рухимович даже на съезде комсомола выступает с необозримыми диаграммами о промышленности. Если вспомнить, что у Ломова в Донугле Управлением нового строительства целиком овладели нынешние подсудимые, то цена этой статистике о новом строительстве все таки понижения. А ведь сколько денег стоит вся эта фиктивная и полуфиктивная отчетность о смоленско-артемовско-сталинском хозяйстве. Я, конечно, не проповедую упразднение цыфири, но думаю, что на этом пути лежат большие миллионы, потребные на индустриализацию, жилища, культуру. А взамен этой обманной информации надо искать путей к живому и более правильному осведомлению о действительности. До чего доходит безсмыслицаи Я видел как то в ВСНХ, как ловко устроено движение бумаг из отдела в отдел. А вот что происходит дальше. В ВСНХ есть маленький человечек, который только и делает, что наклеивает марки на исходящие из ВСНХ пакеты и сдает их на почту. Этакий советский Акакий Акакиевич. И вот Акакий Акакиевич стал деньги, отпускаемые на марки, пропивать, а пакеты сваливать в большой шкап. Длилось это около трех месяцев. Около половины всех исходящих от ВСНХ пакетов лежали в шкапу. Вскрылось дело, когда пьяницу прогнали и когда кто то заглянул в его шкап. Пакеты преспокойно лежат. И механизм работы таков, что самопроверка исключена. Попробуйте при сборке автомобиля не навинтить одной гайки -- это вскроется еще до выпуска машины из цеха. А тут посылали срочные, весьма срочные пакеты (например, о подготовке к сплавной кампании) и лежащие в шкапу пакеты ни капельки не потревожили ни вверху, ни внизу ни одного винтика в механизме ВСНХ. Идут ли пакеты, лежат ли пакеты. А дон Померанцо все пишет, и пишети

Нужно ли его писание? На Старой площади у Сталина аппарат вырос до 1.200 человек. А что делается в Херсоне? Знал в Москве я и еще 2-3 человека. То же и об Одессе, тоже о Владимире (дело знаменитого Асаткина, замятое его покровителями, не худшее, чем смоленское: там обнаружился двухмиллионный фонд в распоряжении секретаря губкома для подкупа аппарата, чтобы был послушен секретарю). Тоже о многих других городах.

Нет, помимо внутрипартийной демократии надо еще свежими глазами посмотреть, как "фукцирует" всяческий наш аппарат. С этой точки зрения не худо вспомнить даже наш оппозиционный механизм в период дискуссии. Одна комната, одна девица, один телефон. И против нас -- весь Левиафан Угланова с районами и некоторыми "подсобными" учреждениями, что находятся неподалеку от начала Мясницкой улицы. И все же сражалисьи

IV

28/VII -- 22/VIII, Барнаул.

Дорогой Л. Д.!

Я не писал вам около месяца. Будучи заняты критикой проекта программы Коминтерна, вы, пожалуй, и не заметили этого. А события стремительно развиваются. То, о чем думали писать вчера, сегодня уже бледнеет, кажется устаревшим. Даже у вас в заключительной части разбора программы кое-что уже устарело, пока написанное шло до меня. Вы там справедливо говорите о нашей готовности поддерживать всякий хотя бы и слабый маленький шажок центристов влево. Увы, кажется, и поддерживать то после пленума ЦК ничего не остается. В ближайшее время воспоследует "расшифровка" резолюций, перевод их на язык декретов, циркуляров, ассигнований. Тогда все станет ясно.

Дело в том, что слово "левый курс" принадлежит не самим сталинцам, а оппозиционерам. Центристы делают вид, что ничего нового не случилось и что они плавно и неуклонно развивают без толчков и скачков свою всегда правильную (ну, еще бы!) линию. А кое-кто старается их уговорить, что они ужасно полевели. И нас хотят убедить в том же. Впору Сталину хоть с опровержением выступать против возводимого на него поклепа. Но лучше всего опроверг обвинение в левизне закончившийся пленум.

Итак, весь антикулацкий курс -- временная неприятная вспышка, которую стараются забыть. Кулак более, чем наполовину амнистирован. Не он, оказывается, главный виновник заготовительного кризиса, а объективная бесхлебица: мало у нас товарного хлеба и шабаш. А тут еще цены на хлеб низковаты. Теперь ЦК нашел 8 способов устранить всякую необходимость применения чрезвычайных мер.

Представьте себе, что кулак Юдин с этим несогласен. Кулак Юдин, о котором я прочел в #148 "Челябинского Рабочего" смотрит в корень. Он не принадлежит ни к тем людям, которые не видят классов, ни к тем, которые, по словам Сталина, мыслят себе советский строй опирающимся на рабочих и одновременно на кулаков. Когда к кулаку Юдину пришли за хлебом, он запер ворота на запор и никого не пускал. Пришлось проникнуть к нему обходным путем через забор. У Юдина оказался спрятанным хлеб.

"Свидетель Власов рассказывает:

"Когда хлеб у Юдина был уже обнаружен, я его спросил, как он теперь, обманувши советскую власть, будет смотреть ей в глаза, Юдин с иронией ответил: -- меня учить нечего, я прекрасно знаю, что делаю, на то и классовая борьба".

В подтверждение этого Власов показывает, что кроме 500 пудов спрятанного под домом хлеба у Юдина там же была припрятана винтовка. Юдин лучше многих других понимает, что такое классовая борьба. Пусть теоретики мирного врастания кулака в социализм поучатся классовой идеологии у челябинского кулака Юдина, у которого спрятанный хлеб прекрасно дополняется спрятанной винтовкой.

Успокоят ли Юдина 8 пунктов июльского пленума ЦК, откажется ли он от своей классовой программы (выражением ее служит винтовка в подвале) -- покажет будущее.

Прячут ли везде винтовки с хлебом -- не знаю, но что хлеб прячут в ямы -- это факт. Весь май и июнь сибирские газеты пестрили заметками о ямах, в которых кулаки (и не они одни) прячут хлеб. В местной барнаульской газете я насчитал таких заметок десятки и относятся они равномерно ко всем районам округа. Спрятать в деревне сотни пудов хлеба, чтобы не узнали соседи -- немыслимо. Отсюда мой вывод, что прятание хлеба в ямах пользовалось известным покровительством со стороны большинства. Прилагаю при сем для вашего архива вырезку из минусинской газеты (передовая от июня), где разоблачается середняк Кочерга, спрятавший в лесу пять пудов хлеба. Кочерге напоминают о 107 статье Уг. Кодекса. Укрывательство пяти пудов в богатом минусинском пшеничном округе -- о чем говорит это факт политически? Он говорит, что охрипшие от криков о середняке чекисты сумели в кратчайший срок восстановить против партии середняка и бросить его в объятия кулаку. Какого еще вотума недоверия надо Сталину? В некоторых заметках имеется характернейшее указание, что использованы ямы, сделанные еще в 1920 году (дата для Сибири зловещая). И эти люди так усердно травили Ивана Никитича Смирнова за его замечание, что в крайнем случае можно пойти на временную размолвку со средняком, лишь бы не дать советской власти погибнуть. Я не знаю, какие именно слова сказал там И. Н. Но всякому ясно, что мы прежде всего обеспечивали бы себе полную поддержку бедноты, чего нынешнее руководство абсолютно не может, а его аппарат абсолютно не хочет. При этом условии возможность поссориться со средняком была бы сведена к минимуму. Во-вторых, ведь наши предложения делались еще в прошлом году, не в порядке паники, а в порядке предвидения и должны были целиком обеспечить более плавное поступление хлеба. Каррикатурная история с займом денежным вместо предполагавшегося займа натурального -- свидетельство о бедности. Рассовывали этот заем по рабочим, по учителям, по бедноте. С триумфом печатали в газетах, что беднячка такая то отдала на облигации последнюю трешницу не в пример кулакам, которые не берут таковых облигаций. Или наоборот, в нашей барнаульской газете на первой странице помещен был портрет бородатого мужичка, который -- вот истинный сын отечества! -- сразу взял на 300 рублей облигаций. (Средний валовой доход по нашему округу не превышает 300 рублей в год, следовательно это кулак).

Не помню, писал ли вам, как барнаульские и иные кулаки, помимо спрятанных винтовок, решили использовать винтовки, находящиеся в казармах. Армия была залита потопом писем, воззваний, телеграмм из деревни. Тон всех обращений был весьма высокий. Политотделам пришлось повозиться не мало. Оказалось, что и в казарме нашлось не мало сторонников жизни "в мире со всеми классами".

Мне сообщали, что в некоторых городах пришлось потом изъять из армии до 5% состава, как явно кулацких элементов. Там были не только рядовые красноармейцы. Если вы вспомните, в какую цифру определяли разные Яковлевы процент кулаков в деревне, и сопоставите с этим процент коммунистов в армии, могущий противостоять кулакам в шинелях, то картина получится ясная. Да и все ли коммунисты надежны по части желания жить "в мире со всеми классами?" По отдельным отрывочным данным я знаю, что в некоторых районах УЖЕ пришлось исключить до 25% коммунистов из партии (в деревне). Я не уверен, что и сами исключатели нынешние вполне благонадежны по этой части.

Как пойдут заготовки этого года? Во всяком случае, сразу после ям к спокойному рыночному режиму перейти трудновато. Даже и при повышенных ценах. У нас виды на урожай пока хорошие, лучше прошлого года.

Теперь о самокритике. Заметили ли вы в "Правде" на этих днях целую сводку о том, как воспринимается циркуляр ЦК от 3/VI на предприятиях Москвы и др. городов? Картина безотрадная. В то время, как Сафаров и К-о кричат: "осанна", на местах даже не заметили этой "новой эры". Так себе, еще новый циркуляр за # 0000. Новая кампания. Секретари ячеек так и заявляли: сначала выполним календарный план (проработка резолюций райкома, губкома и т. п.), а потом проработаем и этот циркуляр. Встаньте в очередь, сталинская хартия вольностей! Еще не все резолюции райкома проработаны. Это ли не шедевр? Недаром даже Угланов однажды публично жаловался по поводу неудачнаго двукратного визита Кости Уханова на Прохоровку: планировать то мы научились, а огонька большевистского у нас нету. Святая простота! Откуда огоньку взяться? Слава тебе Господи, поработали брандмейстеры за последние пять лет.

Организует самокритику и небезизвестный Киров, которому ведь самокритика "нужна, как воздух". Дело Зорича все знают. Политбюро должно было заткнуть рот Зоричу, чтобы удовлетворить "жаждущего самокритики" Кирова с его двумя собачками. Теперь Киров приглашает желающих "самокритиковаться". Прения по его докладу на областкоме очень поучительны (сужу по "Красной Газете"). Вот вкратце самое существенное из речей ораторов.

"Средние звенья аппарата -- райкомы, областком остаются незатронутыми. Подвергаются критике только цех: "ячейки да коллективы".

"Элементы, достаточно обюрократившиеся, в первую очередь прикинутся ярыми сторонниками самокритики и выхолостят таким образом ее содержание".

"Необходимо побороть боязнь со стороны рабочих, которые опасаются репрессий".

Характерен заголовок ответной статьи секретаря райкома Аменицкого в "Ленингр. Правде" "Стоит ли беспокоиться за линию райкома?" Аменицкий, конечно, прав. Не стоит. Разве может быть плохая линия у районов, а тем более губернского, областного и -- прошу встать! -- у Центрального Комитета. На них почиет благодать божия.

Что касается боязни рабочих критиковать, я приведу вам только один, взволновавший даже меня факт из ленинградской действительности, опубликованный "Трудом" (от 3/VII). На табачной фабрике им. Клары Цеткиной работница Фадеева (жена коммуниста) выступила с критикой производимой рационализации. Директор заявил, что так могут выступать только "люди не из рабочего лагеря", чуть ли не контр-революционеры. Фадеева протестует. Ее отец и мать всю жизнь были рабочими, муж коммунист, сестра и муж сестры -- коммунисты, брат -- комсомолец. Это она то не из рабочего лагеря? Разве она не имеет право высказаться на собрании в защиту неправильно выгоняемых на биржу труда?

Директор заявляет: ваши слова уже зафиксированы в протоколе. Фадеева начинает беспокоиться. Она, очевидно, знает всю меру произвола, который распустился под крылом у Кирова пышным цветом. Она просит дать ей на просмотр протокол с ее речью. Шабаш! Что написано услужливым пером секретаря, то свято. Фадеева в величайшем нервном возбуждении. Она так усердно готовилась к выступлению. Читала речи Сталина и Орджоникидзе, делала из них вырезки и вот попала в контр-революционерки. За что? Почему? (дальше цитирую по "Труду").

Больше не буду выступать, -- говорила она, -- и беспрерывно плакала. Каждый звонок заставлял ее вздрагивать: не за ней ли пришли, не арест ли? И в ночь на 1 мая она умерла. Работницы, ее подруги, узнали об этом, собравшись на первомайскую демонстрацiю. Не знающее границ возбуждение. -- Фадеева погибла за нас, за правду!"и

Дальше описывается, как хоронили умершую от страха работницу. Как работницы требовали, чтобы ее тело привезли на фабрику, а ячейка отказывала. Как настояли рабочие, какие речи произносились над ея гробом.

- Не будем больше выступать, -- говорили и говорят делегаты, -- не будем больше ходить на собранияи Не будем больше писать в стенгазету. Какой смысл? Все равно, делают по своему, -- говорят рабочие рабкорам, которые у них просят заметок".

Такова атмосферочка на крупной фабрике в красном Ленинграде. Я забыл добавить, что Фадеева выступала на цеховом производственном совещании в связи с рационализацией и предстоящим сокращением. Если от страха умирает, во всяком случае ждет ареста за речь даже потомственная пролетарка, член коммунистической семьи, можете себе представить, какой террор испытывают новые пришельцы на фабрику.

Мудрено ли, что циркуляр # 0000 от 3/VI не производит ни малейшего впечатления на массы. Это и констатирует масса заметок в "Правде" и др. газетах.

Киров в докладе констатировал факт оживления работы оппозиции в Ленинграде и др. местах.

"Правда, здесь не только самокритика помогла, но и хлебозаготовки и затруднения с колдоговорами, а самокритика дала легальный паспорт".

Киров призывает давать нежелательным критикам "буквально по затылку". Этот карьерист будто бы не понимает, что вся разложившаяся аппаратная банда смоленского типа и без того усердно ударяет по затылку всех рабочих. Что достаточно простой работнице выступить на производственном совещании против директора, чтобы попасть в контр-революционерки. Мудрено ли, что "за линию райкома (кировского) стоит ли беспокоиться?" Конечно, не стоит.

Было бы с моей стороны несправедливым, если бы я не отметил более интересных симптомов в жизни сибирской организации. Из всех читаемых мною газет я ни в одной не заметил тона, какой иногда звучит здесь. Вот заголовки над одной статьей, открывшей кампанию против Кузнецкого окружкома:

Кузнецкий Окружком партии признает критику только "сверху вниз".

Тем, кто осмеливается критиковать снизу верх, предлагают получить расчет. В результате налицо огромные недочеты в работе окружкома и районных комитетов партии.

Партийная организация Кузнецка должна заставить Окружком изменить свою линию или переизбрать самый Окружком.

Статья довольно интересная. Она рисует заурядные порядки в аппарате. Верхи, вполне свободные от ответственности перед низами, пьянствуют, дебоширят, разлагаются. Низы в зажиме. За критику -- расчет. Окончательно пропившегося переводят в другой район. "Принцип передвижек". В округе 12 райкомов. Число их 12, говорит автор, вполне достаточно для бесконечного числа комбинаций с передвижками. Таким образом, райкомы "обновляются" (это для отчетов об оживлении), а люди все те же. Автор (их впрочем два) констатирует ужасающе низкий уровень политического развития партийной массы и приводит очень интересное соображение:

"Политическая неграмотность членов партии мешает их критическому отношению к работе парторганов. Это несомненно. Но несомненно также и то, что зажим, строгое соблюдение принципа критики только сверху вниз препятствуют политическому развитию членов партии. Если партийной массе не дают критиковать парторганы, если ее воспитывают в духе безгрешности членов окружкома и даже райкомщиков, то нет стимула к учебе, нет желания вникнуть в работу, отмирает стремление принять участие в коллективной работе организации.

Вот где корень политической неграмотности Кузнецкой организации ("Сов. Сиб." 6/VI).

Боюсь повредить авторам статьи и (по-видимому, молодым пропагандистам из центра), но по моему Л. Д. Троцкий не мог бы короче и выразительнее охарактеризовать крах системы политучебы при Сталине. Только вместо слов Кузнецкая организация надо поставить -- международная, -- а вместо безгрешных окружкомщиков и райкомщиков -- безгрешных цекистов и цекакистов. Все остальное останется. Попытка вместо выработки миросозерцания органическим участием в партийной жизни и борьбе дать зубрежку и муштровку приносит на одном полюсе слепковщину, а на другом -- ужасающую политическую неграмотность, соединенную с отвращением к навязываемой насильно политграмоте.

Самый факт признания этого низовыми пропагандистами знаменателен. Вы показали своим разбором программы КИ то же самое только в международном масштабе. То же политнеграмотность -- только вождей компартий. Уровень дискуссии по проекту программы -- безнадежный.

Но вернемся к Кузнецкому окружному. После напечатания статьи с приведенным заголовком вожди окружкома -- безгрешные -- поступили так:

"Это не самокритика, а потуги к развалу нашей славной организации.

Секретарь ОКК сказал еще лучше:

"Критика, это, брат, тонкая штука. Ты представляешь, что у нас сейчас может получиться? Что скажет рядовой коммунист?"

Наконец, корреспондента "Сов. Сибири" вызвали на квартиру секретаря окружкома Новикова и в присутствии секретарей и заворгов райкомов сказали ему так:

-- Не за свое дело взялся. Источник всей шумихи -- оппозиция. Такая критика направлена к подрыву всей организации. Кое-кому свернут за это голову и отберут партбилет. И с тебя попросим партбилет. Лучше перестань, пока не поздно, заниматься такой критикой. Имей в виду, что критикующих мы выявим через ГПУ.

(Все это я привожу из газетного сообщения. Комментарии излишни).

Когда же секретарь ОК Новиков увидел, что кампания против ОК явно санкционирована Крайкомом,

Только потому она и могла состояться. Ред.

он в подходящей форме "признал свою ошибку". Он правильно учел, что нынче большой спрос на "признающих ошибку". Если осужденным по 58 возвращают партбилет за "признание", то уж ему то портфель оставят наверняка. Он еще даже в гору может пойти, как человек "способный исправляться". Но оказалось, что кое-что доходит до массы. Когда массе дали немножечко поговорить об окружкомских делах, секретарю оставаться было невозможно и его "переизбрали". Вообще здесь сейчас пытаются не снимать сверху, а подвести под переизбрание. Иногда комбинируют то и другое, как было в Иркутске, где "переизбрали" все бюро ОК, а секретаря ОК Зимина сняли с санкции ЦК. Кстати, об этом иркутском деле. Что там было по существу -- нам судить трудненько. ОК сопротивлялся проведению "тарифной реформы" на ж. д. Затем ОК вел какую то политику на образование отдельной от Сибкрая новой области. По-видимому, тут таки есть вредный душок эсеровского областничества.

Но перлом иркутских дел является обращение ОК (в лице пред. ОИК Кучмина) к местному купечеству с предложением помочь местной власти в трудном хозяйственном положении. Местное купечество, с разрешения власти устроило собрание для выработки своей платформы и предъявило таковую в ОК. В скобках сказать, это только нам нельзя собраться для выработки обращения в партийную инстанцию, а купечеству -- сколько угодно. Платформу купечества огласил в одной речи Сырцов. Суть платформы -- проста. Отменить советскую конституцию, а если можно то и советскую власть. В крайнем случае, они согласны примириться с советской властью на основе другой конституции. Они требуют не только избирательных прав, но и вообще уравнения частника решительно во всем с "остальными гражданами". Мало этого, они требуют, чтобы государственные и кооперативные предприятия не пользовались никакими преимуществами перед частными в области кредита, сырья, поставок государству. Требуют изменения налоговой политики. Требуют изменения общественной атмосферы вокруг частников. "Вот и все". Основным принципом хозяйственного порядка, по мнению частников, должен быть принцип "свободной конкуренции" -- вплоть до найма рабочих и служащих. В случае выполнения их "пожеланий" купечество согласно "подмогнуть" советской власти всеми силами. Из речи Сырцова не видно, сослали ли авторов документа по 58-й статье. Между тем, именно здесь все элементы 58 статьи: попытка подорвать и ослабить советскую власть. Ибо что останется от соввласти после осуществления этой купеческой "хартии вольностей?" Купечеству даже не пришлось прибегать к захвату МВТУ,

Моск. Высш. Технич. Училище - аудитория которого была захвачена оппозицией в ноябре 1927 г. для массового собрания. Ред.

чтобы выработать свою платформу: им и помещение дали.

Письмо мое затянулось, но я поступлю, как толстые журналы летом: выпущу его двойной нумерацией. Накопилось много всяких фактов.

Острейшая схватка между комсомолом и ВЦСПС по поводу брони выражалась внешне в полемике между "Трудом" и "Комс. Пр.". Люди сведущие сообщали, что кампания комсомола инспирируется или негласно санкционируется "мастером" революции. Борьба умолкла так же неожиданно, как и возникла. Но кое-где в провинции ее приняли всерьез. Вот как выразилось это понимание всерьез в Твери в комсомольской газете "Смена" от 19 июня. Через всю первую страницу громадные заголовки:

Тысячи подростков на улицу!

За что голосовал президиум ВЦСПС?

Тверской Губпрофсовет не имеет твердого мнения.

Требуем немедленного пересмотра решения ВЦСПС.

Далее идет рисунок-карикатура. Нарисован за письменным столом бюрократ, поглядывающий на жизнь сквозь знак "%". А далее здание Биржи Труда и у ее дверей необозримая толпа безработной молодежи. И под этим надпись:

Что будет если ВЦСПС не пересмотрит своего решения?

Согласитесь, что это немножко рискованно. Но при отсутствии нормальных форм партийной, профсоюзной и комсомольской общественнсти у нас скачки от низкопоклонства к необузданной демагогии вполне воможны. При всей правоте "Комс. Пр." в данном споре и у нее вырывались заголовочки: "Узколобое делячество" (о ВЦСПС). На что "Труд" отвечает заголовком: "Узколобое рвачество" и вопрошал: кто это дал комсомолу право на монопольное представительство рабочей молодежи! Кажется, у Щедрина это формулировано так: -- Или в морду или "ручку пожалуйте!"

Хотелось бы обратить ваше внимание на сл. факт. За последний месяц разогнано несколько местных правлений союза коммунальных работников и посажены руководители соответствующих комхозов. Пьянка, злоупотребления, взятки и т. п. А в результате в этих городах комхозы, оказывается, успели за несколько последних лет сплавить массу домов капиталистам. А это отразилось на положении рабочих. Особенно отличилась, как водится, Украина, эта "передовая" в смысле классового перерождения и всяческого разложения страна.

Газета "Харьковский Пролетарий" сообщает такие данные. В 800 обследованных харьковских жилкоопах из 40.310 рабочих и членов их семейств 38% живут в подвалах.

Из речи секретаря харьк. ОК Постышева:

-- Почему это в Харькове, в пролетарском центре 72% жилой (кооперативной) площади падает не на рабочих?

Подзаголовок газеты к дальнейшей части его речи:

Квартирный закон закупорил рабочих в подвалах.

Еще подзаголовок:

Нет закона, запрещающего рабочим жить в хорошей квартире.

Наивный Постышев думает, что в капиталистических странах такие законы есть. Воспрещается, мол, рабочему жить в хорошей квартире. Есть законы капитализма, которые загоняют рабочих в подвалы, хотя юридически рабочему разрешается жить даже в дворцах. Эти же законы капитализма стали загонять в подвалы харьковских рабочих. А советские суды ускоряли переселение рабочих в подвалы. Из речи того же Постышева:

"Здесь очень многие т. т. говорили о том, что, если надо выселить рабочего, то суд, мол, сделает это в два счета, а если, мол, надо выкинуть нэпмана -- то суд его никак выкинуть не может.

(С места: "Правильно!").

Товарищи, я этого никак не могут понять. Ведь у нас в судах сидят рабочие. Вот вы скоро будете выбирать новых народных заседателей.

(С места: "Давайте нам юристов и защитников рабочих, а не тех защитников, которые поддерживают нэпманов).

И это верно. Но, товарищи, судья то ведь рабочий, заседатели тоже рабочие"и

Очевидно, в результате прорвавшегося возмущения рабочих, сейчас в Харькове декретировано выселение нетрудового элемента из национализированных домов. Проходит это с великим трудом, ибо сила маскировки буржуйчиков очень велика. В Тифлисе заново происходит национализация домов у владельцев, к которым дома успели вернуться за эти годы "мирного врастания". Ежедневно публикуется список домов, отбираемых по решению суда за безхозяйственное якобы содержание их.

Итак, только 28% национализированной жилой площади в Харькове досталось рабочим. Да и та наполовину подвальная площадь. К этому надо прибавить повышение квартирной платы (вместе с общим повышением цен).

Обращают на себя внимание также довольно многочисленные заметки о "гнойниках" в финорганах. В Ленинграде, в Ростове и др. городах произведены аресты целыми сотнями финработников (в том числе верхушки). Помимо пьянки, служебных злоупотреблений всюду обнаруживается подкуп аппарата частниками в целях уменьшения налогового обложения. Вот картинка нравов в Азербейджанском наркомфине:

"Начиная с декабря 1926 г. по март 1928 г. налоговыми инспекторами и агентами было произведено описей имущества недоимщиков 6.649 на сумму 970.000 руб. Из этой суммы реализовано имущества всего на 57.000 р. Остальная часть описанного имущества -- свыше 900.000 р. -- остается подарком наркомфинских заправил частниками в ущерб государственному бюджету.

Выясняется недообложение значительных сумм оборотов, составившее по одной только торговле персидскими товарами во втором участке свыше 2.800.000 р. Обложение доходов зачастую снижалось. Подоходный налог с известных в Баку подрядчиков Розиновых с 55.000 р. был уменьшен до 21.700 р. Таких случаев имеется много. Администрация второго участка (налогового) состояла из контрреволюционных элементов. Возглавляет этот участок Конгерлюдинский -- Нахичеванский бек, высланный в свое время из НАХ ССР, как социально-опасный элемент. Он был связан со спекулянтами и богачами, которым он скащивал налоги.

В Наркомфине господствовал лозунг: "Тюрок спекулянт нам ближе, чем коммунист другой нации". Этот лозунг строго проводился в жизнь. Много партийцев, прошедших царские тюрьмы и каторги, вынуждены были уходить из Наркомфина -- такая там была обстановка работы.

Люди из Азербейджанского НКФ хотят, очевидно, жить в мире со всеми классами, кроме пролетариата. Чтобы бакинские вожди не знали людей из НКФ -- не представляю себе. Конечно, знали. Но раз ставка поставлена на стопроцентника -- хороши и эти господа.

Из области аппаратных дел два слова еще о "черном конверте". В кассе одного ВИКА Воронежской губернии сформировалось секретно отделение -- "черный конверт": Всякими темными путями там аккумулировались средства для темных дел волостных дельцов. Может быть теперь дойдет очередь и до "черного конверта" в губернском масштабе -- город Владимир. Я, кажется, говорил вам во время дискуссии, что в мои руки попал убийственный материал о деятельности владимирских вождей, во главе с Асаткиным -- в то время членом ревизионной комиссии ВКП. Это всесоюзный ревизор партии завел у себя, для подкупа аппаратчиков, нелегальный фонд путем обложения хозорганов. Фонд этот в общем достиг 2 миллионов рублей. Покорные секретарю аппаратчики получали из фонда воспособление по личному усмотрению Асаткина. Материал этот известе и ЦКК и ЦК. Когда в ЦКК разматывали кусочек владимирского клубка, Серго [Орджоникидзе -- Ред.] воскликнул: да ведь это -- прямой подкуп! Увы, "черный конверт" действительно напоминал что то из романов Золя (Ругон-Макары). Две картинки нравов Владимира. Жена Асаткина ворочает губздравом. Не понравился ей врач. Она приказала милиции отправить врача в сумасшедший дом. Когда прокурор Налбандов по телеграмме из "Правды" потребовал у милиции освобождения врача, начмилиции только усмехнулся: пойти против жены Асаткина? Полноте шутить. Другой факт. Председатель КК (он же случайно оказался в тот момент и пред. ГИК), находясь в Москве на съезде советов, посылает во Владимир своей жене чуть не шифровку, чтобы она спрятала его личный архив. От кого? От секретаря губкома Асаткина. Даже пред. КК не гарантирован от выемки у него бумаг, компрометирующих Асаткина. А узнал я об этом лишь потому, что эти светлые личности подрались на глазах у всего всесоюзного съезда из-за циковского значка на френче. Таковы нравы. Я много знаю о Владимире и считаю это место ничуть не менее махровым, чем Смоленск. ЦКК имеет все материалы, но потихоньку сняла Асаткина. А сейчас в розницу отдельными ассенизационными бочками разгребают владимирскую свалку. Разогнали союз текстильщиков, отдельные уездные органы, губздрав, Гусь-Хрустальный и т. п.

* * *

"Труд" сообщал о "неудачной вылазке оппозиции" на собрании общегородского актива Одессы. Мой знакомый из Одессы подтверждает: действительно "неудачная" вылазка. Всего 8 выступлений в духе оппозиции или вроде того на 30 ораторов говоривших. Были вылазки и на комсомольском активе Одессы, и на заводе б. Гена, и на Джутовой.

Что именно было в Красноярске у железнодорожников -- не могу сказать в точности. Громовые статьи местной газеты сообщают о раскрытии чего то вроде "оппозиционного гнойника". Исключены 4 рабочих из партии. Из них один был раньше Зав. Отд. Сиб. Крайкома ВЛКСМ и направлен к станку. Вот его то и обвиняют в троцкизме, хвостизме и т. п. Факт таков, что на ж. д. проводили сначала "тарифную реформу", а потом "корректировку" зарплаты. На собрании рабочих было предложено 2 резолюции, обе коммунистами, но не прошли обе. Тогда этот тов. предложил третью, и она прошла. Кроме того, он подал в КК заявление за 22 подписями против исключения одного партийца, где резко критиковал райкомщиков. После того, как его исключили, в газете появилось два письма партийцев-рабочих против исключения. Они, между прочим, пишут, что всюду говорят: вот теперь и критикуй. Из обвинительных статей видно, что речи исключенного ныне т. Выжукал встречались апплодисментами как на рабочих, так и на партийных собраниях, в то время, как представителям "здоровой линии" не давали говорить. Что там было в действительности -- судить трудновато, но троцкизм склоняется во всех падежахи

В заключение я бы хотел просить вас написать письмо по поводу речи Рыкова, вернее, той части речи, в которой он приписывает нам, оппозиции, одобрение так называемым "экстраординарным" мерам. Рыков изображает дело так, что мы ужасно обеспокоены, как бы не прекратились безобразия рыково-сталинского аппарата в деревне.

Я упоминал вкратце о бедняцкой окружной конференции, проходившей в Барнауле. Все выступления бедняков разоблачали антисередняцкую и даже антибедняцкую политику аппарата в связи с заготовками, облигациями и проч. Я цитировал вам статью главнаго троцкистоеда здешнего Нусимова (ныне орготдел в Барнауле), который справедливо подметил, что именно те ячейки азартно вводили уравнительную продразверсточную систему, которые до того сильнее всего сопротивлялись нажиму на кулака, доказывали, что кулаков у них нет -- "все хресьяне", все в "музолях". Только Нусинов не объяснял, почему так выходит: что именно кулачествующие коммунисты азартно проводят разверстку со всеми атрибутами вплоть до нагана, запирания в холодную и пр. А это и была форма классовой самозащиты кулака: разложить удар на спину всей деревни, обеспечить себе сочувствие всей деревни. Когда я читал речь Рыкова, я видел довольные лица этих деревенских коммунистов, уверяющих, что здесь "все хресьяне, все трудятся".

На кого возложить ответственность за перегибы? Сталин с величайшей, почти мистической таинственностью посетил 2-3 города, в величайшей тайне провел собрание в Барнауле, где присутствовало человек 40 из 4 округов -- самая верхушка аппарата. Эта верхушка столь же таинственно намагничивала следующий слой аппарата. Все друг другу подмигивали. Все смотрели сквозь пальцы на безобразия появившихся "ударников" по заготовкам и облигациям.

Нам ясно было, что без настоящей организации бедноты одним аппаратом, да еще таким окулаченным, как в Сибири, кулака не прощупаешь. Именно здесь я увидел, как правильно наше требование организации союза бедноты. На днях я прочел в "Заре Востока" статью об Армении (от 8/VII), где приводятся слова бедняка, обозленного нашей политикой:

"По этому поводу отдельные бедняки говорят: "Нас зовут только тогда, когда мы нужны, раз в три месяца, а когда вы нам нужны -- вас с фонарем не сыщешь". Один из наиболее обозленных сказал: "У вас политика такая: митинг -- бедняку, хозяйство -- кулаку".

Формула этого обозленного сталинской политикой бедняка поистине замечательна. Митинг -- бедняку, хозяйство -- кулаку. Ведь это и есть "обогащайтесь!" При такой празднично-митинговой политике ничего кроме безобразия и не могло получиться. В результате трудно сказать, какой слой деревни не обозлен сейчас цекистской политикой.

Так глупые обвинения против нас в антикрестьянском уклоне рассеялись, а нынешнее руководство доказало всему миру, что оно не в состоянии провести серьезных мероприятий, чтобы не восстановить против партии всю деревню, в том числе даже и бедноту. Закрытие рынка, поголовный обход дворов, введение в употребление термина "излишки", запрещение молоть крестьянам зерно выше скудной потребительской нормы, принудительное распределение (с наганом) облигаций займа, нарушение всех сроков взимания налога, самообложение, как дополнительный внезапный налог на середняка (кулака окулаченный аппарат не очень беспокоил) -- где в нашей платформе или контр-тезисах что-нибудь подобное? Упразднение нэпа в деревне -- кому из нас могло это прийти в голову даже в горячке дискуссии? А ЦК все это осуществил. Пусть не играют комедии с обвинениями в перегибе. Достаточно официальных документов имеется, чтобы изобличить руководство в отмене на практике нэпа.

Вы думаете, только в области хлеба? А как закрыли разом всю кожевенную кустарную промышленность в деревне? Конечно, лучше бы всю кожу перерабатывать на заводах и снабжать деревню. Но в каком отношении к нэпу и к официальной политике стоит административное единовременное закрытие всей крестьянской кустарной промышленности, обслуживающей деревню? Таких фактов много. От "обогащайтесь" до уничтожения деревенской кустарной политики -- такова "монолитная" политика.

Я вспомнил на днях и профсоюзную дискуссию и пресловутое сращивание профсоюзов с хозорганами. Да, прав был Ленин. Посколько дело шло к нэпу, немыслимо было разоружать пролетариат, лишать его защиты от органов государства, способных подпадать под влияние буржуазных классов.

А нынешнее руководство ухитрилось в расцвете нэпа довести профсоюзы до такого сращиванья, что в срощенном организме уже не заметно никаких следов собственного профсоюза. Вчера я вырезал из "Труда" корреспонденцию из Донбасса (именно из Шахтинского округа) под названием "Кто мы?" Некий профсоюзник в горестном недоумении спрашивает себя: кто мы? Профсоюзники или хозяйственники? Мы потеряли наше лицо. И это в Донбассе, где оказалось налицо влияние Парижа, Варшавы, Берлина на весь ход жизни, где негодные карьеристы типа Ломова были жалким орудием в чужих руках. Вот вам и сращивание! Вот оно, когда осуществилось то!

То же с антикрестьянским уклоном. В то время, как мы в дискуссии резко очертили свою позицию ленинским лозунгом, Молотов его объявил "прошлогодним снегом". И это сошло. Я вам еще зимой описывал, как лозунг Ленина об опоре только на бедноту и о непрестанной борьбе с кулаком -- вдруг появился в "Сов. Сибири" во всю страницу. Молотов же (см. его доклад на съезде -- в изд. ГИЗ стр. 104-5) доказывал, что приводить теперь этот лозунг -- бесчестно со стороны оппозиции, издевательство над Лениным и т. п. А в "Правде" от 15 февраля этот издевательский лозунг появился, как актуальный. Зато на днях мы посмеялись над "письмом в редакцию" "Большевика" Молотова. Какое же это, действительно, убожество и какое низкое мнение о партии! Влопаться в такую историю с основной ленинской директивой и думать, что отделаешься таким письмом -- вот уж самомнение то непомерное. Нет, мы еще поговорим об этой "ошибочке" в деревенском вопросе.

И странно, что эту ошибку Молотов заметил лишь в июле и лишь по запросу из Славянска. А на самом съезде ни одна душа не запротестовала против упразднения Ленина. Очень им это важно. Посчитать, сколько там смоленско-артемовских героев сидело!

Наше предложение провести натуральный принудительный заем у верхушки -- заплевали, уверяя, что это поссорит нас с деревней. А теперь фактически поссорились и именно со всей деревней. И будут платить большую дань за "мировую". Этим повышением цен дело не ограничится.

Вот почему я думаю, что следовало бы ясно ответить на речь Рыкова по поводу нашего отношения к "чрезвычайным" мероприятиям минувшей зимы. Нечего подкидывать своих ублюдкови

Злоба дня еще -- образование "О-ва борьбы с алкоголизмом", где главные шефы -- Д. Бедный и Буденный.

Известные на всю Москву пьянчуги /И-R/.

Чувствую, как должны краснеть московские лошади. Что там самарский баньщик Челышев! Тот хоть не отвечал за бюджет, он хоть голосовал против пьяной части бюджета, вносил поправки. А это -- просто "батюшки" из "Попечительства о нар. трезвости". Это называется -- культурная революция, вернее, "Эпоха культурной революции".

Ну, вот я и кончаю, наконец, это небывало длинное письмо, бессистемное и сбивчивое. Это всегда бывает, когда долго откладываешь письмо и потом не можешь справиться с массой материала. Уж вы не журите. Считайте, что сразу получили три письмаи

Л. Сосновский.

Нет, не могу. Надо поделиться с вами этим перлом поэзии. В "Комсомольской Правде" напечатан отрывок из "превосходного" стихотворения:

Пускай напишет вереницы
Стальных узоров на стене,
И синевой зальет страницы
"Социализм в одной стране"и

Ка-ко-во?

Проблемы международной левой оппозиции

Письма Л. Д. Троцкого

Открытое письмо редакции еженедельника французской коммунистической оппозиции "Правда"

Дорогие товарищи!

Вы приступаете к изданию еженедельной газеты на основах левой коммунистической оппозиции. Я всей душой с вами. Это именно, то, что надо.

Во Франции влияние оппозиции слишком мало. Это потому, что во Франции слишком много оппозиционных групп. Многие из них застыли. Они выпускают время от времени номер журнала, где печатают документы международной оппозиции или случайные статьи по отдельным вопросам французской жизни. Читатель успевает забыть содержание предшествующего номера, пока получит следующий. Из этого состояния необходимо выйти. Необходимо дать массам правильную и систематическую марксистскую оценку всех событий общественной жизни. Политика требует непрерывности мысли, слова и действия. Вот почему, политика требует ежедневной газеты.

Оппозиция сегодня еще не в силах поставить ежедневную газету. Вам приходится начинать с еженедельника. Это уже шаг вперед. Разумеется, при условии, если предприятие не застынет на этом, а будет упорно держать курс вперед -- на ежедневную газету.

Те идеи, которые вы представляете, -- идеи марксизма, обогащенного практикой партии Ленина и всей революционной борьбы международного пролетариата после войны -- пробьют себе дорогу. В этом не может быть никакого сомнения. Нужно только, чтоб эти идеи тесно связались с фактами жизни, зацепились за реальные события, оплодотворились живым опытом масс. Этому и будет служить ваш еженедельник.

Тем самым он станет незаменимым орудием выработки принципиально правильной и жизненной платформы французской оппозиции. Только педанты способны думать будто платформа может быть высижена в кабинете и затем провозглашена, как готовая предпосылка политическаго действия. Нет, боевая платформа может только записать и обобщить уже проделанный политический опыт и создать, таким образом, условия для более широкого и успешного опыта в дальнейшем.

Маркс сказал однажды, что один реальный шаг движения важнее дюжины программ. Маркс имел в виду программы, которые создаются вне реальной борьбы, главным образом, для утешения их творцов. Слова Маркса, увы, как нельзя больше подходят к нынешнему положению французской коммунистической оппозиции. В чем ее слабость? В том, что она не вела политической борьбы или вела ее лишь эпизодически. Это неизбежно приводит к образованию и сохранению замкнутых и консервативных кружков, которые, как известно, никогда не выдерживают испытания событий. Дальнейшее сохранение этого положения грозило бы жестоко скомпрометировать французскую оппозицию и надолго закрыть перед ней путь к будущему. Необходима концентрация всех сил левой оппозиции для действия. Органом такой концентрации должна стать ваша "Правда".

Времени больше терять нельзя, его немало было утеряно в прошлом.

Ошибки официального коммунизма имеют не случайный характер. Они заложены в самой природе правящей фракции. Центризм есть промежуточное течение между реформизмом и коммунизмом. Он не имеет и не может иметь своей собственной линии. Он всегда ищет ее под ударами справа и слева. Он мечется, делает зигзаги, выкидывает петли и бросается из одной крайности в другую. К этому надо прибавить, что современный центризм насквозь бюрократизирован и полностью подчинен команде верхушки сталинской фракции. Это придает каждому зигзагу руководства интернациональный размах, независимо от действительных условий рабочего движения в отдельной стране. В результате мы видим прогрессирующее ослабление позиций мирового коммунизма. Люди типа Семара и Монмуссо являются наиболее законченными представителями бюрократического центризма во Франции.

Последний авантюристский зигзаг влево, ближайшей целью которого было прикрыть от глаз рабочих разгром коммунистической оппозиции, выразился в ряде авантюр, и от Кантона до Берлина обнаружил как героизм передового слоя рабочих, так и политическое банкротство руководства. В результате этого конвульсивного зигзага, который дал то, что мог дать, т. е. одни поражения, должно ждать дальнейшего ослабления центризма и укрепления флангов -- правого и левого.

Сейчас же наступает момент, явно благоприятный для вербовки революционных рабочих под знаменем Маркса и Ленина.

Отбрасывая дух кружков, с их маленькими интересами и амбициями, "Правда" должна объединить вокруг себя все жизнеспособные, здоровые и подлинно революционные элементы левой коммунистической оппозиции. Это нужно сейчас авангарду рабочих, как хлеб насущный.

Отношение революционной печати к читателю является важнейшей проверкой политической линии. Реформисты сознательно лгут читателю в интересах сохранения буржуазного строя. Центристы прикрывают ложью свои колебания, свою неуверенность, свои капитуляции и свои авантюры. Они не доверяют себе и потому не доверяют читателю. Они считают, что рабочего можно повести за собою только в том случае, если завязать ему глаза и взять его за руку. Таков ныне дух официальной печати Коминтерна. Она не верит рабочим. Она опекает их, как малых детей. Она рассказывает им фантастические сказки. Когда они задают неудобные вопросы, она грозит им пальцем. Этим именно и порождается апатия в рядах партии и возрастающая пустота вокруг нее.

Рабочая масса вовсе не состоит из младенцев. Она состоит из людей с суровым опытом жизни. Она не терпит бюрократических гувернанток, строгость которых равняется обычно их безмозглости. Рабочий ищет не команды, а помощи в деле политической ориентировки. Для этого прежде всего нужно сказать ему то, что есть. Не искажать, не подбирать тенденциозно, не подкрашивать, не подсахаривать, а честно сказать то что есть. Политика коммунизма может только выиграть в результате правдивого освещения действительности. Неправда нужна для спасения фальшивых авторитетов, но не для воспитания массы. Рабочим нужна правда, как орудие революционного действия.

Ваша газета называется "Правда". Этим именем, как и всеми другими, достаточно злоупотребляли. Тем не менее это хорошее и почетное имя. Правда всегда революционна. Раскрыть перед угетенными правду об их положении значит вывести их на путь революции. Сказать правду о правящих, значит подорвать основы их господства. Сказать правду о реформистской бюрократии, значит погубить ее в сознании масс. Сказать правду о центристах, значит помочь рабочим обеспечить правильное руководство Коминтерна. В этом и состоит задача вашего еженедельника. Все формы и проявления рабочего движения должны добросовестно освещаться. Внимательный читатель должен будет убедиться в том, что, если он хочет знать подлинные факты борьбы пролетариата во Франции и во всем мире, то он должен искать их в "Правде". Он примет, таким образом, и нашу точку зрения, ибо она предстанет перед ним в свете фактов и цифр. Только то направление, которое вместе с рабочими и во главе их честно ищет правильной ориентировки, создает себе сознательных и беззаветных сторонников, не знающих разочарований и упадка.

Дорогие друзья!

Я всей душой с вами. Я с радостью принимаю ваше предложение о сотрудничестве. Я сделаю все, чтоб это сотрудничество было систематическим и постоянным. Я постараюсь давать статьи для каждого номера: о положении в России, о событиях мировой жизни, и вопросах международного рабочего движения.

Горячо желаю вам успеха.

Ваш Л. Троцкий.

P. S. Некоторые товарищи обращают мое внимание на то, что наряду с вашим еженедельником предстоит, как будто, выход еще одного еженедельника оппозиции, и спрашивают, чем это вызвано, и каково мое отношение к этому? Отвечу кратко. Если второе издание собирается проводить те же самые идеи, что и мы, то участники его должны не плодить параллельных предприятий, а занять место в общих рядах. Другое дело, если идеи их столь глубоко отличаются от наших, что оправдывают появление конкурирующего еженедельника. Но тогда это противники, а с противниками -- борятся. Во всяком случае мое сочувствие и моя поддержка принадлежит только "Правде".

Л. Т.

6 августа 1929 г.

Редакции "Борьба классов"

Дорогие товарищи!

Я с полной готовностью отвечаю на написанное мне тов. Навилем письмо, в котором затрагиваются важнейшие для французской оппозиции вопросы.

Я не буду останавливаться на прошлом французской оппозиции. Это потребовало бы слишком много времени. Так как прошлое нас интересует прежде всего под углом зрения практических задач сегодняшнего и завтрашнего дня, то я ограничусь лишь самыми общими выводами на этот счет в связи с письмом т. Навиля.

Французская оппозиция не вела до настоящего времени политической работы в подлинном смысле слова. Вследствие этого она почти не выходила из эмбрионального состояния. Но в этом состоянии нельзя оставаться безнаказанно долгое время. Правое и левое крыло выкристализовывались в ней почти вне связи с борьбой французского пролетариата, и потому нередко по случайным линиям. Тот факт, что французская оппозиция слишком долго задержалась на первой стадии развития привел к ее почкованию на консервативные группы, озабоченные главным образом самосохранением.

Все это верно. Но все это ни в каком случае не может служить доводом против необходимости оценивать каждую и всякую группу под углом зрения трех основных тенденций в Коминтерне и вокруг него: левой (марксистской или ленинской), центристской (сталинской) и правой (Бухарин, Брандлер и пр.).

Эти основные критерии вытекают не из особенностей развития отдельных групп и группок французской оппозиции, а из объективных условий: из соотношения классов, характера эпохи, характера данного периода эпохи, и пр. Именно поэтому основные тенденции имеют международный характер. Если мы не хотим запутаться в оценке отдельных оппозиционных групп, окостеневших, прежде, чем они успели развиться, то мы должны идти от объективного к субъективному, от международного к национальному, от классов к партиям и фракциям.

"Стоит ли, однако, отдавать столько внимания Брандлеру или Суварину, когда перед коммунизмом стоят столь гигантские исторические задачи?" -- это довольно излюбленный довод, который кажется глубокомысленным, а на самом деле отражает лишь поверхностность и безразличие. Люди, которые так рассуждают, показывают этим только, что они совсем и не собираются практически приступать к разрешению "гигантских задач". Прятаться за спину великих перспектив, чтобы ничего не делать, это излюбленная повадка скептиков и диллетантов. Голыми руками нельзя воздействовать на исторические события. Нужно орудие. Основным орудием является партия, для данного этапа -- фракция. Фракция объединяется на почве определенных идей и методов действия. Идейная неряшливость сегодня означает политическую несостоятельность завтра. Когда летчик собирается лететь через океан, он должен с удесятеренным вниманием проверить гайки, винты, затворы и скрепы. Для него нет ничего мелкого. А мы ведь только начинаем строить орудие будущего полета. Неряшливость здесь особенно преступна.

Суварин так безнадежно сбился с пути именно потому, что порвал с марксистким методом, пытаясь заменить его своими субъективными и капризными наблюдениями, размышлениями и "изучениями". Всякая группа, которая пыталась бы связать в этих условиях свою судьбу с судьбой этого метода, была бы обречена на гибель.

Но кроме правой тенденции, есть: другая опасность, очень острая на данной стадии движения. Я бы ее назвал опасностью мелко-буржуазного диллетантизма. В России оппозиция борется в таких условиях, что оставаться в ее рядах могут только подлинные революционеры. Этого нельзя сказать без ограничений о Западной Европе, в частности о Франции. Не только в среде интеллигенции, но даже и в среде верхнего слоя рабочих, есть не мало элементов, которые охотно готовы носить звание самых крайних революционеров, если это не налагает на них никаких серьезных обязательств, т. е., если это не вынуждает их жертвовать своим временем, своими материальными средствами, подчиняться дисциплине, рисковать своими привычками и своим благополучием. Послевоенная встряска создала не мало таких революционеров по недоразумению, а по сути замаскированных под коммунизм недовольных филистеров. Некоторые из них попали и в оппозицию, потому что принадлежность к оппозиции, при нынешнем положении, налагает меньше обязательств даже, чем принадлежность к официальной партии. Незачем говорить, что такого рода элементы являются баластом и притом очень опасным. Они согласны на сто процентов принять самую революционную программу, но бешенно упираются, когда нужно сделать первый шаг для ее осуществления. В трудных условиях они, конечно, под благовидным предлогом покинут наши ряды. Нужна серьезная проверка, нужен строгий отбор, на основе революционной работы в массах.

Задача французской оппозиции состоит в том, чтобы выйти на путь такой работы. Для начала нужна, по меньшей мере, еженедельная газета, и притом немедленно.

Для вас не секрет, что отдельные группы и лица открыли борьбу против еженедельника еще прежде, чем он появился. В интересах этой борьбы заключаются сейчас спешно самые неожиданные союзы. Еще вчера А говорил и писал: "Недопустимо привлекать Б к общему делу, ибо он способен лишь погубить его". Б в свою очередь писал: "А не заслуживает ни политического, ни нравственного доверия". Сегодня оба пишут: "Самое лучшее решение это А плюс Б". Некоторые прибавляют, что всякое другое решение будет "бюрократическим". Особенно легко, как известно, щедры на обвинения в бюрократизме неудачные бюрократы зиновьевской школы.

Т. т. Навиль и Жерар имели возможность беседовать с Росмером и знают от него самого, что ни он ни его друзья не считают сегодняшнюю группировку окончательной. Дело идет пока лишь о том, чтобы начать. Поправлять, дополнять, улучшать можно и должно на ходу, привлекая все новые и новые силы и, конечно, отбрасывая элементы, оказавшиеся при проверке негодными. Только так и строится живое дело.

Откуда взялась группировка "Веритэ"? Она сложилась сравнительно в короткий срок, но вовсе не случайно. Под знаменем "Веритэ" собираются активные товарищи из разных групп, только потому, что попытка опереться на одну из существующих групп для создания еженедельника ни к чему не привела. Ответ был один и тот же: "Нет сил и нет средств". Как будто, сидя в комнате, можно дожидаться откуда-то сил и средств. Как будто силы и средства падают с неба, а не создаются энергичной работой. Люди вполне удовлетворялись, выпуская время от времени сборники оппозиционных документов, и совершенно не замечали вопиющего, прямо таки убийственного несоответствия между теми идеями, какие они принимали на словах, и теми методами, какие они применяли на деле.

Тов. Навиль пишет, что русская оппозиция сама виновата в том, что поддерживала "послушных", которые не всегда являются самыми активными и революционными. Я не буду здесь говорить о внешних условиях, которые до последней степени затрудняли общение наше с заграницей и ставили часто нашу связь с иностранной оппозицией в зависимость от отдельных, случайных и не всегда подходящих товарищей. Ошибок в этой области было наделано, разумеется, не мало. Но суть дела все-таки не в этом. Отдельные представители русской оппозиции заграницей только потому приобретали непропорционально большое влияние, что группы самой французской оппозиции оказывались слишком слабы, слишком мало связаны с движением собственной страны. Выход тут один: укреплять оппозицию на французской почве. Говорить, как Суварин, что нам грозит перенесение в ряды оппозиции методов Коминтерна, ни с чем не сообразно. Нынешние методы Коминтерна предполагают прежде всего наличие государственной власти и государственной кассы. Без этого они немыслимы. Я могу здесь только повторить слова Г. Гурова на эту тему: "Революционные кадры в каждой стране должны формироваться на собственном опыте и стоять на собственных ногах. Русская оппозиция не располагает -- приходится сейчас почти сказать: к счастью -- ни орудиями государственной репрессии, ни финансовыми ресурсами государства. Дело может идти только и исключительно об идейном влиянии, об обмене опытоми Источников влияния и силы каждая национальная секция оппозиции должна искать внизу, а не наверху, в среде собственных рабочих, в группировке вокруг себя молодежи, в неутомимой, энергичной и подлинно самоотверженной работе".

Вы сможете сказать, что я то же виноват в затяжке дела, поскольку поддерживал издания, отражавшие вчерашний день, а не подготовившие завтрашний. Возможно, что за последние месяцы я слишком терпеливо дожидался инициативы людей, неспособных к инициативе, слишком долго ограничивался уговариванием в письмах и проч. Но в конце концов дело здесь идет о двух трех лишних месяцах, и только.

Но я полностью согласен с тем, что пора называть вещи и людей вслух по именам. Дипломатия кружков не подвинет нас вперед. В чем может состоять ныне демократия внутри оппозиции? В том, чтобы оппозиция в целом знала все, что делается, как и почему делается. Старые методы кружков исчерпали и скомпрометировали себя в конец. В моменты переломов очень важно наблюдать и проверять деятельность отдельных групп и лиц. Теперь дело идет не о повторении готовых формул, а о том, чтобы показать на деле, на что данная группа или ее отдельные представители способны. Короткая история подготовки еженедельника полна поучительности. С этой историей -- по документам, по письмам, надо познакомить каждого активного оппозиционера. Только так и складываются кадры. Только так и устраняются фиктивные величины и разрушаются мнимые репутации. Только так завоевывают доверие те, которые этого доверия заслужили. Только так мы перейдем от замкнутой дипломатии и склоки кружков к настоящей демократии внутри оппозиции.

Проделавши ряд кризисов, из которых каждый немножко напоминает бурю в стакане воды, оппозиция не только окажется во всеоружии еженедельника, но почувствует себя более сплоченной, окрепшей и выросшей.

Теперь редакция "Против течения" выдвигает новый довод в пользу дальнейшей пассивности: необходимо де предварительно принять "платформу". Трудно придумать более безжизненную демонстрацию доктринерства. Удивляюсь, как группа "Контр ле куран", в среде которой есть и рабочие, не понимает, что нелепо требовать, чтобы пролетариат или его авангард, или оппозиция, которая хочет быть авангардом авангарда, оставались на своих местах, пока кто-то напишет для них в свободные часы спасительную платформу. За два месяца нам дали два отрывка, ни на шаг не подвигающие нас вперед, через месяц нам обещают продолжение, еще через месяц окончание, а затем только начнется обсуждение. Согласятся ли другие группы принять за основу обсуждения проект, выскочивший из головы автора в готовом виде? Что касается меня, то я бы на основании первых двух частей голосовал против. Это не платформа, а литература, и притом, не самая лучшая. Я надеюсь показать это на страницах нашего будущего международного журнала "Оппозиция".

Чтоб приступить к политической работе, у оппозиции есть совершенно достаточная программная база, обеспеченная всей предшествующей ее борьбой. Из этой базы надо исходить. И только активное участие в политической жизни может подготовить условия для создания платформы, и не только платформы, н и марксистской программы Коммунистическаго Интернационала. Из попытки Паза создать платформу лабораторным путем ничего не выйдет. Будем надеяться, что после того, как этот опыт будет проделан и обнаружит свою несостоятельность, большинство группы поддержит инициативу действия, т. е. станет под знамя "Веритэ". Их встретят по-дружески, несмотря на сегодняшние ошибки.

В этой же связи нужно сказать несколько слов о т. Трене. Здесь нужно поставить все точки над и. Как ни расходились разные группы оппозиции между собой, но в одном они сходились все: ни одна не считала возможным работать с Треном. Все указывали на его прошлое. Я считал и считаю, что, несмотря на это прошлое, дверь должна оставаться открытой и для Трена. В этом смысле я писал ему самому. Я старался разъяснить ему при этом, что, прежде чем проявлять такую строгость по отношению ко всем другим, ему необходимо завоевать доверие к себе. Тов. Трен не понял моих советов. Он заявляет теперь, что редакция "Веритэ" не заслуживает его политического доверия. Разумеется, в политике ни абсолютному, ни слепому доверию места нет. Без проверки и контроля никакая серьезная политическая работа невозможна. Но надо же сказать прямо: из всех возможных кандидатов в руководители еженедельника Росмер имеет наибольше прав на доверие, а Трен -- наименьше. Этим я вовсе не хочу сказать, что у Росмера не было ошибок. Безгрешных людей вообще нет на свете. Я беру политическое поведение в широком масштабе. Росмер был одним из тех нескольких десятков довоенных революционеров, которые сохранили неколебимую верность интернационализму во время войны. Росмер первый откликнулся на голос Октябрьской революции и прибыл в Москву, чтобы заложить первые камни Интернационала. Когда в конце 23-го года эпигоны начали ревизию марксизма, Росмер поднял голос протеста, не испугавшись тех гнусностей, какие двинуты были против него зиновьевскими агентами с большим процентом карьеристов.

Такого рода факты входят в политическую биографию крупными вехами, и по этим вехам можно определять путь революционера.

В биографии т. Трена таких фактов еще нет. Он стал революционером после войны. Его новое миросозерцание еще ни разу не подвергалось испытанию больших событий. В 23-м году Трен стал орудием ложной политики и гибельного режима, от которых французская партия, как и весь Коминтерн, не освободились до сего дня. Почти до середины 1927 года Трен поддерживал официальную линию Коминтерна и борьбу против оппозиции. В мае 1927 года на расширенном исполкоме Коминтерна Трен, хотя и вносил отдельные критические заявления, но голосовал все же за резолюции Сталина -- Бухарина по китайскому вопросу, по англо-русскому комитету и по вопросу об оппозиции. Между тем Трен прожил перед этим полтора года в Москве, и имел полную возможность наблюдать и изучать борьбу оппозиции против Сталина. Примкнув осенью 1927 года к оппозиции, Трен оставался зиновьевцем, что означает комбинацию из центризма и ультра-левизны. Наконец, и сейчас, легкость, с которой Трен меняет свои оценки и готовность его вступить в любую комбинацию, чтоб помешать делу, раз не он, Трен, им руководит, свидетельствуют о том, что Трен намерен зиновьевские методы применять в рамках оппозиции. Это нельзя допустить. Если Трен хочет занять место в общих рядах и доказать на деле, что его интересуют успехи оппозиции, а не только место Трена в оппозиции, мы все будем этому одинаково рады. Только на этом пути можно завоевать нравственное доверие, без которого абсолютно немыслимо претендовать на сколько-нибудь руководящую роль в революционной борьбе.

* * *

Но надо кончать это письмо.

Мне думается, что платформу для французской оппозиции на ближайший период можно бы формулировать очень кратко. Примерно так:

1. Хорошо понять и разъяснять другим, что важнейшей и неотложнейшей задачей является сейчас создание еженедельника левой коммунистической оппозиции.

2. Понять и разъяснять другим, что группа "Веритэ", при нашей общей поддержке дает наибольше гарантий относительно того, что еженедельник будет чужд личных пристрастий и происков, а явится подлинным органом коммунистической левой в целом.

3. Открыто, гласно, твердо, энергично поддерживать инициативу "Веритэ" -- литературным сотрудничеством, созданием сети рабочих корреспондентов, денежными сборами и пр., и пр.

4. Открыто и твердо осудить попытки поставить конкурирующий орган, как продиктованные кружковыми происками, а не интересами оппозиции.

Эта "платформа" не охватывает многих вопросов. Зато она затрагивает самый жизненный и острый вопрос, без разрешения которого все большие планы, намерения и "платформы" останутся в области фраз.

Как я вижу из письма т. Навиля и из беседы с т. Жераром, вы согласны также и с тем, что группа, сплотившаяся вокруг "Веритэ" имеет в данных условиях, наибольше шансов поставить необходимый еженедельник. Это второй шаг, не менее важный, чем первый. Я хотел бы надеяться, что вы сделаете вскоре и третий шаг: объявите дело "Веритэ" вашим собственным делом.

С коммунистическим приветом.

Л. Троцкий.
11 августа 1929 г.

Из письма оппозиционеру в России

Дорогой товарищ!

Ваше письмо от 8-го августа мы получили 22-го. Это, конечно, не так быстро, как передвижение из Европы в Америку на "Бремене", но все же жаловаться нельзя.

Вы пишите, что капитулянтские настроения захватили и некоторых "хороших ребят". Пришлось бы удивляться, если бы этого не было. Оппозиция живет сейчас без связи, без литературы. Она читает только "Правду". Для многих наших единомышленников поворот сталинцев и некоторое упорство в этом повороте являются неожиданными. Международная перспектива совершенно теряется из глаз. В "Большевике" провозглашено тем временем наступление периода открытых революционных боев: первый этап -- майские дни в Берлине, второй этап -- августовские дни во всем мире, и т. д. Эта перспектива должна давать успокоение совести не только полуопустошенным "старикам", но захватывать и "хороших ребят", т. е. молодежь, лишенную связи, сведений, литературы и проч.

Вы пишете о шатаниях И. Н., о том, что он рассылает свой проект обращения в ЦК, заключающий в себе ряд весьма похвальных пожеланий и надежд, "которые, как вы пишите -- его конечно заставят вычеркнуть". И. Н. мы все хорошо знаем, как с его великолепными, так и с его слабыми сторонами. Мы не раз рисковали потерять его на предшествующих поворотах пути. Но кончалось благополучно. Потеряем ли мы на этот раз -- не знаю, но даже, если потеряем, то раньше или позже вернем. И многих других вернем. Если не будем, разумеется, сами равняться по их колебаниям.

Насчет того, что мы готовы поддерживать каждый шаг центристов влево, говорилось нами десятки раз. Можно, конечно, повторить и в одиннадцатый. Этим вопрос не решается. Нам нужна своя литература, нам необходима теоретическая ясность, политическая связь в международном масштабе -- вот чем решается сейчас вопрос. А добиться этого сразу нельзя. Тут подвигаться приходится среди величайших трудностей, против течения, шаг за шагом. Менее стойкие, менее опытные шатаются и отходят.

Для серьезного марксиста ясно, что поворот центристов влево был обеспечен исключительно нашей борьбой. Это и есть настоящая, подлинная, революционная поддержка. В самые критические моменты центризм качался на канате, не зная, куда совершить очередной прыжок. Если бы в 26-27 г.г. правая фракция проявила одну десятую часть той наступательной энергии, которую проявили мы, то сталинцы в феврале 28-го года совершили бы поворот вправо, а не влево, под действием тех же самых объективных причин. Кто этого не понимает, тоти как бы это выразиться повежливее? должен быть назван круглым дураком.

Какой же еще можно требовать от марксистов "поддержки" левым шагам центризма? Я другой не знаю. Что касается Радека, Преображенского и капитулянтской братии вообще, то они мыслят себе дело так: один берет Ярославского справа под мышку, другой слева, и оба оказывают ему "поддержку", нашоптывая, куда ставить ножку. Посмотрим, посмотрим, как это будет выглядеть на практике.

Вы спрашиваете, что за статью поместил т. Урбанс о конфликте с Китаем, которая приносит Вам такой вред? Статью негодную: сочетание ультра-левизны с социал-демократизмом. Она напечатана, как дискуссионная. После того была напечатана вполне правильная статья т. Ландау, но тоже в качестве дискуссионной. Точка зрения самой редакции остается неизвестной. Если вы получаете "Фольксвилле", то для вас не тайна, что такого рода промахи у редакции не случайны. Тов. Урбанс не раз заявлял, что он согласен с русской оппозицией не на все сто процентов. Этого никто и не требует. Но в ряде вопросов, при том очень важных, он согласен с нами меньше, чем на пятьдесят процентов. А этого маловато. Своей собственной точки зрения тов. Урбанс нигде не формулировал ясно и отчетливо ни по одному из спорных вопросов. Не надо себя тешить мыслью, будто в лице Ленинбунда мы имеем идейно оформленную организацию, стоящую на той же принципиальной позиции, что и мы. До этого еще не близко. Впереди предстоят еще не мало серьезных боев и внутри оппозиции. Декоративной политики нам не нужно. Нам нужна революционная ясность. Мы ее будем добиваться и добьемся.

К сожалению, Урбанс не один в своей ошибке. Тов. Паз написал совершенно недопустимую статью по тому же вопросу, показавши, что повторять общие формулы марксизма и применять их на деле -- совсем не одно и то же.

Совершенно правильную позицию заняла во Франции группа "Ля Веритэ", издающая еженедельник, вокруг которого идет сейчас группировка коммунистической левой во Франции. Я думаю, что этому органу предстоит сыграть большую роль во Франции. Благодаря ему уже началась серьезная перегруппировка сил; элементы революционного действия будут группироваться под этим знаменем; скептики же и филистеры, прикрывающиеся знаменем оппозиции, окажутся неизбежно отброшенными в тот лагерь, к которому они принадлежат по праву.

Что касается "третьего периода", провозглашенного VI конгрессом, то вы совершенно правы: об этом придется написать подробнее. Сейчас формула третьего периода стала буквально удавной петлей на шее Коминтерна. Практические задачи выводятся не из действительного положения вещей, а из абстракции третьего периода. Чтоб довести бюрократизм в области тактики до наиболее законченного выражения, задачи движения приурочиваются не к событиям, а к календарным датам. После первого мая следовало первое августа. Теперь "л'Юманитэ" провозглашает анти-империалистический сентябрь, в виду того, что на этот месяц падают юбилейные даты Комсомола. Затем анти-империалистская борьба приурочивается к юбилею Октябрьской революции и проч. Этой перспективе посвящены статьи и манифесты. Ознаменование этих календарных дат должно получить "все более и более революционный характер", который, в свою очередь, вытекает не из реального развития классовой борьбы, а из метафизической формулы третьего периода. Можно ли представить себе большую карикатуру на ленинизм?

На этом самом месте включается в цепь Зиновьев. Он написал недавно в "Правде" статью по поводу советско-китайского конфликта. Статья правильно клеймит международную социал-демократию, которая, под лозунгом национального самоопределения, берет на себя защиту Чан-Кай-Ши. Но статья идет дальше. Для Зиновьева Китай тоже вступил, разумеется, в "третий период". А господство Чан-Кай-Ши? Зиновьева этим не смутишь. Чан-Кай-Ши это -- Колчак, а "Колчак тоже временно одерживал победы". Но ведь Колчак означал провинциальное восстание контр-революции против победоносной диктатуры пролетариата? Кажется так? В Китае же диктатуры пролетариата нет и не было. Китайскому пролетариату запрещено было даже думать о ней. Чан-Кай-Ши господствует над важнейшими центрами страны. При чем же тут Колчак? Не мешает напомнить, что в 1924 году, Зиновьев писал, что немецкий генерал Сект -- то же Колчак. Почему? Для чего? Для ободрения. Подлинный Колчак был сметен революцией, которая шла вверх. Зиновьев считал, что тоже происходило в Германии в 1924 г. Во славу третьего периода следовало бы объявить и Муссолини Колчаком: итальянскому пролетариату сразу стало бы легче дышать. Поистине головы этих людей похожи на грифельную доску, на которой много писали разными почерками вдоль и поперек, вкривь и вкось. Разобрать эти письмена -- непосильная работа.

Но об этом речь будет еще впереди.

С коммунистическим приветом

Л. Троцкий.
Константинополь, 24 августа 1929 г.

Вышло из печати

Л. Д. ТРОЦКИЙ Что и как произошло?

Высылка, политические заключения, советские перспективы.

В брошюру включены 6 статей, написанных Троцким для большой прессы.

Цена 5 фр. Кн. скл. "Москва" 9 rue, Dupuytren, Paris

Хроника

Побег из ссылки Г. И. Мясникова и его мытарства

7 ноября 1928 г. Г. И. Мясников -- руководитель так называемой "рабочей группы", автор манифеста этой группы, старый большевик, исключенный из партии в 1922 г. -- бежал из Эривани, где находился в ссылке, -- в Персию. Там (под давлением сталинской дипломатии) персидской полицией Г. Мясников был арестован и в ужасающих условиях просидел в тюрьме шесть месяцев.

В начале мая персидская полиция выслала Г. И. Мясникова -- без визы и без паспорта -- в Турцию. Здесь (г. Эрзерум) ему было отказано в разрешении ехать в Стамбул. Более того. Турецкая полиция продолжила дело персидской: Г. Мясников был выслан в гор. Амасию, где находится под надзором и по сей день.

В ответ на ходатайство больного Мясникова ему была дана виза в Германию. Затем неожиданно взята обратно. Объяснения этого факта, как сообщают, кроятся в гнусных обвинениях, выдвинутых против Г. Мясникова (что он, якобы растратил государственные деньги, является "шпионом" и проч.).

Взгляды Г. И. Мясникова далеки от наших. Но всякий, кто знает его прошлое, содрогнется от отвращения пред бесстыдной ложью сталинцев по адресу Мясникова.

* * *

С 15 августа с. г. начал выходить в Париже еженедельный орган- французской коммунистической оппозиции -- "Веритэ" (Правда). Редакция "Веритэ" возглавляется т. А. Росмер -- одним из руководителей французской компартии и Коминтерна в ленинский период. О характере и целях журнала сказано в письмах т. Троцкаго, печатаемых в этом номере.

-- С октября с. г. должен начать выходить международный теоретический ежемесячник коммунистической левой оппозиции -- "Оппозиция".

Из тезисов Радека об августовском пленуме 1927 г. ЦК ВКП (б).

"А) В вопросе об термидоре, как центральном вопросе. Тенденция к термидорианскому перерождению партии и ее руководящих учреждений выражается в следующих моментах: а) клич, что часть пролетариата, олицетворяемая оппозицией, хочет грабить крестьянство (это подготовляет использование крестьянской нашей армии против части нашей партии и нажим на пролетариат вообще за "неумеренность" его требований). б) линия на поднятие производительных сил вообще, без учета того, в каком направлении оно идет, в социалистическом или капиталистическом. в) линия развития промышленности без постоянной заботы об улучшении положения пролетариата и усилении его действительного участия в руководстве промышленностью, г) линия увеличения веса партаппарата в противоположность низовым партийным организациям, нашедшая свою классическую формулировку в заявлении Сталина на пленуме: "эти кадры могут быть сняты только гражданской войной", которое (заявление является классической формулой отрыва власти от партии и от пролетариата, классической формулой бонапартистского переворота, д) во внешней политике, проэктируемой Сокольниковым -- эти тенденции надо открыто назвать термидорианскими, указать сферу их влияния в партии ("звенья") и сказать открыто, что они находят в ЦК полное выражение в правом его крыле (Рыков, Калинин, Ворошилов, Сокольников) и отчасти в центре (Сталин). Надо открыто сказать, что термидорианские тенденции растут, осознают себя, хотя не выступают еще с общей продуманной формулировкой. Вывести их наружу прямая обязанность оппозиции, ибо первые сильные кулацкие движения или война могут привести в кратчайший срок к их кристализации, т. е. поставить вопрос ребром о таких социальных и политических сдвигах, которые привели бы к изменению социальной природы нашего государства.

Всякое разводнение этих идей, умалчивание по тактическим соображениям не даст ничего кроме ослабления. Кризис, который переживает наша партия, означает тяжелый кризис революции на много лет. В таком кризисе единственная реальная установка это установка на единомышленников, продумавших вопросы до конца и готовых принять за это все удары. Действовать на мякину можно только выкристализовав ядро знающих, чего хотят, и беззаветно борющихся за свои цели. Маневрирование необходимо, но оно предполагает наличие упругого маневрирующего субъекта".

* * *

"Термидорианская опасность в СССР, это опасность победы капитализма не путем низвержения власти рабочих и крестьян вооруженной интервенцией мировой буржуазии, и не путем восстания капиталистических элементов, а через медленное сползание соввласти с рельс пролетарской политики на путь мелко-буржуазной. Называя эту опасность перерождения термидорианской, никто не предполагает, что должны повториться те же самые события, которые разыгрались во время французской революции. Сравнение это подчеркивает, что как во французской революции силы, остановившие ее развите вышли из партии якобинской, стоявшей во главе революции, точно также в партии большевистской, возглавившей Октябрьский переворот, могут найтись силы, пытающиеся повернуть колесо истории назад к капитализму".

* * *

10 мая 1928 г. Радек пишет Преображенскому из Тобольска:

"Я отклоняю зиновьевщину и пятаковщину, как достоевщину. Они, вопреки убеждению, каются. Нельзя помочь рабочему классу враньем. "Оставшиеся должны говорить правду".

24 июня Радек пишет т. Троцкому:

"Никто не предполагает отказа от наших взглядов. Такой отказ был бы тем более смешным, что проверка истории доказала блестяще их правильность".

"Смилга впадает в другую крайность: не в содержании его точки зрения, а в тоне. Не можем мы говорить о центре теперь, как говорили вовремя врангелиады (т. е., когда Сталин пытался подкинуть оппозиции врангелевского офицера)".

Из письма Радека от 3 июля 1928 г. капитулянту Вардину

"Вы ссылаетесь на мое письмо к т. Ваганяну, которое вызвало видно у вас впечатление, что найдете у меня сочувствие. С февраля месяца во всех своих письмах к т. т. я подчеркивал, что не надо закрывать глаз на серьезные сдвиги, происходящие в политике партии. Эти письма вызвали у многих наших молодых тт. недоуменье и беспокойство. Они видно толковали их так, как толковали их вы. Толкование их было неверно. Вывод, который я делал, состоял в том, что надо нам в нашей установке (по отношению) к партии учесть, что лед тронулся, что сама партия начинает борьбу за исправление своей линии, и что, по крайней мере, часть ЦК в этом повороте поможет. Но я никогда не делал вывода, что ошибки уже исправлены, а тем менее, что историческая проверка доказала неправильность нашей общей установки.

Вы подходите к делу по обывательски, а не по большевистски, ибо ставите вопрос так, как будто дело идет (только) о формальном снятии шапки, а не о важнейшей политической уступке (со стороны капитулянтов. Ред.), сводящей на нет ту помощь, в которой партия на данной стадии нуждается, и которую мы обязаны ей оказать.

Вы, кающиеся лицемерно не сможете этой помощи оказать партии, ибо вам во всякий момент скажут: вы читаете по платформе, от которой вы отказались. Зиновьев и Каменев покаялись, якобы, для того, чтобы нести помощь партии, на деле посмели лишь одно: писать статьи против оппозиции. Это есть логика положения, ибо покаявшийся должен показать свое покаяние. Эта логика захватывает своим колесом уже и вас. Когда т. Сафаров обращает теперь копье против "исторического троцкизма", то бишь недооценки крестьянства -- он смешен, но эт шутовство политически и исторически необходимо.

Факт нашей ссылки -- есть политический факт, говорящий рабочим о пределах левого курса. Он говорит то же руководству партии, и мы убеждены, что мы, ссыльные будем более присутствовать внутри партии, чем те, которые отказались от себя для того, чтобы войти обратно в партию.

и в теперешний период, когда помочь партии можно только усилением ее политического сознания, лозунг: правда, еще раз правда, и только правда -- есть политическая необходимость для людей, видящих дальше своего носа. Ведь вопросы не решаются "вообще", а решаются для данной стадии, а в данной стадии судьбы левого курса решает сознание рядового партийца об источниках того зла, с которым партия хочет бороться. С точки зрения помощи этому сознанию, ваш шаг есть политическая ошибка.

* * *

В эпоху VI конгресса Коминтерна Радек -- Смилга вырабатывают собственные тезисы. Вот что там говорится:

"Основное противоречие этого зигзага (сталинцев) состоит в том, что, запоздало провозглашая некоторые положения оппозиции, руководители ВКП (б) проводят неслыханный террор против большевиков-ленинцев. Такая политика не сможет привести к серьезным результатам в смысле выпрямления линии партии. Глубоко ошибаются те, которые подобно Пятакову и др. спешат путем предательства хоронить свое прошлое. Политическая правота оппозиции может стать достоянием широких пролетарских масс только в том случае, если мы будем беспощадно разоблачать противоречия этого зигзага и его непоследовательность. Левый зигзаг есть отражение некоторых положений оппозиции в кривом зеркале. Вынужденное признание нашей правоты со стороны центристов должно привести не к капитуляции, а к политическому наступлениюи

"Оппозиция отказывается нести ответственность за нынешнюю политику.

"Большевики-ленинцы будут выигрывать только в том случае, если они поймут необходимость совершенно самостоятельной политики по отношению к обеим борющимся фракциям большинства".

В это же время (середина 1928) Смилга пишет т. Троцкому:

"и У нас в Сибири идут весьма оживленные разговоры насчет нынешнего внутреннего "левого" курса. По моему нет ничего более ошибочного, как представление о "левом" зигзаге, как о последовательном левом курсе.

и Не лучше, по моему, обстоят дела в Коминтерне. Левая словесность плюс террор против наших друзей. Здесь также задача состоит в организации большевиков-ленинцев, а не стремление в центристское болото. Наши друзья, критикуя руководство ВКП, должны признавать громадное объективное значение СССР и Октябрьской революции для дела коммунистического пролетариата".

Из писем Радека -- т. Троцкому

От 14-7 1928 г.

"и Проект этот (программы Коминтерна) есть theoretischer Zusammenbruch (теоретический крах), но не левосоциалдемократического типа, как вы утверждаете. С теоретической стороны его Zusammenbruch вообще не имеет направления. Можно сказать программа Мануильского, в части же практической, касающейся ответа на вопрос, что делать -- это лево-коммунистический Sprung (скачок) в небеса диктатуры".

От 24-7.

"и Кроме основного политического порока, о котором писал в своих замечаниях, кроме победы социализма в одной стране, он (проект программы) содержит множество неряшливостей, халатных формулировок, вся восточная часть слабее слабого (не учитывает, напр., специфической роли городской мелкой буржуазии на Востоке)".

8-го авг. 1928 г. Радек пишет Ищенко:

"Проект программы Коминтерна никуда не годен. Он в теоретической части ухудшает положение, поднимая до высот теории лозунг социализма в отдельной стране. Практически он не говорит, как вести правильную коммунистическую политику в странах, где нет непосредственно революционного положения. Если бы я был на Конгрессе, я не смотря на все это голосовал бы за программу, дав предварительно решительную критику. Но зачем я, не будучи на конгрессе, и будучи исключенным, должен вперед поздравлять с принятием программы, содержащей неленинские положения? Никуда это не годится".

"Проект программы никуда не годен", нои я за него голосовал быи Тут весь Радек, как живойи

В самостоятельном Заявлении, поданном VI конгрессу Коминтерна, Радек и Смилга писали:

"Проект программы хоронит резолюцию IV конгресса, не дает никакого ответа на поставленные им задачи, если таким ответом не считать, что "надо обострять соответствующие лозунги". А это значит, что если бы проект программы КИ имел во всех прочих частях те преимущества, которые у него отсутствуют, то он бы за отсутствием ответа на самые спорные вопросы, был непригодным для тех целей, для которых вообще пишется программа. КИ очень нуждается в программе, но принятие этого проекта не удовлетворяет этой потребности и поэтому, вместо того, чтобы принимая его создавать фикцию, лучше отложить еще раз, как это ни прискорбно, открыть действительную свободную дискуссию над опубликованным проектом, привлечь к работе над новой программой все научные силы коммунистического движения и выработать документ, отвечающий не только на вопрос о том, какая должна быть политика коммунистов после взятия власти, но и на вопрос о том, как ее завоевать. Слабость проекта программы отражает состояние, в котором находится Коминтерн, механизацию его умственной жизни, отрыв его от практики национальных секций, распыление его идеологических сил".

Когда т. Троцкий указал Смилге на полную недостаточность этой критики, он ответил из Минусинска 26 июля (1928):

"Присмотревшись ближе к проекту программы, я убедился, что проект действительно плохой. Пожалуй, надо было его обругать сильнее. Смилга".

2 августа Радек пишет Врачеву:

"Ни на один момент не отказываясь от критики центра, мы будем поддерживать всякий его шаг против правых. Л. Д. прав, говоря, что дело идет не о соглашениях. Он прав, хотя бы уже потому, что о каком же соглашении может идти речь между тюремщиком и его жертвой?".

8-го августа Радек пишет т. Ф. Дингельштедту:

"Несколько слов о вашей оценке Смилги, Преображенского и моего заявления. Будучи в основном (?) согласны с этим заявлением, вы считаете, что выводы его доказывают готовность капитулировать на всяких условияхи Если бы Преобр. См. и я пришли к убеждению об ошибке в основах политики оппозиции, то мы бы в первую очередь известили об этом сосланных вместе с нами за общее дело товарищей. Если мы этого не делаем, то потому, что убеждены в правоте платформы. Разногласия, которые существуют в рядах оппозиции в русских вопросах чисто тактического характера и потому и Смилга и я, послав свое заявление, ибо текста заявления Л. Д. не имели, подписали заявление Л. Д. Тов. Преображенский хотел сделать то же самое. Рассылка писем о капитуляции есть легкомыслие, сеяние паники, недостойное старого революционера. Только благодаря тому, что вижу, что вы и некоторые другие переживаете идейный кризис, и что считаю своей обязанностью помочь выйти из него, отвечаю на письмо с подобными упреками. Когда подумаете и нервы Ваши придут в равновесие (а нам крепкие нервы необходимы, ибо эта ссылка чепуха по сравнении с тем, что нам еще придется увидеть впереди), то вам старому члену партии стыдно станет так терять голову. С комприветом. К. Р.".

Радек, который требует от других "крепких нервов" и учит их готовиться к дальнейшим испытаниями Да, это поучительно!..

Ищенко, человек совершенно безыдейный, писал: "пятачиться я не собираюсь", а в то же время нетерпеливо рвался к капитуляции. Радек увещал Ищенко из Томска в письме от 8 авг. 1928 г.:

"и единство оппозиции более необходимо, чем когда либо. Поэтому я не согласен ни на какие дальнейшие авансы центру. К. Р.".

Это звучит гордо!

Капитулянские ноты самого Радека вызывали тем временем протесты со всех сторон. Молодые единомышленники спрашивали, не собирается ли Радек капитулировать ("встать на путь Пятакова"). 16 сент. Радек пишет по этому поводу из Томска:

"Во всяком случае, окрики меня не удержат от исполнения долга. А кто на основе этой критики будет в дальнейшем болтать о подготовке пятаковщины, выставит себе свидетельство умственного убожества". Сердечно приветствую. К. Радек".

Кто же себе выставил свидетельство "умственного убожества"?

16 сентября Радек пишет ссыльным в Колпашево:

"Когда Сталин требует от нас признания наших "ошибок" и забытия его ошибок, это есть формула требования нашей капитуляции, как особого течения и подчинения нас центру. На этом условии он готов нас помиловать. Мы этого условия принять не можем, ибо это означало бы отказаться от того сознания, которое является результатом тяжелой борьбы последних лет, той борьбы, за которую мы заплатили ссылкой. Сознание это состоит в понимании, что борьба у нас в партии не есть результат разногласий мнений, а результат борьбы разных классовых прослоек в рамах ВКП и давления враждебных классовых сил на нее".

И далее:

"Преступление Зиновьева, Каменева, Пятакова, Сафарова состоит именно в том, что они не поняли, что разоружаться нельзя, даже на случай наилучшего хода событий, т. е. на случай исправления линии партии. Смешно считать, что они сделали это только из личной трусости. Тот факт, что люди, одна группа за другой, сегодня еще высказывались против капитуляции, а завтра шли на нее, что этот процесс повторяется несколько раз, -- все это показывает, что дело шло о каком то конфликте принципов, а не только о боязни репрессий и т. п. Боролись с собой два принципа: необходимость связи с существующим массовым революционным движением, конкретно говоря, с ВКП и необходимостью сохранения линии оппозиции, т. е. тех принципов, без которых это движение перестает быть пролетарским, большевистским. Потеря на долгое время связи с массовым движением есть смерть или вырождение для революционного политика. Отказ от идей, в правильности которых отошедшие от нас в глубине души и сегодня еще уверены, есть тоже политическая смерть. Конфликт этих двух принципов они решили разрешить хитростью. Вернись в партию и пока что спрячь идеи. А завтра, если партийная масса, под давлением обстоятельств начнет борьбу, то будет время развернуть знамя. Они забыли одно. Для того, чтобы партийная масса, вступая в борьбу без руководства, без определенной идеи, признала эти идеи, должен существовать испытанный в борьбе за эти идеи, умеющий их применять во всякой обстановке, заслуживший доверие этой массы кадр. И самые идеи не являются чем то данным раз на всегда. Их надо обновлять постоянно, сверяя с действительностью. Всей этой работы над идеями не может брать на себя группа, отказавшаяся от них публично. Конспиративно можно удержать технику, но не работу мысли. Законспирировать можно клику, но не идейное течение. Отказ от идей есть их хирение на одном месте. Или они (правящая фракция) сделают в ближайшие год-два решительный шаг влево, тогда они вернут нас в свои ряды, не требуя от нас отказа от наших большевистских взглядов, или они сделают решительный шаг направо, тогда, каким бы диким преследованиям мы ни подвергались, мы прорвемся к массам и массы к нам. Исходя из этой точки зрения, надо самым решительным образом отклонить всякую мысль о попытке вползти в партию, т. е. (войти в нее) за счет отказа от наших основных идей, выраженных в платформе, завоеванных, выстраданных нами в продолжении последних четырех лет. Я не знаю среди мне известных оппозиционеров товарищей, готовых пожертвовать нашими идеями, отказаться от них (бедняжка Радек! Редакция). Если такие есть, то, во-первых, их нет среди людей, которые представляли идейно и политически наше движение, и вообще нет их в количестве, имеющем политическое значение. Тот отход от нас, которого мы ожидали в момент разгрома, уже завершился. Когда указывают на заявление т. Преображенского о том, что мы должны принять ответственность за левый курс, то, как это показал дальнейший обмен мнений, это было только очень заостренным выражением необходимости поддержки левого курса. Несмотря на это, я такое заявление считаю ошибкой, как это и написал немедленно т. Преображенскому. Радек".

В это же время (начало осени) Радек пишет московским товарищам:

"Существуют ли у нас (оппозиции) правые уклоны? Если дело идет о каком-то слое оппозиции, который хотел бы вползти в легальность путем отречения от наших идей, то я такого слоя теперь у нас не вижу. Он был, но ушел с Зиновьевым и Пятаковым. Он может еще появиться, когда центр пойдет на лево. Тогда может возникнуть тенденция к слиянию с Центром. Теперь колебания на-право замечаются только у единиц.

"и полный вздор думать, что моя точка зрения состоит в расчете на избежание обострения с верхушкой партии, что она состоит в том, чтобы вползти в партию путем верхушечной комбинации.

"и Весь тактический расчет Зиновьева состоял в том, что новая волна в партии неминуема, мы-де встретим ее в ссылке, он-же будет легален. В окончательном счете Зиновьев ошибется. Решит правильная политика, решит доверие, которое мы себе завоюем нашей стойкостью, но на переходное время, известное промежуточное время, в дезориентированной, распотрошенной партии, которой является ВКП -- промежуточные группы будут сильны".

Две телеграммы Смилги т. Троцкому

От 18 мая:

"Предложения оценку Евгения (Преображенского) решительно отвергаем. Ответьте немедленно, Смилга, Альский Нечаев".

От 19 июня:

"В Томске виделся с Карлом (Радек), который тоже не согласен с Евгением. Сибиряки в огромном большинстве против шатаний. Привет. Смилга".

8 июля Смилга пишет т. Троцкому о Радеке и Преображенском:

"История как будто разыгрывает второй, лучший вариант. Но и при этом варианте мы остаемся большевиками-ленинцами, а не превращаемся в центристов.

"Хорошее поддерживать всегда нужно. Но брать ответственность в целом за политику наших "оппонентов" -- слуга покорный. Не хочу быть Зиновьевым ни первого, ни второго издания. Радек сделал несколько опрометчивых шагов.

"Надеюсь, что и Преображенский откажется от своего прекраснодушия, социологизма и восторга от 107 статьи (неэквивалентный обмен!). Тогда все будет хорошо. До сегодняшнего дня его тезисы и письмо Карла принесли нам вред. Смилга". (Выделено Смилгой -- Ред.)

Смилга не хотел быть Зиновьевым ни первого, ни второго издания. Это не помешало ему стать Зиновьевыми третьего издания.

Заявление в ЦК Преображенского, Радека, Смилги

"Мы упустили из виду, как показал нам опыт, что политика ЦК была и остается ленинской. Поэтому прав был XV съезд партии, осудив за такую установку нашу платформу.

Исходя из вышесказанного, мы снимаем наши подписи с фракционных документов, заявляем о полной солидарности с генеральной линией партии и просим принять нас обратно в ее ряды". ("Правда", 13 июня 1929 г.).

* * *

и "Мы имеем сведения, что в Китае нашлись троцкисты, которые издают даже свой орган в Шанхае".

(Из речи Ююй-Вито на X плен. ИККИ, "Правда", ном. 181).